Неверный путь.

41. Решение за тобой. Чжан Мин Ю чувствовала, что мужчина рядом с ней весь вечер был поглощён своими мыслями. Он был раздражён, подавлен, и подобно зверю, неожиданно сорвавшемуся в воду, охвачен холодом и ужасом. Несмотря на то, что они дружно разыгрывали пару, несмотря на то, насколько согласованно он поддерживал её игру, тщательно изображая хорошего и почтительного мужа, сегодня он совершенно ясно игнорировал её. После той случайной встречи в универмаге это выглядело именно так. Подумать только, она такая признанная всеми красавица, тем не менее ею впервые настолько пренебрегают. — Сегодня вечером, это был твой бывший парень? Наклонности Лу Синьчжи не были для неё тайной, она с первой встречи хотела его «сотрудничества» именно потому, что мужчина-гей наиболее удобен для фиктивного брака, нежели кто-то ещё. С ним была исключена малейшая возможность «залететь». Этот вопрос заставил Лу Синьчжи вздрогнуть и крепко сжать руль. — Нет. И он не лгал. Чжан Мин Ю улыбнулась: — Ты так беспокоишься о нём? — Это не твоё дело. — Так или иначе, ты мой жених, было бы не этично совсем не интересоваться, что с тобой происходит. Как чисто… Что ж, и мужчины, и женщины, и аристократы и простолюдины — перед глупыми сплетнями все беззащитны. Поэтому Лу Синьчжи естественно понимал, что все её слова — не более, чем вода, и не собирался отвечать. Чжан Мин Ю тоже не хотелось навязываться, она отвернула красивое и нежное лицо к окну, глядя на мелькающие за окном неоновые огни, и сокрушённо вздохнула: — Ох уж, эти мужчины… Мой дядя никогда не любил мою тётю, тем не менее вынужден был жениться ради её влиятельной семьи. Как только женился, сразу завёл любовницу, она родила ему сына, а тот знать не хочет отца. Я всего лишь женщина, я не знаю, какие цели ты преследуешь, я просто думаю… Неужели это так интересно? Лу Синьчжи молчал. Чжан Шиго имел внебрачного сына, в партии все об этом знали. Вначале он надеялся, что сын станет его преемником в партии, но неожиданно выяснилось, что парень родился геем-пассивом, и госпожа Чжан начала третировать его, а потом и вовсе семья Чжан разорвала с ним всякие отношения. Этот молодой человек получил должность в муниципалитете, по слухам, крайне выгодную, однако отказывался от любого повышения по службе. Когда Чжан Шиго упоминал о нём, на его лицо ложилась печать безысходности, заставлявшая его казаться старее, чем есть. Чжан Мин Ю, казалось, говорила сама с собой: — Эй, с тобой всё хорошо? Ответом был протяжный вздох. Автомобиль резко тряхнуло на торможении, Чжан Мин Ю громко ойкнула. Лу Синьчжи повернул к ней холодное лицо: — Ты приехала, выходи. — М-м, как невежливо. Чжан Мин Ю отстегнула ремень безопасности и вдруг подумала, как несправедливо, что она вынуждена вращаться среди подобных людей, её разобрал гнев, она не удержалась и выплеснула своё недовольство человеку, сидящему за рулём: — Я хочу, чтобы тот парень тебя смертельно ненавидел, ты не стоишь того, чтобы тебя любили. Ради мнимого могущества ты предпочитаешь вступить в брак с нелюбимым человеком, ты омерзителен. Лу Синьчжи холодно ответил: — Ты должна радоваться, что есть я, иначе для тебя всё было бы ещё омерзительнее. «Не говоря о том, что это вынужденный брак, ещё и тело пришлось бы принести в жертву». — Верно, поэтому я благодарна тебе! Саданув изо всей силы дверцей, Чжан Мин Ю ушла. А как ещё может оскорблённая красавица проявить характер? Лу Синьчжи сидел в машине, рвано дыша и поглаживая лоб. Он готов был уехать, но чувствовал удушье и боль в груди. Сейчас лучше всего выйти из машины, достать из кармана сигарету и глубоко затянуться. В последнее время он стал очень много курить. Раньше ему хватало пачки на три дня, теперь он мог за день выкурить целую пачку; может, в ближайшем будущем он заработает рак лёгких и умрёт. И тогда что власть, что деньги, всё развеется, как дым. Лу Синьчжи засмеялся над собой и увидел, как дрожит рука с сигаретой. Он не ожидал, что на него так подействуют слова женщины, он хотел сказать, что ещё посмеётся над всеми, что он уже дошёл до точки невозврата, когда не то, что повернуть назад, но даже оглянуться нельзя, и всё же… В его голове помимо воли всплыли воспоминания полугодовой давности, когда в столовой за завтраком Цяо Кенан сказал: «Если у тебя нет человека, для которого хочется выворачивать нутро наизнанку, что ещё можно делать в этой жизни?» Тогда эта фраза буквально вонзилась в его сердце: да, что ещё делать? И слова Чжан Мин Ю: «Я всего лишь женщина, я не знаю, какие цели ты преследуешь, я просто думаю… Неужели это так интересно?» Ну и как, интересно? Он рад? Неужели сейчас он не должен быть переполнен энергией? Как только выборы мэра успешно завершатся, он займёт освободившееся место в законодательной Комиссии, брак с Чжан Мин Ю укрепит его положение в партии, всё идёт согласно его планам, почему же сейчас он чувствует такую пустоту? Он получил пустоту, в которой со всех сторон дует ветер, пронизывая его душу холодом. От этого смертельного холода у него не переставая болело сердце. «Я хочу, чтобы тот парень тебя смертельно ненавидел, ты не стоишь того, чтобы тебя любили. Ради мнимого могущества ты предпочитаешь вступить в брак с нелюбимым человеком, ты омерзителен». Омерзителен… Уже второй человек говорит ему, что он омерзителен. Он вспоминал, сколько раз Цяо Кенан заглядывал в его глаза, такие холодные, абсолютно… бесчувственные; вспоминал, как он поделился с ним единственным яйцом, вспоминал, как он обнимал его, замёрзшего, и согревал в своих объятиях, вспоминал… так много, так много сладкого и сокровенного, что почти вытеснило из его сердца горькую обиду на несправедливую судьбу, на людей, бросивших его совсем ребёнком. И сейчас, жадно глотая дым, способный сжечь его лёгкие, он сжигал и своё сердце, прекрасно понимая, что невозможно повернуть назад… Потому что эти воспоминания безбрежны, как небо. А он, как утонувший боец-смертник, достиг дна, и ему нет пути назад. Он в отчаянии закрыл глаза, неужели он не разобрался в своей жизни? На что ещё он может надеяться? За что бороться? *** Цяо Кенан думал, что дальше так нельзя. Он не может всю оставшуюся жизнь проторчать в своей квартире, мир так прекрасен, там благоухают цветы и щебечут птицы, и он должен наконец выйти навстречу солнышку, цветам и траве, но неожиданная встреча с Лу Синьчжи рассеяла все его намерения вновь влиться в мир людей. Лучше… уехать за границу и развеяться там. Цяо Кенан бродил по туристическим сайтам. Конечно, он не мог себе этого позволить, но по крайней мере там можно было хотя бы спрятаться. Спустя неделю, когда Цяо Кенан уже решал, не погадать ли ему на магическом блюдечке, *чтобы выбрать место, куда скрыться, до него достучался Чёрная Хризантема: «Нана, не хочешь прошвырнуться в Штаты?» Joke nán: «Что?» Чёрная Хризантема: «Ты помнишь Пинцзы?» Пинцзы — видная фигура в гей-тусовке, Цяо Кенан несколько раз встречался с ним на собраниях тусы, его прозвище не имеет ничего общего с Мэн Юпином из «Хроники расхитителей гробниц», просто звучит похоже, вдобавок, он был той бутылкой из-под масла, притащенной его матерью в дом нового мужа, этим и отличался. (Игра слов: 瓶子 — Пинцзы, уменьшительное от имени Пин, второе значение пинцзы — «бутылка»; «Хроники расхитителей гробниц» — се-риал, дорама, кстати, переведённая на русский язык; в имени гл.г. тоже иероглиф 瓶, пин; идиома 拖油瓶, tuōyóupíng, притащенная с собой бутылка из-под масла — так называют пасынка или падчерицу, которого женщина приводит в дом нового мужа, когда вторично выходит замуж). Этот Пинцзы был легендой в гей-окружении: после бурной 10-летней связи с Ча Гоном он разошёлся с ним, Ча Гон упорно призывал его вернуться, но Пинцзы его игнорировал и вообще исчез с горизонта, все считали, что он где-то затих на время. Никто не предполагал, что этот вели-кий мужчина внезапно уедет в США и там выйдет замуж — именно так, выйдет замуж. Говорили, что он вышел замуж за своего друга детства, с которым они мальцами скакали на бамбуковых палочках, изображающих лошадок. Пара зарегистрировала брак в Нью-Йорке и с тех пор живёт благополучно и счастливо. Одним словом — волшебная история. Цяо Кенан раскрыл пакетик с копчёными креветками, и хрустя креветкой, настрочил вопрос: «И что там с этим Пинцзы?» Чёрная Хризантема: «Пинцзы рассказал, что один его друг из США, тоже гей, очень хочет жениться на чистокровном китайце и сейчас как раз активно ищет себе партнёра для брака». Жениться на чистокровном китайце… Ё-моё, ну и времена настали. Joke nán: «И что дальше?» Чёрная Хризантема: «А дальше он увидел наше совместное фото, помнишь, перед отъездом в Штаты Пинцзы устраивал отвальную, и мы все вместе фотографировались? Так вот, он увидел тебя на этом фото и влюбился с первого взгляда, и надеется, что ты сможешь приехать к нему в Штаты с условием вступить с ним в брак… Ну, поцелуй меня. Само собой, полный пакет пансиона и авиабилеты обеспечены». Цяо Кенан хрустел креветкой, совершенно не ощущая её вкуса. Чёрная Хризантема: «И так, между прочим, состояние этого человека примерно… такое» И прислал цифирку с длинной строчкой нулей. Глаза у Цяо Кенана стали квадратными. «Таким образом, пассив Цяо, решение за тобой». И Чёрная Хризантема горячо напутствовал: «Вперёд, во славу Тайваня!» *Магическое блюдечко — способ гадания, наподобие спиритизма; блюдечко передвигается само, останавливаясь на предсказаниях. Предсказания находятся в книге «И-Цзин» или «Книга перемен» (древнекитайская гадательная книга; одна из книг конфуцианского Пятикнижия). Подробнее гуглите. 42. Мгновенный муж. (Флэш-муж) (Джулиан — Тревор Донован, актёр США) Что это за жизнь? Стоя с багажом посреди зала прибытия, Цяо Кенан смотрел на обтекающую его пёструю и многоликую толпу. Сейчас он вместе со множеством чужих, незнакомых людей находился в аэропорту Кеннеди, Нью-Йорк, США и чувствовал, что жизнь — потрясающая штука. Нет, правда, потрясающая. Пройдя через измену бывшего парня, а потом поход налево своего секс-партнёра, он неожиданно оказался за границей, готовый… к свиданию вслепую с незнакомым мужчиной. Было не холодно, однако от этих двух слов — «свидание вслепую» — Цяо Кенана ощутимо потряхивало. Чёрная Хризантема напутствовал его: — Расслабься, ты просто путешествуешь. Ну, посмотришь, не понравится — и ладно, брат всё равно примет тебя. Ладно. Так и так Цяо Кенан хотел вырваться из дома, развеяться; как раз и Пинцзы он давно не видел, и виза в Штаты не истекла… Он упорно отрицал, что его соблазнила цепочка нулей, присланная Хризантемой. Того янки, что говорил, будто хочет взять в жёны чистокровного китайца, звали Джулиан, фамилию его Цяо Кенан не запомнил, но ему сказали, что он происходит из очень богатой семьи. Перед поездкой Цяо Кенан видел его на фотографии: высокий и сильный мужчина, который сразу вызывал ассоциации со словом «медведь», только это был белокурый и голубоглазый медведь. Пройдя через таможню, Цяо Кенан покрутил головой по сторонам, но не увидел Пинцзы, это было странно. И вдруг из-за спины наползла огром-ная тень и спросила басом: — Hey, Joe? Цяо Кенан, хлопая глазами, обернулся и поднял голову. Вернее, задрал. Сам Цяо Кенан был ростом 178 сантиметров, но мужчина перед ним… Как минимум два метра! Этого человека с любой точки зрения можно было сравнить с большим кругом. Цяо Кенан в испуге шарахнулся от него, не переставая пристально разглядывать, неужели это тот самый господин Джулиан с фотографии? — Hi……Julian? Удостоверившись, что перед ним Цяо Кенан, медведь… то есть, Джулиан сразу распустил суровое лицо в широкой и доброй улыбке и протянул большую ладонь: — Welcome to NewYork. (Добро пожаловать в Нью-Йорк) Мужчина выглядел страшновато, но его улыбка была такой доброй, что Цяо Кенану мгновенно передалось её тепло; он ответил на рукопожатие и ответно улыбнулся: — Thanks, nice to meet you. (Спасибо, приятно познакомиться) Улыбка — универсальный язык во всём мире, Цяо Кенан сразу почувствовал симпатию к этому здоровяку. Мужчина встречал его на своей машине и всю дорогу рассказывал и показывал разные достопримечательности на Манхэттене, как заправский гид, а Цяо Кенан рассматривал мелькающие за окошком виды, так отличающиеся от его родных пейзажей, и его охватывало волнение, оттого что он наконец путешествует за границей. В первый день он не планировал никаких экскурсий. В планах было задержаться здесь, неторопливо и со вкусом осмотреться, и погулять. Он только что пролетел около двадцати часов, организм ещё не компенсировал разницу во времени. Цяо Кенан рассчитывал, что его сейчас устроят на кроватке в тёмной спаленке, и он поспит. Пинцзы и его муж жили на Манхэттене, в восточном районе, в доме старой постройки в стиле классической простоты, пропитанной атмосферой позапрошлого века. Увидев его и Джулиана, Мэн Пин с мягкой улыбкой поднялся им навстречу: — Прости, что не встретил тебя, я ждал, пока приготовится жареное мясо и не мог разорваться на части. — Ничего страшного. Цяо Кенан действительно давно не видел Пинцзы. Его настоящее имя было Мэн Пин, он был человеком ласковым и кротким, но люди, хорошо его знающие, прекрасно понимали, что если кролика загнать в угол, он тоже может кусаться. В тот год он хорошенько покусал того подонка, так что все «товарищи» до сих пор вспоминали о той истории. — Я приготовил немного… Я подумал, что сейчас ты, наверное, очень устал, через денёк-другой мы все вместе выберемся куда-нибудь поесть. — Отлично. Цяо Кенан предположил, что кулинарные умения Пинцзы намного приличнее, чем у Су Пэя. Как только он переступил порог его дома и почуял ароматы еды, у него сразу заурчало в животе. Вместе с Джулианом он вошёл в дом. Хотя снаружи дом выглядел старым, отделка внутри была вполне современной. Пол в гостиной был выполнен из тёмно-коричневого деревянного массива, обивка дивана молочно-белая с зеленоватым отливом, по стенам развешаны современные картины, контрастирующие своей красочностью сдержанным цветам остального убранства. Вдоль другой стены возвышался книжный шкаф из цельного дерева, и Цяо Кенану захотелось познакомиться со вкусами хозяина этой гостиной, ведь книги в доме, как правило, отражают его дух и характер. Но он не ожидал того, что увидел: «Сто способов разбогатеть», «Я научу тебя, как стать богатым», «Чем богатый человек отличается от тебя», «Я богат», «Деньги, деньги, деньги!» … Цяо Кенан: — … Мэн Пин: — О-о, это Фу Шао… Это увлечение моего мужа. Цяо Кенан онемел. — Похоже, твоего мужа увлекает нажива. Мэн Пин беспомощно улыбнулся: — Он прямо как заколдованный. Оба обменялись улыбками, сбросив некоторую первоначальную натянутость. Вскоре Джулиан в сопровождении ещё одного мужчины спустился с верхнего этажа. — Пинуша, гости уже прибыли? — Да, это тот, о ком я тебе рассказывал, Цяо Кенан, все зовут его Joke. — Ага. Голос мужчины был очень глубоким, и непонятно, какие чувства отражались на его лице. Цяо Кенан впервые видел… мужа Пинцзы. Перед ним стоял высокий, хорошо сложенный мужчина с густыми каштановыми волосами и глазами медового цвета; очень изысканная внешность с оттенком благородства. Красавцем его не назовёшь, но глаза, нос, губы соответствовали всем стандартам, особенно, когда он не смеялся. Как прекрасная, очень пропорциональная статуя. Цяо Кенан незаметно посмотрел на Пинцзы. Он помнил, что тот всегда испытывал отвращение к столь совершенной внешности в мужчинах, говорил, что они похожи на манекены в витринах магазинов, рекламирующие дизайнерскую одежду, и всё-таки связал свою жизнь именно с таким? — Фу Шаосинь, — мужчина протянул руку, представляясь, — Ты можешь звать меня просто Фу Шао или Richie. «Richie, вдобавок ещё и Фу Шао», теперь Цяо Кенан понял, что имел в виду Пинцзы под словом «заколдованный». (Игра слов, Richie — англ. «богатый»; на китайском имя Фу Шао состоит из двух иероглифов: 富, fù — «богатый» и少, shǎo — «мало», «не хватает»). — Цяо Кенан, официально Joe, но для друзей я делаю исключение. Ты можешь называть меня просто Joke. Мужчина кивнул, они пожали друг другу руки, теперь они знакомы. Мэн Пин приготовил еду без особых изысков, просто, по-домашнему, но приняв во внимание вкусы всех присутствующих: овощной супчик и несколько блюд в тайваньском и американском стиле. Видимо, Джулиан имел привычку к тайваньской кухне. Он подмигнул Цяо Кенану: — Прошу твоего благословения, я давно не ел угощений, приготовленных Пинцзы. Затем рассмеялся и продолжил: — Richie такой скупой, не хочет, чтобы его жена надрывалась на кухне. Мэн Пин стеснительно улыбнулся. Цяо Кенан уже относительно спокойно воспринимал, что мужчину называют женой. Чтобы Джулиан не оставался в стороне, все старались говорить по-английски. У Фу Шаосиня, вероятно, был врождённый паралич лица, настолько маловыразительным оно было, однако, он всё время следил, чтобы тарелка Мэн Пина не оставалась пустой, подкладывал ему еду своими палочками, отделял мясо от костей, как подобает хорошему мужу. (В странах Дальнего Востока подкладывают еду своими палочками и очищают мясо/рыбу от костей для самых дорогих и любимых людей, для почётных гостей; впрочем, у влюблённых во всём мире принято кормить друг друга с ложечки). Мэн Пин в свою очередь подцеплял своими палочками лучшие кусочки в блюдах и подносил ко рту мужа, как любящая и заботливая жена: — Ну-ка, давай, а-аам… Цяо Кенан: — … Джулиан: — … Увидев их обалдевшие лица, Мэн Пин сообразил, что его поведение не совсем правильное, и его белая кожа моментально залилась румянцем: — Э-э, простите, привычка… Цяо Кенан покосился на Джулиана и подумал, что скорее всего Фу Шао не приглашал его на их совместные трапезы именно ради того, чтобы не нарушать интимное общение за столом… Фу Шаосинь выглядел умиротворённым, хлебал себе супчик, и на него совершенно не влияло присутствие за их столом двух таких исполинских «лампочек» (в перен.смысле «третий лишний»). Воистину, великий муж! После еды, да ещё из-за смены часового пояса, Цяо Кенана совсем развезло. Фу Шаосинь занялся мытьём посуды, Джулиан развалился на диване, с удовольствием переваривая пищу, а Мэн Пин отвёл Цяо Кенана в приготовленную для него комнату, где его ждала уже разобранная кровать. — Хотя сейчас осень, но в Нью-Йорке по ночам может быть очень холодно, я тебе дам ещё одно тёплое одеяло, положу вот сюда. Ванная здесь, туалетные принадлежности для тебя приготовлены, использованные полотенца кидай в эту корзину, ну, вроде всё… Пинцзы всё такой же предусмотрительный, как и раньше, умеет заботиться о людях, как никто. Сразу рассеялось неуютное ощущение, что ты на чужбине, и Цяо Кенан с улыбкой обратился к нему: — Я вижу, ты очень счастлив. Его лицо и глаза светились отражённым светом чужой прекрасной любви, он улыбался, и это не было притворством. Цяо Кенан действительно радовался, что перед ним есть хоть один пример счастливой жизни. Мэн Пин улыбнулся для начала, а потом произнёс: — Это… Цяо Кенан: -? Мэн Пин продолжил: — Относительно твоей ситуации… Я не многое слышал от Хризантемы и не знаю деталей, но я хочу тебе сказать… Джулиан хороший человек. Я понимаю, прошлое очень трудно отпустить, но если в нём погрязнуть, можно потерять в настоящем что-то действительно хорошее. Нельзя не признать, что из уст Мэн Пина это прозвучало особенно убедительно. Мэн Пин сам весьма пострадал от другого человека, но извлёк урок из ошибки, принял решение начать новую жизнь и уехал в Нью-Йорк. Подобная смелость свойственна неординарным личностям. Но Цяо Кенан считал себя простым человеком, как он мог вот так просто взять и уехать насовсем? Он похлопал Мэн Пина по плечу: — Спасибо, я подумаю над твоими словами. Мэн Пин мягко улыбнулся: — Тогда давай, отдыхай как следует. Наша с Фу Шао комната рядом, если что — заходи, не стесняйся. — Хорошо. Мэн Пин ушёл, а Цяо Кенан вздохнул и повалился на кровать, широко раскинув руки и ноги. Кровать мягкая, застеленная свежим бельём, очевидно, сушившимся на солнце и ещё дышавшим его теплом. Это первый день его побега, неожиданно наполненный добротой и дружелюбием, и он чувствовал, что пустота в его груди заполняется, пусть медленно, но это давало надежду, что возможно, всё в его жизни постепенно наладится. Лелея эту слабенькую надежду, Цяо Кенан повернулся на бок и незаметно для себя заснул…