Неверный путь.

45. Посторонние вещи не нужны. Цяо Кенан наконец-то расположился в комнате, включил аниме и принялся поедать немного перепревшую лапшу. Если в следующий раз хозяин забегаловки попробует положить ему в лапшу лишнюю половинку яйца, он наотрез откажется. Каждый раз, когда в его тарелке появляется лишняя половинка яйца, с ним приключаются неприятности, это не выгодный обмен. Сердито хлюпая лапшой, Цяо Кенан просматривал мультфильм за мультфильмом. Скоро полночь, господин Хризантема пока ещё online, и Цяо Кенан, немного подумав, отправил ему сообщение: «Я тебя сжимаю, я тебя сжимаю, я тебя сжимаю…» Чёрная Хризантема: «Тебе нельзя сжиматься, нельзя сжиматься, нельзя сжиматься…» Цяо Кенан: «………» Действительно, есть ли ещё такой зануда, как он. Joke nán: «Яма приходил ко мне». Чёрная Хризантема: «И ты в неё прыгнул?» Joke nán: «Я тебя умоляю, я так полон решимости, пусть я бедный, но я непоколебим, я надеюсь избежать беды, бла-бла-бла… Как я мог прыгнуть?» Чёрная Хризантема: «Боюсь, ты уже привык прыгать, больше того, если ты увидишь яму и не прыгнешь в неё, ты будешь плохо себя чувствовать». Joke nán: «…» Эта фраза Чёрной Хризантемы была совершенно не удивительна, а вот фраза ниже напугала по-настоящему: «Он узнавал о тебе». Joke nán: «Что?» Чёрная Хризантема: «Три месяца назад ко мне приходил брат, помнишь, парень племянницы бойфренда моего тан-гэ знаком с ямой, в общем, там очень сложные отношения, и… короче, я сказал, что ты уехал в Штаты, чтобы вступить в брак». Joke nán: «…» Вот, в чём дело. Неудивительно, что тогда, возле двери он так… огорчённо сказал: «Ты женат». Joke nán: «И он поверил?» А что, разве мужчина с мужчиной не могут пожениться? Тем более за границей. Чёрная Хризантема: «Среди наших все знали, что ты поехал в Штаты на свидание вслепую. Он пытался выведать что-то у меня, вот только ошибся человеком, конечно я сказал, раз вы расстались, то он не должен тебя искать». Он отбил ещё несколько слов: «Я только не ожидал, что сказанные мной слова сбудутся, и ты действительно там замутишь на всю катушку». Что это за чертовщина? Цяо Кенан ничего не ответил, он вдруг вспомнил, что Лу Синьчжи тогда сказал ему, что не женился. С замиранием сердца он открыл Windows и в поисковом окошке Гугл ввёл запрос «Свадьба Лу Синьчжи». И не увидел никакой информации. Joke nán: «Что произошло между ним и мисс Чжан?» Чёрная Хризантема: «Я не знаю, но говорят, что он ушёл из политики и у него теперь собственная адвокатская контора с прошлого месяца. Если тебе интересно, я могу помочь и разузнать, я даже могу узнать, сколько раз за день он ходит в туалет по-большому и по-маленькому, всё могу узнать». Joke nán: «… Не надо. Мне это не интересно». Он не хотел знать, ни сколько раз этот человек ходит в туалет, ни о каких-то других переменах в его жизни, хотя, возможно, интересовало и то, и другое. Его любопытство к жизни Лу Синьчжи было сродни любопытству сплетников, треплющих языками на тусовках, жу-жу — значит жу-жу, не жу-жу — так не жу-жу, в общем пересуды, толки, правда, ложь, зачем ему это всё, он же не обезьяна. Все пережитые неприятности до того закалили душу Цяо Кенана, что он был спокоен, как танк. По сравнению с ненадёжными и бессодержательными сплетнями Цяо Кенан гораздо больше был озабочен поиском новой работы. Он просмотрел сайты нескольких юридических контор в Интернете. В такие большие конторы, как Юйвэнь Бо, он идти не хотел. Он долго колебался в выборе, но в конце концов пошёл на собеседование в небольшое бюро, рекомендованное его однокурсницей по юридическому факультету. Бюро называлось Чешэн, и помимо самого Линь Чешэна в нём работали ещё два юриста, итого три человека, двое мужчин и женщина. Если возьмут ещё и Цяо Кенана, то соотношение мужчин и женщин будет совсем не равномерным. Линь Чешэн посмотрел его резюме: — О? Так Вы от адвоката Юйвэня, это очень крепкая база! Почему Вы надумали прийти к нам? Наверное, некрасиво так говорить, но в маленькой конторе относительно спокойная работа, а чем спокойнее работа, тем больше удовольствия от жизни, разве нет? — Я хотел найти место, где мог бы полностью реализовать себя, как специалист, и быть свободным от ограничений. — Ха-ха-ха, — неожиданно рассмеялся Линь Чешэн и хлопнул Цяо Кенана по плечу, — Я уже слышал нечто подобное несколько лет назад. Кстати, у меня здесь есть парень с очень сильной базой, возможно, вы неплохо сработаетесь и так или иначе станете партнёрами, а я назову вашу группу «Лучи света и добра», неплохо, да? Ха-ха-ха… Цяо Кенан: — … К чему эта болтология? Впоследствии Цяо Кенан узнал, кто такой этот парень «с очень сильной базой» по словам Линь Чешэна. У него был брат, очень видный в деловых кругах молодой адвокат, известный своими безжалостными методами, вдобавок, связанный с криминальным миром; его и Лу Синьчжи в адвокатском сословии именовали двумя людьми, которых лучше не задевать. Когда-то, ещё до того, как взял себе в помощники Цяо Кенана, Лу Синьчжи имел возможность сразиться с ним, и едва не погиб. В маленьком бюро жизнь протекала спокойно. Чаще всего приходилось принимать гражданские дела и ежедневно выслушивать печальные или злобные сетования людей, как например, почему он (она), мой муж, брат, родители, мать, жена… так со мной поступили. Он слушал и думал: «Да ни почему». Как говорил Чёрная Хризантема, «возможно, его понимание отличается от твоего понимания». Просто у каждого своя правда. Зачастую люди придают своей личности чрезвычайно большое значение, равно, как и своим делам. Если посторонних людей это не интересует, то и вам на них наплевать, а вот когда равнодушие исходит от близких, вам становится так горько, что не хочется жить. Конечно, ведь вы же вкладывались в отношения, а в результате выдаёте желаемое за действительное, считая, что другая сторона должна что-то понять, должна как-то ответно отблагодарить; но реальность такова, что все мы люди. И у каждого человека свой расчёт. Он сам такой, и Лу Синьчжи такой, все люди таковы. В очередной беседе с Чёрной Хризантемой он написал: «Я наконец понял, что означают твои слова: не надо сравнивать с лучшим, сравнивай с худшим». Чёрная Хризантема: «Угу…» Joke nán: «По сравнению с делами моих клиентов то, с чем я столкнулся, не стоит выеденного яйца, но я всё равно хочу тебе сказать, что мне было очень больно». Эта боль была его тайной, слишком личной, чтобы другие могли её пнять, только он мог чувствовать её. Joke nán: «Я и раньше не жаловался на яму, я сам хотел упасть, мне некого винить. Мне только отвратительно до тошноты его бесчестное поведение… Теперь я признаю, я обижен на него, мне нестерпимо обидно». Верно говорят, ненависть — оборотная сторона любви, но также верно, что когда нет любви, то не возникает и ненависти. Чёрная Хризантема: «Я знаю». Цяо Кенан улыбнулся: да, Хризантема всегда всё знает. «Я любил его и знаю, что я ему тоже нравился, но я считаю, что он не должен был так со мной обращаться… Чжуан-цзы* говорил: «Посторонние вещи не нужны», но для меня он был моей внутренней вещью, не посторонней, поэтому я естественно считал, что он должен, обязан так же относиться и ко мне; но в действительности это не мне было решать». (*Чжуан-Цзы — основоположник философии даосизма, согласно традиции жил в 369—286 гг., III век до н. э.; автор одноимённого даосского трактата «Чжуан-Цзы», или книга притч. Смысл выражения «по-сторонние предметы не нужны» — отрешиться от предметов внешнего мира, не иметь материальных желаний). На этот раз Чёрная Хризантема очень долго молчал, настолько долго, что Цяо Кенан решил, что тот потрясён его словами, когда от Хризантемы пришёл ответ: «Оказывается, вот что это значит». Joke nán: «?» Чёрная Хризантема: «А, я только что искал на Гугл значение этого «посторонние вещи не нужны», я просто не понял». Joke nán: «…» Итак, прошло полгода. За это время он ни разу больше не встречал свой «призрак прошлого». После исповеди перед Хризантемой период его жизни под именем Лу Синьчжи стал похож на пепел, который он собрал в щепоть, кинул по ветру, и его больше не стало видно. Удивительно, но время от времени выпадали дни, совершенно чистые от воспоминаний, словно его жизнь так и осталась чистой, как прежде. И кольцо на левом безымянном пальце Цяо Кенан носил, не снимая. В мае в Тайвань приехал Джулиан. Для Цяо Кенана это оказалось приятным сюрпризом, после поездки в Нью-Йорк ему всегда хотелось оказать Джулиану ответное гостеприимство. Теперь пришёл черёд ему быть гидом. Он взял на работе недельный отпуск за свой счёт. Он показал Джулиану почти весь Тайбэй, потом они проехали до Тайчжуна и закончили экскурсию в Гаосюн. (Тайчжун, Гаосюн — крупные города на Тайване, Гаосюн — порт на юго-западном берегу острова, расположенный вдоль реки Ай, переводится «Река любви», т.е., они проехали вдоль всего о. Тайвань). Когда они любовались ночным видом реки Ай, Джулиан неожиданно крепко взял его за руку, и Цяо Кенан, не веря своим ушам, услышал, как Джулиан на скверном китайском обращается к нему: — Joke, проверь направить меня, я не дерзкий? … Что он спросил? По правде говоря, Цяо Кенан сначала не понял. Однако, по мере дальнейшего общения Цяо Кенан понял, в чём дело. И было бы неверным сказать, что его это не растрогало. В электронном письме Джулиан как-то упомянул, что сейчас изучает одну вещь, а когда его спросили, что это, он не сказал. Теперь понятно, значит, он изучал китайский язык. Такой глубокий и многогранный язык, даже если кто-то будет изучать его всю жизнь, вряд ли постигнет до конца, что уж говорить об американце, который находится только на полпути к его изучению? У Цяо Кенана защемило в груди, он освободил свою руку и сказал по-китайски: — Извини. Джулиан понял, но не отвёл и не опустил расстроенный взгляд. Изучая любой язык, нужно сначала, как минимум, выучить «пожалуйста», «спасибо», «извините»; последнее слово он не хотел учить, но видимо, придётся. — Нет, Joke, это не слова неправильные, это я неправильный. Это его личное дело, и если он не получил желаемое, тут некого винить. Цяо Кенан очень хотел сказать ему что-нибудь, но так и не сказал. Посторонние предметы не нужны. Это означает, что мы не можем ждать ответа от кого-либо, так же, как Джулиан не может требовать от него любви только потому, что он сам его любит, и не может навязывать партнёру свою любовь. Таков мир, и это правда. Он подумал, что не имеет права винить Лу Синьчжи, действительно, не имеет. Джулиан улетел обратно в Америку из Гаосюна. Проводив его, Цяо Кенан на скоростном поезде вернулся в Тайбэй. Всю дорогу он припоми-нал их общение с Джулианом, похожее на сюжет для детской сказки. Что может удержать их рядом на всю жизнь? Он не покинет Тайвань, Джулиан не покинет Нью-Йорк. Цяо Кенан совсем не похож на Пинцзы, если он, не любя, последует за кем-то за тридевять земель, это в конце концов превратится только в ненависть, которая перемелет его душу в порошок. Так что в ближайшие годы они ничего друг другу не скажут. Так будет лучше. 46. В него вселился добрый дух. Ближе к концу года Цяо Кенан получил дело о нанесении телесных повреждений. Клиенты — родители малолетнего ребёнка. Находясь в школе, ребёнок поссорился с одноклассником, тот столкнул его с лестницы; ребёнок при падении получил рану на виске, в результате которой мог остаться шрам. Возмущённые родители подали иск в суд. Изучив дело, Цяо Кенан счёл оптимальным решением прекратить его за примирением сторон, потому что возбуждение дела — процесс тягостный и требующий времени, кроме того, противная сторона по приговору суда получит судимость, но вряд ли раскается в содеянном. Как говорится в известной манге, «закон не может принудить человека принести извинения». В итоге Цяо Кенан принял решение поговорить с опекуном противной стороны. Администрация школы очень боялась огласки этого дела, и Цяо Кенан клятвенно пообещал превратить большие проблемы в маленькие, а маленькие — в ничто. Когда он получил адрес и стал наводить справки, оказалось, что это детский приют. Детский дом в Южном округе. Цяо Кенан посмотрел на небольшой указатель за пределами двора и не удержался от вздоха: родители другой стороны не пришли, потому что у ребёнка нет родителей. Цяо Кенан нажал кнопку звонка, и вскоре к двери кто-то подошёл, должно быть, вахтёрша. — О… Кто Вы? — Здравствуйте. Цяо Кенан дружелюбно улыбнулся и протянул ей свою визитку: — Если это удобно, я хотел бы поговорить с попечителем Шань Юаня. Вахтёрша, нахмурившись, взяла визитку, видимо, она была уже наслышана об инциденте. — Хорошо, можете войти. Цяо Кенан проследовал за ней в помещение. Он шёл по длинному коридору мимо многочисленных дверей в маленькие комнаты, из которых высовывали головы любопытные дети разных возрастов. Увидев строгий деловой костюм Цяо Кенана, маленькие дети пугались, а старшие втягивали их обратно в комнаты и закрывали двери. Цяо Кенан горько усмехнулся; если бы знал заранее, что придётся идти в такое место, оделся бы попроще, не столь официально. Вахтёрша привела его в кабинет директора. Директор, мужчина средних лет, всем своим видом излучал доброжелательность. Он пригласил Цяо Кенана присесть, и тот, подав ему папку с документами, без околичностей объяснил ему цель прихода: — В настоящее время мы надеемся на мирное разрешение конфликта, условия примирения изложены выше, если возникнут любые вопросы, мы готовы обсудить. Директор надел очки и довольно долго вчитывался в документ, но заметно затруднялся с ответом: — У меня нет полномочий решать этот вопрос… Подождите минуту. — Хорошо. Директор вышел, вероятно, чтобы позвонить, и вскоре вернулся: — Сейчас подойдёт человек, отвечающий за это дело. Цяо Кенан удовлетворённо отметил про себя, что в этом детском учреждении заботятся о соблюдении законности, видимо, есть специальный служащий для таких вопросов, это хорошо. Они с директором сидели в кабинете. Довольно напряжённая обстановка не располагала к беседам на лёгкие темы. В ожидании Цяо Кенан успел выпить три чашки чая, по-ка наконец за дверью раздались шаги «спасителя от неловкости»… Нет, для Цяо Кенана это оказалась его роковая звезда, источник всех его бедствий. — Простите за беспокойство. Вслед за тихим скрипом открываемой двери раздался знакомый голос. Не веря, Цяо Кенан поднялся навстречу мужчине, с которым расстался и не виделся почти год. Как и прежде тёмная кожа делала черты его лица более заострёнными. Мужчина был одет легко и просто, волосы были как-то естественно растрёпаны, отличаясь от прежней безукоризненной причёски более вольным, даже небрежным видом. И взгляд был другой, не такой мрачный и угрюмый. — А, Синьчжи, прости, что побеспокоили тебя. Директор вздохнул с видимым облегчением и поднявшись с кресла, предоставил своё место адвокату. Пока Лу Синьчжи усаживался на месте директора, Цяо Кенан пытался собраться с мыслями. Он мысленно отмечал перемены в облике мужчины и лихорадочно думал: «Какая связь между Лу Синьчжи и этим заведением?» Мужчина невозмутимо изучал переданное ему директором мировое соглашение, затем вынул ручку и сделал несколько пометок в документе: — Сумму компенсации можно обсудить ещё раз, но принести извинения невозможно, это исключено. Тот ребёнок первым нагрубил моему подзащитному. Слова Лу Синьчжи выражали непоколебимую позицию, и Цяо Кенан почувствовал оцепенение. «Пожалуйста, только не это, я не хочу судиться с Лу Синьчжи…» Вслух он сказал: — Что он сказал? Родители не упоминали об этой детали. Лу Синьчжи сжал губы, было видно, что ему неприятно это говорить: — Он обозвал Шань Юаня безродным ублюдком. Цяо Кенан: — Ах, вот оно что. Он догадывался, что вызывает такое неудовольствие Лу Синьчжи. Вероятно, это косвенно напоминало ему об обстоятельствах собственной жизни. Для людей, потерявших в раннем возрасте родителей, самая ненавистная брань, когда их попрекают отсутствием семьи, он прекрасно понимал гнев Лу Синьчжи и этого ребёнка. Однако, проблема была в том, что другой ребёнок получил кровавую травму, от которой в будущем мог остаться шрам. Цяо Кенан: — Шань Юань не хочет извиняться? Лу Синьчжи помолчал. — Нет, это я не хочу. Цяо Кенан не ожидал такого. На его памяти Лу Синьчжи никогда не поддавался эмоциям. Он спросил: — Хм, а я могу поговорить с Шань Юанем? Лу Синьчжи поднял брови и посмотрел на Цяо Кенана, как будто раздумывая. — Подожди немного. Он встал и вышел. Цяо Кенан положил руку на грудь и перевёл дух, откидываясь на спинку дивана. Моральное воздействие личности Лу Синьчжи было по-прежнему мощным. Даже в простой одежде он заставлял трепетать от страха, и лучше было бы закончить это дело до суда, иначе всё может обернуться большими неприятностями. Он совсем не хотел сталкиваться с мужчиной в реальном судебном процессе, он слишком хорошо знал способности Лу Синьчжи: этот человек мог доказать, что ветер — это дождь, и наоборот, что дождь — это ветер, и запутать дело в такой клубок, что концов не сыщешь. Цяо Кенан считал, что лучше начать с ребёнка. Он думал. Вернее, пытался думать, на самом деле в его мыслях царил ужасный хаос. Тайвань не так велик, а юридический мирок ещё теснее, и он предполагал, что рано или поздно они с Лу Синьчжи где-нибудь пересекутся, но не предполагал, что именно в таком деле. Теперь выходит… пути судьбы неисповедимы? Цяо Кенан вновь горько усмехнулся, сотни чувств и их оттенков смешались в его сердце. Он не роптал, понимая, что чем больше обида, тем тяжелее её отпустить, однако, всё-таки инстинктивно сопротивлялся своим колебаниям; как будто в прошлом получил некую прививку, напоминавшую ему, что мужчина по имени Лу Синьчжи изранил его так, что живого места не осталось, и нужно быть с ним осторожнее. Вскоре вернулся Лу Синьчжи вместе с восьмилетним мальчиком, видимо, тем самым Шань Юанем. Маленький ребёнок с непримиримым выражением лица смотрел на Цяо Кенана, как на заклятого врага. Однако, Цяо Кенан спокойно и дружелюбно улыбнулся ему: — Садись. Шань Юань сначала метнул настороженный взгляд в сторону Лу Синьчжи и только получив его одобрительный кивок, молча сел напротив Цяо Кенана. — Это правда, что он первый тебя обозвал? Шань Юань напряжённо кивнул: — Он обозвал меня безродным ублюдком. Видимо, нанесённая ребёнку моральная травма была настолько сильна, что его дрожащий голос звенел от гнева и обиды. Цяо Кенан: — Ну, в таком случае он не прав. Оба, и ребёнок, и Лу Синьчжи замерли от неожиданности. Цяо Кенан улыбнулся простодушному ребёнку: — Однако, ты должен знать, что благородный человек решает дела словами, а не силой. Он пошевелил ртом, а ты пошевелил рукой, и кто теперь получается не благородный человек? Он ведь упал с лестницы, верно? Сегодня ему повезло, он только расшиб лоб, а если бы он сломал ногу? А если бы, не дай Бог, ударился позвоночником, он больше никогда не смог бы ходить… Шань Юань испуганно посмотрел на него: — Неужели всё так серьёзно… Цяо Кенан: — Поэтому ты счастливчик, он тебя всего лишь обозвал, но у тебя ничего не болит. Вот, например, на тебя гавкнет собака, ты и собаку побьёшь? Нет, ты понимаешь, что это ни к чему. Ты вернулся цел и невредим, а как быть с тем человеком? Ты готов всю оставшуюся жизнь нести на себе бремя расходов на его лечение и содержание, в случае инвалидности? Ты должен извиниться не потому, что виноват, а для того, чтобы не уронить свою честь и достоинство, а впредь будь внимателен и осторожен, ты понял? Ребёнок слушал его, затаив дыхание, а Лу Синьчжи, похоже, испытывал облегчение. Он дотронулся до какой-то вещи на своём левом запястье, потом погладил Шань Юаня по голове и сказал Цяо Кенау: — Мы обсудим это снова. Услышав это, Цяо Кенан вздохнул с нескрываемым облегчением: — Тогда если можно, я тоже верну часть гонорара. Цяо Кенан собрал вещи и встал, собираясь уйти, но в этот момент Шань Юань потянул его за рукав пиджака: — Старший брат… — Что? Шань Юань нервно переступал ногами и взволнованно тёр ладошки, как будто о чём-то умолял: — Он… С ним всё будет хорошо? Видимо, ребёнка мучила совесть. Цяо Кенан улыбнулся, присел перед мальчиком на корточки и поглаживая его по голове, заговорил: — Сейчас всё хорошо, но что будет дальше, я не могу сказать. А на будущее запомни: если тебе кто-то будет говорить что-то плохое, представь, что это животное. Ты же не понимаешь язык животных и не будешь злиться на него. А если тебе так уж хочется подраться, вызови его на поединок, помашете кулаками, наставите друг другу синяков — и всё, никто никому ничего не должен. По мере того, как Шань Юань его слушал, его глупые глаза округлялись, а рот открылся в широкой улыбке: — Брат, ты такой забавный. Цяо Кенан покраснел и подумал, «твоего брата весь интернет зовёт шуткой». Кажется, сейчас решение проблемы выглядит оптимистично, не зря он сюда приехал. Радостный Цяо Кенан обернулся и поймал внимательный взгляд Лу Синьчжи. Неизвестно, сколько времени он уже так на него смотрел. От этого взгляда ему стало неуютно, и он поспешил откланяться, однако, Лу Синьчжи преградил ему путь: — Я подвезу тебя. — … Не стоит. Лу Синьчжи повторил настойчивее: — Я хочу ещё немного поговорить с тобой об этом деле. Цяо Кенан подумал, «ну если об этом деле, то конечно, придётся поговорить». На нём был слишком официозный костюм, и в нём он чувствовал себя неловко, он даже детей в детском доме напугал своим видом. Цяо Кенан согласно кивнул: — Хорошо, тогда давай поговорим снаружи. Они вышли из детского дома, и Цяо Кенан сказал: — Давай поговорим здесь. Лу Синьчжи покачал головой: — Я тороплюсь, мне ещё нужно успеть в одно место, поговорим по дороге. — … Ну хорошо. Цяо Кенану не хотелось препираться. Он видел, как Лу Синьчжи спокойно и непринуждённо усаживается в автомобиль, в конце концов, какая разница, где они поговорят, не съест же он его… Или не всё так просто? Всё та же чёрная Ауди. Цяо Кенан пристегнулся, Лу Синьчжи завёл мотор, и теперь, глядя на его руки, держащие руль, Цяо Кенан разглядел на его левом запястье буддийские чётки. Неожиданно, что-то он не припоминал, чтобы Лу Синьчжи был очень религиозен. «Это скорее я несу на себе ответственность за всех людей в мире, а его вера — это верность самому себе». За всю дорогу никто не сказал ни слова. Цяо Кенан смутно догадывался, что предложение поговорить — просто предлог, поэтому даже не трудился открывать рот. В машине было душно, и Цяо Кенан открыл окно, но давящее чувство тоски никуда из груди не делось, только смягчилось немного. Доставив Цяо Кенана на место, Лу Синьчжи вынул из кармана визитную карточку и дал ему со словами: — Если собираешься предпринимать какие-то последующие действия, лучше связывайся со мной напрямую. И не одевайся так мрачно, когда приходишь в детский дом, только детей пугаешь. Цяо Кенан грустно улыбнулся: — Я понял. — Угу. Цяо Кенан отстегнул ремень, открыл дверцу машины и вышел. Лу Синьчжи чуть приспустил оконное стекло, отделённые преградой полуопущенного стекла, они смотрели друг на друга. Цяо Кенану вдруг захотелось спросить, что связывает мужчину с этим детским домом? Он так защищает этих детей, может, он вырос в этом месте? Его вывел из задумчивости голос Лу Синьчжи: — Шань Юань… У него немного резкий характер, но ты сегодня очень хорошо поговорил с ним, если бы… Лу Синьчжи вдруг замолчал на полуслове, Цяо Кенан захлопал глазами: — Если бы — что? — Ничего, — Лу Синьчжи плотно сомкнул губы. Если бы в те годы нашёлся человек, который так же ласково и доходчиво вразумил бы его, может, его жизнь сложилась бы иначе? Но теперь поздно искать ответы, его жизнь уже сформирована, и незачем искать первопричины. Лу Синьчжи поднял стекло, отделив от себя любимый силуэт, и уехал. Цяо Кенан смотрел ему вслед в полном смятении чувств. Лу Синьчжи изменился настолько, что это сбивало его с толку, его нынешний облик, поведение не вязались с тем человеком, который запечатлелся в его памяти. Что с ним произошло? Почему он так изменился? Он понимал, что должен остановиться, не думать об этом, не интересоваться, оставаться безразличным, но… Он спросил Чёрную Хризантему: «Что произошло с ямой за этот год?» Он рассказал Чёрной Хризантеме о том, что произошло сегодня: «Он не похож на ту яму, которую я знал, раньше это была чёрная дыра, холодная и непроглядная, теперь… похоже на какую-то странную пустяковину, которая даже работает по-другому и мелькает так, что глазам больно». Он вспомнил взгляд Лу Синьчжи. В прошлом всегда мрачный, отгороженный от всего мира, не желающий близости, отвергающий человеческое тепло, непостижимый и пустой. Образ страдающего маленького мальчика теперь наполнился содержанием, но он не мог прочитать это содержание; он знал, что это не его мир, но по-прежнему стремился и жаждал узнать, что там, во внутренней Вселенной Лу Синьчжи? И он понимал, что это очень опасно. Он уже несколько раз ошибся дорогой и в дальнейшей жизни очень хотел идти по ровному пути. Цяо Кенан уже хотел отбить сообщение «Ладно, мне это не интересно», когда от Чёрной Хризантемы пришло: «Это тот детский дом, который он спонсирует». Joke nán: «Что?» Чёрная Хризантема: «Когда ты только вернулся из Штатов, он как раз исчез на какое-то время. Потом опять появился, продал дом и большую часть вырученных денег потратил на пожертвования для приютов и детских домов. Он также объединил несколько благотворительных фондов под своей юридической заботой. В общем, теперь Лу Синьчжи никакой не монстр, а очень хороший человек». Joke nán: «…» Цяо Кенан был потрясён до глубины души, он не осмеливался верить: это тот Лу Синьчжи, который считал себя превыше всех живущих на Земле, теперь превратился в очень хорошего человека, который строит для всех мосты и дороги????? Joke nán: «В него что, вселился чей-то добрый дух?»