Неверный путь.

47. Все сказки врут. Кроме как вселение в Лу Синьчжи другой сущности, Цяо Кенан не мог придумать никаких других причин для столь кардинальных перемен в этом человеке. Спустя месяц противостояния и переговоров стороны наконец пришли к примирению и сошлись в сумме компенсации. Для принесения извинений была назначена встреча в одной из кофеен в районе неподалёку от детского дома. Лу Синьчжи пришёл вместе с Шань Юанем. Цяо Кенан не удержался и заглянул в его глаза. В этот момент они оба параллельно разговаривали по телефону, и Цяо Кенан непроизвольно едва не выпалил в трубку: «о, император, помнишь ли ты Ся Юхэ * на берегу озера Даминху?» (Ся Юхэ — главная героиня телесериала «Моя прекрасная принцесса», подробнее в сноске под главой *). Нет… Кажется, это не то. Он должен был спросить, помнит ли он, что между ними когда-то были вражда и недоразумения. Проигравшая сторона не утратила боевой дух. Шань Юань сегодня был нарядно одет и морально хорошо подготовлен. Когда пострадавший в сопровождении родителей прибыл, он смело подошёл к нему и очень искренне поклонился со словами: — Я виноват, я не должен был бить тебя. Пока ещё не изменённый мутацией чистый и нежный голос ребёнка смягчил сердца взрослых. Пострадавший ребёнок надул губы, видимо, собираясь тоже что-то сказать, но увидев за спиной Шань Юаня Лу Синьчжи, не осмелился открыть рот и настороженно оглянулся на мать. Та кивнула ему головой, и ребёнок неразборчиво угукнул, принимая извинения. Дело завершилось. Отец взял ребёнка за руку и сказал, что через некоторое время он встретится с ними в офисе юридической конторы, чтобы урегулировать вопрос с компенсацией. Они ушли. У Цяо Кенана наконец-то отлегло от сердца. Он погладил Шань Юаня по голове: — Ты молодец, очень хорошо держался, брат купит тебе конфет. Шань Юань вдруг заупрямился: — Я уже взрослый и не ем конфет! — Ха-ха-ха. Весело переговариваясь с мальчиком, Цяо Кенан посадил ребёнка в машину Лу Синьчжи, чтобы тот отвёз его обратно в детский дом. Ребёнок поднял на парня сияющие глаза: — Брат Цяо, у тебя найдётся время на следующей неделе? У нас будет конкурс сказок, придёшь посмотреть? Цяо Кенан: — … э-ээ… — Ну приди, ну приди. Сказав, что он не ест конфет, Шань Юань сейчас сам был похож на конфету, сладкую и липучую. Цяо Кенан в растерянности машинально покосился на Лу Синьчжи. — Приходи, там будет очень весело, — не глядя на него, ответил Лу Синьчжи на его не заданный вопрос. «Только чёрт поверит, что ты любишь веселиться!!!!!» Шань Юань взволнованно воскликнул: — Всё, договорились! Кто не сдержит обещания, тот зерлинг… — … Э, зерлинг, э-э… (Зерлинг — мелкая тварь из компьютерной игры StarCraft, не намного умнее животных, что-то типа «шестёрки»; StarCraft — компьютерная игра в жанре стратегии в реальном времени). Цяо Кенан бессильно смотрел, как машина увозит Шань Юаня; трудно сказать, кто бы мог отказать под воздействием такого сияющего детского взгляда, во всяком случае, Цяо Кенан не мог. Вот же головная боль! С другой стороны, уже в машине, Шань Юань не забыл повернуться к Лу Синьчжи и с самой обаятельной улыбкой напомнить: — Я себя хорошо вёл? Старший брат меня похвалил? Ты обещал купить мне приставку Sony PlayStation! Лу Синьчжи поджал губы и отняв одну руку от руля, погладил мальчика по голове: — Только не рассказывай об этом в школе, скажи, что накопил с карманных денег и купил сам, понял? Шань Юань шумно одобрил: — Оу-о!.. Е-ее… Нет, его не нужно учить таким хитростям, он уже давно знает, что взрослые хорошо проглатывают эту уловку; он так счастлив, Sony PlayStation… Глядя на довольное лицо ребёнка, Лу Синьчжи усмехнулся. Наблюдая за дорогой, он вспоминал, что в детстве в подобных ситуациях он тоже прибегал к такому способу… *** Цяо Кенан любил детей. Большинство геев любит детей, считая их забавными; к тому же, не умея рожать, они не задумываются о том, что это может быть обузой. В этот день Цяо Кенан зашёл в супермаркет и купил разных конфет и печенья, набрав два огромных пакета. Он надел футболку нежного оттенка, светлые джинсы и белые кроссовки All Star; в завершение образа надел выбранные Чёрной Хризантемой очки, став похожим на студента колледжа. На вид ему можно было дать лет 18-19. Лу Синьчжи, заехавший за ним, так и замер, сражённый его красотой и молодостью: — Ты почти не отличаешься от них. «Я так понял, тебе не хватало моего милого личика», подумал Цяо Кенан, а вслух сказал довольно колко: — Да, я для них брат Цяо, а ты — дядя Лу. Конечно, в глазах восьмилетних детей Лу Синьчжи выглядел старым, и называть его «дядей» не было преувеличением. Но из уст Цяо Кенана эти слова весьма царапнули его сердце, и это чувство было не из приятных. По дороге они не разговаривали, за исключением этого обмена фразами, да и то, Цяо Кенан ответил так только для того, чтобы не показать, что он в чём-то уступает. И он не собирался использовать эту едкую шутку как повод завязать лёгкую беседу, забыв о прошлых обидах. А Лу Синьчжи, помня о том, как он виноват перед Цяо Кенаном, предпочитал молчать, нежели получать от него саркастические реплики и терпеть придирки; молчание всегда лучше, чем плохой разговор. Они приехали в детский дом. Шань Юань с раннего утра бродил возле дверей, изнывая в нетерпении: — Моя PlayStation, PlayStation, PlayStation… Услышав звук мотора, он взволнованно открыл дверь, и при виде гостей его глаза вновь засверкали: — Брат Цяо… «Моя PlayStation!» Если вначале Цяо Кенан сомневался, стоит ли идти в детский дом, то услышав его громкий окрик, настолько нежный, восторженный, обворожительный, он подумал, что не так уж плохо, что он пришёл, по крайней мере не разочаровал ребёнка. Следом за ним из машины вылез Лу Синьчжи. Увидев сияющие нетерпеливым ожиданием глаза ребёнка, он кивнул головой в сторону автомобиля и сказал: — Я потом отдам тебе приставку. Обрадованный до смерти Шань Юань начал подпрыгивать, как обезьяна. Цяо Кенан подошёл к нему с двумя большими пакетами: — Ну что, конкурс ещё не начался? Победителю достанется больше всего печенья. Шань Юань скептически цыкнул, словно говоря, что восьмилетнего пацана печеньем не удивишь, и он вообще-то в нём не заинтересован. Однако, поймав взгляд стоящего позади господина Лу, как бы говорящий: «только посмей сказать, что ты не будешь стараться», немедленно сменил выражение лица на самое что ни на есть угодливое: — Хорошо, я постараюсь. Цяо Кенан улыбнулся и погладил Шань Юаня по голове, чувствуя на себе глубокий и очень нежный взгляд Лу Синьчжи. Эта картина необъяснимо вызвала у Цяо Кенана ассоциацию с банкетом на свадьбе геев, и его лицо вспыхнуло. Заметив его реакцию, Лу Синьчжи решил, что хорошего понемножку и предложил: — Ладно, пошли смотреть конкурс. Конкурс проходил в большом актовом зале детского дома, украшенном расставленными по периметру цветочными венками. По-видимому, венки мастерили сами дети, вкривь и вкось, но с явным энтузиазмом. Участников конкурса поделили на группы по возрастам: группа «цыплят» состояла из детей 4-5 лет; в группу «кролики» входили дети 6-7 лет. Дети от 8 до 10 лет назвали свою группу «собачки». «Цыплята», самые маленькие, не могли знать слишком много сказок, они рассказывали «Спящую красавицу», однако, в ней почему-то появились Белоснежка и семь гномов. — Спящая красавица… уснула, а семь гномов нашли её и стали охранять её сон… Принц пошёл к башне, чтобы победить злую ведьму, но не нашёл принцессу… э-э… а потом гномы сказали принцу, что принцесса у них, принц пошёл к ним, полюбил принцессу и поцеловал. Принцесса проснулась, и они сразу поженились, и жили долго и счастливо… «А дальше «шпили-вили» и «чпок-чпок»». Все хлопали, а Цяо Кенан долго смеялся, пока кто-то из зала не крикнул: — Семь гномов — это «Белоснежка», а не «Спящая красавица», ты всё наврал! Ребёнок тут же возразил: — Я рассказал «Спящую красавицу», это и есть «Спящая красавица»! — Ты ошибаешься… — Хорошо, — на сцену вышел директор, ведущий конкурса, — Это конкурс сказок, нужно только ярко рассказать сюжет, и мы это примем. Не обязательно слишком педантично придерживаться канона, может, Спящая красавица и Белоснежка были подружками, это же не известно наверняка. Все сразу заулыбались. Лу Синьчжи, не изменяя себе, стоял в укромном уголочке, Цяо Кенан рядом с ним (поскольку взрослые стояли вокруг детей и позади них, чтобы не заслонять сцену, многие не знали друг друга и стеснялись вставать ближе). Вдруг Цяо Кенан услышал: — Многие сказки служат хорошей иллюстрацией для политики и социологии. Например, «Спящая красавица» говорит нам, что не следует забывать приглашать важных лиц на мероприятия, иначе вам придётся столкнуться с необходимостью разбираться с последствиями; во-вторых, если жизнь и работа не приносят вам радости и удовольствия, вы можете, как Спящая красавица, спать целыми днями, пока в вашей жизни не появится что-то, действительно значимое — например, глубокий поцелуй принца, и тогда ваши спящие способности сразу проснутся. Цяо Кенан, замирая, слушал: — Это же просто сказка… Лу Синьчжи поджал губы: — Люди, пишущие сказки, далеко не дети, и их сказки таят в себе уродливые взрослые влечения. Например, «Алиса в стране чудес». Говорят, что автор — педофил, и в его сказке полно скрытых сексуальных подтекстов. В конце Алиса просыпается, а вместо неё засыпает её старшая сестра. Это скрытое желание автора, чтобы маленькие девочки никогда не вырастали… Цяо Кенан: — … Он больше никогда в жизни не захочет верить ни в какие сказки! Группа «цыплят» начала довольно интересно, но потом всё пошло на спад; выходили другие дети и либо терялись настолько, что стояли безмолвными столбиками, либо рассказывали такую тягомотину, что всех тянуло в сон… Короче, дети — непостижимые существа. По сравнению с «цыплятами» «кролики» выступали более стабильно, но и более скучно. Лу Синьчжи передал ему лист с оценками конкурсных выступлений. Цяо Кенан пожал плечами: — Зачем мне это? — Чем больше людей оценят, тем объективнее и справедливее будут результаты конкурса, тем более, ты же принёс призы. Лу Синьчжи выразил серьёзный подход к делу, и Цяо Кенан, недоумевая и смеясь, взял оценочный лист. В это время публика внимательно слушала выступление группы «собачек»; Шань Юань чётко и выразительно, пересыпая речь цитатами, пересказывал очередную сказку, это было то, что надо. — Какой перспективный мальчик, — улыбнулся Цяо Кенан. — У него большое будущее, если он соберётся изучать юриспруденцию, я буду направлять его. — Естественно, ты ведь и сам учился у великих учителей… «Будешь воспитывать для себя симпатичного укэ?» (Укэ — пассивный персонаж из японской яойной манги; терминология пришла из боевых искусств, где «сэмэ» — атакующий, «укэ» — защищающийся, т.е. принимающий удары). Лу Синьчжи шевельнул бровями: — Ты слишком много думаешь. «Ага, зная твою скотскую натуру, чего ещё от тебя ожидать?» Конкурс закончился, определились победители и проигравшие. Цяо Кенан раздал всем конфеты и печенье, причём проигравшим немного больше, чтобы успокоить их раненые сердечки. Он не переставал улыбаться, втянулся в разные детские забавы и провозился с ними до тех пор, пока не объявили обед, а затем тихий час. К этому времени у Цяо Кенана уже болели руки и ныла спина. Он только собрался как следует потянуться, и тут Лу Синьчжи спросил: — Не хочешь прогуляться? Цяо Кенан настороженно покосился на него, а потом вспомнил рассказы Хризантемы о том, как Лу Синьчжи спонсирует детские дома, и его разобрало нешуточное любопытство. Хотелось только надеяться… что любопытство не погубит кошку. *Ся Юхэ — гл.г телесериалов «Моя прекрасная принцесса» и «Небесная ласточка», девушка родом из г. Цзинань в провинции Шаньдун. Она встретилась с императором Цяньлунем на берегу озера Даминху, и они полюбили друг друга. Она родная мать Цивэй Гэгэ (роль исполняет тайваньская актриса и певица Руби Линь). Ся Юхэ образованная, нежная и изысканная, очаровательная девушка. Она стала гражданской супругой Цяньлуня, и это были печальные отношения. Зная, что её любовь не завершится законным браком, она тем не менее родила от императора сына Цивэя. Она мучительно ждала Цяньлуня 18 лет и в конце концов, не переставая тосковать о возлюбленном, тяжело заболела и умерла. Но и на смертном одре она не переставала любить Цяньлуня. А Цяньлунь да конца своей жизни так и не смог забыть эту удивительную женщину. 48. Всемогущий Будда, пожалуйста, дай мне силы. Детский дом занимал довольно большую площадь, это был трёхэтажный дом, построенный по европейскому образцу. На огромном дворе, обсаженном густыми зелёными деревьями и кустами, имелось множество развлекательных сооружений: горки, качели, детские турники, песочницы, как в богатом детском саду. Каждое место было тщательно спланировано и оформлено, во всём проглядывал перфекционизм и педантичность, свойственные Лу Синьчжи. Подумав о том, что ради всего этого Лу Синьчжи даже продал свой особняк, Цяо Кенан не удержался от вопроса: — Ты столько всего сделал… Это стоило того? -? — Я слышал, ты продал дом. Ошеломлённый Лу Синьчжи с удивлением посмотрел на него, но не стал спрашивать, откуда он это услышал. Все переговоры о продаже он вёл через посредника из их круга, так что ничего удивительного, что это вышло наружу. «Кто-то назовёт это сплетнями, но разве меня когда-то беспокоил мир сплетен?» — Это стоило того, — без малейших колебаний ответил Лу Синьчжи, и его лицо в этот момент выглядело необычайно мягким, — Хотя бы потому, что сейчас ты стоишь передо мной. Цяо Кенан не нашёл, что ответить. Если прежде он бросал в лицо Лу Синьчжи злые, холодные слова, обороняясь от него, потому что он был ему неприятен, то теперь… Теперь он не знал, как себя вести, и поэтому старался отвечать односложно и самым обычным тоном, втайне сохраняя настороженность и стараясь понять, чего же на самом деле добивается Лу Синьчжи. — Я что-то не помню, чтобы ты исповедал буддизм, — осторожно сказал Цяо Кенан, указывая взглядом на буддийские чётки на левом запястье Лу Синьчжи. Они не казались простым украшением, и тем более не со-ответствовали западным вкусам Лу Синьчжи. Лу Синьчжи дотронулся до чёток и слабо улыбнулся: — Я не исповедую буддизм, однако, учение Будды смогло тронуть меня. Он присел на каменную скамью во дворе. В воздухе уже чувствовалось приближение зимы, но сегодня погода выдалась хорошая, солнечные лучи пробирались сквозь редкую листву на деревьях, согревая людей остатками тепла. Цяо Кенан остался стоять в стороне, засунув руки в карманы, и с прежней настороженностью смотрел на мужчину в ожидании продолжения. — Когда-то я тебе объяснял, почему я хочу заниматься политикой, — сказал Лу Синьчжи и немного помолчав, продолжил, — На самом деле это не совсем так. Я хотел стать кем-то, чтобы доказать тем, кто бросил меня, кто смотрел на меня свысока. Эти идеи поддерживали меня почти 30 лет, они стояли между мной и другими людьми… как стена, и ни другие люди, ни другие дела не могли поколебать меня. Возможно, у меня бы-ли сожаления, но я не раскаивался. Цяо Кенан внимательно слушал его: — Теперь ты раскаялся? Он не ожидал, что Лу Синьчжи ответит: — Нет. И почти сразу добавит: — Моё раскаяние было бы самым большим оскорблением для тебя. Цяо Кенан: — … «Это правда. Если бы раскаяние и муки совести могли что-то изменить, то почему это должно иметь отношение к тебе?» Он не собирался жертвовать своими идеалами ради другого человека, однако сказал тому, кто вынужден был стать жертвой: — На самом деле, мне тогда не стоило так поступать. Это чувство действительно невозможно выразить сухими словами. — Я не раскаивался, просто в тот день в универмаге ты так посмотрел на меня, что я вдруг почувствовал… Лу Синьчжи споткнулся, помолчал немного и договорил: — Это было очень больно. Что он тогда увидел? По правде говоря, Цяо Кенан совершенно ничего не помнил. Тот момент сохранился в его памяти как огромное чёрное облако, которое налетело на него и сразу рассеялось. И он не хотел даже касаться этого чёрного облака, потому что оно, как ящик Пандоры, хранило в себе только мрак, страдания и боль. Цяо Кенан ждал продолжения. — Мне никогда не удавалось легко признать, что я сделал что-то не так, что я ошибся, но твоё дело застряло как железный шип в моём сердце. Однажды я вместе с Чжаном Шиго посетил храм, где послушал проповедь гуру. Будда говорил, что каждый человек в своей жизни встречает восемь страданий: страдания рождения и жизни; страдания от старения; страдания от болезней; страдания смерти; разлука с любимым человеком; встреча с ненавистным человеком; просить и не получать желаемое; страдания от собственного существования. * За исключением старости, болезни и смерти, всё остальное я пережил. Когда я подумал, что дальше меня в жизни ждут только эти восемь страданий, я пришёл в отчаяние. Я хотел найти тебя, но услышал, что ты будто бы уехал в Штаты, чтобы вступить в брак… Это конечно нелепо, но в тот момент я почти сошёл с ума. (*Страдания от собственного существования — по-другому называются душевные и физические страдания, возникающие из деятельности пяти скандх. Скандхи (в переводе с санскрита — свёртки) — атрибуты, или понятия, формирующие человеческую личность: форма, восприятие, сознание, действие и знание. Подробнее гуглите). Лу Синьчжи говорил монотонно и безразлично, как будто всё это не имело к нему отношения, и только гнетущая тоска, мелькавшая изредка в его взгляде, говорила, что он и есть главный герой рассказа. Этот мужчина всегда держался несколько отстранённо ото всего, и только сейчас Цяо Кенан понял, что это не более, чем робость. Он боялся встретиться лицом к лицу с собственной правдой, создавая ложное впечатление непреклонности, он даже побоялся дать ему понимание… Он всегда ставил его в тупик. Он никогда не понимал Лу Синьчжи. Когда он однажды набрался смелости и сказал ему те слова — «дай мне понимание, что я и кто я для тебя, в твоей жизни» — мужчина ответил ему «хорошо». И Цяо Кенан доверился ему, за что впоследствии и поплатился. Цяо Кенан бессознательно сжал кольцо на безымянном пальце левой руки и мысленно осадил себя: «Остановись, посторонние вещи не нужны». Этот жест не укрылся от Лу Синьчжи. Он прикрыл глаза и снова заговорил: — Потом я слышал, что ты якобы сказал, что всё кончено. Я был в отчаянии, но не стал ни во что вмешиваться. В то время я пошёл к гуру постигать дхармы. ** Кто-то говорил, что готов молиться перед Буддой 500 лет в обмен на один кусочек духовного озарения, и тогда я сразу обратился к Будде с молитвой, я пообещал, что буду творить благодеяния, которые зачтутся мне в этой жизни, и может быть, он сможет помочь мне в следующем перерождении, или после следующего перерождения. (**Дхармы — учения и методы постижения истины, подробнее гуглите). Что это за следующее перерождение? Цяо Кенан не спросил, а Лу Синьчжи не объяснил. Похоже, тема разговора иссякла, больше никто не открывал рот. Солнце исчезло в сизых облаках на зимнем небе, вокруг слегка похолодало. Цяо Кенан почувствовал, что его руки в карманах уже начали дрожать, и начал: — Лу Синьчжи… — Что? — Тебя действительно… так пробило? -? Это казалось забавным, но Цяо Кенан не смеялся. Я верю, что каждый человек в мире, однажды брошенный и раздавленный, бессонными ночами тысячи раз воображает себе картину, где бывший возлюбленный возвращается к нему весь в слезах и с рыданиями падает перед ним на колени, взывая: «Прости, я был не прав!» Это не имеет никакого отношения к любви, это чистый самообман и самоуспокоение. Цяо Кенан тоже не избежал соблазна представить себе такую картинку. Конечно, он понимал, что в реальности такое вряд ли случится, это весьма затруднительно для Лу Синьчжи, да и его самого не сделает счастливым. Однако, он никак не ожидал, что мужчина, понимая, что надежды нет, тем не менее, перескочив через него, Цяо Кенана, как непосредственно заинтересованное лицо, помчится сразу к Будде, жаждая следующих перерождений. У Цяо Кенана просто отнялся язык от шока. Лу Синьчжи: — Ты можешь в свободное время приходить к детям. Ты им очень понравился. Цяо Кенан несколько презрительно отмахнулся: — Не прикрывайся детьми. Лу Синьчжи усмехнулся с горькой безнадёжностью: — Я могу обещать, что не буду появляться во время твоих посещений. Цяо Кенан: — … Смирение этого человека дошло до такой степени, что Цяо Кенану стало даже не по себе. Говорить было больше не о чем. Цяо Кенан не позволил Лу Синьчжи проводить себя домой, мужчина не настаивал, проявив искреннее желание, что называется, «оставить в покое». Цяо Кенану очень понравились дети в приюте. Конечно, сейчас его материальное положение не позволяло жертвовать крупные суммы, но время от времени он мог помогать, опять же, можно привлечь волонтёров. После этого он несколько раз посещал детский дом и действительно ни разу не встретил Лу Синьчжи. Неизвестно, было ли это случайным сов-падением, или Лу Синьчжи, как и обещал, намеренно избегал его. Цяо Кенан даже не утерпел и спросил Шань Юаня: — Твой дядя Лу больше не приходит? Шань Юань не задумываясь ответил: — Приходит. Иногда ты уходишь, а он сразу приходит. Дети не разбираются во взрослых ссорах, вот только догадывался ли ребёнок, что два взрослых дяденьки в ссоре? А Шань Юань добавил: — Но дядя Лу всегда очень интересуется твоими делами, вот! Хе-хе, и он на этом немало кое-чего зарабатывает. Цяо Кенан подозрительно посмотрел на него: — И дядя Лу хочет, чтобы ты ему рассказывал обо мне? — Нет! Шань Юань закатил глаза и жестами показал «я поклялся не говорить тебе». Потом не выдержал: — Это… Это будет… Это будет как послепродажное обслуживание… (Послепродажное обслуживание — совокупность услуг, оказываемых потребителям после приобретения ими товара: монтаж, наладка, поставка запасных деталей, различные виды ремонта и т. д. Правильное послепродажное обслуживание превратит случайного клиента в постоянного). — Оп-па! «Ещё и послепродажное обслуживание, мать его. Восемь лет, а соображалка работает, это ж сколько бонусов он получил от Лу Синьчжи?» Криво усмехнувшись, Цяо Кенан был вынужден признать: Лу Синьчжи держит слово. Он не испытывал отвращения к тому, что тот пытается что-то разузнать про него, эти пустяки его совершенно не задевали. Достаточно того, что Лу Синьчжи не мелькает у него перед глазами, и он может спокойно жить своей жизнью. Цяо Кенан определил для себя выходные дни для посещений детского дома. Чаще всего он помогал им делать уроки. Последнее время в связи с усилением холодов многие дети простудились, и в приюте царил хаос: уход и ещё раз уход, изоляция больных, снова изоляция. Цяо Кенан хлопотал с утра до вечера, и пора бы уже собираться домой, но тут его окликнула повариха, тётушка Ван: — Сяо Цяо, ты ещё чего-то ждёшь? Цяо Кенан улыбнулся: — Да, хотел ещё навестить Чжоу Лана. — Вот ты ребёнок! — укорила его тётушка. Цяо Кенан немного растерялся: — Вовсе нет, почему это? Тётушке Ван было уже за пятьдесят, и её ребёнок был примерно в возрасте Цяо Кенана; она очень заботилась о нём, постоянно готовила что-нибудь вкусненькое, чтобы он мог взять это с собой на работу. Цяо Кенан со средней школы рос сиротой, он так и не успел насытиться этим ощущением, когда о тебе заботятся родные люди. Он очень завидовал сыну тётушки Ван, которому досталось столько материнской любви и обожания. — Вы можете мне помочь доставить это для господина Лу? — тётушка Ван вручила ему достаточно тяжёлую экосумку. (Экологически чистые сумки для покупок из хлопка, льна и спанбонда). Цяо Кенан взял её. — Я тут сварила куриный бульон. Я слышала, господин Лу заболел, и никто о нём не заботится, я подумала, хорошо бы ему поесть чего-нибудь… Цяо Кенан заглянул в сумку. Там был термос из нержавейки и какие-то мелкие штучки типа охлаждающих пластырей на лоб. — Заболел? — переспросил он. Тётушка Ван кивнула: — Этого и следовало ожидать, здесь столько инфекции. Я бы сама сходила, но у меня ещё столько дел, я ещё ужин не приготовила! — … В такой ситуации Цяо Кенан не мог отказаться, конечно, он не позаботится о детях, но доставить помощь больному тоже необходимое дело. Цяо Кенан вздохнул: — Хорошо, давайте адрес.