Неверный путь.

☆、上 (Начало). — Лу Синьчжи, ты всё-таки та ещё скотина. Так сказал очередной секс-партнёр Лу Синьчжи, переворачиваясь на кровати, на которой они только что занимались любовью. Лу Синьчжи нисколько не рассердился, скорее эти слова его позабавили. — Я всегда был скотиной. -? Лу Синьчжи даже не посмотрел на него. — Характер у меня такой — скотский. Человек скривил губы: — Значит, ты не человек. Лу Синьчжи поднял брови: — Если я правильно запомнил, совсем недавно этот «не человек» дал тебе три раза кончить? Или у тебя такое хобби — спать с животными? Ты зоофил? Человек: — … Я не буду это обсуждать. Спорить с адвокатом себе дороже, проиграешь без вариантов. Лу Синьчжи всё так же невозмутимо продолжал одеваться, аккуратно вставляя запонки в манжеты рубашки: сначала одну, потом, не торопясь, другую… Парень на постели медленно охуевал: — Ты даже не спросишь меня, почему я так сказал? «Как скучно», подумал Лу Синьчжи и спросил: — Почему ты так сказал? — Я слышал, что ты бросил Сяо Яна? Лу Синьчжи вздохнул: — Я не бросал Сяо Яна. -? — Я всего лишь отказал ему и предпочёл пойти в постель с тобой. Лу Синьчжи говорил спокойным деловым тоном, парень улыбался, слушая его. Лу Синьчжи: — Да, я при всех отцепил его от себя и сказал: «Ты мне надоел, иди, сначала наработай технику, а потом подходи ко мне». И удостоил тебя своим вниманием. Как гуманно. Парень ответил: — Сяо Ян так плакал, он только что появился в нашем кругу, говорят, что ты у него… второй. Лу Сньчжи: — Именно поэтому я так хорош для него. Ему не с кем сравнивать. Лу Синьчжи надел пиджак, повернулся и вышел. Воспоминания о детстве у Лу Синьчжи были очень расплывчаты. Человеческая психика устроена так, что счастливые воспоминания сохраняются надолго, а плохие человек стремится стереть из памяти, поэтому некоторые слишком тяжёлые вещи память не хочет сохранять, она их просто уничтожает. Остаются только блёклые, выцветшие детали, вызывающие остаточное инстинктивное отторжение. В числе последних для Лу Синьчжи была ненависть к человеческой слабости. Это ассоциировалось у него с его детским бессилием, когда он был беззащитен перед притеснениями и издевательствами. Поэтому, встречая в своём гейском кругу слишком слабых любовников, он испытывал к ним особое отвращение и обычно обходился с ними не самым любезным образом. Так или иначе, но такое чувство, как любовь, всегда находи-лось за пределами его жизненных целей. В этом плане его никто не обижал и не мучил, просто у него полностью отсутствовал интерес к этой сфере жизни. Попросту говоря, для него, рождённого геем, было невозможно поставить знак равенства между карьерой и линией чувств. Он мечтал заниматься политикой, войти в политический круг Тайваня… Нет, весь мир одинаков, на земле нет ни одного места, где приняли бы полностью лидера-гея. Он ни в коем случае не осуждал эту тенденцию, просто изложил для себя существующее положение вещей и сделал быстрый вы-бор: иллюзорные и более того, несбыточные вещи ему не нужны. Он не хотел снова проходить через нечто, подобное его беспомощным детским блужданиям. Впервые он увидел Цяо Кенана зимой. Остров окутывали холодные потоки воздуха, было очень холодно. У него всегда была несколько пониженная температура тела, но его это никогда особо не волновало. Даже потом, когда он начал заниматься фитнесом, его конечности оставались холодными, и от этого недостатка он так и не избавился. Когда контора знакомилась с новыми сотрудниками, ему было не интересно, но долг обязывал присутствовать на церемонии. Он стоял в углу. Руки мёрзли неимоверно, он спрятал их в карманы, но это мало помогало. Ноги тоже стыли; он всегда сомневался, как может человек быть настолько холодным — физически. Ему было плохо, он хотел только по-быстрее покончить с работой и найти кого-нибудь, чтобы слиться в объятиях и наконец согреться. — Я Цяо Кенан, но вы можете называть меня Joke. Очень чистый мужской голос, не слишком низкий, не слишком высокий. «Joke nán? Мужчина-анекдот?» Такое весёлое имя заставило Лу Синьчжи поднять брови и более внимательно посмотреть на молодого парня, и то, что он увидел, потрясло его. Красивые брови и большие глаза. Это первое, что увидел Лу Синьчжи. В чёрных глазах светилась ни с чем не сравнимая чистота, брови вразлёт, во всём облике естественная, жизнерадостная красота. Второе, что сразило его наповал… это улыбка Цяо Кенана. Он так хорошо, так открыто и искренне улыбался, весело оттопыривая уголки губ, между которыми сверкали белые, словно драгоценный нефрит, зубы. Загорелая кожа си-яла здоровьем, от него так явно веяло светом и теплом, именно так буддисты описывают солнечный свет, исходящий от Будды. В одно мгновение отступил холод, сковавший конечности Лу Синьчжи, и еле заметное тепло стало подниматься от ступней его ног, растекаясь по низу живота. Разумеется, это самая естественная мужская реакция на заинтересовавший его объект, совершенно животная и непосредственная. Если бы это происходило в гей-баре, он обязательно приложил бы все усилия, чтобы заполучить этого парня, может, даже не дотерпел бы до того, чтобы снять номер, а затащил в любое укромное местечко и немедленно трахнул. Но сейчас он не в гей-баре, а в офисе. Он здесь работает. Поэтому Лу Синьчжи усилием воли подавил этот необъяснимый порыв. И привычный холод снова вернулся в его руки и ноги. Тем же вечером он отправился в гей-бар и снял загорелого парня с крепкой фигурой и смазливым лицом. Этой ночью он очень хорошо потрахался, моментально оставив позади непонятное возбуждение, рождённое Цяо Кенаном. Говорят, что у каждого гея на другого гея срабатывает внутренний радар — бип-бип-бип. Очевидно, Лу Синьчжи сломал свой переключатель, либо никогда его не активировал. Во всяком случае, он никогда не чувствовал в ком-то гомосексуальную сущность, и так же никто не мог рассекретить его самого. После нескольких разнузданных ночей он забыл Цяо Кенана. Ему изначально в этом мире никто по-настоящему не был нужен. Зато Цяо Кенан приобрёл в конторе большую популярность. Хотя его считали немного чокнутым, но он сумел выстроить со всеми прекрасные отношения. Он был внимателен и проницателен настолько, что всегда знал, кому, в какой момент и какой крепости чай преподнести. Говорили, что он потерял родителей, когда учился в средней школе и какое-то время находился на попечении родственников. Однако, в парне не было видно того низкопоклонства и заискивания, которые свойственны зависимым людям, наоборот, его забота о других выглядела как естественная привычка, и никому не доставляла неудобства. Отдалённо схожая жизненная ситуация тем не менее вылепила из него личность совершенно другого свойства, нежели Лу Синьчжи. Лу Синьчжи только посмеивался. Дни тянулись скучно, зима прошла, наступила весна, вслед за ней лето. Внутренние противоречия Лу Синьчжи постепенно утихли. Лето на Тайване жаркое и душное, но более влажное и холодное, чем зима. Руки и ноги были не теплее подтаявшего мороженого. Его ассистентка уже ушла, и Лу Синьчжи встал, чтобы сходить и налить себе чаю. Новый клиент сказал, что у него сложное дело, однако, до сих пор ещё никто не разговаривал с ним высокомерно только из-за того, что он сам наливал себе чай. Хотя большую часть времени он бывал настолько занят на работе, что предпочитал не пить вовсе и терпеть жажду, даже в туалет не выходил, что привело к тому, что его губы сильно растрескались. Он даже выбрал несколько марок гигиенической помады, не слишком блестящих и подходящий для его целей. Лу Синьчжи дошёл до чайной комнаты и неожиданно застал там одного человека. Парень выглядел так, словно только что вернулся из-за границы: без пиджака, рукава рубашки закатаны по локоть, воротник немного расстёгнут. Он пил, запрокинув голову, и вода, просачиваясь в уголках рта, медленными каплями стекала по его кадыку, который ходил вверх-вниз, совершая глотательные движения. Судя по всему, парень уже давно работает в офисе, его смуглый цвет кожи высветлился до оттенка слоновой кости, линии фигуры всё ещё сильные, но уже гораздо более мягкие. Отросшие волосы закрывали чёлкой глаза… эти чёрные, чистые глаза, в которые, как и прежде хотелось заглянуть, сила притяжения которых не стала меньше. Лу Синьчжи стоял и тупо пялился на него. Парень, почувствовав взгляд, перестал пить, обернулся к нему и улыбнулся: — Адвокат Лу, Вы пришли заварить чай? Обычно Лу Синьчжи не отвечал на такие глупые вопросы, а что ещё можно делать в чайной комнате? Но в данном случае произошёл прорыв, и он впервые в жизни ответил: — Да. — А может, выпьете кофе? Брови Цяо Кенана изогнулись, делая его улыбку ещё более приятной. Он грациозно переместился к кофемашине, и вскоре комнату наполнил густой аромат кофе. Больше ничего не добавляя, он передал Лу Синьчжи чашку ароматного чёрного кофе. — Я помню, что Вы пьёте так. Лу Синьчжи был поражён: кофемашина импортная, кнопок много, она может делать кофе-американо, эспрессо, капучино и ещё много всякой всячины. Лу Синьчжи любил простой чёрный кофе без сахара и без молока, даже его ассистентка иногда ошибалась, и он никак не мог пред-полагать, что Цяо Кенан помнит такие детали. Цяо Кенан улыбаясь, продолжал: — Я слышал, как Сяо Мэй говорила, когда она приносит Вам не тот напиток, Вы заставляете её саму выпивать его. Нехорошо так унижать девушку, это гораздо хуже, чем прямой выговор. — Я пошёл работать дальше, — Цяо Кенан кивнул ему головой, Лу Синьчжи тоже кивнул. В тот момент, когда парень пролетел мимо него, Лу Синьчжи вдруг отчётливо почувствовал запах солнца. Хотите узнать, как пахнет солнце? Выберите ясный, солнечный день и повесьте сушиться на солнце только что постиранное хлопковое одеяло, а к вечеру заберите его в дом и похлопайте по нему ладонью — вы сразу почувствуете этот запах. Счастье может заставить человека плакать. С этого дня предпочтения Лу Синьчжи в постели опять изменились. Теперь во всех своих партнёрах он искал светлокожего, длинноногого, нежного, улыбчивого… своего солнечного мальчика. Некоторые его партнёры подгоняли себя под его прежние вкусы (загар, фитнес), чтобы нравиться ему, в результате, «Волшебник» на них даже не смотрел. Прошло удушливое лето, мелькнула осень, не дав насладиться комфортной прохладой, и сразу наступила зима. Зима была самым трудным временем для Лу Синьчжи, не потому, что он боялся холода — какое мороженое боится жить в морозилке? Однако, постоянно ледяные руки и ноги как-то мешали хорошему самочувствию. Обычно в зимнее время его сексуальная активность значительно возрастала, с кем только он не кувыркался на своей огромной двуспальной кровати, согревался, пере-ходя из рук в руки, прижимаясь к очередному проплывавшему мимо бревну и коротая таким образом ледниковый период. Рождество он на редкость разгульно встретил в баре. Хотя Лу Синьчжи не был слишком воздержан в сексе, однако обладал чувством меры. На этот раз он в одиночку напился в хлам и едва мог вспомнить, что делал, он только помнил, как одно тело сменялось другим, и он даже не различал, кто есть кто… В случайном сексе с человеком, который служит лишь инструментом для утоления сиюминутной потребности, ощущения совершенно иные. Поэтому, выйдя на работу на следующий день, Лу Синьчжи выглядел не лучшим образом, похмелье в содружестве с распутством изрядно помяли его физиономию. И как нарочно один дурачок задел его «чешую под горлом дракона». (Идиома 触逆鳞 — затрагивать чешую дракона, посаженную против ворса: образное выражение по трактату 说难 Хань Фэй-цзы; в значении «затрагивать больное место начальства, неосторожно возбуждать ярость начальника»). — Адвокат Лу, не хотите попробовать сладости? Домашние, ручной работы… Цяо Кенан не уточнил, кем изготовлены сладости, но его лицо не скрывало счастливого выражения, совершенно очевидно, что у него был сладкий праздник с его девушкой. Лу Синьчжи почувствовал укол в сердце и невольно нахлынувшее возмущение, близкое к ненависти. Он холодно и резко ответил: — Тебе что, больше нечем заняться? Цяо Кенан явно испугался, почесал в затылке, извинился и вышел. Лу Синьчжи без всяких оснований продолжал сердиться: «Разве ты не знаешь, что я не ем сладкого?» Эта мысль отдавала таким оголтелым эгоцентризмом, как будто он воспринимал себя центром Вселенной, что Лу Синьчжи аж самого передёрнуло. Позже, успокоившись, он пришёл к выводу, что утром повёл себя некрасиво, однако, сойти с пьедестала и пойти извиниться он не мог, опасаясь, что слишком обидел человека, вдруг он до сих пор на него злится и не примет извинений? От размышлений у Лу Синьчжи разболелась голова, и он снова пошёл в чайную комнату выпить стакан горячей воды. Выходя из кабинета он снова лицом к лицу столкнулся с парнем. — Маешься похмельем, адвокат Лу? У меня тут есть «Антипохмелин», на-ка, прими таблеточку, полегчает. …… Никогда в жизни Лу Синьчжи не чувствовал себя настолько беспомощным. От одной улыбки этого парня у него отнимались руки и ноги, и он ничего не мог с этим поделать. Если бы не твердокаменная скорлупа, наросшая за много лет на его сердце, он не знал, во что бы он превратился. Он лёд, а лёд, как известно, боится тепла. От тепла лёд тает, превращаясь сначала в воду, а потом попросту испаряется и перестаёт существовать. Но он не смог себе запретить впитать хотя бы часть этого тепла. Это не была любовь, Цяо Кенан в его сердце и мыслях занимал не такое положение. Лу Синьчжи думал о нём, пока однажды не увидел у своей ассистентки Сяо Мэй брелок для ключей странной формы в виде кошачьей лапки. Заметив, что она постоянно трогает его, гладит, трёт, он спросил: — Что это? Сяо Мэй ответила: — О, это такая игрушка, она лечебная, когда её гладишь и трёшь, она снимает стресс. Вот, в чём дело. И он подумал, что Цяо Кенан для него нечто вроде такой игрушки, в этом его назначение. Если он не может обладать им, можно просто иметь его рядом, смотреть на него, иногда дотрагиваться, и всё будет в порядке. Ассистентка Сяо Мэй забеременела и решила ради собственного спокойствия оставить службу. Тогда Юйвэнь Бо спросил его: — Кого бы ты хотел взять вместо неё? У тебя есть кто-нибудь на примете? Лу Синьчжи задумался на секунду и ответил: — Переведи ко мне Цяо Кенана. Юйвэнь Бо поначалу немного возражал, но потом согласился. В тот день, когда Цяо Кенан должен был поселиться в его кабинете, Лу Синьчжи нарядился в свой лучший костюм, надел запонки из небесно-голубой бирюзы, слишком роскошные, он их редко надевал, но в этот раз использовал именно их. Цяо Кенан вошёл с коробкой своих вещей и широко улыбнулся: — Адвокат Лу, я буду часто обращаться к Вам за советом. Лу Синьчжи холодно буркнул: — Угу. Это прозвучало так, словно он не обратил на Цяо Кенана никакого внимания, но никто не знал, что даже те движения, которыми парень перебирал бумаги, отпечатывались в его мозгу десятки и сотни раз. У Цяо Кенана оказался действительно лёгкий характер. Сяо Мэй работала его помощницей достаточно долго, но всё равно никак не могла угодить. Молодой человек вряд ли превосходил её деловыми качествами, однако, побеждал вниманием и желанием учиться. Впоследствии он выдержал экзамен и получил адвокатскую лицензию. Обычно короткий период обучения и сотрудничества с Лу Синьчжи всеми воспринимался не иначе, как кошмар. Люди иногда даже боялись, что могут не встретить солнце завтрашнего дня… И даже если они умрут, барристер Лу вытащит их труп и вломит люлей за все прошлые и — авансом — за будущие ошибки. Вследствие этого возвращение Цяо Кенана было встречено всей конторой триумфально, как вернувшегося с победой героя. Лу Синьчжи чувствовал, что парня воспринимают именно так. Прекрасный сотрудник, Цяо Кенан искренне видел в нём опору. Хотя он и гей, это не означало, что он должен смотреть с желанием на всех мужчин в мире. Пока однажды ему не позвонил один приятель и весьма тактично спросил: — У меня тут есть один человек, ты не заинтересуешься? Он говорил, как сводник, и Лу Синьчжи резко ответил: — Проституция противозаконна. — Кто говорит о проституции? Звонивший тоже был юристом, но он был натуралом. У него была подруга, и ему было неловко говорить об этом деле. — Младший кузен парня дяди моей девушки познакомился с одним парнем. Парень очень спокойный, тихий, говорят, что его сожитель изменил ему и бросил, вроде как не сошлись характерами… э-э… человек просил меня, говорят, у тебя в этом смысле жёсткая слава? Лу Синьчжи: -? Его не интересовала оценка его способностей от людей из определённых кругов, однако, он впервые столкнулся с таким оригинальным способом поиска верхнего, неужели о нём уже складывают легенды? — Я не люблю, когда меня начинают преследовать, — сказал Лу Синьчжи. — О, за это можешь не беспокоиться, это не тот человек. Я пришлю тебе на мыло его фото, а ты подумай. «Настоящий сводник», просто смех сквозь слёзы. Получив письмо, Лу Синьчжи открыл его не сразу. Он решил сначала немного поработать, а потом посмотреть и когда открыл письмо, ошеломлённо застыл: — Цяо Кенан?! Сомнений не было, улыбающийся парень, судя по дате, был сфотографирован в тот счастливый период, когда только что вернулся со службы в армии, и Лу Синьчжи впервые увидел его. Мужчина снова закрыл письмо и посмотрел на имя отправителя — всё правильно, письмо от его знакомого. Лу Синьчжи написал ответ: «Ты случайно не перепутал фото?» Вскоре пришло ещё письмо: «Нет, но у меня есть только это фото». И этого достаточно. Вечером Лу Синьчжи не находил себе места, ложился, потом вставал, выходил покурить и снова ложился. Ни за что бы не подумал, что Цяо Кенан из их, «товарищеского» роду-племени, а ещё больше не мог предположить, что ему могут изменить, да ещё по такой прискорбной причине. И никак не ожидал… что тот поручит кому-то найти его, чтобы он помог ему лишиться анальной девственности? Это что-то с чем-то. На следующее утро работали только глаза Лу Синьчжи, а мозг погрузился в пучину хаоса, где металась только одна связная мысль: «интересно, а Цяо Кенан знает, что это я или нет?» Когда он вошёл в кабинет, Цяо Кенан как обычно приветствовал его с улыбкой: — Доброе утро, адвокат Лу. Улыбка такая же чистая, как и прежде, и Лу Синьчжи подумал: «Значит, не знает». Проведя весь день в сомнениях, он решил отказаться от этой затеи. Став первым мужчиной Цяо Кенана, он не сможет остаться равнодушным. Проблема в том, что человеческие отношения вообще штука сложная, да ещё на рабочем месте, где они начальник и подчинённый, к тому же геи, нет, ничего хорошего из этого не выйдет. Письмо с отказом было уже составлено и лежало в черновиках, оставалось только кликнуть мышкой и отправить его, когда Лу Синьчжи вдруг увидел, как Цяо Кенан бессознательно грызёт ручку. Лу Синьчжи удалил письмо. А заодно очистил и мусорную корзину. Вот так и бывает: когда нет определённых ассоциаций, то и левых мыслей не возникает, но стоит только пробудить ассоциативный ряд… фантазиям конца-края не будет. Уже не первый раз Цяо Кенан вызывает в нём эрекцию, это второй раз, и теперь он не хочет снова искать эрзац; теперь перед ним наилучшая кандидатура, и поскольку партнёр пришёл, как товар с доставкой на дом, у него не было причин не воспользоваться этой возможностью один раз. Только один раз. Потом, когда в баре Цяо Кенан узнал его… его крайняя растерянность и беспомощные оправдания возбудили в мужчине садистское желание взять этого парня и оттрахать до слёз, чтобы несчастный умолял о пощаде. Лу Синьчжи привёз его в самый лучший Мотель и заметив колебания Цяо Кенана, не принуждал его ни к чему, только спросил: — Что? — … Ничего. Похоже, Цяо Кенан решился и больше не сомневался, чем очень порадовал Лу Синьчжи. Никогда ещё в своей жизни он не обнимал солнце, наверное, вот так и тает лёд. Если бы он не помнил, что у партнёра это первый раз, и он ни в коем случае не должен вызвать в нём неудовольствие, ему точно сорвало бы башню уже тогда. Потом, уже в процессе ему очень понравилось послушание и терпение Цяо Кенана, полное отсутствие жеманства и капризов. Лишь иногда он так очаровательно смущался, что учителю только ещё больше хотелось видеть его ответные реакции. Для первого раза в пассиве Цяо Кенан проявил себя выше всяких похвал. От необыкновенной теплоты и отзывчивости его тела Лу Синьчжи сходил с ума, особенно когда вспоминал, что сам себе сказал, что это только один-единственный раз… Насколько сильным может быть притяжение плоти? Это дано испытать не каждому. Прежде ему встречалось немало примеров, когда разведённые супруги продолжали спать друг с другом, кто-то не мог себе представить подобного, но он очень хорошо это понимал. Особенно сейчас. Лу Синьчжи был очень сдержан и сделал это только один раз. Пусть даже Цяо Кенан был достаточно эластичен и крепок, на начальном этапе он не мог выдержать слишком много проникновений. Уходя, он долго колебался, прежде чем сказать: — Впредь… Цяо Кенан всегда был понятлив, и этот раз не стал исключением: — Ничего не было. Он сказал это просто и прямо, без всякого недовольства на лице. Лу Синьчжи даже улыбнулся и потрепал его по волосам. И пока он не взялся за руль, невозможно было стереть это ощущение мягких и тонких волос, щекотавших кончики пальцев. Он непрестанно вспоминал, как искренне благодарил его парень напоследок: — Спасибо тебе за сегодняшний вечер… За консультацию. Лу Синьчж честно не знал, кто кому должен быть благодарен. *** Слова автора: Эта глава — частная пресс-конференция Лу Синьчжи (обычно называемая портянкой), где он во всех деталях описывает свою точку зрения и душевное состояние на тот момент. Эта драма сидела в сердце автора и то, что она сейчас выплеснулась, это нормально. Вы можете пропустить, если вам не интересно. От переводчика: это совсем не обязательно, но я не буду против того, чтобы читатели могли выразить мне адекватную благодарность за перевод. Желающие могут написать мне в личку, я сообщу, как это сделать. Заранее благодарна.