Неверный путь.

☆、下 (Окончание). Лу Синьчжи проехал всю страну с севера на юг и обратно, и очень устал, однако, настоял, чтобы парень остался с ним, не принимая никаких возражений. Небывалая вещь для Лу Синьчжи: уложить в свою постель человека и не совершать с ним никакого непотребства. Он просто обнял парня, прижал к себе и провалился в тяжёлый, глубокий сон. Где-то посреди ночи он проснулся от того, что парень возился рядом, но тот поцеловал его и сказал: — Ничего… Спи. — … Угу. И снова заснул. В пять утра, едва забрезжил рассвет, он проснулся в объятиях Цяо Кенана. Во множестве романов описывается выражение лица спящего дорогого человека, как будто это ангел, спустившийся с небес, заставляющий сердце взволнованно биться и бесконечно трепетать. В жизни всё совсем не так. Глубоко спящий человек расслабляется, у него приоткрывается рот, закатываются глаза, он сопит и иногда даже пускает слюни. Спящий Цяо Кенан выглядел приятнее многих, чуть глуповатое выражение на его лице означало доверие. Лу Синьчжи рассматривал его вблизи минут десять, потом встал и сходил в ванную. На шее Цяо Кенана оставался еле заметный розоватый след. Со временем эта метка на коже станет заметнее. После первого укуса Лу Синьчжи стал кусать немного ниже, чтобы не было заметно под воротником; если специально не наклонять голову, никто не увидит. Он приблизился и не удержавшись, впился поцелуем в это место. Цяо Кенан проснулся. — Сколько сейчас времени? — Скоро шесть. Какая-то тень пробежала по лицу парня, словно он хотел что-то сказать и не мог. Лу Синьчжи не понял: — Что-то не так? Цяо Кенан вздохнул: — Ничего. У них уже целую неделю не было секса, и Лу Синьчжи не мог отрицать, что сейчас он совсем не прочь, однако настрой сбило голодное урчание живота Цяо Кенана. И он решил, что сейчас лучше всего позавтракать, чему Цяо Кенан чрезвычайно обрадовался, даже предложил прогуляться пешком до ближайшей столовой. Лу Синьчжи подумал, что уже потратил на этого человека уйму времени: он целый час выбирал для него чай; сейчас, проснувшись, пялился на него целых десять минут, ну пусть будет ещё один час на прогулку. Тем более, что ему нравилось делать что-то вместе с ним. Хотя, если с чем-то сравнивать, тот завтрак в столовой был похож на битву у Красной скалы. (Битва у Красной скалы 208г.н.э., один из военных эпизодов эпохи Троецарствия, подробнее — Википедия). В битве у Красной скалы сложилась ситуация из трёх пунктов, которая привела к развитию истории в другом направлении. Их с Цяо Кенаном история после того разговора тоже пошла в другом направлении: они стали отдаляться друг от друга. Вспоминая впоследствии, Лу Синьчжи чувствовал себя таким же глупым, как герой одного фильма, который ему посоветовал посмотреть Цяо Кенан. Этот герой говорил: «Передо мной была настоящая, искренняя любовь, и я не дорожил ею. А потеряв, очень жалел. В мире нет ничего мучительнее, чем сожаления о потерянной любви. Ничего». Иногда одно-единственное объятие может решить множество сомнений и вопросов. Если бы тогда он просто обнял этого человека, если бы выбрал его, возможно, он избежал бы многих страданий в будущем. Но в жизни слишком много случайностей: я случайно поступил так, я случайно поступил этак. Даже если бы он сразу понял свои чувства, он всё равно не пошёл бы другой дорогой. Возможно, он всю жизнь будет мучиться воспоминаниями, но не мог он ради этого парня бросить всё на полпути и сойтись с ним по-настоящему. Лу Синьчжи не сожалел ни о чём, но он страдал. Ему самому было больно от того, что он причинил боль этому парню; больно от собственной одержимости, от того, что не мог отказаться от стремления к своей цели. Некоторые люди употребляют алкоголь, чтобы забыться, а Лу Синьчжи использовал с выгодой свою известность. Он внушал сам себе, что не напрасно пожертвовал этим человеком — даже если для Цяо Кенана эта жертва была не вполне добровольной. Цяо Кенан чувствовал отвращение к нему и не хотел иметь с ним ничего общего. Лу Синьчжи был настолько высокого мнения о себе, что не поверил в это, в итоге потерял самообладание настолько, что полез целоваться и получил в морду. В том монастыре Лу Синьчжи почувствовал, что его казалось бы незыблемые убеждения вдруг пошатнулись, и это потрясло его. Встреча в универмаге привела Лу Синьчжи в замешательство. Чжан Мин Ю заметила его рассеянность, но она не знала, что его сердце превратилось в пустыню. Бескрайнюю и серую. Как во сне, до него долетали слова Чжан Мин Ю, и наконец вопрос: — Неужели это настолько интересно?.. Эй, с тобой всё хорошо? И Лу Синьчжи сорвался: — Ты приехала, выходи. Как будто ему наступили на больную мозоль, и он моментально выпустил когти, утратив все свои манеры. Слова Чжан Мин Ю действительно жестоко его задели. Он выкурил несколько сигарет. Находясь в центре огромного мегаполиса, он чувствовал себя так, словно оказался в пустыне, холод и равнодушие которой были ни с чем не сравнимы. Путешественнику в пустыне не требуется никакой роскоши, ему нужен всего лишь глоток воды, один глоток воды для поддержания жизни. Он подумал, что Цяо Кенан и был для него тем глотком воды. Ему нужна была вода, чтобы оросить пересохшую глотку, измученную душу, вконец разрушенную жизнь. Но он был слеп, и ему показалось, что в пустыне будет более полезным и ценным выбрать себе в попутчики ртуть. Теперь он умирает от жажды, но всё, что он может пить — это его собственная кровь. Вонючая, терпкая и липкая. Потому что даже кровь у него — чёрная. Однажды ему довелось вместе с прочими помощниками и консультантами сопровождать Чжана Шиго в буддийский монастырь. Политика и религия не слишком далеко отстоят друг от друга, и религия имеет гораздо более мощные рычаги воздействия на народные массы, чем политика. Даже президенты не могут пренебрегать общепринятыми условностями. Сам Лу Синьчжи никогда не был верующим человеком. Он сидел на коленях, очень прямо, как какой-то механизм. За последнее время он уже овладел общим порядком действий, голова была полна служебными делами, о которых он хлопотал денно и нощно; кроме того, ему в жизни больше не к чему было стремиться. Его пристрастие к курению обострилось, и он постоянно думал о смерти, может, будет лучше, если он умрёт? Он был абсолютно одинок, его политическая карьера, к которой он так рьяно стремился, оказалась ему совершенно не интересна. У него ничего не осталось, только почему-то всё чаще вспоминались слова, сказанные ему Цяо Кенаном в столовой: «Мне в жизни больше некому было отдавать. Если у тебя нет человека, для которого хочется выворачивать нутро наизнанку, что ещё можно делать в этой жизни?» Что ему делать в этой жизни? Внезапно он услышал слова гуру: — Будда перечислил восемь страданий в человеческой жизни: рождение, старость, болезни, смерть; просить — и не получать желаемое; встреча с ненавистным человеком; разлука с любимым человеком; страдания от собственного существования… Лу Синьчжи будто прибило к месту от изумления. Конечно, рождение, старение, болезни и смерть неизбежны в череде перевоплощений, это необходимый опыт человеческой жизни. Вот только просить и не получать желаемое, общаться с ненавидимыми, расстаться с любимым, страдать от себя самого — что это? Это то, что его ждёт в будущем? Он не получит то, чего хочет, он встретит ненависть, и он потерял любовь — от последнего страдания он просто горит. И самое горькое восьмое страдание, порождённое его собственным невежеством и упорством, зачем это всё, зачем? Лу Синьчжи очень долго сидел прямо и не шевелясь, и другие помощники-консультанты начали обеспокоенно спрашивать его: — Что случилось? Лу Синьчжи застыл, как изваяние, символизирующее ужас. Он дотронулся до своего лица, и оно оказалось залито слезами, вот только он совершенно не помнил, когда он заплакал. …… Из монастыря Лу Синьчжи вернулся в полном изнеможении, его сверлило только одно желание: он хотел увидеть этого человека. Он появился далеко не сразу, боялся снова ранить его и ранить себя. Неожиданно Цяо Кенана не оказалось на месте. На службе в конторе Юйвэнь Бо он подал в отставку, дома его тоже не было. Лу Синьчжи всеми способами пытался узнать хоть что-то и наконец услышал от кого-то, что парень уехал в Америку на свидание вслепую и собирается заключить брак. Свидание вслепую, брак, какой абсурд. Впервые в жизни Лу Синьчжи смеялся над тем, что потерял столько времени на абсурд. Он не видел себя в зеркале и не знал, что его смех выглядит ещё хуже, чем плач. Он подумал, что в их кругу только один человек знает всё доподлинно и который имеет связь с Цяо Кенаном, и он встретился с ним. Он сказал: — Это невозможно, федеральное правительство не признает их брак. Мужчина ответил: — И что с того, что не признает? Если два человека понравятся друг другу, брак не более, чем формальность. Этот мужчина даже прислал ему фотографию: Цяо Кенан в Нью-Йорке, рядом с ним светловолосый голубоглазый мужчина, весьма интимное фото. На заднем плане такое яркое голубое небо, что глазам больно, парни счастливо улыбаются. Он так любил его улыбку, но теперь её не будет. Этого парня у него не будет. Он потерял его. Он разорвал помолвку с Чжан Мин Ю. У них изначально было деловое соглашение, не связанное с чувствами, но Чжан Мин Ю всё равно ужасно разозлилась. Их договорённость оказалась пустой болтовнёй, жених сбежал — кто бы не разозлился в такой ситуации? — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Лу Синьчжи подал ей идею, они обсудили детали, устраивающие обоих, и наконец, сообща обнародовали новость. Вскоре Чжан Мин Ю упорхнула во Францию. Чжан Шиго был в ярости, и Лу Синьчжи пришлось покинуть службу в его офисе. С тех пор путь в политику ему был заказан. В тот день, когда он покинул офис партии, он обернулся и посмотрел на многоэтажное здание. В этот момент он осознал, что половину своей жизни провёл в заблуждениях и шёл по неверному пути. Это так. И к этому больше нечего добавить. Он открыл собственную контору, где работал целыми днями. Время от времени он приходил на ту улицу, где жил Цяо Кенан; он навёл справки и знал, что родители оставили парню в наследство квартиру, которую тот до сих пор не продал, значит, есть надежда, что он ещё вернётся. Лу Синьчжи ел лапшу в той закусочной, где питался Цяо Кенан, а потом шёл по этой улице, так у него возникала иллюзия некоей близости к этому парню. Наконец молодой человек вернулся. Воодушевлённый Лу Синьчжи шёл к нему, и внутри всё пело, столько времени прошло, полгода он его не видел. Увидев идущего к себе Цяо Кенана, Лу Синьчжи не выдержал и подошёл, ожидая бурной отповеди, но нет. — Сгинь, пропади, напугал до смерти! Цяо Кенан схватился за сердце, его реакция выходила за пределы понимания Лу Синьчжи. — Что тебе нужно? Он действительно увидел на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо. — Ты женился. — Да. Тебя, наверное, тоже можно поздравить. — Нет. — Что? Лу Синьчжи: — Я не женился. — О. Лу Синьчжи быстро повернулся и ушёл. Он чувствовал, что если останется, это будет выглядеть ужасно. Потом он всю ночь курил в своём огромном, пустом особняке и выпил всё вино, какое нашлось в доме. На следующий день он не пошёл на работу и проспал целый день, а когда проснулся, обнаружил себя на холодном плиточном полу. Он лежал и даже не чувствовал холода. К вечеру он заболел и проболел три дня. А когда с грехом пополам поправился, собрал немного вещей и отправился в буддийский монастырь. Увидев его, гуру нисколько не удивился. Он позволил ему остаться в монастыре и изучать учение Дао (Дао — в переводе означает «путь»). Лу Синьчжи даже подумывал, не уйти ли ему в монахи, но гуру сказал ему: — Твои связи с суетным миром ещё не исчерпаны, ты слишком долго упорствовал в своих заблуждениях, и расставаться с ними следует не спеша. Только тогда можно добиться истинного просветления. Если говорить просто, религия — это своего рода надежда найти опору в жизни. Рядом с Буддой он почувствовал, что наконец пристал к берегу в бескрайнем, запутанном море мирской суеты. Он слышал, как до него некто готов был молиться Будде 500 лет в обмен на один кусочек духовного озарения. Это его заинтересовало, и он решил договориться с Буддой: «я готов отдать все свои силы, посвятить всего себя людям, творить добрые дела, быть милосердным и сострадательным — взамен я прошу, ты можешь дать мне один-единственный шанс, одну возможность быть вместе с этим человеком?» Он искренне и благочестиво сотворил молитву, простёрся в земном поклоне, касаясь лбом земли, и бросил бамбуковые палочки для гадания. Палочки сложились в символ «гнев». (неодобрение, отказ) * Пальцы Лу Синьчжи задрожали, он снова уткнулся лбом в землю с молитвой, на этот раз он просил: «я больше не прошу о том, чтобы быть вместе, только быть рядом и помогать». «Гнев». Лу Синьчжи снова встал на колени, очень долго стоял на коленях и просил: «если я отобью сто поклонов, Господи Боже, можно надеяться, что ты передумаешь?» Выпал знак «святой». Добрый знак, согласие. И Лу Синьчжи принялся бить поклоны. ** Отбив сто поклонов, снова задал вопрос и дрожащей рукой бросил палочки. Выпала «улыбка» (сомнение). Он почувствовал, что есть капля надежды, похожая на слабый свет, проникающий во тьму сквозь маленькую щёлочку. Он сказал: «я положу ещё сто поклонов, и ещё сто, и так до тех пор, Господи Боже, пока ты не откликнешься». «Святой». … Итак, он положил в общей сложности пятьсот поклонов, так что колени опухли, и поясница была, как неживая, но всё-таки получил целых три ответа «святой». В тот день монахи под руки вывели его из храма, потому что ноги его не слушались; Лу Синьчжи выглядел очень несчастным, но в сердце не было ни ненависти, ни ропота. Он считал, что Будда обошёлся с ним слишком милосердно. Он попрощался с гуру и вернулся в свой дом. Он решил сделать что-то, что поможет самым крайним социальным слоям общества, что-то, что может помочь ему самому стать лучше, и путём совершения благих деяний добиться для себя счастья с этим парнем. Он продал дом, автомобили и все собранные средства перечислил в фонд социального обеспечения, за исключением небольшого резерва для себя. Он не продал только чёрную Ауди, не только потому, что ему было необходимо средство передвижения, но и по другой, более важной причине… Она нравилась Цяо Кенану, с ней было связано слишком много хороших воспоминаний о нём. Он никому не позволял садиться на переднее пассажирское сидение. Его друг однажды сказал: — Ты похож на шофёра. Лу Синьчжи холодно усмехнулся: — Я рад. Он был счастлив представить на сидении рядом с собой своего любимого, он был бы рад всю жизнь возить его, только бы был рядом. Лу Синьчжи помог отремонтировать детский дом. Столкнувшись в детстве и юности с нищетой, он не хотел, чтобы эти дети испытали то же самое. Все эти занятия привели его душу в равновесие. Он даже начал думать, что это всё, что осталось ему в этой жизни, и если он будет продолжать в том же духе, то сможет в следующей жизни, или в той жизни, что будет после следующей, стать достойным этого парня и соединиться наконец с ним в прочный союз. Неизвестно, сыграли ли свою роль те пятьсот поклонов, но Будда всё-таки послал ему встречу с Цяо Кенаном. Открыв дверь в кабинет директора детского дома, Лу Синьчжи долго не мог унять бешеное сердцебиение. Цяо Кенан разговаривал с ним спокойно и тихо, совсем как в той, «прошлой» жизни, он не видел в его глазах настороженности, холодного отчуждения, по крайней мере, парень не отказывался смотреть ему в глаза. Позже, когда он коротко рассказал об изменениях в своей жизни, Цяо Кенан спросил его: — Теперь ты раскаялся? Лу Синьчжи ответил: — Нет. Он не раскаивался, правда не раскаивался. Если человек ни разу в жизни не сбился с пути, это нельзя назвать жизнью. Он искренне не хотел беспокоить Цяо Кенана, давить на него или торопить события. Зная его мягкосердечие и доброту, можно было надеяться, что со временем всё наладится. Парень никогда не узнает, что он положил пятьсот поклонов перед Буддой, Лу Синьчжи хотел сохранить это в тайне на всю жизнь. Ведь это был его выбор, он делал это не ради Цяо Кенана, а ради себя. Чтобы он мог получить желаемое, не жить в ненависти, не расставаться с любимым, чтобы пять его скандх были в безмятежной гармонии. В результате он едва не потерпел фиаско. Парень был так ласков и нежен с ним, больным, что он совсем забыл, что должен держать дистанцию и в ответ на его вопрос о Чжан Мин Ю рассказал всё, как на духу. Цяо Кенан отреагировал с неожиданной холодностью: — Отпусти меня. У Лу Синьчжи кружилась голова от слабости, но в эту ужасную минуту он не мог отпустить его… Не мог отпустить. И парень решил добить его: — Я вступил в брак, я уважаю брачные узы и в этой жизни не собираюсь заводить интрижки на стороне. Жестокое признание. Сердце оборвалось, и всё внутри кровоточило. Лу Синьчжи даже думать боялся о браке Цяо Кенана. Молодой человек сказал, что женат, тем не менее, он жил один. Лу Синьчжи гадал, правду он сказал или солгал, он узнавал, расспрашивал, ему сказали: «женат, это правда, только вместе были недолго, федеральное правительство не признало брак, так что теперь это супружество на расстоянии!» Брак, заключённый в Соединённых Штатах, невозможно проверить обычным способом. Он настойчиво наводил справки, но ничего не добился. Однако, Лу Синьчжи медлил… Выходит, Цяо Кенан не постеснялся обмануть его, тогда в чём разница между его браком и тем, что было между ними раньше? Но какой бы ни был брак Цяо Кенана, он означал, что между ними всё кончено, и в его жизни больше нет ни единого просвета. Он болел и предавался размышлениям. Будда внял его мольбам, он рядом с этим парнем, правда, не так, как ему хотелось, но с этим ничего не поделаешь. Ему больше нечего сказать. А через неделю Цяо Кенан пригласил его на то странное свидание в школе боевых искусств и избил. Он не уклонялся и с готовностью принял все удары. Цяо Кенан избивал его, пока не утомился, потом сел и сказал: — Всё, больше никаких драк. Хотя избивали его, Лу Синьчжи чувствовал, что настоящий пострадавший здесь Цяо Кенан. Его раны, ушибы и ссадины снаружи, их можно видеть, а у парня ранена душа. Ему так хотелось обнять его… но всё тело болело, особенно сердце. Парень долго молчал и спросил: — Чего ты хочешь? Лу Синьчжи замер и долго боялся открыть рот, он понимал, что сейчас Цяо Кенан, вероятно, давал ему последний шанс. И он сказал: — Чтобы в этой жизни ты был моим другом. Говоря это, Лу Синьчжи взвесил все за и против. Парень сказал, что женат, видимо, хочет, чтобы Лу Синьчжи ушёл сам, но это невозможно. Лучше он просто отойдёт в сторону: «если в этой жизни мне не дано спать с тобой на одной подушке, по крайней мере позволь мне быть за дверью, так я хоть изредка буду видеть тебя. И смогу сказать тебе — привет, у меня всё хорошо». (共枕, gòngzhěn — спать на одной подушке, сходиться, обр. также в знач. супружеская пара). Цяо Кенан улыбнулся, из его глаз покатились слёзы. Он сказал: — Я расскажу тебе о моём браке. …… Пути судьбы извилисты. Цяо Кенан сказал: — Лу Синьчжи, я не хочу быть с тобой в будущей жизни, так что уже в этой жизни ты вполне можешь прийти ко мне, и я не остановлю тебя. «Я не остановлю тебя. Не остановлю». В этот момент Лу Синьчжи подумал, что Будда откликнулся. Откликнулся на его мольбы, в обмен на пятьсот поклонов он получил от Будды пятьсот лет счастья. Как же он счастлив. Много позже Цяо Кенан сам вспоминал этот день: — Вообще-то я не собирался с тобой объясняться. Лу Синьчжи: — Да? Цяо Кенан продолжил: — Только в то время у меня в голове будто звучал какой-то голос, он говорил «ответь ему», а потом я видел во сне, как ты кланяешься перед Буддой, хорошо хоть не передо мной кланялся… Мне было бы неловко. Я несколько дней почти не спал, всё думал, «забудь, забудь», а потом решил просто навалять тебе. Лу Синьчжи не забыл. После того, как Цяо Кенан побил его, он две недели сводил синяки, и парень ни разу к нему не показался. Цяо Кенан спросил: — Ты действительно молился Будде? Лу Синьчжи лукаво прищурился, помолчал и покачал головой: — Нет. — Я так и думал, — сказал Цяо Кенан, — Ты жутко высокомерный, кто бы поверил, что ты кланялся, да ещё так много… Лу Синьчжи тихо рассмеялся. Он обнял парня и подумал: «если ради тебя мне придётся поклониться тысячу раз, разве мне будет трудно?» Только ему больше не придётся кланяться. Потому что его жизнь наполнена. Наполнена любовью. *Гадание на палочках, на костях распространено в странах Дальнего Востока; здесь описан способ гадания при помощи бросания двух палочек, выточенных в виде полукруглой луны или лодочки, обычно из дерева, их просто кидают на пол в храме или на землю, одна кость падает овалом, а вторая ровной стороной, наподобие阴阳Инь-Ян — это означает «расположение», «святой» или сошлось, одобрение; если обе лягут ровными частями — «сомнение» (двойной 阳Ян, или «улыбка»), в этом случае нужно или перебросить, или уточнить бо-лее детально свой вопрос; если падают обе на овальную часть, то это «гнев». (Иероглиф 怒 означает не только «гнев», одно из значений — «ссориться», «ссора», «разрыв»). Информация от kirillasoe. **Поклоны в буддизме называются «простираниями», и они не равнозначны поклонам в других религиях. Их выполнение физически достаточно трудоёмко: перед простиранием нужно выпрямить тело, подобно дереву, затем сложить вместе ладони. При этом сложенные ладони символизируют сочетание метода и мудрости. Ладони сначала располагаются над макушкой головы, это прибытие на землю. После этого сложенные ладони переносятся на уровень бровей, в этот момент человек должен представить, что из сердца Будды исходит белый свет, проникает в тело и очищает его от пороков, свойственных физической оболочке; далее ладони перемещаются на уровень шеи, очищая светом Будды пороки речи, потом на уровень сердца, очищаясь от пороков сознания. После этого руки разводят в стороны, опускаются на колени и положив пальцы рук на землю, простираются полностью ниц, упираясь лбом в землю. Потом подъём и по-новой. Количество поклонов от одного до тысячи с лишним, кто сколько выдерживает. Целью простираний помимо идей очищения является прекращение отождествления своего «Я» с физическим телом. Подробнее здесь: https://www.oum.ru/literature/buddizm/buddiyskie-prostiraniya/ От автора: В этих главах не затрагиваются какие-либо вопросы религии, но Лу Синьчжи не является истово верующим. Проще говоря, он всё-таки слишком любит себя, и ему не хватает опоры в жизни. От переводчика: Далее следует небольшое продолжение новеллы, сиквел к «Неверный путь» под названием «Правильные люди», где рассказывается о том, как мужчинам удалось наладить доверительные отношения и возродить любовь.