Неверный путь.

01. Love & Peace (Любовь и мир). Наступила весна. Время текло умиротворённо и прекрасно, жизнь была безмятежна. Время пролетает очень быстро, совсем как написано у британского поэта Шелли, которого так любил читать Цяо Кенан в годы обучения в Нанкинском университете: «пришла зима, зато весна в пути». (Цитата из стихотворения Перси Биши Шелли «Ода западному ветру», перевод Б. Пастернака). Весной всё пробуждается, и в эту активную пору… начинается пора любви у животных. Цяо Кенана вконец замучили орущие под окнами коты, мало этого, ещё и в конторе Чешэн нашлись умники, которые тоже орали: — О, весна, какая прекрасная пора! Это время улыбок и нежности, мы будем наслаждаться её небесными дарами, Love! Peace! О, е-е… Цяо Кенан покосился на Линь Чешэна, олицетворявшего весеннее воодушевление, и холодно проговорил: — А-а, понятно, сегодня после обеда собираются прийти господин Ли с будущей супругой, надеюсь, ты сможешь с помощью Love and Peace перевоспитать их. Будьте так добры, поскорее договоритесь и перестаньте тянуть со свадьбой, если они не устали, то я устал смотреть на всё это. Цяо Кенан с непроницаемым лицом обратился к Линь Чешэну и рукой начертил в воздухе сердечко. — Ах, Joke, какой ты не романтичный! Сказав это, Линь Чешэн вспомнил о паре, которая должна была явиться после обеда, и вздрогнул: — Кстати, у тебя ведь нет девушки? Цяо Кенан не распространялся на работе о своей ориентации, поэтому ответил скептическим вопросом: — И что? — А то, что в нашей конторе целых два холостяка, мы должны укреплять внутренние связи, сплотиться в единый монолитный коллектив, влюблённые вымирают… Это неправильно, они должны присоединиться к нам! Посмотри, весна, такая прекрасная пора для любви… В конторе, включая их с Чешэном, всего три мужчины и одна женщина. Женщина уже замужем, у другого адвоката уже много лет отношения с девушкой, получается, номинально свободны только Цяо Кенан и Линь Чешэн. Однако… Цяо Кенан поднял левую руку и показал обручальное кольцо: — Прости, но я занят. Линь Чешэн: — Вслепую в Америке?! Когда-то, в самом начале, Цяо Кенан, заполняя анкету для личного дела сотрудника, в графе «семейное положение» поставил отметку в графе «в браке не состою», к тому же, кольцо само по себе не было дорогим, все считали, что это просто скромное украшение. Даже не предполагали… Цяо Кенан посмотрел на потрясённое лицо Линь Чешэна и засмеялся: — Пожалуйста, верните меня и адвоката Сюя в одну страну, Love! Peace! О, е-е… — Вы… вы… у вас всё так далеко зашло! Я же хотел назвать вас группой «Лучи света и добра»! О, нет… Линь Чешэн стучал себя кулаком в грудь, досадуя на несправедливость небес. Цяо Кенан, злясь и смеясь, вернулся к работе. Он бросил взгляд за окно, всё залито солнцем, весна в разгаре, весна полна любви и мира… Цяо Кенан поджал губы, ну да, наверное. После этого Линь Чешэн постоянно был в ударе, отчаянно пытаясь нарыть хоть какую-нибудь информацию о красавце Цяо Кенане, но к сожалению, люди и рады были что-то сказать, но никто ничего не знал. Всё, чего он смог добиться, это одна фраза: — Правильно, как это неправильно? Характер очень плохой, но если я говорю «восток», он не осмеливается отвечать «запад». Линь Чешэн: — Это возмутительно! Влюблённые вымирают, вымирают! Go Die, Go Die! Преимущество маленькой конторы в том, что она занимается в основном простыми и лёгкими делами, на которые не нужно тратить всё своё время. Ещё семи вечера не было, когда Цяо Кенан слинял с работы. Несмотря на весну, вечера были всё ещё в известной степени прохладными. Цяо Кенан засунул руки в карманы, решая, что бы такое изобразить на ужин, когда из кармана донеслась мелодия мобильного — главная песня из аниме «Дораэмон». Он посмотрел, пришло сообщение от Лу Синьчжи: «Уже отработал? Хочешь поесть?» К сообщению прилагалось фото, Цяо Кенан открыл. Целая кастрюля, булькающая соусом карри. Лу Синьчжи снова написал: «Я положил туда много говядины и ещё приготовил чили-масло». (Чили-масло — популярная приправа из сычуаньской кухни, это растительное (чаще кунжутное или соевое) масло, настоянное на перце чили и др. пряностях). От этой информации Цяо Кенан едва не захлебнулся слюной, и подбородок свело, едва только он представил вкус карри с маслом чили. Цяо Кенан: «Здорово, жди, я скоро». Он заскочил в магазин, купил пива и поспешил к Лу Синьчжи. Лу Синьчжи открыл ему дверь. Его маленькая квартирка тонула в жгучем аромате карри, на самом хозяине был надет серый фартук, рукава рубашки закатаны до локтя. Он наклонился поцеловать Цяо Кенана в висок, взял у него из рук кейс и закрывая за ним дверь, сказал: — Еда готова, и я тоже скоро буду готов. — О, — прочувствованно произнёс Цяо Кенан, провожая взглядом Лу Синьчжи, который, завершив весь естественный ритуал встречи мужа хорошей женой, скрылся в кухне. Он скинул пиджак, развязал галстук, в который раз чувствуя, как хорошо они ладят вдвоём… Просто потрясающе. По крайней мере, ещё три месяца назад он этого даже представить себе не мог. На столе вкусная еда, густой карри в сочетании с маслом чили пропитали белый рис, а на гарнир просто слегка обжаренные ростки соевых бобов. Они ужинают вдвоём. Прошло три месяца после той эпохальной взбучки, синяки Лу Синьчжи давно зажили, и как истинный муж, не бросающий слов на ветер, он приступил к свершению великих дел. Первым шагом в этом направлении было освоение кулинарного искусства. Если поначалу кулинарные «шедевры», выходившие из-под его рук были ужасны и на вкус, и на вид, то теперь всё было вполне прилично. Помня о том, что этот мужчина прежде умел готовить только яйца на пару в микроволновке, Цяо Кенан вполне мог считать стоящий перед ним рис с карри великим историческим шагом. Поэтому, даже если ему встречался не перемешанный комок карри, он этого никак не показывал. После ужина Лу Синьчжи остался мыть посуду, а Цяо Кенан сел в гостиной смотреть телевизор. Скоро он совсем превратится в барина, который только рот открыл — и туда уже еду положили, только руку протянул — в неё чашку с чаем вставили. В гостиной на стене висел всё тот же 60-дюймовый телевизор, в маленькой комнате он смотрелся нелепо, но Цяо Кенан был доволен, он ещё не забыл, что собирался приспособить этот телевизор под компьютерные игры. Лу Синьчжи сказал ему: — Я хотел продать его вместе со всем прочим имуществом, а потом вспомнил, что ты любишь смотреть телевизор. Цяо Кенан посмотрел на него неодобрительно: — Значит, ты ещё тогда не оставлял мысли, что я могу вернуться? Лу Синьчжи горько усмехнулся и погладил его по голове: — Если бы не эти мысли, мне было бы невероятно трудно пережить это время без тебя. …… Сейчас Цяо Кенан сидел в его гостиной, смотрел телевизор и вспоминал свой дневной диалог с Линь Чешэном в конторе. Он тихонько подкрался к кухне и заглянул: в маленьком пространстве можно было одним взглядом охватить фигуру Лу Синьчжи. Лопатки двигались сообразно движениям его рук, поднимаясь и опускаясь, чётко очерченные линии мышц наполнены силой. Эти руки особенно сильны, когда обнимают. Цяо Кенан отвёл взгляд, вздохнул и подумал: «оказывается, в душе ты до сих пор рассматриваешь этого мужчину, как возлюбленного? Всё-таки насколько же китайский язык многогранен и глубок. 对象, дуйсьян — объект, возлюбленный, парень, друг, и это всё применительно к одному человеку… не правда ли?» Пока Цяо Кенан предавался размышлениям, рядом с ним на диван кое-кто сел. Мужчина сидел с приличным видом, но его рука тихой сапой подобралась к Цяо Кенану и обвила его за талию, а потом его и совсем притянули к себе и очень бережно обняли. Цяо Кенан поднял на него глаза и устроился поудобнее в объятиях, прижался чуть ближе, как бы соглашаясь на такие интимные действия. Но не более того. За три месяца сближения они словно вернулись к поре невинной юности… Нет, современные подростки ужасны, они все уже в школе вовсю практикуют французские поцелуи. В любом случае, все, что нужно сделать, было сделано, Цяо Кенан не собирался вставать в позу, просто не хотел проявлять инициативу. И Лу Синьчжи тоже был очень осторожен, достаточно было Цяо Кенану только чуть нахмурить брови, он сразу послушно останавливался, поступая по правилам Лю Сяхуэя. Однако, Цяо Кенан сомневался, что Лю Сяхуэй был геем… (Лю Сяхуэй — VII в. до н. э., государственный деятель, служил судьёй в княжестве Лу. Для него честность стояла на первом месте. При необходимости он наказывал виновных без каких-либо колебаний, включая влиятельных и высокопоставленных чиновников. Его философские труды оказали глубокое влияние на жизнь Китая и Восточной Азии, став основой философской системы, известной как конфуцианство). Почувствовав, как расслабился человек в его объятиях, Лу Синьчжи со счастливым видом покрыл поцелуями его лицо и шею. Лишённый возможности спокойно смотреть телевизор, Цяо Кенан недовольно повернулся к мужчине, уже готовый отругать его, и внезапно пропал в горящих, бездонных чёрных очах Лу Синьчжи. Напряжённый, пропитанный интимностью взгляд Лу Синьчжи заставил его отпустить скованные холодом чувства. Цяо Кенан замер, невольно подумав: «весна пришла». Весна пришла, люди, кошки, собаки — все ищут любви, а он всего лишь верблюд, очень-очень давно не утолявший жажду даже глотком воды. Цяо Кенан бессознательно облизал пересохшие губы, глядя на красивое лицо мужчины, на его решительный подбородок. Его разбирало желание поцеловаться. Сейчас они очень близки, он спиной чувствует жар, исходящий от мужчины и его учащённое сердцебиение… «Ту-дум, ту-дум», сердце Лу Синьчжи колотится всё быстрее, дыхание становится всё более шумным, и парень понимает, что у мужчины возникает эрекция. Цяо Кенан чувствует, как член набухает… крепчает, натягивает ткань домашних штанов и упирается в его бедро, как приставленный пистолет. Смущение, смешанное с желанием отразились на лице Лу Синьчжи. Цяо Кенан признался себе, что таким мужчина его безумно привлекает, что он неистово хочет его; весь низ живота уже занялся пожаром, поясница размякла. Даже не помышляя о сопротивлении, он подумал: «Häagen-Dazs, твоё имя — грех». Он не отвергал Лу Синьчжи, понимая, что чему быть, того не миновать. Цяо Кенан приподнял голову и поцеловал подбородок мужчины, потом потянулся к губам и быстро облизал их языком. От неожиданности тело Лу Синьчжи напряглось, как тетива лука. Парень был доволен его реакцией, любому нравится чувствовать направленное на него желание партнёра. Он улыбнулся и хитро прищурил глаза: — Гэ… Хочешь меня трахнуть?