Высокое напряжение

Сугавара открывает глаза, потягивается в кровати и снова заворачивается в одеяло. Вставать не хочется от слова совсем, тем более раз Атсуму в кровати нет, значит, он ушел, а если его нет дома, то и вставать незачем. И Коуши позволяет себе полениться и повтыкать в телефоне еще целых полчаса. Когда он идет на кухню мимо входной двери, на пороге появляется крупный лис. Проходит внутрь, отряхивается, словно собака от влаги на шерсти, и капли, летящие в разные стороны, долетают до Суги. – Там дождь, что ли? – интересуется Коуши и, получив взгляд а-ля: «Ты идиот?», добавляет: – Ой, да ну тебя. Когда Мия проходит на кухню, Суга уже нарезает ломтиками хлеб и включает кофеварку. Коуши не обращает внимания на Атсуму, но и не вздрагивает, когда тот прислоняется сзади, целуя его в основание шеи. – Ты мокрый и холодный, – сообщает Суга, но не отстраняется и сейчас. Наоборот, откидывает голову назад, открывая шею и позволяя целовать себя. – Насколько это будет ужасно, если я трахну тебя прямо на этом месте, по шкале от одного до десяти? – спрашивает Тсуму, и Сугу начинает вести. – Одиннадцать, – говорит он и толкается бедрами назад, вжимаясь в чужое возбуждение. Мия разворачивает его к себе, загребает в объятия, целует в губы, так грязно-мокро, так пошло и глубоко. Так, как надо. Атсуму подталкивает его к столу и разворачивает снова, жмет на поясницу, заставляя лечь животом на поверхность, и спускает его трусы вниз. – Считать будешь? – спрашивает Мия, и Суга кивает. Потом дополняет кивок коротким: «Да» – и выгибается в спине сильнее. – Тогда – одиннадцать. Атсуму оглаживает бледные ягодицы, уже представляя, как эта молочная кожа окрасится в такой потрясающий пунцовый цвет. Для первого шлепка он почти не размахивается, но ударяет сильно, звучно, сжимая ладонью ягодицу, словно припечатывая. Суга открывает отсчет, выбрасывает слово на выдохе, захлебываясь воздухом. Тсуму гладит покрасневшую половинку долго, словно извиняясь, обласкивает ладонью. Затем размахивается уже сильно, хорошо и припечатывает второй шлепок по той же ягодице. Коуши стонет, не сразу обретая способность говорить, но когда получается – выкрикивает громко. Третий приходится по другой стороне, и в стоне Коуши слышится что-то вроде благодарности. Нельзя точно сказать, кто горит сильнее. Мия – буквально сходящий с ума от такого обладания, или Суга – плавящийся от исполнения своих порочных желаний. На одиннадцатом шлепке Сугавара выстанывает так громко и пошло, что Атсуму хочется растерзать его на этом столе. Он поглаживает красные ягодицы, скользит пальцами между, обласкивая растраханный с ночи вход, Суга толкается бедрами назад, скулит практически, и Мия проталкивает внутрь фалангу большого пальца. Он оттягивает край ануса, влажные стенки еще раскрыты, призывно блестят, и все это приглашающее так втаскивает раз за разом, что Тсуму перестает мыслить. Он толкается немного внутрь, входит тяжело, но Мия продолжает. Трудно остановиться, когда перед тобой Сугавара – с ярко-красными ягодицами и призывно откляченной задницей. Суга подмахивает бедрами, призывает к действию, такой развратный и только для него. Атсуму вталкивается до конца, прижимаясь к наверняка саднящим ягодицам, проводит ладонью по взмокшей спине. Суга ластится, выгибается и снова начинает двигаться, пытаясь заставить Атсуму делать то же самое. Мия начинает движение с настолько медленно-тягучего, что Коуши стонет почти осуждающе, а потом благодарно, когда амплитуда толчков нарастает. Тсуму с каждым разом словно вбивается глубже, стискивает бедра сильнее, а перед глазами плавают разноцветные круги, настолько это потрясающее чувство – быть внутри. Мия не успевает первым, и Суга, обхватив свой член, доводит себя, пачкая пол, стол и собственные ноги. И он так сжимается, кончая, что Тсуму выкручивает в спираль, унося следом. – Отличный отпуск, – выдыхает Коуши, едва дыхание приходит в норму. – Определенно, – соглашается Мия. – Рано утром звонили из отдела магического правопорядка. Твоему делу дали ход, – он добавляет это тихо, нехотя, и теперь Коуши понимает, что тот оттягивал до последнего. – Тсуму, – дыхание сбивается, Суга не в силах сейчас адекватно мыслить. – Прости, – Мия обнимает его, прижимается всем весом, словно хочет врасти внутрь и изгнать его тревоги.