Дионис

      Спустя некоторое время раздумий, Тэхён вернулся в кабинет Намджуна, где остальные начали слушать Юнги об устройстве башен и обсуждать план проникновения в их основные действующие артерии. Никто и слова не сказал, когда он появился на пороге. Даже Чонгук проявил терпимость и сдержал свои саркастические ремарки, подметив его подавленность.       — Проникнуть в башни — как два пальца обоссать, — невозмутимо говорил Юнги. — Их парки аттракционов для будущих новобранцев в ряды боевого подразделения ангелов в свободном доступе для любого желающего в Коггити.       — Парки аттракционов — что это? — поинтересовался Чонгук.       Юнги недоумённо посмотрел на него.       — Да вы совсем оторваны от жизни! — воскликнул он.       — Работа не позволяет ей потакать, — ответил Чимин.       — Что ж, придётся просветить ваши тёмные головушки, — едко сказал Юнги. — Башни создали специальные лагеря под своим личным контролем. Они предназначены для вербовок и тренинга нового поколения. Там представлены последние достижения техники, оружия, боевого снаряжения; профессионалы обучают ближнему бою и некоторым видам боевых искусств на выбор. Зачастую устраивают целые представления, чтобы показать людям мощь и силу башен. По всей территории лагерей рассредоточены дроиды-эмпаты и несмолкаемо играет одна и та же мелодия, совсем ненавязчивая, но, определённо, каким-то образом влияющая на психику людей.       — Гипноз? — сказал с усмешкой Чонгук.       — Музыка — страшное оружие, — усмехнулся Чимин.       — Не только в музыке дело, — мягко возразил Юнги. — Профессионалы на то и профессионалы. Их натаскивали на манипулирование людьми. Парочка нужных слов и касаний, чтобы расположить человека к себе. Ну, а дальше, как бы невзначай нужно упоминать важность своего долга и своей верности Правому Делу ЧСВ.       — И нас начнут обрабатывать, как только мы окажемся в их поле зрения? — спросил Чимин.       — Нет, и в этом я могу вас заверить. До тех пор, пока вы сами не вступите с ними во взаимодействие, вами будут интересоваться лишь дроиды-эмпаты, которые для начала проверят ваше эмоциональное состояние и определят уровень стрессовых гормонов в вашем теле. Слышал, что дроидам повысили чувствительность датчиков и для них не останется не замеченным и ваш повышенный уровень адреналина. Но я тоже не стою на месте. Я усовершенствовал ваши ошейники, котята. Теперь вы можете спокойно гулять себе на свободе, не опасаясь быть покусанными собаками.       Пока Чимин и Чонгук примеряли новые аксессуары, Юнги провёл небольшую презентацию об усовершенствованной модели ошейников.       — Может, прекратишь их так называть? — пробурчал Чонгук. — Оскорбительно, не находишь? Будто мы псы какие-то.       — Не псы, а котята, — деликатно поправил его замечание Юнги. — По-моему, очень даже подходяще. — Он равнодушно пожал плечами. — К тому же, просто и запоминается легко. Короче говоря, они непосредственно прилегают к коже, поэтому носятся за воротом костюма, что так же является огромным плюсом и его трудно обнаружить. Кожаный корпус — мягкий, эластичный, но, в то же время, крепкий и почти не ощущается на шее. Ошейники входят в контакт с вашим мозгом, становясь вашим личным микро-компьютером. Они не только замаскируют ваш гормональный фон, но и дадут вам заметное преимущество перед башнями. Это ваша база данных, ваша навигационная карта и ваш способ связи друг с другом. Микродинамик, встроенный в ошейник, преобразует вашу речь и передаёт её другому носителю ошейника прямо в голову с помощью своеобразных импульсов по нейронной цепочке, отвечающей за слух, тем самым позволяя распознавать голоса друг друга.       — Круто, — увлечённый изучением новой игрушки, проговорил Чонгук.       — Ау! — воскликнул Чимин, хватаясь за голову, будто бы изнутри пробитую острыми осколками чужого голоса. — Чонгук, убавь громкость!       — Ай! — ответно поморщился тот от резкого режущего звука в ушах. — А как...?        «...убавить громкость», — хотел договорить он, но болезненный вскрик Чимина грамотно его заткнул. У обоих лица исказились нестерпимой болью.       — Ах, видимо, я завысил чувствительность звуковых колебаний, — ехидничал Юнги, довольный своим нескрываемым злорадством. — Чуть позже я помогу вам настроить нужную громкость, а пока что помолчите и дослушайте. Если вас вдруг поймают, то действие ошейника можно отключить кодовым словом и вручную с помощью правой кнопки. В случае с голосовым отключением ошейник всего лишь утратит коды базовых настроек, но их легко можно будет восстановить, а если использовать эту занятную кнопочку справа — считайте, так как сработает пятисекундный таймер с вакуумной бомбой, и вам лучше не находиться рядом с ней в радиусе не менее пятнадцати метров. Не могу сказать точнее, потому что не успел испытать её. Но в ваших интересах сохранить в целости и сохранности эти игрушки без особо важной причины на их использование, иначе я вам головы оторву. Это вам не какой-нибудь экспериментальный образец из лабораторий башен. Я лично над ними поработал! И спрошу с вас каждый потерянный винтик! Ещё кое-что. — Он пошарил в своих нагрудных карманах. — Это поможет вам затеряться внутри башен.       Юнги небрежно кинул Чонгуку небольшой предмет, по виду напоминающий брошь, и прежде чем возникли озадаченные вопросы, он продолжил:       — Ангельская униформа. Монолитный панцирь, как его любят называть служаки. Он полностью охватит твоё тело после его активизации и самостоятельно подстроится под твои параметры. Создан в 2396 году на основе изучения органических и неорганических веществ человеческих костей. Теперь к делу.       Как я уже говорил, проникнуть в башни достаточно просто, но если вы захотите продлить часы ваших развлечений дольше, чем до девяти вечера, тогда предстоит попотеть. Хотя попотеть вам в любом случае придётся. Советую не медлить и отправиться на дело сегодня, так как именно сегодня проводится очередное шоу для новобранцев и у вас будет шанс уйти незамеченными в создавшейся суматохе. Чимин, я предлагаю тебе взять на себя роль координатора и проникнуть в главный отдел системного управления структурой, что находится на третьем уровне второй башни, где хранятся основные данные о планировке башен. Там ты сможешь получить данные о передвижении персонала, расположение корпусов, входы и выходы и прочее, прилагающиеся к этому, а главное, точный расчёт вертикалей внутри башен, и если сумеешь задержаться там, предскажешь остальным точное время следующего изменения.       — Ну знайте, — внезапной негодующей кротостью проговорил Тэхён.        Все позабыли о его присутствии, поглощённые обсуждениями миссии, а его незаметность невольно заставила бросить настороженный взгляд в его сторону. Он отчуждённо стоял против них, облокотившись о каменную стену, скрестив на груди руки, и не смотрел на них, обращая задумчивый взгляд в пол.       — Облапошить двух-трёх дроидов — ещё куда не шло, — так же выдержанно продолжил он. — Но чтобы обдурить правительственных крыс в их же логове ради того, чтобы избавиться от одной, слишком непосильная задача для группы из трёх человек. Намджун, не находишь, что наша малочисленная группа не способна будет бороться с сотой частью бравады ЧСВ? Ангелы нас в порошок сотрут, если мы окажемся в ловушке. Мог хотя бы подключить к нам Еву или Доминика, да хоть Эшли на крайний случай.       Намджун выразительно хмыкнул так, словно вновь хотел отчитать Тэхёна за его пустословие.       — Ева? — задумчиво протянул он. — Да, Ева хорошо знает своё дело, но, к сожалению, командная работа не для неё. Всё равно, что няньку к вам приставить. Она перетянет на себя всё командование, и вы шагу без её надзора не сделайте, а думать в этом деле вам предстоит своей головой и полагаться только на себя. Что до Доминика и Эшли, то у первого двойной перелом ноги — неудачно ушёл от патруля на прошлом задании, — а второй... Наш наркоман, снова сорвался. От него никакого толку не будет или, что хуже, он вам всё дело попортить своей нерасторопностью. Так что ваша троица пусть не очень-то слажена по духу, но вы грамотно работайте на успех друг друга. И уж какое-то нелепое скопище надутых вояк не должно вас беспокоить, малыши. Их натаскивали манипулировать, а вас — убивать и выживать. Так кто, по-вашему, выживет: бездомный волк или домашняя овца?       Он вновь надменно хмыкнул с неколебимой уверенностью своих слов и слегка вздёрнул подбородок.       — Намджун прав, — сказал Юнги. — Тыл башен существенно ослаблен. Из них давненько никто не выбивал пыль. Поэтому уборкой займутся Чонгук и Тэхён. Расслабьтесь, вы двое. Рано искры пускать друг на друга. Лучше обратите свой пылкий нрав в полезное топливо для дела.       — Мы друг друга быстрее поубиваем, чем... — запальчиво начал было бунтовать Чонгук, как ему прилетела затрещина от Чимина, у которого голова раскалывалась надвое от его оглушительных воплей из-за повышенной громкости в ошейниках.       — Дурак! — раздражался Чимин и снова сжал уши от пронзительных отголосков в голове, точно там у него затачивалось друг о друга несметное количество клинков, оглушая лязганьем металла о металл. — Юнги! — взмолился он. — Сделай что-нибудь с этой штуковиной!       — Вот уж пендалей я тебе надаю всласть, — ехидно ухмыльнулся Тэхён, предвкушая свершение справедливой мести за чонгукову нахальность. — Теперь ты от меня не уйдёшь.       — Чё сказал? — вызывающе сощурился Чонгук, когда Юнги настроил его динамик.       Он взглянул на него с тупой враждебностью, но презрительный оскал его улыбки точно бы говорил: «Посмотрим, кто кого!».       Спустя несколько часов они разошлись, назначив время сбора в гараже на заднем дворе «Диониса».       Намджун кое в чём просчитался. Стоило Сокджину прознать об этой миссии, как он всем сердцем начал настаивать на том, чтобы Тэхён ни разу даже думать не смел о том, чтобы так рисковать.       — Зачем?.. — искренне недоумевая, сжимая дрожащие кулаки, говорил он.       — Так нужно, — просто отвечал Тэхён.       — Нет! Не нужно! — нервно воскликнул Сокджин. — Не нужно! Почему ты хочешь вернуться в башни? Да, да! Именно, хочешь! Ты забыл, скольких усилий нам потребовалось, чтобы сбежать оттуда? А сколько оставить... — Его голос сорвался на шёпот. Он задыхался отчаянием. — Что Намджун сказал тебе такого в той комнате, чтобы твоя задница загорелась этой безумной идеей фикс? Неужели...       Тэхён привлёк к себе его стройное тело, прикрытое той же вуалью и дрожащее в неистовом волнении, и обнял его за плечи.       — Но... я... — начал бормотать Сокджин.       Он чувствовал, что тревожная слабость овладевала им.       — Я иду с тобой, — не сдавался он.       — Ты не в лучшей форме, совсем неподготовлен для этого, — сказал Тэхён, бережно поглаживая его спину.       Сокджин затих, в терпеливой досаде шмыгая мокрым носом. Тэхёна трогала мимолётная, мягкая усмешка при каждом вздрагивании его тела в своих объятиях. Разумеется, Тэхён помнил каждый их осторожный шаг, стоящий им жизней их товарищей по несчастью.       Их было двенадцать. Двенадцать оборванцев с улиц окончательно запустевших городов. Только Тэхён, формально, не входил в их число, но как никто другой он принадлежал жестокому миру, предавшему, осквернившему, уничтожившему его наивные убеждения о спасённых, бережно сокрытых отголосках благородства души. Он был предан своим родным отцом за Правое Дело, за своё дело всей жизни, превышающее ценностью любовь и доверие сына.       Да, их было двенадцать. Но выжило двое. Два экспериментальных, уникальных образца генной инженерии, способных деформировать — полностью или частично — собственные гены для того, чтобы подстроиться под структурный участок ДНК другого человека, тем самым в точности копируя его внешний облик с помощью телесного контакта. Отец Тэхёна был одержим мыслью об «идеальном оружии» против врагов Правого Дела, и считал, что его сын должен хорошо послужить своему государству, своему правительству, своим богам! Тэхён каждый день видел его ошалелые от пьянящей мании глаза перед тем, как действовало снотворное, и он засыпал в необъятном буйстве собственного гнева и обиды. Его некогда тёплые чувства были полностью испещрены отцовским красными сосудами, что, как рваные раны, проступали на белках его глаз. Тэхён всем сердцем и нарастающим, крепнущим ожесточением в своих кулаках возненавидел проект «Хамелеон» и чёртовы башни, отнявшие у него отца.       Да, двенадцать... Ох, если бы не Сокджин!.. Тэхён подумал, что если бы Сокджин не позвал на помощь в тот раз, когда Тэхён уловил момент и стащил со столика с хирургическими инструментами скальпель после очередной процедуры, то, быть может, никто из них не покинул бы башен. Тэхёну зашили горло — его мятежный крик непримеренения с клеткой чванливых ублюдков, которые возомнили, что смеют распоряжаться его жизнью. Ни за что! Он поклялся, что выберется из башен. Он поклялся, что больше никто и пальцем не притронется к его жизни. Он прикончит любого, кто дерзнёт хоть раз преклонить его перед столпами «Правого Дела»!       Они бежали. Все двенадцать оборванцев, не сыскавших благословенного трепета жизни. Тэхён рассеянно помнил лица тех десяти, кто так и не смог выбраться за пределы башен, завещая свои жизни другим, тем, кто умеет бороться и проживёт свободные, полные, настоящие жизни там, снаружи, где вся грязь, лицемерие, подлость мира под твоими ногами, а не маскируется в стерильных помещениях за масками в белых полах добродетели.       С тех пор проект «Хамелеон» не возобновляли, а беглецов разыскивают по сей день.       Тэхён был благодарен. Сокджину, оборванцам... Он был благодарен им за то, что не позволили ему сдаться и найти настоящий, согревающий, верный своим мыслям и сердцу, светоч добра в его жизнь, в их жизни.        «Когда ты в последний раз улыбался просто потому, что тебе этого хотелось?» — зашевелился в тэхёниной памяти проницательный голос Намджуна.        «Когда он впервые встретил меня в «Дионисе» с улыбкой шире, чем пределы горизонта, и такой успокаивающей, как летние сумерки, — ответил себе Тэхён. — И сейчас я намерен вернуть его домой».       Вновь его сердце зажглось неумолимой надеждой. Такой же, как летние сумерки, мирной и ласкающей душу. Да, Хосок, непременно, жив! И он ждёт его, Тэхёна, и, быть может, как и он, ожидает встречи!       — Это из-за Хосока, верно? — читая Тэхёна насквозь, неуверенно проговорил Сокджин, кладя голову на его плечо.       Тэхён ничего не ответил. Но он знал, что Сокджин чувствует правду, в каком бы обличии не являлась тэхёнина ложь. Сокджин сделает вид, что принял её, а Тэхён солжёт, что поверил его доверчивости. Их обоих утешает обманывать друг друга заботливой ложью.       Тэхён оставил короткий поцелуй на его щеке и спешно отправился на задание.       Тэхён ничего не сказал и Чимину с Чонгуком. Если Намджун и Юнги не поставили их в известность, значит Тэхён тоже не будет понапрасну волновать их непроверенной информацией. Это может негативно отразиться на выполнении миссии. Намджун предупредил только Тэхёна, как показалось тому, из-за того, что он может потерять голову и наломать немалых дров, если вдруг случайно столкнётся с Хосоком в башне. Предупреждён — значит вооружён! В случае чего, Тэхён не поддастся чувствам и здраво рассудит подлинность его Хосока.

***

      Дорога выдалась на редкость отвратительная. Мало того, что салон внедорожника никак не отапливался и на колдобинах замороженной глины трясло порядком, что мёрзлое тело того гляди дало бы трещину и раскололось бы, как сосулька о землю, так ещё пришлось выслушивать болтовню Чонгука, умоляющего Чимина простить его за то, что какое-то мимолётное увлечение пришлой девицы в клубе посягнуло на его покорнейшую верность своих чувств к Чимину.       — Когда ты уже заткнёшься? — не выдержал Тэхён, расположившись на задних сиденьях внедорожника. — Не обижается он на такого болвана, как ты! Если бы обижался, то давно бы выкинул тебя из машины!       Чимин за рулём выразительно хмыкнул.       — Это правда, душа моя? — недоверчиво нахмурился Чонгук.       — Правда, золотце, — снисходительно сказал он и в глазах его заиграли смешливые огонёчки.       — Вышвырнуть бы вас обоих из машины, — критично пробормотал Тэхён. — Голова от вас раскалывается.       Но Чонгук был по уши поглощён своей радостью прощённого, а Чимин деликатно не стал заострять на тэхёниной колкости внимание, чтобы не нагнетать и без того напряжённую атмосферу их общего настроения. Никто из них не был в восторге от этого дела. От него так и веяло мёртвенным холодцом, трогающим внутренние жилки. Нужно было держать ухо востро, не упустив (несомненно) приближающейся бури.       Около часа им пришлось добираться до места, где находился связующий политический центр всего государства — город Нэкс, названный в честь первого учёного, открывшего формулу вечной жизни для людей. Это был город с наибольшей численностью живых долгожителей, не связанных узами железной карцерной оболочки, вмещающие в себя сознание и душу тех, кто пытался покончить с собой.       Город изменился, подумал Тэхён, но не в лучшую сторону. Тот полуразрушенный центр с наложенной печатью пролетевшей, как вихрь, войны более не имел прежнего, печального, осевшего старика, с залатанными каждый на свой манер домиками. Городок, который он успел застать, умер в ледяных безликих стенах многоэтажек. Грузные, неказистые и мрачные они простирались на километры, плотно прислонившись друг к другу, как будто бы ища друг у друга поддержки. Морозная зимняя прохлада застыла в едва различимых складках, сходивших, по-видимому, за окна. И в каждую из комнат этих многоэтажек обязательно был подключён свой дроид-эмпат, сверяющий гормональный фон жильцов с допустимой нормой. А под их навесными подолами квартир протянулись широкие тротуары, заполоненные тучей разношёрстного народа, как живого, так и перекроенного.       На подмостках реальной жизни столицы выступали отнюдь не люди с радостными улыбками и беззаботными сиянием на лицах, каких часто крутили на экранах общественных баннеров в других городах. Такие же мрачные, как многоэтажки, с таким же серым отливом на щеках и с такими же узкими щёлками глаз, ни разу не видящих солнца. Над всем этим ужасом возвышаются стальные горы правительственных дрязг, столпы Правого Дела, в которых засела плесень человеческой жизни, — башни.       — Впервые в столице, и, честно говоря, мне здесь как-то неуютно, — признался Чонгук, поглядывая по сторонам, когда они проезжали по центральной улице. — Такое ощущение, что они, как заведённые куклы, сейчас истратят свой заряд и упадут навзничь. Н-да, им не хватает нашей железной жнецкой руки, ха!       Чонгук тонко подметил насчёт заведённых кукол. Вот только они не упадут ни за что, даже если сама смерть поманит их из-под земли. Среди них всегда найдутся кукольники с заводными ключиками и заставят их двигаться вперёд. Город, наполненный живыми мертвецами. Это хуже, чем разорённое, осквернённое кладбище. Настоящее преступление предварительно умерщвлённой души и зачахшего в тлене созиданья страха изувеченного сердца перед своим сосудом, неподвластном времени и вынужденном нести бремя вечного уныния! Никто не предполагал, что этот город — венец оставшейся человеческой гордости и мужества перед неизбежным — станет всеобщей могилой человеческих убеждений безысходности.       — Отвратительное зрелище, — скверно выплюнул Чимин.       Забавно, полагал Тэхён, «Дионис» — крайний предел человеческого трагизма, а здесь его отправная точка в бездну. Возможно, это лишь центральная часть Нэкса, погребённая в объятия меланхолии, и где-нибудь в разветвлении улиц непременно заслышится музыка и донесётся отчаянный гогот людей, ещё не покинувших этой жизни. Но первое впечатление пускало сомнительные мурашки по их загривкам.       — Тэхён, не стоило бы тебе мелькать в таком виде, — настоятельно сказал Чимин, подмечая в зеркало заднего вида, как Тэхён непрестанно таращился в окно, жадно вглядываясь в лица прохожих, словно бы выискивая кого-то. — Времени, конечно, уйма прошло, но не забывай, что ты до сих пор в розыске и твоя миловидная мордашка всё ещё бьёт рекорды, находясь на первой полосе в еженедельных новостных выпусках.       — Да, да, — раздражённый опекой Чимина, проговорил тот и отстранился от окна, вновь погружаясь в темноту салона. — Помню я. Эй, мелкий, — обратился он к Чонгуку, — кого мне на этот раз изобразить?       Чонгук состроил показушно задумчивую гримасу, приложив указательный палец к губам, чем повеселил своих напарников, и с минуту размышлений сказал:       — Давай ту сексапильную красотку, которую ты убил на прошлой неделе?       — Чего? Какую красотку? — недовольно нахмурился Чимин, косо пуская молнии на своего парня. — Тебе мало было, животное ты похотливое? Золотце, я всё ещё могу обидеться и выпнуть тебя из машины, и тогда ты у меня будешь носом с дороги лёд соскребать!       — Какая красотка? — поспешно встрял недоумевающий Тэхён. — Она была совсем не красотка! Далеко не красотка! А если и была когда-то, то наркотики сожрали все её прелести с потрохами. И девушкой я быть не намерен! Всё что угодно стерплю, сколько угодно чужого жира на себе потаскаю или справлюсь со смертельной вонью уличной жизни, но в девушку ни за что не перевоплощусь! К тому же, я, скорее всего, не смогу этого сделать, потому что человек, чью информацию я считываю из его ДНК, должен параметрами хоть немного совпадать со мной, то есть мы должны быть схожи по размерам. Я был пробным материалом. С женскими прибамбасами отлично бы справился Сокджин.       — Знаем, знаем, — осведомлённый их способностями, отмахнулся Чимин. — Джинни более продвинутый образец, чем ты.       — А он мог бы, скажем, стать мусорным баком? — спросил Чонгук.       — Нет, — отрезал Тэхён, скептично глянув на него.       — А столбом? нижним бельём? котом? большим пальцем?..       Все чонгукины выплески поистине детской тупости Тэхён отрицал, терпеливо мотая головой, как маятник, и сдерживая раздражение за крепко сжатыми губами.       — Даже обезьяной не может? — уточнил контрольным вопросом Чонгук, чтобы окончательно довести Тэхёна до ручки.       Ему нестерпимо нравиться чувствовать радостное удовлетворение от намеренно вызванных сверкающих молний в тэхёниных глазах, и он этого никогда не скрывает.       Чонгук злорадно скалился на порывистость старшего хорошенько ему вмазать.       — Ты нарочно меня провоцируешь? — не выдержал тот. — Чон, мать твою, Чонгук! Че-ло-век! Сколько ещё раз повторить? Не можем мы принимать форму неживого и не имеющего разум! Только то, что ходит на двух ногах и умеет говорить! Только то, что похоже на нас!       — Хм, — непроницаемый тэхёниной агрессией, он задумчиво скосил на него взгляд, — тогда всё-таки странно, что ты не можешь превращаться в мусорный бак.       — Ах ты скотина! — замахнулся на мелкого подлеца Тэхён.       — Хватит! — осадил их Чимин.       Когда требуется, Чимин становиться поистине жёстким и рявкнуть может так, что засомневаешься в истинно мягком характере милой душки и мелодичном его голоске, который обычно мирно разнимает этих двоих. Но сегодня нервы у всех ни к чёрту, поэтому сдерживаться Чимин не станет, чтобы приструнить противоборство их чешущихся друг о друга кулаков.       — Мы почти на месте, — сурово сказал Чимин. — Затаимся здесь.       Чимин свернул в сторону от центральной улицы, где их постепенно поглотила темень сужающихся переулков между домами. Мотор заглох в самой гуще теней в холодных отражениях снежных насыпей по обочине тротуаров.       — Ну и местечко ты выбрал, — неодобрительно проговорил Чонгук.       — Не думаю, что наш внедорожник, буквально кричащий о том, что «смотрите, я работаю на подпольную организацию!» останется незамеченным, если я припаркуюсь у входа в башни, — язвительно ответил Чимин.       — Судя по карте, нам остаётся два квартала до них, — сказал Тэхён, погружённый в созерцание навигационной карты в своей голове, из-за чего он выглядел довольно нелепо, шаря глазами по салону.       Ошейник подключился к его зрительным нервам и всё, что доводилось видеть ему, недоступно было виденью других, пока они сами не активируют эту функции в своих ошейниках.       — Отлично, — осклабился Чимин и вызывающе посмотрел на Чонгука. — Вот и прогуляешься, кобелина.       Тэхён покончил с картой и вовремя развеял собиравшуюся тучу нескончаемых чонгукиных оправданий, озвучив свои размышления.       — Я мог бы перевоплотиться в Юнги, но он ясно дал понять, чтобы я ни в коем случае не использовал его внешность. Его подставлять нельзя. Он один из немногих спекулянтов, имеющих доступ в башни, да ещё наш главный информатор и партнёр. Думал, может, попробовать воплотить образ отца и сразу пробраться в третью башню инженерии, избегая лишних трудностей, но вспомнил, что ничего не выйдет.       — Почему? — спросил Чонгук.       — Я ни разу после своей мутации не касался никого, кто непосредственно работал со мной и с любым из нас. Мне нужен тактильный контакт, чтобы сканировать человека, а они, зная это, носили непроницаемые биокостюмы. Даже его лицо я всегда видел через толстое стекло визора.       Они погрузились в задумчивое молчание. Чимин и Чонгук как-то разом поняли, нет, скорее почувствовали тэхёново горькое «его», небрежно сорвавшееся с тэхёниных губ печальной отчуждённостью.       — Вот что, — сказал Чимин. Его слова в тишине звучали чётко и непривычно резко. — До башен два квартала. Думаю, ты сможешь позаимствовать внешность у какого-нибудь прохожего, а пока возьми у Чонгука. Вы с ним приблизительно одного телосложения.       Он произнёс последние слова с таким пренебрежением, словно бы разрешил Тэхёну сделать глоток из своего стакана с намджуновским пойлом.       — Как это?! — возмутился тотчас Чонгук, вытягивая от изумления лицо. — А меня никто спросить не хочет?       — Разбирайтесь с этим побыстрее, нам нельзя опаздывать на бал, — небрежно отмахнулся от него Чимин, выходя из машины.       Он облокотился задом о капот. За его спиной доносились глухие возмущения, ругань, короче говоря, откровенная неприязнь к интимному слиянию одного самолюбия с другим. Но Чимин выдыхал гнетущий пар мыслей, который мгновенно охватывал морозец. Ему нужно поразмыслить, а эти идиоты весь серьёзный настрой сбивают своими глупыми пререканиями.       — Неправильно это, — вслух пробормотал он и поджал губы, словно опасаясь быть услышанным.       Он потупил взгляд в обмёрзлую землю.        «Интересно, что на самом деле чувствует Тэхён, узнав, что наша цель — его отец? — продолжал думать Чимин. — Предвкушение расправы? Облегчение? Или, может, всё-таки страх?.. Не-ет, — усмехнулся он, — точно не страх! Скорее, ненависть. И этот их таинственный разговор с Намджуном не даёт мне покоя. Тэхён совсем притих после него. Или он был подавлен тем, что Намджун впервые приструнил его при всех и задел его достоинство? Вполне в его духе принимать всё близко к сердцу. Но куда же они выходили?» Тотчас его мысли рассеялись, так как до его слуха донеслось звучное, разгневанное тэхёнинское негодование: «Да не рыпайся ты! Сдался мне твой хрен!»       — Идиоты, — проговорил Чимин с критичной гримасой, безнадёжно прикрывая лицо ладонью.       Почему благоразумием наделён только он в этой команде? Ах, если бы с ними был Хосок, они бы вдвоём вмиг усмирили их дикость! Да, Хосок… Чимин тряхнул головой, отгоняя назойливые мысли. Он никогда не перестанет дивиться глупой заносчивости и задиристости этих... мальчишек, как и безграничной терпеливости Хосока на их проделки.       Но тут звуки в салоне стихли, и Чимин услышал хлопок дверей с обеих сторон. Он обернулся и расплылся в восторженной улыбке. Теперь у него целых два золотца!       — Ва-а! — воскликнул он, от умиления обхватив свои щёки ладонями. — Двое из ларца одинаковых с лица!       Их каменные лица униженных и оскорблённых выражали самое настоящее презрение к проделанной шутке Чимина. Не смотря на то, что это была необходимая мера предосторожности для их миссии, ведь Тэхён не мог запросто разгуливать по улицам Нэкса.       — А ты и нарадоваться не можешь, — бузил от неостывшей досады тот Чонгук, который настоящий.       — А то! — Чимин повис у обоих на крепких шеях и задорно потрепал две одинаково плотные, родные щёки. — Ну что, мальчики мои, отбросили все обиды и берём из багажника свои игрушки и материализатор для душ. Пора нам навести порядок в крысиной норе!