***
И снова Северус, веселя Соню своим хмурым видом, надел лучшую мантию и выбрался на очередной бессмысленный светский раут. Хотя, может быть, по бессмысленности он несколько уступал приемам, что тянулись весь декабрь, но общество, которое тут собралось, оставляло желать лучшего. Слишком уж много среди гостей оказалось сотрудников министерства. Впрочем, пока он стоял в окружении целителей и энтузиастов зельеделия и обсуждал новые прорывы в любимой области. — Кто-то из школьников рассказал мне одну историю, — сказал целитель Святого Мунго Сметвик, обернувшись к Северусу. — Как будто разрабатывается зелье, с которым два волшебника могут при участии суррогатной матери завести общего ребенка. Признаюсь, я заинтригован. У этой истории есть основания? Звучит слишком фантастично, чтобы быть правдой. Вроде тех баек про волшебников сомнительного происхождения, которые сами вынашивают детей. Вокруг вежливо засмеялись. Северус склонен был согласиться, что такие истории, смутные и лишенные внятных подробностей, звучали невероятно и, скорее всего, были сказками. Однако намеки на то, что его работа над зельем двух отцов не достойна признания, были обидными. — Первое испытание прошло успешно. Первая подопытная на втором триместре беременности, и все идет как полагается. Разумеется, результативность можно будет оценить только после рождения ребенка и повторения эксперимента с другими отцами и сурматерью. Но пока я уверен, что моя работа, которую, кстати, спонсирует лорд Слизерин, даст волшебникам возможность иметь общих биологических детей, — Северус с изрядной долей злорадства наблюдал, как посерьезнели недавно смеющиеся лица. Все сознавали, какую революцию это может произвести в брачных традициях. Некоторое время он отвечал на разнообразные вопросы по методологии тестирования и ошибках, которые пришлось преодолевать, но отказался что-либо сообщать о трех подопытных и о собственно составе зелья. Присутствие рядом Сони, к счастью, помогало не дать разговору свернуть в сторону. Может быть, с ней он сможет даже вынести галдеж зельеварческих конференций. Он не посещал их с тех пор, как получил мастерство: его всегда утомляла царившая там болтовня, сплетничество и высмеивание тех, кто не сумел изобрести что-то прорывное. То, что проходили они в учебное время, было удобным оправданием, но рука об руку с женой Северус, возможно, даже получит удовольствие от общения с экспертами, которое там тоже возможно. — Почему начинать с зелья для двух волшебников? Почему бы не попробовать с ведьмами? — спросила начинающая целительница — молоденькая, которую он смутно помнил по урокам зелий. В глазах у нее горел определенно опасный огонек, и Северус предположил, что на занятиях был с ней суров и мешал ее мечтам стать целителем. Впрочем, вопрос был о другом, и он ответил со спокойным профессионализмом: — Я работал с предоставленной мне базой: неудавшимся трудом Салазара Слизерина, которым двигало желание дать своему сыну возможность завести ребенка от любовника. — Вокруг зарокотал возбужденный говор. — Я объединил его теории с современными данными о размножении человека, чтобы улучшить его методы, и изменил некоторые ингредиенты. Он пытался пользоваться кровью или волосами отцов, что я изменил, как и дальнейшую процедуру. Но, согласен, такое же зелье для двух ведьм — стоящая задача. Молодая ведьма удивленно заморгала — такого она не ожидала услышать. Скорее всего, она думала, что мысль о существовании ведьм с такой ориентацией даже не пришла ему в голову. Потом она вернула себе самообладание: — Так потом вы собираетесь заняться чем-то подобным? — она явно сомневалась, что у него будет такое желание. — Это интересная проблема. Хотя в таком случае отпадает потребность в суррогатной матери, я не представляю себе, как взять генетический образец от той матери, что не будет вынашивать ребенка. Полагаю, опыт работы над зельем двух отцов тут мало поможет. Разговор быстро переметнулся на другие темы, и их группа быстро сократилась — остались лишь те, кто искренне интересовался зельями, что дало Соне возможность ощутить уверенность и вступить в беседу. То, что она сквиб, мешало ей общаться, пока тема не была непосредственно связана с ее профессиональной деятельностью. — Нравится? — спросил Северус, когда их компания решила переместиться в гостиную поуютнее. — Ужасно, — прошептала она почти заговорщически. — Обожаю смотреть, как ты с такой страстью говоришь о своей работе! Они коротко поцеловались и вернулись к остальным — обсуждать достоинства перечной мяты и ее заменителей в зельях от головной боли.***
В залах министерства толпились люди в лучших мантиях: некоторые — в старомодных и обтрепавшихся, другие — в новейших творениях из шелка и бархата. Встречалась даже драконья шкура и редкие меха. Эта любопытная смесь. Наверное, этот прием увлекательнее прочих подобных мероприятий. Еще Сириуса привлекало то, что присутствовали гости из других государств. Сейчас, во время танца в линию, он был в паре с молодым французом — чертовски привлекательным брюнетом, который с удовольствием с ним флиртовал, на что Сириус отвечал взаимностью. Они не обменялись и парой фраз, но нужды в этом не было: взглядов, коротких прикосновений и улыбок вполне хватало. В этот момент Сириус был вполне уверен, что вечер окончится не просто флиртом и танцами. Он уже поговорил с крестником, который был рад, что этот бал — последний в сезоне. Потом остальная ребятня школьного возраста ушла в один из залов поменьше играть и общаться. К счастью, Гарри был, кажется, в хорошем настроении. Уходя с французом в уголок потише, он заметил Гарри со светловолосой дочкой редактора «Придиры» и невольно улыбнулся. Похоже, тот впервые пробовал свои силы в ухаживании. А эта Лавгуд как будто неплохая для него пара: она не из тех, кого влечет его слава. Приободрившись еще больше, Сириус с чувством поцеловал руку француза и весело усмехнулся, встретив заинтересованный взгляд карих глаз. Вечер был хорош и обещал стать еще лучше. *** После того, как Марволо пронаблюдал, как Генри в третий раз подряд танцует с мисс Лавгуд (надо будет незаметно проверить ее семейную историю, текущие политические цели и тому подобное), к нему подошла мадам Лонгботтом с бокалом пунша в руке. — Добрый вечер, лорд Слизерин. Вы один? Такое нечасто можно увидеть, — она говорила вполне дружелюбно, да и наблюдение оказалось правдивым. — Только что вернулся с небольшого перерыва. — А как без перерывов — тут весь вечер пьют то пунш, то теплый чай. — И смотрю, как танцует Генри. Мистер Бэгмен как раз сказал, что мой сын сейчас танцует лучше, чем на прошлогоднем… нет, сейчас же уже новый год… короче говоря, на Святочном балу прошлого турнира Трех волшебников, — он качнул головой в ту сторону, где Генри вел мисс Лавгуд в очередном танце, на этот раз — одном из недавно изобретенных парных. — По его словам, в тот раз Генри нелегко дался единственный танец. — Невилл рассказывал мне, что тот бал был хорош, — кивнула мадам Лонгботтом, — он писал домой. Но он не был в центре внимания. Полагаю, открывать бал в таком юном возрасте, не имея подготовки, непростое испытание. Марволо счел, что на этом обязательный для начала разговора обмен любезностями закончен. Ему любопытно узнать, чего этой влиятельной ведьме удалось сделать с бардаком, в который превратились усыновления в Англии. — Корнелиус не знал о переменах, но это и не удивительно. Мы взглянули на все неоконченные правки, и Корнелиус послал своего помощника — сына Молли Прюэтт, Персиваля — разузнать об этом. Кажется, все дело затеяла новая сотрудница, мисс Сьюзан Саммерс. Она служит помощницей в нескольких отделах. Сейчас она в отпуске, так что мы не смогли расспросить, что ей двигало — собственные мотивы или пожелания третьего лица. Было видно, что тема волнует мадам Лонгботтом: она экспрессивно жестикулировала, хотя обычно являла собой воплощение сдержанной пожилой дамы. — Согласен, сейчас важнее найти решение, чем виноватых и их мотивы. Что думает об этом министр? Хорошо, что за дело взялся кто-то, известный своей приверженностью свету. Мадам Лонгботтом будет проще с этим разобраться. Многие в их обществе ее уважают, а так как она сама растила внука, родители которого оказались в больнице, никто не посмеет сказать, будто она не разбирается в воспитании. — Да. Решение важнее всего. Корнелиус намерен создать новый отдел, который займется координацией новой процедуры. Сперва мы пытались отменить эти нововведения, но во многих отделах столкнулись с возражениями. Кто-то недоволен, что министр попытался вмешаться, кто-то считает, что давно пора было ввести эти изменения. Полагаю, придется смириться с новыми законами, чтобы создать соответствующий отдел. Есть предложения, кто подойдет для такой работы? Корнелиус сказал, что усыновлений не так много, чтобы новому отделу хватило работы на круглый год, и он прав. — Пока никто не приходит в голову, но я подумаю, — Марволо кивнул, уже припоминая своих людей в министерстве. — А что известно об этой мисс Саммерс? Может быть, мы и сами догадаемся, что ее на это толкнуло, пока она не вернулась из отпуска? — Мистер Уизли говорил, что она была его однокурсницей, и тоже с Гриффиндора. Со слов ее коллег, она маглорожденная, — с сосредоточенным видом ответила мадам Лонгботтом. — Может быть, она сочла, что процедура усыновления устарела? Подруга Генри, мисс Грейнджер, наследница Лестрейндж, была такого же мнения. По-моему, вполне возможно предположить, что она в этом не одинока. Марволо с весельем заметил, что мадам Лонгботтом слегка покраснела. Он не ожидал, что она будет смущена тем, что прежде не одобряла усыновление Генри, но факт был налицо. — Такое возможно, — согласилась пожилая ведьма. — То есть «беседа», которую мне пришлось наблюдать, не повторится? — вдруг спросил женский голос, и мадам Лонгботтом и Марволо быстро обернулись. — Мадам Боунс, какой сюрприз, — произнес Марволо. Рядом с этой ведьмой ему до сих пор было немного тревожно. Слишком уж много она знала о его людях и их мотивах, чтобы чувствовать себя с ней в безопасности. Во время нападения оборотней она видела, что пожиратели смерти по-прежнему ждут от него приказов, и намекнула на это позже, во время нападения на Нору — когда подозревала, что он захочет командовать… Ясно было, что она не так крепко верила в его легенду, как остальные.***
С тех пор, как Амелия подслушала разговор между лордом Слизерином и Северусом Снейпом (она до сих пор пребывала в некотором удивлении, что этот гордец все-таки стал лордом Принцем), она то и дело ловила себя на том, что вспоминает его снова и снова. Нечасто ей доводилось слышать, чтобы об отсутствии сексуального влечения говорили настолько прямо. Еще реже такое делали люди настолько известные и обсуждаемые. Может быть, ему и впрямь удастся изменить обычаи в этом отношении — так же, как он постепенно менял отношение к оборотням и маглорожденным детям. Но ей надо было лучше его узнать, прежде чем хотя бы задумываться о браке с ним и откровенном признании, что единственная для этого причина — в том, что они оба ищут, скажем так, спутника, с которым не будет связывать ничего сексуального. Она четко помнила, как он сказал, что его партнер должен уметь отстаивать свое мнение (на это она определенно была способна), но не осуждать его прошлое (с этим могли быть сложности). Ей хватит жизненного опыта, чтобы не отставать от него, и у них были некоторые общие интересы. Но беда была в том, что она фактически ничего о нем не знала, кроме его публичного лица. Сколько в нем на самом деле от молодого человека, пострадавшего от проклятия, сколько — от безжалостного Темного Лорда, от непревзойденного политика, от заботливого отца? Что здесь настоящее, а что игра? Вряд ли из этого что-нибудь выйдет, но ей было так любопытно, как не случалось со школы. И потому она прошла через залы, где проводился министерский новогодний бал, выискивая взглядом приметную фигуру лорда Слизерина. Очевидно, он следил за своим внешним видом и держал себя в форме, и это было заметно. Высмотрев свою цель на краю танцплощадки, где лорд Слизерин разговаривал с Августой Лонгботтом, она двинулась к ней. Она услышала окончание разговора. То, что мадам Лонгботтом взвалила на себя решение проблемы с усыновлениями, радовало. Усмехнувшись, она задала вопрос, который сразу пришел ей в голову: — То есть «беседа», которую мне пришлось наблюдать, не повторится? — Мадам Боунс, какой сюрприз, — лицо лорда Слизерина почти немедленно приобрело нейтрально-вежливое выражение, обычное для членов Визенгамота. Амелию удивило, что тот позволял себе расслабиться в присутствии мадам Лонгботтом, ведьмы, всем известно, светлой. Это делало его загадку еще интереснее. — Сюрприз, лорд Слизерин? Почему? Вы не могли не знать, что я здесь буду, как и прочие местные сотрудники. Я так точно не удивлена, что здесь вы и ваш наследник, а еще множество журналистов и предпринимателей. Подтрунивать над ним было весело, и, судя по отблеску в его голубых глазах, он разделял ее юмор. — Это так, но я не думал, что вам действительно интересно со мной разговаривать, мадам Боунс. Как-никак, за исключением Визенгамота и двух сражений, где мы оказались на одной стороне, мы почти не пересекались, — лорд Слизерин демонстрировал искреннее недоумение. Он и впрямь был прекрасным актером. Но то же самое можно было сказать почти о любом успешном политике. — А разве это не повод сменить нашу модель общения? Воспользоваться этим балом, чтобы узнать друг друга получше? Я не собираюсь покидать свою должность еще много лет, так что нам еще долго предстоит сотрудничать, — Амелия улыбнулась, сознавая, что ее улыбка больше напоминает хищный оскал. Лорд Слизерин еле заметно улыбнулся в ответ, и его лицо снова застыло нейтральной маской: — Вежливый разговор в здании министерства, безусловно, больше располагает к тому, чтобы узнать друг друга, чем бой не на жизнь, а на смерть. Впрочем, второе тоже позволяет многое узнать о человеке. — Прошу прощения, я пойду, — мадам Лонгботтом, во взгляде которой разгорелся подозрительный огонек, кивнула и оставила их наедине. — Я узнала, что вы продолжаете тренироваться в дуэлях, лорд Слизерин. И что время, проведенное без тела, не меняет рисунок боя. Амелия пристально смотрела собеседнику в глаза и потому заметила мелькнувшую там тень удивления. Лорд Слизерин, словно и впрямь изумился, раз-другой медленно моргнул. — Полагаю, вы правы. Я… не думал об этом. Но, надеюсь, вы обратили внимание, что репертуар заклинаний изменился с тех пор, как я был… не в своем уме. Амелия кивнула, не отводя взгляда и отслеживая любые проявления чувств. Она заметила, что лорд Слизерин не использовал ни одного запрещенного заклинания. При этом после расчистки пещерного озера она точно знала, что тот не забыл ничего, что знал лорд Волдеморт. Использование только разрешенной магии было сознательным решением. То, что он мог делать это в бою, говорило о твердом контроле ситуации и решимости следовать правилам. Чего она не могла понять, так это причин, по которым он захотел подчиняться законам. Действительно ли он начал жизнь заново? Или просто счел такой способ более простым — внешне вести законопослушная жизнь, а за кулисами делать все, что захочется? Этого она не знала, и это ее беспокоило. — Да, это я точно заметила. Но вы наверняка знаете, что авроры и боевики по многу раз целенаправленно пересматривали воспоминания, какие только могли достать и когда только выпадало время, чтобы понять стиль боя Сами-знаете-кого и найти уязвимости. Я занималась щитами и нелетальными заклинаниями, и в этом аспекте ничего не поменялось. Они погрузились в разговор о боевой тактике, и Амелия с некоторым изумлением обнаружила, что лорд Слизерин с удовольствием обсуждает с ней приемы нападения, которые использовал раньше, и даже сам задает вопросы — о методах защиты других членов группы, в случае когда приходится присоединяться к уже начавшемуся бою. Лорд Слизерин действительно был стоящей загадкой, и Амелия предчувствовала, что разгадывать ее будет увлекательно.***
Среда, 3 января 1996 года — Восемьдесят первый был для нас удачным годом. — Сэм вежливо кивал, слушая, как болтает хозяин этого то ли клуба, то ли бара. Почему-то тот начал рассказ о том, зачем ответил на объявление, с самого основания своего заведения. — Конференц-центр открыли прямо у нас в квартале, много народу понаехало, много кто после долгого дня заглядывал промочить горло. Жаль, через пару лет они закрылись. Ну да что поделать, гостей-то стало поменьше… Ладно. Помню Оливьен, которая тут была в феврале восемьдесят первого. Тогда тут много было интеллигентов — инженеров, врачей, юристов. А вот женщин мало, и уж тем более — черных женщин, да еще с французскими именами, — мужчина вдумчиво покивал и потянулся к стаканам на стойке сзади: — Выпить точно не хотите? — Точно, спасибо, — отказался Сэм в пятый — или уже шестой? — раз. — А вы уверены, что она была в тот день в конференц-центре? Помните ли еще что-нибудь? Может, какие конференции она посещала? Кажется, из всего, что он нашел, это была лучшая зацепка. До того ему попалось немало явно ложных или слишком смутных следов, но вот это могло стать ключом к загадке. — Ага, у них были эти вот бейджики с именами, и еще карточки для входа и всякое такое, чтобы на шее носить. У ее тоже такая была, она еще искала ее потом, вечером, а потом ушла с симпатичным парнем. Подтянутый такой, весь в коже. Он всех несколько раз угостил и расплатился сразу же. Такие люди нечасто попадаются, потому и запомнил. Только вот название конференции не скажу, никогда не разбирался в этих их карточках. Вроде был не конец месяца, но и не начало. А вот день не скажу, — так как Сэм отказался от напитка, хозяин убрал стакан на место и теперь начищал те, что еще не были убраны. — Она встретила мужчину и ушла с ним? — Сэм почуял, что напал на золотую жилу. Спрашивать более точное описание было, вероятно, бессмысленно — лорд Блэк упоминал, что скрывал внешность, выходя в город. Хозяин кивнул, расчетливо поблескивая глазами: — Думаете, это хорошая зацепка? Вздохнув про себя, Сэм кивнул. Люди часто лгали (иногда правдоподобно, иногда нет), будто что-то знают, потому что рассчитывали что-то получить взамен. Одна женщина даже написала, что она и есть Оливьен, но ее обман было достаточно просто раскрыть. Вынув бумажник, он вынул пятидесятифунтовую купюру и пододвинул ее по стойке: — Спасибо за помощь. И хорошего вам нового года. Он был практически уверен, что больше ничего здесь не выяснит. Так как конференц-центр закрыли, нельзя будет просто прийти туда и узнать, какие конференции проходили в то время и кто их посещал. Зато хотя бы стало яснее, что искать. Застегивая плащ, Сэм вышел из бара. Пора было писать отчет клиенту.***
Огонь в камине и зажженные свечи заливали гостиную усадьбы Принцев теплым сиянием, а шелест страниц и шорох перьев, погружаемых в чернила или скользящих по пергаменту, создавали уютную атмосферу. Создание зелья, как только становилась ясна его идея, всегда начиналось с многочасовых исследовательских изысканий. И еще лучше, если этот процесс можно разделить с компетентным партнером. — Я не знала, что есть специальное зелье, чтобы проверить, есть ли у женщины дети. В смысле, женщина обычно знает, рожала она или нет, — заметила Соня, закладывая книгу, которую сейчас изучала, заранее подготовленным отрезком ленты. — Насколько я помню, одна женщина, мастер зелий, была убеждена, что ее подменили при рождении. Она создала зелье, чтобы проверить, что женщина, на которой женат ее отец, ей не мать, — отозвался Северус, записывая ссылки на несколько других источников. — И как, получилось? — поинтересовалась Соня, окуная перо, чтобы сделать еще одну заметку. — Нет, как мне известно. Согласно истории, она точно убедилась, что оба супруга — ее родители. Но так как мы пытаемся создать зелье для поиска родственных связей, нужно использовать все возможности определять родство, в том числе по материнской линии. Северус отложил перо и поднял взгляд. Соня полулежала на диване у камина; рядом, как и у него, стояла чашка чая. Задача, которую дал его лорд, оказалась сложнее, чем им с Соней казалось поначалу. Действие всех зелий, определяющих родство между ребенком и родителями, только этим и ограничивалось. Исключением было единственное зелье, найденное Соней. А им надо было найти способ определять родство, отстоящее на несколько поколений. Они застопорились в самом начале. Пока они только определили общие ингредиенты всех этих зелий, а еще знали, что для проверки наследственности у гоблинов всегда используется кровь испытуемого. Но дальше сдвинуться не получалось. — Поразительно, как тщательно и волшебники, и гоблины уничтожили все сведения о зелье наследственности. Казалось бы, где-то должны были остаться хотя бы намеки, — пробормотала Соня, откладывая вещи и поднимаясь, чтобы немного пройтись. — Кое-что сохранилось, — сухо заметил Северус, и Соня обернулась, вопросительно приподнимая бровь. — Нам известно, что в нем используется часть тела гоблина. Соня фыркнула и продолжила расхаживать по комнате. — Ну, а почему еще им оставаться монополистами и при этом следить, чтобы больше никто не знал, как готовится зелье? Соня уныло замолчала, и Северусу стало неловко. — Но ты же знаешь, что они каждый раз затевают войну, стоит кому-то хотя бы подумать о том, чтобы его воссоздать? — спросил он жену, и та игриво нахмурилась. — Но это же такая интересная загадка! У нас столько знаний о зельях, о том, какие части тел обычно используются, мы знаем назначение зелья! Кажется, что это даже слишком просто. По-моему, это не волосы, ногти или что-то вроде, иначе они продавали бы такие вещи за деньги, а не ограничивали число тестов, как сейчас… Не давая ей продолжить, Северус поднялся, заступил ей путь и поймал ладони: — Хватит, пожалуйста. — Она остановилась и замолчала. — Я согласен, мы можем сузить круг вариантов. Но я не хочу прославиться как один из тех, кто нарушил столь долгое перемирие с гоблинами. Давай лучше посмотрим ритуалы. Те, с которыми раньше узнавали полную медицинскую историю человека. Насколько я знаю, существует зелье, чтобы углубить этот процесс. Может быть, мы найдем способ объединять или сравнивать кровь двух человек. Можно опробовать еще множество путей, прежде чем браться за самые отчаянные. Хорошо? Осторожно высвободив руки, Соня обняла его: — Не волнуйся, любимый. Я сдержусь и не буду это исследовать, как бы ни хотелось. Пошли в библиотеку искать книги о ритуалах. А заодно подумаем насчет твоего дня рождения. На миг Северус испытал соблазн просто дать ей дальше искать сведения, нарочно убранные из всех источников, но было слишком мало шансов, что она увлечется и забудет о его дне рождения, чтобы рисковать развязать новую гоблинскую войну. — Может, что-то простое? Сходим в оперу, поедим в хорошем ресторане? — предложил он. — После стольких приемов хорошо бы немного отдохнуть, что скажешь? Соня рассмеялась, выпуская его из рук: — Звучит хорошо. А еще это будет последний день перед возвращением учеников в замок, надо будет им воспользоваться как можно полнее. Рука об руку они отправились в библиотеку, которая теперь была очищена от пыли и дополнена книгами, перенесенными из тупика Прядильщиков. Жизнь была хороша, и Северус был твердо намерен насладиться каждым выдавшимся ему мгновением.***
Четверг, 4 января 1996 года Альбус сидел на постели, опираясь спиной на гору подушек. Он по-прежнему легко уставал и чувствовал последствия затянувшегося постельного режима. Когда ему позволят покинуть эту постель и комнату, надо будет избегать спешки. На стуле для посетителей сидел его целитель, Джереми Джагсон, который, по подозрению Альбуса, был пожирателем смерти. Он только что левитировал к себе столик и пристроил на нем пергамент, готовясь вести записи. — Как вы себя чувствуете, директор? Для Альбуса было загадкой, как пожиратель смерти мог сохранить за собой должность целителя в Мунго, но он должен был признать, что того никогда в этом не обвиняли, а потому не было и соответствующих записей. С чисто бюрократической точки зрения все было в порядке. — Устал и очень хотел бы прогуляться по берегу озера возле Хогвартса. Тут очень скучно. Хотя принудительно проведенный ритуал оказал явно положительный эффект на его настроение и мыслительные способности, Альбус все равно с подозрением относился к этому целителю — эксперту по эффектам темной магии. Оставаясь во власти такого человека, он ни в коем разе не мог бы ощутить себя в безопасности. Целитель испустил долгий страдальческий вздох. — Директор, надеюсь, вы понимаете, что каждый целитель этого заведения обязан принести клятву ставить интересы своих пациентов превыше всего. Так что ни семейные связи, ни иные обстоятельства ничего не изменят. Кто бы ни пришел ко мне, любому я постараюсь помочь в меру своих способностей. Даже если это человек противоположных моим политических взглядов. Все было бы намного проще, если бы вы сумели переступить через свои предубеждения. Это заявление было сделано настолько вежливо и дружелюбно, что на мгновение выбило Альбуса из колеи. Да уж, этот молодой человек определенно не случайно получил такую высокую должность. — Вы, конечно, понимаете, что я с опаской отношусь к людям, в прошлом вращавшимся в определенных кругах. Будь в наличии другой целитель с той же специальностью, Альбус обязательно обратился бы к нему сам. Сейчас, когда у него в голове как будто прояснилось, было ясно, что в этом была необходимость. От этих размышлений Альбуса отвлек очередной вздох. — Я думал, уж вы-то одобрите, когда юношескую любознательность направляют на то, что принесет пользу обществу. Я стал целителем, чтобы лечить от влияния темной магии. Пока она существует, всегда будут люди, нуждающиеся в помощи, — целитель провел рукой по глазам и снова взял перо. — В общем, это не поможет нам поставить вас на ноги, директор. Так что я буду очень благодарен, если вы мне посодействуете. Будьте добры, ответьте на вопросы не так односложно. Альбус кивнул, признавая поражение. Он понимал, что целитель прав, пусть он и был не тех политических взглядов, как Альбусу бы хотелось. Таких специалистов найти непросто — целители обычно избегают работать с темной магией, а потому не имеют необходимого опыта и знаний, чтобы работать с жертвами ее долговременного воздействия. — Есть еще какие-то симптомы, помимо усталости? Головные боли, боль в суставах или костях? Я заметил, в последние дни повышения температуры не наблюдалось, — короткий разговор с отсылками к пожирательскому прошлому закончился, и целитель говорил с прежним профессионализмом. — Я чувствую слабость, но боль в суставах не сильнее, чем всегда. Боюсь, это просто старость. Но аппетит заметно слабее, чем был прежде. Впрочем, может быть, это просто следствие того, что мне не хватает любимых блюд, — на самом деле он и впрямь скучал по богатому ассортименту и качеству еды в Хогвартсе. — И мне скучно. Мне редко приходилось страдать бездельем. Мистер Джагсон, скрипя пером, вел записи. Вопросы и ответы продолжались еще некоторое время, и Альбус отвечал как мог правдиво, но все равно продолжал внимательно посматривать на целителя. — Мне кажется, вы добились большого прогресса, директор. Я сообщу медсестре, что завтра вам разрешено будет выйти в общий зал. Там можно будет выбрать книги и журналы, может быть, это поможет вам справляться со скукой. Также можете попросить ваших посетителей принести что-то почитать. Но помните — что-то полегче, ничего слишком сложного и неприятного. Если будете продолжать в том же духе, то неделя-другая, и мы сможем отпустить вас к семье. — Эта информация тоже попадет в газеты? — стоило ему задать этот вопрос, как Альбус подумал, что зря это сделал. Но, к его удивлению, целитель залился краской, и Альбус перестал беспокоиться из-за своей неосторожности. — Весь наш персонал ужасно расстроен такой утечкой. Перепроверили все чары на историях болезни и защиту на комнатах персонала — там все надежно. И в наших клятвах тоже нет слабых мест. Сейчас ведется расследование, кто мог передать эти сведения мисс Скитер и как больница может предотвратить такие утечки в дальнейшем. Альбус благодарно кивнул и не стал комментировать, что мисс Скитер могла угадать сама или просто солгать про источник в больнице. Он ни на миг не сомневался, что его брат мог распустить такие слухи, чтобы помешать ему вернуться на должность директора. Как-никак, это именно он отправил Альбуса в больницу. Пока он не мог решить, злится ли он за это на брата. Все-таки главным для директора школы должна была оставаться безопасность учеников, а с тех пор, как Гарри Поттера усыновил Том, Альбус отвлекся от основной цели. Целитель ушел, и Альбус убрал подушки, чтобы лечь подремать. Постоянная усталость очень раздражала.