ЛЮБОВЬ ДЛИНОЮ В ЖИЗНЬ.

POV. ГАРРИ ПОТТЕР. & Меня разбудил смех девушек. Я проснулся и оказался лежащим на скамейке, под головой у меня была думочка. Я сел на скамейку и увидел Пэнси Паркинсон и Гермиону Грейнджер. Боже, у меня челюсть упала ниже плинтуса. Что сделалось с этими девушками? Паркинсон стала красоткой: зелёные глаза, высокая грудь, ноги растут, казалось, из шеи — длинные, стройные, красивые; шелковистые волосы и длинные, музыкальные пальцы, как у Драко. Вырез её декольте такой глубокий, что грудь, казалось, вот — вот выпрыгнет. Гермиона тоже изменилась, у неё такая же высокая грудь, не менее длинные ноги, и загорелая кожа. Пэнси, танцующей походкой подошла к Малфою, покачивая округлыми бедрами, и повисла на блондине, поцеловала парня в щеку. — Такое счастье, Дракуся, что ты ребёнка привез домой, Эдварду будет хорошо у нас во Франции. Я сглотнул и закашлялся, а блондин засиял от радости, глаза заискрились теплом и любовью. — О, Гарри, здравствуй! — воскликнула Гермиона и обняла меня, быстро отстраняясь, а Паркинсон улыбнулась мне и кивнула головой. — Как ты? Я рада, что ты приехал. Ты в порядке, Гарри? — Все хорошо, Гермиона, — ответил я. — Ладно, не буду вам мешать тепло общаться. Вы такие милые с Пэнси. — Пэнси, Гермиона, девочки мои! — прошептал Малфой. Я удивился. Драко и Гермиона? Они же ненавидели друг друга, а тут вдруг обнимаются так, словно все восемь лет были закадычными друзьями, а Малфой обнимал Грейнджер так, буд-то они были любовниками. А потом этот мордредов блондин ушел с ними в обнимку и даже не вспомнил, что племянник спит за спиной, и что я рядом. Я остался сидеть с открытым ртом. Перед глазами стали, как калейдоскоп, проноситься кадры моего собственного ужастика. Вот этот блудливый граф заводит в свою спальню девушек и кидает их на кровать—траходром, а те выгибаются, как кошки, приглашая парня присоединиться к ним. Он срывает с них одежду и все трое погружаются в горячий секс. — Чёрт! Не думай об этом, Гарри. Плевать на то, с кем этот блудливый хрен сейчас кувыркается в постели. Но… почему же так больно? Нет, я не ревную — ни в коем случае! Все стало ясно. Я снова сел на скамейку и меня захлестнули помыслы-мозгошмыги. Тэдди, значит, этот гад вытащил из Англии, провел меня как идиота, а я поддался, дал свое согласие поехать с ним во Францию… А теперь этот блондинистый хорь, добившись своего, пойдёт по всем окрестным деФкам. — Так тебе и надо, Поттер! Ты нафантазировал себе чувства, которых у Малфоя к тебе нет и никогда не было. Алая пелена заполонила мой мозг, и до меня донесся смех блондина где-то на террасе и визги девчонок. Ненавижу этого хорька. Нет, Малфой — не хорь, а василиск, змей проклятый, отравивший моё сердце и мою душу собой. Лжец и обманщик, бабник. А что я теперь могу? Ничего. Я купился на слова Драко: «Ты нужен Тэдди и мне!». На улице стало вечереть и я взял на руки ребёнка, пошел в дом, поднялся в детскую комнату. Я уложил Тэдди в кроватку и вышел, решив пройтись по коридору. Напротив детской была моя комната, дальше — апартаменты графа Малфоя, а за ними комната Пэнси Паркинсон — на двери я увидел табличку. Сегодня я не пойду на ужин — решено. Тэдди не пойдёт и я с ним, да и аппетита нет совершенно. Я вернулся в комнату ребёнка и склонился над мальчиком. Вдруг открылась дверь и заглянул противный блондин. — Милый, пойдем, посидим с нами, выпьем кофе перед ужином? — произнес Драко. — Ты тут сидишь один, скучаешь… — Вот же гад такой! — Давай, потише, Малфой! — прошипел я. — Во-первых, с чего ты взял, что я один? Я не один! Во-вторых, я с ребёнком, а он — весь мой мир и тебя в нем нет, а ты иди, наслаждайся с другими. Поспеши, девушки заждались. Блондин прошёл в комнату, встал рядом со мной и положил свою руку на моё плечо. Я брезгливо отстранился и одарил Малфоя взглядом, которому точно позавидовал бы василиск из «Тайной комнаты». Вот бы мой взгляд превратил блондина в камень, в изваяние, или во что-то ещё! Я снова склонился над ребёнком, поправил одеяльце и снова посмотрел на Драко. Он откровенно любовался мной и улыбался. — Сердитый Поттер — это нечто! Прямо как в школьные годы? Ммм, давай, попсихуй ещё, мой хороший, ты такой сейчас сексуальный… — Демонстрируй свою сексуальность на девушках, их у тебя сейчас две. Давай, проваливай, Малфой! Драко подошел ко мне ещё ближе, развернул меня к себе лицом и положил свои руки на мои плечи. Я хотел отстраниться, но блондин не дал, он обнял меня и прижал к себе. А я… я не мог отстраниться от него, сил не было. — Послушай, гриффиндорец мой… — хрипло проговорил он. — Нет, и не проси, хорёк, не дождешься! — возмутился я. — Я заставлю тебя меня выслушать. Я хотел сказать… — Солгать мне снова? — прошипел я. Хотелось крикнуть, но Тэдди спит, пришлось ругаться шёпотом. — Гарри, Пэнси Паркинсон никогда не была моей любовницей. Ни, тем более, твоя подружка детства, Гермиона. До них обоих мне нет никакого дела, — ответил блондин. Потемневшие, грозовые очи Драко, словно лазером прожигали меня насквозь. Моя душа стала плавиться и гореть, а тело жило само по себе, откликаясь горячо на близость Малфоя. Как-бы я не злится на блондина и ругался, но на самом деле я сходил с ума по нему. Эти его руки, горячие пальцы и губы, я перетекал в него и не хотел отстраняться от Драко. Я прижался к нему ближе и положил свои руки на его плечи. — Ты им не рассказал о нас, о нашем соглашении, о том идиотском пари, которое мы заключили в Лондоне? — спросил я. — Я же не идиот, Поттер! Ты вообще за кого меня принимаешь? — усмехнулся блондин. — Но если ты хочешь, чтобы я это сделал, мы легко можем вместе им сказать. Представь их реакцию о новости, что через три месяца ты сам придёшь ко мне и мы займемся любовью с тобой. — Да ты — невозможный… Держи карман шире. И вдруг Малфой стал холоден. Он отстранился и сухо проговорил: — Поттер, ужин через десять минут, спускайся вниз, мы все ждём тебя. Драко вышел из детской и даже не обернулся. Я прошёл к зеркалу и взглянул на себя: лохматый парень, красные от смущения щеки, горящие от желания глаза, дрожащие руки. Я сел на стул и прижал ладони к щекам. Я лег головой на стол и задумался. Но тут передо мной предстала старушка Женевьева. И когда только успела войти? — Ну, и чего ты хандришь? Все уже внизу и ждут только тебя. Вставай и пошли, — произнесла она. — О, бла… благодарю, — ответил я. — После поблагодаришь, красавчик, когда покушаешь. В мою молодость «спасибо» говорили после еды. Пойдем, малыш будет спать, пока ты поужинаешь с нами. Я включила радио няню, мы узнаем наверняка, если ребёнок вдруг проснется. Когда я вошел в трапезную, мне навстречу поднялся Драко, Пэнси и Гермиона помахали мне руками, леди Нарцисса тоже поднялась и обняла меня, сказав: — Добро пожаловать, дорогой мистер Поттер! Я поцеловал её руку и обнял в ответ. На ней было элегантное чёрное платье, изумрудный кулон на шее и золотой браслет с изумрудами на руке. Нарцисса Малфой, как и тетушка Женевьева, как Драко и Пэнси с Грейнджер, тоже была загорелой, а не такой бледной и прозрачной, какой я её помнил по Англии. — Я очень рада, что вы приехали, Гарри. Я боялась, что если вы не согласитесь, то мой внук тоже не приедет, а это разобьет в конец сердце моего сына, — проговорила женщина. — Мама! — Все, Драко, молчу я, молчу. Знаете, Гарри, я ведь могу к вам обращаться не официально? Так вот, раньше я боялась мужа, а также Того — Кого — Нельзя — Назвать, Пожирателей, а теперь… — Мама! Не надо! — А теперь я боюсь только моего сына Драко, а ещё тетю Женевьеву. Драко очень строг ко мне, не даёт мне плакать, совсем не даёт. Но я на него не в обиде, сын это делает по любви ко мне. Ну, да ладно. Простим ему его строгость. Я сегодня наблюдала за вами, Гарри и за моим внуком. Вы такой хороший, вот бы стали моим затем, ведь мой Драко… — Мама! Прекрати, пожалуйста! Я открыл рот от удивления. Леди Малфой никогда так много не говорила в мэноре, на сколько я помню. Она очень изменилась: этот её загар, натруженные в мозолях руки, коротко подстриженые ногти, вместо причёски простая дуля на голове. Удивительный контраст. А она, тем временем, продолжала говорить: — Драко всегда был к вам не равнодушен, а вы к нему, это было сразу видно. А ещё вы любите цветы, это я поняла, когда увидела через окно сегодня днем. Мои любимые цветы розы, а ваши? А вам нравятся хризантемы? У меня их полно и самых разных сортов, а ещё сирень и жасмин. Вам по-душе сирень и жасмин? — МАМА! — воскликнул блондин. — Дай Гарри ответить хоть на один из твоих вопросов! Por favor, madre! — Вдруг на испанском заговорил Малфой. — Да перестань ты мне рот закрывать, Драко! Дай мне с мальчиком пообщаться! Тиран! Ты такой-же, как Люциус… Пусть земля ему пухом будет. — На глаза Нарциссы навернулись слезы. — Ох, сейчас ещё и тётя Женевьева ругаться начнёт. Они на меня, Гарри, ругаются, когда я плачу. А как не плакать? Ох, простите меня, мой мальчик. Увидела вас, Гарри, и все прошлое всплыло наружу. — Кто-то очень древний сказал: «Оставьте мёртвым погребать своих мертвецов», — ответил я, цитируя Евангелие, — то есть прошлое должно быть погребено в прошлом, а живым надо жить и стремиться вперед, леди Нарцисса. — Просто Нарцисса, можно и Цисси, как называл меня мой Люциус, как зовёт сейчас тетушка Женевьева. — Хорошо, Нарцисса, — улыбнулся я пожал её руку своими руками. Мне все больше нравилась эта женщина. В обычной обстановке, когда нет ни Волдеморта, ни Пожирателей, ни придурочной сестрицы Беллатрисы Лестрейндж, Нарцисса Малфой выглядит иначе, совсем по-иному и очень по-домашнему, тепло и открыто. Я с удовольствием поцеловал матери Драко руки, обе руки в знак уважения и искренной симпатии. — Нарцисса, у меня тоже есть к вам вопросы, — проговорил я. — Непременно, Гарри, завалите меня ими, все, что угодно спрашивайте, я все расскажу, на все вопросы отвечу, мой мальчик! — воскликнула женщина. — Цисси, дорогая! — проговорила старушка Женевьева. — В моё время дамы вели себя спокойно за столом, иначе несварение желудка произойдёт! Милая, угомонись. Поттер не завтра уедет от нас, к чему спешить? Надо наслаждаться размеренно жизнью, а не гнать лошадей! — Тётя! Мама! — ответил глава семьи Малфой. — Может, мы уже начнём ужинать? — Ох, конечно, милый! — улыбнулась Нарцисса. — Кушайте, мои дорогие. Гарри такой бледненький и худенький! Как же он станет… — Мама! — Ох, Драко, прости! — виновато ответила Нарцисса. — Как жаль, что об этом нельзя говорить, да и с набитым ртом тоже говорить не гоже… Ну, да ладно. Женевьева и Драко всегда надо мной смеются, а тебе, Пэнси вообще совестно смеяться. Ты ведь отказалась от замужества с моим сыном, у тебя есть мисс Грей… — МАМА! — Ох, конечно, милые, это дело не моё, а ваше, молодое. Знаете, Гарри, Пэнси у нас умничка, помогает не только своей мисс Грейнджер, но и моему сыну. Она ведь правда красавица стала! Вы согласны. Гарри? Мы с мужем их даже поженить хотели, но на третьем курсе Хогвартса оказалось, что Паркинсон увлечена не нашим сыном, а Драко — не Пэнси. Короче говоря, десять лет пролетело с тех пор… А после школы приехала мисс Грейнджер и наша Паркинсон… — Мама! — Да не об этом я, Драко! Просто Гермиона и Пэнси — они такие разные, абсолютно ничего общего, казалось бы, но… Короче, — вновь заговорила неугомонная Нарцисса, — бах, трах! Он — налево, она — на право, любви нет, зато теперь Драко и Пэнси почти брат с сестрой. И отныне Паркинсон будет помогать Драко в его бизнесе, параллельно работать с магическими животными вместе с Гермионой, а мой сын больше сможет бывать со своим племянником Тэдди, а также с детками. — Ох, мама! — воскликнул блондин. — Нарцисса, — ухватился я за мысль, — а какими детьми ещё занимается ваш сын? — Поттер, захлопнись! — возмутился Драко. — Сиротскими детьми, у него целый приют под опекой в Бордо. Это рядом. Он там директор и дети его очень любят, — ответила женщина. — Драко сказал, а он в этом прав! Он сказал, что когда много денег, надо делиться, иначе небеса отнимут то, что есть. А ещё у него дом престарелых и начальная школа для обедневших семей детей — магов. — Мама! — Да отстань ты от меня, тиран эдакий! Не даёшь с Гарри поговорить по-душам. Всё, я всё рассказала. У вас такие красивые глаза, мой дорогой! Не зря же мой сын бредил вами со школы. — Мама! Я внимательно посмотрел на Малфоя, так ли оно? Могу ли я надеяться, что тоже любим, как и сам люблю и умираю от любви к Драко? Блондин хмуро смотрел то на мать, то на меня. — Все, Гарри, теперь вы говорите. Не могу же я одна говорить весь вечер! — произнесла Нарцисса. — Девчонка! — усмехнулась мадам Женевьева. — Ты себя, видимо, вообще не дооцениваешь! Ты одна весь вечер трещишь, не умолкая, как сорока. Ей, Мерлин! Я смотрел на эту семью и мне стало весело и легко. Это же так здорово, когда вот так за ужином ведутся не в серьез баталии между матерью, сыном и бабушкой. Кто бы мог подумать, что Драко окажется таким чутким и добрым, что будет опекать детский приют, дом престарелых и школу для детей — магов! А вот насчёт того, что Драко и Пэнси связывают исключительно дружеские чувства, здесь Нарцисса не права, Малфой — лжец и втихаря кувыркается с ней и Гермионой. — Гарри, все хорошо? Вы молчите? — спросила женщина. Я вздрогнул и вынырнул из своих мыслей, поспешил ответить: — Я жил у магглов, воспитывал Тэдди полтора года, выводил его из стресса. Переживаю, леди Нарцисса, получится ли у меня это здесь? — Я уверена, Гарри, что все будет хорошо. Дом наш знаком малышу Эдварду, моя сестрица Андромеда часто гостила у нас во Франции после смерти дочери, моей племянницы Нимфадоры Тонкс. Мы подарим Тэдди море любви и тепла и сердечко мальчика оттает, речь вернётся и страх отступит, — сказала мама Малфоя. — Вы так сейчас красивы, Гарри, при мерцании свечей. Сынок, правда Гарри очень красивый? — Да, мама, — ответил Малфой. Я весь вспыхнул от смущения. — Драко, посмотри, как он по-детски смущается и краснеет. Комплименты. Ах. Гарри, мальчик мой, тони в комплементах, пока ты молод, когда ты влюблён, или когда в тебя влюблены. Сынок, что это за «да»? Парень безумно красивый и безхитростный. — Нарцисса… — проговорил я. — Зная Поттера, я просто щажу его скромность, — ответил блондин. — А вот этого не надо. Я читаю в душе Гарри, он хочет твоих комплиментов, они ему приятны, — улыбнулась женщина. — Нарцисса! Мама! — произнесли мы вместе с Драко. — Ладно, посидите без меня пока, мне надо опрыскать капусту на ночь и помидоры от тли. Скоро вернусь, не скучайте, — проговорила Нарцисса и убежала на улицу. Слуги после супа подали мясо с овощами и снова разлили вино по бокалам. Я улыбался. Такой Нарцисса мне безумно нравилась. — Моя малахольная племянница! Что с неё взять? — проговорила старушка Женевьева. — В моё время дамы были другими. — Твоя мать — прекрасная женщина, как жаль, что я её в Англии плохо знал, и очень жаль, что думал о ней не столь хорошо раньше. Я полюбил сегодня Нарциссу. Но знаешь, что интересно, Малфой? — спросил я, а Драко кивнул, мол — «что»? — У меня такое ощущение, что тебя ей подменила повивальная бабка, а, при родах? Я прав, Драко? Блондин сложился пополам и в голос захохотал, ему вторили Пэнси и Гермиона, а старушка Женевьева хмыкнула и произнесла: — А ты все больше мне нравишься, Герой магического Альбиона! Жанн Жак, вели подать кофе к столу, — скомандовала Женевьева. — Мы, пожалуй, пойдем, — сказала Паркинсон и они с Грейнджер встали из-за стола, — уже поздно, а нам надо ещё единорогов покормить раненых, которых мы привезли из Сирии. Они попали под маггловский обстрел. Драко кивнул в ответ и девушки ушли. Старушка Женевьева тоже встала, проворчав, что пора бы этой «девчонке» Цисси угомониться и пойти отдыхать. Мы с блондином остались одни. Он налил два бокала вина и взял их в руку, а другой потянул меня за собой. — Пойдем в сад, посидим в беседке, ночь сегодня волшебная, — проговорил он. Я кивнул и встал вслед за Драко. И хоть внутренний голос говорил мне не ходить, ведь ясно же, что он начнёт меня провоцировать, но я послал к пиксям его — мой голос совести. Подумаю об осторожности завтра, а сегодня я хочу отдохнуть. Ночной сад был прекрасен: от цветов шёл аромат, все кругом благоухало, хотелось любви и нежности. А Малфой вел меня в беседку мимо ароматной сирени и душистого жасмина. Голова кружилась. Видимо, Драко это почувствовал, поэтому он приобнял меня, чтобы я не упал. Я смотрел на него, а блондин на меня с улыбочкой довольной, как волк из «Красной шапочки» на бабушку, которую собирался съесть, честное слово! У беседки мы остановились и Малфой протянул мне бокал с вином и мы выпили его под огромным раскинувшимся куполом звездного неба, ясного и низкого, почти над самой головой. Казалось, протяни руку и достанешь созвездие Водолея или Стрельца. В траве стрекотали цикады, на ветках пели соловьи и воздух был наполнен любовью и ароматом майского цветения. Голова совсем закружилась и меня качнуло. Малфой обнял меня и поднял на руки, внес в беседку посадил на столик из мрамора. Он был теплым ещё, нагрелся под дневным солнцем. Блондин встал между моих ног и склонился к моим губам. Поцелуй вышел такой нежный, ласковый и тёплый, без натиска и насилия над волей. — Тебе пора отдыхать, Гарри, — услышал я тихий шёпот Драко в мои приоткрытые губы. — Да, мне тоже здесь очень нравится сидеть по ночам и наслаждаться ароматом цветов и плодов. Ты устал с дороги, почти не отдыхал. Пойдем, я провожу тебя, мой хороший. Драко взял меня за руку и повел в дом, но другой дорогой, не той, что мы пришли в беседку. Я радовался, что блондин не стал меня обольщать в беседке, потому что если бы это произошло, я бы проиграл. Надо посмотреть, как там Тэдди и отправиться в холодный душ, снять напряжение. Мы вместе вошли в детскую к мальчику, но он спокойно спал. Переодетый в ночное, но кем? Я вопросительно посмотрел на Драко. — Женевьева позаботилась, — шёпотом сказал он, — она также дала ему зелье «Сна без сновидений», чтобы ребёнок спал спокойно. — Но Тэдди не ужинал, — возразил я, — он голоден. — Женевьева и тут постаралась, посмотри, Гарри, — ответил блондин и протянул мне пустое блюдце, на котором остались следы молочной каши. — До утра ребёнок будет спать, и ты иди отдыхать. Я кивнул в ответ и мы вышли в коридор, проверив предварительно, включена ли радио няня? У самой моей двери Малфой поцеловал мои ладони и прошептал низким голосом: «спокойной ночи». Лунный свет падал на мою дверь и я посмотрел на блондина. Его глаза сияли расплавленным серебром, подобно лунному свету. Думаю, что и мои глаза сияли не менее красиво изумрудами и бриллиантами — не иначе, от чего Драко не хотел уходить. «Скажи мне, Малфой, сейчас те самые нужные и важные слова, и я стану твоим в эту ночь», — молил я мысленно, обращаясь к парню, вернее сказать, к молодому мужчине. А Драко все смотрел в мои глаза, пожирая меня глазами. Я больше не мог сопротивляться этому первобытному зовут плоти, и обнял сам Малфоя, притягивая его к себе со стоном. — Драко, — прошептал я, — Малфой… Наши губы слились, а тела перетекали одно в другое, дыхания не хватало, но открылось, казалось, второе дыхание и мы пили друг друга. Тренированное и прекрасное тело Драко прижалось ко мне, навалилось на меня и это было так хорошо, словно роднее и желаннее тяжести в мире больше не было. Правильная тяжесть любимого. Длинные и горячие пальцы Малфоя растегивали мою рубашку, гладили чувствительные соски, ласкали их губами и языком, а руки пробрались в джинсы и растегнули молнию, проникли дальше и сжали мой член. Я застонал, а блондин поймал мой стон губами своими. Я толкался в руку блондина своим естеством. Как же я люблю тебя, мой Драко, как же я тебя хочу! А потом руки и губы Малфоя пропали. Я через силу открыл глаза и недоуменно посмотрел на блондина. Что, он оставил меня в разгоряченном состоянии? Драко застегнул мою рубашку, ширинку на джинсах и заправил мои волосы за уши дрожащими руками. Мне стало стыдно. Я стонал и почти отдался сам в руки Малфоя. Мало того, я хотел этого, хотел, чтобы он взял меня, позволял ему ласкать себя, а Драко просто посмотрел на меня и произнес: — Гарри, я… Но я ушел в свою комнату и рухнул на кровать, слезы полились из глаз.