Дом с уценкой

День, который, вроде, должен был начаться с относительно позитивной ноты, оказался далеко не самым лучшим. Хотя бы потому, что Накахаре нужно было как-то сообщить Осаму некоторое известие о том, что на этот вечер у него планы. Встав утром, как обычно, он умылся, спустился вниз и приготовил на завтрак омлет, дожидаясь, когда Дазай наконец-то решит спуститься. Но тот почему-то, как назло, долго не спускался, и Чуя уже даже устал его ждать, поэтому все-таки поднялся наверх и постучал в ванную, где громко шумела вода. — Эй, чучело, ты там опять потоп устраиваешь? — погромче спросил парень, надеясь, что тот вообще его услышал. — А?! — голос Осаму был взволнованным. — Нет, я… Всё нормально, я скоро спущусь. — Давай быстрее, а то завтрак стынет, — и он отошел от двери, направляясь обратно вниз. И почему он вечно сидит так долго? Утренний стояк мешает выйти раньше? Хотя, может, это как-то связано с его потусторонней сущностью? Да и бинты он, наверное, долго заматывает, ведь те, как успел заметить Чуя, покрывают почти всё его тело. Интересно, для чего они? Конечно, Накахара всегда останавливал своё любопытство, но иногда то совсем не давало ему покоя. А что, если и правда Осаму так отвратителен без них, что не захочется пускать его в постель? Вроде, никакого противного запаха от него не было, тогда почему? В чем дело? Под ними явно была вполне нормальная человеческая плоть, виднелись очертания обычных рук и ног, его шеи, хоть и заметно сломанной. Чуя часто засматривался на призрака, пытаясь просканировать его внешность, понять, что скрыто от глаз. Бинты всегда были чистыми и белоснежными. Они никогда не были запачканными, потемневшими. Кажется, Осаму действительно менял их каждый день. Каждое утро. Один раз к ним даже пришел Ода и притащил несколько мотков бинтов. Накахара ничего не сказал, лишь с сомнением посмотрел на довольного Дазая. Он не стал его расспрашивать, лишь упомянул, что Осаму может о таком одолжении попросить и его, однако тот почему-то ничего не ответил, лишь как-то смущенно потупил взгляд. Его глаза всегда были такими чистыми, как у ребенка. Лицо юношеским, милым, особенно когда он улыбается. На его личике не было ни единой морщинки, а пухлые щечки порой покрывались румянцем, который весьма странно выглядел на его зеленоватых щеках. Казалось, что это тот самый ребенок с полотен времен ренессанса. Такой печальный, одинокий и совсем невинный. Пока не откроет свой поганый рот, конечно. Вышел Осаму только спустя полчаса. Он выглядел даже слегка измотанным, и Накахаре это совсем не нравилось. Казалось, что Дазай в ванной не просто дрочит и заматывается, а проводит какой-то магический ритуал. Однако стоило ему приземлиться у столика и получить заветный завтрак, как щеки его вновь покрылись румянцем, и он довольно начал поглощать пищу, иногда поглядывая на Чую, который уже мыл свою посуду. — Чуя, как дела? — совершенно спонтанно спросил он. — Хорошо, а что такое? — Нет, ничего. Я просто хотел узнать, как ты. Ты почему-то так загадочно молчишь… — А, ну, просто задумался, — Накахара смыл пену с последней тарелки и поставил её сушиться, перекрывая кран и вытирая раковину. — Как это на тебя не похоже, — задумчиво проговорил тот. — Мне кажется, что… ах, ладно. — Что? — Да ничего, не обращай внимания, — он снова улыбнулся, однако уже не так весело. — Ты сегодня дома, да? Чуя отошел от раковины и приземлился напротив, доставая телефон, на который уже поступило несколько сообщений от его обожаемой Хигучи. Удивительно, но у нее, кажется, кто-то появился, поэтому она перестала так часто писать парню. Но он посмотрел в экран не для этого. — Эм… не совсем, — Накахара улыбнулся, найдя наконец-то нужный ему профиль. — Я сегодня иду на встречу. — С заказчиком? — Нет, с подругой. Добродушное выражение Осаму вдруг пропало. Это «с подругой» звучало как-то несвойственно Чуе. Будто бы это не просто подруга, а нечто иного рода. — С подругой? — его голос совсем переменился, в нем затаились нотки раздражения, которое юноша пытался скрыть. — Да, — Накахара несколько напрягся. Смущал его этот тон, однако он не готов ради Дазая менять свои планы. — И с какой же, если не секрет? — палочки в его руках раздраженно забили по тарелке. — Ну… помнишь ту девушку-медика? Акико. Вот с ней. — Ах да… На фоне сакуры, — его брови поднялись, будто в некотором возмущении. — И куда же вы идете? — Думаем посидеть в кафе, поболтать. — Здорово… Минуту Чуя сидел, копался в телефоне, а затем взглянул на совсем мрачного Осаму. Было ясно, что он раздражен. Парень отложил свой телефон, и, скрестив руки, посмотрел тому в глаза. — Дазай, ты же должен понимать, что я взрослый человек и не могу всё время проводить с тобой. — Я понимаю. У тебя есть… потребности. — Боже, да причем здесь это? Просто… она милая девушка, и я решил просто хоть раз выбраться куда-то… — То есть, я тебя ограничиваю, да? — перебил его Дазай, не поднимая взгляда. — Осаму… да нет же. Почему ты?.. — Я же всё прекрасно понимаю, Чуя, — наконец-то тот посмотрел на него. Такое ощущение, что он и правда сейчас заплачет. — Иди с ней на свидание. Она все-таки… живая. Последние слова почему-то очень сильно ударили по сердцу Накахары. В них было столько боли, и он, кажется, впервые ощутил нечто подобное. Эту боль в чистом, необработанном виде. Осаму сказал всё так правильно, нигде не обманул, но это оставило такую рану, которую Чуе сейчас хотелось чем-то прикрыть. Он будто бы остался совсем голый посреди планеты. Его раздели, изрезали, искромсали, показали, какой он жалкий. Он не знал, что можно ответить. Дазай отхлебнул немного чая. Лицо его не выражало ничего, но в глазах тоже плескались эмоции. Его взгляд будто бы был тем самым ножом, который он воткнул Накахаре в спину. Чую очень сильно разозлило это, но что именно, понять он почему-то не мог. Эта правда, которой Осаму уколол его. Это… то чувство, что парень и сам его, вроде как, обманул, ведь во время той пьянки он дал понять Дазаю, что юноша ему нравится. Хотя… о чем он? Они были пьяные. В жопу пьяные. Какие, к черту, чувства? Чувства должны проявляться на трезвую голову, иначе можно совершить ошибку, о которой пожалеешь очень надолго. Если не навсегда. И сейчас Накахаре хотелось изрезать собственное тело, проткнуть грудь ногтями и вытащить из нее то, что так сильно его давит. Ему стало настолько противно, что он поднялся и пошел прочь на второй этаж, успев сообразить и захватить телефон. Хотя особой нужды в нем не было, потому что там, на втором этаже, валялся ноутбук, по которому они вчера смотрели очередной ужастик. Вдвоем. На кровати. Это воспоминание было неуместно, как и все его мысли об Осаму. Мальчишку, конечно, понять можно. Он тянет одеяло на себя, потому что хочет внимания Накахары. Он хочет, чтобы его внимание доставалось только ему. Дазай из тех детей, которым не нужен второй родитель, им достаточно одного. Ему не хочется, чтобы Чуя вообще смотрел на кого-то, кроме него. Это логично. Так всегда с трудными детьми, а он именно такой. Трудный, странный, но добрый. Наверное, не сразу это можно понять, но он добрый. Эта доброта проявляется в нем иначе, чем в других людях, к каким принято подбирать подобные выражения. Оказавшись на втором этаже, Накахара сразу же включил ноутбук, затыкая уши наушниками. Однако он всё же успел услышать хлопок двери в подвал снизу. Ну что ж, раз хочет, пусть сидит в своем подвале. Вскоре у него заиграла музыка, и парень попытался абстрагироваться от всего. На душе было неспокойно, да и вообще почему-то этот осадок не проходил. Сложно было даже понять собственные эмоции по этому поводу. Чуя: «Привет». Хигучи: «О, привет, Чуя. Давно ты мне не писал». Чуя: «Да. Кажется, я с Дазаем поссорился. Хоть я и не знаю, что только что произошло». Хигучи: «Что случилось?» Чуя: «Кажется, ему не нравится, что я иду на свидание с девушкой». Хигучи: «Оу… Неприятная ситуация». Чуя: «Черт, ведет себя, как маленький ребенок. Не могу же я постоянно сидеть с ним?» Хигучи: «А что он делает?» Чуя: «Да так. Он, вроде, и не хамил, ничего, но явно обиделся. Сейчас вот заперся в подвале. Честно говоря, меня больше просто разозлил его тон и сказанные им слова, будто он пытается принизить себя в моих глазах. Он сделал акцент на то, что мертвый, и это было неприятно. Я не знаю, просто я взял и ушел наверх. Это сложно». Хигучи: «Ушел наверх? Чуя, надо было поговорить с ним!» Чуя: «О чем? О том, что так оно и есть? Что я иду на свидание с девушкой, потому что она живая и красивая? Это звучало бы тупо». Хигучи: «Действительно, я и забыла, что ты совершенно туп в этом плане». Чуя: «В общем, я надеюсь, что скоро он выйдет, хотя Осаму давно не уходил в подвал просто так». Хигучи: «Всё будет нормально, вот увидишь. Он свыкнется с тем, что у тебя тоже могут быть друзья». Да уж, какие там друзья? Кто захочет пойти в дом с привидением? Да, конечно, Хигучи нормально к этому отнеслась, а вот если ему приспичит пригласить Коё? Это же будет просто конец, она не поймет этого. Да и его старые друзья… нет, это будет невозможно. Да и Дазаю нельзя сказать, чтобы он заперся в подвале и сделал вид, что его здесь нет, ведь это будет некультурно как-то. А что делать, если он захочет сблизиться с Ёсано? Да уж, с привидением под боком и правда сложно. Но сейчас ему вообще незачем об этом думать, он же не собирается пока что звать её на ночевку с… со всем вытекающим. Просто он решил с ней встретиться, поговорить, познакомиться поближе. Она ему весьма симпатична: красивая, добрая, умная. В общем, такая девушка, какая ему и нужна. Когда раздумья его совсем ушли в её образ, он решил наконец-то ей написать. Возможно, она тоже испытывает некоторое волнение, хотя Накахара уверен, что Ёсано не из таких. Уж слишком много в ней такого женственного, грациозного и даже опасного. Это Чуе нравилось. Он любил девушек властных, которых хочется укротить или же, наоборот, иногда и прогнуться. Может, он больной фетишист, но лично его это не волновало. Итак, надо ей написать. А что написать? Как она поживает или… или узнать, всё ли в силе? Да, наверное, именно так и стоит поступить, хотя вопрос может показаться уж слишком банальным. С другой стороны, какие еще вопросы нужно задавать девушкам, с которыми ты собираешься провести вечер? Чуя: «Привет. Всё в силе?» Ну вот, теперь дождаться бы ответа… Он заметил, что девушка не особо любит отвечать на сообщения, да и сам он нечасто их пишет, в отличие от Хигучи. Вот у нее прямо зависимость от телефона. Итак, что мы имеем? Обиженное привидение, кучу работы, упреки от Ичие и, конечно, надо со всем этим как-то разобраться до вечера. Кстати, вроде, сегодня еще должен прийти Сакуноске, Дазай очень ждал их встречи. А действительно, почему бы Чуе тоже не ревновать его? Хотя, конечно, он понимал, что Сакуноске — это не какая-то сексуальная девушка, да и как-то Накахара уже спрашивал, нравился ли Ода ему «с этой» стороны. Тот ответил, что мужчина для него только друг, да и очень уж он для него взрослый. С ним действительно приятно общаться, ощущение, что ты беседуешь действительно с умным и взрослым человеком, который всё воспринимает с максимальным пониманием и объективностью. Хотя Осаму говорил, что иногда это может наскучить; правда, у него было так мало друзей и знакомых, что общение с Одой было для него просто глотком воздуха. Как и общение с Чуей. Накахаре он очень нравился. Нравился так, что парень несколько раз сомневался в том, нужна ли ему эта встреча с Акико. Ведь Дазай такой весь домашний, знакомый; они бы уселись снова на диван или кровать, включили бы фильм, заварили кофе или чай, да и сидели бы, смотрели, накрывшись пледом. На душе становится так тепло при этих мыслях, и Чуе действительно никуда не хочется, но… Осаму не тот, с кем нужно так сидеть. И он не тот, с кем вообще можно так сидеть. Будь Накахара умнее, он бы даже не стал с ним разговаривать. Зачем он позволяет себе это? Почему он не может ударить себя и сказать, что это, мать его, призрак, Чуя, его надо бояться и точно не стоит с ним дружить, да и тем более флиртовать, чего ты, Чуя, себе уже посмел позволить? Однако сердце его снова обливается горячей кровью, когда он думает о том, как Дазай сейчас сидит в подвале, зажавшись в угол, и грустит. Наверное, это из тех самых вещей, которые вызовут у любого человека слезы. Хоть Накахара и не плакал от такого, но ему становилось некомфортно. Ему бы очень хотелось сейчас спуститься, обнять его и сказать, что всё нормально, что он не будет задерживаться, и завтра они обязательно весь день проведут вместе. Но говорить так нельзя. Иногда нужно оттолкнуть от себя человека. Пока он бесконтрольно пролистывал новостную ленту, пытаясь избавиться от смутного чувства вины, от которого его уже тошнило, Акико наконец-то ответила: «Да, я уже думаю, что надеть». Это невольно заставило Чую улыбнуться. Да она может даже в мусорном мешке прийти, всё равно будет выглядеть прекрасно. Казалось, Ёсано из тех девушек, которые просто не могут выглядеть плохо, как бы не старались. В ней было столько шарма и красоты. Да, определенно, эта дама для него; теперь надо как-то сообразить, в чем бы пойти ему. Конечно, у него еще целый день впереди, но не может же он пойти на свидание в чем попало? Наконец-то он пришел в себя и смог ей ответить: «Не обязательно наряжаться, как на парад, мы же просто идем гулять». Ох, и по-идиотски звучала эта фраза. Надо было как-то нормально объяснить ей, что не стоит особо мудрить с внешним видом. Ладно, может, она поймет, что он имел в виду. Почему-то Чуя так боялся сболтнуть при ней лишнего или еще чего, будто бы она может погореть с любой фигни и послать его куда подальше. Конечно, он видел в ней девушку понимающую… Особенно понимающую, что все мужчины порой бывают бесконечно тупы, Накахара и сам своё положение понимает. С женщинами он действительно часто был слишком разным. При первой встрече он весь такой обаятельный, элегантный альфа-самец, а на второй начинает краснеть даже от мимолетного взгляда в свою сторону. Вот с Дазаем как-то проще… Стоп! А почему он вообще сейчас подумал о том, что, черт возьми, с его мертвым соседом было бы проще? Нет, Чуе пора завязывать со своими бреднями. Надо перестать вообще о нем думать в подобном контексте. Боже… опять в голову лезет его взбалмошное поведение с той пьянки, и… и странные ощущения, приятные до боли. Пытаясь забить голову всякими шутками и бредом из новостной ленты, он получил еще одно сообщение от девушки: «Ну должен же у меня быть повод, чтобы нарядиться». Накахара улыбнулся. И правда, возможно, девушкам иногда просто надо выглядеть красиво. Точнее, не красиво, а прекрасно. Ёсано и так была сногсшибательна, а если она еще больше усилий приложит для своей красоты, то будет просто невероятной. Чуя даже и представить не мог, какой она явится ему сегодня. Ох, лишь бы не начать нести чепуху на этой встрече… Невольно у них завязался разговор. Накахара всё просил её скинуть ему платье, в котором она собирается прийти, но девушка наотрез отказывалась показывать свой наряд. Вскоре парень услышал звук дверного звонка. Ах да… Сакуноске. Ну что ж, придется его впустить и как-то вытащить Осаму из подвала. Как же Чуя не хотел с ним говорить. Может, сказать Оде, чтобы тот как-нибудь разобрался. Его-то Дазай точно послушает, он-то ему ничего не сделал. Спустившись вниз в своем любимом стиле, Накахара открыл дверь. — Привет, — улыбнулся парень, пытаясь скрыть недавнее падение с лестницы. — Всё в порядке? — удивился Ода его растрепанному виду. — А? Да, всё отлично, проходи, — сказал Чуя и пропустил Сакуноске внутрь. Тот разулся и проследовал дальше, в зал. — У нас тут сегодня немножко бардак… — Да ничего. А где Дазай? — Ну… эм… Кажется, он на меня обиделся. Слушай, — Накахара подошел к нему ближе. — Мне… не очень нравится его, скажем… желание получать много внимания. Я всё понимаю, просто… Может, ты сможешь поговорить с ним, объяснить, что у меня могут быть и другие друзья, кроме него? — Он что, тебя ревнует к кому-то? — тот был спокоен, выслушивал ситуацию, которую ему описывает хозяин дома. — Ну… да. Можно и так сказать. Просто… он привык, что я всегда рядом, а я… Блин, просто сегодня я иду на свидание с девушкой, и ему это почему-то не понравилось. Поэтому он обиделся и заперся в подвале, — Чуя пытался говорить как можно тише, чтобы призрак его не услышал, ведь парень знал, как тот любит подслушивать. — Не переживай, Чуя, я поговорю с ним. — Хорошо. Если что, я наверху. — Ладно. И Накахара оставил его одного, забираясь вновь по лестнице. Сакуноске не стал чего-то ждать или обдумывать. Он просто подошел к двери в подвал и постучался. — Дазай, открой, это Ода. Что было ожидаемо, ему открыли практически сразу. Дверь со скрипом отворилась, и Осаму посмотрел на друга из-за нее вымученным взглядом. — Привет. Эм… Выйдешь? — спросил мужчина у явившейся ему пустоты. Но вместо этого он лишь услышал стук с обратной стороны. Кажется, Дазай не собирается выходить. Оно и понятно, он явно не в настроении, раз решил тут устроиться.  — Хорошо, — тихо молвил Сакуноске и зашел внутрь, оглядываясь по сторонам. Да, он давно к ним в подвал не заходил, и сейчас здесь было намного чище и уютнее. В углу, в котором обычно сидел Осаму, сейчас валялось несколько подушек и плед. Кажется, там привидение и сидело минуту назад. — Почему ты здесь? — спросил Ода, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос. Тут с полки поднялась дощечка, и вскоре на ней появилась надпись:

«Думаю, Чуя и так тебе рассказал».

— Я хочу знать, — спокойно сказал Сакуноске, облокачиваясь на очередную полку. — Скажи, в чем причина? Дазай тихо выдохнул. Ему не хотелось что-либо рассказывать, он надеялся, что приход Оды наоборот отвлечет его от всех неприятных мыслей. Вернувшись в свой угол, призрак замотался в плед и с нотками раздражения посмотрел на гостя. Тот же молчал и ждал, когда Осаму соизволит начать контакт. Привидение прекрасно знало, что мужчина слишком упрямый, и перейти к более непринужденному разговору и приятной им обоим беседе просто не сможет, не выслушав сначала все переживания Дазая. — Ну? — Сакуноске смотрел на плед, который окружал некую пустоту, ведь призрак был для него невидим. «Это не важно», — всё, что смог написать ему призрак на дощечке. — Да-да, ты ведь в последнее время так часто запираешься в подвале, — усмехнулся мужчина, продолжая выпиливать пустоту настойчивым взглядом. Они посидели в тишине еще какое-то время, а затем Ода не выдержал и достал телефон, звоня уже знакомому контакту. Рядом завибрировал телефон Дазая, и тот все-таки поднял его и ответил: — Ну что ты от меня хочешь? — послышался раздраженный голос призрака в трубке. — Расскажи поподробней. — Понимаешь, я не знаю и сам. Просто… он сказал, что идет гулять с девушкой, и мне стало так обидно, будто бы он бросает меня. — Хорошо, почему ты не поговорил с ним об этом? — Я… я хотел, но… Он внезапно ушел наверх, ничего не сказав. Ну и я решил, что он обиделся. — Обиделся? На что? — Не знаю, я, вроде, ничего такого не говорил. — А если я спрошу у Чуи? — Ода слегка нахмурил брови, и Осаму тяжело выдохнул: — Ла-а-адно… Я… немного грубо выразился. Точнее, я не сказал ничего такого, но… скажем, я упомянул такую вещь, которая, наверное, смутила Накахару и заставила ощутить… неправильное чувство вины. — Что ты ему сказал? — Что… что она живая. — Кто? Девушка? — Да. — И всё? — Я это сказал в таком контексте… что она намного важнее, что ему с ней интереснее именно потому, что она живая. В общем, я не знаю, как сказать, и, честно говоря, я не хочу пока что говорить об этом с Чуей. — То есть своей вины ты не признаешь? — Нет. С чего бы мне чувствовать вину? — С того, что ты не должен так говорить? — Почему? Что мне за это будет? Я не хочу за что-то расплачиваться, быть кому-то обязанным, потому что я умер. Всё. Мне всё равно. — Дазай, давай на чистоту… Ты его ревнуешь, потому что… — Я не ревную, Одасаку! Мне всё равно, пусть делает, что хочет. — Да? Но ведь я и так вижу, что тебе обидно. — Да почему? — Потому что иначе ты бы не стал прятаться в подвале, а пошел бы к Чуе, спросил бы, почему он так внезапно ушел… — А вдруг он там занят своими делами? Кто я такой, чтобы… — Дазай… — Да что?! — Ты должен поговорить с ним. — О чем? Извиниться за то, что я ничего не сделал? Блин, да мне всё равно. Я вообще за то, чтобы просто сидеть в этом подвале и не мешать никому, чтобы не быть обязанным, не выяснять каких-то отношений и вообще ни во что не впутываться. Мне так проще. — Ты так в этом уверен? Дазай тяжело выдохнул и зарылся пальцами в свои спутанные пряди. — Я… не знаю. Мне сложно. Он вдруг появился, а теперь… Я не хочу его отпускать, Одасаку. Я боюсь, если у него появится девушка, то он станет приводить её домой, запираться с ней наверху. С ней, а не со мной смотреть фильмы! А я так хочу, чтобы он был рядом… Мне так сложно, я не могу позволить ему быть с кем-то! — Но ты ведь понимаешь, что друзья так не поступают, Дазай? Друзья? Да, друзья. Они с Чуей, вроде как, когда-то условились о дружбе. Но Осаму не дурак, он прекрасно видит, что на его шуточные подкаты отвечают. И это его и самого смущает очень сильно, вот только… чем чаще Накахара отвечает, тем сильнее скручивает у Дазая живот от невыносимого желания прикоснуться к нему. Прикоснуться не как друг. Это уже совсем не похоже на обычную дружбу. Осаму с трудом признается себе в том, что испытывает к Чуе очень сильную симпатию. — Понимаю, — тихо ответил призрак, склонив голову. — Я не хочу сейчас решать эти вопросы. Просто… мне нужно подумать. — И почему я столько времени с тобой общаюсь, а до сих пор не могу понять, что ты ощущаешь? У тебя то и дело меняется настроение. — Может, потому что я вечный подросток? Или потому что я немножко мертв? Или потому что мне всё равно. Я… устал. Очень устал думать, переживать, адаптироваться. Хочется, чтобы ничего не менялось, но сейчас всё меняется слишком стремительно, и мне… мне страшно от этого. Эта неопределенность будущего заставляет меня под него подстраиваться. А я не хочу. Ничего не хочу. — Я понимаю, Дазай. Не переживай, в любом случае я буду рядом, чтобы помочь тебе, — Сакуноске подошел к нему и провел рукой по месту, где по идее должна быть его голова. В общем-то, он как раз провел по самой макушке, ощутив тепло. — Я знаю, — тот поднял голову и улыбнулся. Он знал, что Ода всегда будет рядом, но… будет ли с ним Чуя? — Прости, если нагрубил, просто… я не в том состоянии, чтобы говорить о чем-то подобном. — Да нет, я заставил тебя обо всем этом переживать. Хотя, вообще-то, тебе бы лучше ни о чем не беспокоиться. — Прекрати, — Осаму тихо посмеялся. — Я же знаю, что ты любишь решать чужие конфликты. — Может быть. — Может, ты хочешь остаться сегодня до вечера? А то я не знаю, когда вернется Чуя, и мне… может быть страшно. — Ладно, если ты так хочешь, я останусь с тобой до его прихода. — Правда? — Дазай аж расцвел от этого заявления. — Конечно. Если Накахара разрешит, то останусь. — О-о-о! Это так здорово! Ты не представляешь, как выручишь меня, Одасаку!

***

С наступлением вечера Чуя только сильнее начал беспокоиться по поводу Осаму, но не то, чтобы особо сильно. Вскоре к нему наверх поднялся Сакуноске, спросив, где тот прячет чай, и Накахара, конечно, не отказал ему. Выходить Дазай отказался, но хотя бы не ограничивал себя в прочих радостях. Парень не был против, что Ода собирается остаться до вечера, потому что и сам переживает, когда призрак остается один. О его душевном состоянии Чуя все-таки беспокоился, хоть и осуждал его буйный нрав. Всё это неспроста, но он уверен, что сможет еще поговорить обо всем с привидением и вправить ему мозги. Настало время собираться на свидание. Накахара вымыл свои непослушные рыжие волосы. Несколько раз проехался по лестнице, потому что никак не мог найти фен, ведь вчера он сушил волосы Дазаю внизу на диване, естественно забыв отнести прибор на свое законное место. Поэтому сейчас это чудо техники оказалось вообще за фортепиано. И как его угораздило?.. А, неважно. Сейчас нет времени думать об этом. Поднявшись наверх он высушился, побрился и оделся в брюки и рубашку. Даже галстук нашел, что удивительно, обычно он ходил куда-либо без него, хотя Коё всегда говорила, что галстук делает мужчину в глазах женщины серьезнее. Что ж, наверное, это тот самый случай, когда надо показаться серьезным. Начистив внизу туфли до блеска, он накинул сверху черный пиджак, предварительно почистив его от кошачьей шерсти, коей теперь было просто огромное количество в его новом доме, а затем подошел к двери в подвал и постучал в нее: — Эй, я ушел! — Пока! — послышался голос Оды. Дазай решил с ним не прощаться. Ну и ладно. Вернувшись в холл, он проверил вещи, а затем обулся и вышел из дома, усаживаясь в машину. Они решили, что пить сегодня не будут, просто посидят в кафе и поболтают, как нормальные люди. В этот момент Накахара понял, что совершенно отвык от женского общества, да и от какого-либо общества вообще. В его жизни сейчас была только Хигучи по ту сторону экрана, которую он-то и за женщину не считал, и Осаму, которого вообще нельзя считать чем-то живым… И от собственных мыслей ему стало как-то некомфортно. Каждый день он встречается с людьми, фотографирует, что-то обсуждает, но это всё не то, это всё другое. Он не считает рабочие связи связями вообще, хотя часто девушки, которые просили о фотосессии, старались завоевать его внимание. Иногда он соглашался, а иногда нет. И, пожалуй, сейчас бы он не согласился на что-либо. Это сейчас было ему совершенно не нужно. А нужно ли ему сейчас вообще встречаться с Акико? Он об этом думал постоянно. Ну вот какая ему от неё выгода, кроме секса на момент его пребывания в Сендае? Правильно, особо никакой. Отношения не успеют укрепиться за это время, тем более, что им даже негде укрепляться, кроме как в его доме, где, вообще-то, живет очень наглый ребенок, который и не позволит что-либо делать. Еще ведь припрется, и Акико даже его не заметит. Конечно, если сам Дазай не захочет, чтобы его заметили. Ехал он не так долго, как хотелось бы. Почему-то ему хотелось подольше покататься, подумать обо всем, что на него навалилось. Это странно, иногда ему хочется просто… подумать. Не делать ничего важного, ничего не решать, просто проанализировать всё, что происходит сейчас в его жизни. Несколько раз он желал просто взять и развернуться, доехать до дома, открыть дверь с ноги и обнять Дазая. Как? Да хоть как-нибудь. Он бы придумал на обратном пути. Интересно, насколько это реально — его объятия? Они такие же теплые? Было бы ему страшно и… что бы чувствовал при этом Осаму? Внешне его кожа кажется такой нежной, наверное, из-за того, что он подросток. То, как он смеется, говорит, улыбается… От этого так хорошо на душе. Кажется, что так оно и должно быть. А потом Накахара возвращается в реальность и понимает, что это болезненное влечение, и самый лучший способ — отгородить себя от призрака, как бы больно это ни было. Рано или поздно дружба заканчивается, особенно когда дружба начинает накладывать какие-либо ограничения. Припарковавшись у кафе, Чуя вышел из машины и проверил сообщения. Акико немного опаздывала, ну да ладно. Вообще, он предлагал захватить её с собой по дороге, но она почему-то отказалась ехать вместе с ним. Парень не стал забивать себе этим голову. Сев за столик у окна, он принялся листать ленту новостей, пытаясь как-то скоротать время. Через полчаса девушка наконец-то подъехала — её довез кто-то из друзей. Сегодня она выглядит так же прекрасно, как и обычно: черные лаковые туфли, такие же, как и сумочка, и элегантное персиковое платье с пышной юбкой. И как её еще не арестовали за такое изящество? Да… Накахара бы не пожалел и целой карты памяти для фотографий с этой богиней. Легкой поступью она проследовала к столику, мило ему улыбаясь. В волосах, как и обычно, была её любимая заколка-бабочка. Как-то она успела обмолвиться, что ей её подарил кто-то близкий. Чуя особо не расспрашивал, потому что он считал это слишком личным, а ему пока рано лезть в эту прекрасную кристально-чистую душу милой особы. — Привет. Прости, что опоздала, — она чуть опустила взгляд и села напротив Накахары, поправляя юбку. — Да ничего, я особо не успел заскучать, — он улыбнулся ей, откладывая телефон и заглядывая в её глаза. — Как день прошел? — Да так, ничего. Всё хорошо, спасибо. А у тебя? — Ну… скажем, я случайно забежал в магазин, и мне попалась вот эта вещица, — он достал из кармана небольшую коробочку и открыл её, изымая изнутри тоненький серебряный браслет с маленькой подвеской. — Подумал, что тебе понравится. — Чуя, ты что… Я… — она была в шоке. Парень, конечно, сразу показался ей галантным, но чтобы настолько. — Не нравится? — задал он стандартный вопрос. После него она точно не сможет не принять эту вещицу. — Нравится, — ей было жутко неловко, но очень приятно. Парень взял браслетик в руки, как бы показывая, что собирается надеть украшение на руку Акико. Та протянула ему свою ручку, и прохладный металл коснулся её белоснежной кожи. Она чувствовала, как пальцы Накахары аккуратно закрыли замочек, при этом он постоянно поглядывал на её реакцию, будто проверяя, насколько ей нравится всё происходящее. А ей нравилось. Недолго думая, они заказали ужин и начали непринужденную беседу. Обычно обсуждали работу, о чем еще говорить особо не знали. Чуя хотел рассказать пару историй, произошедших за его совместную жизнь с Дазаем, но понял, что вряд ли стоит упомянуть нечто подобное. А то у нее еще могут возникнуть вопросы, а слишком много парень сказать не может, ибо плохо знает Акико. В целом, вечер был непринужденным и теплым. Накахара то и дело тонул в её глазах, изучал тонкие линии изящных рук, хотел притронуться к волосам, но позволить себе пока что это не мог. Вечер был не особо поздний, все-таки они оба не рассчитывают на какое-либо продолжение, это просто обычная встреча людей, которые хотят познакомиться поближе. Хотя иногда Чуя в этом сомневался, ему казалось, что, может, и следует сделать первый шаг навстречу и подобраться к ней поближе, однако именно такая беседа ему сейчас нравилась больше всего. Его не дергают, к нему не пристают и ни к чему не обязывают. Все-таки вечер удался на славу. — Ты какой-то взволнованный, — заметила Ёсано. — Не бойся, я не кусаюсь, и ты это знаешь. — Знаю, но… Просто день был не очень приятный. Снова поссорился с соседом. — Что такое? — Да, ерунда. Не хочу об этом вспоминать. Я уже, откровенно говоря, устал постоянно об этом думать. Лучше расскажи, как у тебя день прошел? — Ну, я… Почти весь день провела в больнице на приеме, а так… в общем-то, особо ничего интересного. — Прямо-таки совсем? — Ну… всем отделением ловили ребенка, который поранился. Не хотел идти зашиваться. — Да уж, для ребенка это всегда травма. — Ха… будни врача не такие интересные, как может показаться, Чуя. — Будни фотографа, на самом деле, тоже. Я больше времени провожу в фотошопе, нежели в реальном мире. — Я вообще так редко провожу время в реальном мире, что всё это кажется мне чем-то… заоблачным. — Аналогично, — он смотрел на неё и не мог оторваться. Это странно, но такой реальный мир и правда ему нравился. Только почему-то иногда его всё равно тянуло домой. Они посидели еще около часа, а затем разбежались. Накахара на этот раз все-таки довез её до дома. О следующей встрече они не условились, но еще будет возможность. Как только он отъехал от её дома, рука сама потянулась в карман пиджака за телефоном. Достав его, он сразу же позвонил по знакомому номеру, однако ответил, конечно, не его домашний призрак, а его друг. Естественно, Его Высочество не желает разговаривать с ним… — Эй, я уже на соседней улице, скоро буду дома, — сообщил он Сакуноске. — Хорошо, сейчас скажу ему. И они положили трубки. Почему-то на Чую снова напало то неприятное чувство, будто бы он что-то делает не так. И дело вовсе не в том, что он пошел на свидание с девушкой и не в том, что так и не поговорил с Дазаем, а просто вся эта ситуация. В ней он чувствует себя не жертвой безразличия со стороны призрака, а непосредственно виноватым. Будто он совершенно во всем неправ. Конечно, если поразмыслить, то Осаму оказывается просто маленьким манипулятором, которого стоило бы приструнить, но Накахаре его жалко. Он слишком сильно привязался к нему и позволяет делать практически всё. Практически всё с его жизнью. Нет, так больше точно продолжаться не может. Подъехав к дому, он вышел из машины и проследовал внутрь. Сакуноске о чем-то очень оживленно беседовал с Дазаем через телефон, но, увидев Чую, они быстренько распрощались, и тот ушел. Накахара разулся, снял пиджак и сел на диван. Вдруг взгляд его обратился к стоящему в районе кухни Осаму. Он смотрел неопределенно, кажется, в его взгляде были нотки осуждения. Может, ему и не хотелось что-либо говорить парню, но сказать что-то надо. Чисто из вежливости, или же потому, что это очередной повод показать зубы. — Ну что? — сказал призрак, смотря на Чую. — Что? — Погулял? — снова этот тон осуждения. Накахаре хотелось его придушить. — Погулял, — он откинул голову назад, всматриваясь в потолок. В такие моменты он жалеет, что сам не умеет проваливаться сквозь пол. — Почему не остался у нее? — В смысле? — тут Чуя снова поднял голову. — Ты чего? Между нами и не было ничего. — Блин, Чуя… я прекрасно понимаю, что было, — теперь он смотрел с откровенной… жалостью или разочарованием. В его глазах было столько отвращения. — Ты правда в этом так уверен? Если бы у нас что-то было, я бы вообще не вернулся, Дазай. И я слишком мало её знаю. — О, то есть ты не из тех, кто выбирает девушек на одну ночь? — Нет, конечно. — Значит, — он отвернулся к плите, облокачиваясь на неё. Ему совсем не хотелось смотреть на Накахару, — она для тебя что-то значит? Повисло молчание. Чего, интересно, он вообще добивается такими фразами? Сейчас парень вообще потерял нить разговора и поднялся с дивана, подходя к кухне. — Даже если так, то… — Знаешь, что, Чуя, — когда он подошел, Дазай резко развернулся. Теперь в его глазах плескалась злоба. Кажется, он совершенно запутался. — Честно. Я не хочу, чтобы ты с кем-то встречался. — В смысле? — такое утверждение Накахару шокировало. — Потому что ты начнешь кого-то приводить сюда, трахать! Мне придется постоянно прятаться, а я этого не хочу! — Ты дурной? Я что-то подобное тебе говорил? Я и не собирался никого пока приводить! Мы с ней знакомы пару дней и… И, вообще, почему я должен перед тобой как-то отчитываться?! Почему я должен жертвовать своим общением ради тебя, блять, мертвого подростка, который не может понять, что я не его родитель?! Мне вообще все равно, Дазай! Мне плевать, что ты об этом думаешь! Я тебе никто, и ты мне никто. Так почему ты ведешь себя так, будто я тебе чем-то обязан?! — То есть… моё мнение тебя совсем не интересует? То есть, тебе вообще плевать, да? Что мне может быть некомфортно от чьего-то присутствия?! — Тебе шесть лет было нормально. Захочешь — потерпишь, ясно?! — Чуя уже говорил с тоном, близкому к угрозе, и Осаму это даже слегка пугало. Он не думал, что вообще когда-либо отношение человека будет для него так важно. — А-а-а… снова оно. Ты не… ты не можешь относится ко мне, как к человеку! И никогда не сможешь! — Да, Осаму, не смогу, потому что ты не ведешь себя, как человек. И ты, блять, извини меня, мертвый! Как я могу относится к трупу, как к живому, объясни мне?! Дазай молчал. Горло сдавила надвигающаяся печаль. Он не знал, что можно ответить. Определенно, Чуя прав. Прав, потому что смотрит на жизнь не через пелену поставленных кем-то условий. Конечно, он видит в Дазае мертвеца. И он прав. — Почему ты?.. — было хотел возразить призрак, но Накахара его перебил: — Иди в подвал. Тут Осаму поднял на него непонимающий ничего взгляд. От этих слов по его коже пробежались мурашки. — Ч-что? — тихо переспросил он. — Иди в свой подвал! — зарычал Чуя на весь дом. В его крике не было ни единой нотки добра, только чистая злоба. Он уже не жалел о том, что говорит. Он оборвал последнюю нить. Дазай немного постоял, всматриваясь в искаженное лицо Накахары, который смотрел в его глаза с истинной жестокостью, а затем попятился обратно, сначала хватаясь дрожащей рукой за столешницу. После он быстро развернулся и убежал в подвал, захлопывая за собой дверь и закрываясь на замок. Так, чтобы больше сюда никто не вошел. Чтобы никто никогда не догадался, какой секрет таит этот старый дом. Так, чтобы даже Чуя забыл о том, что в его доме кто-то живет.