Дом с уценкой

Накахара в очередной раз оступается на лестнице, когда бежит вслед за призраком. Парень не знает, что в тот момент отразилось на лице Дазая: страх или ненависть. А может, это было отчаяние, обида? Ужас? Похоже, что кое-что Рампо ему все-таки не рассказал, или же он сам что-то не знает об Осаму. Чуя не знал, в какую комнату забежал призрак, потому что не слышал и хлопка двери. Наверное, как обычно, просочился. Да, иметь дела с мертвым человеком действительно сложно. Еще Накахара представляет, какая неловкая тишина возникла между Одой и Рампо внизу. И почему всё всегда заканчивается вот так? Парень заглянул в каждую комнату, осмотрел шкафы, кровати, но Осаму так и не нашел. - Дазай! – позвал он, надеясь, что привидение все-таки отзовется, однако тот ему не отвечал. – Дазай! Пожалуйста, выйди! Он слышал, как отчаянно звучит собственный голос. Вообще-то, Чуя уже устал каждый раз искать выход из безвыходной ситуации, однако он продолжает надеяться, что Осаму ничего не знает о его общении с Рампо. Хотя… Это же Дазай. Всегда кажется, что он знает намного больше всех. Накахара чувствует себя очень странным. Представляет, как он по-идиотски выглядит со стороны. Наверное, пора привыкнуть к этому ощущению, всё-таки общение с привидением имеет подобные последствия. Мир им стал восприниматься совершенно иначе, будто бы он видит намного больше. Тогда почему же он опять не может увидеть Дазая? Чуя отчаялся и спустился вниз. По инерции он решил открыть дверь в подвал, а затем включил свет. Как и ожидалось. Дазай сидел внизу в том самом углу. Сейчас в подвале не было ничего, даже документов Осаму. Они тоже сгорели во время пожара. Юноша, как обычно, поджал колени и смотрел в одну точку. Накахара медленно подошел к нему и опустился на корточки, протягивая руку и вплетая пальцы в его непослушные каштановые волосы. Но призрак дернулся, непонимающе и по-детски смотря на Чую. - Ты чего, Осаму? – ласково спросил парень. – Объясни мне, что случилось? Но Дазай не отвечал, а лишь молчал и отрешенно смотрел на Накахару, будто бы тот и сам должен понять, что не так. Кажется, что с этими детьми иногда сложнее, чем с девушками… - Послушай, я правда не понимаю, малыш, - Чуя нежно заключил его руку в объятия своих ладоней, целуя пальцы. На удивление, тот не сопротивлялся. – Скажи, почему ты так отреагировал? - Ты рассказал ему обо мне? – спросил Дазай. Накахара сглотнул и чуть отвернул взгляд. Надо как-то всё это рассказать так, чтобы Осаму не обиделся. - Да, я… я рассказал ему. Он сказал мне, что занимался делом о… о твоей смерти. - Почему ты от меня это утаил? В его словах не было раздражения или горечи, он был спокоен и просто спрашивал. Накахара расслабился, хотя понимал, что Дазай может внезапно вспыхнуть, как это иногда бывает. - Прости… я испугался. В последнее время я слишком много и часто боюсь. - Ч-чего ты испугался? – Осаму вытащил свою руку и ласково ухватился за лицо Чуи. Тот нежно поддался его прикосновениям. - Я… не знаю. Не знаю. Мне просто кажется, что ты разозлишься… и… Я не хочу снова расшатывать твоё эмоциональное состояние. Ты очень нервничаешь, грустишь, а я не хочу этого, но, похоже, придется всё равно об этом поговорить. Дазай опустил взгляд и отнял руку от лица Накахары, однако Чуя решил всё же приблизиться и обнять его. Призрак не сопротивлялся. - Скажи мне, откуда ты знаешь Рампо? – спросил Накахара. Он погладил Осаму по спине, а затем тот отстранился и начал рассказ: - Он приходил в наш дом, когда я умер. Мне было очень страшно, очень холодно, и он был первым человеком, которого я помню. Был первым, кто зашел в этот дом. Честно говоря, я не знал его имени, но я сразу понял, что он из полиции. Он очень долго разговаривал с мамой, что-то обсуждал, что-то говорил. Мне было её так жаль, она всё сделала правильно. Почти всё, - он запнулся и посмотрел на Чую, будто ожидая какого-то ответа, но тот лишь снова взял его за руку. – Она зачем-то рассказала ему всё. Наверное, потому что не могла жить с этой мыслью… что я умер. Она рассказала ему, что знала о моих намерениях. Я… я догадывался, что она знает. С каждым днем ей становилось всё хуже, и я подумал, что если я умру, то ей будет легче. - Почему? Осаму, почему? – Накахара чуть ли не срывался на плач от этих слов. - Я не знаю… мне было очень больно. Я знал, что этого не изменить. Особенно после всего случившегося с отцом и… я просто был готов вернуть всё, как было… - Дазай, как ты не понимаешь… Она не смерти твоей хотела, но ты… - Я знаю, - Осаму ответно ухватился за руку Чуи. – Я знаю, она хотела, чтобы я жил, но это было невозможно. Она… она сама виновата. Да, я знаю это. Но то, что сделал этот чертов детектив… - его лицо резко поменялось, оно стало злее. – Этот детектив… он увел её со всеми вещами, и больше она не возвращалась. Никто не возвращался. - А… а твой отец? - Отец? – Дазай посмотрел на него непонимающе, а затем закусил губу. – Он приходил к самому дому, но внутрь не заходил. Наверное, он не мог этого вынести. - Не мог вынести? Рампо сказал, что о нем не было никакой информации. - Почему? – спросил Осаму. – Отец любил меня. Чуя непонимающе посмотрел на Дазая. Он сказал это так, будто отец был не просто родителем, а действительно кем-то важным в жизни Осаму. В представлении Накахары его отец – это человек, который бросил свою семью, оставил сына на произвол судьбы, не иначе. Но, похоже, что сам Дазай таким его не считал. - Разве он… вас не бросил? – спросил Накахара. – Рампо говорил, что… - Еще чего? – удивился Дазай. – Это мать его бросила. Она бросила нас всех. Решила за меня и за него, как будет лучше. Осаму говорил грозно и с осуждением. - Я не понимаю, - сказал Чуя. Его глаза, казалось, сейчас вылезут из орбит. - Мой отец – единственный человек, который пытался меня вылечить. Он нашел лучших докторов, лучшую лечебницу, спускал бешеные деньги на дорогие лекарства. Он хотел, чтобы я вернулся в старую школу, чтобы приспособился к нормальной жизни, постоянно напоминал матери, что её тотальный контроль только ухудшит моё состояние. Первое время мы часто выбирались с ним в море на рыбалку… - Осаму говорил это с такой теплотой, что по коже у Чуи пробежались мурашки. – Но в какой-то момент мать сказала, что увозит меня. Я был не в том состоянии, чтобы перечить кому-либо… Это был большой скандал. Помню, даже дошло до рукоприкладства. Отец знал, что она сделает только хуже, что её желание изолировать меня – плохая идея. Он несколько раз приезжал сюда… в этот дом, но мать даже не пускала его на порог, хотя мне удавалось с ним пообщаться. Помнится, он хотел забрать меня… Да. Он собирался сделать это на серьезных правах… Они официально хотели развестись, но я… Я хотел только умереть. - То есть, твой отец не бросал вас? - Конечно, нет. Я же говорю, он любил меня больше всех. И я… я ценил это. Очень. Но я решил, что если меня не будет, то не будет и проблем. Мне бы очень хотелось узнать, что с ним стало. - К сожалению, я этого не знаю, - ответил Чуя, а затем придвинулся еще и обнял юношу. – Прости… - За что? - Не знаю. Просто прости меня. - Да прекрати, Чуя, - Дазай обнял его в ответ, прижимая ближе. – Я просто… отреагировал. Этот… Эдогава, да? Мне, наверное, стоит поговорить с ним наедине. Накахара отстранился и посмотрел на Осаму. - Мне позвать его сюда? - Да, наверное, так будет лучше. Я не хочу выходить… - Понимаю. Чуя чмокнул призрака в губы, а затем отпустил и поднялся, выходя из подвала. Он вернулся в комнату, где Рампо что-то тихо обсуждал вместе с Одой, а затем произнес: - Рампо, слушай… Дазай хочет с тобой о чем-то поговорить. Тот аж округлил глаза, поднимаясь с места. Чуя подошел к столу и отдал ему телефон Осаму. - Он в подвале, - объяснил Накахара, а затем проводил туда Эдогаву. Тот был немного шокирован и, кажется, даже боялся спускаться в подвал. Однако Чуя не стал им мешать. Он закрыл дверь, а затем вернулся в комнату к Оде. Тот тоже не был доволен текущим положением дел. Накахара сел на стул, запуская руки в волосы и наклоняя голову. - Как же я устал, - протянул он. – Это просто невыносимо… иногда я спрашиваю себя, зачем и для чего я подписался на это дерьмо. - Я тоже спрашиваю себя об этом, - ответил Ода. Его взгляд был не менее мрачным. – А потом внезапно осознаю. - И для чего же? – Чуя чуть повернулся к нему, устало смотря. - Это делает меня лучше. Тот улыбнулся Оде несколько прискорбно, а затем выпрямился и посмотрел в потолок. Накахара взял пачку сигарет, доставая одну и закуривая. Так становится немного, но легче. Зато теперь Чуе есть над чем поразмышлять. Оказывается, что отец Дазая был вполне себе достойным человеком, который до конца боролся за свою семью. Удивительно… неужели он и правда собирался забрать Осаму? Если это так, то Чую теперь только больше интересует, почему же он уехал и не забрал ничего из вещей Дазая. И почему у Рампо была такая теория, что он бросил свою семью? С другой стороны… Если мать Дазая действительно ненавидела своего мужа, то всё встает на свои места. Скорее всего, она даже не сообщила ему о произошедшем, и он узнал о случившемся только потом, когда приехал забирать Осаму, спустя кучу пропущенных звонков. Заходить в дом ему было больно. Возможно, ему сообщили о том, что он теперь является собственником дома, и тот решил, что выгоднее просто продать его. Наверное, он нанял кого-то, чтобы там убрались, потому что сам не мог зайти туда и смотреть на вещи любимых ему когда-то людей. А документы оставили те самые люди дома, решив, что хозяин все-таки зайдет проверить. Но почему Эдогава тогда обо всём этом не знал? Рампо с Осаму разговаривал очень долго. Пожалуй, около часа. Из подвала детектив вышел один, но взгляд его не был грустным. Казалось, что он даже несколько доволен сложившейся ситуацией. - Ну что? – спросил Чуя, когда он появился в комнате. - Всё нормально, но, кажется, он хочет побыть один. - Он сказал мне, что его отец хотел забрать их незадолго до случившегося. - Его мать просила ни в коем случае не сообщать отцу. Она говорила о том, что ему плевать. Полагаю, что она врала. Что ж, думаю, что теперь это дело точно можно считать раскрытым. - Ты для этого решил прийти? – с некоторым раздражением спросил Чуя. - Не совсем. Я хотел просто еще побывать у тебя дома, - Эдогава улыбнулся, а затем поправил пиджак. – Но, полагаю, что мне лучше уйти. Был рад познакомиться с вами, Сакуноске. - Уходишь?.. – Накахара даже как-то расстроился. – Ладно, так и быть. Ты прав, наверное, Осаму сейчас не очень хорошо. Чуя вышел вместе с Рампо в прихожую, чтобы проводить его, а Ода тем временем уже успел пройти в подвал, чтобы поговорить с Дазаем. Конечно, он знал, что тот, наверное, не в настроении, однако всё равно был уверен в том, что ему нужна поддержка, как никогда. Чуя тоже понимал это. - Наверное, ты осуждаешь меня за то, что я пришел, - сказал Эдогава, обуваясь в прихожей. – Но я тогда не знал, что Осаму видел и слышал мой разговор с его матерью. - О его отце ты правда ничего не знал? - Нет, ничего… Меня в это не посвятили, но… Знаешь, я редко занимаюсь самоубийствами и семейными драмами. Я больше по убийствам, кражам и всему подобному. - Понятно… - Не расстраивайся. Думаю, он всё равно по-своему счастлив. Но, знаешь, мне кажется, что ты слишком к нему привязан. - Мне тоже так кажется. - Тебе не стоит жить в потустороннем мире, Чуя, - Эдогава поправил себя в зеркале, а затем открыл дверь. – До встречи. - Пока. Чуя закрыл за ним дверь, а затем посмотрел на себя в зеркале. Он и правда так поменялся. Почему же ему не стоит жить в потустороннем мире? Наверное, это и правда ужасно - то, что происходит. Да, Дазай для него не просто мертвый призрак. Он для него живее, чем реальные люди, и подобные мысли и правда пугают.

***

К вечеру ушел Ода. Дазай так и не покидал подвал, и Чуя не шел его вытаскивать. Он понимал, что сейчас это тот самый случай, когда стоит оставить призрака одного на осознание всего происходящего. Возможно, Накахара поступает глупо, и сейчас стоит спуститься вниз и поддержать его, однако, как только Чуя собрался спуститься, Осаму вышел сам и печально посмотрел ему в глаза. Под ними уже образовались огромные темные круги, казалось, он и правда плакал, но Накахара не стал ему ничего говорить, он только расставил руки, приглашая обняться, и вскоре юноша оказался рядом, прилипнув к нему, как котёнок. Чуя обнял его в ответ и поцеловал в щеку. - Всё нормально? – спросил он. - Да, - ответил Дазай. – Прости, что я так мало тебе рассказываю. - Не извиняйся. Они вернулись в комнату и все-таки доели то, что так усердно готовили Ода и Чуя. Осаму было немного стыдно за то, что он испортил собственный День Рождения, однако Накахара всё равно собирался его поддержать. - Ну что, антидепрессанты? – Чуя улыбнулся и достал с полки большую бутылку виски, которую приберег как раз на такой случай. - Ха… Чуя, я же улечу. - Ну и отлично, - Накахара открутил крышку, а затем штопором достал пробку, чуть размешивая жидкость в бутылке и разливая её по фужерам. – Забудешь весь происходящий пиздец. Дазай как-то печально улыбнулся, но сопротивляться не стал. Пожалуй, Чуя прав, и сейчас ему правда стоит просто забыться. Наверное, в этом всё дело… он слишком мало пьет и очень много думает. Осаму знает, в чем состоит его проблема, но не знает, что с этой проблемой делать. Наверное, ему бы не помешал сеанс у психотерапевта, вот только какой психотерапевт придет к мертвому человеку? Даже за деньги. Юноша даже представил, как это будет выглядеть. - Ты чего задумался? – спросил Накахара, присаживаясь с Дазаем на диван. - Я… ну… нет, всё в порядке, - он улыбнулся, а затем они подняли стаканы и выпили. Голова Осаму сразу же упала на плечо Чуи, и тот погладил его по волосам. - Знаешь, чего мы давно не делали? – спросил тот. - М? - Мы давно не смотрели фильмы про привидений. - Хм… а точно, - Дазай улыбнулся и снова поднял голову. Он чуть подтянулся к Накахаре, целуя его в губы, а затем игриво посмотрел в глаза. – И что ты предлагаешь посмотреть? - Ну, давай что-нибудь… очень страшное! – на последней фразе он принялся щипать Осаму, и тот рассмеялся на весь дом. - Хорошо, но ты тогда будешь меня всю ночь спасать от всякой нечистой силы. - А от меня тебя кто спасет? - В смысле? Чуя вдруг похотливо посмотрел на Осаму и ненавязчиво положил руку на задницу юноши. - В прямом. С губ призрака сорвалось немного возбужденное дыхание. - Я… ах, - он прижался ближе к Накахаре. – А ты… ты не боишься, что укушу? - Не боюсь, - он приблизился, целуя Дазая за ухом, однако тот увернулся и наклонился, действительно кусая Чую в шею. – Ай! - Ха-ха-ха… - Осаму уже почти полностью заполз ему на колени и немного раскраснелся. – Получил? - Получил! – тут Накахара резко шлепнул юношу по заднице в ответ. – Или мы смотрим фильм, или я сейчас тебя трахну. - Пошел ты… - на лице Дазая отразилась вызывающая усмешка. – Если я стал старше, это не зна… Но Чуя не дал ему договорить, затыкая поцелуем и заваливая на диван. Язык похотливо проскочил между губ юноши, лаская и играясь. Осаму даже не понял, что произошло, однако в следующее мгновение Чуя уже оторвался от него и яростно расстегивал ремень на его штанах, намереваясь скорее стащить. - Черт… - дрожащими пальцами он расстегнул ремень и ширинку, чуть ли не срывая с Дазая штаны и сразу же снова набрасываясь с мокрыми и властными поцелуями. Осаму и правда не успевал реагировать на его действия, однако он видел, насколько Чуя сейчас возбужден, и его это даже немного пугало. - Ах… Чуя, может, все-таки фильм? Накахара остановился и непонимающе посмотрел на него. - А? - Фильм. Я выбираю фильм. - Но… - Чуя… Чуя поджал губы, обиженно смотря на немного испуганного Осаму. Да, наверное, он просто немного ошарашен его поведением, все-таки у него никогда ничего такого не было, а сейчас Накахара уже четко дал понять, что хочет взять его целиком и полностью. Да и сам Чуя тоже в тот раз в клубе немного испугался… Он отлез от юноши, наливая еще немного виски. - И выпивка меня не успокоит… - подметил Дазай. - Это я себе. - Понятно. Тем не менее, Осаму он тоже налил виски. Они снова выпили, непонимающе посмотрели друг на друга. Действительно, как-то неловко. Дазаю и так не по себе, а тут Накахара со своими желаниями. Пора бы как-то уже держать себя в руках. - Что будем смотреть? – спросил Чуя. Осаму несколько обеспокоенно посмотрел на него. Кажется, ему было всё равно, что смотреть. - Ладно, пошли наверх. Они отправились наверх, захватив с собой виски и ноутбук. Дазай отправился в душ, снова просидев там довольно долго, а вышел уже в любимом свитере и трусах. Вид у него был, конечно, горячий, и Накахара подумал, что ему тоже стоит сходить в душ. Он вернулся быстрее, где-то минут через пятнадцать. Переоделся в трусы и футболку, а затем они выпили еще и залезли под одеяло, включая фильм. Это был какой-то самый обыкновенный ужастик про привидений, и Осаму даже как-то не смотрел его, предпочитая прикладываться к бутылке и щекотать Чую. Тот тоже не мог уследить за происходящим на экране, поэтому щипал юношу в ответ и пил. Таким образом, к концу фильма они оба были пьяные и разыгравшиеся, и Дазай уже даже как-то пожалел о своем решении, потому что ему и самому хотелось потискать, поласкать, погладить Накахару, послушать, как он будет тяжело дышать ему на ухо… И Осаму не выдерживает. Он действительно забирается руками под футболку и целует Чую в шею, специально дразня язычком. - О-осаму… ты же хотел смотреть фильм… - Чуя весь уже ерзает, Дазай очень приятно это делает… - Да… хотел, - он опускает руку ниже, касаясь только-только возбуждающегося члена под трусами. – Но ты меня отвлекаешь… - Чем еще? – Накахара ответно хватает юношу за задницу; позволяет целовать себя. - Тем, что ты просто есть. Тут он резко поднимается и, убрав ноутбук, оказывается на коленях Чуи. Осаму целует его в губы, влажно и требовательно, специально усаживаясь на пах и потираясь об него, дабы еще больше возбудить парня. - Если я не готов сейчас, то не буду готов никогда, - говорит призрак и снова целует. Накахара уже не спрашивает разрешения, а только забирается руками под его трусы, сжимая ягодицы в страстной хватке и слыша одобрительный вздох юноши. - Черт… ты такой классный, - шепчет он на самое ухо Дазая, нежно прикусывая его, оттягивая губами мочку. Юноша сам достает из шкафчика лубрикант, протягивая Чуе. – Только потом не жаловаться. - Хорошо. Накахара выдавливает немного смазки на руку, а затем снова пробирается под трусы, массируя дырочку и аккуратно проталкивая палец внутрь. Осаму сильнее хватается за его футболку и чуть сжимается от новых ощущений. Конечно, в прошлом он уже сам вставлял в себя пальцы, представляя всякое, однако сейчас это совсем иначе. Сейчас всё намного серьезнее, и пальцы – это только начало. - Расслабься, я же аккуратно, - усмехается Чуя, целуя его в шею, и Дазай расслабляется, роняя голову на плечо парня. Он пробирается холодными руками под его футболку, а затем стаскивает её окончательно, на секунду прерывая процесс, однако затем Накахара вставляет палец снова. - Чуть глубже, - шепотом просит Осаму, снова утыкаясь в его рыжие волосы носом. Запах Чуи заводит его еще больше. Такой приятный теплый аромат. Кажется, его невозможно описать словами, для каждого человека он свой. Наверное, Чуя просто его человек, поэтому и запах такой родной, приятный, нежный. Дазай чувствует, как Накахара проталкивает палец глубже, а затем выгибается от знакомого чувства. Парень трогает именно то, что надо. - Здесь? – Чуя улыбается и нажимает еще раз на выступающее внутри место. - Д-да… - Осаму теряет голову и срывается уже не просто на дыхание, а на тихий стон, который очень нравится и Накахаре. Тот уже и не знает, как побыстрее его довести до нужной кондиции, чтобы вставить… Какое-то время он массирует его внутри, а затем добавляет второй палец. - Ах… Чуя… - Не бойся и просто расслабься, - говорит он, а затем укладывает юношу на спину, задирает его кофту и целует хрупкое тело призрака, постепенно вставляя пальцы. Дазай дрожит от новых ощущений, это так странно и довольно-таки больно. - Аккуратней… - Я стараюсь, - говорит Чуя, нежно и мокро продолжая целовать его живот и грудь. Это отвлекает Осаму, ему всегда щекотно от таких прикосновений, особенно, когда Накахара ведет языком внизу живота. - Ха… - Ты чего? – Чуя улыбается и смотрит на красное лицо. - Щ-щекотно… - Да? А так? – он снова наклоняется и прикусывает выступающее крыло таза, из-за чего Дазай вскрикивает, однако и Накахаре удается протолкнуть пальцы глубже. - Х-хватит, Чуя… правда… - он прикрывает губы кулачком и отворачивается. - Ладно, - тот приподнимается и уже целует грудь, играется языком с соском, и Осаму наконец-то расслабляется, откидывает голову назад и даже раздвигает ножки, хотя внутри еще присутствует боль и… - Холодно… внутри… - С эффектом охлаждения. - Понятно… - Не нравится? - Необычно. Накахара приподнимается и снова целует его в губы, проталкивает глубже пальцы, слегка раздвигая их в стороны. Да, Дазай великолепен, когда такой возбужденный и нежный, а еще невинный и… пусть даже не очень взрослый, все-таки у него совершенно иное восприятие мира. И Чую это устраивает. Его вообще даже то, что он мертвый, вполне устраивает. И даже возбуждает еще больше. - Гребаный извращенец, - шепчет Осаму, усмехаясь, а затем Накахара грубо проталкивает пальцы, вызывая громкий стон у юноши. - Да. - Я тебя обожаю… - Я тебя еще больше. Они снова сливаются в поцелуе, а затем Чуя вытаскивает пальцы и лукаво улыбается. - Ну что? Готов? - Нет… - Значит, готов. - Чуя… Накахара снимает с себя трусы, а затем и свитер с Дазая. Ему чертовски нравится такое его истерзанное смертью тело, с черными разводами, попорченное, но такое нежное, что хочется целовать каждую его часть. Чуя закусывает губу, склоняясь над ним, как над жертвой, и Осаму даже слегка паникует, но кому он может доверять в этой смерти жизни, как не Накахаре? Наверное, стоит все-таки оставить все свои страхи и позволить делать то, что хочется. А сейчас он хочет Чую. Парень устраивается поудобнее, придвигая Дазая ближе к себе. Он смазывает свой член лубрикантом, а затем начинает постепенно входить в юношу. Тот будто последний дух испускает, хватаясь за изголовье кровати и отворачиваясь от Накахары. Ему и правда страшно. - Прекрати, Осаму, - Чуя нагибается к нему, целуя в щеку. – Расслабься, я же еще ничего даже не делаю. Тем не менее, член проталкивается глубже, и Дазай начинает пищать, как давленная мышь. - Ох, боже… - тихо вздыхает Накахара, ибо вид юноши вызывает, скорее, жалость, чем возбуждение. – Успокойся… - Я… пытаюсь… - Ладно, - тем не менее, он продолжает входить глубже, отвлекая Осаму на поцелуи и ласки. Это немного помогает ему расслабиться, но внутри всё растягивается до предела, и призрак только и может, что глушить в себе стоны. Чуя не знает, что с этим делать, потому что у него подобного не бывало, ведь раньше он имел дела только с девушками, у которых, к тому же, уже был опыт в сексе. А вот у Дазая нет опыта ни в чем. Однако у него все-таки получилось относительно глубоко вставить в юношу, и тот даже ни разу не возмутился. Когда Накахара пошел в обратную, Осаму закатил глаза и выгнулся, и уже на движении вперед издал стон, больше похожий на стон удовольствия. - Нравится? – спросил Чуя, целуя за ушком юношу. - Не знаю… Он сделал еще одно движение, снова слыша стон. - Нравится… - Дазай обнял его крепче, утыкаясь в плечо носом и возбужденно начал глотать воздух, когда Накахара принялся двигаться внутри уже с более-менее стабильным темпом. Не сказать, что это было очень уж приятно, но зато уже не так больно. Чуе вот вообще очень нравилось. Секса с проникновением у него не было уже давно… - Ты такой красивый… - шепчет Накахара ему, прижимая тело юноши ближе. От этого краска только сильнее расползается по его щекам, и Дазай именно из-за этой фразы не сдерживает очередного стона. Это приятно, когда говорят такие вещи. – Я тебя так люблю… - Ах… я тебя тоже… - Осаму немного сжимает ножки и даже ответно насаживается. Чуя двигается быстрее, и призрак немного привыкает к тому, что что-то постоянно шевелится внутри него, раздражая стенки. Это возбуждает. В комнате приглушенный свет, окна зашторены, тихо и очень тепло. Накахаре даже жарко, хоть они и раздеты. Дазаю уже не так холодно, как обычно, его так нежно греют родные объятия и столь невинная похоть, которую он выражает в ответах на сладкие поцелуи и прикосновения. Его стоны всё громче, из глаз капают редкие слёзки, но чем чаще движения, тем больше он к ним привыкает; тем больше удовольствия и громче стоны. - Чуя… ах… а-а-а… а-а-ах… И Чуе от этого всё сложнее сдерживаться, потому что Осаму всё делает так красиво. Он и сам, наверное, не подозревает, как Накахаре это нравится. Они снова целуют друг друга, слушают несдержанное дыхание, и это, кажется, действительно разжигает что-то внутри. Что-то, что раньше было очень холодным. Будто сейчас внутри плавится огромный айсберг. Чуя чуть отстраняется от Дазая и видит на его невинном лице ничто иное, как настоящую взрослую похоть. Странно наблюдать подобное на его личике, однако это все равно заводит. Он не может долго смотреть на него, не сдерживается и целует. Накахара припадает к его губам, играется с языком и оставляет мокрые поцелуи на подбородке и шее. Руки свои он не контролирует, но тут Чуя подумал, что, наверное, следует все-таки дать юноше расслабиться, поэтому вскоре его рука ложится на слегка возбужденный член Осаму. Почерневшая кожа юноши покрылась мурашками, и он по инерции двинулся бедрами навстречу. Дазай сам полез целоваться, но поцелуй был прерывистый, ведь приходилось отдаляться, чтобы постонать друг другу в губы. Теперь им обоим нравилось происходящее, обоим было приятно и жарко от того, как руки касаются тела, а внутри всё разрывает возбуждение. Осаму, конечно, знал, что может стонать и громче, потому что никто из соседей этого всё равно не услышит, однако он сдерживался. Наверное, это будет глупо, если он начнет кричать, мало ли это еще и Накахару напугает, однако тихо стонать всё равно не получалось. А Чуе это только больше нравилось, ведь у него такой приятный голос, который хочется слушать. Это подогревает его возбуждение так, что и самому хочется стонать громче, да и вообще, уже потихоньку начинает сковывать тело от приближающегося окончания. - Чуя… - Да? – он снова хватается ласково за его личико, целуя в щеку. - Я… сейчас кончу… - Давай… - Ах… Накахара двигается активнее внутри. Дазаю немного больно, однако возбуждение это всё равно не прерывает. Внутри очень горячо, мокро, жарко, и призрак не знает, куда себя деть. Он царапает ноготками его спину и стонет на ухо, получая удовольствие от прикосновения к члену. Вскоре он всё-таки изливается ему в руку, громко вскрикивая, отчего Чуя даже немного пугается и целует его. Он вытаскивает свой член, но Осаму хватается за него, сам подгоняя Накахару, отчего тот вскоре тоже кончает ему на живот и падает рядом. Они тяжело дышат и смотрят друг на друга как-то иначе. Дазаю немного стыдно, он и сам не знает из-за чего, однако это, наверное, правильное и логичное чувство в такой ситуации. Опьянение слегка затуманило их разум, да и возбуждение еще не до конца отошло, и они кажутся друг другу такими красивыми и идеальными. - Тебе понравилось? – спрашивает Накахара. - Было больно… но мне понравилось, - подмечает Осаму и придвигается, целуя Чую в губы. - Ладно… тогда со следующим разом повременим. - Хорошо… Парни вытираются от семени, Накахара снова натягивает на юношу свитер, крепко его обнимая и целуя в шею, заваливая затем на кровать и прижимая к груди. - Да, Дазай… первый раз он такой. - Да ну тебя… - тот смеется и отпихивает его, однако всё равно получает очередной поцелуй. – Мне странно… и всё как-то… раздражено. - Куплю тебе детский крем для попы, чтобы не болела. - Хорошо, думаю, он мне пригодится с твоими вечными нападениями. - Сам провоцируешь. - Провоцирую. И Осаму забывает о том, что сегодня не обычный день, а его День Рождения, что днем возник конфликт, что он, вообще-то, мертв. С Накахарой все эти границы и рамки стираются, поэтому он не переживает. Кажется, что всё так и должно быть. Хочется, чтобы всё было вот так чисто, гладко, тепло; чтобы эти руки обнимали его всегда. - Хочу, чтобы так было всегда. Он задувает свечи.