Дом с уценкой

Чуя проснулся чуть раньше, нежели привык просыпаться обычно. Десять часов в последнее время для него считалось ранним часом для пробуждения, однако сон точно уже ушел и не собирался возвращаться, поэтому ему оставалось лишь поцеловать всё еще спящего Осаму и подняться с кровати, дабы порадоваться новому дню. Ему совершенно не хотелось будить призрака, так как Чуя знает, как сильно Дазай любит поспать, да и спешить особо некуда. Хигучи написала, что встречать её не надо, она приедет сама, хоть это и казалось Накахаре странным, ибо в прошлый раз она долго возмущалась, что её никто не встретил. Ну что ж, не хочет – как хочет. Чуя вышел из спальни и сразу же проследовал в ванную, умываясь и причесываясь. Когда он вернулся в спальню, дабы одеться, Осаму уже проснулся и что-то сонно высматривал в телефоне. Вид у него был не самый радостный. - Доброе утро, - сказал Накахара и сел на кровать, потрепав затем Дазая по голове. – Ты чего такой хмурый? - Не хочу, чтобы день начинался… - Да ладно тебе. Вставай, давай. И Осаму, несмотря на абсолютное нежелание что-либо делать, всё-таки встал и оделся. Теперь его очередь идти в ванную. Пока Дазай приводил себя в порядок и наматывал бинты, – на случай, если Хигучи захочет посмотреть на него, – Чуя приготовил яичницу на завтрак и салат. Настроение у Накахары было очень хорошим, ведь он был весь в любви после вчерашнего дня с Осаму, к тому же он давно не видел Ичие, и ему уже очень хотелось наконец-то с ней встретиться. Однако, до её приезда еще минимум полтора часа, поэтому ему остается лишь ждать. Юноши позавтракали, пообнимались, обсудили насущные дела и разбрелись по своим местам. Чуя принялся заниматься вчерашней редактурой, а Дазай сел смотреть аниме. Интересно, а если рассказать Хигучи об их отношениях? Она сильно удивится? Как она воспримет? А вдруг она уже знает, раз Рюноске в курсе? М-да… наверное, всё-таки не стоит. Она и так очень сильно переживает из-за того, что Чуя живет в мистическом месте. Лучше от такой новости ей точно не станет. Хотя… о чем тут говорить, если она сама встречается с фриком, вроде Акутагавы? Как они вообще выносят друг друга? Рюноске кажется таким мрачным, серьезным и даже… жестоким в некоторой степени; а Хигучи - она… просто Хигучи. Она любит то, что её окружает. Да, Ичие очень верная девушка, однако она придерживается своих взглядов на любую ситуацию, и это может вызвать разлад между ними. Тем не менее, это их дело, и Чуя не хочет в это вмешиваться, и не только потому, что ему бы не хотелось какого-либо вмешательства в его отношения с Осаму, а просто потому, что это не очень правильно с его стороны, каким бы другом он ни был. Всё-таки он доверяет выбору своей подруги, даже если её выбор – фрик-экстрасенс. Чуя еле-еле успел закончить редактуру фотографий до приезда Хигучи. После того, как он отослал результат своей работы заказчику, ему позвонила Ичие и сообщила, что уже скоро приедет. Накахара решил потратить свободное время на уборку, ведь не очень-то хорошо встречать гостей, не прибравшись дома. И вот спустя полчаса раздался звонок в дверь, и Чуя побежал вниз, дабы открыть своей подруге. Конечно, он, как обычно, проехался задницей по лестнице и отбил копчик, но быстро пришел в себя и проследовал ко входу в дом, открывая дверь и улыбаясь своей… Наставнице? - Коё?! – Накахара аж побледнел, осознав, что это не Хигучи. Он явно был не готов к её приезду. Совсем не готов. – Т-ты… ты чего тут делаешь? Вау… - Да вот, Чуя, решила тебя проведать, - она смотрела на него несколько странно. Этот взгляд парень очень хорошо знал – это взгляд осуждения и недовольства. – Пустишь меня, или так и будем стоять на пороге? Накахара потупил несколько секунд, а затем до него дошло, что всё, происходящее сейчас, ему не чудится. - А, ну… да, конечно, проходи, - он отошел от двери, переставая перегораживать ей путь, и Озаки вошла внутрь. Девушка выглядела довольно повседневно: на ней была белая блузка с короткими рукавами и синяя юбка с достаточно высокой посадкой. Спереди эта юбка была короче, нежели сзади, и низ её был отделан оборкой. Такой фасон создавал видимость того, что юбка длиннее, чем есть на самом деле, однако при ходьбе открывались колени, а ножки у Коё были довольно изящные. Сейчас же они скрывались под тонкими черными колготами. Она грациозно вышагивала, постукивая по полу своими лакированными красными туфлями, освежающими этот официальный образ. Озаки осмотрела помещение, непрерывно покручивая в руках черный зонтик с рисунком белых роз. Наверное, взяла его на случай, если пойдет дождь. Чуя было хотел закрыть дверь, но увидел за ней Хигучи. Та виновато на него посмотрела, будто бы извиняясь за то, что притащила сюда его опекуншу. Ичие же, как обычно, была в черных брюках и белой рубашке, рукава которой закатала, дабы не так сильно ощущалась жара, хотя, казалось бы, когда это от нее спасало? - Что ж, недурно, - прокомментировала убранство дома Озаки, снимая затем свои красные туфли. Она пошла дальше в зал, продолжая осматриваться. Следом за ней в дом зашла и Хигучи, тоже разуваясь и закрывая за собой дверь. Она же держалась за спиной у Накахары и оглядывалась, будто пыталась найти кого-то. Чуя даже подозревал, кого, однако Осаму сейчас в зоне видимости почему-то не было, хотя, казалось бы, он был недалеко, когда Накахара спускался. Может, он увидел Коё и убежал? Странно. Взгляд той, кстати, зацепился за фортепиано, и она провела по белым клавишам рукой. – Играешь? - Эм… нет. - Хм… - на минуту женщина задумалась, а затем наиграла какую-то короткую мелодию одной рукой. Да, как-то Озаки упоминала, что занималась игрой на пианино, однако традиционные музыкальные инструменты ей всегда нравились больше. В общем-то, как и интерьер, поэтому она не была в восторге от неоклассического стиля в этом доме. – Зачем тогда оно тут? - Просто… для интерьера. - Да? Для интерьера? А я думала, что это для твоего друга, - внезапно сказала Коё и повернулась, снова обеими руками хватаясь за зонтик. Она посмотрела на Чую еще более осуждающе, а тот даже и не знал, что ей ответить – ему перекрыло дыхание от какого-то неосознанного страха. – Что? Долго думал от меня скрывать? - Ну… я… я не думал, что ты поймешь. - Да, Чуя, я не понимаю. Накахара мимолетно глянул на Ичие. Судя по всему, ей тоже сейчас было крайне некомфортно. Он смог поймать её взгляд, как бы спрашивая: «Зачем? Зачем ты рассказала?» Но Хигучи была безмолвна. Она не знала, что ему ответить. И что именно она сказала Озаки? - Так где… он? – Коё как-то нервно улыбнулась. Кажется, еще немного, и она разорвется от недоумения. – Где твой друг? - Он… его сейчас нет здесь. - Правда? А Хигучи сказала, что он всегда с тобой, - женщина медленно зашагала навстречу Накахаре. – Давно это началось, Чуя? Почему ты сразу мне не сказал? - Что? - Что ты… ну, не знаю. Что ты общаешься с «мертвым мальчиком»? Или как ты это называешь? Теперь ему вовсе стало плохо, горло будто бы сжали железными прутьями, не давая ему сказать и слова. Одна попытка – и лишь какой-то глупый хрип сорвется с его губ. Чуя боялся. Чуя очень боялся. Озаки знает слишком много того, чего никогда не должна была узнать. Но... зачем это Ичие?! - Давай, просто покажи мне, Чуя! Как ты показывал Хигучи? - Чт-что показать?.. – кое-как выдавил из себя слова Накахара. - Покажи его. - Я… я… - он более-менее собрался с силами. – Я сейчас… сейчас поищу его. И Чуя побежал в подвал, потому что знал, что Осаму может быть только там. Поворачиваясь, он успел заметить совершенно иной взгляд Коё – непонимающий. Она не верила и приехала сюда только, чтобы убедиться в невозможности всего этого. Но раз Озаки хочет, то он ей докажет. Однако Накахара не увидел Дазая в подвале. - С-сейчас! Я посмотрю наверху, - и Чуя побежал наверх, осматривая там каждую комнату и выкрикивая имя призрака. Что за черт? Почему он не приходит? Его нигде нет. Неужели он так испугался? Пробежав весь дом вдоль и поперек, он так и не смог обнаружить нигде Дазая, поэтому вскоре вернулся в холл. - Прости, я… его нигде не вижу, - сказал Накахара, прокашлявшись. – Прости… - Чуя, налей мне воды, - попросила Коё и села в кресло. Вид у нее был совершенно потерянный, а взгляд туманный. Казалось бы, еще секунда – и она потеряет сознание. - Что такое? Тебе плохо?! – Чуя сразу же помчался за водой. – Прости… я... Тебе, может, еще чего-нибудь дать? Она приняла стакан, делая пару глотков воды, а затем посмотрела на Накахару уже более спокойно. Отставив стакан, она жестом попросила его сесть рядом, а затем взяла за руки и сказала: - Чуя, ты действительно не понимаешь? - Что? – Чую всё это очень сильно смутило. – Я не… ты о чем? - Чуя… нет никакого Дазая. - Что?.. Но Хигучи… - Хигучи это подтвердила, иначе бы я не приехала. По коже Чуи пробежали мурашки, и он посмотрел на свою подругу еще более непонимающе. Та, кажется, и сама не знала, как на это реагировать. - Прости меня, Чуя… - всё, что могла сказать ему Ичие. Она виновато смотрела в пол, не в силах взглянуть ему в глаза. - Но это… это не так… нет… Ты же сама всё видела! – он никогда в жизни не был так сильно растерян, как сейчас, и понимал, что единственное, что он может теперь сделать, это сорваться: - Ты сама всё видела! Ты же слышала его голос, Хигучи! – Накахара подорвался со своего места и подбежал к ней, хватаясь за плечи Ичие обеими руками, будто бы пытаясь добиться от нее чистосердечного признания. – Ты же поверила мне! Скажи! - Чуя, - казалось, что девушка сейчас расплачется. – Я… я врала тебе… Я… я никого не видела и не слышала… Прости… - Нет… - он отпустил её и медленно отошел назад, ошарашенно смотря на Хигучи, пугаясь и не понимая её поведения. Почему она так говорит? – Нет… это… этого не может быть… Дазай реальный. Коё! – он резко повернулся к наставнице. – Он реальный! Давай, я еще поищу его! Я не знаю, почему он прячется, обычно он всегда со мной. Послушай… - Нет, Чуя, это ты меня послушай! – та перебила его. Теперь её тон был грозным, твердым и уверенным. – Я не хотела верить в это, поэтому не приезжала, но сейчас… когда я… наблюдаю твоё поведение, я… Просто скажи, что это… это неправда, - она опустила лицо и схватилась за голову. Кажется, женщина сейчас не выдержит и заплачет. – Всё ведь всегда было хорошо… почему сейчас? - Что «сейчас»? - Почему сейчас ты начал вести себя… неадекватно? – она нашла в себе силы посмотреть на него. В её взгляде было столько отчаяния, будто бы она всё еще пыталась найти в нем хоть какую-то нить адекватности, но никак не могла этого сделать. – Всё ведь… всё ведь было хорошо, ты был абсолютно нормальным… И хоть в твоем досье и было что-то странное про детство и тому подобное, я всё равно тебя взяла, потому что ты был нормальным. Что произошло, Чуя? Почему ты себя так ведешь? - Коё, я… Я тебе говорю правду, он реальный! Я… я не знаю, как тебе доказать. Давай, я еще поищу его… - О, ками-сама… Чуя, перестань, я прошу тебя. Я этого не вынесу, - она откинулась на диване, по её щекам заструились слёзы. – Что я, черт возьми, сделала не так?.. - Коё, я… - Накахара только что осознал, каким идиотом выглядит. Он понял, что у него не получится никак ей доказать свою правоту, просто потому что Дазая нет рядом, и… кажется, он не появится. Она что, права? Нет, этого не может быть… - Давай, мы поступим так… - Озаки тяжело вздохнула и встала с дивана. – Ты сейчас собираешь вещи, и мы уезжаем. - Что? Нет! Я еще не закончил работу и… - Я сказала своё слово, Чуя, - строго перебила его женщина. – Собирай вещи. Накахара понял, что это конец. Он понимал, что рано или поздно, но он настанет. Его всего затрясло от мысли, что всё сейчас закончится. Неужели, он больше не увидит Осаму? - Нет! Я никуда не поеду, ты меня не заставишь! Я найду Дазая и заставлю его показаться! – начал кричать парень, уже срываясь на истерику. - Что? – теперь Озаки была хладнокровна. – Я что-то не поняла, Чуя. То, что ты уже взрослый человек, не означает, что ты можешь меня не слушать. Особенно, когда дело касается… этого. - Чего «этого», Коё?! Ты серьезно думаешь, что я псих?! – он кричал на нее во всё горло, пытаясь понять, чего она добивается своими разговорами. - Да, - так же спокойно ответила она. – Сейчас я вижу, что ты абсолютно невменяемый, и если ты сейчас же не поедешь со мной в Йокогаму, то я вызову скорую, и тебя увезут в нужное учреждение. - Ха! Серьезно? Ты думаешь, что я в это поверю? Ты блефуешь. - Я прошу тебя, Чуя, не заставляй меня это делать, - уже более эмоционально упрашивала его она. Лицо женщины вновь исказилось в печали; она просила его перестать. – Пожалуйста, поехали домой. Я обещаю, что всё будет хорошо, если ты просто поедешь… - Ты… ты издеваешься? Ты издеваешься, Коё?! – выкрикнул он, теперь его всего разрывала ярость, но слишком кроткая. Спустя несколько мгновений Накахара снова взял себя в руки и двинулся наверх. – Я пойду искать Дазая. Я не успокоюсь, пока не покажу тебе его. - Чуя, перестань! Я прошу тебя, хватит! – теперь уже Хигучи не выдержала и закричала на него, ухватившись при этом за руку парня, дабы тот остановился. – Пожалуйста… - А ты вообще уходи! Я не хочу больше иметь с тобой ничего общего, Ичие… после такого. Девушке показалось, что по её сердцу только что полоснули ножом, от чего слезы проступили на глазах. Больно… Очень больно. Она знала, что исход может быть таким, но выбора у Хигучи не было. Просто так нужно. - Ты сам не понимаешь, что говоришь, Чуя, - к ним подошла Озаки и положила руку на плечо Накахары. – Мы хотим лучшего для тебя, как ты не понимаешь? Почему ты упираешься? - Потому что вы не понимаете! Он настоящий! – он вырвался из их хватки и ступил на лестницу, отдаляясь от девушек. – Он правда настоящий! А вы… я докажу… - и тут парень побежал наверх, выкрикивая: - Я всё вам докажу! Чуя снова принялся лихорадочно бегать по второму этажу, заглядывая в каждую комнату, пытаясь найти Дазая, однако его снова нигде не было. Спустившись вниз, он снова наткнулся на женщин, которые пытались вразумить его и заставить поехать с ними, но Накахара не собирался слушать, он продолжал выкрикивать имя призрака. Открыв дверь в подвал, Чуя не обнаружил его и там, а когда вернулся, то наконец-то его увидел. Осаму… Он стоял за спинами Коё и Хигучи и потерянно смотрел на Чую, однако еще в глазах его было что-то странное и незнакомое. Что-то отчужденное. - Вот он! Он здесь! Сейчас… - Накахара полез в карман штанов, доставая телефон. – Сейчас вы всё поймете. - Чуя… я… - хотела было вразумить его Озаки, однако Чуя снова перебил её своей бубнежкой: - Нет, Коё, нет… просто послушай! – он включил диктофон на телефоне и подошел к Дазаю. – Давай, скажи им что-нибудь… Осаму было открыл рот, однако всё, что он смог выдавить – это короткий вздох, который, в общем-то, и не было бы слышно на записи. - Дазай? – Накахара непонимающе посмотрел на него. – В чем дело? Но тот молчал. Он стоял и смотрел на него так же, как и смотрела только что Ичие. Они… они заодно? Осаму… отказался от него? Нет, не может быть. - Дазай! Почему ты молчишь?! - Чуя… это нелепо, прекрати, - сказала ему Озаки, снова подходя к нему и укладывая руку на плечо. - Почему ты молчишь?! – теперь Чуя кричал во всё горло. – Скажи им! Скажи им, что ты здесь, как делал это обычно! Не молчи! Скажи им! Накахара бросил диктофон и хотел было схватить Дазая за плечи, но тот отпрянул от него, а затем вообще отошел в другой конец комнаты. Теперь Чуя действительно забился в истерике: он принялся кричать, кидаться в Осаму подушками и прочими предметами, попадавшимися под руку. И теперь Озаки действительно ничего не оставалось, кроме как позвонить в скорую, потому что это переходило все границы дозволенного. Честно говоря, она и сама понимала, что поступает ужасно, и никогда она не думала, что дойдет до… такого. Коё не верила, что это происходит на самом деле, что Чуя… сошел с ума. Это не укладывалось у неё в голове, потому что Накахара, пожалуй, был самым адекватным реалистом, которого она знала, а такая внезапная перемена в нём её просто обескуражила. Озаки надеялась, что всё обойдется простым предупреждением и поездкой домой, ведь обычно её уговоры всегда срабатывали, но то, чем это всё обернулось… она не могла предположить подобного исхода. Самый близкий ей человек бьется в истерике, выкрикивая оскорбления в сторону некого несуществующего объекта. Пожалуй, любая мать бы испугалась, приметив подобное поведение своего ребенка, и Коё чувствовала себя сейчас именно так. Ей было страшно. Очень страшно. Она не знала, что делать дальше, как ей теперь справляться, имея абсолютно неадекватного сына, которого она не знает, как успокаивать. У неё остается лишь один выход. Она набирает номер скорой помощи, и объясняет всё, как есть. Те сразу же говорят ей о том, что Чую отправят в нужное учреждение незамедлительно, а также просят оказать помощь в его… задержании, если можно так выразиться. Справиться с человеком в истерике, особенно если учитывать его неадекватность, очень трудно. Когда человек сходит с ума, он впадает в некое состояние, когда все сдерживающие его инстинкты самосохранения прекращают работу и в крови резко начинает вырабатываться адреналин, поэтому он становится сильнее, чем обычно. А сейчас Накахара действительно в неадекватном состоянии, вне зависимости от того, иллюзия Дазай или нет. Понимая, что догнать Осаму у него не получится, ибо тот снова спрятался где-то и не желал выходить, Чуя сел на лестнице и впал в прострацию. Почему? Почему так? Он не думал, что такое вообще может произойти с ним, ведь всё было так чудесно. Они жили в своем маленьком доме-раю, который был так прекрасен для них. Ну почему надо было всё сломать? Спустя несколько минут они услышали, как рядом с домом припарковалась машина, а затем в дверь позвонили. Хигучи подошла к двери и открыла её, пропуская в дом сотрудников скорой помощи. Накахара, понимая, что сейчас его увезут, начал сопротивляться и кричать о том, что это всё ложь, и он полностью адекватный, но когда Озаки звонила дежурным, те слышали крики Чуи в телефонной трубке, поэтому фельдшер очень настаивал на том, чтобы Накахара отправился с ними, хотя бы просто на обследование. У него не было выбора, ему пришлось поехать. Коё отправилась вместе с ним, а Ичие осталась дома. Дверь за ними закрылась, но Чуя успел рассмотреть Дазая, который стоял в прихожей и смотрел на него потерянным взглядом. Неужели он видит его в последний раз?

***

За холодной стенкой что-то очень тихо гудит, но он не может опознать источник звука. Кажется, этот сигнал раздается откуда-то из его головы. Чуя не знает, что это: реальный звон или же непонятное, неоформленное ощущение боли в голове. Хотя… не сказать, что сейчас ему было больно. Ему было… никак. Ничто. Вот как он характеризует своё нынешнее мироощущение. Его эмоциональный диапазон сейчас по структуре напоминает бетон – холодный, твердый, серый, безжизненный. Что-то внутри него пытается скрести эту мертвую стену, однако сил так мало, что ногти просто слегка цапают шершавую поверхность, лишь отдирая от нее немного пыли, оседающей на макушке, словно смог в легких Накахары. Он не ощущает прежней душевной боли, потому что её загасили к минимуму. Будто бы кто-то убавил громкость его мыслей и биения сердца, оставляя мертвую тишину в белой комнате, которую он опознал, как палату лечебницы. Белые стены ничего не отражают, но Чуя сейчас видит в них себя: отчужденность, неприступность и отсутствие какого-либо ощущения времени. Иногда у него появлялся некий панический всплеск эмоций, когда Чуя резко осознавал, кто он и где находится, и тишина в такие моменты становилась настолько оглушительной, что хотелось закричать, чтобы услышать хотя бы себя. Чтобы почувствовать себя живым. Сейчас Накахара начал понимать мир иначе – так, как его ощущал Дазай. Всё поменяло свой цвет и смысл. Больше не было острой нужды в еде и воде, больше не было страха, сомнений, препятствий. Он остался наедине с вечностью и белыми стенами своей палаты. Иногда ему казалось, что за её пределами ничего нет – пустота. Казалось, если он выйдет, то попадет куда-то в черную пропасть без света и времени, где потеряется навеки. Поэтому лучше оставаться здесь. Тут тепло, кровать не слишком удобная, но вполне себе сойдет. Еда… он не хочет есть. Он вообще ничего не хочет. Хотя… нет. Есть кое-что. Дазай. Чуя до сих пор не знает, что это было. Возможно, сон, возможно, очередной просмотренный фильм про призраков. А может, это действительно всего лишь его видение, которое он воображал себе на протяжении нескольких месяцев. Доктор, который приходил к нему, тщательно убеждал Накахару в том, что этого ничего не было. И в какой-то момент Чуя понял, что это не доктор, а дьявол, который приходит каждый день к нему в пыточную и заставляет вновь и вновь переживать то чувство потери. Это ли не Ад? Но Накахара держится. Наверное, это благодаря уколам и таблеткам, которыми его кормят. Первое время он сопротивлялся, истерил, а потом просто смирился. Его ведь всё равно не выпустят, а так этим чертям будет спокойнее. Это все-таки их работа, так зачем создавать проблемы? Доктор вел себя вообще-то очень спокойно и рассудительно. Он пытался не строить какие-то сложные конструкции предложений, чтобы Чуе было проще отвечать на его вопросы, ведь Накахара в своем нынешнем ватном состоянии не всегда слышал с первого раза и не понимал, чего именно от него хотят. Это был мужчина лет пятидесяти с легкой седоватой щетиной на лице. Волосы его были редки, однако на макушке не было проплешины, как это обычно бывает у людей его возраста. Появлялся он всегда в белом халате и брюках. Несмотря на характер его работы, лицо его казалось доброжелательным и добрым на первый взгляд, однако спустя какое-то время приходило осознание, что это далеко не так, и в чертах лица мужчины есть нечто зловещее. - Итак, - он присел на стул рядом с кроватью Чуи и открыл историю болезни несчастного пациента, которому сейчас опять придется отвечать на его вопросы. Как бы Накахара ни пытался отворачиваться, врач всё равно заставлял его говорить. Парень не знал, как он это делает, как вынуждает его разговаривать, однако сопротивление было бесполезно, - как ваши дела, Накахара? Тот лениво повернул голову на источник звука. Честно говоря, он даже не сразу понял, что кто-то вошел в палату. Только когда доктор подвинул стул и в руках его зашуршала бумага, до Чуи дошло, что он не один. Хотя сейчас он ни в чем не был уверен. Мало ли, вдруг и врач ему тоже мерещится? - Нормально, - хриплым голосом ответил ему Чуя. Вид у доктора был сегодня несколько измотанный. И правда, тот планировал посетить своего пациента несколько раньше, однако в отделении снова произошел некий инцидент, где понадобилась помощь специалиста. Что ж, истерики тут частое дело, но подобные случаи полностью ломают график и выбивают из колеи, поэтому врач был не в самом лучшем настроении. Тем не менее, пытался этого не показывать: он по-прежнему продолжал улыбаться Накахаре и изображать полный понимания взгляд. Чуя подумал, что, будь он в адекватном состоянии, его бы стошнило от всего этого. - Вы сегодня не вставали с кровати? – последовал еще один вопрос от доктора, и парень задумался. Он вдруг понял, что не помнит о том, какие телодвижения совершал сегодня, совершал ли он их вообще, да и что сегодня было в принципе. - Я не… не знаю, - растерянно ответил ему Накахара. Он отвернулся от врача и посмотрел в потолок, будто надеясь увидеть там все ответы на вопросы или хотя бы просто какую-то шпаргалку, ибо думать собственной головой было крайне тяжело. – Не помню. - Понятно, - лицо врача ничего не выражало, однако в своей голове он сделал отметку о том, что лучше Чуе пока что не становится. Но он понимал, что если сейчас резко снизить количество седативных и нейролептических препаратов, то пациент снова начнет впадать в истерики, крушить всё вокруг и беспокоить как других пациентов, так и весь медицинский персонал лечебницы. А им слишком хорошо заплатили за Накахару, поэтому допустить ухудшения его состояния они попросту не могли. – Вы помните меня? - Да, - уверенно ответил Чуя на поставленный вопрос. Он не мог вспомнить имени доктора, однако хорошо помнил его лицо. - Кого-то еще припоминаете из персонала? На секунду пациент задумался, а затем вспомнил лицо медсестры, которая приходила делать ему уколы. Несмотря на неприятность всей процедуры, она казалась довольно любезной девушкой. Кажется, их было несколько, но только одну медсестру он помнил отчетливо. - Да… девушка. Миюки, кажется?.. - Именно, - мужчина слегка улыбнулся и открыл новую страницу в истории болезни Чуи. – Так… кого-то еще вы можете вспомнить из близкого вам окружения? - Да. - Кого же? - Всех. - А именно?.. Накахара наконец-то прокашлялся и начал перечислять уже менее безжизненным голосом: - Коё Озаки – моя опекунша. Потом… Хигучи – моя лучшая подруга. Еще… еще мой хороший друг Верлен. Он иностранец. И… еще… Он запнулся, потому что в его голове опять возник образ Дазая. - Да… кто еще? – спокойным томным и немного издевательским, как казалось Накахаре, тоном попросил его продолжить доктор. - Вы говорите мне, что его не существует, - тихо, но вполне себе спокойно сказал пациент. – Что его… никогда не было. - О ком вы? – мужчина продолжал делать вид, будто не понимает, о чем говорит Чуя. - Я о… мальчике. - Как его зовут? - Его… зовут… Дазай Осаму. - Да? И где же вы познакомились? Тут Накахара не выдержал и снова посмотрел на доктора, только взгляд теперь у парня был вовсе не спокойный. Врач внезапно осознал, что эта клоунада не удалась, и Чуя понял, что над ним издеваются. Он понял, что его опять проверяют. - Вы знаете, о ком я говорю… - голос пациента теперь звучал намного увереннее. Он был раздражен. - Знаю. А еще я знаю, что этого… мальчика… не было. Вы его никак не могли видеть, господин Накахара. Вы это осознаете? - Я… я не знаю. - Вы должны это понимать, - доктор тяжело вздохнул и закрыл историю болезни. Он подвинулся к парню поближе и посмотрел теперь более открыто: будто бы он учитель, который хочет объяснить предмет ученику. – Есть вещи, которые наш с вами мозг фильтрует, однако в вашей голове возникла… некая ошибка. Как в компьютере. Почему-то он не отфильтровал эту информацию о мертвом мальчике, понимаете? - Понимаю… - так же раздраженно отвечал ему Чуя. Удивительно, но сейчас он действительно понимал, что хочет донести до него его лечащий врач. - Так вот… из-за того, что ваш мозг не смог отфильтровать это… событие, вам всё предстало в несколько ином свете. Теперь вы считаете, что всё, случившееся с вами за последние несколько месяцев, правда, но… Поверьте мне, господин Накахара, это не так. - То есть вся моя жизнь – это фарс? - Не вся, конечно же. Сыграл стресс – вы впервые оказались один в чужом городе, совершенно лишенный каких-либо связей в Сендае. И, чтобы было легче, вы придумали себе друга. Разве не так? Вспомните, вы же первое время ничего не видели, а потом образы начали появляться всё чаще. Потом последовали кошмары, из-за которых вы не высыпались, страх, а потом и принятие того, что в доме якобы кто-то есть. Вскоре это стало частью вас, и вы начали видеть мальчика постоянно. Правильно ли я всё перечислил? - Ну… да. - Ну вот и всё, - он снова как-то странно улыбнулся, а затем поднялся, поправляя белый халат. – Поправляйтесь, пожалуйста, скорее. Я хочу, чтобы вы, как и я, забыли наконец-то об этом инциденте. - Я уже не уверен, что всё это было правдой. - Тем лучше! – он уже направился к выходу из палаты, однако Накахара его окликнул: - Мне сократят количество препаратов? - Нет, пока нет, - доктор ответил утвердительно. – Пока еще рано. - Из-за них я чувствую себя отвратительно… Врач обернулся и посмотрел на него уже совершенно иначе – ему было жаль парня. Он понимал, как ему плохо, как он страдает, постоянно пребывая в прострации, не понимая, какое сейчас время суток, сколько он так лежит. Не понимая, чего ждать дальше. Это было ему знакомо очень хорошо – тысячи пациентов он уже наблюдал в таком же убитом состоянии. Он не хотел накачивать их успокоительными, но иного выбора не было. Пока что еще не изобрели альтернативы, не считая, конечно, электрошоковой терапии, вот только её запретили. А ведь как бы жестоко это ни казалось со стороны, она помогала. Действительно помогала. Помогала перезапустить мозг. И, кажется, что тут это вполне показано – Чую нужно перезапустить. Тогда бы не пришлось мучить его огромным количеством препаратов – он бы просто одномоментно забыл о том, что в его жизни был какой-то призрак. Но, как уже говорилось, данная процедура была запрещена. В некоторых странах, конечно, её еще использовали при особо тяжелых случаях, когда другого выхода не оставалось, но врач был уверен, что тут ситуация поправимая. Накахара уже не настаивал на том, что Осаму действительно существовал. Теперь, когда он думал об этом, в его голове возникал спор: было это на самом деле или же ему приснилось? Он, конечно, всё еще склонялся к тому, что это действительно было, ведь в его мыслях проскальзывали моменты, которые никак не стыковались. Как Осаму мог быть ненастоящим, когда тот же Ода знал о его существовании? А Ода точно существует – он постоянно приходил к ним, да и сам Чуя был у него дома. Однако, после всего случившегося он больше не видел Сакуноске. Что с ним произошло, Накахара не знал, и никто из врачей не собирался звонить, выяснять, что это за мужчина, который якобы может подтвердить реальное существование призрака. К тому же, никто из близких Чуи не видел его, так что… вдруг Ода тоже померещился ему? Чем больше аргументов «за» находит Накахара, тем больше он находит и аргументов «против». Он и сам понимает, что будь это всё в самом деле – сомнений в его голове не возникало бы. Но сейчас Чуя не уверен даже в собственном существовании, не то, что в существовании какой-то потусторонней сущности. В его воспоминаниях всё замылено, растерто, непонятно. Будто бы он смотрит одну из первых кинопленок – вроде бы всё видно, но лица очень плохо различимы, да и голоса у всех какие-то одинаковые, шумные. Каждый раз напрягаешься, вслушиваясь в речь. Вот и тут Накахара каждый раз напрягался, пытаясь вспомнить пережитое. Как бы он ни пытался, а не получалось воссоздать картину прошлого – пленка была слишком старая.