Историческая важность рунических охранных чар на Британских островах

Зайдя в тупик, они сделали паузу в споре о судьбе мира, чтобы Волдеморт мог сделать им еще чаю. Гарри не совсем понимала, почему он так настаивал на том, чтобы делать это самому, но ей было странно приятно, что кто-то готов заботиться о ней даже в таких мелочах, так что она не возражала. Недавние откровения в любом случае слишком ее взбудоражили, и Гарри воспользовалась возможностью лишний раз понарезать круги, выплескивая энергию, — обычно движение помогало ей перестать себя накручивать. Но она все равно не смогла полностью избавиться от напряжения, которое захлестывало ее всякий раз, когда она слишком сильно думала об увядании.  — Они когда-нибудь вернутся? — спросила Гарри, сев на диван. — Феи. Они оберегали магию гораздо дольше, чем мы, и успешно с этим справлялись. Есть хоть один шанс, что они снова смогут это сделать?  — Нет, — ответил Волдеморт, передавая ей чашку. — Некоторые вещи, если потеряны, потеряны навсегда, маленький крестраж, и последствия их утраты не исправить, как бы нам ни хотелось обратного. Гарри вскинула бровь. — Мы все ещё говорим о феях?  — Мы можем, если так будет легче, — отозвался Волдеморт. — Но ты не можешь отрицать: нынешнее правительство не в силах предотвратить катастрофу. Их подход не сработал, поэтому, вместо того чтобы цепляться за фантазии о прошлом или представления о том, как должно выглядеть настоящее, нужно сосредоточиться на будущем, построенном на наших условиях.  — Почему тебе так нужно, чтобы я с тобой в этом согласилась? — спросила Гарри. — Ты уже должен был понять, что я ни за что не стану сидеть в стороне и оправдывать геноцид, как бы ни были хороши твои доводы. Может, стоит попробовать другие аргументы?  — Не буду отрицать, после того как я узнал, чем ты являешься, мои планы несколько… изменились, — признал Волдеморт с напускной небрежностью, на которую Гарри не купилась ни на секунду.  — Звучит совсем не угрожающе, — съязвила она. — Изменились как? В ответ Волдеморт пристально смотрел на неё в течение нескольких секунд, явно очень тщательно подбирая слова. — Скажи мне, маленький крестраж, что ты знаешь о войне? Недоверчиво выгнув бровь, Гарри махнула рукой в сторону «Исторической важности рунических охранных чар на Британских островах», лежащей на ручке ее кресла, словно зловещее предзнаменование Апокалипсиса в кожаной обложке. — Ты серьезно?  — Уж сделай мне одолжение. Гарри закатила глаза. — Война — это конфликт, в котором две и более сторон сражаются друг против друга из-за земли, ресурсов или идеологии.  — В общем смысле да, — кивнул Волдеморт, снова перейдя на лекторский тон. — Но, если быть точнее, война подразумевает, что два или более государства заявляют об обоюдном намерении сражаться друг с другом за господство. Это не разногласие, не сражение и даже не череда сражений, хотя зачастую война выступает именно в такой форме. Война отличается от простого нападения, как целями, так и тем, кто может объявлять войну. Любой может разозлиться на соседа и убить его из-за чего угодно, но назвать это настоящей войной нельзя. Поставив чашку на поднос, Волдеморт сконцентрировал внимание на Гарри. — Итак, как именно это определение связано с нашей нынешней ситуацией? Гарри задумалась. — В последний раз, когда ты пытался прийти к власти, ты объявил войну Магической Британии, и поэтому Ордену и Министерству пришлось с тобой сражаться.  — Но это не совсем верно, если принять во внимание предыдущее определение, так? Да, мы представляли собой жестокое, политически мотивированное движение, но не забывай, что только суверенное государство может объявить войну другому государству. Магическая Британия считается государством, и неважно, насколько она рассредоточена географически и что она затеряна среди мира магглов. Несмотря на все приложенные усилия, в то время я не смог найти способа, как сделать так, чтобы я и мои последователи считались отдельной независимой нацией, а потому мне пришлось перейти к плану Б. Теперь ты знаешь о моей конечной цели, так о чем тебе это говорит? Гарри задумчиво мычала себе под нос, постукивая ногтем по ободку чашки. — Все дело в охранных чарах. Поскольку именно благодаря им Фомальгаута узнала об увядании, они могут быть ключом к решению или, по крайней мере, отправной точкой для поиска решения. Значит, тебе нужно что-то, вокруг чего можно возвести охранные чары, вроде собственного государства. И если ты каким-то образом сделаешь это и надлежащим образом объявишь войну Магической Британии, то, когда выиграешь войну и захватишь Магическую Британию, это будет по Праву завоевания, а не просто очередным террористическим актом. Тогда твои притязания будут обоснованы, а магия земли с большей вероятностью тебя примет, так как ты будешь завоевателем, а не просто революционером или узурпатором. Волдеморт практически засветился от самодовольства, что она сказала «когда», а не «если» он победит, и склонил голову в знак подтверждения. — Как ты уже догадалась, я могу возвести охранные чары, только если у меня есть собственная независимая территория, которую нужно защищать; без нее я бессилен. Так что с практической точки зрения я был и остаюсь кем-то вроде короля в изгнании.  — Спасибо за пояснение, Дэвид Герберт Лоуренс, — саркастично сказала Гарри, перекинув непослушную косу через плечо, когда Волдеморт ухмыльнулся в ответ. — Но у тебя же есть какая-то база?  — Я всегда располагался в поместьях Пожирателей, — ответил Волдеморт, пожав плечами и продолжая накручивать на палец косу, с которой Гарри только что безрезультатно пыталась совладать. — И да, хотя я могу использовать их, как посчитаю нужным, по-настоящему они мне не принадлежат. По условиям, прописанным в соглашении Мерлина и Древних семейств, только те, кого семейная магия признает своими по крови, могут целиком и полностью владеть своей землей.  — Но ведь почти все чистокровные приходятся друг другу родственниками, разве нет? — нахмурилась Гарри.  — Большинство — да, но, несмотря на мою внушительную родословную, я все еще полукровка, — скривился Волдеморт. — И, спасибо моим родственникам со стороны волшебников и их невероятной любви к кровосмешению, я один из немногих волшебников в Британии, вышедший из семьи, которая недостаточно тесно связана с другими, чтобы в теории иметь возможность унаследовать их владения. Пусть они присягнули мне, как своему лорду, я не могу взять или прямо получить то, что было завоевано еще в недавнем прошлом. Дело не только в том, что Древние семейства существовали со времен Мерлина, а Благородные семейства начали прибывать сюда лишь после Норманнского вторжения, — но в том, что их неоспоримое владение магией земли и есть основное условие для того, чтобы считаться истинным Древним семейством на Британских островах.  — А владение значит все, — рассеянно сказала Гарри, настолько потерявшаяся в мыслях, что даже почти могла игнорировать приятное тепло от того, как Волдеморт поигрывал ее волосами. — Ты не можешь защитить охранными чарами то, чем не владеешь, чары выйдут слабыми и только временными. Это фундаментальный закон охранных чар: ты можешь защитить только то, что целиком и полностью принадлежит тебе, и твои притязания на это неоспоримы.  — Именно. А так как в то время я не мог получить титул лорда Слизерина и, следовательно, не имел доступа к фамильным владениям, у меня не было необходимой земли, о суверенности которой можно было бы заявить.  — А нельзя было просто купить землю? Или даже жениться на ком-нибудь из твоих последовательниц? — Гарри фыркнула в чашку с Эрл Греем. — Уверена, эта больная сука Беллатриса была бы совсем не прочь, даже учитывая змеиное лицо и все остальное.  — Маленький крестраж, ты серьезно думаешь, я бы этого уже не сделал, будь все так просто? — Волдеморт покачал головой, скривив губы в усмешке. — Простой житель страны не может объявить войну, а именно им бы я и был, если бы владел обычной коммерческой или частной недвижимостью. К тому же, разводы в Магической Британии не имеют юридической силы, и если бы я женился на ком-нибудь из Пожирательниц, то не смог бы претендовать на титул лорда Слизерина при изменении обстоятельств. Погодите секундочку. — Ты хочешь сказать, что все еще не получил титул? Волдеморт даже не удостоил ее ответом, только помахал перед ней правой рукой с фамильным кольцом, на котором — ну конечно — маленькими драгоценными камнями была выложена буква Н, прямо как у нее.  — Оу. — Теперь Гарри вспомнила, как заметила букву Н, когда Волдеморт впервые показал ей кольцо, и почувствовала себя круглой идиоткой, что еще тогда не поняла, что это значит. — Ладно, хорошо, почему ты не смог бы получить титул лорда Слизерина, если бы женился на одной из своих Пожирательниц? Довольный тем, что ему наконец дали высказаться, Волдеморт неторопливо налил себе еще чая. — Последний лорд Слизерин жил много веков назад, и к концу своей жизни он произвел на свет только двух невероятно тупых и невероятно бесполезных детей. Они настолько его раздражали, что он назло им прописал в своем завещании список требований, которые почти невозможно выполнить, — но выполнить необходимо, чтобы претендовать на титул. Мне кажется, он рассуждал так: только тот, кто действительно достоин наследия Салазара Слизерина, заслуживал того, чтобы его унаследовать. На протяжении веков было несколько признанных наследников Слизерина — в данном случае требования не столь строги — но только лорд мог должным образом унаследовать все имущество, включая поместья и неоспоримое владение магией, доверенное Благородному и Древнейшему семейству Слизеринов.  — В чем разница условий для получения титула наследника и лорда? — спросила Гарри, прищурившись. — И почему ты рассказываешь мне об этом именно сейчас? Волдеморт даже не был раздражен ее подозрительностью — наоборот, от него исходили волны самодовольства. — Ты начинаешь задавать гораздо более правильные вопросы, моя дорогая. Стать наследником Слизерина может любой потомок Слизерина и змееуст, тут нет ничего сложного. Даже наши никчемные родственники могли бы получить титул, если бы озаботились хоть раз зайти в Гринготтс. Но получить титул лорда? Тут все гораздо сложнее. Вся эта тирада вела к чему-то очень важному и значимому, Гарри это нутром чуяла. — Насколько сложнее? Волдеморт отставил чашку и принялся загибать пальцы. — Чтобы стать лордом Слизерином, я должен быть змееустом из рода Слизеринов, законно признанным наследником Слизерина, должен сам открыть Тайную Комнату, окончить Хогвартс с отличием, достичь мастерства в пяти видах магии, включая магию парселтанга, и не претендовать ни на какие другие титулы наследников или лордов в Британии и за ее пределами. — Волдеморт сделал паузу, алые завораживающие глаза, не мигая, смотрели прямо на Гарри. — И жениться, согласно древнему обряду и с заключением магического контракта, на змееустке, которая способна выносить моих детей. Гарри уронила чашку, даже не услышав, как та разлетелась на осколки. Месяцы догадок и подозрений наконец сложились в полную картину, и понимание навалилось на Гарри со всей силой Хогвартс-Экспресса, на полном ходу врезающегося в станцию Кингс-Кросс. — Но это я змееустка.  — О да, моя дорогая, это ты. — Безумец явно очень долго ждал этого момента, а его сумасшедший оскал был слишком широким, чтобы хоть немного успокаивать. — Я уже выполнил остальные условия, так что, как только ты достигнешь совершеннолетия, вместе мы сможем унаследовать все имущество Слизеринов, как и имущество Поттеров и Блэков, и наконец провозгласить наш суверенитет. С этого момента будет лишь вопросом времени, когда мои последователи — представители Древних и Благородных семейств — присягнут мне на верность уже совершенно законно, а их вассалы и все до единого родственники, в свою очередь, тоже вынуждены будут продемонстрировать свою преданность, как и их вассалы и родственники, и так далее. Я стану их королем, и вместе мы станем одной нацией с одной магией.  — И тогда ты сможешь объявить войну Магической Британии, — прошептала Гарри. Алые глаза горели чистым пламенем на невероятно красивом лице — Волдеморт ликовал от мысли о неминуемой победе. — Не только Британии.  — Ты ведь не думаешь в самом деле, что я выйду за тебя? — выдавила Гарри и, спотыкаясь, встала на ноги, чтобы хоть немного увеличить расстояние между ними. Она чуть не наступила на разбитый фарфор, слишком ошеломленная тем, каким изворотливым и сумасбродным образом Лорд Волдеморт только что сделал ей предложение. — Да, мы неплохо ладим в последнее время, и я тоже хочу остановить увядание, но ты все еще монстр! Ты убил моих родителей! Темный Лорд лениво пожал плечами. Кажется, он совсем не видел, как убийство родственников должно помешать его грандиозным планам жениться, чтобы заполучить корону. — Тут можно возразить тем, что я и наших родителей убил. В свою защиту могу сказать, что в случае нашей матери это было непреднамеренно, поскольку она умерла при родах. Гарри понятия не имела, что, черт возьми, она должна на это ответить. — Ты рехнулся.  — Да ладно, дорогая, — промурлыкал Волдеморт, откинувшись на спинку дивана и бросив на Гарри многозначительный взгляд. — Мне показалось, после столь приятного завершения нашего последнего сна мы прошли стадию оскорблений.  — По-видимому, не прошли, раз ты так уверен, что я могу выйти за тебя замуж! — Гарри практически сорвалась на визг, решительно запрятав подальше запутанный клубок чувств, вынырнувший на поверхность сознания при последних словах Волдеморта, чтобы разобраться с этим позже. У Волдеморта даже не хватило такта, чтобы состроить оскорбленный вид. Он просто встал и направился в сторону Гарри, пока не прижал ее спиной к внушительному столу. — Но почему нет? Ты не можешь отрицать, что нас тянет друг к другу, и я могу тебе гарантировать: ты не найдешь никого, кто предложит тебе столько же в супружестве, сколько могу предложить я. — Медленно, словно у него было все время мира, Волдеморт положил руки на стол по обе стороны от нее и наклонился так, словно собирался поцеловать. — Мы будем жить вечно, Гарри, и ты больше никогда ни в чем не будешь испытывать нужды. Ни в деньгах, ни во власти, влиянии, отношениях или знаниях. Ты станешь моей королевой, как только мы завоюем Магическую Британию, и вместе мы спасем магию от угрозы исчезновения. Волдеморт остановился всего в паре сантиметров от ее лица, слегка наклонив голову. — Не говоря уже о том, что я спущу шкуру с любого, кто посмеет прикоснуться к тебе с романтическими или сексуальными намерениями. Ну конечно, куда ж без этого. Казалось, он не мог прожить ни минуты без желания совершить особо тяжкое преступление.  — Ты не можешь убивать людей только за то, что они флиртуют со мной! — запротестовала Гарри, загнанная в ловушку между ним и столом и все еще не совсем пришедшая в себя от Волдеморта, сделавшего ей предложение. Он неотрывно смотрел ей прямо в глаза, словно давал безмолвное обещание. — Вот увидишь. Если Гарри нужны были еще какие-нибудь доказательства того, что она окончательно утратила рассудок, то вот, пожалуйста: ей отчаянно хотелось, чтобы ее реакцией на эти слова было что угодно, но только не «встревоженная, но очарованная, да еще как». — Ты ревнивый мудак, вот ты кто.  — Для тебя это, конечно же, не может быть новостью, — хмыкнул Волдеморт, которого, к возмущению Гарри, никак не смутила ее более чем прохладная реакция на его предложение. — Ты моя, Гарри. Мне не нравится, когда другие люди трогают мои книги, так с какой стати я должен спустить им с рук, если они трогают часть моей души?  — Значит, в этом все дело? Поэтому ты вел себя так, словно тебе не все равно, выслушивал меня, даже поцеловал меня? — спросила Гарри, с ужасом чувствуя, как на глаза начали наворачиваться слезы. — Все это время ты просто водил меня за нос, потому что я змееустка с такой политически удобной маткой, которую можно обрюхатить?  — Вовсе нет, — с легкостью ответил он. — Ты также мой крестраж. Гарри тупо уставилась на него, потрясенная тем, как он мог так просто и с таким безразличием сказать такое и не понять, насколько это ужасно. А в следующую секунду она так разозлилась, что, казалось, смогла бы прибить ублюдка собственными руками.  — Да пошел ты, Том Риддл, — выплюнула Гарри, не совсем уверенная, был ли едкий привкус во рту от ее яда или слов. — Можешь забрать свою мерзкую душу и свои тупые планы и засунуть себе в задницу, мне плевать!  — Выслушай меня очень внимательно, маленький крестраж, — прошипел Волдеморт, схватив ее за запястья, когда она попыталась оттолкнуть его. Его хорошее настроение испарилось, словно его и не было. — Мы. С тобой. Бессмертны. Когда мы были твоего возраста, мы сделали все, чтобы обеспечить себе бессмертие, и вскоре после этого мы узнали о практически невыполнимых условиях для получения наследства. А так как я вовсе не собирался отказываться от своего законного наследия, я знал уже тогда, что буду очень долго ждать невесту. И даже если бы я был из тех, кто легко привязывается к другим людям, все равно не было бы смысла даже пытаться, потому что у меня не было бы ни шанса на нормальное будущее с кем бы то ни было, так как я уже ждал другую.  — И почему меня это должно волновать? — съязвила Гарри. — Не моя проблема, что ты слишком кровожадный маньяк, чтобы ходить на свидания.  — Это должно тебя волновать, Гарри, потому что спустя полвека ожидания выяснилось, что это ты. — Хватка Волдеморта стала нежнее, он провел по ее рукам, голым плечам и мягко обнял лицо, а его глаза горели, впивались в нее взглядом с силой и страстью, которые однажды превратили тысячную толпу в яростных фанатиков. — Это ты, Гарри. И ты не только змееустка, которую я ждал всю свою взрослую жизнь; ты также мой крестраж, частичка моей души, которую, как я был уверен, я потерял навсегда и уже никогда не увижу. Я совершенно серьезно говорю, что на земле нет ничего, чем я бы дорожил больше, чем тобой.  — Но в этом-то вся проблема, — сказала Гарри дрожащими губами, взывая ко всей силе воли, чтобы не растаять в его руках. — Ты дорожишь мной. Словно я всего лишь одна из твоих старинных безделушек, которую ты или выставишь напоказ, чтобы доказать свое превосходство, или спрячешь там, где меня никто никогда не найдет. На самом деле тебе на меня плевать.  — Как еще я могу сказать тебе, что ты важна для меня? — спросил Волдеморт немного с отчаянием. — Как ты можешь понимать, кто ты такая, и при этом все еще не понимать, что ты для меня значишь?  — Учитывая, что ты даже не считаешь магглов за людей, я понимаю, почему до тебя это все еще не дошло, но я вообще-то не ценный приз и не земля, которую нужно завоевать. Я человек. — Гарри яростно замотала головой, не позволяя себе разрыдаться прямо напротив Волдеморта. — Я Гарри. Просто Гарри.  — Неужели ты ожидала слащавых признаний в вечной любви? — недоверчиво спросил Волдеморт. — От меня. Ну и кто тут себя обманывает? Чувствуя себя уязвленной до глубины души и совсем не в настроении сидеть прямо перед ним, пока он ведет себя, как бессердечный ублюдок, Гарри оттолкнула его и отошла к камину, уставившись на никогда не затухающее пламя и сложив руки на груди. — Не будь сволочью. Кажется ли мне, что тебе для достижения целей нужно найти способы получше? Конечно, блин, да, ты же чертов психопат. Но даже держа это в уме, я бы никогда не попросила тебя быть кем-то, кем ты не являешься. Я в жизни ни от кого этого не требовала. Опершись на стол, словно это была единственная оставшаяся вещь, на которую он мог положиться, Волдеморт сжал переносицу и стиснул зубы. — Что ж, только если ты не хочешь, чтобы я чудесным образом изменился в душе и познал истинную суть Рождества, то что же, черт возьми, тебе от меня надо? Гарри, готовая заорать во все горло, оглянулась назад, на другой конец библиотеки, где стояла вторая половина ее души, высокая, и приводящая в бешенство, и такая завораживающая… и совершенно сбитая с толку тем, что Гарри все еще не была согласна, хотя, по мнению Волдеморта, он буквально предлагал ей весь мир.  — Ты правда не понимаешь? — вздохнула Гарри, удивленная тем, как она могла чувствовать себя такой уставшей, если она уже спала. — Все, что тебе нужно делать — это заботиться обо мне, только обо мне. Не о моих политических возможностях, или моей редкой магии, или о части твоей чертовой души, которую ты вложил мне в голову. Если ты способен на это — только на это — ты меня получишь. Волдеморт присоединился к ней у камина и уставился на нее сверху вниз, словно пытался разгадать какую-то великую и ужасную загадку. — Ты сейчас серьезно пытаешься торговаться со мной?  — Раз уж, судя по всему, это единственное, что доступно твоему пониманию, тогда да, я пытаюсь с тобой торговаться, — бухнула Гарри, ткнув его в грудь для пущего эффекта. — Если ты докажешь, что заботишься обо мне и ценишь меня как личность, а не как очередной военный трофей, то ты меня получишь. Полностью и безо всяких оговорок. И тогда мы остановим увядание и спасем весь проклятый мир. Выслушав данное заявление, Волдеморт уставился на нее недоверчиво. — Гарри Поттер, ты серьезно просишь Лорда Волдеморта ухаживать за тобой?  — Да, — припечатала Гарри, потому что, по сути, так оно и было. — Думаю, именно об этом я и прошу. Она рухнула на ковер, словно марионетка, у которой перерезали ниточки, а глаза округлились, как будто до нее только сейчас дошло. — Цирцеевы сиськи. Я только что попросила Лорда Волдеморта ухаживать за мной. Он сел рядом с ней — гораздо изящнее, следует заметить, — но шокированный ее заявлением не меньше, чем сама Гарри. — Не сквернословь, это неприлично.  — Что именно неприлично? — простонала Гарри, закрыв лицо руками, чувствуя, как пылают щеки. — Мне точно самое место в Мунго вместе с чертовым Локхартом. Не думаю, что в палате Януса Тики сильно беспокоятся по поводу ругательств, если только ты не облизываешь стены и не пытаешься проклясть целителей.  — Боюсь, мне будет трудновато ухаживать за тобой, если тебя запрут в Мунго, — сухо заметил Волдеморт. Гарри посмотрела на него сквозь пальцы. — В каком смысле? Волдеморт провел рукой по волосам — редкий для него жест неуверенности. — Я солгу, если скажу, что не рассматривал необходимость официального ухаживания. Я лишь удивлен, что именно ты предложила это первой. Хотя, если уж на то пошло, я совсем не ожидал подобных условий с твоей стороны.  — Что ж, — сказала Гарри, когда эта неожиданная бомба была сброшена, — видимо, мы оба совсем выжили из ума, если вообще рассматриваем подобный вариант. Волдеморт издал отрывистый смешок. — О, вне всякого сомнения, моя дорогая. На целую минуту в библиотеке повисла тишина, пока Волдеморт задумчиво вглядывался в пламя камина, а Гарри неловко смотрела на Волдеморта.  — Так, ну и что теперь? — спросила она, когда стало ясно, что Волдеморт не собирался ничего говорить, а сама она больше не могла выносить гнетущее молчание.  — Теперь… — протянул Волдеморт. — Думаю, теперь нам нужно встретиться в реальном мире. Гарри замерла. Их общие сны были такими реалистичными, что ей было проще простого забыть, что они были… снами. Для нее было дико осознавать, что за все месяцы, пока Гарри по-настоящему узнавала Волдеморта, они ни разу не встретились лицом к лицу; что последний раз они были в одном месте и в одно время в момент битвы в Министерстве в июне, когда Волдеморт попытался овладеть ее сознанием и тем самым запустил всю цепочку событий. В ночь, когда погиб Сириус.  — Это правда необходимо? — прошептала Гарри, чувствуя, как ее захлестывает волной вины и стыда. Она могла злиться на Дамблдора и даже ненавидеть его за многочисленные грехи, но Сириус все еще умер за нее. И теперь она не просто собиралась предать память о нем и ее родителях, но также выйти замуж за человека, который убил их. Конечно, если отставить в сторону один перевернувший все с ног на голову поцелуй, этот брак будет чисто политическим, чья основная цель — спасти магию от вымирания. И все же это было предательством, и Гарри это знала. Должно быть, Волдеморт почувствовал резкую смену настроения. — Да ладно, Гарри, ты же не думаешь всерьез, что я все еще хочу убить тебя? Гарри покачала головой. Кажется, до нее начала доходить суть поговорки, что благими намерениями вымощена дорога в ад. — Нет, дело не в этом. Просто я… испытываю вину, скорее всего. Я не могу перестать думать о том, что бы на это сказали родители или Сириус. Медленно, словно он не был уверен, что у него есть на это право, Волдеморт положил руку ей на плечо и немного расслабился, когда Гарри прильнула к нему. — Я не стану притворяться, что понимаю твои чувства, но ты не можешь жить ради мертвецов, — негромко сказал он. — Как ты сама так часто любишь мне напоминать, твоя жизнь принадлежит тебе. И ты не должна позволять кому-то еще выбирать за тебя или диктовать условия твоего счастья. Гарри посмотрела на него краем глаза. — Даже тебе?  — Разве не это ты делаешь, когда просишь меня ухаживать за тобой по всем правилам, вместо того чтобы пойти гораздо более коротким и действенным путем и согласиться выйти за меня, как и следует разумному крестражу? — ответил Волдеморт с той самой кривоватой улыбкой, от которой у Гарри начинало болеть в груди. — Честно говоря, я поверить не могу, что доставляю сам себе столько хлопот. Но если уж мы что-то задумали, никто никогда не мог отговорить нас от этого, даже мы сами. Гарри закатила глаза. — Любовь — это не про короткий и действенный путь, бездушная ты машина. Улыбка Волдеморта потускнела. На мгновение он опустил взгляд, после чего снова посмотрел на Гарри с крайней степенью серьезности. — Я, конечно, отношусь к тебе с огромным уважением и немалой теплотой, но ты ведь помнишь наш разговор о том, что я испытываю эмоции не совсем так, как другие? — Волдеморт невесело усмехнулся. — Спасибо сомнительному решению нашей матери, которая опоила нашего отца Амортенцией, я физически не могу испытывать любовь или весь спектр эмоций, доступный остальным людям.  — Я уже в курсе, что ты чертов робот, Волдеморт. И я не ожидаю от тебя любовных сонетов, можешь себе представить? — Гарри слегка передернуло, когда она попробовала это вообразить. — Это было бы совсем на нас не похоже. Но даже если ты не можешь любить меня, мне все еще нужно знать, что я значу для тебя чуть больше, чем просто инструмент для достижения своих целей, что ты уважаешь меня и видишь во мне личность.  — И ты правда думаешь, что тебе этого будет достаточно? — с толикой любопытства спросил Волдеморт. Гарри пожала плечами. — Не забывай: в моей жизни и раньше было не так уж много любви, но я как-то справлялась. Сейчас у меня есть потрясающие друзья, и это уже за пределами всего, о чем я когда-либо мечтала, так что мне этого достаточно. Мне лишь нужно, чтобы ты показал мне, что ты серьезно относишься к такому обязательству, что я значу для тебя больше, чем просто возможность утереть нос Дамблдору или выиграть войну.  — Ну, ты не можешь отрицать, что совмещаешь в себе и то, и другое, — заметил Волдеморт, ухмыльнувшись, но затем вновь стал серьезным. — Гарри, я не обещаю, что у меня получится, но обещаю попытаться. Гарри улыбнулась, наконец уступив внутреннему желанию и глубже зарывшись в его объятия. Если она всерьез готова рассматривать возможность брака со злобным ублюдком, то объятия должны быть наименьшей из ее проблем. — Это все, о чем я прошу.  — Кхм. — Волдеморт испытывал явную неловкость из-за всех этих разговоров про чувства и хотел поскорее сменить тему. — Так, хорошо, что ты знаешь о традиционных ухаживаниях чистокровных?  — Не считая того, что я слышу каждый раз, когда мои соседки по спальне обсуждают последний прочитанный любовный романчик? Почти ничего. В Гриффиндоре учится не так уж много чистокровных, придерживающихся традиций. Мой единственный источник — традиции Блэков, и они максимально далеки от всего обыденного и привычного. А единственная прочитанная мной книга на похожую тематику сильно устарела. — Гарри содрогнулась при воспоминании. — Я дошла до слов «девственная непорочность» и пропустила всю главу из принципа. В любом случае, это не та тема, которую я скрупулезно изучала сама, так как была твердо уверена, что просто не проживу достаточно долго, чтобы успеть выйти замуж. — И то, что именно тот, из-за кого Гарри была так в этом уверена, теперь делал ей предложение, было апогеем иронии.  — Ты наследница Благородного семейства Поттеров и Благороднейшего и Древнейшего семейства Блэков, — сказал Волдеморт, несильно дернув ее за одну из косичек, словно отчитывая. К счастью, он был слишком занят, чтобы заметить, как при этом у Гарри затрепетали ресницы. — Как так вышло, что никто не потрудился тебя просветить?  — А кто должен был, Дамблдор? — проворчала Гарри, чувствуя легкое раздражение от прилившей к щекам крови. — Он хотел слепить из меня глупую послушную Спасительницу, чья единственная цель в жизни — героически принести себя в жертву ради Света, когда придет время.  — Ах, да. Как это похоже на старого дурака — верить, что все проблемы можно решить с помощью цензуры, — презрительно фыркнул Волдеморт, но тут же постарался задавить раздражение. — У меня, понятное дело, тоже нет практического опыта в данном вопросе, но в юности я читал об этом в надежде, что это поможет мне понять, почему все чистокровные вокруг меня ведут себя, как законченные идиоты.  — Вот черт. Дай угадаю, ухаживания у чистокровных так же запутанны и тупы, как и все остальное в волшебном мире? Волдеморт рассмеялся над отвращением на лице Гарри, затем одним плавным движением подхватил ее на руки и встал, словно она весила не больше стопки книг.  — Какого черта ты творишь?  — Кажется, это очевидно, маленький крестраж.  — Волдеморт! Не обращая внимания на протесты и тычки, он безо всяких усилий перенес Гарри обратно на диван, где удобно усадил к себе на колени и продолжил как ни в чем не бывало.  — Да, ухаживания у чистокровных немного смешны. Но поскольку мы не были помолвлены в детстве и сами будем обговаривать детали, все становится намного проще.  — Что ж, это уже что-то, — пробормотала Гарри, все еще не до конца отойдя от того, что ее носили, как плюшевого мишку. Опять.  — В самом простом случае ухаживание — по сути, помолвка — длится год и один день, и по окончании этого срока пара решает, идут они под венец или расстаются. Если мы все-таки решим пожениться, то должны будем сделать это в следующий шаббат. Обычно глава семейства должен дать благословение на помолвку, но это скорее формальность. Что очень хорошо для нас, так как в твоем случае, как наследницы двух семейств без действующих лордов, благословение должен давать твой опекун в магическом мире.  — И кто мой опекун в магическом мире? — поинтересовалась Гарри с нескрываемым любопытством.  — Как у всех сирот, учащихся в Хогвартсе, декан твоего факультета. Гарри попыталась вообразить сценарий, в котором она сообщает профессору Макгонагалл, что собирается выйти замуж за своего заклятого врага, и при этом разговор не заканчивается жуткой катастрофой — но тут же сдалась, поскольку это была абсолютно бесполезная затея. — Так, ну этого точно никогда не произойдет.  — Вот именно. Но, как я уже сказал, благословение — чисто формальность, а не обязательное требование, и по закону мы должны будем получить разрешение, только когда соберемся жениться. В наши дни такое случается нечасто, но технически волшебницы из Благородных и Древних семейств могут выходить замуж с четырнадцати лет, когда они могут претендовать на титул наследниц, но, опять же, для этого им понадобится разрешение, раз уж они не достигли совершеннолетия.  — А через год и один день мне будет семнадцать, и я смогу делать, что захочу, — подвела итог Гарри, начиная понимать, к чему вел этот план, и не зная, радоваться ей или беспокоиться, что совершеннолетие у волшебников наступает в семнадцать, а не в восемнадцать лет.  — Так точно. Ты будешь взрослой и де-факто главой своих семейств, даже если к тому времени официально не получишь титулов, а следовательно, сама сможешь дать себе разрешение делать что угодно. Гарри опять застонала, когда до нее кое-что дошло. — Мерлиновы яйца. Я буду леди Блэк, леди Поттер и леди Слизерин.  — Технически ты также будешь леди Пирит, не говоря уже о леди Гонт и леди Певерелл, так как мы сможем претендовать на эти титулы. А я точно буду на них претендовать, как только заполучу титул лорда Слизерина: и для того, чтобы возродить их былое величие, и ради их мест в Визенгамоте. Учитывая те места, что мы будем иметь после женитьбы, плюс места моих последователей, плюс те, что проголосуют так же, как и ты, просто потому что ты Девочка-Которая-Выжила… Если нам сильно повезет, мы даже можем получить большинство голосов, а это очень сильно упростит все, что последует дальше. Гарри покачала головой, даже не пытаясь представить Магическую Британию, в которой Лорд Волдеморт выиграет за счет политического большинства. — Просто чтобы ты знал: это все — дикая нелепость. И что нам делать со всеми фамилиями, когда мы поженимся? Просто поглотим их и превратимся в одно огромное супер-пупер-мега-семейство? Волдеморт усмехнулся. Он, вне всякого сомнения, наслаждался возможностью наконец произнести суперзлодейский монолог о своих суперзлодейских планах, который вынашивал в голове вот уже несколько месяцев, с тех самых первых общих снов. — Хотя это не всегда возможно по очевидным причинам, принятый этикет предполагает, что, когда главы двух семейств женятся, и при этом нет других потенциальных наследников для продолжения линии, эти двое прикладывают все возможные усилия, чтобы произвести на свет детей, каждый из которых будет носить дополнительные фамилии.  — Ты хочешь сказать, что у нас должно быть пятеро детей?! — в ужасе воскликнула Гарри.  — Не за раз, конечно, — съехидничал Волдеморт, широко ей улыбаясь. — Мы же бессмертны, не забывай. Первенца придется завести как можно раньше из-за условий получения моего наследства, но в идеале я бы подождал с остальными, пока мы не завоюем Магическую Британию. Не стоит брать на себя лишних обязательств, пока мы не будем в более выгодной позиции силы и власти. Гарри наотрез отказывалась думать о внезапно возросших шансах на то, что она в итоге станет матерью-подростком, как ей всегда зловеще предсказывала тетя Петунья. Или что, согласившись выйти за него в случае успешно прошедшей помолвки, она также предварительно дала согласие на то, чтобы переспать с невероятно привлекательным Темным Лордом, с которым она делит душу. Нет-нет, нетушки, определенно не думать ни о чем из этого. А дальше она не была уверена, что ее разъярило больше: предположение Волдеморта, что она будет счастлива стать его племенной кобылой, или что он назвал их гипотетических детей обязательствами. Гарри опасно прищурилась.  — Давай-ка проясним одну вещь, Волдеморт, — процедила она ледяным тоном, оттолкнув его и одарив злобным взглядом. — Если ты собираешься ухаживать за мной во время помолвки с конечной целью в виде брака и детей, ты больше никогда не назовешь вышеупомянутых детей обязательствами. Это понятно? Волдеморт моргнул, удивленный внезапно разозлившейся ведьмой, сидящей у него на коленях. — Да, более чем понятно. Приношу свои извинения, если это прозвучало бестактно, я выражался чисто стратегически. Слишком сердитая, чтобы позволить самодовольству взять верх (она смогла запугать страшного и злобного Темного Лорда!), Гарри сильнее нахмурилась. — Мне все равно. Мы оба знаем, каково это — быть нежеланными детьми. Мне плевать, если все мои семейства и даже сама чертова магия обратятся в ничто, я не заставлю еще хоть одного ребенка пережить то, что пережили мы. Для меня это абсолютный разрыв сделки, понятно?  — О. — На его лице молнией промелькнуло что-то настолько сложное и глубокое, что Гарри даже не стала пытаться это расшифровать. И хотя на место этой эмоции сразу пришла привычная невозмутимая маска, в его глазах еще мелькало что-то неопределимое, чего он не смог до конца спрятать. — Я понимаю.  — Хорошо, — фыркнула Гарри, смягчившись от его неожиданной капитуляции. Волдеморт тут же притянул ее обратно к себе, и Гарри ему это позволила, потому что им обоим это явно было нужно. Гарри дала себе утонуть в объятиях и несколько мгновений без чувства вины наслаждаться успокаивающим теплом от всей этой крестражной чуши, уткнувшись носом в дорогой черный шелк. И тут ее озарило, что, раз уж она все еще не умела изменять одежду во снах, а Волдеморт отвлекся на другие вещи, они оба так и продолжали сидеть в своих чертовых пижамах. На протяжении всего разговора. Хотя у нее не было достоверных данных по этому вопросу, Гарри все равно была более чем уверена, что люди обычно не обсуждают планы по установлению мирового господства, сидя в пижамах. Так что с огромными шансами происходящее можно квалифицировать как самую долбанутую пижамную вечеринку всех времен и народов. Серьезно, почему подобное дерьмо всегда происходит именно с ней?  — В любом случае, мы пока слишком забегаем вперед, — сказала Гарри некоторое время спустя, с трудом удержавшись от того, чтобы не заорать в небеса от того, насколько, блин, у нее ненормальная жизнь. — Первым делом нам надо удостовериться, что мы сможем находиться в одном помещении и при этом обойтись без трупов и порчи имущества, потому что наш послужной список говорит не в нашу пользу. И я как бы сейчас в школе, а ты не можешь просто объявиться в Хогсмиде в один из выходных и отвести меня в кафе мадам Паддифут. При упоминании кошмарного, увешанного бантиками места грозный Лорд Волдеморт содрогнулся, тем самым подтвердив давнюю теорию Гарри и Рона, что нелепая чайная терроризировала многострадальных студентов на свиданиях еще на заре существования Хогсмида и учебных выходных, которые в этом самом Хогсмиде можно было проводить. И это же открытие заставило Гарри осознать, что она теперь вроде как неофициально помолвлена с человеком, который по возрасту годится ей в дедушки, хотя выглядит немногим старше ее родителей, если бы они еще были живы. Родителей, которых он, между прочим, собственноручно убил. После чего вроде как убил и саму Гарри. Дражайший Мерлин, то убивающее проклятие, которое она получила в голову младенцем, повлияло на ее мозги намного сильнее, чем кто-либо когда-либо мог предположить; а иначе какого черта она даже допускала вариант такой женитьбы. Или во всем был виноват страннейший коктейль из того, что, во-первых, Гарри делила душу с этим самым человеком и, во-вторых, последствия надвигающегося военного конфликта были гораздо важнее, чем сама Гарри и ее невозможные обстоятельства.  — Нет, не совсем, — ответил вышеуказанный кровожадный убийца, блаженно не подозревающий о внезапном приступе у Гарри внутреннего ора. — На данный момент было бы очень проблематично объяснить, как у Спасительницы Магической Британии, намеренно изолированной от внешнего мира, каким-то образом появился таинственный, неизвестно откуда взявшийся поклонник. Волдеморт сделал паузу, после чего продолжил рассуждать вслух. — Ты знаешь какие-нибудь тайные выходы из Хогвартса? Если ты можешь незаметно пересечь линию охранных чар замка, я мог бы послать тебе порт-ключ. Гарри нахмурилась. — Я не особо люблю порт-ключи.  — Почему нет? Гарри вскинула изумленную бровь. — Потому что в последний раз, когда я им воспользовалась, меня похитили, убили друга прямо у меня на глазах, затем привязали к надгробию и заставили участвовать в ритуале воскрешения одного жуткого уебка, который дальше продолжил пытать меня, издеваться надо мной и в довесок попытался убить. Не говоря уже о том, что мне тогда было четырнадцать, а вокруг была толпа взрослых стремных мужиков в масках и капюшонах, которые тоже не преминули поглумиться. Ничего не припоминаешь, Волдеморт? По крайней мере, у него хватило порядочности состроить раскаивающийся вид. — Ах, да, конечно. — Волдеморт прочистил горло. — У тебя есть другие предложения?  — К сожалению, нет, — неохотно признала Гарри. — Единственные камины, подключенные к Сети летучего пороха, находятся в Больничном крыле, в кабинете директора и кабинетах деканов, и даже если бы я могла добраться хотя бы до одного из них, почти уверена, что за всеми перемещениями следят. И что-то мне подсказывает, что ты слишком далеко, чтобы я тайком могла прилететь к тебе на метле.  — К сожалению, да. Тогда у нас всего два варианта: тебе нужен либо порт-ключ, либо сопровождающий для двойной аппарации. В будущем я могу научить тебя аппарировать, но это потребует времени и персонального обучения.  — Ну что ж, только если у тебя нет на примете кого-то, кому ты можешь безоговорочно доверить и мою безопасность, и нашу тайну, или только если ты не рискнешь забрать меня сам, выходит, порт-ключ — наш лучший вариант, — признала Гарри со смиренным вздохом. Волдеморт согласно кивнул. — Я сделаю один и доставлю тебе лично в течение пары дней.  — Кстати говоря, где ты сейчас? — спросила Гарри, резко заинтересовавшись, где он прятался все это время. Зная Волдеморта, это точно должно быть какое-то богатое и помпезное место.  — Поместье Малфоев. — Ага, прямо в яблочко. — Нарцисса — превосходная хозяйка, и мне доставляло немалое удовольствие нервировать Люциуса, раз он знал, что я был в его доме, когда его самого там не было. К тому же, у них отличная библиотека, а роскошный винный погреб еще никому не повредил.  — Ха, старый ты забулдыга, — ухмыльнулась Гарри. — Но, если тебе все равно, я бы предпочла более нейтральное место для первой встречи, по крайней мере, пока мы разбираемся с основными деталями надвигающегося сумасшествия.  — Справедливая просьба, — согласился Волдеморт с задумчивым видом. — Если у тебя нет ничего на уме, я могу набросать несколько вариантов, ты их просмотришь и выберешь подходящий.  — Да ну, я не против, если ты сам выберешь. Я не так уж часто исследовала стремные закоулки Магической Британии, так что в этом ты точно разбираешься лучше меня.  — Каковы шансы, что я могу получить последние слова в письменном виде? — невинным тоном спросил Волдеморт, как будто он вообще представлял, что такое невинность. В такие моменты Гарри казалось, что Волдеморт был самым настоящим злобным духом, ниспосланным с планеты Ублюдков исключительно для того, чтобы портить ей настроение каждый божий день. И если бы она могла разрубить его надвое силой своего убийственного взгляда, то внутри нашла бы только саркастичного уебка, и ничего больше.  — А нахуй сходить не хочешь? — ответила Гарри, гораздо правдоподобнее изображая невинный тон. — Можешь даже на свой.  — А дать мне не хочешь? — сладко протянул Волдеморт. — Обещание то есть, уж прости за каламбур. Ведь теперь, когда нас двое, мне воплотить в жизнь твое предложение намного проще. О, вау. Гарри даже не могла сердиться на него, поскольку сама зашла прямо в ловушку. — И, конечно, опять этот бесстыдный флирт. Почему я совсем не удивлена?  — Хм-м, — задумчиво протянул Волдеморт. — И почему, скажи на милость, я не могу наслаждаться весьма миловидной новой формой, которую обрела моя душа? Гарри закатила глаза. — Потому что это непристойно? В довольной усмешке мелькнули острые белые зубы. — Не стану врать, сам факт непристойности вносит некоторую лепту в привлекательность. Но какое это вообще имеет значение?  — Потому что на самом деле ты не меня хочешь, — ответила Гарри, старательно игнорируя то, как ей стало горько от собственных слов. — Волдеморт, ты ходячее определение нарциссизма. Тебе просто нравится видеть во мне собственное отражение.  — Тебя это беспокоит, да? — проницательно заметил он. — Тебе больно, потому что ты уверена, что мой интерес к тебе продиктован только твоим статусом моего крестража.  — Нет, конечно, — фыркнула Гарри, старательно отводя взгляд. — Мне все равно, что ты там обо мне думаешь.  — Ну же, солнышко мое, мне казалось, мы договорились быть честными друг с другом. Гарри бросила на него предостерегающий взгляд. — Я тебе не солнышко, Волдеморт.  — Но ты моя, так? — промурлыкал он, притягивая ее ближе к себе, в крепкие объятия. — Сияющая маленькая часть меня, изгнанная в огромный страшный мир и наконец нашедшая путь домой.  — Нет, — прошептала Гарри. Волдеморт зарылся носом ей в щеку, словно довольный дикий кот. — Ты такая миленькая, когда вот так врешь мне сквозь зубы. Вопреки всякому здравому смыслу, Гарри вздохнула, тая в его объятиях и едва сдерживаясь, чтобы снова не спрятать лицо у него на груди. — Ага. Ответом ей была не столько ухмылка убийцы, сколько ухмылка кровожадного серийного убийцы. Невероятно, но это совсем не делало Волдеморта менее привлекательным.  — И все же, серьезно, — продолжила Гарри, четко осознавая, насколько они близки сейчас и как идеально подходят друг другу, как они каким-то образом все продолжают и продолжают подходить друг другу во всех отношениях. — Наше влечение друг к другу что-то да говорит о нас. Мы же, по сути, один и тот же человек, это как-то слишком по-извращенски, нет? Что-то вроде самого сложного и изощренного акта мастурбации в истории человечества.  — Это значит, маленький крестраж, что на всем свете нет никого, кто мог бы понимать нас так, как мы понимаем друг друга, — ответил Волдеморт, наклонившись к ней и остановившись лишь на волосок от нее, говоря прямо в ее приоткрытые губы. — Гарри, ты знаешь, что мы с тобой не такие, как остальные люди, мы никогда не были такими же. Мы — два лика зарождающегося бога этого мира. Для них больше не осталось слов, и на следующем вздохе его губы впились в ее, словно они оба изголодались друг по другу. Казалось, они были не столько даже людьми, сколько тектоническими плитами, прижимающимися друг к другу, чтобы из ничего, посредством только страсти и силы, создать целые горы и континенты. Это было столкновение, которое изменит мир. И так же, как во время их первого поцелуя, это казалось неизбежным.