Aliquid

      Было свежее ноябрьское утро понедельника. Ночью прошёл дождь и теперь лужи ярко поблёскивали на солнце. Жизнь в Лондоне шла своим чередом. Хмурые взрослые шли на работу, многие из которых не выспались и единственным желанным пунктом назначения для них являлась мягкая кровать. С детьми дела обстояли не намного лучше, но всё-таки они казались счастливее. И то, только потому что недавно закончились Великие Хэллоуинские каникулы и детская нервная система ещё не успела истощиться.       Движение на Пикадилли, как дорожное, так и пешеходное, было как всегда оживлённым. Если бы кто-нибудь из толпы поднял голову и взглянул на ясное осеннее небо, то скорее всего успел заметить крошечную темную точку, надвигающуюся в сторону отеля. Хорошенько прищурившись, человек наверняка бы с удивлением подумал, что это сова и ошибся. Потому что крошечной точкой являлся золотисто-бурый филин. Что здесь делала такая редкая птица, привычной средой обитания которой была уж точно не многолюдная столица Англии, было совершено не ясно. Может быть ему не хватило еды и он был вынужден добывать себе еду так далеко от родного леса? Или он улетел из зоопарка или какого-нибудь другого питомника Лондона? Могу с уверенностью заверить, что причина была абсолютно в другом.       Тем не менее, птица точно была и стремительно приближалась к единственному открытому окну крупнейшего из отелей Лондона. Окно было открыто целиком, его поддерживал громоздкий горшок с монстерой. Нежно-лимонные занавески легонько покачивались от слабого ветерка, в комнате было так же свежо и приятно, как на улице. Плавно спикировав на подоконник, филин тут же начал осматривать комнату на предмет наличия в ней хозяйки. Наконец обнаружив её мирно посапывающей в кровати среди белоснежных простыней, птица издала протяжный скрипучий звук в качестве приветствия и переместилась на изголовье кровати волшебницы.       Спящая девушка представляла собой достаточно интересное зрелище, иногда бывает приятно наблюдать за умиротворённым сном человека, особенно ребенка или молодой женщины. Русые распущенные волосы беспорядочно распласталась на белой подушке. Сама девушка спала в позе эмбриона, практически целиком завернувшись в одеяло.       К сожалению, этот сладкий сон вскоре был безжалостно прерван громким звуком сигнализации с улицы. Первым, что увидела Гвен едва разлепив веки, были огромные янтарные глаза филина. От неожиданности девушка дёрнулась и как следует ударилась головой о дерево. От удара птица в ужасе перелетела на шкаф и уже оттуда обиженно наблюдала за ней. Резко сев на кровати, волшебница потеряла пульсирующую от боли макушку и стала искать взглядом причину внезапной травмы. Увидев филина, она облегчённо улыбнулась — испугаться птицы лучше, чем страдать от галлюцинаций. — Так, пернатое создание, слушай сюда, если ты ещё раз так сделаешь, то я закончу свою безумную жизнь от сердечного…–не успев закончить фразу, девушка едва сдерживала смех. Умереть от сердечного приступа в определённых кругах общества уже полгода как считалось мейнстримом. — Ладно, дружок, принес что-нибудь?       "Дружок" радостно скрипнул и сел в аккурат на плечо волшебницы. К большой, пушистой лапке крепко был привязан ярко-красный конверт с золотой печатью. Сей окрас означал, что письмо от самого Министра магии и то, что этот самый Министр почетный выпускник львиного факультета Хогвартса — Гриффиндора. Распечатав письмо и прочитав его, Гвен очень расстроилась.       В Министерстве происходил пересмотр библиотеки — там наконец-то решили избавиться от книг по черной магии. Во-первых это означало, что будет сожжено огромное количество книг, где было возможно найти литературу о убийствах, в которой можно было найти нужную информацию. Хотя грустить из-за того, что будут уничтожены потенциальные источники опасных знаний было глупо, но все же… А во-вторых, это означало, что пока что доступ к библиотеке полностью закрыт. Из этого плавно следовало то, что Гвен проведет ещё неделю без дела, что ей уже порядком надоело.       Единственное, что хоть немного сгладило отрицательные ощущения, это короткое «Не вешай нос» в конце письма. — Попробую, – ответила девушка, откидываясь на подушку.       В последнее время ей было очень скучно. Привыкшая к постоянной бурной деятельности, будь то учеба или спасение Магического мира, бездействие в штабе безумно давило на психику и самооценку. Рьюзаки почему-то отказывался распорядиться насчёт её вещей. Гвен пыталась его спросить почему он так поступает, даже лампой в него тыкала, но тот хранил молчание. Так что основными развлечениями оставались телефон и игра "Задолбай Эла", в которую она постоянно проигрывала, так как у того было либо железо-бетонное терпение, либо суперспособность автоматически отключать слух.       Недавно девушка перечитывала "Властелина колец" и очередной раз сравнила историю Фродо со своей. Кольцо, затянувшийся поход из желания его уничтожить, око Саурона. Как это походило на её прошлое. Было больно вспоминать всё это, но то ли девушка страдала мазохизмом, то ли это был определенный вид ностольгии но она вспоминала каждый день о ком-то или о чем-то. И, естественно, чтение принимало ей много мыслей и воспоминаний.       На третьем-четвертом курсе Хогвартса, Гвен случайно познакомила свою подругу Алекс с этим произведением и та "заболела". Сколько шуток и приколов было на тему того, что Дамблдор похож на Гэндальфа или «а в реальности эльфы выглядят по-другому». А однажды летом, перед пятым курсом, когда состаялась историческая уборка на площади Гриммо, 13, Кикимер пытался спасти очередную драгоценность – кольцо Валькурии Блэк и сказал «Моя прелесть», а подруги валялись на полу от смеха!       От того было больнее. Когда-то живая и весёлая Александра Уизли сейчас лежала под белой могильной плитой рядом со своим братом Фредом и многими другими погибшими. На плите, сразу после имени, было написано «Наш личный Толкин». Не потому, что она была писателем или придумала свой язык, Мерлин упаси, а потому что это была единственная книга, которую та любила настолько что перечитывала её пять раз и знала наизусть некоторые песни. А ещё прозвище «Толкин» та получила потому, что с древнегерманского оно переводилось как «безрассудно храбрый». Как же пламенная гриффиндорка могла не получить это прозвище? Именно во многом из-за неё жизнь Гвен Джонс была настолько богатой на приключения.       Чтобы хоть как-то отвлечься, Гвен решила наконец встать с постели. За последнее время девушка полностью восстановилась в плане здоровья и перестала выглядеть как нечто, сбежавшее с собственных похорон. Вернувшись из ванной, та обнаружила на столике у кровати завтрак и даже воду для филина. Положить в тарелку свежего мяса дабы уважить величественную птицу повар всё-таки не отважился, но спасибо ему и за чистую воду. Перекусив и отправив пернатого друга в дальний путь, а именно в Хогвартс, девушка отправилась в логово детектива.       За эти несколько дней произошло немного чего нового, но даже эти изменения были глобальными. С того дня, как у Лайта изменилось поведение, в чем уже на второй день не оставалось ни малейших сомнений, смерти преступников возобновились и, казалось, стали более кровавыми. Тем временем, русоволосый студент продолжал сидеть в камере, как и его девушка, которая играла в игру «Задолбай Эла» старательнее волшебницы, но все также безрезультатно.       Полицейские просили отпустить их хотя бы ради шефа или, наконец, придумать что-то. Но, нет. Детектив продолжал сидеть в своем кресле, тоннами поглощать сахар с кофе и наблюдать за Лайтом, который готов был лезть на стену от переживаний. Кстати, всё это время парню говорили, что убийства преступников были, даже когда это было не так.       Ну что же? Если Гвен была солидарна с тем, что Лайта и Мису необходимо держать под наблюдением, то с тем, что нужно действовать, она была согласна вдвойне. — Доброе утро, – поздоровалась девушка с Рьюзаки, – Как выспался?       Ни полслова ей в ответ. Видимо, в детстве Эла учили, что молчание – золото, хотя девушка была не согласна с данными фразеологизмом. — Молчание – знак согласия. Врёшь ведь, ты никогда не спишь. Что нового? — Ничего, помимо того, что вчера было убито двадцать два человека. Кира никогда ещё столько не убивал,– безэмоционально ответил юноша. — Придумал что делать дальше? – вяло задала вопрос девушка, ожидая в который раз услышать отрицательный ответ. Каждый новый день в штабе начинался примерно одинаково: парочка ехидных шуток в сторону юноши, выяснение последних новостей, а точнее количества убитых, и вопрос об отсутствующих планах на будущее. И Гвен очень удивилась, услышав положительный ответ. — Да, я кое-что придумал, но... – на лице Рьюзаки проскользнула неприятная ухмылка. Ничего хорошего это не предвещало, – ты его не одобришь. — Почему? Неужели ты решил их убить? – девушка кивнула в сторону мониторов. — Не совсем. Лишь немного напугать. — Просветишь?       Юноша ничего не ответил, лишь в задумчиво посмотрел на её. Гвен знала, что детектив по-прежнему не доверяет ей. Сидя в своём офисном кресле в штабе, она часто ощущала на себе его изучающий взгляд. Именно поэтому девушка редко выходила из "своей" комнаты, не желая попадаться на глаза детективу. Она понимала, что это глупо, что она лишь вызывает лишние подозрения, но она не любила когда на неё смотрели так... Как на врага. Настал момент разобраться с этим. — Ты меня подозреваешь, не так ли? — Очевидно, так. — Почему же я тогда здесь, а не за решеткой, как Лайт с Мисой? — Это бессмысленно держать тебя там. К тому же ты могла повредить себе. — О, как же это здорово, проявление жалости! В чём ты меня подозреваешь? Если бы я была вторым Кирой, то я бы убила бы вас всех сразу же как только увидела. — Да, конечно. Ты не второй Кира. Но ты могла управлять им и первым Кирой. Как только ты попала сюда, с ними... – брюнет ткнул на экран с заключенными – что-то случилось. Ты же волшебница, кто знает что ты могла с ними сделать? — Ну, если я скажу что это так не работает, то ты мне не поверишь. Но что, если я скажу что с возможностью влиять на их сознание и заставлять убивать преступников, с совершенно неизвестными мотивами, то я вполне могла бы также убить тебя, всю твою команду, а вместе с вами ФБР, полицию всего мира и много кого ещё. И вообще, я похожа на убийцу? — Нет. То что ты сказала звучит вполне логично. – ответил детектив, но недоверие никуда не исчезло из серых глаз, что огорчало. – Я расскажу о своем плане, но, повторюсь, он тебе не понравится. — Побыстрее и поподробнее и без лишних замечаний. — Если Миса – второй Кира, то она может убивать, зная только лицо человека, а значит представляет для нас наибольшую опасность. — Ага, только она уже нас видела и вполне могла нас убить. — Именно поэтому её схватили сразу же после встречи со мной. Но сейчас она потеряла память и, если это не притворство, скорее всего безопасна. Я собираюсь это проверить. Если мои догадки подтвердятся, то мы выпустим их обоих из тюрьмы. — Отлично, начало мне нравится. Но как же ты собираешься это проверить?

****

      Рьюзаки был прав, ей не понравилось. Опираясь на уже доказанную силу любви Мисы к Лайту, тот решил разыграть очередной спектакль. Как заметила Гвен, тот очень любил спектакли. Особенно трагедии. Спектакль заключался в том, что их выпустят и скажут, что повезут на казнь. Везти их должен был Ягами Соитиро, который расскажет им о предстоящей "казни". Затем он остановит автомобиль и скажет, что убьет сына и себя самого, чтобы восстановить справедливость. Мол, я тебя породил, я тебя и убью. Мису он оставит в живых, так как она не его дочь и он не имеет права её судить. Потом Ягами-старший достанет холостой пистолет и выстрелит из него в сына. Если Миса и есть второй Кира, то она несомненно спасет своего парня, убив полицейского.       Как бы не нравилась девушке эта затея, она должна была признать, что это неплохая идея и возможно являлась единственным выходом из ситуации.       И детектив придумал, детектив сделал. Вызвав полицейских и переговорив с Соитиро, который дал своё согласие на психологические пытки над сыном и его бедной девушкой, он принялся за выполнение задуманного. Не прошло и двух часов как все приготовления были окончены. Оставалось только привести в относительный порядок заключённых и посадить их в машину, буквально обещанную камерами скрытого видеонаблюдения.       Зрители заняли свои места, спектакль начался. Пошутив насчёт того, что Рьюзаки отвратительный Шекспир, девушка скрылась восвояси в свою комнату. Ей не хотелось смотреть на то, как издеваются над людьми, пусть даже над возможными убийцами сотен людей.       Спустя час живой и невредимый Ягами Соитиро привёз шокированного Лайта и заплаканную Мису в номер отеля. Обоих ещё колотило от переизбытка адреналина в крови, поэтому в них пришлось влить полбутылки валерьянки на двоих. Остальную половину допил Соитиро.