HTGAWM

На перерыве мы вышли в коридор и начали обсуждать почти прошедший процесс. Весь этот процесс протекал, как мне казалось, очень долго и медленно. Но я был спокоен за свою судьбу. Полина и Пелагея были, конечно же, в шоке от того, как парень жертвы пытался солгать под присягой. Варнава с Биланом поинтересовались, а не показалось ли им это: «Прости» из уст девушки. Мы со Светланой Сергеевной ответили, что мы заметили тоже самое. Я хотел поделиться своей теорией на этот счёт, но она была из ряда фантастики, поэтому решил промолчать. — Мне кажется, она пыталась соврать, но, когда встречалась взглядом с Серёжей, не могла, поэтому ответ её был скомканный. — А отпечатки взяли у парня то? — вдруг вспомнил Крид. — Он спрятался за прокуратуру, поэтому было запрещено. Очень, кстати, подозрительно, — разъяснила Лобода. — Обвинения в изнасиловании и приобретение наркотиков снимаются сразу же, а вот насчёт побоев... Скорее всего, либо штраф, либо тоже снимут, так как это банальная провокация. Так что, ребятки, давайте 10 минут и мы наконец-то закончили это гребанное дело! Перед уходом в комнату, выделенную для подозреваемого и адвоката, я крепко обнял каждого своего друга и поблагодарил за все, отчего некоторые прослезились, особенно девушки. Мне был важен этот жест, так как именно в этот момент я чувствовал всю поддержку и силу. А решительность и уверенность в себе, которые в последние дни испарились, потихоньку возвращались ко мне. Мы разошлись по разным помещениям. За долгое время я по-настоящему выдохнул, моей душе стало ужасно спокойно, и я хотел просто закричать от радости. Но вместо этого я взял Лободу под попу и покрутился. Она улыбнулась и слегка засмеялась. — Ты чего? — Она спрыгнула с моих рук. И поправила своё платье. — До дома потерпеть не мог? — Я просто счастлив, ты просто королева суда, — я взял её лицо в руки и аккуратно оставлял поцелуи на щеках и губах. — Спасибо тебе за всю проделанную работу. Я прекрасно понимаю, что для тебя значило работать над моим делом, оставив все остальные. — Ты важнее денег, Серень, — она поправила воротник рубашки и завязала потуже галстук. — А ты не верил, что можешь быть свободным. — Ты мой ангел - хранитель. Из-за волнения я даже не смог нормально позавтракать, но сейчас все замечательно, и я до ужаса голодный. На столе я заметил вазу с фруктами и решил, что самое время утолить голод хотя бы на время. Света, присев на диван, смотрела на меня и ухмылялась. — Что? — откусывая банан, спросил я. — Ты как будто несколько недель не ел. — Тихо. По окончанию перерыва мы снова зашли в зал заседания и заняли исходные позиции. Судья зашла, держа в руках бумажки, села и стукнула молотком. Я опустил взгляд в стол и сжал сильно кулаки. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. — Суд выносит решение – оправдать мистера Лазарева по статьям 228 и 112 из-за отсутствия состава преступления и доказательств. — Я громко выдохнул. — А также суд просит признать мистера Лазарева по статье 131 виновным и назначить 4 года лишения свободы в колонии строгого режима. Решение суда обжалованию не подлежит. Просьба заключить мистера Лазарева под стражу в зале суда. Из-под ног выбили землю, и я летел куда-то на дно. В моих ушах зазвенело, а тошнота подошла к горлу. — Подсудимый Вам есть что сказать? — Да, Ваша честь. — Я встал и посмотрел прямо ей в глаза. — Я вертел Вас, Вашу честь и Ваше правосудие. Судья была недовольна и активно это показывала, а я абстрагировался от окружающего мира и пытался успокоиться. В помещении не хватало воздуха. Я задыхался. Мой слух будто бы отключили, потому что, кроме циркулирования крови, я ничего не мог услышать. Я видел, как Лобода что-то выясняла с судьёй и прокурором, но в какой-то момент и мое зрение решило отключиться и я видел только расплывчатый мир. Я пытался сфокусироваться хотя бы на чем-то, но у меня не получалось. Я пробовал рассмотреть лицо Лободы, выглядывал ребят в зале, но попытки были тщетными. Ко мне подошёл охранник и осторожно завел руки за спину. На меня снова надевают наручники. Почему? Я не виноват! В один момент все мои органы проснулись: я увидел удивлённое лицо Светы, увидел как мои друзья плачут, услышал, как все перешёптываются насчёт меня. Моя реальность наполнялась темными оттенками. Я подался вперёд и хотел подбежать к Свете, встать на колени и попросить её сказать, что это все ужасный розыгрыш. — Я ненавижу этот сранный суд. Я ненавижу тебя, слышишь, мисс Роджерс? Я ненавижу тебя! — Я кричал вслед уходящей «жертвы», что есть силы. — Я ненавижу тебя! — Сереж, пожалуйста, успокойся. — Пыталась подойти ко мне Света, но охранники встали между нами и тащили меня из зала суда. — Все будет хорошо! Верь мне! — Чтоб ты подохла в своём вранье, мисс, мать твою, Роджерс. Четверо охранников скрутили меня и вывели из зала суда. Моя злость брала надо мной вверх, и я вырывался и кричал как только мог. Со стороны я был похож на невменяемого, но, скорее всего, именно так оно и было. Но после злости настало время слез, и я просто зарыдал. Зарыдал, как маленький мальчик, но сквозь слезы я покорно шёл за охранниками. Меня перевезли из СИЗО в колонию. В колонии мы были спустя час. Все это время в дороге меня трясло и тошнило. Осознания практически не было. Мне казалось, что это не моя жизнь и все, что сейчас происходит, происходит не со мной. Я несколько раз щипал себя да кожу, вонзился ногтями в ладонь, и я не принимал факт, что это не сон, хотя я и испытывал боль. Мне было на все плевать. Злость сменилась на слезы, а слезы на нарастающую апатию. Меня завели в комнату и попросили сдать все свои личные вещи. Я на автомате снял свои любимые часы, выложил телефон, беспроводные наушники и отдал паспорт лично в руки. Благо я отдал ключи от квартиры Полине, и она сможет вернуть их хозяйке. — Если через четыре года я не получу свои часы обратно, я сожгу вас здесь всех к чертям. — Парниш, ты не первый и не последний. — сказал охранник сзади меня. Мужчина был достаточно высоким, мускулистого телосложения, на вид лет 45-50, коротко-стриженный и с седоватой бородой. Он был приятным. Мы с ним прошли в следующую комнату, где меня попросили раздеться догола. Я снял свой костюм, туфли и боксёры и аккуратно положил в коробку. А после прошёл под тот самый душ, который Билан назвал химическим. Сильный поток воды обрушился на мое тело, обжигая некоторые участки кожи. Вода была настолько горячей, что она вполне могла выжечь воспоминания о сегодняшнем дне. После я надел выданные мне белую футболку, трусы, носки и залез в свой любимый оранжевый костюм. Ммм, писк моды. Я пытался влезть в обувь, но она оказалась мне мала. Охранник поинтересовался моим размером ноги и ушёл. А когда вернулся, то протянул мне кроссовки нужного размера. Я поблагодарил его, а он слабо улыбнулся. Новый охранник мне нравился. Он не был похож на других озверевших, но, возможно, я просто ошибаюсь. Когда я прошёл медицинский контроль, меня повели к моей камере. Руки начали болеть от того, насколько сковывают мои запястья наручники. За неделю я даже и забыл, насколько это больно. Мы шли мимо камер и поневоле я заглядывал в каждую. Грязные и озлобленные мужики смотрели на меня так же, как гепард на кусок ходячего мяса. Мерзостно. — Придумай, как сможешь меня отблагодарить, парниша. — сказал мне охранник. — Потому что потом ты мне ещё спасибо за это скажешь. — Чего? — Как придумаешь, скажи мне, я буду рядом. Я вскинул бровью, а он лишь ухмыльнулся. Мы подошли к пустому помещению, в котором была только одна кровать, раковина, туалет и небольшой шкафчик, на котором лежали книги. Зайдя в камеру, мужчина закрыл за мной решетку, плотно стянул замком и ушёл. И вот снова холодная камера, снова одиночество и снова дикая паника.