HTGAWM

Утром вместо завтрака я отправился в комнату с телевизором и сел на диван. Настроив нужный канал, я смотрел на то, как зал Верховного Суда наполнялся людьми. Вот заходит Светлана Сергеевна в зал суда и занимает место адвоката, рядом с ней проходит сторона обвинения и жмёт ей руку, а после садится рядом. В зале я вижу своих друзей, которые заметно нервничали. Все будет хорошо, я рядом. 9 судей Верховного Суда заняли свои кресла. Мурашки пробежались по моему телу. В комнату заходили другие заключённые, и я крайне переживал, что какой-то урод возьмёт и переключит на другой канал. Но этого не было они просто подсели ко мне и попросили сделать погромче, если меня не затруднит. Последнее время я не сталкивался с такой добротой и вежливостью в тюрьме, поэтому я сделал погромче хотя для меня это было очень громко. Первой дали выступить Лободе. Она встала с места, прошла к трибуне напротив стола судей Верховного суда. Песочные часы перевернулись, и это означало одно — ей нужно успеть сказать все максимально быстро. — Доброе утро, уважаемые судьи. На Ваших столах лежат доказательства того, что судья Гибсон по прошедшему обвинению выносила приговор, ссылаясь на свои ошибки прошлого и родственные связи с жертвой. В ходе дела бы приведены железные доказательства невиновности моего подзащитного, которые судья не приняла во внимание, что говорит о её некомпетентности. До настоящего времени ходатайство о неправомерной работе следователи не рассмотрено, на мои телефонные звонки следователь Спектор отвечает намерением встретиться в отдаленном будущем, от встреч уклоняется, в связи с чем я не имею возможности воспользоваться правами, предусмотренными поправкой конституции в части ознакомления с протоколами следственных и процессуальных действий с участием моего доверителя. Кроме того, мне стало известно, что следователь в нарушение ч. 1 ст. 50 УПК производит следственные действия с участием моего доверителя в присутствии адвоката назначенного в порядке ст. 51 УПК, не уведомляя меня – адвоката по соглашению ― о времени и месте производства следственных действий. Я прошу суд отменить все решения по всем делам судьи Гибсон и следователя Спектора, а также начать пересмотр всех дел. — Вы просите Верховный суд выпустить всех заключённых, которые были посажены в тюрьму благодаря Гибсон? — сказал один из судей. — Нет, Ваша честь, я прошу аннулировать решения судьи Гибсона и пересмотреть дела в соответствии с действующими законами и незаинтересованной судьёй. — Ваше время вышло, мисс Лобода, — сообщила Елена Каган, одна из судей. — Прошу Вас, миссис Олсен. Сторона обвинения вышла к трибуне и начала свой монолог. Вся её речь состояла из неправомерной работы моего адвоката и нелегальных доказательств, которые прокуратура Бостона отклонила. Внутри меня начался дикий мандраж. Судьи встали и прошли в комнату для вынесения решения, объявив о 20-минутном перерыве. В комнате все обсуждали Лободу и насколько она сексуальная. А я лишь переживал за то, чтобы при отрицательном исходе моего адвоката это не сломило ещё больше. — Мое дело тоже вела Гибсон, — сказал один из заключённых. — Эй, ты. — Ты обращаешься ко мне? — я повернулся к нему. — Ты бы поимел адвоката? — Чувак, гормоны свои уйми. Это мой адвокат. — Я старался сдержать свою злость. — И завали свой рот, пока я тебе челюху не проломил. — Все разошлись, — сказал появившийся из неоткуда охранник. — Либо смотрите спокойно, либо валите отсюда нахер. Все снова сели по своим местам и уткнулись в телевизор. Лобода уже сидела на своём месте и встала, когда 9 судей зашли в помещение. Джон Гловер Робертс начал свою речь. Именно он и должен оглашать приговор. — Я очень рад, что в наше время существуют адвокаты, которые работают на правосудие, а не за лишь бы деньги. Адвокат Лобода проявила своё мужество, отвагу и упорство, коим обладают даже не все мужчины. Хрупкая женщина подняла вопросы правосудия штатов и внесла свою лепту в историю. Возможно, на этом примере все участники судебного процесса начнут трепетнее относиться к правосудию. Ну что же.. Вернёмся к делу? У каждого из судей было своё мнение на этот счёт, но мы пришли к единому. Верховный Суд одобряет все иски, поданные мисс Лободой, и отстраняет следователя Спектора и судью Гибсон от судебных процессов. Но с аннулирование всех дел возникнет большая проблема. Мы просмотрели все дела суда и Суд просит аннулировать только одно дело судьи Гибсон в связи с явной неправомерностью... — Лобода начала нервно кусать нижнюю губу, мои друзья закрыли глаза и опустили головы вниз. — Поезжайте обратно в Бостон, мисс Лобода, и докажите всем, что мистер Лазарев всё-таки не виновен. Крупным планом показали Лободу, по лицу которой потекли слезы. Моя сильная девочка. Осторожно вытерев слезы подушечкой пальцев, Светлана Сергеевна улыбнулась. Да, она это сделала! Трансляция завершилась. Я встал с места и хотел пойти на обед, но здоровенный мужик, которого не было за просмотром, встал в дверях и не выпускал меня. — Можно я пройду? — Нет, нельзя. — Он достал нож и воткнул его мне в бок. — С прокуратурой шутки по - прежнему плохи, мальчик. Я захрипел. Мужчина спрятал окровавленный нож в свой карман и вышел как ни в чем не бывало, а я подошёл к стене и медленно скатился по ней, прижимая рукой рану. Кровь ужасно вытекала из меня, но я старался зажать рану. Комната начинала уменьшаться, глаза закрываться, и я хотел лишь одного — лишь бы умереть не здесь. Джордж влетел в комнату вместе с другими охранниками. А я окончательно скатился по стенке на пол. — Лазарев, Лазарев, — он ударил по моим щекам, но мне было тяжело открыть глаза. Я взял его за руку и попросил нагнуться. — Пока камеры не стёрли, возьми запись и передай Лободе. Прошу. Я закрыл глаза и упал в темноту. Боль. Мой бок пронзает обжигающая боль. Вокруг одна только боль и приглушенные голоса во мраке. Где я? Я в раю? Я пытаюсь, но не могу открыть глаза. Шепот становится яснее, но глаза по-прежнему не могут открыться. — Ножевое ранение пришлось на правый бок. Печень слегка задета. Он испытал сильный болевой шок. — Почему он до сих пор без сознания? — Мистер Лазарев потерял достаточное количество крови. Но сейчас его жизни ничего не угрожает. Он очнется, когда будет готов. Просто дайте его организму время. Я пытаюсь пошевелить рукой, но рука не двигается. Ничего не двигается. Лишь бы мои конечности было на месте, прошу. Я слегка расслабляюсь, и темнота снова накрывает меня, избавляя от мучительной боли. Живот болит. Ничем не могу пошевелить. Глаза и рот крепко закрыты и не желают открываться. Я чувствую себя слепым, немым и беспомощным. Когда я всплываю из тумана, осознание потихоньку возвращается ко мне. Звуки становятся голосами. — Я не оставлю его здесь, — кричала Лобода. — Я посижу. — Свет, тебе нужно выспаться, — сказал Билан. — Он второй раз отвечает за мои ошибки. Я не переживу, если во время моего отсутствия его ещё и намеренно отключат от аппарата. От её рыданий я пустил слезу. Я усердно пытаюсь выбраться из этого темного ящика и открыть глаза, но я снова погружаюсь в темноту. Туман немного рассеивается, но у меня нет чувства времени. Сколько я в таком состоянии? Пять минут? Десять? — Мисс Лобода, мы Вас прекрасно понимает... Мы не понимаем, как такое могло произойти. — Вы авторитетный начальник тюрьмы и не можете проследить за заключёнными? — Она срывалась. — Я подам иск, если виновные не будут строго наказаны. — Виновный сидит в одиночке. Это самое суровое наказание, что есть в тюрьме. Мне нужно сказать ей, что все хорошо. Я должен сказать ей, но темнота снова засасывает мое сознание. Я борюсь с туманом... Правда борюсь… Но снова проваливаюсь в ящик. Помоги мне, Света. — Светлана Сергеевна, Вам нужно выспаться, я посижу с Серёжей. — Гагарина тоже здесь. Полин, помоги, мне нужна помощь. — Никого не подпускай к нему. Все лекарства, которые будут вводить ему, пускай открывают при тебе. Захочешь спать, скажи Егору, пускай подменит. Я пытаюсь пошевелить головой, но тело упорно отказывается исполнять посылы мозга. Темнота в очередной раз выиграла, и я снова отключаюсь. — Я не понимаю, почему он не просыпается, — Голос Лободы срывается. Я слышу её приглушённые всхлипы. — Дай ему время. Организм испытал стресс, — я услышал голос Билана. Дима, может ты мне поможешь? — Подожди ещё немного, он обязательно проснётся. Это же Лазарев, он просто так не сдастся. Я слышу, как Билан говорит, что он сходит за кофе и вернётся. Дверь закрывается, и я слышу как Ло подходит к кровати. Она прижимает мою руку к своему лицу. — Пожалуйста, вернись к нам. Мы все тебя очень любим. Прости нас за все. Ты был прав, ты был во всем прав, — слезы Лободы стекали на мою руку. — Прости, что я тебя не слушала. Я люблю тебя, слышишь? Никогда не переставала. И я с удовольствием буду любить тебя дальше. Только проснись. Я скучаю по тебе. Я стараюсь. Я очень стараюсь не погрузиться снова во тьму. Я хочу увидеть её, хочу поцеловать, хочу успокоить. Но мое тело меня продолжает не слушать, мой рассудок возвращается в темноту, и я вновь проваливаюсь в сон. Я просыпаюсь от того, насколько ужасно у меня болит горло. Открываю глаза. Что-то мне мешает, и я левой рукой срываю пластырь со своих глаз. В животе, а именно сбоку, тупая и тянущая боль, но это ерунда по сравнению с тем, что в мое горло что-то вставлено. Я понимаю, что я дышу через трубку и от накрывшей меня паники начинаю задыхаться. Ло моментально просыпается и зовёт врача. Врач во главе с медсёстрами влетает в палату и пытается меня успокоить, но я брыкаюсь ещё больше. Я хватаюсь руками за горло и начинаю задыхаться ещё больше. Мне вводят успокоительное, и я моментально погружаюсь в темноту. Я не знаю, сколько я снова проспал. Но в этот раз я тоже смог открыть глаза. Приподнявшись, я проверяю свои конечности. Отлично, значит я всё-таки не инвалид. Я замечаю, что от правой руки отходит трубочка капельницы. Ло спит, сидя рядом со мной, прислонившись к кровати и положив голову на сложенные руки. Я протягиваю руку к ней и пропускаю сквозь пальцы его мягкие светлые волосы. Она, вздрогнув, просыпается и так резко вскидывает голову, что мы вместе почти подпрыгнули на этой кровати. Светлана Сергеевна заплакала. — Зая, я очень хочу в туалет. — Тихо, я позову медсестру. После удачного опустошения моего мочевого пузыря все мои друзья зашли в палату. — Рассказывай, что стряслось? — Ну, вчера я смотрел на вас в Верховном суде, он закончился, и я хотел уйти, но какой-то амбал перекрыл дорогу и резанул меня ножом. А дальше я не помню. — Вчера? — Все были почему-то удивлены. — Ну да, стойте. Не говорите мне сейчас, что меня кто-то сбил и на самом деле никакой тюрьмы не было. — Нет, это все было, — сказала Светлана Сергеевна. — Но суд был неделю назад. — Ну извините, в моем царстве тьмы не было правильных часов. Лучше расскажите, когда там суд? — Через неделю. — Я неделю буду здесь? — Тебя хотят направить обратно в колонию, если с головой все в порядке. — Вам передали видеозапись с нападения? — Да, мы оставим эту запись для другой войны. Ребята посидели со мной до вечера, а потом Света отпустила их все домой. Черт, я просто умираю с голоду. — Я хочу кушать. — Что ты хочешь? — Не знаю, чего-то очень вкусного. Может, пасту? — Я боюсь, что тебе можно только какой-нибудь бульон. Врач заходит ко мне в палату и начинает осмотр. Он светит мне в глаза фонариком, просит дотронуться с закрытыми глазами до кончика носа, и проверяет все мои рефлексы. — Мистер Лазарев хочет есть. Я могу заказать ему что-то? — Да, легкий бульон можете, но ничего большего. Спустя двадцать минут из ближайшего ресторана нам доставили куриный бульон. Она открыла крышку и взяла ложку. Бульон шедеврально пахнет. Ло ставит мне на столик и пробую, и этот бульон — самое вкусное за последний месяц. Аппетит у меня просто ужасный. Я энергично ем, а Света лишь смотрит на меня. — Ты чего? — я посмотрел на неё. — Ты знаешь, что я тебя люблю? — Да, и я тоже тебя люблю. Я доел суп, и я почувствовал себя полностью сытым. Впервые за долгое время я поел действительно вкусной еды, а не однотипной еды в тюрьме. После приема пищи ко мне зашла медсестра, дала обезболивающее и пожелала спокойной ночи. Действительно за окном уже была темень. Лобода встала. — Не уходи. — О нет, я всего лишь хотела закрыть дверь. — Ложись ко мне. — У тебя капельница, и ты пережил тяжелую травму. — А ещё я сидел в тюрьме больше месяца и перед судом мне нужно будет посидеть какое-то время. Так что вспомни из-за кого меня чуть не прирезали второй раз и ляг. Лобода засмеялась, и я понял, что это мой самый любимый звук. Она сняла толстовку и забралась ко мне на кровать. Женщина положила голову мне на плечо и поинтересовалась не больно ли мне. Ну, конечно же, нет. Она приподняла голову, и я наконец-то смог коснуться её нежных губ. Наши губы коротко соприкасаются, но она отстраняется, когда я пытаюсь углубить поцелуй. — Мне нестерпимо хочется заняться с тобой любовью. — Но тебе нельзя, любимый, — Света чмокнула меня в губы. — Когда мне позвонили после суда и сказали, что тебе нанесли ножевое, то я думала, что я сойду с ума. Мы сразу же сели в первый самолёт. По приезде мы узнали, что операцию делают уже четвёртый час. Я сидела около реанимации и просто молилась, чтобы с тобой все было хорошо. А когда ты не приходил в себя я миллион раз пожалела о том, что сказала, что я больше тебя не люблю. — Не плачь, малышка. У нас все будет хорошо, — я поцеловал её в лоб и закрыл глаза. — Давай спать. Ло положила руку мне на плечо и тихо засопела.