[6 лет]
В любом мире, в любом языке есть два самых верных антипода. «Да» и «Нет» — непримиримые враги, каждый из которых может как ранить, так и возвысить. «Да» и «Нет» — две точки опоры, которые могут перевернуть весь мир. Но страшнее даже этих антонимов частица «Не». У неё нет противоположности. Нечему отразить и изменить её значение. В «Не» нет положительных смыслов, оно абсолютно. Маленькому Споку казалось, что с момента ухода матери «Не» начали преследовать его, заполонив собой всё существование. — Ты НЕ часть нашего народа, чужак, смесок! — читалось в каждом движении его сверстников в Школе. — Тебе НЕ сравниться с настоящими t’khasi, ты НЕ полноценен, НЕ способен даже на простейшие манипуляции с разумом, — удручённо качали головой наставники, глядя на его изувеченные руки, чувствительность к которым так и не вернулась. [t’khasi — самоназвание расы вулканцев] — Ты НЕ достоин называться наследником C’Чн Т’Гай, ты НЕ твой отец, тебе никогда НЕ стать таким же мастером слова, как S'haile Сарек. Только и умеешь, что распускать руки! — кривился Стон, глядя на то, как Спок безуспешно пытается справиться с обуревающими его эмоциями, когда в разговоре речь снова коснулась его матери. [S'haile — лорд (обращение к вулканской аристократии)] — Почему ты никогда НЕ ведёшь себя подобающе? — вопрошал Сарек, которому в очередной раз доложили о поведении сына. — Неужели так сложно НЕ сшибать всё на своём пути, — хмурилась прошедшая мимо него вулканка, когда Спок, отчаянно щурясь, застыл посреди дороги, стараясь разобрать, что находится перед ним. Зрение снова не желало фокусироваться и с каждым днём всё сильнее подводило владельца всё чаще, размывая контуры предметов. — Твоя смешанная анатомия НЕ позволит прижиться новым хрусталикам, — пожал плечами школьный целитель. — Нет смысла что-то менять. Лучше точно НЕ станет. А то и вовсе, врачебная манипуляция лишит тебя остатков зрения. Не… Не… Не… только «Не» и ничего кроме не ждало его от сородичей. Спок старательно пытался гнать от себя подобные мысли, но раз за разом вспоминал, что единственным существом, кто говорил ему «Да», была ko-mekh. И тем печальнее мальчику становилось от того, что он сам по сути виноват в том, что её больше нет рядом. Что её «Да» — «Да», ты сможешь… «Да», сумеешь… «Да», справишься… «Да», ты не такой, как они, но в сотню раз лучше… — долгие шесть месяцев не согревало своим мягким светлым теплом. [ko-mekh — мама] Спок, опустив голову, сжал в дрожащих руках падд, где набирал ответ на заданное тестирование. В углу экрана высветилась реклама, своими яркими красками привлекшая его внимание. Моргнув, мальчик присмотрелся к названию и, нажав на баннер, открыл ссылку. Бегло изучив информацию и приложенный к объявлению аудиофайл, вулканец-полукровка радостно улыбнулся. Вот оно! Конечно же. Это же было так просто. Ответ всё это время был на поверхности, а он и не видел. Ko-mekh ушла, потому что он был не достаточно хорош как человек. Значит, нужно просто показать ей, что это не так. Что он тоже способен переживать как она. Отложив падд, Спок взялся за бумагу и ручку. Нужно постараться и всё получится. Он верил в это.````````````
…— О, так бывает, когда чувство находит мысль, а мысль — слова, и затем ко всему этому примешивается музыка, — отвечала Аманда Грейсон, когда маленький Спок пытался узнать у неё, зачем люди пишут стихи и сочиняют песни. — Но разве не логичнее и яснее просто высказать мысль? — недоумевал он. — Мы, вулканцы, много лет назад бросили это нерациональное занятие, и нисколько не потеряли от этого. — Глупый мой sa-fu, — улыбнулась женщина. — Песнями не нужно разговаривать. Ими нужно жить. [sa-fu — сын] — Жить? — Ощущать, как они подвигают и преображают тебя, наполняют цветом. Маленький Спок посмотрел на свои руки и снова перевёл взгляд на Аманду. — Я уже цветной, и sa-mekh, и наставники, и остальные t'khasi. Мы поэтому бросили? Но люди тоже цветные. Почему они никак не перестанут? [sa-mekh — отец t’khasi — самоназвание расы вулканцев] Глядя на недоуменное лицо сына, который снова понял всё слишком буквально, женщина не могла не рассмеяться… Вынырнув из воспоминаний двухгодичной давности, Спок немигающе уставился на экран падда, где шла прямая трансляция из какого-то земного танц-клуба. Сегодня группа «Sable Quama» должна была объявить итоги конкурса, объявленного один стандартный месяц назад. — Дамы и господа! — раздался из динамиков голос солиста Маркуса Уэйка. За его спиной махали руками собравшимся остальные члены музыкального коллектива. Девушка солистка Анна Вуд — мулатка с копной черных волос, заплетённых в африканские косички; ударник Вейдж Соул — рыжий парень с дредами, и Басист Себастиан Лоуполд — мрачного вида брюнет с короткой стрижкой и бритыми висками. — Настало время нам подвести итоги! — толпа поддержала Уэйка радостными криками. — Мы благодарны вам всем за то, что откликнулись и поддержали нас, — подхватил Баст. — Благодарны за присланные тексты. И, вот честно, это был очень жаркий спор! — воскликнула Вуд. — Мы никак не могли решить и решиться, но, наконец… — Напившись как никогда в жизни… — встрял Вейдж, за что получил подзатыльник от Анны. — Пришли к согласию, — закончил посмеивающийся Маркус. — Итак, конкурс на лучший текст выиграл… Спок затаил дыхание. На слайде за спиной музыканта высветились четверостишия, но, увы, не его. Группа подняла инструменты, и яркая зажигательная композиция грянула на весь зал. Прикусив губу, мальчик опустил голову. Неудача. Толпа на площадке зааплодировала завершению композиции. Дождавшись, когда страсти немного поутихнут, слово снова взяла Анна: — Также мы хотим сказать спасибо ещё одному из вас! Тому, кто прислал нам этот текст. Проектор снова мигнул, и Спок с удивлением увидел строчки своего сочинения. — Он не подходит к стилистике этого альбома, и потому не войдёт в него, но мы всё же решили его сыграть. — Ага, — поддакнул ударник. — Потому как, чувак, текст-то хорош! — Это нам отправил пользователь с поистине монструозным ником на, почему-то, вулканском языке, — подхватил гитарист Баст. — Я сейчас, конечно, постараюсь это воспроизвести, но…гм… К всеобщему смеху парень так и не смог справиться с вулканским наречием. Предприняв ещё несколько попыток, Лоуполд махнул рукой, рассмеявшись: — В общем… понятия не имею, как эта бурда произносится, но переводчик выдал, что первое слово — это что-то вроде принца, а второе означает «половину». Так что, хэй! Принц Полукровка, наши тебе поздравления! Наслаждайся заслуженной славой! Группа снова заиграла музыкальную композицию, но теперь уже с другими словами. Вскоре простенький припев подхватили все присутствующие. Текст пошёл на ура. Маленький вулканец не мог поверить в свою удачу. Да! Получилось! Он способен быть как все люди. Нужно было немедленно рассказать отцу, быть может, если он передаст ko-mekh это известие, то она непременно… [ko-mekh — мама]````````````
— Нет. Спок замер перед отцом, который брезгливо разглядывал падд и стих, ставший текстом песни земной группы. — Sa-mekh, я только хотел показать ko-mekh, что могу быть как она, и… — начал было мальчик, но мужчина резким жестом прервал его. [sa-mekh — отец] — Это пустая, бесполезная трата времени, — дёрнул уголком брови старший вулканец. — Лучше бы ты занялся чем-то полезным. — Разве возвращение ko-mekh — это не важно? Как же… [ko-mekh — мама] — Хватит. — Отец, но я ведь могу… — Нет, — снова последовал жесткий скупой ответ. — Пойми и прими как данность, i'khaz'el. Ko-mekh не вернётся, что бы ты там себе не придумал. Чтобы Аманда была здесь, тебя быть не должно. Но история не имеет сослагательного наклонения. [i'khaz'el — мальчик] Сарек удалился, шурша церемониальными одеяниями, а маленький Спок почувствовал, что воздух вокруг него сгустился; дышать было невероятно трудно. Снова жестокие «не» набатом отдавались у него в голове и от них не было спасения. Маленький вулканец нахмурил бровки. А почему, собственно, не было? Каждому t’khasi было доподлинно известно отличное средство, избавляющее от излишней эмоциональности раз и навсегда. [t’khasi — самоназвание расы вулканцев] Позже вернувшийся из консульства Сарек обнаружил на столе падд с видео-сообщением, в котором Спок информировал его, что, вероятнее всего, будет отсутствовать дома некоторое время, поскольку, следуя kahr-y-tan, отправляется в Храм T'Karath, чтобы стать kholinari. Пожав плечами, вулканец стёр запись. Мужчина нисколько не сомневался, что Жрецы укажут мальчику на дверь и тот вскоре вернётся домой. [kholinari — общее название прошедших обряд подавления эмоций kahr-y-tan — путь вулканца (следование принципам логики) T'Karath — один из трёх главных Храмов, где живут служители Гол, прошедшие обряд подавления эмоций]````````````
Земной мудрец сказал: «Если не можешь изменить мир, измени свое отношение к нему». Именно этим и собрался заняться Спок, когда садился в транспорт, который довёз его до T'Karath. Издали этот Храм казался частью природного рельефа скалы, но вблизи становилась видна его рукотворная природа. Вверх устремлялись пики шпилей, увитые выщербленными лестницами и балюстрадами. Стены T'Karath были выщерблены ветрами, дождями, столетиями и внушали всякому паломнику трепет и почтение. Здесь, вдали от городов, погружённые в покой жили Служители Гол, проводящие свои дни в тишине и созерцании. В их ряды стремились все те, кто желал пройти суровый обряд vilara и стать kholinari — достичь совершенства их вида, когда ни единая эмоция или же воспоминание не мешало идеальной логике мыслей. [vilara — обряд стирания или подавления воспоминаний] Осторожно ступая, Спок медленно поднялся вверх по Лестнице Паломников, на каждой ступени которой стояла лампада, что каждый вечер загоралась мягким желтоватым огоньком с наступлением темноты. Острые кромки с выступающими краями были отполированы до блеска шагами сотен прихожан, что жаждали найти успокоение или испросить совета и мудрости служителей, чья логика была безупречной. Дойдя до вершины, Спок сложил руки ладонями в месте и, почтительно поклонившись, вошел в огромный зал со сводчатыми потолками, пронизанный лучами заходящего солнца. У дальней стены возвышалась статуя Сурака, выточенная из единого куска породы. Каменное изваяние раскинуло руки, словно стремилось обнять весь мир. У ног Учителя Учителей стояли двое вулканцев в белых одеждах: мужчина и женщина. Услышав его приближение, служители обернулись. Их тёмные глаза с серым ободком вокруг радужки отрешенно уставились на мальчика. Изящные руки поднялись вверх, складывая та’ал. Спок повторил их жест. Руки жрицы снова задвигались; вулканка начала стремительно складывать жесты в слова. — Я не понимаю… — понурившись, проговорил Спок. — Мы ещё не изучали жестовую речь. Служители на миг застыли. — Мы приветствуем тебя в Храме T'Karath. Моё имя Т’Саз, — наконец размеренно произнесла женщина. — Моё имя Двир, — продолжил мужчина. — Сегодня мы встречаем просителей и паломников. Что привело тебя сюда, kan? [kan — ребёнок] — Я… — Спок замялся, из внезапно пересохшего горла вырвался тихий всхлип; с трудом, мальчик взял себя в руки. — Я пришел, чтобы пройти vilara и ступить на путь kholinar, — проговорил он, упрямо подняв голову. [kholinar — обряд подавления эмоций] Служители переглянулись, и мужчина повёл рукой, словно заставляя себя говорить вслух: — Зачем тебе это? — Я… — замялся мальчик, — полукровка. Не землянин, и не вулканец. Я не нужен своей человеческой родне и недостаточно логичен для того, чтобы именоваться t’khasi. Мои эмоции не позволяют мне следовать kahr-y-tan. Я чувствую, как постепенно становлюсь V’tosh ka’tur. [kahr-y-tan — путь вулканца (следование принципам логики) v’tosh ka’tu — вулканец без логики (название касты отверженных отступников)] — Эмоции не находятся под запретом, — проговорила Т’Саз. — Нет, — глухо отозвался Спок, заученно повторяя слова, которые не раз слышал от отца. — Но они порицаются. Они мешают мыслить здраво. Я хочу избавиться от этого груза и стать идеальным. — Идеал — понятие с множеством значений, он достижим исключительно субъективно, — безучастно отозвался Двир. — Более того, бессмысленно стремиться к нему через очищение от воспоминаний и эмоций. — Может быть, — мальчик упрямо поджал губы, дёрнув ухом. — Но если я стану kholinari, то в моей логике не будет больше возникать сомнений. [kholinari — общее название прошедших обряд подавления эмоций] — Твои мотивы понятны, но ты превратно понимаешь суть kholinar. — голос Т’Саз отразился от высоких сводов. — Он не принесёт тебе избавления. [kholinar — обряд подавления эмоций] — Зато меня примут остальные сородичи! — Будь по-твоему, — вулканка прикрыла глаза. — Выбор — личное дело каждого. Не нам оспаривать твой. Двир поднял руку, коснулся лица Спока, и физические ощущения мальчика отодвинулись на второй план. Единственно реальными казались ледяные пальцы служителя, соприкасающиеся с контактными точками на его лице. «Не сопротивляйся, — раздался в голове голос мужчины. — Твой Kholinar начался». Спок почувствовал, что падает. Тело казалось ватным, ни единый мускул не слушался; он не мог даже моргнуть. Сильные руки мужчины подхватили его, и Двир зашагал куда-то вглубь Храма. Т’Саз неспешно шествовала за ним. Краем глаза Спок видел, как тут и там из боковых ответвлений коридора выступили другие служители и тоже устремились вдоль по галерее. Они несли в руках белую ткань и узкогорлые кувшины, деревянные шкатулки и маленькие курильницы. Двир пронёс его вдоль открытой террасы и вниз по ступеням, которые, казалось, были высечены прямо над пропастью, где алым морем барханов кипели дюны. Пройдя по узкому каменному мостику, мужчина осторожно опустил Спока на каменную плиту. Жрецы и Жрицы в белых одеждах встали кругом. Церемония что-то напоминала Споку, только мальчик никак не мог понять, что. Чьи-то руки потянули с него одежду, заменяя белой робой, такой же, как и на них самих; лицо и руки обтёрли прохладной водой. «Mem-lu til-ku!» — пришла в голову мальчика паническая мысль. — «Так провожают умерших!». [mem-lu til-ku — похоронный обряд] «Верно, — Двир склонился над ним, касаясь переносицы. — Сама суть vilara — это самоотречение. Что это как не смерть одной личности и рождение другой?» [vilara — обряд стирания или подавления воспоминаний] Тонкими, похожими на иглу кисточками священники начертали на лице Спока символы. «Kup-fun-tor ha'kiv na'ish du stau», — шепнула Т’Саз. [Kup-fun-tor ha'kiv na'ish du stau — ты не можешь вернуть к жизни то, что убиваешь (изречение Сурака)] Вокруг установили курильницы, и маленькие язычки пламени мерно забились на едва заметном ветру. «Теперь мы уйдём, а ты останешься здесь до тех пор, пока ритуал не будет завершён — Двир склонился над ним, пристально глядя в глаза. — Смирить свои эмоции ты должен сам». Сосредоточившись, мальчик попытался сформулировать мысль, пока ещё чужие руки касались его: «Что мне нужно сделать? Как…» «Наша память — наша суть, — отозвался служитель. — Возведи стену между собой и каждым своим воспоминанием. Оставь за ней всё, что связывает тебя с прошлым, и тогда ты поймёшь. Когда ты поймёшь, твой разум сможет разорвать наши цепи. Ты поднимешься с камня и присоединишься к нам». «Но… Что, если я не сумею?» «Тогда твое физическое тело умрёт, а katra уйдёт за грань, — прозвучал равнодушный ответ. — Так уже было и не раз с теми, кто приходил сюда». [katra — душа] Если бы мог, то Спок бы вздрогнул от ужаса. Слишком мало он жил, чтобы вот так просто смириться с тем, что в случае неудачи его не станет. Двир протянул руку, касаясь ладонью его век, закрывая глаза мальчика, и тихо шурша одеждами жрецы удалились, оставляя Спока лежать в темноте. Потекли часы. Первым делом Спок попытался погрузиться wh'ltri. С трудом, но это удалось: слишком много эмоций бушевало внутри него. [wh'ltri — неглубокая форма медитации] Холод ночной пустыни сбивал, заставляя отвлекаться на физическое неудобство. Выбрав одну мысль, зацепившись за неё сознанием, мальчик попытался укрепить состояние спокойствия, отсеивая лишнее, как учили наставники в Школе. Наконец, Спок с горем пополам призвал мечущиеся мысли к порядку и принялся рассуждать. «Жрец сказал, что нужно избавиться от памяти. Воспоминания напрямую связаны с теми, кто их вызывает. Значит ли это, что Смысл kholinar в том, чтобы оборвать все связи?» Сосредоточившись, он попытался заставить свой разум провести его туда, где на периферии сознания ощущались узы. Когда Споку удалось наконец визуализировать их, солнце успело взойти и сесть снова. Холодным покрывалом мальчика укрыла ещё одна ночь, пришедшая вместе с диким пустынным ветром. Вулканец стоял в центре своего разума, окружённый двумя коконами уз, за которыми что-то чёрное стремилось добраться до него. Связи светились, мерно и ровно, разгоняя тьму подсознания. Устало и счастливо вздохнув, мальчик принялся расшатывать и расплетать первую из пары десятков нитей. Она поддалась почти сразу. Вулканка на той стороне, казалось даже не заметила, что одной из связей в её сознании стало меньше. Потом был какой-то мужчина, маленькая, младше него, девочка, пожилой вулканец… Лица дальней клановой родни меркли и блекли, постепенно истончаясь, уходя на задний план. Они больше не имели значения. Закончив с первым кругом, Спок огляделся и растерянно замер. Постепенно из границ сознания выступала Пустота, которая чёрным дымом подступала всё ближе к его ментальной проекции. Поёжившись от неприятного, исходившего от этой дымки ощущения, мальчик оглядел ближний круг: его невеста Т’Прин, ko-mekh-il Т’Пау и отец Сарек. Все три мерцали, не позволяя Пустоте подобраться ближе. Все три были слишком прочными, чтобы самостоятельно их разорвать. [ko-mekh-il — бабушка] Прикусив губу и ещё раз бросив взгляд на подступающие чёрные стены, Спок аккуратно взялся за узы Т’Прин. «Отпусти, — попросил он. — Я не желаю этой связи. Отпусти!» Девочка отозвалась почти сразу. Нить натянулась и с радостным звоном лопнула. Пустота приблизилась ещё на шаг. Следующей была Матриарх С’Чн Т’Гай. Пожилая леди, хотя и не была kholinari, обладала стальной волей. Сделать что-то с её разумом без её на то разрешения не представлялось возможным. Осторожно касаясь уз, Спок шептал, убеждая, поясняя, почему их нити не должно быть. Почему это так важно. Умолял ko-mekh-il разрушить связь со своей стороны. Наконец, Т’Пау отозвалась. Связь поблёкла и истончилась. Обрадованный, Спок одни резким движением отделил её от своего разума, и та исчезла. [ko-mekh-il — бабушка] Радостно шипя, пустота скользнула совсем близко. Черные несуществующие стены пульсировали в такт мечущемуся сердцебиению Спока, грозя поглотить его. Теперь только едва оформившаяся связь с отцом не позволяла ей оказаться вплотную. «Страшно… — растерянно подумал мальчик. — Не хочу. Не так. А если…» Прикусив губу, он, как учили наставники, представил вокруг себя стену барьера. Прозрачный мыльный пузырь лопнул, едва соприкоснувшись с мглистым ничто. Спок вскрикнул, обхватывая себя руками, и шмыгнул носом. Хорошо же! Если так преграда слишком непрочна, то тогда он выстроит стену. Настоящую. Неприступную. Пустота не сумеет подобраться к нему, и он, разорвав последнюю связь, станет, наконец, kholinari. Немедля, мальчик приступил к работе. Солнце снова начало свое восхождение на небосвод, раскаляя воздух и раскаляя песок. Спок работал не покладая рук, стремясь как можно скорее отгородиться от безликого чёрного зверя. Вот-вот. Уже совсем скоро он закончит работу и сможет освободить свой разум от последних уз. Но когда последний камень встал на свое место, отсекая Пустоту и бледную нить связи с отцом, Спок внезапно обнаружил, что оказался в ловушке. К нему протянуло лапы чудовище, имя которому было Тишина. Не успел он испугаться, как она поглотила страх, пожрала печаль и радость. «Вот она, суть kholinar, — отрешенно подумал маленький вулканец. — Мы есть плод своих мыслей: о чём мы думаем, тем и становимся?». Спок распахнул объятия. Он принял Тишину и стал ею. Тишина воцарилась в чувствах, коснулась мыслей, заставляя их течь мерно и ровно. Опора ушла из-под ног, и мальчик, окруженный плотным собственноручно сплетённым заслоном, медленно поплыл куда-то вверх. «Места слишком мало», — отстранёно подумал он, и границы сплетённого барьера начали стремительно отдаляться. Собственный разум показался вулканцу огромной вселенной, где он был всемогущим творцом. Отзываясь на этот мысленный посыл, мир вокруг дрогнул, поплыл и принял вид космического пространства, где далёкими газовыми облаками клубились собранные им знания. Спок потянулся к одному из них, и облако послушно приблизилось. «…Инвариантность по отношению к преобразованию Галилея означает, что ψ должна удовлетворять тому же уравнению Шредингера, что и ψ…» — зазвучал голос наставника, объясняющий доказательство Теоремы Баргмана старшим Школьникам. Спок тогда проходил мимо и краем уха услышал. Теперь же разум послушно воспроизвёл всё до мельчайших подробностей. Маленький вулканец был уверен, что смог бы при желании пересчитать каждый волосок на голове у любого из слушателей. Вспомнилось, что ему вроде как нужно вернуться и домой, но тело всё ещё отказывалось двигаться. Стоило сосредоточиться на этом, как Спок увидел тонкие алые путы чужой воли, обвившие его нервную систему. Подчиняясь мысленному усилию, они растаяли как не бывало. Лежащий на каменной плите мальчик в белых одеждах распахнул глаза, вокруг радужки которых теперь был такой же серый ободок, как и у остальных Kholinari, и, поднявшись, медленно двинулся в здание Храма. Босые ноги ступали по раскалённому песку, но теперь это не имело значения. Разум отметил сам факт — слишком горячо, чтобы долго так передвигаться, но и только. Поднявшись вверх по вытесанным в скале уступам и пройдя чередой широких коридоров, Спок вышел в широкую залу, в центре которой уже стояли служители во главе с Т’Саз. Когда он приблизился, Жрица шагнула вперёд, поднимая руку, опуская прохладные пальцы на контактные точки. Её разум холодным бризом коснулся его сознания, протягивая между ними тонкую нить и Спок услышал, как сотни голосов сливаясь в один, выводили кружево беззвучной мелодии.(Подсказонька: Solyma — Dormire)
«Зачем?» — равнодушно поинтересовался он, делая шаг назад, разрывая контакт. В своем сознании Спок коснулся новой льдисто-белой нити и попытался не дать ей укорениться. Новые узы гнулись, растягивались, не желая исчезать, а потом, сжавшись, усыпали горизонт его разума сонмом маленьких ледяных звёздочек, движущихся вокруг огромной чёрной дыры. «Разве смысл vilara не в обретении Тишины?» — спросил Спок, касаясь звезды Т’Саз. «Тишина двулика, дитя, — отозвалась вулканка, демонстративно пряча руки в рукава одеяния. — Она дарует холодный разум, идеальную логику, позволяя силой мысли творить в сознании своём и чужом невероятные вещи. Но в то же время Тишина может свести с ума, пожрав тебя изнутри. Скажи, пока стирал старые связи, ты успел заметить, как она давит, пригибая к земле?» Проанализировав свои ощущения, Спок кивнул. «Избавившись от старых связей, окружив себя барьером, ты очистил свой разум от гнёта эмоций. Но ни один вулканец не может существовать без уз, не имея никаких эмоциональных потрясений. Наш народ живет за счет связей разума — и чтобы оставаться здоровыми, наше сознание должно контактировать с другими. Я протянула нить между мной и тобой. Через неё ты окажешься связан с остальными kholinari. Но наши разумы так же чисты, как и твой, а значит, не станут обузой». «Понятно, — согласился мальчик. — А песни?» «Все Kholinari вынуждены вести бесконечную борьбу с безумием, что в качестве платы за покой взимает Тишина. И потому мы поём старые мелодии нашего народа. Они необременительны, но служат ещё одним щитом». Спок кивнул, принимая сказанное. Из-за спины Т’Саз выступил Двир. В голове мальчика зазвучал ещё один голос. «Я предупреждал тебя, дитя, что vilara вовсе не то, что ты о ней думал. Обряд создавался как лекарство от великой боли, но смысл его с годами исказился. Из лекарства обряд стал ядом, принимая который мы самолично ставим себя под удар». «Я не жалею, — безразлично отозвался мальчик. — Я теперь свободен от чужих домыслов и личных суждений, которые мешали мыслить здраво. Мне нравится эта свобода». «Не заблуждайся, kan, — мысль мужчины прозвучала как-то печально. — Пройдёт время, и ты поймёшь, эмоции — это не бич, это щит. Они хранят наше общество от ужасов жестоких кровопролитных войн». [kan — ребёнок] «Следуя голосу разума, мы выжили сотни лет назад». «Холодная логика, не сдерживаемая ничем, может принести больше вреда, чем пользы», — вторила Двиру Т’Саз. Спок склонил голову, нисколько не убеждённый в их правоте. «Мы все, — вздохнула Т’Саз, — кто раньше, кто позже, приходили к этому выводу. А осознав, скрывались в этих стенах, сводя контакты с внешним миром к минимуму. Слишком велико желание вмешаться, исправить неверное на правильное, насаждая свою волю». Двир кивнул, соглашаясь, и, запустив руку в складки робы, вытащил массивную бронзовую подвеску: небольшой треугольник с чёрной сердцевиной. «Что это значит?» «Возможно, ты поймёшь. Возможно и нет. Пустые рассуждения не имеют смысла. Сейчас же позволь нам приветствовать тебя как полагается» — отозвался Двир. «Здесь, в этих песках, наши предки избавлялись от своих страстей, — прозвучала торжественная мысль Старшей Жрицы. — Наша раса была спасена благодаря обретению kholinar. Отречение помогает окончательно победить эмоции. Ты приложил много усилий, Спок. Теперь получи из наших рук этот символ абсолютной логики». «Отныне ты sim’re Kholinar» — добавил Двир, застёгивая тонкую цепочку на шее мальчика; металл тихо зазвенел. — «Прими то, что мы готовы разделить с тобой». [sim’re — мастер ментальных техник] Перед сознанием Спока замелькали вспышками десятки лиц, сотни прожитых лет, среди которых были и его краткие шесть, чужой жизненный опыт тяжёлым плащом лёг на плечи, заставляя сгибаться под тяжестью знаний Жрецов. Каждый из sim’re открыл маленькому вулканцу часть своих умений, принимая его и делая равным себе. Спок прикрыл глаза, хор голосов в сознании взвился ввысь, отражаясь от стен зала, и скрылся едва заметным шепотом среди холодных звёзд разума священнослужителей, не позволяя Тишине звучать в его сознании. Мальчик поклонился и, более не говоря ни слова, направился к выходу.