[7 лет]
Земной мудрец сказал: «Если не можешь изменить мир, измени свое отношение к нему». Увы, даже это не всегда помогает. Дом встретил пришедшего из Храма мальчика пустыми комнатами и темнотой помещений. Вернувшийся только под вечер Сарек мазнул взглядом по белой робе сына и медно-черному треугольнику. — Надеюсь, теперь ты станешь доставлять на порядок меньше проблем, i'khaz'el, — поджав губы, проронил мужчина и удалился в кабинет. [i'khaz'el — мальчик] Посмотрев вслед отцу, Спок склонил голову, принимая ответ, и отправился обратно в комнату разбираться с тем, что передали ему другие kholinari. [kholinari — общее название прошедших обряд подавления эмоций] В большом доме С’Чн Т’Гай воцарилось равнодушие. Вместе под одной крышей теперь жили два чужих друг другу существа. Один из которых не желал заметить, а второй не смог бы объяснить даже если бы захотел, поскольку уже не видел в этом смысла.````````````
Наставники и одноклассники были порядком шокированы, когда после трёх дней отсутствия Спок явился в Школу с символом kholinar на шее. Равнодушно сообщившему о своем изменившемся статусе Споку не поверили, но на первой же тренировке по контролю при контакте с наставником все вопросы отпали сами собой. Бесцеремонный старший вулканец как и прежде попытался, не особо заботясь об ощущениях мальчика, пробить его щиты и в следующую секунду с криком повалился на пол. Их окружила толпа любопытствующих, изумление которых можно было буквально потрогать пальцем, когда отдышавшийся мужчина принёс свои извинения sim’re. [sim’re — мастер ментальных техник] Слухи о том, что полукровка прошёл обряд очищения от эмоций, распространились со скоростью песчаной бури, и больше вопросов Споку не задавали. Но и любить сильнее не стали. Консервативное вулканское общество не могло принять тот факт, что мальчишка-полукровка ухитрился выполнить то, что не всякому взрослому вулканцу по силам. На Спока перестали обращать внимание, словно его и не существовало вовсе. Впрочем, мальчика устроил и такой расклад. Поскольку от части занятий мальчик теперь был официально освобождён, то освободившееся время проводил в wh'ltri, усваивая пакет переданных служителями знаний, содержащий ментальные техники и объяснения к ним. Так, он теперь как sim’re kholinar приобрел способность к бесконтактной телепатии. Она была возможна только в случае наличия хотя бы предварительной односторонней связи, но зато действовала на огромных расстояниях. [wh'ltri — неглубокая форма медитации] Без отвлекающих эмоций и потребности в их усмирении значительно усилилась и контактная форма телепатии. Теперь прикосновениями он мог внушить реципиенту полный набор требуемых ему физических или эмоциональных ощущений, создать зрительно-сенсорные галлюцинации любого объёма, а то и вовсе взять чужой разум под свой контроль. Срок длительности контроля или внушений, конечно, напрямую зависел от силы воли и уровня умственного развития существа. Возможности открывались невероятные, и любой амбициозный человек непременно бы этим воспользовался, но вулканцу, лишенному теперь любого интереса, кроме рационального, подобные возможности просто не пришли в голову. Не было смысла даже задумываться в подобную сторону. Память жрецов шептала ему о том, что он мог сотворить внутри своего сознания, как организовать работу разума, и вот это было куда интереснее. Пробуя совет за советом, Спок терабайтами поглощал данные школьной программы, структурируя и организуя их. Через три месяца подобной работы мальчик озадачил наставников просьбой сдать школьные тесты. Комиссия, нерешительно переглядываясь, все же допустила его до сдачи, особенно после того, как Спок отстранёно заявил, что уставом школы не определён возраст сдающих выходное тестирование, только вступительное. Сарек же только недоуменно глянул на протянутый диплом с отличием и велел не мешаться под ногами. Спок вздохнул, покачав головой. Такое поведение отца не вписывалось ни в один просчитанный алгоритм, и он никак не мог понять, что он делал не так как должно. Раньше Сарек был недоволен тем, что он выказывает недостаточную рациональность. Но теперь-то подобной проблемы больше не было. Так в чём же дело? Отчего отец вёл себя так? Маленький вулканец провёл весь вечер в размышлениях, строя и опровергая различные теории. Наконец вспомнилось, что с момента ухода ko-mekh Сарек так ни разу и не назвал его sa-fu, только i'khaz'el. Спок задумался, снова воспроизводя в памяти все взаимодействия с отцом. И правда. Отец звал его исключительно «мальчик». Желал подчеркнуть его незрелость? [ko-mekh — мама sa-fu — сын i'khaz'el — мальчик] Маленький вулканец нахмурился, высчитывая вероятность подобного, и только кивнул, придя к выводу, что это было вполне вероятной причиной их семейного разлада. Через час, оставив на видном месте падд с запиской для отца, мальчик вышел из дома, направляясь в противоположную от ШиКара сторону. Если отец считал его недостаточно взрослым, чтобы принять как своего сына, то возможно он сменит мнение после того, как он, Спок, пройдёт kahs'wan. Вопрос в том, хватит ли положенных семи дней, чтобы убедить отца, или всё же лучше увеличить срок до четырнадцати? [kahs'wan — необязательный обряд зрелости у вулканцев (ребёнок должен 7 дней выживать в пустыне)]````````````
Спустя двое суток пути Спок углубился в необитаемую местность примерно на 200 километров. Наконец, он добрался до скалистой местности. В одном из пологих склонов мальчик обнаружил пещерный отнорок, в конце которого бил небольшой чистый ключ, и решил остаться там. Стоя на камне, оглядывая свой будущий дом на ближайшие 336 часов, мальчик погрузился в созерцательный транс. Пустыня T’khasi была прекрасна. [T’Khasi — самоназвание планеты Вулкан] Море багряно-алых кипящих дюн колыхалось от дуновения ветра и волнами накатывало на огромные скалы, тут и там вздымающиеся вверх. Закатное и рассветное солнце напоминало сказочный мираж, и жёлтые облака в антрацитовом небе навивали умиротворение. Встрепенувшись, маленький вулканец усилием воли вырвался из охвативших его переживаний и отправился обустраивать себе место будущего ночлега. Невысокие растения тихо шелестели, когда Спок осторожно обламывал сухие ветви, чтобы развести огонь. Барханы, казалось, пели ему какую-то свою песню на непонятном диковинном языке, когда мальчик опустился на прогретый валун чтобы погрузиться в медитацию. Определённо, пустыня была прекрасна. Так почему же его сородичи так неохотно остаются здесь в одиночестве? «Пустыня не принимает тех, кто относится к ней без должного почтения», — подсказала память kholinari. — «Она может сурово покарать за безалаберность и нерасторопность». Вдохнув полной грудью, мальчик закрыл глаза, погружаясь в свое подсознание. Перед уходом из дома он просмотрел несколько книг. Теперь настало время изучить их досконально. Потекли дни. Днём мальчик медитировал в нише в скале, а вечером, когда Las'hark уходил за горизонт, шёл собирать съедобные коренья и листья, исследуя местность вокруг своей стоянки, двигаясь постепенно расходящимися кругами. [Las'hark — название вулканского солнца (от lasha — драгоценный камень)] Вернувшись с одной из таких прогулок, Спок нерешительно замер перед входом в свою нишу. К ней вела цепочка больших следов какого-то животного. Осторожно, стараясь не шуметь, мальчик пригнулся, всматриваясь в отпечаток лапы. — Уррр, — раздался рокочущий рык прямо у него над головой. Медленно Спок поднял голову и встретился взглядом с ядовито-желтыми глазами на чешуйчатой кошачьей морде. Перед ним, на камне, где мальчик обычно медитировал, стояла и била себя по бокам хвостом молодая ле-матья. Судя по мглистой шкуре без единого развода — самец. Спок осторожно, стараясь не делать резких движений, сделал шаг назад, ещё и ещё один, а затем развернулся и побежал в сторону скал, туда, где у него был шанс спастись, протиснувшись в какую-нибудь узкую расселину. С яростным рёвом, скребнув когтями по камню, ле-матья рванула за ним, сливаясь с кустарником и почти не задевая траву и песок. Скачок, и хищник вспорол землю рядом с ногами мальчика. Запнувшись, вулканец полетел на землю, кубарем покатившись по каменистой насыпи. Чешуйчатый кот прыгнул следом, скользя и перебирая лапами, разъярённо завывая. Приземлившись на спину, Спок попытался отползти; лапа с острыми как бритва когтями полоснула воздух в миллиметре от его лица. Не вполне осознавая, что делает, мальчик вскинул руку и, хлопнув ле-матью по морде, мысленно закричал: «Kroykah!» [kroykah! — остановись немедленно!] С невнятным мявом кот приземлился на задницу, мотая головой. Судорожно втянув носом воздух, Спок не мигая уставился в желтые глаза. — Мя? — прозвучало как-то жалобно. Лежащий на спине вулканец моргнул, приподнялся и теперь уже намеренно осторожно потянулся рукой к морде зверя. Ле-матья мотнула головой, но не отстранилась, и в голове мальчика замелькали образы: Мать… Котята… Взрослый… Свобода… Ночь… Охота… Рана… Лапа… Боль… Пустыня… Опасность… Окраина территорий… Вода… Запах… Чужак… Опасность… Добыча… Погоня… Боль… Непонимание… Осторожно скосив глаза, Спок уставился направо вниз. На передней лапе и впрямь был длинный глубокий порез. Сосредоточившись, мальчик подумал: Рана… Страх…? Рана… Слабость… Изгнанник… — пришёл незамедлительный ответ. Изгнанник…? Не боец… Нападение… Слабость… Враг… Проигрыш… Обезопасить… Открыв глаза, мальчик задумчиво уставился на пустынного кота. Только что утверждение, что ле-матьи являются не более чем хищниками, движимыми основными инстинктами, потерпело сокрушительное фиаско. Зверь был так же разумен, как и сехлаты, и, более того, мыслил пусть и примитивно, но вполне связно. Вулканец нахмурился и прикусил губу. Рана… Боль? Чужак… Враг… Добыча! — оскалился кот. Вода… Коренья и листья… Отсутствие боли… — предложил мальчик. Чужак… Союзник…— продолжил уговаривать Спок. Союзник…? Прайд…? Прайд… Помощь… Лечение… Утробно заворчав, кот мотнул головой, сбрасывая руку вулканца, и потянулся усатой мордой вперёд. Спок застыл, стараясь даже не дышать, когда ле-матья, приблизившись вплотную и нависнув над ним, принялся обнюхивать его, а затем боднул его усатой мордой в плечо. Потерявший равновесие мальчик снова упал спиной на каменную крошку. — Урм? — не понял кот. — Не так сильно, — вздохнул вулканец, осторожно отодвигая от себя огромную морду и поднимаясь. Спину, пораненную падением, саднило, и мальчик, поморщившись, усилием воли заставил нервные окончания отключиться. Кот подступил ближе и принялся потираться о Спока боками. Голова снова задела руку, и вулканец услышал удовлетворённое: Запах… Свой… Безопасно… — Идём, — позвал вулканец, осторожно касаясь чешуйчатой холки и начиная двигаться в сторону стоянки. Ле-матья послушно потрусил следом. Приведя одежду в относительный порядок, мальчик принялся обрабатывать рану зверя. — Врррр, — с шумом выдохнул кот, когда вулканец потянулся к лапе. Спок мгновенно отдёрнул руку. — Не рычи, — отозвался он. — Знаю, что больно, но потерпи. Через несколько дней даже следа не останется. Промыв порез и вынув попавшую туда каменную крошку, Спок разжевал несколько листьев, обладавших лёгким заживляющим и обезболивающим эффектом и, приложив получившуюся кашицу к ране, осторожно перемотал куском ткани, который оторвал от подола робы. Ле-матья недоверчиво обнюхал новшество, но срывать повязку не стал, и на том спасибо. — Сниму через день. И дальше заживать будет само, — настороженно пояснил Спок, в ответ на недовольный взгляд желтых глаз. — Снова будешь охотиться в глубине пустыни. Вот только уходить спустя пару суток освобождённый от повязок кот не пожелал. Оставшиеся девять дней из опущенного на kahs'wan срока ле-матья не отходил от вулканца ни на шаг, то следуя за ним попятам, то обгоняя мальчика и возвращаясь, если Спок отправлялся исследовать территорию. Даже во время ночёвок кот устраивался неподалёку. [kahs'wan — необязательный обряд зрелости у вулканцев (ребёнок должен 7 дней выживать в пустыне)] Время от времени ле-матья отлучался на охоту, пытаясь приносить тушки убитых зверьков мальчику. — Не нужно, — отпихивал Спок от себя усатую морду, сжимающую добычу. — Ешь сам! Двуногий… Слабый… Голод… Забота… — неизменно следовал возмущённый кошачий ответ. Когда пришло время возвращаться, ле-матья явно вознамерился потрусить следом за мальчиком в город. Представив себе реакцию добропорядочных граждан и, более того, недовольство отца, Спок резко затормозил, отпихивая зверя, который снова принялся тереться о него боками, оставляя на одежде свой запах. — Нет, — поджал губы вулканец. — Дикие животные должны жить в дикой природе! Ле-матье не место в доме вулканца, слышишь? — Мрм, — отозвался чешуйчатый кот и попытался сделать вид, что не слышит сказанного в свой адрес. Вздохнув, Спок опустил руку на лобастую голову. — Мне не хочется этого делать, — проговорил он. — Но ты не оставил мне выбора. Сосредоточившись, мальчик отправил животному краткий мысленный импульс: «Страх! Бежать! Прочь! Как можно скорее!» Прижав уши к голове, ле-матья присел, тихо жалобно рявкнул и, напружинившись, сорвался с места, стремительным росчерком уносясь в алые дюны.````````````
А дома выяснилось, что Сарек даже не узнал о четырнадцатидневном отсутствии сына. Падд с сообщением остался лежать нетронутым на столе в гостиной. Все эти четырнадцать дней старший вулканец провёл в ШиКаре, в здании посольства, служа буфером между андоррианцами и орионцами. Спок сжал падд в руке; тонкий экран покрылся мелкой сетью трещин и жалобно пиликнул, оповещая о нарушении целостности корпуса. Вздохнув, мальчик заставил себя разжать хватку. Отец не был виноват в том, что он, Спок, стремился кому-то что-то доказать, в вялой попытке борьбы с собственными комплексами. Мальчик был решительно недоволен собой. Его поведение было нелогично, скорее свойственно человеку, но не вулканцу. Нахмурившись, Спок принялся анализировать свои ощущения, которых, по идее, не должно было быть. Любовь, чужое уважение, внимание не должны были иметь значение для kholinari, но всё же волновали его. На периферии сознания, за стенками прочной прозрачной сферы, чёрные щупальца подняли голову и с новой силой принялись скрестись в монолитную преграду. Хлопнула дверь, вырвав маленького вулканца из размышлений. — Собирайся, мы уезжаем, — бросил Сарек, входя в комнату. — Дипломатическая миссия на Землю. Спок повёл плечами, молча кивнув, и отправился складывать вещи в сумку.````````````
На верфи Центрального Космопорта Сан-Франциско (SFSA), где Спока и Сарека ожидал шаттл, чтобы доставить их в Вашингтон, произошла небольшая заминка. Их транспортному средству неожиданно потребовался мелкий ремонт, который грозил затянуться на несколько часов. Вот только присутствие посла Сарека на подписании договора с представителями Теллуса требовалось срочно и не терпело отлагательств. Хваткие хапуги теллариты непременно вытрясли бы из Федерации дополнительные блага за каждый час простоя. Услышав о сроке задержки, Сарек развернулся и отправился искать кого-нибудь из представителей начальства, бросив мальчику короткое: — Жди здесь. Спок кивнул и, не проронив ни слова, отошёл в сторону, устраиваясь на скамье в зале ожидания, неподалёку от пёстрой стайки регистрирующихся для перелёта туристов. — Она похожа на маленького ангела, — орионец склонился над маленьким свёртком, который прижимала к себе женщина землянка. — Спасибо. Это только пока она молчит… — смущённо раскрасневшись, отозвалась та, и мужчина обнажил зубы в улыбке. Моргнув, вулканец отвёл взгляд. В SFSA было многолюдно. Тут и там сновали погрузчики, служащие и частные лица стояли в очередях, чтобы приобрести расходные материалы и товары. В центр зала настойчиво продвигалась группа из двадцати людей с внушительного размера чемоданами. Добравшись, они опустили свою поклажу и начали о чём-то тихо переговариваться. Один из них резко взмахнул рукой. На пол, сверкнув металлическим боком, упала электромагнитная граната. Проследив глазами её полёт, Спок нырнул под стойку регистрации, зажав уши руками. Последовала вспышка света, сопровождаемая оглушительным хлопком и электрическими пучками. Часть людей с криками попадала на пол. Россыпью осколков разлетелось стекло вывески над столом администратора. «Перелёт откладывается», — отметил мальчик. — «Sa-mekh будет недоволен». На руках у истошно закричавшей землянки зашёлся криком ребёнок, и женщина прижала девочку к себе, стараясь заглушить её плач. По просторному помещению разнеся надсадный вой сирены; опускались решетки, перекрывая выход во внутренние коридоры. Мужчины, бросив ещё несколько гранат и выхватив оружие, начали рассыпаться по залу, раня и убивая служащих порта. — Эй, солдатики! — хохотнул один из мужчин, подняв вверх руку с каким-то пультом. — У нас тут в сумках 50 кило тротила! Хватит, чтобы снести к хренам всю эту верфь! Охранники по ту сторону решёток на минуту застыли, а потом осторожно отступили назад, подняв руки. — Все на пол! На видном месте! — заорал один из экстремистов, паля в воздух. — Живо! Рядом упал орионец с простреленной грудью; он попытался отбежать подальше, воспользовавшись суматохой. «Глупо», — равнодушно подумал Спок, выбираясь из-под стола и послушно выполняя требование. — «Любой зверь атакует в первую очередь убегающую добычу». Убедившись, что никто из заложников не пытается двинуться с места, а по ту сторону «баррикад» не настроены делать глупости, террористы, оказавшиеся представителями земной организации «Революционные ячейки», выдвинули требование: освободить более 50 боевиков, которые находились в тюрьмах. Бледный до синевы один из служащих, поднялся и на негнущихся ногах стремительно умчался прочь, следуя приказу экстремистов объявить их условия по громкой связи порта. Один из лежащих на полу людей попытался вытащить коммуникатор и, получив импульс фазера в голову, затих. Подняв устройство, один из нападающих, размахнувшись, со всей силы швырнул его об пол. Прибор, с громким стуком грянув о мраморные плиты, разлетелся на винтики и микросхемы. Малышка на руках у землянки снова разразилась рыданиями. Спок недовольно дёрнул ухом. В их сторону тут же развернулось несколько экстремистов. Один из них, угрожающе вскинув винтовку, рявкнул: — Заткни ребёнка, сука! Женщина сжалась на полу, прижимая дочь к себе, заворковала. Младенец продолжал громко, надрывно плакать. Мужчина с оружием приблизился. — Простите, — залепетала землянка, испуганно глядя на него; в глазах женщины плескалось отчаяние. — Её пугают громкие звуки… простите… — Да мне плевать! — оскалился тот, сплюнув на пол. — Заткни, кому сказал, или я отстрелю ей голову! Поняла, дрянь? — Д-да… — женщина принялась безуспешно успокаивать ребенка. Вздохнув, Спок поднялся и осторожно шагнул ближе. Осложнять ситуацию было нелогично, правильнее было поспособствовать её скорейшему разрешению. Тем более, что, зная людей, это не продлится долго. Мужчина вскинул винтовку, и мальчик поднял руки, показывая, что безоружен. Шаг. Ещё один, и вулканец под внимательным взглядом террориста коснулся лба надрывающего горло ребёнка. «Спи», — проговорил он, касаясь разума девочки, и та, к удивлению матери, мгновенно затихла, сладко засопев. Скривившись, боевик бросил: — И чтоб без глупостей мне тут! Бесит! Спок согласно склонил голову, и тот, удовлетворившись подобным ответом, развернулся, отходя к своим товарищам. — Спасибо, — дрожащими губами шепнула женщина, по её щекам текли слёзы. — Принято, — равнодушно отозвался маленький вулканец, снова опускаясь на пол. Сложив руки на коленях, он принялся ждать развития событий.````````````
Как и думал Спок, никто не стал вступать ни в какие переговоры с террористами. Служащие тянули время, чтобы уже через три часа начать операцию по спасению заложников. Около 23:00 оперативно вызванные военные, подобравшиеся к решеткам через одну их слепых зон, забросили внутрь зала несколько светошумовых гранат и принялись нейтрализовывать экстремистов. Завязалась перестрелка. Первым был уничтожен террорист с взрывателем, затем один за другим были убиты боевики с винтовками, стоявшие ближе всего к гражданским. Экстремисты бросились врассыпную. Трое боевиков рванули в сторону маленького вулканца и землянки с ребёнком. Рывком подняв вскрикнувшую от страха землянку, один из мужчин дёрнул её в сторону выхода, приставив фазер к её виску. Спок поднялся следом. Прострелив замок одной из решёток, двое его товарищей выволокли их в служебную часть космопорта, пинком вышибая дверь одного из кабинетов администрации. Стандартная коробка офиса среднего звена, без окон, у дальней стены которой располагался стол для документов и стулья для посетителей. — Проклятье! Эти сволочи не должны были так быстро опомниться! — возмутился один из боевиков. — Мы потеряли лучших! — Это восполнимые потери. — В угол, живо! — рыдающую землянку пихнули на пол к письменному столу. — И тихо, мать твою! — Нечего церемониться с ними! Они свою роль выполнили, теперь будут только мешать, — сплюнул второй. — За них можно потребовать шаттл, кретин. Потом грохнем их по-тихому. Отойдя куда было велено, маленький вулканец покосился в сторону. У самого края столешницы, только протяни руку, лежал стилус для падда. Спок задумался. Sa-mekh спешил, а эти трое мешали как можно скорее выбраться в зал к верфи. Возможно, они ещё бы вполне успели совершиться перелёт из другого порта. Женщина снова тихо заплакала, стараясь сдерживать громкие всхлипы. Ребёнок у неё на руках тихо заворочался, постепенно просыпаясь. Глубоко вздохнув, Спок прикрыл глаза и осторожно коснулся одного из холодных светил, плывущих в черноте космоса его сознания. «T’sai Т’Саз», — позвал он. — «Мне нужен совет». [t’sai — госпожа, леди (уважительная приставка к имени женщины)] Связь тихонько зашелестела, притягивая его разум, и мальчик оказался на млечном пути, в окружении высоких колон и сводов Храма T'Karath. Перед ним, всё так же в белом, стояла вулканка-служительница. Ледяные глаза женщины встретились с его. «T’sai Т’Саз, мне не хватает информации, чтобы принять решение». «Говори», — склонила голову Жрица. Спок сосредоточился, воспроизводя в памяти происходящее вовне. Под сводами зала замелькали картинки, сопровождаемые хлопками взрывов и криками людей. Вулканка безучастно взирала на разворачивающееся перед ней действо. «Мне нужно знать, что предпринимали остальные служители, если оказывались в сходной ситуации». Переведя взгляд на мальчика, Т’Саз покачала головой. «Ты позволяешь себе испытывать сочувствие. Это опасно». Мальчик отстранённо перевёл взгляд на застывший образ женщины с ребёнком и задумчиво кивнул, соглашаясь с её словами. «Мой выбор обоснован личной нуждой». «Ты позвал меня не для того, чтобы обратиться к памяти kholinari, но для того, чтобы я подтвердила справедливость твоих суждений». «Это единственный выход, T’sai Т’Саз?» [t’sai — госпожа, леди (уважительная приставка к имени женщины)] «Я могла бы сказать, что ты мог бы не вмешиваться, позволив им умереть, но ты уже принял решение, kan». [kan — ребёнок] «Принял», — подтвердил Спок. Жрица опустила голову, и стены храма начали таять. «Мира и Покоя», — тихим напутствием прошелестела Т’Саз. — «Будь осторожен. Происходящее задело тебя сильнее, чем ты хочешь показать. Когда две части целого вступают в противоречие, вся конструкция рушится». Открыв глаза в реальном мире, Спок скосил взгляд в сторону. Офис, видимо, принадлежал кому-то из вышестоящего персонала, поскольку прямо за спиной у них располагалась ещё одна дверь, на этот раз раздвижная, ведущая, по всей видимости, в небольшое помещение с бумагами и документами. Женщина с малышкой глотала слёзы и всхлипывала совсем недалеко от неё. Трое боевиков находились на небольшом отдалении. Закончив переговариваться, двое мужчин встали неподалёку от двери, готовые в любой момент открыть огонь, а третий направился к вулканцу: — Эй, ты! Спок поднял голову. — Да, ты, остроухий, — проговорил мужчина, подходя ближе и пригибаясь так, чтобы его лицо оказалось на уровне лица мальчика. Оттолкнувшись от пола, Спок прыгнул вперёд. Острый край стилуса вспорол горло, перерубая артерию. Алая жидкость залила пол, окатывая мальчика с ног до головы. «Убийство — величайшее преступление… Тот, кто не может убивать, сам становится добычей… Убийца не заслуживает жизни… Но ведь и эти люди не невинны… Рациональность поступка…» — сотни давно умерших предков вели в крови мальчика древний спор, расколовший когда-то его народ на две враждующие ветви. Прозрачная сфера, очерчивающая границы его космоса, вдруг резко сжалась и пошла трещинами. Черные щупальца Пустоты удвоили усилия. Женщина с ребёнком на руках взвизгнула, сжимаясь в комок. Спок подлетел к ней, с силой дергая в сторону двери, ударяя по замку и блокируя панель. Металлическая преграда отсекла их от развернувшихся боевиков, на лицах которых проступило изумление, негодование, жажда убийства. Стоило двери закрыться, как лампы в чёрном помещении вспыхнули, заливая комнатку полную стеллажей, желтоватым светом. По ту сторону в железо с шипением вонзались импульсы фазеров. — Что… как… — сдавленно охнула землянка. — Все в порядке, мэм. Обшивка прочна, — проговорил Спок. — Им сюда не пройти. Нам осталось только немного подождать, когда охрана доделает свое дело, и мы можем спокойно выйти из этого укрытия. Женщина с ужасом взирала на перепачканного кровью маленького вулканца. Она отшатнулась, когда мальчик шагнул к ней, чтобы помочь подняться. — Н-не подходи, — землянка прижала ребенка к груди. На негнущихся ногах она поднялась и отошла к дальней стене помещения. — Принято, — моргнув, равнодушно отозвался вулканец, усаживаясь на пол. Одежда влажно шлёпнула по полированным плитам, оставляя бурые разводы. Мальчик погрузился в медитацию, стараясь восстановить нанесённый щитам ущерб.````````````
Атташе Вулкана С’Чн Т’Гай Сарек был недоволен. Задержка вылета, теракт, из-за которого отправление на важные не просто отложилось, но и вовсе отменилось, теперь ещё и сообщение, что Спок, оказывается, находился как раз среди заложников, вывели мужчину из состояния душевного спокойствия. Последний факт особенно раздражал. Если бы не это, то, возможно, о перелёте можно было бы договориться с какой-нибудь частной компанией, но… Но! Вздохнув, мужчина попытался успокоиться. Бессмысленно было злиться на неблагоприятное стечение обстоятельств. Операция захвата закончилась, военные начали выводить гражданских. К ним сразу же устремлялись врачи. Спока не было. Нахмурившись, Сарек сам двинулся в сторону вывороченных решёток, осторожно огибая поток людей. Остановившись в центре, он огляделся. Где? — Sa-mekh, — раздалось справа. Сарек обернулся и его глаза изумлённо расширились. Мальчик стоял перед ним, весь перепачканный человеческой кровью, в заскорузлой одежде; маленькая ладошка сжимала какой-то острый предмет. Позади него двое военных вынесли тело, упакованное в чёрный мешок. Вулканцу не потребовалось много времени, чтобы сложить два и два. Не скрывая своего омерзения, мужчина отшатнулся от сделавшего, было, к нему шаг сына. — Tu riyeht-stau, — выдохнул он, судорожно касаясь тонкой нити связи. По ту сторону не было ровным счётом никаких эмоций или же сомнений в своей правоте. [Tu riyeht-stau — ты убил] — Ki'fa, — отозвался Спок. — Это было необходимо. [ki'fa — убийство из самозащиты] — Необходимо… — Мы произошли от хищников, — равнодушно проговорил Спок, — и способны, в отличие от бетазоидов, пролить кровь врага. Мужчина почувствовал, как волосы на голове начинают шевелиться. Маленькие дети не должны, определённо не должны, так хладнокровно рассуждать о том, чтобы отнимать жизнь. — Мы не убийцы, — с негодованием выдохнул старший вулканец. — Даже если наша жизнь под угрозой, это не даёт нам право убивать направо и налево! — Ni'droi'ik nar-tor, — отозвался мальчик, который нисколько не сожалел о содеянном. В душе вулканца поднялась чёрная удушающая волна гнева, которую он уже был не в силах смирить. [Ni'droi'ik nar-tor — пожалуйста, прости меня] — Нет, — Сарек, вцепился в узы, связывающие его с сыном. — Простить убийство всё равно, что убить самому. Спок моргнул. — Что ты делаешь? — Я не желаю становиться частью подобного. Ни в каком виде! Глаза маленького вулканца расширились, когда отец дёрнул нить что было сил. В том месте, где она касалась сферического щита, тонкая сеть трещин начала шириться, постепенно создавая брешь. Спок совсем забыл про эту связь, что притаилась по ту сторону стены. Возведя барьер, не придал значения, решив, что отсечённая от сознания, она не принесёт вреда. Он не принял во внимание, что её тонкие корни врастут в структуру щита, нарушая его монолитную целостность. Убери он её сам, щит бы даже не дрогнул, но теперь же, когда старший вулканец стремился вырвать её со своей стороны, она разрушала возведённые баррикады. — Kroykah! — выдохнул мальчик, наблюдая, как трещины расширились и черные путы Пустоты просочились внутрь, принося с собой ничто. [kroykah! — остановись немедленно!] Сарек и не подумал внять его просьбе, продолжая рвать узы. Тишина испуганно задрожала. Мерцающая сфера начала крошиться. «T’Sai Т’Саз! Osu Двир!», — Спок потянулся к остальным kholinari прося помощи, но голос песни был уже слишком далеко, и мальчик никак не мог сосредоточиться, чтобы устремиться сознанием к ним. [t’sai — госпожа, леди (уважительная приставка к имени женщины) osu — господин, сэр (уважительная приставка к имени мужчины)] Узы надсадно тренькнули порванной струной, и связь с отцом лопнула. — Ты не достоин называться одним из нас, — глухо проговорил вулканец. — Следующие пути Сурака не проливают крови. Среди людей тебе самое место. Отныне мой сын мёртв для меня. Сарек, резко развернувшись, стремительно двинулся прочь, оставляя замершего, как изваяние, маленького вулканца стоять посреди зала космопорта. А в сознание Спока стремительным бурным потоком хлынула Пустота, радостно пожирая сонм созвездий жрецов. Последние осколки барьера истончились, растаяли, растворяясь под тяжестью чёрного дыма, и мальчик, цепляясь за обрывки связи, что оставил в его сознании Сарек, рухнул в беззвучную пропасть. «T’Sai…» — крик умер, даже не родившись. Ужас сковал разум, заставляя логику отступить. Действуя на одних инстинктах, Спок сжался в комок, стремясь дать Пустоте как можно меньше шансов коснуться и поглотить его, и снова попытался отгородиться, встраивая барьер. Раз, другой, третий… наконец, он возник, тонкой плёнкой покрывая кожу. Чёрный туман жадно окутал очередную неосторожную жертву.````````````
Когда спустя три дня Сарек вернулся на Вулкан, ему практически сразу сообщили, что его желает видеть Матриарх клана. Недоумевая, зачем мог понадобиться ведущей замкнутый образ жизни пожилой вулканке, Сарек явился в дом Т’Пау. — Где мой внук, Сарек, сын Скона? — с порога приморозил мужчину к полу тихий властный голос. Вулканец нахмурился, не понимая, чем вызван её интерес. — Не имею представления о том, где теперь этот, — он запнулся, подбирая слова, — … убийца. Поднявшись с кресла и не говоря более ни слова, пожилая вулканка подошла вплотную к мужчине и опустила руку на его лицо. Перед глазами Сарека одна за другой замелькали картинки недавних событий. Голова загудела, и Вулканец недовольно зашипел: Т’Пау вовсе не собиралась быть острожной, тасуя его память как ей было угодно. Наконец, она добралась до последних событий. — Что ты сделал, Сарек? — сквозь ватный звон в ушах услышал он грозный голос Матриарха. — Тот, кто потворствует убийце… — Kroykah! — Сарек впервые слышал, чтобы пожилая вулканка повышала голос. — Ты сам не осознал, что именно натворил, сын Скона. Молчи, — предостерегла он, увидев, что мужчина собрался что-то сказать. — Мне ясно видно, что эта женщина, Аманда, совсем лишила тебя разума. Ухитрилась навредить даже своим отсутствием. Как ты мог позабыть о том, что не тебе одному позволено испытывать боль утраты? [kroykah! — остановись немедленно!] — Я… — Сарек силился ответить на больно бьющие в самое нутро слова, оправдаться. — Неприязнь и скорбь затмили твой разум, — продолжила Т’Пау. — Ослепили настолько, что ты даже не осознал, что твой сын убил не потому, что не чувствовал, но потому, что чувствовал слишком много. — Это невозможно. Он kholinari. Они не… — Нет? — громом прогремел в его голове голос старейшины клана. — Ты и впрямь так считаешь? Позволь, продемонстрирую тебе, насколько велики эти заблуждения. В разум вулканца потоком хлынуло уныние. «Пожалуйста, уважаемая бабушка… Позволь этим узам не быть. Я должен пройти этот обряд…. Возможно, хотя бы тогда… хотя бы sa-mekh примет меня… Я перестану быть сплошным разочарованием… Пожалуйста, уважаемая бабушка… Позволь узам не быть…» — услышал мужчина тихий простительный голос Спока. — Нравится? — осведомилась Т’Пау. — Я тоже была удивлена, Сарек, но позволила мальчику совершить задуманное. Я ощутила, что он не стал обрывать связь с тобой. Я приняла решение подождать. Мне казалось, что в тебе благоразумия в разы больше. Я ошиблась. Непозволительно. Застонав от боли, пронзившей голову, мужчина упал на пол, прерывая контакт, но Т’Пау, казалось, даже не заметила этой досадной помехи, продолжая держать его разум мёртвой хваткой. — Перестань, t’sai! [t’sai — госпожа, леди (уважительная приставка к имени женщины)] — Знаешь, что было дальше? — вулканка проигнорировала его панический вопль. Словно со стороны Сарек услышал себя в миг, когда рвал связь с сыном, и боль и отчаяние пришли на смену равнодушию и отчуждению. — В час великой нужды ты не рвать узы был должен, но всеми силами держаться за них, глупец! Ладно его мать, она землянка. Она не понимала. Но, ты! Как смел ты называть себя отцом, всеми силами стремясь выбить почву у него из-под ног? Всеми фибрами души вулканец ощущал жуткое отчаяние от осознания беспросветного одиночества своего сына, которого сам же и толкнул в эту пропасть. — Ответь мне, сын Скона, — холодно проговорила Матриарх. — Пришла ли тебе в голову мысль о том, что я могу показать тебе не более чем эхо испытанных моим внуком переживаний? Осознав сказанное, Сарек в ужасе задохнулся, глядя широко раскрытыми глазами на старейшину снизу вверх. — Вижу, ты наконец начал понимать, — удовлетворённо кивнула та. — Я повторю вопрос. Где мой внук, Сарек, сын Скона? — Не знаю, — с трудом выдавил мужчина, сгорая от невыразимого стыда. — Оборвав узы, я оставил его в порту среди людей. Я не знаю, где он. Т’Пау нахмурилась. Опустившись на пол рядом с распластавшимся на ковре Сареком, она снова коснулась узловатыми пальцами его лица. Мужчина почувствовал, как она частым гребнем прошлась по его сознанию и, подхватив неаккуратные лохмотья обрывков связи, начала пристально изучать их. Затем стальная воля Матриарха вдруг впилась в жалкие крохи нити, свивая их в прочный канат, который вытянулся и метнулся куда-то за десятки световых лет, выискивая нечто по ту сторону. Щелчком связь снова встала на место. Сарек почувствовал, как его словно зацепили крючком за живот и волокут вниз. Нечто чёрное протянуло к нему свои щупальца, пугая, доводя до исступления, вызывая животный ужас, избежать которого не позволяла даже отличная самодисциплина. Вулканец закричал. Долго, отчаянно, протяжно, до хрипа срывая горло. Инстинктивно он попытался отгородиться от этих ощущений, блокируя связь со своей стороны. — Нет, ты этого не сделаешь, — мрачно и угрожающе проговорила Т’Пау; едва возведённый блок рассыпался, заставляя Сарека скорчиться от боли. Новый возвести не получилось. — T’sai, s-sanu… — умоляюще выдохнул он. [T’sai, sanu — Леди, пожалуйста] — Счастье твое, Сарек, что сломанное всегда стремится снова стать целым. Ты был небрежен, а Спок не ещё успел убрать обрывки. Я позаботилась, чтобы ты полной чашей отведал той похлёбки, что заварил сам, — сурово сдвинув брови, Т’Пау поднялась. — Убирайся вон и не смей показываться мне на глаза до тех пор, пока не исправишь содеянное. Сареку показалось, что прошла вечность с момента, как Матриарх удалилась, оставляя его лежать на ковре в гостиной. С трудом собрав себя с пола, мужчина, пошатываясь и держась за голову, выбежал прочь.````````````
Центральный Госпиталь Сан Франциско, куда его перенаправили в полиции, встретил посла Сарека яркими красками и стерильно-белыми стенами. Следуя указателям, Сарек миновал холл и вышел к стойке информации, за которой сидела стайка медсестёр и о чем-то весело переговаривалась. При виде вулканца девушки, мгновенно подобравшись, нацепили на лица профессиональные выражения и, быстро распрощавшись с подругой, удалились. — Здравствуйте, — кашлянув, оставшаяся служащая безуспешно попыталась воспроизвести та’ал. — Гм… Чем я могу вам помочь? Подняв руку в жесте приветствия, вулканец проговорил: — Здравствуйте. Я Сарек, полномочный представитель Вулкана на Земле. Мне сообщили, что в этом госпитале проходит лечение мальчик вулканец. Нахмурившаяся было медсестра просияла. — Ой. Так вы по поводу Ти-Сау! Им занимается доктор Рейль. Подождите, пожалуйста, я сейчас позову её. Сарек не успел даже вставить слово. Медсестра выскочила из-за стола и, стуча каблучками, умчалась вниз по коридору. Через несколько минут к нему вышла высокая стройная молодая женщина, с собранными в высокий пучок светло-рыжими волосами. На груди у неё висел бейдж. «Доктор Кэя Рейль. Психиатр I категории», прочитал вулканец, поднимая та’ал. — Живите и процветайте, доктор Рейль. — О, Благодарю, — улыбнулась она. — Сарек, верно? Я, признаться, не поверила, когда сестра Таннер вбежала в мой кабинет, сообщив, что за мальчиком пришёл взрослый вулканец. — Да, я здесь, чтобы забрать С’Чн Т’Гай Спока, — подтвердил он. — Как? — не поняла женщина. — Так зовут мальчика, которого вы, почему-то, назвали Ти-Сау. Кэя Рейль смутилась. — Вот как. Значит, Спок, — проговорила она. — Видите ли, после теракта служащие нашли мальчика сидящим посреди зала. Малыш держался за голову, раскачиваясь из стороны в сторону. На вопрос о том, кто он, мальчик бормотал что-то похожее на «Ти-Сау». Его так и вписали в бумаги. — Возможно, t’sai? — нахмурился Сарек, пытаясь понять. — Это означает «леди». — О… — моргнула психиатр. — Ну… учитывая, что почти сразу после этого он вообще перестал хоть как-то реагировать на внешние раздражители… — Что? Вздохнув, женщина приглашающе махнула рукой. — Пойдёмте, увидите все сами. Ти-Сау, прошу прощения, Спок сейчас в саду госпиталя. Проследовав за доктором Рейль на улицу, Сарек замер, глядя на худенькую спинку сына, сидящего спиной к нему на скамье. — Sa-fu? [sa-fu — сын] Неподалеку сидел медбрат, зачитывая что-то вслух из потрепанной книжки. Услышав посторонний голос, он запнулся, оборачиваясь. Увидев Кэю Рейль, тот кивнул, приветствуя доктора, и состроил вопросительную гримасу. Рейль отрицательно покачала головой, и работник снова переключил внимание на маленького вулканца. Тот никак не отреагировал ни на прерванное чтение, ни на растерянный возглас Сарека. — Не старайтесь, это бесполезно. В полицейском участке штатные врачи не смогли разговорить мальчика и вызвали нас… Его доставили к нам в ужасающем состоянии, с подозрением на синдро́м Ка́ннера. — У вулканцев не бывает синдрома Каннера, — нахмурился Сарек. — Это очевидно, — согласилась психиатр. — К тому же, из полиции мне передали, что мальчик, защищая свою жизнь, убил человека. Я предположила, что малыш мог считать при контакте с умирающим часть или все ощущения, от того и ушел в себя. Услышав слова женщины, вулканец вздрогнул. Жгучее чувство стыда кольнуло в области сердца. Совершенно чужой, посторонний человек подумал о том, о чём должен был в первую очередь подумать он сам. — Я не стала заранее пороть горячку и пичкать мальчика медикаментами, — вздохнула Кэя Рейль. — Любой шок можно и нужно сначала попробовать нивелировать общей терапией. Кэя осторожно двинулась по дорожке, огибая скамью, и встала так, чтобы Сарек мог видеть лицо Спока. Вулканец недоумённо моргнул. — Почему он в очках? — Когда его привезли, зрачок почти не реагировал на свет. Ему проверили зрение: — 6 и — 5. Мальчику, должно быть, было очень некомфортно передвигаться. — Кхм… — Сарек опустил голову. — Ну, — вернулась к теме психиатр. — Сутки спустя после инцидента нам с коллегами удалось более ли менее привести его в порядок. — Это вы называете «привести порядок»? — мрачно поинтересовался вулканец. — Он не говорит, не слышит, что к нему обращаются. Он вообще не двигается! — Конечно, это называется привести в порядок! — возмутилась психиатр. — Его привезли в полуобморочном состоянии. Он не то, что сидеть, голову держать не мог, находясь между сном и реальностью! Теперь мальчик хоть как-то контактирует с внешним миром! — А, — сглотнул Сарек, которому в голову внезапно пришла страшная мысль. — Он не… — Исключено, — поняла его с полуслова психиатр. — Спок реагирует на внешние раздражители. В частности, мальчик хоть и молчит, но остричь лезущие в глаза волосы не дался. Так вцепился в руку медбрата, что едва не сломал кость. И он вполне адекватен. Другое дело, что приходится водить его всюду. Сам он с места не двигается, но, опять-таки, прекрасно понимает, что происходит вокруг. — Понимает? — Идите, посмотрите сами. Нерешительно двинувшись вперёд, вулканец приблизился к скамье. Медбрат поднялся ему навстречу и, поздоровавшись, отошел в сторону. Спок сидел, опустив голову. — Sa-fu? — позвал мужчина. — Spock, ki'sarlah nash-veh. Ni'droi'ik nar-tor, sa-fu… [Spock, ki'sarlah nash-veh. Ni'droi'ik nar-tor, sa-fu — Спок, я пришёл. Прошу, прости меня, сын.] Маленький вулканец поднял голову, безучастно глянув в глаза Сарека, и снова уставился вниз. Мужчина перевёл взгляд на Кэю Рейль. Та, вздохнув, покачала головой. — Это всё, чего нам удалось добиться за эту неделю. Мы потому и заваливали вас письмами с просьбой прислать кого-нибудь. — Письмами? — моргнул вулканец. — Так вы не из посольства? — нахмурилась психиатр. — Когда Сестра Таннер сообщила мне о вашем приходе, я решила, что у кого-то там наконец-то дошли руки до нашей корреспонденции. — Отрицательно, — отозвался он. — Я прихожусь мальчику отцом. В порту произошло… недоразумение, и мы разминулись… Хлёсткий удар пощёчины не дал мужчине закончить предложение. — Недоразумение? — глаза женщины метали громы и молнии. — Вы шесть дней шли сюда за сыном, несмотря на то, что полиция сразу же передала информацию о мальчике в ваши структуры?! Держась за горящую щёку, Сарек отступил на шаг и нахмурился. — При всём уважении, мисс Рейль, но дела нашей семьи вас не касаются. — Ещё как касаются! Мальчик — мой пациент, — прошипела женщина. — И если вы думаете, что я позволю… — Что и кому вы будете позволять, меня не волнует, — перебил вулканец. — Я немедленно забираю Спока отсюда. Кэя Рейль замерла, раскрыв рот. — Вы, должно быть, шутите! — Отнюдь, мисс Рейль. Я серьёзен, — отозвался Сарек. — Не думаю, что люди, как пси-нулевой вид, могут вылечить заболевание разума. Здесь необходим вулканский целитель. — Послушайте, он уже начал отвечать на лечение, — женщина мельком глянула на мальчика, который никак не отреагировал на развернувшийся перед ним спор. — Если вы увезёте его, то мы просто не можем обещать, что… — Мне ни к чему никакие обещания. Я забираю сына, и мы немедленно возвращаемся на Вулкан. — Вы не хотите понять! — Послушайте, доктор Рейль, — проговорил мужчина. — Нечего здесь понимать. Мой сын вулканец. И дома представители его вида ему сумеют помочь вернее, чем вы. Не обращая более никакого внимания на гневно сжавшую кулачки психиатра, Сарек развернулся и пошёл прочь. Спорить дальше он счёл ниже своего достоинства.