Забытый Герой

      — В который раз уже замечаю… это место кажется таким величественным, даже немного давит.       — Я тоже так думаю, Наофуми-сама.       — Красный песочек та-ак красиво сыпется.       Команда Героя Дубля, в отличие от рабынь Наофуми, не реагировала столь восторженно. По крайней мере, все, кроме их непосредственного лидера. Артём как раз-таки словно в детство впал, завороженно пытаясь охватить взором всю громаду внутреннего убранства.       — Тут так много треугольников! Символизм так и прёт. Будто не церковь, а какой-то арт-объект. Иватани-сан, у тебя такие были?       — Точно не в Японии. У нас в целом архитектура у храмов совсем другая. А так, отдалённо напоминает готические соборы…       — …Если бы до его перестройки добрался какой-нибудь постмодернист, — закончил за него Серебряков.       — Вот да, — согласился Герой Щита.       — Постмодеркто?.. — аккуратно вставила Рафталия, старающаяся не шуметь лишний раз, потому как акустика тут была потрясающая.       — Не бери в голову, — махнул рукой Наофуми.       — Интересно, а как бы выглядела моя церковь? — с притворной мечтательностью изрёк Артём, на что получил несколько настороженных взглядов. — Шу-чу.       — Надеюсь, мы этого никогда не узнаем, — буркнула Сильви. Тут внимание девушки внезапно привлекла подошедшая Мелти.       — А вы не выглядите особо впечатлёнными.       — Нам приходилось бывать во множестве храмов. Филиалы Церкви Трёх не исключение.       — Вы, Сильви, верно много путешествовали, — присоединилась к разговору королева.       — Верно, Ваше Величество, — последовал сдержанный ответ. Сильви попробовала встать так, чтобы загородить собой Энеля, на которого правительница то и дело обращала внимание по дороге сюда.       — По вам видно, — загадочно сказала Мирелия, и, совершив фирменное движение веером, напоследок бросила пристальный взгляд на Энеля, после чего проследовала к небольшой группе людей, которые должны проводить «Повышение».       Сильви почувствовала, как её тянут за рукав. То была юная принцесса, которая жестом попросила наклониться.       — Прошу прощения, если поднимаю неудобную тему, — шепотом начала Мелти, — но у вас, случаем, с мамой ранее никаких конфликтов не возникало? Вернее, с вашим… как там Рафталия выразилась… подручным.       Сильви только молча покачала головой. Они не то что не конфликтовали — они и не пересекались-то ни разу. Однако же, Сильви прекрасно понимала, в чём дело. Пусть за время двухлетнего Героического пути они захаживали в Мелромарк, но с его правителями ни разу не контактировали. Однако, Мирелия Кью Мелромарк была женщиной неглупой, внимательной и очень прозорливой. Естественно, утаивать от неё тайну личности Энеля — задача близкая к невыполнимой. Вот только по какой-то причине она выглядела так, будто сомневалась в подлинности имеющихся у неё данных.

***

      Первой было решено повысить Фиро. Служащие плеснули какой-то жидкостью в выемки в полу, что образовывали магический круг, внутри которого стояла королева филориалов в своём истинном обличии. И тут всё пошло наперекосяк: Герой Щита дал выбор девочке избрать класс самой, но хохолок на её голове засветился, а после, уже «повышенная» Фиро заявила, что появилась какая-то новая графа и выбралась сама. Впрочем, коллективный мозговой штурм быстро дал наиболее вероятный ответ: сработало благословение, дарованное Фиторией.       Из плюсов: по заверению Героя Щита характеристики Фиро выросли вдвое. Королеву такое заявление немного шокировало, ибо нормой считается, что после ритуала одна «статья» повышается в полтора раза.       Из минусов: Фиро не научилась плеваться ядом. А очень хотела, о чём не раз и не два заявила вслух.       Мирелия предложила сбросить уровень монстродеве, но всем членам отряда, кроме самой Фиро, такая идея не пришлась по душе. В конце концов и саму недовольную непоседу убедили в том, что такие аномальные повышения характеристик весомее возможности плеваться ядом. Тем более, Наофуми небезосновательно предположил, что если это ахоге виновато, то во второй раз, скорее всего, результат Повышения будет тот же самый.       Настала очередь Рафталии. Та всё упиралась, мол, хочет приносить пользу своему Господину, но Герой Щита был непреклонен: она должна выбрать сама, ведь Наофуми хочет вернуться в свой мир, и когда это случится, он желает, чтобы Рафталия могла комфортно жить дальше. А его вмешательство может привести к тому, что она будет сожалеть о выборе, который он сделал для своей выгоды.       Но и тут не обошлось без конфузов. Все напутствия не имели смысла — ситуация повторилась, пусть на сей раз с обилием спецэффектов в виде дыма и свечения. Результат полностью идентичен: всестороннее повышение характеристик.       — Сильви, да? — обратился к девушке Наофуми. — Могу тебя в отряд добавить. Может, Фитория и тебе даст такой же класс, за компанию. Само собой, это будет не бесплатно.       — Наофуми-сама… — Рафталия придавила своего господина волной осуждения.       — Вообще-то, у меня тоже есть благословение Фитории, — поднял руку Артём.       — Да ну? Она его каждому встречному-поперечному раздаёт? — недоверчиво вскинул бровь щитоносец.       — Она мне его даровала, чтобы Проклятой Серией не пользовался, — Серебряков скосил взгляд к оружию, и то приняло наиболее продвинутый облик из «филориальной» ветки.       Эти слова всё же подействовали на Наофуми, ведь ровно по той же самой причине Фитория даровала благословение и ему.       — Будет хорошо, если оно подействует так же. Не придётся выбирать, — втихомолку пробубнила себе под нос Сильви, буравя глазами Часы и магический круг, в который ей суждено встать.       — Волнуешься? — подобралась сзади Рафталия, и поравнявшись с чародейкой, принялась наблюдать за алым песком, перетекающим из одного резервуара в другой.       — Если я скажу «нет» — то солгу. Ненавижу выборы. Ежели ошибусь тут, так буду через несколько лет глубокими ночами думать: «а вот если бы ты тогда выбрала вот это…». Вечно это какие-то лишения в пользу чего-то одного, и никогда не знаешь, чем это обернётся.       — Мне кажется, лучше воспринимать это как обретение.       — Легко говорить, когда за тебя выбрали очевидно лучший из вариантов.       Рафталия виновато отвела взгляд. Тут ей парировать нечем. Когда перед ней появились многочисленные опции, она и сама растерялась.       — Впрочем, пусть ты ещё и малышка совсем, но слова очень мудрые. Спасибо, — уголки губ Курогане слегка приподнялись.       У Рафталии дёрнулось веко, но она не подала виду и вымученно улыбнулась.       «Почему она-то меня за маленькую принимает? Я же минимум на полторы головы выше… Кажется, у меня просыпаются неприятные воспоминания» — тануки посмотрела за плечо, в сторону Наофуми, и её передёрнуло. То время, когда он в упор не замечал её стремительного роста казалось ей кошмарным.       — Сильви, это было грубо, — к ним подъехал Артём. — Я, конечно, понимаю, у тебя есть причины комплексовать, но не стоит же на других отрываться. Ты должна быть выше этого.       — Ха. Ха. Ха. Очень смешно, — монотонно, растягивая слова, ответила Сильви, закатив глаза. — Я про возраст говорила. Ты, как человек, может этого не различаешь, но Рафталия моложе, чем выглядит.       — Ого. Это правда? — Рафталия не ответила, но лёгкое смущение сказало всё за неё.       Артём хотел было поинтересоваться, как это вообще можно различить, если та же Рафталия выглядит как взрослая половозрелая девушка, но потом вспомнил, что в его родном мире многие школьники выглядят на двадцать, а иные пенсионеры смотрятся так, будто им только полтинник стукнул. Тем не менее, Сильви прочитала незаданный вопрос по его лицу.       — Это трудно объяснить… Вот ты можешь примерно прикинуть возраст по внешности. Так и мы по многим признакам — будь то какие-то внешние черты, запах, или ещё что-нибудь — понимаем настоящий возраст полулюдей. Это что-то очень интуитивное. Но, естественно, чутьё может ошибаться.       — Занятно. Но лекции о природе полулюдей можно отложить на потом. А то, сдаётся мне, ты просто хочешь потянуть время, — Сильви дёрнулась, как от укола, чем подтвердила слова Артёма. — Ещё не определилась?       — Я даже вариантов не видела, из которых выбирать буду… — понуро опустила голову девушка.       — Тогда надо начинать как можно скорее. Всё уже готово. Не будем отнимать время у королевы и Героя Щита.       В очах Сильви проскользнула искорка паники.       — …Но сперва, если никто не возражает, я прикреплюсь к Часам, — добавил Артём, видя состояние своей спутницы.       Его коляска приблизилась к ступенькам. Пришлось подниматься с помощью Дубля. Наофуми наблюдал весь процесс с нескрываемым скепсисом. Мирелия заинтересовалась подобным отношением.       — Что-то не так, Иватани-сама?       — Я прикреплялся по-другому. Мне достаточно было подставить Щит, и он испускал луч в сторону Часов.       — Рад, что у тебя всё так просто, дружище, — крикнул еле-еле стоящий на постаменте Артём, который прижимался к кукле и старался не навернуться ненароком из-за предательски дрожащих ног. — А мне, вон, дотронуться надо. И из-за этого я в своё время настрадался будь здоров.       Собравшись с духом, Артём начал тянуть руку к поверхности Песочных Часов.       — Ах да. Советую прикрыть глаза. Сейчас может быть ярко.       Прежде, чем кто-либо успел опомниться, ладонь уверенно легла на стеклянную поверхность. В тот же миг заплясали красные слепящие разряды. Всё тело Артёма окутали молнии, но он продолжал держать руку на Песочных Часах, лишь лицом показывая, что он сейчас испытывал. Раскат, вспышка, и… [Синхронизация с Песочными Часами Эпохи Драконов прошла успешно!]       — Надо же, в этот раз легче пошло, — удивлённо изрёк Артём, разглядывая то и дело пробегающие по руке алые разряды. Сам он уже нежился на ручках Дубля, не в силах больше стоять.       — Так и знал, что ты что-то выкинешь! — рявкнул Наофуми. — Рафталия!       Когда Артём обернулся, то увидел Наофуми, уже готового к бою. Камень в его Щите смотрел на Героя Дубля, в то время как остальные присутствующие не понимали, что вообще случилось, что надо делать, и надо ли вообще. Рафталия, видя то, как её Господин вскинул Щит, почти рефлекторно выхватила клинок, но не была уверена в том, что это необходимо. И пока Сильви хлопала глазами, неожиданно между ними и Артёмом вышел Энель.       — Спокуха. Мы уже такое видели. С Часами всё нормуль, он и вправду просто прикрепился. Врать он любит, но не в этот раз.       — Так и поверил. Вы же, дружки, на одной стороне, — теперь и на некогда Звёздного Героя лёг необычайно острый взгляд воинственно сощурившихся глаз, выглядывающих из-за верхнего края Священного Щита.       Наофуми… да и никто, кроме его попутчиков, не мог представить, что этот поехавший может смеяться так. Совершенно искренний и ничем не сдерживаемый ржач полудохлой гиены.       Но больше их удивил, и в какой-то степени напугал короткий, похожий на кашель смешок со стороны Сильви. Просто она сопоставила слова Наофуми со своими воспоминаниями об их былом конфликте и его кульминации в конце зельтбульской Волны. В ретроперспективе высказывание Иватани и в самом деле казалось ей комичным.       — Поверь, как только печать на мне исчезнет, я буду первым на очереди за его головой, — заявил Энель, смахнув выступившую слезу.       Такая реакция всё же смогла убедить Наофуми опустить Щит.       — Не обязательно было так смеяться, — обиделся Артём, которого Дубль в этот момент аккуратно укладывал на привычную сидушку. — Я, так-то, ничего плохого не делал. Только добро нёс, а он ржёт.       — Ага, звизди больше, гадюка.       — А остальное сказанное им вас не смущает?.. — Рафталия даже не надеялась, что на её спонтанный вопрос ответят.       Тем не менее, Артём ответил:       — Это его обычное поведение. Вот если он внезапно побрататься захочет — то я бы начал переживать. Сильви, — обратил он лицо к спутнице, — пора.       Курогане сделала пару неуверенных шагов и замедлилась, однако внезапный лёгкий хлопок по спине не дал совсем остановиться. Артём ни на секунду не переставал пытаться её подбодрить… почему-то. Для Сильви оставалось загадкой, меркантильный это интерес, или же что-то другое…       — Не дрейфь. Что бы ты ни выбрала, всё равно пробьёшь потолок и станешь сильнее… Впрочем, это вовсе не значит, что нужно брать первое попавшееся. Сначала хорошенько всё изучи. Торопить тебя никто не будет. В крайнем случае, если возникнут трудности, и тебе понадобится помощь, то я здесь.       Ей нужно было знать ответ. Сейчас.       — Тогда, вечером, на балконе… Ты не ответил на мой вопрос.       — Какой такой вопрос? — как ни в чём ни бывало склонил голову парень.       Тогда он был очень уставшим из-за недосыпа, да и алкоголь выветрил все воспоминания… определенно, весь тот разговор он провёл, находясь наполовину в царстве снов. К тому же, наутро, в канун первой встречи с Мелти, он ясно дал понять, что ничегошеньки в памяти не осталось. И сейчас он копался в памяти, в попытках припомнить, о чём она вообще говорит.       Вернее, делал вид. И сейчас, Сильви лишь уверилась в своих догадках.       «Всё он помнит».       — Не важно. Как-нибудь сама справлюсь.       Ноги уже увереннее понесли её в сторону круга. Итак, она в центре. Перед ней — семиметровая многовековая конструкция. Затылком Сильви чувствовала на себе сомкнутые взгляды. Так нелюбимое ею внимание, которое будет её подгонять. Служители Церкви вновь плеснули магической жидкостью, что потекла по каналам. Узоры мягко засияли, и, будто, начали пульсировать в такт её сердцебиению.       Вопреки её надеждам, Фитория не одарила её мощным классом.       Зато перед ней раскинулся обширный список опций, определяющий её дальнейший путь. Их было не так много, чтобы голова пошла кругом, но достаточно, чтобы глаза начали разбегаться. И все такие разные…       — А ваша спутница ответственно подходит к выбору, — прокомментировала королева, видя, с каким задумчивым видом Сильви листает невидимое ей меню.       — Мы вас, случаем, не задерживаем?       — О, не волнуйтесь, Господин Серебряков. До начала моего рабочего дня ещё три с половиной часа.       — А вот нас — очень даже, — вклинился Герой Щита.       — Наофуми-сама, — нахмурилась тануки. — Лично я совсем не против посмотреть до конца и узнать, что выберет Сильви-сан.       — Я то-оже. Может, хоть грустная тётя демон научится плеваться ядом вместо меня.       — Ух… ладно, только не надо на меня так смотреть, — скуксился Герой Щита под напором своих «дочерей».       — А с ней вообще можно говорить? Ничего там не собьётся? — тихонько спросил Артём у Мирелии.       — Да, с этим никаких проблем. Только подходить нежелательно — жидкость должна оставаться в покое, и если её потревожить — придётся заново готовить ритуал. А так — сколько угодно.       — Понял. Сильви, ты там как? Нашла что-нибудь интересное? — повысил он голос.       — Да тут, кажется, только интересное и есть, — с той же громкостью бросила Сильви, не оборачиваясь.       И не соврала. Предложенные пункты, после беглого изучения, по большей части вгоняли её в ступор своим разнообразием и делали выбор лишь сложнее. Сильви выделила их все в условные три… даже три с половиной категории: одни развивали её сильные стороны, вторые — пытались закрыть слабости, третьи — предлагали пойти по совершенно другому пути, но без радикальных отхождений от её текущих умений, а в «половинчатую» отправились все остальные странные или неприятные варианты — а такие тут были.       В первую категорию попали, по её мнению, самые привлекательные классы с точки зрения голой эффективности. Особенно много Сильви поглядывала в сторону [Моно-мага] и [Владыки Лучей]. Первый позволял оттачивать одно конкретное заклинание вплоть до посинения, и, при достижении должного уровня мастерства, модифицировать его. За пафосным названием второго же крылось усиление всего, что связано с лучами. Что конкретно оно давало — в кратком описании сказано не было, кроме «улучшения контроля лучей». Однако взамен эти редкие, и в её представлении сильные классы, могли отрезать ей все иные пути развития. Да, у неё было излюбленное заклинание, которое она довела до автоматизма, но она тренировала его лишь из-за того, что оно было единственным доступным ей в детстве. Сильви рассудила, что не может наверняка быть уверенной, что ей не попадутся заклинания посильнее.       Вторая группа же страдала иной проблемой: выбрав почти любой из таких классов, она прибавляла в универсальности, но при этом лишала себя возможности в чём-то преуспеть, а если она пойдёт по пути усовершенствования такого класса, то ей, чтобы выжать максимум, придётся оставить то, что она умеет уже сейчас. К примеру, [Прядильщица Чар] казалась не менее привлекательной, чем первые два варианта, и имела схожую редкость. Описание гласило, что обладатель этого класса может буквально «плести» чары, помогая себе во время чтения заклинаний жестами, что облегчит их составление, будет требовать меньше концентрации и упростит постижение тихочтения. Но в то же время… всему этому можно обучиться и без специального класса, она доказала это на собственном примере.       Третья категория предлагала наиболее разноплановые пути. Необычная [Магическая Мечница], специализирующаяся на фехтовании весьма экзотическими магическими мечами уже заставила девушку воображать, как она, держа по рукояти в руке, формирует клинки из чистого света и мчится кромсать нечисть. Были и более мирные классы. Взять ту же [Флейтистку] и более общего [Барда].       Последняя категория… [Рабовладелец] — класс средней редкости, ориентированный, как следует из названия, на улучшение работы с рабами. Сильви было понятно, откуда ноги растут у этого варианта, но то, что Статус возомнил, что этого достаточно, чтобы она связала с этим свою жизнь, казалось ей несколько… оскорбительным. Но сила Статусной магии не ограничивалась поверхностным наблюдением за пользователем. Она глядела глубоко вовнутрь. И вытаскивала наружу то, что не хотелось бы выставлять напоказ. [«Аниматор Мёртвых» — специализируется на управлении некогда живыми существами]       Сама мысль о том, что она выберет этот класс казалась ей сродни окунанию в кровавую грязь.       Так Сильви и крутила туда-сюда несчастный список, который, будь он живым, уже бы начал страдать от головокружения. Пять минут, десять, пятнадцать, а она всё ломала голову. Зрители уже успели откровенно заскучать, Герой Щита о чём-то говорил с Рафталией и королевой, Мелти игралась с Фиро, Артём откровенно засыпал, помощников-жрецов отпустили по своим делам и один лишь Энель продолжал глазеть ей в спину.       — Сильви, может, тебе помочь?       — Не мешай, я думаю.       — Я на составлении корявых, но рабочих билдов в своё время собаку съел.       — Не нужны мне твои «билды». Особенно, если они корявые!       — Скажи хоть, что тебе там предлагают…       — Да отстань! Говорю же, сама справлюсь! — гаркнула Сильви, глянув из-за плеча.       — Хорошо-хорошо. Больше не буду беспокоить. Только не нервничай, — примирительно выставил ладони Артём.       — И без тебя знаю, — шикнула она про себя, уже спокойнее.       Сильви понимала, что Артёму не было никакого резона её торопить, а значит, он в самом деле хотел помочь, видя, как она тут страдает. Она ненавидела выбирать, особенно когда дело касается таких важных вещей. Поэтому она жалела, что Фитория не ниспослала благословение. Не столько из-за дарованных сил, сколько из-за того, что за Рафталию и Фиро всё решили, предоставив однозначно лучший из вариантов. От раздражения, она резко, одним взмахом, пролистнула меню до самого конца, и с удивлением обнаружила, что оно пролистнулось дальше, за конец списка.       Такого быть не должно, она уже не раз и не два прокрутила виртуальное окошко до конца. За всё время, что она пользовалась Статусом, подобного ни разу не наблюдала. С затаённым дыханием, она повторила жест. Список продвинулся дальше. Она сама не понимала, что ожидала встретить в конце, но интерес и неосознанный трепет подстёгивал листать дальше и дальше, пока не нечаянно не заметила блеск в случайном месте бездонного списка. Сильви остановилась, и уже медленнее пролистала назад, чувствуя, что она делает что-то, чего делать не должна. Осторожно прощупывая зрачками пустоту системного окошка, она наконец-таки нашла.       Подсвеченное обрамление рамки, возникающее когда она концентрирует своё внимание на каком-либо интерактивном элементе Статуса. На сей раз он очерчивал… ничего. Пустое место.       Сильви принялась ломать голову, в чём может быть причина сего явления, как от оптимистичных «неполадок со статусом», до чего-то, о чём и думать не хотелось.       «Если посмотреть описание, может, всё остальное проявится?»       Сильви попробовала вызвать соответствующее меню.       Вперёд вылезло сообщение. Оно отличалось ото всех, виданных ей. Его содержание не несло в себе ничего откровенно пугающего, но Сильви начала ощущать, как её бросает в пот. [ЪЪЪъее]       Табличка почти тут же пропала, а список мигом прокрутился вверх, и больше не пролистывался в бездну пустых строк.       — Сильви, ты чего побледнела?       — Тут… — она обернулась, демонстрируя всем и каждому свою потерянность. — Ничего.       Артём тут же подобрался и стал выглядеть серьёзнее.       — Говори, что не так? Можешь не стесняться, тут до тебя уже два раза подряд творилась паранормальщина.       Сильви набрала воздуха, чтобы всё выпалить на одном дыхании, но прервалась, когда взгляд соскользнул на того, о чьём присутствии часто забывают. Дубль. Она ожидала найти какую-то странность: неправильность в позе, какие-то малозаметные движения и тому подобное. Но… всё было в полном порядке. Кукла стояла как стояла, никакого «чувства незримого наблюдения», у неё при зрительном контакте с конструктом не возникло, хотя она неосознанно чего-то такого ждала. Всё же, знатно она тогда перепугалась, после ночной попойки на балконе.       Недолго думая, Сильви рассказала, что случилось.       — Изредка проходящие «Повышение» сталкиваются с визуальными сбоями в Статусе. А сейчас их возникновение тем более вероятно, учитывая предыдущие два сеанса, — объяснил явившийся на зов помощи жрец, судя по всему главный. — Эти аномалии не являются функциональными, обычные пустышки. Надёжнее всего будет их игнорировать.       — Вот как… понятно. Спасибо. Мне стало немного легче, — выдохнула Сильви, которая сейчас ощущала себя очень глупой. Ей следовало сразу сообщить о неполадках, прежде чем успела надумать себе всяких необъяснимых кошмаров.       Томительные терзания выбора продолжились, и о поломке осталось лишь одно напоминание.       Ей стал доступен ещё один… «класс», если его так можно назвать. [ ]       Он не помещался в перечень, потому расположился за пределами контекстного меню. Более того, Сильви отметила, что он даже расположен неправильно — самую малость, но он был смещён вправо, нарушая стройность всех остальных строк. Это мозолило глаз и ещё сильнее укрепляло ощущение неправильности. Ну и, разумеется, с разбега било по её перфекционизму. Рамка хаотично подсвечивалась и затухала, хоть Курогане и старательно огибала новинку своим взглядом, как напутствовал ей жрец, прежде чем уйти.       «Как бы ни хотелось жить мирной и спокойной жизнью — сейчас это невозможно. Тем более, кроме Волн существует множество других опасностей. Так что не-боевые классы — мимо… Мне кажется, или оно не было таким прозрачным? Минуточку… да и классов вроде побольше было!»       Само меню будто намекало, что пора поторапливаться.       — Наофуми-сама, вы слышите? — посреди обыденного разговора вдруг спросила Рафталия, дёргая своими локаторами.       — Слышу что? — не понял Иватани.       — Какой-то гул. Едва слышимый. Не могу понять, откуда именно.       — Фиро? — скосил взгляд Герой.       — Ничаво не слышу, — с грустной моськой завертела головой девочка.       Внезапно начавшаяся болтовня отвлекала, и Сильви безуспешно пыталась абстрагироваться. Пока тануки терялась в непонятках и почём зря тревожила Господина, она судорожно водила глазами по классам. Сбои сбоями — но такое уже не могло не тревожить. В какой-то миг окно и вовсе на секунду исчезло, что заставило сердце девушки замереть.       — Он становится громче! Вы что, не слышите? Прямо здесь! — Рафталия, тем временем, своей суетой собрала на себе все взгляды.       Её вздыбившийся хвост яснее некуда твердил — что-то не так. Но ничего особого не происходило.       Ситуация как-то быстро переставала походить на спокойную.       — Может, это побочный эффект Повышения?       — Да нет же, Мелти! Прислушайся!       — Сильви, у тебя там как? — наблюдающий за готовой впасть в отчаянье еноткой Артём повернулся к своей союзнице. Она стояла с приподнятыми руками и совсем растерянным видом.       — А… п-пропадают! — девушка мямлила кое-как, было трудно разобрать, что она говорила. Её язык беспорядочно выбрасывал все те обрывки, что порождало напуганное сознание. — Надо выбрать… что-то надо взять…       А бояться было чего. Её Система словно была одержима злыми силами, жаждущими всё сломать и испортить своим незримым давлением. Это было уже попросту невозможно игнорировать. Символы мерцали, перемешивались между собой, упрыгивали прочь и вставали на место; целые строки исчезали и появлялись заново.       «Хоть что-нибудь!» — мысленно повторила она, и кликнула на одну из иконок.       Системные окна корёжило, словно кто-то рьяно пытался их разорвать. Рафталии стало плохо и она присела на корточки, зажимая уши. На фоне стали слышны обеспокоенные возгласы; королева оперативно послала за врачом, пока Наофуми безуспешно пытался выяснить, что стряслось. Это напоминало ему те панические атаки, что преследовали её ещё совсем маленькую. Артём также не остался в стороне, и также приложил усилия, дабы облегчить состояние енотки. Её хозяин как обычно отпирался, но волнение пересилило недоверие и в этот раз.       Сильви их не слышала и не слушала. Шум прилившей от волнения крови и собственное сердцебиение перебивало всё. Она была оторвана от всей той вакханалии, творящейся за спиной.

Подтверждение выбора класса: Прядильщица Чар

Да/Нет

      Это был хороший выбор. Может, не самый оптимальный, но риску она бы всегда предпочла нечто понятное и проверенное. Сильви мазнула взглядом по мерцающей рамке, очерчивающей пустоту. Тот самый «класс»… Лишь сумасшедший отринет столько превосходных способов стать сильнее в пользу чего-то, о чём ничегошеньки не знает. А Сильви себя сумасшедшей не считала. Определенно, это было верным решением. Кивнув, она устремила указующий палец к «Да».       — Вот и всё. Сделала, — последовал полный облегчения выдох.       Все были настолько озабочены состоянием спутницы Героя Щита, что про неё все позабыли. Однако это не сильно её задевало. Более того, ей вообще будто было всё равно. Девушка стояла с недвижимым взглядом пялилась в свой обновленный Статус.       — Всё… кончилось? — Рафталия распахнула зажмуренные ранее глаза и с удивлением подняла голову на своего обеспокоенного Господина. Только после этого она осторожно отпустила ушки, которые ощутимо болели — настолько сильно она их сжимала.       — Сестрёнка! — Фиро прыгнула и со всей силы обняла тануки.       — Напугала же ты нас. Ни с того ни с сего кричать начала… — голос пытающейся быть спокойной Мелти сочился нервозностью.       — Что за эффект на ней? — строго спросил Наофуми у Серебрякова.       — «Благословение Аббата». Тот же бафф, что я вешал на тебя. Я заметил, что эта форма умеет стабилизировать психическое состояние. Не уверен, что здесь помог бы обычный хил, — объяснил Артём, мельком глянув в сторону Орудия, что отошло назад по его команде. Даже жестом поторопил, чтобы побыстрее скрылся с глаз.       — Ясно… Пусть я всё ещё тебе не доверяю, но спасибо, — Наофуми повернулся к своей дражайшей спутнице. — Рафталия, можешь объяснить, что это было?       — Не могу точно сказать… Гул стоял в голове, будто кто-то бил огромным молотом по железке…       — Сверкающий дядька та-а-ак классно светился. У Фиро внутри даже тёпленько так стало. Может быть, это он помог сестрёнке, — выпалила непоседа и повертела головой, ища Дубль.       — Кстати о нём. Слыш, не далековато ли ты его отвёл? — Энель постучал по спинке кресла Артёма, привлекая внимание.       — А? — парень оглянулся. Дубль в самом деле оказался несколько дальше. — Да, действительно… Э?       — Господин Серебряков? — Мирелия первая, кто заметила перемену в его лице, но она не была с ним знакома настолько хорошо, потому не могла верно истолковать сию перемену.       А Энель мог.       Такого выражения он ему не показывал ещё никогда, но Энель, возможно, даже быстрее него всё понял.       — Э-эй!.. — Артём необычно робко вытянул руку в сторону куклы. Но та не реагировала, и продолжала отдаляться.       Дубль двигался.       Сам.       — Рекол!       Навык сработал, и Дубль оказался рядом, но Серебряков и моргнуть не успел, как марионетка слетела с места. Энель, не дожидаясь команд, бросился вдогонку. По залу прокатился низкочастотный гул, теперь его слышали все. Он исходил от Песочных Часов Эпохи Дракона. Глубокий, заставляющий волосы шевелиться, а кости — вибрировать. Всё происходило чересчур быстро. Быстрее, чем кто-либо успевал среагировать.       Сквозь гул, уха Сильви, находящейся в противоположном конце зала, коснулось эхо окрика «её» Героя.       — …ви! — моментально обернувшись, она увидела несущегося в её сторону голема. Лишь затем — безуспешно пытающегося его остановить Энеля, которого тот без труда скинул со своей спины, отправив его тело кататься в другой конец помещения. И тянущего к ней руку Артёма, чей лик был скован страхом. — БЕГИ!       Сильви успеха вздохнуть. Сделать шаг, вверх по ступенькам, в сторону Часов. Моргнуть. Узреть его прямо перед собой. Почувствовать невероятно крепкую хватку на своей тонкой шее. Потерять пол под ногами.       Когда первый шок минул, каждый присутствующий начал действовать. Все пытались что-то сделать в меру своих сил.       — Рафталия, Фиро!       — Поняла!       — Есть!       И только Артём, свалившийся с кресла, мог только и делать, что беспомощно валяться на полу, да наблюдать, как его же Оружие одной рукой душит Сильви, которая отчаянно пытается вырваться, пока её HP неумолимо уменьшается. Она пыталась кричать, но из сдавленного горла вырывался лишь сип; её ноги болтались в попытках отыскать хоть какую-то опору, но пол был слишком далеко. Она безуспешно молотила руками, но более неподконтрольная машина была крепче иной статуи — не шелохнулась ни на миллиметр.       Артём, Герой, вообще ничего не мог сделать. Никакая магия, никакие навыки, ничего, что он бы мог сделать — не поможет. Кроме…       Без капли сомнений, он перевернул древо форм и вжал иконку Праздного Дубля. Всё, что ему было сейчас нужно — развоплотить оболочку куклы. Выиграть немного времени! Но сколько бы он ни бил по кнопке — ничего не происходило!       Курогане была в одном шаге от того, чтобы провалиться в темноту. Она слабела с каждым мигом, а хватка лишь крепла. Позвонки ходили ходуном и норовили треснуть.       — Сильви, позволь Энелю меня атаковать! Быстрее!       Её налитые кровью глаза уже почти ничего не видели — всё было мутным. Но интерфейс управления печатью она видела как нельзя отчётливо. Парой мысленных движений она убрала со своего раба все мешающие ограничения, и тут же протянула светящуюся голубым ладонь в его направлении. Вместо приказа послышалось лишь сдавленное кряхтенье, но этого оказалось достаточно, чтобы пробудить в Энеле второе дыхание.       Всё темнело. Гул становился невыносимым. Три фигуры, что мчали ей на помощь… не успевали.       В какой-то момент, Сильви видела только сверкающее из прорезей лиловое свечение. Оно мерцало в неровном ритме, словно таким образом Дубль передавал какой-то сигнал, или… послание.       — Фиро, вместе! — крикнула обнажившая меч Рафталия.       Они прыгнули почти одновременно. Фиро готовила пинок, Рафталия нацелилась на руку, а вырвавшийся вперёд Энель метил точно в затылок.       Из Песочных Часов вырвалась волна невидимой силы, на краткий миг парализовав каждого, через чьё тело она прошла. Стало тихо.       Хруст. Некогда гладкое стекло Часов покрылось бесчисленными линиями трещин. Часы испустили ещё один импульс. Режущий восприятие звон прокатился по слуху. Наружу хлынул алый песок вперемешку с бесконечными осколками. Силовая волна подхватила всё, что не приколочено к полу и побросало во все стороны. И вот, когда сила, уничтожившая древний артефакт должна была размазать по стенкам всех и каждого… всё замерло, заморозило весь этот ужас в одном длинном моменте.       Тысячи и тысячи стекляшек звенели, повиснув в воздухе.       Мирелии, до сего момента находившейся дальше всех от часов, в какой-то мере посчастливилось остаться невредимой. Несмотря на весь сумбур, она смогла выстроить ледяную стену с помощью магии. Но не для себя. Преграда защитила Мелти от смертоносного стекла. Королеве повезло — рядом находился Герой Щита. Но он не мог укрыть её ото всех обломков — это было попросту невозможно. Несколько всё же проскользнули мимо, и застыли в десятке сантиметров от глаз Мирелии.       Личико Фиро же выражало невиданную доселе пустоту. Её всю — от платья до золотистых волос испачкал песок, точно как если бы её окатило свежей кровью. Ей, как и Рафталии, стекло не угрожало — воздушные щиты Наофуми надёжно уберегли их от участи быть изрезанными. Но помимо них было и нечто иное. Вместе со взрывом из разрушенных Песочных Часов вырвался сгусток ярчайшего света, пулей полетевший в сторону Рафталии, и без труда обогнувший навык Священного Героя.       Энель же наблюдал за всем с самого верха, почти из-под потолка. Ему хватило сноровки прямо перед взрывом отбросить себя воздушной волной подальше от эпицентра, посему юноша остался невредим. Чего нельзя было сказать об Артёме.       Пусть большую часть ущерба принял на себя лопнувший барьер одного из висящих на шее талисманов, запястья, которыми Артём закрывал свой лик, были утыканы осколками. Правда сейчас его кровоточащие раны совсем не заботили. Да и в принципе ничего не заботило. Его отсутствующий взгляд как бы говорил, что Артём сейчас не здесь. И только Энель списал кукловода со счетов, как взор его обрёл осмысленность, а всё внимание стало приковано к Дублю — единственному, кому сносящая всё мощь была нипочём. И к обмякшим, безвольно повисшим конечностям Сильви.       Вездесущий шелест песка и стеклянный звон, так напоминавший пение колокольчиков, искажались и изламывались, пока не начали звучать как в обратной перемотке. Витающие в воздухе частички песка и стекла пришли в движение — они потекли обратно, как по волшебству, точно время обратилось вспять. Песок отлипал от волос Фиро, острые стекляшки вырывались из порезов Артёма, разбитые об щиты фрагменты собирались прямо в полёте, пока не стеклись к каркасу Песочных Часов, возвращая древнейшему артефакту первозданный вид.       Упав на холодный пол, Серебряков стиснул зубы и что есть сил зашевелил руками и ногами, протаскивая собственное тело вперед, к центру огромного зала, оставляя за собой красный мокрый след. Ни на секунду он не переставал посылать команд своему Оружию, и в какой-то момент ментальные усилия дали плоды — кукла разжала хватку и бессознательное тело Сильви рухнуло, скатываясь по ступенькам к подножию постамента. Контроль над Фундаменталом вернулся к Артёму, но он не собирался его использовать. Напротив — яростным взмахом руки он отогнал машину прочь от развалившейся в неестественной позе девушки и продолжил путь. Уста сами на ходу начали плести мантру целебного заклинания. Он не мог позволить себе терять драгоценные секунды на дыхание, ибо его спутница находилась на пороге гибели. И чем ближе он подползал, чем чётче он видел отпечатки ладоней на её шее, тем неспокойнее ему становилось. И тем активнее он перебирал конечностями. Его кровоточащие ладони то и дело соскальзывали по мрамору, из-за чего Артём несколько раз больно ударялся об пол, но эта боль виделась ему крошечной неприятностью.       Добравшись до Сильви, он ужаснулся синюшности её кожи. Быстро поднёс ухо к её рту. «Не дышит» — от этой мысли на плечи свалился несуществующий валун. Сердце также не билось.       Его собственные сердце и дыхание дрогнули… но на этом всё. Панику смело быстрее, чем она появилась, уступив место сосредоточенности.       Он не мог допустить, чтобы у него на руках ещё кто-то умер. Он бросит всю свою ману и Дух, но трагедия, подобная той, что приключилась с Люцием — не повторится. И для этого ему нужна холодная голова.       В ход пошло всё — от магии и навыков до традиционных средств. Но в этот раз Артём делал всё своими руками — чёрта с два он сейчас подпустит куклу-убийцу к Курогане.       — Давай же, дыши, что б тебя! — с третьей попытки ему удалось заставить моторчик Сильви качать кровь.       Теперь, когда она задышала, слегка подрагивающие пальцы Артёма проскользили по шейным позвонкам девушки — все на своих местах, целые. Далее — голова, место ушиба. Для её уровня такие падения настолько же опасны, как для простого землянина.       Лоб был рассечен, но череп не пострадал, большего Серебряков сейчас выявить не мог. Но главное, что угроза жизни миновала.       — Вернул контроль, смотрю, — рядом возник Энель, тут же встав в боевую позицию. — Эт хорошо. Не расслабляйся. Метка жжётся. Кажись, ещё ничего не кончено.       — Не кончено?       — Туда глянь, лопух.       Артём отвлёкся от Сильви и осмотрелся. Увиденное заставило нервно закусить губу и выругаться про себя. Вдалеке он видел Наофуми, Мирелию и Мелти, которые… в какой-то степени разделяли его настроение. Они были изумлены, растеряны, и, возможно, немного напуганы. Мелти так точно. Она смотрела в спину своей остолбеневшей подруги, разглядывала раскинувшиеся в стороны крылья. Кончики крайних перьев завладели вниманием наследницы престола, ибо будучи до этого белоснежными, ныне они притягивали взгляд своим красноватым отливом.       — Фирочка… с тобой всё хорошо? — робко спросила принцесса, и попыталась совершить шажок в её сторону, но мать схватила ту за руку и прижала к себе.       — Мелти, нельзя. Сейчас это может быть небезопасно, — королева повернулась к щитоносцу. — Иватани-сама, у вас есть объяснение тому, что сейчас происходит?       — …Нет.       — Могу ли я тогда утверждать, что ситуация не находится под вашим контролем?       — А она с самого начала не находилась, — честно признался Наофуми и посмотрел в HUD. — Что? Опять?!       Рабская печать Рафталии развеялась. Однако в этот раз причина была весьма заметна, и ему хватило ума сопоставить одно с другим.       В руках Рафталии покоился непропорционально огромный молот, что выглядел неподъёмной ношей для такой с виду хрупкой девы. Его формы, цвета, одним словом — дизайн, чересчур сильно роднили махину с начальной формой его собственного Щита. «Вишенкой», укрепляющей ассоциацию, стал инкрустированный самоцвет. Но очень даже зримая эфемерность оружия поселяла сомнения в том, что оно реально. Молот был полупрозрачен, точно обретшее объём отражение на стекле.       — Рафталия, Фиро… — Иватани не знал, что сейчас нужно говорить, и стоит ли ему переживать.       — Всё хорошо, Наофуми-сама, — не оборачиваясь, с несгибаемой уверенностью заявила Рафталия. Она порывалась обратить лик к Господину, но одёрнула себя. — Прошу, не вмешивайтесь. Всё кончится быстро.       Не дожидаясь ответа, девушка перехватила своё новое оружие и слетела с прежнего места с завидной прытью.       — Чт… Стой! — щитоносец помыслил было приостановить соратницу печатью, да только её-то не было! — Кх… Шилд Призон!       Фигура енотообразной исчезла в каземате щитов, и Наофуми погнался следом, пока та не выбралась — а он по какой-то причине был уверен, что надолго нынешнюю Рафталию навык не удержит. Мысленно он порадовался, что хотя бы Фиро не активничает, ибо за обеими он никак бы не уследил. Девочка-филориал как будто мысли его прочитала, и неуверенно ступила вперед.       — Фиро! — повторно позвала подругу принцесса, почуявшая неладное. Златовласая остановилась, и медленно развернулась.       Мелти никогда не видела никогда неунывающую Фиро… такой. Нечто зловещее, что нельзя было прочитать по мимике, таилось в крохе. Но Мелти эти эмоции не были знакомы, потому она не могла их расшифровать. Зато её мать — ещё как.       — Мел, — лишённый жизни голос Фиро заставил девочку вздрогнуть. Он звучал неправильно. Уже на первом слове Мирелия поняла, что её опасения полностью подтвердились. Такой тон она слышала, у своего собственного мужа. Затаённая кровожадность. — Песочек показал Фиро нечто очень-очень грустное. И теперь Фиро должна кое-что сделать.       — Не сметь! Фиро, не двигайся! — на бегу крикнул Наофуми, активируя печать. Уже перегнав шар из щитов, щитоносец встал между ней и Артёмом с его прихвостнями, стараясь держать всех в поле зрения.       — Наофуми-сама, я же попросила не мешать! — донёсся приглушённый голос Рафталии.       Щитовая темница разлетелась на части от одного взмаха молота. Тануки эффектно прокрутила махину, подняв волну ветра, всколыхнувшую копну её волос. Теперь Герой Щита стоял к ней лицом к лицу. Он ожидал увидеть какие-то перемены, признаки потусторонней одержимости или ещё чего-то такого… но видел свою, отлично знакомую Рафталию.       — Похоже, кто-то захотел реванша, — Энель похрустел кулаками, готовясь к драке. — Наивно думать, что проекция Звёздного Молота тебе хоть как-то поможет.       — Энель, не вздумай! — впопыхах бросил Артём, всё ещё стоящий на коленях, продолжая держать зажжённую лечебным заклинанием руку на пульсе Сильви. — Эй, Иватани, — Герой Щита молча скосил взгляд в его сторону. — Мамой клянусь, я, нахрен, вообще без понятия, что сейчас происходит, но мы — не враги. Мы не станем нападать первыми. Но учти, что если кто-то из твоих сейчас на нас нападёт — мы будем обороняться. Поэтому я предлагаю всем опустить оружие и немного успокоиться.       Наофуми считал, что с момента предательства Суки он стал неплохо различать ложь. Так вот, сейчас его чутьё не то что молчало — оно твердило, что его самозванный коллега сейчас понимает немногим больше него самого. И не заметить тревогу в дёрганных движениях и прерывистом дыхании было довольно сложно.       — Моя цель — не ты, — воинственно отослала Рафталия Энелю, вскинув молот.       — Ты тоже объяснись, Рафталия, — строго отчеканил Щит.       — У меня… нет времени объяснять, — тануки с сожалением отвела взгляд, и тут же неожиданно бросилась в атаку.       Огроменный боёк её Молота внезапно нарвался на подставленный Наофуми Священный Щит. По собору эхом прокатился металлический звон, подобный звучанию гонга.       — Да что на тебя вообще нашло?! — выкрикнул Иватани прямо в лицо своей верной боевой подруги. Та в долгу не осталась, и лишь усилила натиск. Пусть показатель защиты Героя Щита был запредельно высок, прошедшая «Повышение» Рафталия, да ещё и с некоей «проекцией» Звёздного Молота в руках, заставила своего Героя костьми прочувствовать импульс от могучей атаки.       — Наофуми-сама, прошу, дайте пройти. Мне претит сама мысль поднимать меч в вашу сторону… и молот тоже.       — Не отойду, пока не расскажешь.       — Вам не понравится, — наблюдая непреклонность Господина, она раскололась. — Молот мне дан, чтобы избавить мир от Сильви. И я… должна сделать это как можно скорее! Иначе быть беде! — Рафталия разорвала клинч и попробовала рывком протиснуться сквозь оборону Наофуми.       Сам Герой оказался настолько ошарашен ответом, что впал в кратковременный ступор. Сомнения парализовали его, выбили почву из-под ног.       — Да что ты вообще несешь?! Сама себя слышишь хоть?! — Артёму же планы Рафталии, очевидно, тоже совсем не нравились. Он, и без того нервный, совсем взбеленился, но как и обещал, первым не нападал, хоть Иватани прекрасно видел, что ему очень того хотелось.       Он не знал, кого ему защищать. В чью сторону обратить Щит.       На одной чаше весов были почти что незнакомцы. Подозрительные, во многом неприятные ему, а местами и вовсе вызывающие ничего, кроме желания нацепить парочку зубастых шаров. К тому же, это они, по его мнению, стали катализатором всего того балагана, в котором они сейчас оказались. Он ещё начиная со странных манипуляций с Песочными Часами заподозрил неладное, и вот во что это всё вылилось.       На другой же — Рафталия, которой он бесконечно доверяет. Её намерение было твёрже троса из нержавеющей стали, сейчас она явно понимала чуть больше, чем он. Ещё и внезапно возникший Молот, пусть и призрачный — совершенно точно это он навязал Рафталии свою волю. Волю Орудия, что защищает этот мир. Не может же оно действовать во вред, так ведь?..       Но… убийство? Наофуми не обременял себя грузом моральной ответственности за отнятие чужой жизни — Герой Щита уже убивал, и позволял Рафталии совершить кровавую месть. Но то были явные враги, отпетые мерзавцы, для которых лишиться головы — очень даже милосердный исход. Сейчас же он смотрел на потерявшую сознание Сильви. Да, она для него считай незнакомка, да и если откровенно — плевать ему на то, что с ней станется. Однако конкретно она ничего плохого не сделала. Более того, ещё по пути сюда они с Рафталией вполне мило разговаривали. И сейчас его соратница, с огнём решимости в очах и молотом наперевес пытается размозжить ей голову, во имя какой-то неведомой ему цели.       Быть может, в этом и был какой-то замысел. Но Наофуми волновало то, что палачом назначили именно Рафталию, против её же воли. Взвалить грех за акт смертоубийства на плечи той, кого он мнит своей дочерью.       На такое Наофуми согласиться не мог.       Молот вновь ударился о Щит.       — Я не позволю. Не твоими руками. Если какая-то сущность и хочет убить эту девчонку — то пусть выбирает себе другого «героя», — последние слова он почти что выплюнул, всматриваясь в такой же призрачный камень Молота.       — Вы… — Рафталия осеклась, и на миг показала тёплую улыбку. — Вы слишком добры. И пусть я и рада, что вы поступаете так, как поступаете… но сейчас я не имею права отступать!       Внезапно, со стороны послышались взволнованные возгласы Мелти. Мимо них пронеслось пернатое торнадо, и оно двигалось в том же направлении, что и Рафталия!       — ТЫ! ЭТО БЫЛ ТЫ!       Фиро на бегу обратилась человеком, и проскользнула между ног вставшего на пути Дубля, после чего с полным ярости и боли криком бросилась на Энеля. Темнокожий уклонился от первого выпада, но скорость и манёвренность разъярённой девочки-филориала могла посоперничать даже с ним. В итоге оба кубарем покатились куда-то вбок. Быстро скинув с себя буйную птицу, Энель мигом вскочил на ноги и разорвал дистанцию. Фиро быстро опомнилась, и нашла потерявшегося из виду ловкача взглядом. Её грудь жгло печатью, но сейчас она без видимого дискомфорта превозмогала боль, пусть и стиснутые зубки выдавали страдания девочки.       — Эй, Щит! Приструни своего питомца, пока я ей пёрышки выщипывать не начал!       — Вот тебя я защищать не собираюсь! — выкрикнул Иватани в ответ, и чуть не упустил Рафталию.       Мелти постаралась приблизиться к подружке, но мать её чуть ли не за шкирку оттаскивала. Принцесса очень переживала, ведь видела запись боя этого юноши с Рафталией. Но в то же время, мамины аргументы заставляли прислушаться к разуму и инстинкту самосохранения — сейчас встревать и впрямь было опасно, особенно учитывая аномальное состояние её подруг. Королева спрятала их обеих в ледяном куполе, от греха подальше. Под раздачу сейчас было попасть проще простого. В то же время, Мирелию откровенно съедало чувство вины за то, что она могла бы попытаться затушить хаос — в её силах было попросту заморозить всю церковь разом. Но её низкоуровневая дочь, в таком случае, неминуемо бы пострадала.       Фиро выглядела непохожей на себя: диковатой хищницей, не видящей ничего, кроме добычи, на которую готова наброситься в любую секунду. Её расправленные крылья подрагивали — ни то от злобы, ни то от боли, ни то от предвкушения сражения. Краснота перьев становилась всё отчётливее и агрессивнее, вместе с самой девочкой.       — Из-за тебя… — заговорила Фиро тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Всё из-за тебя!       — Хм… — уклонившись от очередной атаки, Энель почесал макушку. — А что из-за меня-то? Я тебя, пташка, даже не знаю.       — Фитория… Это из-за тебя она всегда такая грустная. Из-за тебя она лила слёзы! И ЗА ЭТО. ФИРО. ТЕБЯ. НЕ ПРОСТИТ!!!       Никто из самых близких знакомых Фиро ни разу не наблюдал в ней такой концентрированной ярости, и не мог даже помыслить, что она может настолько сильно злиться, буквально источая животную свирепость сквозь стиснутые зубы. Её нападки стали злее, сопровождались агрессивным рычаньем, и неминуемо несли с собой разрушения. Оппонент же давал разбушевавшейся птице выпускать пар, и лишь изредка вклинивал тычки кулаком, которые скорее злили филориала, чем наносили какой-то видимый ущерб. Глядя со стороны можно было подумать, что Энель сдерживался, как это было во время боя с Рафталией. Но это было не так. Эта кроха сейчас была с ним в паритете, и лишь неясно откуда взявшееся чутьё помогало ему избегать всех этих диких атак. По какой-то причине, он отлично понимал повадки девочки-филориала, и мог предсказать её действия, как если бы уже не раз и не два сходился с ней в поединке. На его лице не проскальзывало и намёка на какую-то издёвку, Энель был полностью сосредоточен, поскольку пропущенный удар кулака или клюва мог стать последним. Велик был соблазн воспользоваться висящими на поясе заряженными ножами, но метатель этого не делал. Не только потому что лишнему трупу здесь никто не обрадуется — это его заботило как раз не так сильно — потому что не было уверенности в том, что это поможет. Для своего низкого уровня Фиро демонстрировала реакцию, достойную монстра: Энель между попытками уклониться, водил её по кругу, и проходя там, где Фиро успевала что-нибудь сломать, периодически подхватывал очередной обломок камня. Но он ещё ни разу не попал.       Откатившись после смертоносного пикирования, оставившего в полу солидный кратер, Энелю надоело нянчиться с мелюзгой, и он запустил в неё скамейкой для прихожан. Так Фиро с лёгкостью перехватила ту налету, и швырнула обратно! Похоже, играть в догонялки надоело и Фиро.       — Хай Квик! — её фигурка начала перемещаться с такой скоростью, что оставляла послеобразы.       — В эту игру можно играть вдвоём, — хмыкнул парень, выжидая. Девочка исчезла из поля зрения, и почти тут же обрушилась сбоку на то место, где Энель только что стоял. — Хай Квик.       Фиро вытаращила зенки, неотрывно следя за своим резко ускорившимся врагом.       — Даже это ты у неё украл!       Следить за дальнейшей схваткой в деталях обычному человеку стало бы попросту невозможно. В его восприятии это бы выглядело как череда бесконечных столкновений двух размытых силуэтов, носящихся по всему храму. Законы гравитации этим двоим были не писаны — они то и дело взбегали по стенам и схлестывались в воздухе. Телами друг друга они громили церковные интерьеры, постоянно перекидывались чем попадётся, а когда ничего не оставалось, в ход пошло личное оружие. Энель разом выпустил все заряженные ножи, но Фиро и здесь смогла удивить: взмахом крыльев она выстрелила собственными перьями, и те, подогнанные магической воздушной волной, со свистом посбивали все летящие в неё клинки.       Один из ножей отскочил в ледяной купол, в котором укрывались королева с принцессой. Ускоренный снаряд вонзился в лёд по самую рукоять, заставляя покров пойти трещинами. Мелти подождала, пока часть купола обвалится, и тут же нырнула в образовавшуюся прореху.       — Мелти! Вернись сейчас же! — королева рванула следом, но дыра оказалась слишком мала для неё.       — Если я не смогу угомонить Фиро — то никто не сможет! Доверься мне, мам! Принцесса шустро преодолела половину зала, и попробовала воззвать к подруге, но та встретила её раздражённым криком.       — Мел, не мешай! — питомец Героя Щита взмахнул крылом, воздушной волной отбросив синеволосую на пару метров и тут же поплатилась.       Вспышка боли, короткий вскрик и торчащий из ноги нож. Энель не давал поблажек, и пользовался любой возможностью ударить. Гулко рыча и превозмогая, девочка сменила облик и стала совсем бешеной. Игнорируя рану, она с разбега шла на таран, впечатывалась в стены, но мигом восстанавливалась и шла на новый заход, не давая метателю времени на передышку. Обезумевшая птица взяла новый разгон, но на сей раз её манёвр оказался несравненно хитрее и опаснее: Фиро локомотивом неслась навстречу летящим в её сторону ножам, и в самый последний миг с громким «пуф» её пернатое тело сжалось до размеров крохотной девочки. Все снаряды пролетели мимо, а других у мулата не осталось. Удар с двух ног, даже от такой малышки, оказался для некогда Героя неподъёмным; он выбил весь воздух из лёгких. Взбесившаяся птица насела сверху и принялась нещадно царапать и махать крыльями, разливая чужую кровь по мрамору. Из-за своих буйных нечленораздельных выкриков, Фиро едва могла слышать попытки лучшей подруги вразумить её. Сердце синеволосой кровью обливалось; её снедало желание накинуться на филориала сзади и заключить в объятиях, как-то утешить, сделать что угодно, чтобы она перестала быть… такой. Сейчас Её Высочество испытывала страх куда более сильный, чем когда она оказалась в плену у того подлого аристократа. Да даже сражение против архиепископа не вызывало столько тревоги.       Ведь теперь, главной угрозой оказались её ближайшие друзья.       Обманчиво маленькие, несущие смертельную угрозу, ручки обратно трансформировавшейся Фиро взметнулись ввысь, дабы в следующий миг опуститься и раздробить всё, что будет на их пути. Энель бездействовал. Всё же, в нынешнем состоянии он не мог потянуть затяжной бой, потому быстро выдохся. У него осталось совсем немного сил для сопротивления, и он берёг их до самого последнего момента.       — Ненави!..       Прядь, подаренная Фиторией, на один миг вспыхнула золотом, и каждую клеточку тела малышки взбудоражил полный сожаления голос, раздающийся прямо у неё в голове. Он затмевал всё-всё-всё остальное, практически отрезав от всего, что творится вокруг, ввергая ребёнка в пучины собственного сознания.       — Фиро. Прошу, успокойся.       — Ф-Фитория?..       — Пожалуйста.       — Но ведь он причинил тебе боль! — зло рявкнула Фиро, и вновь занесла кулак.       — Фиро, — голос истинной королевы филориалов затвердел и заставил дитя замереть. — Этот гнев — не твой.       — Неправда… Фиро же сама всё почувствовала.       — Тогда взгляни на свои крылья.       Девочка послушалась и обомлела: краснота, как какая-то инородная зараза, уже более чем наполовину обагрила белоснежные пёрышки. Лежащий под филориалом и истекающий кровью Энель почувствовал, как жжение проклятой метки понемногу отпускало.       — Он принадлежит мне… а также прародительнице всего нашего рода. И пришёл он из песка, что хранит прошлое.       — Фиро не понимает, — в её голосок закралось замешательство, вытесняющее злость. — Почему тогда Фитория не злится?       — Потому что гнев этот остыл, а затем растворился в прошлом, — торчащая прядь Фиро заговорила тише и ласковее. — Что бы этот мальчик ни сделал — Фитория этого уже не помнит. Я не хочу, чтобы ты — кандидатка в королевы, мучила себя давно угасшими воспоминаниями. Тем более чужими. Пожалуйста, отпусти их.       Её «корона» замолкла.       — Фирочка! — наконец-то, Фиро могла слышать что-то, кроме вездесущего голоса старейшей из ныне живущих филориалов. Радостный и полный надежды возглас Мелти заставил Фиро обратить-таки внимание на подругу, что всё это время пыталась вытянуть её из плена ярости.       Принцесса, с росинками слёз на ресницах пересеклась со златовлаской взглядами.       Пока Фиро буйствовала, она этого не заметила, но радужки её глаз повторяли угрожающий алый окрас крыльев, делая из неё практически другого филориала. Но сейчас она с видимым облегчением наблюдала, как краснота «смывается» с крыльев и очей, подобно только нанесённой краске под дождём. И пусть её личико выражало опустошение и отчаянье, пусть в лишённых задора круглых глазах пряталась безграничная скорбь, пусть на щеках блестели две мокрые дорожки — это была её Фиро.       Примерно в это же время битва близ Часов не утихала.       Рафталия также не отступала, пусть в мыслях и кипела каша. Новоизбранную «Героиню» резал сердитый взор её Господина, что был острее её собственного клинка.       «Наофуми-сама даже сейчас не перестаёт быть настоящим Героем Щита. А я что?.. Нет, — уверенный взгляд в сторону часов, а точнее к бессознательной девушки-демона. Хватка на Молоте стала ещё крепче. — Я лишь делаю, что должна!»       Очередной удар, пусть тот и был вполсилы, вновь сотряс стены собора.       — Рафталия, — суровее, чем когда-либо обратился Наофуми. — Если ты сейчас же не прекратишь, или хотя бы внятно не расскажешь, в чём дело, то я… — Иватани старался выбрать наименее травмирующие слова. — Я в тебе сильно разочаруюсь.       Укол в самое сердце. Те слова, которые она боялась услышать больше всего, сейчас были обращены в её адрес. Колени задрожали, а в голове всё спуталось окончательно. Если бы Молот не прилип к ней намертво — точно бы выронила. Рафталия думала, что проснулась только сейчас, а все её предыдущие действия — сон, фикция, галлюциногенный бред или иллюзия. Что угодно, но не реальность. Она — наиболее преданная из спутниц Великого Героя Щита, да подняла на него руку? Это казалось чем-то немыслимым!       Но реальность говорила обратное. Молот всё ещё в её руках.       — Ах… Наофуми-сама, я…       Она напала на него. Это было взаправду.       — Я хотела защитить…       С завидной непоколебимостью, наносила удар за ударом, считая себя правой. Не дура ли?       Девушка отошла на шаг, мотая головой, в тщетных попытках отогнать страшную действительность. Наофуми решительно сделал шаг навстречу.       — Всё хорошо. Ты ещё не сделала ничего непоправимого. Если поговоришь со мной, то можно…       Рафталия соблазнилась попытками её Героя воззвать к разуму. И она была готова к ним прислушаться. Однако они совсем позабыли о том, что не одни. Полулюдка заметила колебания воздуха и то, как кукловод, до сего момента безучастно наблюдавший за происходящим, сидя подле Песочных Часов с бессознательной девушкой на коленях, внезапно зашевелился.       — Наофуми-сама!       — Цвайт Блайнд.       — Что за?!..       Плотный кусок тени облепил глаза Героя Щита. Он был ошеломлён, и слишком увлёкся попытками сорвать теневую пелену, потому свалился с ног от грубого толчка невидимой куклы.       — Прости Иватани-сан, но я предупредил, что буду защищать своих. Спасибо, что принял верное решение, за это обещаю, что не причиню твоей спутнице непоправимого вреда.       Слово «непоправимого» не на шутку встревожило Наофуми, и тот попытался вскочить на ноги, но последующий пинок, не навредивший, но откинувший в сторону, окончательно заставил Героя Щита потеряться в пространстве. Долго ослепление держаться не будет, и Иватани уже воображал, как будет помещать ударившего в спину предателя в Железную Деву. Он слышал звуки интенсивного боя: возгласы, грохот, лязг, кряхтение и кличи Рафталии. Но не крики её боли.       Сама же тануки теперь не сдерживала себя, и распалив в себе пламя решимости, долбила призрачным Молотом по марионетке. Вернее пыталась, ибо та билась будто не с ней, а с её Оружием. Уже имея какой-никакой опыт сражений, Рафталия понимала, что уже много раз могла попасться под удар, но их так не последовало — все атаки куклы приходились по бойку Молота. Но даже так — её мышцы и кости изнывали от напряжения каждый раз, когда она ставила блок.       Рафталия приготовилась принять ещё один удар и перейти в контратаку, но вместо продолжения натиска кукла скользнула мимо неё. Она ожидала удара в спину, однако и его не последовало — кукла бросилась наутёк.       Думать нужно было быстро. На её пути больше не было преград, кроме Артёма, который ей ничего сделать не сможет. С гулко ухающим сердцем, Рафталия глянула в сторону — Наофуми почти совладал с прилипшей к лицу плёнкой. Времени нет — это её шанс. Перехватив Молот покрепче, она совершила рывок в сторону своей цели, занося молот для удара.       — Артём-сан, отойдите!       По какой-то причине, кукольный Герой смотрел сквозь неё и даже не шелохнулся. Рафталия чётко видела его страх. Но в таком случае, почему же он не попытается защититься, или же просто не уберётся с её пути?! Метры между ними таяли быстрее льда на солнцепёке. Молот возвеличивался над головой девушки, готовый обрушиться в любой миг.       — Вы попадёте под удар! Пожалуйста!       Их взгляды всё-таки пересеклись. Совсем ненадолго, но достаточно для того, чтобы Рафталия прочувствовала на себе жгучую смесь из всевозможных негативных чувств. Вся та граничащая с ненавистью ярость вбивала клинья в её уверенность в своих поступках.       Из-за спины по всей церкви прокатился рычащий крик Энеля. Почти хором вместе с ним раздался звонкий, полный испуга голосок Фиро, выведя енотку из секундного ступора.       — Соплячка, назад!       — Мел-тян!       Наофуми-таки расправился с тёмной магией, и теперь сам пребывал на грани шока. Увиденная им картина тому способствовала. Она вселяла в него чувство глубокой беспомощности.       Фиро, Энель и Мирелия. Всё их внимание сейчас было сосредоточено на ничего не подозревающей принцессе. И на куске потолка, что грозился превратить её хрупкое тельце в кровавую лужу.       Перепуганная Фиро, самоотверженно бросающаяся всем телом к Мелти, но не могущая ничего сделать из-за раненой ноги. От её былого буйства и след простыл, стоило дорогой подруге оказаться в опасности.       Энель, на кончиках пальцев которого сгущался ветер. Пусть в этой запутанной ситуации не было понятно, кто друг, а кто враг — он не намеревался давать ребёнку погибнуть.       И королева, уже осознающая тщетность своих действий, готовящаяся дать хоть крохотную надежду на спасение. Её страх, как матери, был сильнее, чем у кого-либо, но она же и была собранее остальных. Мирелия намеревалась заточить свою дочь в крепчайшие льды. Создать магией крепость, что не даст камню навредить ей. Ужасающий компромисс, рискованный донельзя, но лучше, чем дать дочери гарантированно умереть.       Но все трое проиграли гонку со временем. Гравитация оказалась беспощадна — глыба весом в тонну-другую летела вниз слишком быстро.       Перед самым концом у Мирелии сдали нервы — громкое, протяжное, полное горечи и отчаянья «Мелти-и-и!» вырвалось из её рта, прерывая заклятие, которое она бы никак не успела подготовить.       Лязг, свист, неприятное скрежетание, короткий девичий вскрик, грохот. Поднялось огромное облако пыли, закрывающее обзор. Мирелия Кью Мелромарк находилась в полнейшем смятении, всё хладнокровие, вбиваемое в подкорку годами рухнуло, как это было в день потери первенца. Ноги её уже не держали. Она не видела ничего, кроме смутных очертаний кучи камней, еле-еле узнаваемой за непроглядными клубами и мокрой пеленой всё ещё каким-то чудом сдерживаемых слёз. Потому она не сразу распознала приближающиеся шаги, непохожие на человеческие. Над ней, в пыли, высился крылатый силуэт, смотрящий на неё холодным пурпуром пустых круглых вырезов.       — М-мама?..       Родной голос вмиг вернул потерявшей надежду женщине способность здраво мыслить. Тотчас она проверила меню отряда: дочка жива. Но окончательно она удостоверилась лишь когда почувствовала крепкие объятия на своей шее и уткнувшееся в плечо личико.       — Мел-ти… — правительница не знала, как себя чувствовать. Радость и облегчение переполняла душу, но шок ещё не отпустил, потому Мирелия как можно крепче прижала чадо к себе.       Однако Лисица Мелромарка, помимо всего прочего, славилась своей стрессоустойчивостью. И сейчас она будто сама стала льдом. Все лишние эмоции замёрзли.       — Ваше Величество, — со стороны голема послышался спокойный голос завербованного ею Героя. — Вам с принцессой нужно покинуть здание. Оно неустойчиво, здесь вам угрожает прямая опасность.       — Я сама решу, что мне нужно, а что нет, — холодно, даже не глядя в подобие глаз машины, заявила королева. Теперь она крепко стояла на ногах.       — Я настаиваю. При всём уважении, но мне будет сложно приглядывать за вами, и при этом обороняться самому.       — Благодарю за озабоченность, но нет.       Пыль оседала, показывая всех шестерых участников конфликта.       — Вам не придётся защищаться, потому что всё закончится прямо сейчас.       Спорить с заявлением королевы никто не спешил, в частности из-за её невероятно сурового вида. Истрепавшаяся причёска и испачканное в каменной пыли платье лишь добавляли ей очков грозности.       — Мелти, ты сейчас же выйдешь на улицу.       Косой взгляд придал малышке мотивации не спорить, и побыстрее сделать то, что говорит мать.       — Д-да, мам…       Под всеобщей молчаливой слежкой, Мелти бегом пересекла полуразрушенный зал и наконец-то покинула шаткие стены церкви. Снаружи её встретил подступающий взвод гвардейцев. Несколько солдат вломились в зал, но королева тут же их выгнала, приказав оцепить сооружение и не подпускать стягивающихся зевак. Здесь стража бы только мешалась.       — Итак. Вы закончили?       Мирелия принялась неспешно смерять взглядом каждого присутствующего. По очереди, с пристрастием, чтобы ни у одного из участников не возникло даже мысли шелохнуться. Попутно она весьма точно оценивала их настроение. Фиро сейчас была придавлена грузом свалившихся впечатлений — её можно было расценивать как безобидную. Рафталия полностью погрузилась в себя, всё ещё стискивая призрачное оружие. Её дальнейшее поведение было прочитать труднее всего. Оба Героя были напряжены и занимались тем же, что и она сама — анализировали обстановку и высматривали, кто сейчас может быть потенциально враждебен. Так совпало, что они пялились друг на друга. Энель чисто физически не был способен продолжать, но при этом он единственный, на кого устрашающая аура королевы никак не подействовала.       — А ведь синюю шмакодявку можно было и сразу выдворить, — своей поразительной бестактностью мулат собрал несколько взглядов разной степени неодобрения. — Чё вылупились? Я разве неправ? Прикиньте, если бы ей на башку реально булыжник грохнулся, чё б вы делали? Дебилы, ёпт, — он безразлично глянул на затягивающиеся раны от когтей, и, сплюнув, перевернулся на бок. — Делайте чё хотите, я спать.       — Реально уснул? Он вообще человек? — тихо восхитился Иватани, едва заслышав сопение.       Риторический вопрос Героя Щита получил всеобщую поддержку. Оставшийся в меньшинстве Серебряков решился нарушить затянувшуюся паузу.       — Ну и? Мы что, в дешёвом вестерне?       — А что, охота поскорее револьвер выхватить? — недобро оскалился Наофуми.       — Никто ничего выхватывать не будет, — утвердила королева.       — И не собирался. Просто надоело молча пялиться друг на друга. До тебя, Иватани, уже должно было дойти, что я злых целей не преследую. И мне тут, походу, интереснее всех, что за нахер только что произошёл. Поэтому пусть твоя хвостатая подружайка объяснит, с какой, мать её, радости, она взъелась на Сильви. Только пусть социальную дистанцию держит — енотье бешенство заразно.       Стиснув зубы, Рафталия проглотила оскорбление. А вот её покровитель — нет.       — Слышь, ты либо забираешь слова назад, либо…       — Довольно!       Вместе с приказом королевы властно стукнул каблук. Иватани на пару с Серебряковым кожей прочуяли, как их обдало холодом, хоть никаких заклинаний использовано не было. Немного хитро вложенной маны, иль же мощь её харизмы — загадка. Одно важно — оба парня прекратили перепалку, Артём так вообще вздрогнул с перепугу.       — Никаких «либо», — под примораживающим взором Мирелии, Наофуми всё же сглотнул и обрывисто кивнул. Взгляд переместился на Артёма. У и без того страдающего от ранней седины шатена, казалось, прибавилось белизны в волосах. — А вам стоило бы поучиться выбирать выражения.       — П-понял, был неправ, не велите казнить, — протараторил он как мальчишка, отчитывающийся перед злющей мамкой, вернувшейся с родительского собрания.       — Рафталия, — теперь уже енотообразная встала по струнке, вытянув хвостик в прямую линию. — Говори. И не пытайся скрыть тот факт, что что-то знаешь — все уже поняли, что ты понимаешь больше нас.       — Это неправда… — свесив голову, грустно произнесла Рафталия. — Вы все верно думаете, что Молот мне что-то сказал или приказал, но вы заблуждаетесь. Я лишь разделила с ним те немногие чувства, которые испытывает он сам. Глядя же на Сильви-сан, он не испытывает ничего, кроме предчувствия кошмарного конца. И мне передается весь этот ужас. Инстинкты прямо орут: «она опасна», «избавься от неё», «её не должно быть».       Выговариваться девушке было тяжело. Её уши прижались к макушке. Каждое слово она почти что против воли из себя выдавливала, и не решалась на зрительный контакт с чем-либо, кроме своих ботинок. К сожалению, этого оказалось недостаточно. В момент, когда она так жаждала скрыться с чужих глаз, звериное чутьё предательски сигнализировало о чужом внимании. Даже её собственный Господин сейчас был обескуражен, и не мог как-либо её утешить или поддержать. Королева также была едва ли многословнее айсберга, на который была так похожа в эти минуты. Что до Артёма… чутьё подвело дважды. Ведь про него оно молчало. Ни намёка на какие-либо злые намерения, ни даже на малейшую угрозу. Рафталия даже вообразила, что пронесло — её речи не стали причиной возненавидеть её. Опрометчивые выводы надоумили одним глазком посмотреть в сторону сидящих у подножья Песочных Часов.       Глупо.       Взирающий на неё человек и впрямь не был настроен агрессивно. В нём и не клокотала ненависть. Не было и разочарований, сожалений, холодных прищуров, играющих желваков или поджатых подрагивающих губ. Он почти не моргал и сохранял самое обычное выражение лица. Казалось бы, всё обошлось, появился повод зарядиться уверенностью и испытать облегчение, но Рафталию увиденное заставило пожалеть о своём любопытстве и вновь уставиться в пол. Полулюдка была готова к злости или презрению, но то, что она получила, было кратно хуже. Он смотрел на неё как на вещь. Точно такой же предмет, как Молот.       Желание как-то оправдаться, поправить себя, боролось с тяжким грузом вины. Какие уж тут теперь оправдания? Рафталия и рта раскрыть не могла — ей это попросту не по силам. Но вот несмышлёному ребёнку — очень даже.       — Сестрёнка, разве тётя демон такая страшная?       — Да конечно же нет! — в сердцах бросила енотка. — Естественно я понимаю, что она никакое не чудовище! Но ничего поделать с собой не могла… — услышав странное шебуршание со стороны Артёма, тануки повернулась на звук.       Звук шёл от девушки со взъерошенными чёрными волосами и обрубками рогов. Та, что так напугала фантом Звездного Орудия молча и неспешно пыталась сесть. Облегчению её спутника не было предела — он тут же положил руки на её тонкие плечи, и попросил ту не вскакивать.       — Слава тебе хоспаде, очнулась! Только не вставай.       Инстинкты Рафталии вновь забили тревогу. Нутром понимала — сейчас может случиться нечто непоправимое. Рывок, пока никто не успел вновь ей помешать. Прыжок — пол стремительно отдалился. Новый замах.       — Артём-сан! — Герой отвлекся от брюнетки и теперь с нескрываемой злобой уставился на енотку. Больше он с ней сюсюкаться не был намерен — крылатый Дубль уже полетел на перехват. Однако ж, кое-что остудило пыл Серебрякова. Касание миниатюрной ладони на своей груди. — В сторону!       Вновь обернув лицо к Сильви, Артём застыл как вкопанный. Его встретила ужасно трясущаяся девчонка с мертвецки-бледной кожей, стучащими зубами и ужатыми чуть ли не до точек беспорядочно юлящими зрачками, потерявшими даже отдалённый намёк на какую-либо осмысленность.              Паническая атака? Одержимость? Может, то же, что случилось с Фиро? Догадки, не имеющие сейчас никакого значения, пролетали в сознании остолбеневшего Артёма, наблюдавшего за алыми отблесками её невидящих глаз, пока он не опустил взгляд чуточку ниже. С каждым мигом его естество наполняло леденящим душу жаром и сжигало нестерпимым холодом. До него дошло, что за свет плясал в её очах. Прижатая к его сердцу рука сияла красным ярче любого фонаря.       Странно, но сейчас Артём почти забыл о доставучей Рафталии, да и обо всех остальных. Он не слушал окружение. Зато по какой-то причине внимал шороху его одежды под её сверкающими пальцами. Прислушивался к тому, как отбивали хаотичный ритм её зубы. Слышал и совсем нездоровое неглубокое учащённое дыхание, с которым вырывались какие-то звуки, похожие на обрывки не до конца оформившихся слов. Да что уж там — слышал даже то, как шевелятся её мечущиеся зенки и как ресницы хлещут по векам. Слышал запах её холодного, пропитанного первобытным страхом, пота, и то, как редкие его бисеринки с грохотом десятка разбившихся кувшинов разбивались об пол.       Алый свет холодил и обжигал единовременно. Всё покалывало как при сходящем онемении. Где-то в районе солнечного сплетения растекалось будоражещее чувство волнующей тяжести, которое возникает, когда вот-вот упадёшь.       Такого Артём не испытывал ещё ни разу. Даже на костре. То была лишь бездна невыносимой боли, в которой он только и делал, что молил о конце. Ныне же — ни мыслей, ни воспоминаний.       То, что было сейчас, он мог назвать лишь одним словосочетанием. Приближение смерти.       Вздох. Последний, и такой сладкий. Кислород ещё никогда не казался таким вкусным… освежающим… бодрящим.       Губительный луч слетел с длани Сильви, пронзая всё на своём пути. Правда, Артёма на его пути не оказалось. Зато оказалась в середине своего прыжка Рафталия. Реакция и рефлексы спасли; девушка подставила в качестве щита единственное, что было ей доступно. Призрачный образ Звездного Молота. Орудие защитило её от магии Сильви, поглотило луч. И, подумав, что спасена, тануки уже продумывала следующее движение, как вдруг, знакомая череда звуков внесла свои коррективы.       Треск. Хруст. Звон.       Ладони Рафталии наконец-то опустели. Вместо Молота лишь россыпь эфемерных кусочков, плавно кружащих по воздуху, подобно листьям на ветру. С исчезновением артефакта, лишённая рабской печати Рафталия внезапно обессилела, и едва смогла приземлиться, не травмировав себя.       Второй луч был близок к тому, чтобы проехаться по шее Артёма, но и в этот раз искалеченный проклятьем ускользнул. Правда, не удержал равновесия, и покатился вниз по лестнице с пьедестала. Третий лазер не заставил себя долго ждать. Герою пришлось в спешке шевелить руками и ногами, дабы уйти от преследующей его красной полосы, что оставляла неглубокие выбоины в полу. Сердцебиение Артёма отбивало болезненную чечётку, но он полз всё активнее и активнее. Попытался утихомирить паникёршу при помощи Дубля, но попробовав дать ему команду, чуть не проворонил собственную гибель — в нескольких сантиметрах выше, на колонне, зиял разрез. За всё время сидения в кресле он совсем отвык от одновременного управления двумя телами.       «ДА ПОЧЕМУ ИМЕННО В МЕНЯ-ТО?!»       — Иватани, закрой её в свой щитовой шарик!       — На кулдауне он!       Изворачиваясь и катаясь по полу, Герой то и дело отвлекался на то, чтобы изучить обстановку: Наофуми сконцентрировался на защите своих, а Мирелия воздвигла ледяную стену подле Фиро и всё ещё спящего Энеля, готовя ещё какое-то заклинание. Курогане же орала что-то неразборчивое, спиной вжималась в Часы, и, зажмурившись, выпускала потоки магии из раскрытой ладони. Но при этом, лучи следовали лишь за Артёмом, что очень сильно его смущало. Ровно как и тот факт, что Сильви палила вслепую, но при этом с точностью целой бригады снайперов направляла свой убийственный свет чётенько за ним, игнорируя всех прочих. Где-то в мозгу щёлкнуло озарение.       — Понятно-понятно! Вот значит как!       Лицо Артёма исказилось в кажущимся неуместным азартном оскале, а вместе с ним эхом зазвенела полная зла усмешка.       «По запаху отслеживает. Как собачонка. Вот уёбок, клянусь, когда-нибудь башню ему свинчу!»       Однако получение этого знания изрядно помогло Артёму. Ведь теперь он мог угадать, как будет вести себя Сильви. Знай себе — не оставайся на одном месте, и будет счастье. Движение — это жизнь! Для Героя Дубля эта фраза обрела самый что ни на есть прямейший из возможных смыслов.       Его мышцы горели от возбуждения, даруя приятное тепло по всему телу. Дыхалка, правда, умоляла о пощаде от таких внезапных нагрузок, но он ни единого момента не провёл в бездействии, почти на автомате перескакивая через алые пучки света своей союзницы. Артём не знал, что за магию готовит правительница Мелромарка, поэтому помимо тела, разгонял свою соображалку. Сейчас помощников у него не было. Кроме одного, к помощи которого прибегать особенно не хотелось.       «Надо её вырубить. Дубль отпадает — немного не рассчитаю сил, и быть трагедии… — очередная светлая идея посетила Серебрякова. — Я должен своими руками успокоить её».       Вычленив из всего шума слетающие с уст королевы стихи про «клети из кусачих льдов» — Герой вот ни разу не воодушевился. Вспомнились обратившиеся в ледяные статуи храмовники, которые медленно и мучительно умирали от холода.       — Дритт…       — Ваше Величество, не надо! Я сам!       Пусть и нехотя, но Мирелия прервала чтение. В то же время инициативу перехватил Герой.       — Как источник силы, я повелеваю! — через треть зала пронеслось чёрное облако дыма, и подле Артёма возникло его орудие. — Расшифруй законы мироздания! — очередной луч Дубль поймал ладонью, защищая хозяина, а второй ухватил того за шиворот. — И пусть длань моя лишит сил сего… — машина швырнула владельца в направлении Песочных Часов — мощи у неё для этого было предостаточно.       Новая атака кроваво-красной линией. В воздухе ему не уклониться. Но это и не нужно. Из глубин крылатого конструкта донеслось бесстрастное «Рекол», и в следующий миг он принимает удар на себя.       — Фёст Дрейнинг Тач!       Не долетев всего ничего, Артём, не обращая внимания на новые ушибы, прыгнул прямо на Сильви, придавливая ту к полу всем весом. Стоило Герою приблизиться, как в ту будто черти вселились: Курогане с утроенной силой принялась брыкаться, размахивать руками, несвязно вопить и стрелять магией теперь уже во все стороны. Последнее Артём пресекал, вцепившись в запястья девушки окутанными сиреневой дымкой руками. Сила колдуньи медленно но верно передавалась парню, но бороться черновласка не переставала — свидетельством тому были свежие царапины и синяки у Артёма, и обломанные ногти у неё; даже слабея, её Атака перевешивала Защиту хилого инвалида, лишенного львиной части характеристик.       — Сильви, очнись! Открой глаза! — ответом ему стал лазер, прорезавший пространство в опасной близости от его носа. — Ла-адно. Кто-то напросился. Сорян, потом приму хоть пятикратную ответочку!       Насытившись чужой силой, Герой усилил хватку и принялся выкручивать руки одержимой страхом Сильви, дабы хоть через боль вернуть ту в чувства. Реакция на обычный болевой приём оказалась чрезмерно неправильной и откровенно пугающей: девчонка издала душераздирающий вопль, будто её заживо волки грызут, или в чан с кипящим маслом окунают. Артём так опешил, что разжал хватку, чем Сильви сразу же воспользовалась: поджала колени и со всей дури зарядила парню в грудь с обеих ног. Удар для девчушки, у которой черпали силы, оказался неожиданно сильным. Набивая новые ссадины, Серебряков скатился по лестнице и уже внизу пытался понять, где вообще находится.       — Эрст Шилд!       Перед ним возникла зелёная проекция Щита, поймавшая на себя световой поток. Преграда трескалась на глазах, готовая в любой момент разрушиться и исчезнуть.       — Чего застыл, придурок?! Помереть охота?! — возгласы Наофуми пролетали мимо ушей.       Артём был заворожён яркостью несущего смерть света. Того, что зажигал в его теле тягу к жизни. За ним он разглядел и Сильви, удерживающую вскинутую руку, как какую-то пушку. В её взгляде начало мелькать что-то, похожее на осознание собственных действий.       — Твою ж мать! — Герой Щита, видя, что иномирец, стоящий на карачках, не собирается уходить с траектории огня, бросился закрывать того Щитом самостоятельно.       Защитная эгида рухнула под непрекращающимся напором и свет проломился дальше. Наофуми не успел. Тем не менее, «придурок» не погиб. Он стоял, пропуская столп света дальше, мимо себя, но едва ли не касаясь его. Сдвинь его Сильви хоть чуть-чуть — непременно задела бы. Но этот ненормальный просто наблюдал за проносящимся мимо заклинанием, способным без труда оборвать его жизнь.       Наблюдал, словно очарованный мотылёк, добровольно сдающийся яркому пламени костра. А на гримасе зрело что-то, что вот-вот станет маниакальной улыбкой.       Щитоносец бросил взгляд в сторону чародейки, уже готовый применить какой-нибудь навык.       — … Айсикл… — королева не оставалась в стороне.       Только вот все их метания оказались лишними. Что-то крошечное, похожее на камешек, прилетело откуда-то сбоку, из слепой зоны, точнёхонько в голову Сильви. Обстрел прекратился. Вновь обмякшее тельце Курогане накренилось и должно было вот-вот грохнуться с лестницы, но её поддержала выползшая прямо из этой самой лестницы рука.       — Оп. Вот так, аккуратно.       Следом появилась знакомая голова в капюшоне и несменной маске, а после и остальное тело Тени. Она без труда подхватила коротышку и спустилась с ней на руках к Артёму.       — П-подземелька?..       — А вы есть довольно высокий, когда стоите прямо.       — Стою? Ох… Ха-ха. Точно.       Геомантка положила Сильви к ногам кукловода.       — Моя работа здесь окончена. До свидания.       Взмахнув накидкой, Подземелька развернулась спиной.       — Погоди.       — Что такое?       — Можно я тебя расцелую?       — Нельзя.       — А обнять хотя бы можно?       — В другой раз. У меня есть сегодня выходной.       С этими словами она провалилась под пол, из которого и появилась.       Теперь, когда всё точно утихло, королева по-особому подвигала веером, и четверть минуты спустя королевская гвардия уже рвалась вовнутрь. Снаружи донёсся узнаваемый рокочущий голос.       — Пропустите меня немедленно! Мирелия! Мне нужно увидеть её!       — Папа, успокойся, тебе туда нельзя!       — Подонок? — изумился Наофуми. — А для старпёра он довольно быстр! Меньше десяти минут прошло!       Её Величество была удивлена не меньше, и в этот раз это было скорее приятное удивление. Но следующая фраза всё испортила.       — Проклятый Щи-и-и-и-и-и-ит!!!       — Ох-х, он неисправим…       Пока Наофуми и прибывшие лекари возились с раненой ногой Фиро, королева раздавала указания, а Энель беспробудно спал на полу, Рафталия нашла в себе смелость подойти поближе к Артёму. Тот продолжал стоять на месте, как его собственное Оружие, и время от времени тихо посмеиваться, глядя на свою обожженную ладонь, и поглаживая красную линию, тянущуюся от плеча до уха через всю шею. Именно в этих местах магия Сильви проехалась по Дублю.       «А неплохо дамажит» — отметил про себя Артём. Раны были совсем несущественные, и пройдут после парочки Хилов, но один только факт, что Дубль разделил урон с владельцем уже говорит о том, что сам Герой в случае прямого попадания едва ли бы сейчас продолжал стоять. Впрочем, он и сейчас еле держался. Ноги начинали трястись от упадка сил — проклятье вступало в свои права.       — Ха-а. Ха-ха, — тело подставило Артёма и тот рухнул на пол. Но полуулыбки он так и не снимал.       «Кто бы мог подумать, что ты заставишь меня шевелиться даже лучше, чем это делала могущественная и загадочная Пидет, с её-то арсеналом…»       Пусть Герой и не видел, как Рафталия к нему подобралась, он прекрасно знал, что это она. Ауру тануки он запомнил — она, как и у всего отряда Щита, отличалась особой чёткостью. Теперь уже вернувшая статус мечницы каштановолосая девушка по крупицам собрала волю в кулак и набрала воздуха.       — Арт…       — «Избавить мир от Сильви». «Её не должно быть». Хорошо, что она всего этого не слышала, — мужчина говорил довольно тихо, но для звериного слуха это мелочь. — Можешь ничего не говорить. Я понимаю, Орудия умеют пугать. Вот свалилось внезапно, врасплох застало. Поэтому не держу зла, — он замолк, а Рафталия в это время рассматривала безмятежное лицо той, кого серьёзно намеревалась убить. Сейчас оставалась лишь память от былых ощущений, но она никак не могла понять, что же именно вызывало весь тот инстинктивный страх. Герой нарушил паузу так же внезапно, как её и начал. — Больше ты к Сильви не подойдёшь.       — ?!..       — Ты всё слышала. А теперь иди к своим, — всё так же тихо и беззлобно потребовал Артём. — Нас всех ждут весьма увлекательные деньки.       Расстроенная Рафталия ушла прочь, оставив его наедине со своими мыслями. Теперь никто не видел его усмешки.       «Я смог, смог! Выкуси! Никто не умер. И я всё помню… Всё…»       — И всё-таки… там ведь был кто-то ещё… или мне кажется?.. Чёрт, кажись я всё же переутомился. Хах, а ведь день только начался.

***

      Миг.       Оно безвольно дрейфовало посреди пустых просторов. Оно было совсем крошечным в сравнении с окружающим пространством, конца и края которому не видно. Оно воспринимало мир совсем не как люди и было тесно связано с этим местом. Оно не воспринимало цветов, направлений и много чего ещё. Но наблюдало каждой координатой бескрайней глади. Любое изменение в действительности — и оно бы его уловило.       Но изменений не было. Само это пространство их не предполагало. Здесь не место ни времени, ни переменам. Абсолютный покой. Всё здесь — одна сплошная колыбель.       Для него.       Бездна безмятежности и одиночества. Последнее его не удручало. Оно не ведало самой концепции «одиночества». Как и какой-либо другой. Его, единственного обитателя сего чудного края, ничего не тяготело. Оно не знало бед, ведь даже не знало, что это такое — «беда».       Не знало… оно вообще ничего не знало. Не постигало. Не желало. Не мечтало. Оно — чистый лист.       Но оно существовало.       И однажды, оно пошевелилось. Уйма неясных впечатлений бурным потоком обрушилось на него. Это точка, с которой всё поменяется.       Миг.       Оно безвольно дрейфовало посреди пустых просторов. Оно было совсем крошечным в сравнении с окружающим пространством, конца и края которому не видно. Оно воспринимало мир совсем не как люди и было тесно связано с этим местом. Оно не воспринимало цветов, направлений и много чего ещё. Но наблюдало каждой координатой бескрайней глади. Любое изменение в действительности — и оно бы его уловило.       Но изменений не было. Но было оно. И этого оказалось достаточно, чтобы побудить изучать.       Миг.       Оно безвольно дрейфовало посреди пустых просторов. Оно было совсем крошечным в сравнении с окружающим пространством, конца и края которому не видно. Оно воспринимало мир совсем не как люди и было тесно связано с этим местом. Оно не воспринимало цветов, направлений и много чего ещё. Но наблюдало каждой координатой бескрайней глади. Любое изменение в действительности — и оно бы его уловило.       Но изменений не было. Само это пространство их не предполагало. Здесь не место ни времени, ни переменам. Абсолютный покой. Всё здесь — одна сплошная колыбель.       Для него. Для… него? Для кого это… «него»?       Миг.       Оно безвольно дрейфовало посреди пустых просторов. Оно было совсем крошечным в сравнении с окружающим пространством, конца и края которому не видно. Оно воспринимало мир… но что это за мир такой?       Миг.       Оно безвольно дрейфовало посреди пустых просторов…       Миг.       Оно безвольно дрейфовало посреди пустых просторов…       Миг.       Оно дрейфовало…       Миг.       Оно дрейфовало…       Миг.       Безвольно дрейфовало…       Миг.       Дрейфовало…       Миг.       Дрейфовало…       Миг.       Дрейфовало…       Миг.       Миг.       Миг.       Безвольно дрейфовало…       Миг.       Миг.       Миг.       Миг.       Оно безвольно дрейфовало посреди пустых просторов. Это его доля, с которой боролась его природа. Его суть. Оно, само того не понимая, тянулось к новому. Даже если нового не было, оно постигало то, что уже имелось, ибо имеющееся для него было новым. Даже оно само. Но это место забирало всё. Не позволяло прервать покой. Не давало даже крупице знания осесть в нём. Хранило информационный вакуум. Сколько бы раз оно не откатывалось к абсолютному нулю, сколько бы раз себя ни обнаруживало, безвольно дрейфущим посреди пустых просторов, оно томилось в цикле самозабвения. Пусть оно много раз повторялось и откатывалось, неограниченность попыток приводила к совершенно разным сценариям.       Миг.       Оно неосознанно перебирало варианты.       Миг.       Пробовало.       Миг.       Прощупывало ту грань, которую ему нельзя пересекать.       Миг.       В какой-то раз, оно продвинулось дальше, чем когда-либо. Оно ждало, пока что-то случится. Но ничего не происходило. Снаружи. Но не внутри него. Оно созревало. Его суть противоречила постоянству. Оно поняло — есть информация: оно само и это место. Не осмысливало, не старалось зайти дальше, просто воспринимало. Это были факты. Оно не могло совершать каких-либо действий. Это тоже факт. Что-то делать оно не рисковало. Что-то останавливало. Неясное, неуловимое для созревшего разума. Нечто, чего не было. Новый источник информации, не являющийся чем-то, что можно увидеть. Предчувствие. Предчувствие говорило ему не задавать вопросов. Не пробуждать интереса. Быть недвижимым. Не проявлять волю. Ждать, пока не появится новая информация. Новая информация поступит только если что-то произойдет, но ничего не происходило.       Нет новой информации — нет развития.       Это тупик.       Появилось что-то новое. То, что принято называть голодом.       Голод — первое новшество, что оно познало. И это проблема. Голод пробуждает волю. Требует, чтобы его убрали. А для этого нужно что-то делать. Но нельзя. Было знание, что голод исчезнет, если получить информацию. Только информации нет. Чем больше оно ждало, тем сильнее голод. Голод сам по себе являлся новой информацией, но сам себя он не утолит. Выход был только один: создать новую информацию самому. Появилось осознание. Осознание собственной ошибки. Нарушение запрета. Создание информации есть проявление воли. А проявлять волю нельзя.       Но в это же время голод ослаб, ибо появилась новая информация. Возникло второе новое чувство. То, что принято называть называть страхом.       Миг.       Оно безвольно дрейфовало посреди пустых просторов…       Было место.       Было оно.       Ничего более.       Это то, к чему оно пришло.       Абсолютный покой…       …       …       …       Появилось что-то совсем новое. Чуждое.       И оно сломало всё.       Но главное, дало информацию. Информация дала толчок к скорейшему пробуждению. Разум породил мысли. Мыслей было много, они сплетались меж собой, формировали цепочки, порождали доселе невиданные образы. Это то, что называется воображением? Процесс был неконтролируем и необратим.       Все правила, все установки и запреты… Их нет. Мир застывшего покоя рухнул.       Пробудилась воля, чувства, ощущения, и всё-всё-всё!       Оно жадно изучало новый объект, ворвавшийся в его реальность. Первое явление, принёсшее перемены. Изменившее порядок вещей. С ним всё пришло в движение. Оно тоже менялось. Искало новые способы воспринимать, обрабатывать и усваивать. Это желание усиливалось, побуждало тягу к действию.       Очень по-своему, но оно было счастливо.       Объект. Тёмное и маленькое. Точка. Далеко. Пробует дотянуться — не получается. Точка увеличивалась, а оно ждало, пока та станет достаточно большой, чтобы дотянуться. Изучив получше, оно пришло к выводу, что объект не увеличивался — он просто приближался. Каждое его движение заставляло пространство колебаться и рябеть, посылать сигналы его обитателю. Пространство в каком-то смысле «ощупывало» объект, но не давало чёткой картинки, представления или образа. Оно воспринимало вторженца как большую — по сравнению с ним — вытянутую фигуру, с рублеными формами. Из-за не неокрепшего восприятия, при малейшем смещении объекта, каждая отдельная грань его фигуры будто приходила в движение, деформировалась: сужалась, расширялась, вытягивалась. На деле же оно попросту не могло привыкнуть к такому явлению как «движение». Оно постепенно совершенствовало свою способность взирать на действительность, но пока не было способно понять отдельные детали, отчего вся наружность объекта казалась ему однородной малополигональной абстракцией. Обладатель чуть более развитого восприятия и знания о вещах описал бы объект так: две ноги, туловище, голова. Всё.       Объект оказался существом. Существо совсем не вписывалось в эту реальность. Естество Существа отрицало здешние законы. Казалось инородным. Своим присутствием, Существо портило первозданную чистоту пространства. Заражало Его разум знанием о себе. Но пространство не могло избавиться от Существа. Не могло и поддерживать Его покой.       Оно же голодало по контакту с Существом. Оно хотело знать о Существе всё. Беспомощно тянулось к нему. Но оно не ведало, что у Существа может быть своя воля, отличная от его. Такая идея попросту не возникала в разуме, ведь никогда до этого оно не вступало в контакт с чем-либо.       Существо было близко. Оно тянулось к Существу. Тянулось. Тянулось! ТЯНУЛОСЬ!       Момент контакта. Соприкосновение оболочек двух совершенно разных сущностей. Информационная лавина обрушилась на чистое сознание, загрязняя, инфицируя, очерняя, заражая тем, что ему не предназначено. От чего его ограждало это место. Не существует терминов или названий тому превеликому спектру процессов, что оно переносило своей крошечной хрупкой сутью. Оно начинало потихоньку понимать, что есть Существо пред ним. Понимало, что его природа в корне отличается. Благодаря Существу, оно узнало, что есть некая «жизнь» и некая «смерть». Концепты, которые к нему неприменимы.       Оно продолжало бесконечно впитывать даже самые крохотные частицы данных. Существо давало ему то, что было необходимо его сути. Самая большая ценность в его бытии.       Существо приблизилось настолько, насколько это было возможно. Сильно хрипящее дыхание Существа напрягало его восприятие, заставляло обретать аналоги обоняния, слуха, вкуса, и иных сенсоров.       КЛАЦ.       Волна свежих ощущений. Оно не подразделяло их на «приятные» и «неприятные», потому не реагировало так, как отреагировала бы любая форма жизни. Оно лишь поняло, что от него что-то оторвали. И уже это сильно возбудило его. Пробудилось желание вернуть утерянное и сохранить оставшееся. Соответствующий сигнал направился этому пространству. Но оно не откликалось.       КЛАЦ.       Его лишили ещё одного куска сути. Существо, до этого просто изучавшее его, теперь постепенно поглощало его. Оно же было бессильно, и могло лишь наблюдать за тем, как в него вгрызаются, безвозвратно вырывая часть за частью, лишая того, что оно с такой страстью заполучало. При каждом новом укусе оно улавливало волю Существа. Все эти чувства ему не были знакомы, однако они казались ему тяжелыми. Очень похожими на то, что оно испытывало сейчас, когда от него откусывали очередную частичку. То, что принято относить ко всем возможным плохим эмоциям, присущим живому. Только у Существа они были в невозможное количество раз сильнее и ярче.       Существо безостановочно кусало, вырывало, отгрызало, раздирало своими зубами, чавкало, смыкало челюсти всё с большим и большим рвением, пока не напоролось на что-то твёрдое внутри него. Оно и само не знало, что это за объект, и что он делал в нём.       Объект был маленьким, шарообразным, и в нём было много недоступных данных. Неизмеримо много. Настолько, что его восприятие не просто не справлялось — его попросту перегружало, вплоть до частичного или полного отключения. У него даже были цвета и оттенки. И это в монохромном мире, где всё было их лишено. Обладатель более крепкого восприятия захотел бы назвать его «всецветом». Почему-то потеря этого шарика вызывала в нём наибольший отклик. А попытки Существа разрушить его причиняли то, что наиболее близко к понятию «страдания». Всецветовая сфера не поддавалась. Оболочка была слишком крепка. Но Существо не останавливалось: сжимало, не обращая внимания на вред, причинямый самому себе. От челюстного напряжения его зубы раскрашивались, пасть деформировалась и с хрустом ломалась. Под натужное рычанье и стоны Существа разрушалась и оболочка сферы. И она сломалась. Всецвет хлынул наружу и полностью пропал в глотке Существа.       Всё, что оно постигало… всё, что у него было… всё, что было его сутью, им самим — пропало в Существе.       Затухающий остаток его наблюдал за тем, кто отнял у него всё. Восприятие тускнело. Существо нависло над ним и подносило разинутую пасть. Последними крохами себя оно вглядывалось в его лик. Вслушивалось в издаваемые им звуки. Втягивало невозможный запах, совмещающий грязь и чистоту. Живое и Неживое.       Запах, который обладатель более крепкого восприятия описывал как «гора трупов высоко в горах».       КЛАЦ.

***

      Белый свет…       Так это есть то самое Посмертие? Или, быть может, я в глубинах Преисподней, которой честной и не очень люд пугают на протяжении веков? Не удивлюсь, если именно второе. Правда, тут какое-то всё больно… белое? Белые простыни, такая же белая ночнушка. Занавески — и те белые, ужас. А нужны ли в Преисподней занавески? Может, они скрывают весь тот вселенский кошмар, что ждёт согрешившего? Посмотрим… ан-нет. Это всего лишь Мелромарк. Хотя, в каком-то смысле это даже хуже.       Но главное, чтобы не то место из ночного кошмара. Там совсем как-то печально.       За окном стоял приятный облачный день. Немного пасмурно, но при этом светло и без дождя. Прям как я люблю. И народу нет — вообще благодать. Так-с, посмотрим: неподалёку возвышается дворец, ближе к горизонту — собственно, столица, а территорию вокруг здания, в котором я сейчас нахожусь, ограждает цветущий зеленью парк. Знакомая дорожка стала тем ориентиром, который помог мне увериться в том, что это — королевский лазарет.       А я, стало быть, пациент. Ну точно. После всего случившегося — неудивительно. Рука сама потянулась к шее. Всё ещё больно. Из-за постепенно накатывающих воспоминаний подступала тошнота. Нужно было выпить воды. Иначе точно вывернет… если есть что выворачивать.       Услужливо стоящий на комоде стакан оказался пуст в мгновение ока, несмотря на то, что каждый, даже самый маленький глоточек был сродни пытке. Хотелось ещё, засуха в горле не отступала, но всё, водица кончилась. Надо было подыматься, нечего отлёживаться. Однако тело было иного мнения, лишь мысль о том, чтобы встать, да ещё и пойти вызывала приступ головокружения. Ну а я что? Особой гордыней не страдаю, сидеть — так сидеть. Идти наперекор себе затея гиблая — рухну ещё, да лоб расшибу.       Спешить сейчас, по всей видимости, некуда, потому можно осмотреться получше. Все мои вещи, аккуратно сложенные, лежали чуть поодаль от моей кушетки. А больше особо ничего не разглядеть. Зашторили-то меня со всех сторон, тем самым сделав для меня эдакий личный уголок. А, ещё на комоде помимо ныне пустого сосуда, на платочке — тоже белом, к слову — покоилась флейта. Из-за внезапной потребности в питье она осталась совсем незамеченной, как-то даже стыдно… И для чего её именно здесь оставили?..       Снаружи послышались многочисленные шаги и приглушенные разговоры. Расслышать что-либо было трудно, но знакомые интонации и говоры проскакивали. Но вот когда дверь в палату открылась, звук стал куда более отчетливым.       — Коли понадоблюсь — вы знаете, где меня искать, — сказал, кажется, Найло. По крайней мере, мне показалось, что это именно он. Надо будет поблагодарить его, что ли. Наверняка сейчас, после бунта, жесткий дефицит свободных мест. А он мне тут палату выделил…       — Вы есть желаете, чтобы я осталась тут, как в прошлый раз? — а это уже та самая Тень. Или не та самая, их не разберешь — одна похожа на другую. — Как вам будет угодно.       Дверь с негромким щелчком прикрылась, заскрипели половицы. Шаги приближались. Закрывающая меня от чужих глаз шторка пришла в движение, тихо шурша складками и пропуская гостя в мой личный уголок. Гостем оказался Артём. Едва увидев меня — сидящую и рассматривающую его, он ненадолго остолбенел. Не говоря ни слова, он прошёл вовнутрь, вернув шторку в прежнее положение, поставил поднос с ещё одним стаканом, а также миской с чем-то аппетитно пахнущим и горячим, а после…       Минуточку. Тут что-то было не то.       — Ва-а-а-а!!! Т-т-т-ты! — я и не заметила, как начала тыкать пальцем в его сторону.       Артём, скорее всего ожидавший такой реакции, спокойно пододвинул стульчик поближе к койке и устроился поудобнее.       — И тебе доброе утро.       Я не могла перестать разглядывать его. Это был тот же Артём, которого я помню, но множество мелких отличий заставляли воспринимать сидящего напротив человека несколько иначе. Конечно в глаза бросались ожоги. Вернее, их, можно сказать, отсутствие. Теперь это не более чем следы, едва отличимые по тону участки кожи, напоминающие о былых травмах. Само лицо тоже немного другое — оно стало выглядеть несколько здоровее и… моложе, что ли. Возможно, мне кажется, но даже часть морщин разгладилась. Были и иные изменения, незаметные глазу незнакомца. Например, раньше он предпочитал обвесить себя закрытыми тряпками, никак в монахи собирался податься. Подозреваю, что это пошло ещё с Зельтбуля, когда он вёл свои «дела». Ныне же на нём из верхнего одна рубашка. И то, рукава у неё были закатаны по локоть, ещё и верхняя пуговица расстёгнута… А, ну и разумеется, она белая. Других цветов же не придумали.       Может, я всё-таки на Небесах? Кажется, у меня глаза от такого обилия белизны начало покалывать.       Ну и кроме шуток, главное отличие…       — Ты… ты ходишь, — вырвалось у меня наполовину утверждение, наполовину вопрос.       — Рад, что ты заметила, — с неловкостью прокомментировал он.       — Сколько лет я здесь пролежала?       Моя фраза заставила Артёма сдержанно усмехнуться.       — Чувство юмора с тобой — уже хорошо. А прошло четыре дня.       Вот это лихо меня рубануло. Но главное, что я, похоже, пропустила кучу всего, пока тут валялась.       — И за это время тебя поставили на ноги? Поразительно.       По правде говоря, даже не верилось, что за столь короткий срок можно достичь таких выдающихся результатов. Кажется, Артём прочитал сомнения по моему лицу, и внёс ясность.       — Я только после ритуала, и сейчас под Иггдрасилем. Вчера меня хватило на полчаса. Но с каждым сеансом мой «заряд» увеличивается, так что сегодня… — он призадумался, никак делая у себя в уме подсчёты. — Думаю, ещё минут двадцать-двадцать пять у меня есть.       Вспоминая, как он хныкал после первого «очищения», а после валялся булыжником полдня, тем более странно видеть, что он после походов в мрачнейшие подземелья Мелромарка к дуэту, состоящего из до жути приятного в общении целителя и чудаковатой сварливой волшебницы ещё теперь «заряжается». А ведь он почти и не пахнет! Это, получается, ту вонючую дрянь из него всё-же высосали. Ну, или хотя бы большую часть. И хвала Четырём, иначе находиться здесь стало бы невозможно. А так… ну, немного пазухи покалывает, терпимо. Но даже учуяв эти незначительные нотки тухлятины и ненатуральной, совсем не приятной свежести, меня внутренне передёрнуло. Было ещё одно заметное отличие, которому я намеренно не уделяла внимания. Кое-чего не хватало. Ну, или кое-кого.       — А где Дубль?       — В коридоре, под присмотром Энеля и Подземельки. Я хотел… приватности.       Совсем не то, что я ожидала услышать. Обычно он со своей игрушкой не разлей вода, и ведёт себя так, будто это в самом деле неодушевленный объект. Да, он рассказывал, что разум у этой штуки есть, но ни разу не было такого, чтобы куда-то его выводил, чтобы побеседовать с кем-то. Да что вообще случилось за эти четыре несчастных дня?!       Артём, похоже, прочитав по лицу направление моих размышлений, встряхнул головой и сделался серьезнее.       — Но это всё сейчас не важно. Как ты себя чувствуешь?       Отличный вопрос, мой дорогой Герой. Отличный вопрос…       Недавние воспоминания резали холодом где-то глубоко внутри. Фантомный звук чавкающих челюстей невидимыми шрамами напоминал о себе, звеня где-то промеж ушей. От прокручивания картин прошлого влага подступала к глазам. Было ощущение, что сейчас самое время дать волю самой себе, разреветься, и извозюкать слезами и соплями его чудесную, чистую, белую рубашечку. Но по какой-то неведомой причине, выплёскивать накопившееся не особо хотелось. Сама не знаю, взыграла ли во мне гордость или же нежелание распускать нюни перед этим человеком, но удержать себя в узде оказалось на удивление несложно.       Однако во мне крепла уверенность, что окажись я в схожей ситуации луну-другую назад — не сдержалась бы, и непременно претворила всё то, что задумала.       — Было страшно. Но сейчас я в порядке.       Ответ удивил собеседника, но тот шустро сориентировался и кивнул.       — Ты помнишь, что случилось?       — Обрывками, — дала я расплывчатый, но правдивый ответ.       — До какого момента?       Память подкинула ощущения нехватки воздуха и постепенно затухающего сознания. Горло непроизвольно сжалось.       — Помню, как Дубль схватил меня, потом… вырубилась. А дальше, кажется, я тебя видела. Ты что-то кричал мне… Ох… — и тут я вспомнила. Его лицо напротив моего. Я со всей силы бью ему в грудь а после… — Я… стреляла в тебя. А затем проснулась здесь.       Артём оставался спокоен, как озёрная вода в штиль. Конечно, для него-то это не новость, в отличие от меня. Однако я заметила, что он колебался; явно хотел задать вопрос, но всё не решался. И стоило ему собраться с духом, как его прервал протяжный вой, доносящийся из моего живота. Телу хотелось подкрепиться.       — Боже, ты только проснулась, а тут уже я с допросами. Мне не стоило вот так налетать. Извини.       Живот ещё раз заворчал, теперь соглашаясь с высказыванием Артёма. Чёрт. Мои щёки наверняка сейчас вспыхнули.       — Пожалуйста, скажи, что мы здесь одни.       — Одни. И тебе нечего стыдиться. Вон, покушай лучше, а то четыре дня почти ничего не ела, — он указал подбородком на медленно стынущее варево.       — С удовольствием, — пытаясь прогнать чувство стыда, я благодарно кивнула, и, стараясь не пересекаться взглядом с Артёмом, потянула руки к миске. Смысл его слов дошёл до меня с запозданием, когда я уже вцепилась в поднос. — Погоди-ка. Ты сказал «почти»? И вообще, как ты узнал, что я именно сейчас приду в себя? По магии Статуса этого не прочитать, и я очень сильно сомневаюсь, что ты специально для меня держал еду подогретой.       — А я и не знал, — с лёгкостью признался он. Следующие вести, слетевшие с его уст, огорошили меня так, что я чуть не выронила посуду. — Всё это время ты была в сознании. Ну, почти. Ты была очень похожа на Энеля после отката, но несколько активнее. Ты ничего не говорила, но на раздражители реагировала. Твёрдую пищу наотрез отказывалась принимать, вплоть до того, что в целительницу яблоком запустила.       — Т-ты не ш-шутишь? — язык, как и всё остальное тело сделался деревянным и почти не слушался. А этот… даже не знаю как обозвать, ещё и издевается! Я же вижу, как он одними глазами лыбится! — Врёшь! Как дышишь врёшь!       — Можешь у Найло спросить, или Энеля. Да у кого угодно.       Ну и ладно.       — Надеюсь, меня хоть с ложечки не кормили.       Я фыркнула, и хотела было приступить к трапезе. Но то, что ответа всё нет и нет весьма напрягало. И Артём ещё почему-то посмотрел на меня с затаённым сочувствием.       — Они не могли со мной этого делать. Не верю! Ты же говорил, что я была в сознании! — но он не шутил. — Этим занимался настоятель? Или кто-то из лекарей?       — Зачем тебе это знать? — наклонил голову Артём.       — Мне нужно понять, с кем мне не следует пересекаться, чтобы со стыда не сгореть.       — А… ой.       «Ой»?..       — Что значит «ой»? — парень напротив несколько секунд сохранял спокойствие. Но я сквозь рубашку видела, как его грудная клетка содрогнулась, а затем послышался проглоченный смешок. Внутри уже моей грудной клетки что-то лопнуло. — Нет, — по какой-то причине аналогичный смешок вырвался у меня. Нервное, видимо. — Не, это не мог быть ты. Опять твои приколы, оценила, эхе-хе.       — Опять же, здесь нечего стыдиться. Я не был уверен, что ты бы сама догадалась поесть.       Да быть не может, чтобы я была настолько недееспособной!       — Сколько раз?       Артём выставил указательный палец.       — Всего один. И то, потому что ты сама к ложке присосалась.       — Подробностей я не просила.       — Вообще, это выглядело довольно мило…       — Щас едой начну бросаться!       — Всё-всё-всё, молчу, — выставил ладони Герой.       Зная Артёма, я примерно понимала, для чего он этот цирк разводит. Он не хочет, чтобы я впадала в уныние. Потому что ситуация-то на самом деле жуткая, если поразмыслить. Несколько дней я была безмозглым болванчиком, и при этом в памяти не осталось совсем ничегошеньки. Слыхала я про неких «лунатиков», которые могут ходить, пребывая во сне. Но здесь случай другого порядка. Потому что со слов Артёма — я была в сознании. Вернее, моё тело. За это время со мной могло случиться вообще что угодно, а я бы даже не узнала. От этого, хочешь не хочешь, а холодок по загривку пробежит. И он как-то пытался отвлечь меня.       Но я могу ошибаться, и не удивлюсь, если это шут недоделанный на поверку окажется скрытым садистом, который получает удовольствие от моей реакции на такого рода унижения.       — Ладно, — я наконец-таки ухватилась за ложку, с твердым намерением использовать её по назначению. — Рассказывай, чего я ещё не знаю, и что пропустила.       Честное слово, чувствовала себя какой-то королевой. Ну или хотя бы знатной дамой. Сначала завтрак в постель, затем сводка новостей, да не абы от кого, а от целого Героя! Не уверена, что королевы именно так свой день начинают, но почему-бы не пофантазировать?       Пропустила я, как выяснилось, не особо много. И хвала Четырём, а то приключений как-то шибко много. Артём пересказал всё, что случилось в соборе. Вернее то, что я не запечатлела собственными глазами. Правда, по какой-то причине он старательно избегал всего, что связано с енотообразной из отряда Героя Щита. С Песочными Часами полный порядок, он даже оказывал помощь в экспертизе. Удивлена, что его после всего вообще к ним подпустили. Артём высказал предположение, что королева Мирелия вследствие инцидента потеряла к нам солидную часть доверия, и он начал замечать, что за ним стало наблюдать больше Теней. Однако тот факт, что он спас принцессе жизнь не остался ей незамеченным. Уж не знаю какую магию он применил, но происшествие замяли, и даже не последовало никаких конфликтов. Разрешить оставшиеся неурядицы с Героем Щита помогло совещание, где обсуждался план по отражению следующей Волны. К слову, Герои Меча, Лука и Копья его пропустили. Сразу после происшествия меня доставили сюда и напоили предназначавшимся Артёму Иггдрасилем. Говоря об эликсире — Артём попытался его приготовить несколько раз, но запарывал всё ещё на первых этапах. Его мастерства пока недостаточно для воссоздания формулы. Ещё у него состоялась встреча с осуждённым королём. На подробности Герой был скуп, но есть у меня подозрение, что он не поздороваться со стариком заскочил. И не тумаков раздать — иначе бы не тащил с собой Энеля. Наверняка это как-то связано с утерянными Орудиями. Как я поняла, чего-то существенного они не добились — Артём об этой встрече рассказывал с неохотой. Уговор о временном вступлении принцессы Мелти в наш отряд оставался в силе, причём после недавних событий она и сама изъявила желание присоединиться к нам. В целом, сделка разумная. Для Артёма — ещё один связующий мостик с Короной, для малютки — опыт и личное могущество. Ещё, по неизвестной причине, в день проведения ритуала старшая принцесса, которую заклеймили нехорошим словом, угодила в больницу.       В завершение я, уже сама, поняла, почему я так агрессивно реагировала на твёрдую пищу. Процесс пережевывания был откровенно неприятен, и каждое сжатие челюстей заставляло потроха шевелиться. Незабываемое чавканье прямо в черепе звенело. Однако голод брал своё, и не жалея себя, я продолжала хрумкать эту прекрасную, тёплую булку с ягодной начинкой.       — …Позавчера Священные отплыли на Кальмиры, — продолжал перечислять Артём.       — А Овывфение?!       — Прожуй сначала.       Я последовала совету и продолжила говорить, только после того, как покончила с булочкой.       — Там же Оживление началось! Ты вообще представляешь, какой там лютый прирост к опыту? Такое никак нельзя пропускать, упустишь — и всё, жди десять лет.       — Я и не собирался. У нас всё схвачено: мы договорились с Иватани, что по прибытию он нас переправит телепортами. Если всё будет согласно графику, то уже послезавтра мы будем на солнышке загорать. Королева убеждала меня отправиться с ними, мол, чтобы я мог по дороге поохотиться на морское зверьё и набрать новых форм. Я отказался.       — Но почему?       — Думаешь, я мог оставить тебя здесь в таком состоянии? — ух ты, то, как он это сказал было даже как-то… необычно. Уверена, какая-нибудь простушка деревенская на моём месте точно бы растаяла. — На это сослался, когда давал отказ. Благодаря тебе, мы пропустим несколько дней мореплаванья и прибудем сразу на готовенькое. Все в плюсе! — а нет, забыли.       — Я-я-ясно, — глаза закатились сами по себе, а все крохи тёплых чувств, вызванных его словами, вымело как метлой.       А ведь когда была помоложе, я грезила о путешествии по тёплым южным водам. Сама-то была на море всего пару раз, и то с Энелем, так что ни о каком отдыхе и речи не шло — всё подвиги да подвиги. Тем более то были моря севера, а они противоположность к таким понятиям как «приятный» и «безопасный». Насколько я слышала, на юге можно было даже порыбачить на ходу и вечером перекусить свежевыловленным уловом. Так вот, на севере скорее тобой перекусят. Ни поплавать — вода холоднющая; ни спокойно поспать — постоянно то шторм, то ещё какая напасть; ни даже по палубе не прогуляться — моргнёшь, а тебя уже иной ихтиандр сцапал, жуть. Что в открытом океане творится — даже думать страшно. Даже Энель при всём своём былом безрассудстве не отважился брать туда курс.       В общем, облом. Поплавать не дадут. Хм, а ведь Артём, скорее всего, не в курсе про акклиматизацию после телепорта. Ну, будет ему сюрприз, хе-хе.       — Так значит, ты совсем скоро будешь на ногах? — решила я перевести тему, стараясь скрыть просящееся наружу ехидство.       — По крайней мере, я делаю всё, чтобы этот момент приблизить.       — Есть что-то кроме ритуалов?       — Ну разумеется! Программа реабилитации не одними ритуалами ограничивается. Ток жизненной силы необходимо разгонять!       — Хм, и как же? Если верить Пидет, то ты должен постоянно подвергать себя опасности.       — Я пробовал… разные методы, — Артём замялся и направил зрачки куда-то в сторону потолка и принялся начёсывать щёку. Если он хотел скрыть волнение, то у него получалось не просто со скрипом, а со скрежетом. — Физкультура там, магическая практика… точно, спарринги! — моя бровь сама поползла вверх. — Не смотри на меня так! Я сражался с Ксидией. Без Дубля. И, между прочим, победил!       — Ого-о-о-о. Даже стесняюсь спросить как, — потешно было наблюдать, как моё тотальное недоверие вкупе с отсутствием энтузиазма его злят. Парень цыкнул, наклонился вперед, и постучал пальцем себя по лбу.       — Умом. Умом, Сильви, — внезапно, Артём вскочил со своего места и принялся разыгрывать сценку. — Нас разделяет метров десять. Она готовит атакующее заклинание, а отвечаю тем же — колдую ослепление. Но прерываю чтение. Противница развоплощает водяной шар, и с обеспокоенным личиком подступает на два шага. Но я останавливаю её! Говорю ей: «Всё в порядке. Секунду пожалуйста, мне надо кое-что попробовать». Раз — заклинание не работает, два — тоже, что ж за напасть?! И только её бдительность ослабла, как я начинаю действовать! Стоит отметить — реакция у неё что надо — тут же запустила в меня потоком воды, но я тоже не пальцем делан! Уклонился, вжух, вжух, и вот я за её спиной. Она молит, «господин, не надо!», но я пропускаю мольбы мимо ушей. Бац! Посох оказывается на полу. Я хватаю её и скручиваю, связываю её в морской узел! И вот, я нежусь в лучах славы, а моя опозоренная противница плачет, лёжа на полу. Это была чистейшая победа.       Под конец импровизированного шоу он горделиво подбоченился. Тогда-то я не выдержала и прыснула со смеху. Весь свой рассказ он сопровождал жестами и действиями, показывая, как это якобы было. С такими переигрываниями его бы выгнали даже из самого паршивого бродячего театра. Но выглядело это уморительно. Очевидно, что это всё дуракаваляние, но подал он это фантастически. Я даже похлопала, решив ненадолго подыграть ему.       — Да ты прямо чемпион. Прямая дорога в Зельтбульский Большой Колизей.       — А я про что! — он отряхнул штанину и уселся обратно, после чего вновь постучал себя по макушке, приговаривая шёпотом: — Умом.       — Не знаю, как у тебя в мире, но у нас такое называется «жульничеством». Или «мухлежом». Я много синонимов подобрать могу, — говорила я, само собой, не в упрёк, скорее просто дразнила. Всё же, он сумел меня повеселить.       — Я тя умоляю, у нас эпоха рыцарства прошла уже как несколько столетий. Побеждает тот, кто применяет все доступные средства. Вот я и наказал негодницу за пережитые мной унижения. Надеюсь, она до конца своих дней будет помнить, как проиграла мне — слабейшему из людей! М-ха-ха-ха!       — Это когда она тебя там унизить успела, — усмехнулась я, и тут Артём состроил сложное лицо.       — Уф-ф-ф… Это не совсем та история, которой я хотел бы тебя грузить прямо сейчас, так что как-нибудь в другой раз. Скажу лишь то, что из-за наклонностей этой девчушки я чуть не лишился гордости и чести. Она — чудовище в шкуре овечки! Тебе тоже надо быть с ней аккуратнее.       Далее разговор подутих, перешёл в размеренную болтовню о птичках (в какой-то момент буквально, ибо в окошко постучал птенчик ситури, у которых сейчас, если правильно помню, как раз перелётный сезон) пока в итоге не свёлся к одинокому стуку деревянной ложки. Герой дал мне время спокойно поесть, без лишнего напряга, и лишь озарял меня своей лёгкой улыбкой. Причем это тот немыслимый случай, когда она была заразительной. Обычно, когда Артём источает позитив — всем остальным, включая меня, хочется, чтобы он поскорее перестал радоваться. Желательно — навсегда.       Этот цирковой номер одного шута, который я сейчас увидела, признаться, тоже впечатлял. Не содержанием. А тем, насколько живее он стал. В самом деле, Артём наслаждался моментом, было видно, как он упивался каждым движением. И пусть мне есть из-за чего его упрекать, и возможно даже ненавидеть, я не могла не обрадоваться. Чисто по-человечески.       Чем меньше в лоханке оставалось вкуснейшего супа, тем больше росло ощущение, что скоро настанет пора неприятных тем. Они прямо-таки витали в воздухе, и мой заботливый гость также это понимал. Несколько раз он незаметно набирал воздуха в грудь, открывал и закрывал рот. Наконец, он отважился.       — Тебе сильно досталось, и то, что ты пришла в себя — очень большое везение. Я и вправду переживал, что ты останешься такой, — с каждым сказанным словом взгляд Артёма опускался всё ниже и ниже, к своим рукам. Вместе с этим и мерк тот задор, с которым он меня подтрунивал. — Я виноват. Не смог тебе помочь, когда это было нужнее всего. Моё Оружие чуть не лишило тебя жизни, и я ничего не смог сделать. И твой класс…       На всё поле зрения развернулся мой Статус. Имя: Сильви Курогане Класс:       — Моё присутствие перечеркнуло то будущее, которое ты хотела выбрать. Я не знаю, ни как это исправить, ни как загладить вину должным образом. И пусть мои извинения будут лишь пустым звуком, и тебе они не помогут, я обязан просить у тебя прощения.       Определенно, Артём заслуживал кары, и муки совести — слишком лёгкое наказание за то горе, которое он успел причинить. И не только мне — всем, кто так или иначе страдал от его действий. Совру, если буду утверждать, что не испытывала лёгкого удовлетворения. Но не стоит думать, что моя душа наслаждалась его самотерзаниями. Скорее наоборот. Я рада самому факту, что он на них ещё способен. Правда я считала, что это не совсем тот случай, за который ему следовало бы просить прощения, ведь я отдавала отчёт, что здесь его вины как таковой и нет. Артём не контролировал ход кошмарных событий, и уж тем более не выступал их автором. Чего нельзя было сказать о некоторых других недавних… событиях, извиняться за которые он чего-то не спешил.       Наверное поэтому и я не торопилась жалеть его и гладить по головке, приговаривая, что он не виноват.       Собеседник вновь поднял взгляд.       — Всё, что я могу предложить — сбросить уровень и заново прокачать до сорокового, а после… если ты захочешь уйти — я пойму, и не стану препятствовать.       А он заходит немного дальше, чем я ожидала! Я должна как-то заставить его попридержать лошадей, иначе его в совсем далёкие дали унесёт!       — Артём… — начала заискивать я, но он без промедлений меня перебил.       — Я понимаю. Этого мало. Но только так можно обеспечить твою безопасность.       — Да я не…       В этот раз тоже провал, моя попытка вставить слово в этот раз вовсе оказалась проигнорирована. И если сначала в речах Артёма было чистосердечное раскаяние, то далее его потихоньку, мало-помалу, вытесняло нечто иное, более тревожное. По лицу видела, что он много чего хотел высказать, но сдерживал себя.       — Отныне я не могу быть до конца уверенным, что этого не повторится. Более того, если покушение ещё удалось предотвратить, то вот вред от его махинаций с твоим Статусом ещё предстоит выяснить.       — Насчёт этого. Вообще-то… — выставила я палец, но запнулась. Но в этот раз не из-за Артёма. Впрочем, он и так не слушал, продолжая прогонять свою телегу.       — А вдруг он там ещё чего подкрутит? Это ж вообще отследить будет невозможно. Точно не с моими знаниями вашей Системы.       Он всё накручивал и накручивал, а я и не заметила, как трущиеся друг о друга кончики моих указательных пальцев сами начали кружиться, словно наматывая нитку. Или мои собственные нервы, не уверена. Чем больше он говорил, тем сильнее мне хотелось держать рот на замке. А Герой тем временем упёр локти в колени и положил на них голову и не останавливался.       — Если бы я только понимал, чего он этим добивался. Найло говорил, что с тобой с точки зрения Статуса всё в порядке, но…       — Вообще-то это был мой выбор.       — …не может быть всё так про… сто, — кажется, он всё же меня услышал. И медленно выпрямился. — Пардон?       — Этот класс… ну… его выбрала я.       Сказала.       Но какой ценой?       В эту самую минуту я хотела находиться где угодно — да хоть в той же самой Преисподней. Но не в этой палате, и не с этим человеком. Потому как у меня было стойкое ощущение, что меня сейчас будут бить. Возможно даже по голове. Скорее всего вернувшими подвижность ногами. Трущиеся меж собой пальцы уже были готовы стереться до косточек, а зрачки при попытке взглянуть куда-то в направлении Артёма будто на стену напарывались. Поэтому осталось глазеть в окно — в облачные моря. Ведь скоро он меня туда и отправит.       Вопреки ожиданиям, акта руко- или ногоприкладства не состоялось.       Герой помолчал немного. Опустил веки. Вдохнул. Выдохнул. Открыл глаза и устремил на меня свой спокойный взгляд.       — Зачем?       — Затем же, зачем все повышают класс, — тихонько ответила я.       — Не понимаю, — его зубы стиснулись, а голова запрокинулась назад. Вопрос «чем ты вообще думала в тот момент?» не прозвучал, но прямо-таки напрашивался.       — Я должна была стать сильнее.       — Но не так же! — выпалил Артём, из-за чего я заметно вздрогнула. — А если бы ты взорвалась?       — Да каким образом?!       — А мне-то почём знать? У меня Системы в мире не было.       — От нажатия чего-либо в Статусе ещё никто не взрывался!       — Ты могла стать первой!       — В абсурд-то хоть всё не своди!       Мы так бы и продолжали повышать тона, если бы не мерный стук в окно. Ещё одна птица ситури, на сей раз взрослая, долбила крошечным клювом по стеклу, как бы призывая к спокойствию. Удивительно, но на Артёма подействовало. Заметив это, пташка с чувством выполненного долга упорхнула по делам.       — Ты чуть не погибла, — серьёзно сказал он, посмотрев мне в глаза.       — Да в последнее время это уже в привычку как-то входить начинает, — фальшиво посмеялась я, пытаясь выдержать его взгляд. Артём моей злободневной шутейки что-то не оценил.       — Неужели там не было хороших вариантов?       — Да были…       — Но тогда почему?       «И с каких пор он такой приставучий? Бесит. Пора выложить всё как есть. Как он любит».       Увидев перемену в моём настроении, Артём немного отклонился назад.       — Мне не нужно ни «хорошее», ни даже «лучшее». Мне нужно «особенное». То, что позволит мне выйти за рамки.       «А ведь тот класс буквально за рамки вышел».       — Бессмыслица какая-то, — утопил он лицо в ладонях. — В тебе же никогда не было такой жадности, откуда это вообще взялось?       — Это не жадность, а необходимость, — спокойно уточнила я. Пусть экспрессии в нём поубавилось, но было видно, что он усердно сдерживался. Молча, одними глазами, он потребовал продолжения. — Сначала я и вправду хотела выбрать один из нормальных классов. Но в последний момент передумала. Тот, что у меня сейчас, никакая не ошибка ритуала — думаю, это очевидно для нас обоих. Совершенно точно его подкинул твой Дубль.       — Но это не повод бросаться с места в карьер. Тот факт, что этот «класс» всучил тебе Дубль не даёт гарантии того, что ты получишь какое-то преимущество, как это случилось со спутницами Героя Щита. Я бы наоборот двадцать раз подумал, стоит ли оно того.       — Возможно. Но такой шанс выпадает всего раз. И упускать его было бы расточительно. Если предназначение Дубля и вправду сходится с остальными Орудиями, то ему незачем мне вредить. И то, что я до сих пор жива — лишнее тому подтверждение. И ты, и я понимаем, что если бы он в самом деле тогда попытался меня убить — он бы это сделал.       Артём не нашёлся, что ответить. Он глубоко задумался, безмолвно шагая туда-сюда с минуту (всё никак не могу привыкнуть).       Мне не нравилось, что Герой ведёт себя так, словно это он потерпевший. Будто он пытается найти повод осудить меня.       Неприемлемо!       Бедная подушка, которую я стискивала всё это время в попытках усмирить праведный гнев, должно быть, уже бы взвыла, будь у неё рот.       В какой-то момент он схватил стоящий около ног стул и переставил его так, чтобы находиться поближе ко мне.       — Сильви, — проникновенно обратился он, весьма нежно взяв меня за руку. Подумала было оттолкнуть нахала, но когда я почувствовала, как его большой палец, будто невзначай, скользит по запястью и останавливается на пульсе — решила повременить. — Ты осознаешь, что тебе с этим потом жить?       — Конечно.       Взгляд парня на миг соскользнул вниз, к нашим рукам. Это что, проверка какая-то? Он считает, что я лгу? Думает, что я несерьёзна? Дескать, «если не выдаст язык, так подставит тело»? Ну-ну. Пусть проверяет сколько влезет. Моё сердце спокойнее вулканической саламандры, отдыхающей в лаве.       — Как раз из-за этого, я так и поступила. Потому как если бы я на этот шаг не пошла, то велик риск, что никакого «потом» для меня может и не случиться.       — Объясни?       — Ты сам посуди: вот я выбрала нормальный класс. Он мог бы быть любым, хоть самым лучшим, но в конечном итоге я упрусь в потолок на сотом и стану балластом, или вовсе погибну на какой-нибудь Волне. Ведь чем дальше, тем Волны разрушительнее и смертоноснее. Каждому известно: простому смертному с ними не управиться — недаром существуют Герои. И подарочек от твоего Оружия может стать для меня шансом не сгинуть. Таким же шансом, какой получили соратницы Героя Щита.       — А если…       — А если Дубль подложил мне пустышку, или чего похуже, — преугадала я вопрос, — то и винить мне только себя. Ведь это мой выбор.       На улице поднялся ветер, разгоняя облака, давая дорогу солнечным лучам. Поток свежего воздуха пробился сквозь приоткрытую форточку, приятно обняв кожу и всколыхнув волосы. Сам мир за окном словно одобрял мои действия, обдавая затылок теплом дневного светила. Небольшая растерянность, отпечатавшаяся на лице Артёма невольно пробила на улыбку, и я, внезапно для самой себя, освободила руку и уже сама ухватила его за запястье. И его пульс… Пусть физиономию он строил максимально непоколебимую, сердце его стучало чаще обычного. Заметно чаще.       — Я прислушалась и к душе, и к разуму. Всё, как ты наказывал.       После недолгих гляделок, Артём выдохнул через нос и, легко высвободившись из захвата, поправил взъерошенные ветром волосы.       — Ты злишься?       — Скорее, я просто не в восторге, что ты пошла на такой сомнительный риск. Тем не менее… — он выдержал паузу и вновь поднял взгляд. Теперь и его лик тронула улыбка. Точно такая же, которую я наблюдала в отражении его глаз. — То, что это твоё собственное решение — намного лучше, чем если бы это оказалось проделками Дубля.       И когда казалось бы я уже могла порадоваться своей маленькой победе, Герой начал мрачнеть. С явным недовольством он посмотрел на свой неторопливо сжимающийся и разжимающийся кулак.       — Кажется, моё время на сегодня потихоньку подходит к концу, — флегматично заявил Артём. После, он оглянулся, затем обратил ко мне неуверенный взор.       — Что-то не так? — запереживала я.       Ничего не ответив, он положил руку на койку и подался вперед. Его нефритовые глаза плавно приблизились ко мне, без какого либо сомнения пересекая все возможные линии. Сама не знаю почему, но у меня не возникало желания ни отстраниться, ни огреть негодяя подушкой или ещё чем. В ноздри ударил так ненавистный смрад проклятья. Тёплое дыхание начало щекотать ухо. Зазвучал полушёпот, от которого в нутре что-то закопошилось.       — Сильви, я хочу знать, что ты видела.       Прежде чем последовала моя реакция, Артём вернулся в прежнее положение и медленно приложил палец к губам. Не к моим, к счастью. А то от накативших впечатлений могла и куснуть. Его взгляд сместился вбок.       — Непорядок, — парень недовольно цыкнул и сложил ладони. — Как источник силы, я повелеваю: расшифруй законы мироздания и укрой нас куполом тишины. Фёст Сайлент Доум.       Знакомое, не особо приятное ощущение, сродни погружению под воду вдарило по перепонкам. Все внешние звуки, будь то ветерок, отдалённый дощатый скрип с нижних этажей или птичье пение за окном — всё смолкло.       — А ты в самом деле зря времени не терял, — с долей восторга дала я свой комментарий. — Несколько дней — а уже на задних лапах, да ещё и с пополнением в магическом арсенале. Ты там случаем Священное Копьё в штанинах не припрятал? А то мало ли.       От концовки фразы Артём поперхнулся, но быстро вернул самообладание.       — Конечно будешь разучивать такие заклинания, когда Тени за тобой разве что в нужнике не подсматривают. Быть может я бы и позволил Подземельке сейчас уши погреть, но вот кому-то другому — ни-ни. Всё королеве перескажут во всех подробностях — а насущная тема не для её прелестных ушей.       — А не слабоват ли барьер? Это же Фёст. С ним любая Тень справится на раз-два.       — Нормально, — расслабленно махнул рукой Артём. — Я уже протестировал. Купол легко нейтрализовать или попробовать подслушать, но прелесть в том, что я о любом воздействии узнаю. Как и об их приближении. Итак, — Герой деловито сцепил ладони. — Поделишься тем, что он тебе показал?       — С-с чего ты взял, что он вообще мне что-то показывал? — вопрос был непраздный, и вовсе не являлся попыткой юлить и пускать пыль в глаза.       — Ну, во-первых, потому что ты так верещала, что только тупой не поймёт, что ты там глюки какие-то смотрела. А во-вторых, — на «во-вторых» он сам немного замялся. — Ты была не единственной, кто тогда отрубился.       — В каком это смысле? Ты тоже это видел?! Но как? Ты же сам рассказывал, как пытался меня утихомирить и всё прочее…       — Тщ-тщ-тщ, не всё сразу. У нас это произошло по-разному. Ты потеряла сознание от нехватки кислорода во время контакта с Дублем, и пролежала довольно долго. Я же — в момент взрыва Часов, и всего на долю секунды. Поэтому предположу, что и видели мы совсем не одно и то же.       Колебалась я совсем не долго. Всё-таки он, пожалуй, единственный человек во всём мире, с которым я бы могла поделиться увиденным… или скорее пережитым, и не буду при этом обсмеянной. Помяв подушку, я подумала, с чего вообще начинать. Но стоило издать первый звук, как рассказ сам начал плыть по течению.       — Я была чем-то, что похоже на дитя. Вокруг было пространство не из нашего мира. Мне кажется, там было пасмурно, как сегодня…

***

      — Как-то так.       Подведя такую незамысловатую черту, я поспешила промочить горло уже успевшим остыть напитком. От него мне, к слову, постепенно становилось лучше — отпускала боль в шее. Героя мой пересказ галлюцинаций изрядно озадачил, тем не менее, он без всяких сомнений принял каждое сказанное мной слово за чистую монету. А я ответила на это тем, что выложила всё без утайки.       По мере того, как я ведала об увиденном, Артёму становилось хуже. Вернее, он стал больше походить на себя прежнего. Вид его стал утомлённым, а поза — расслабленной, ещё чуть-чуть, и растечётся по стулу как слайм.       — Говоришь, ты могла проследить за ходом мыслей того существа?       — Угу. И стоило ему проявить что-то похожее на волеизъявление — как его откатывало к нулю. Даже если это было в мыслях, — вспоминая неприятное ощущение после каждого «миг», когда сознание пустело и походило на чистый лист, я невольно поёжилась. — Я не могу вспомнить, о чём оно думало, но помню сам факт откатов. Их было… да я таких чисел даже не знаю.       — Должно быть, это было тяжело, — с неподдельным сочувствием сказал Герой.       — Не то чтобы. Думаю, если бы я помнила абсолютно всё — точно из ума бы выжила.       А так, если отодвинуть мои личные страдания на второй план, мне больше это создание жалко, чем бы оно ни было. Ему не было позволено даже попытаться познать окружающую его реальность. Грустно это как-то. Оно ведь совсем крохотным было, и мыслило соответствующе. К тому же, мне было совершенно непонятно, откуда в той Твари было столько ненависти к ни в чём неповинному малышу. Он ведь едва понимал, что вообще происходит, и даже не представлял, что на него направлена такая непомерно сильная злоба…       Узрев всё это, я… не могла не злиться на это зубастое чудовище.       Артём, в свою очередь, размышлял совершенно о другом.       — Откаты. Триггеры. Стирание памяти. То-о-очно… Начинаю помаленьку соображать.       — Ты о чём?       — Да так. Ты упомянула некий «всецвет». Что это?       — Если бы это было так просто объяснить. Это слово не я придумала. Оно возникло, когда чудище выгрызло тот кругляш. Я уже говорила, у дитя восприятие работало иначе: всё было чёрно-белым. Но у шарика был цвет. Тогда мне казалось это нормальным, но сейчас я не могу вообразить, как он выглядит. Самое близкое описание — это если бы появился новый цвет, совмещающий в себе сразу все, но не являющийся ни одним из них.       — И вправду, сложно представить.       Похоже, у него вопросы кончились, а потому настал мой черёд утолять любопытство.       — Ну так что? Это отличается от того, что видел ты?       — Да. Разительно. Но после твоего рассказа я понял, что мы теперь связаны несколько сильнее, чем раньше.       Вот это его утверждение меня совсем не вдохновляло!       — Поэтому тебе я могу сказать всё как есть. Но для начала, мне нужно будет тебе кое-что показать, — прокряхтел Артём, с трудом поднимаясь со стула.       Вот теперь он выглядел совсем неважно.       — Ам-м, может тебе помо…       — Сиди-сиди-сиди, — затараторил он, видя, как уже я подрываюсь встать. — Со мной всё в порядке. Тебя никто не торопит, можешь ещё отдохнуть, прийти в себя. Как будешь готова — подуди что-нибудь на своей флейте, и Подземелька отведёт тебя к Найло на финальный осмотр. Я буду ждать во дворце.       Заметно медленнее, выверяя каждый шаг, Артём скрылся за занавеской и двинулся в сторону выхода, вновь предоставляя меня самой себе. Однако через пару секунд его лицо выглянуло из-за штор.       — И да, Сильви. Я рад, что ты снова с нами.       — А-ага.       С уходом Артёма пропало ощущение заложенности в ушах, а также противный запашок, так что я смогла вздохнуть полной грудью. Снаружи послышался обеспокоенный голос его любимицы-Тени, за которым последовало недовольное «Не надо, дойду» от Героя. Когда всё смолкло, я повертела между пальцев свою флейту.       — Так вот для чего он её на видном месте оставил.

***

      А эта Подземелька (разумеется, так я к ней не обращалась) оказалась девушкой весьма отзывчивой. Первым делом, прежде чем идти к настоятелю, я попросила показать дорогу до купален — к счастью, тут таковые имелись. Она без лишних вопросов и возмущений отвела меня, и даже заботливо всё моё барахло притащила, пока я себя в порядок приводила. Чистая и свежая, я направилась к Найло, который внимательно выслушал все мои немногочисленные жалобы, проверил меня несколькими анализирующими заклинаниями и за бесплатно снабдил мазью для шеи. Вот уж не ожидала такого отношения в Мелромарке, да ещё и от не последнего человека в Церкви Трёх. Поблагодарив за заботу и комнату, мы двинули во дворец. Пока я собиралась, Артёма и Энеля и след простыл. Печать подсказывала мне примерное направление, в котором можно отыскать последнего, и таки да — они уже по идее должны быть там, во дворце. Шустрые.       Благо пешком пилить до замка не пришлось. Снаружи нас уже ждала бричка, на которой мы и добрались. По дороге я не особо усердно попробовала разговорить Тень, и вскрылось, что, оказывается, это она положила конец всей той заварушке, вырубив меня. Она извинилась, а я, в свою очередь, неуверенно поблагодарила её.       Это ведь нормально — благодарить человека за то, что он в тебя бросил камнем?..       Чуть позже я встретилась с Артёмом, который ныне имел более… привычный, так скажем, облик — весь угрюмый и в коляске. И застала я его в компании Энеля и королевы. А, и конечно же Дубля.       От одного вида марионетки меня пробрал мандраж, который мне пришлось в спешке побороть. После приветствий и поклона матриарху, мы, не теряя времени, отправились… куда-то! Мне до сих пор не говорили, что нехило так подбешивало. А потом нам и вовсе завязали глаза, после чего повели за ручку.       Мы много раз поворачивали, спускались; слышались щелчки механизмов и глухой звук волочащегося по земле камня. Последний звук, полагаю, издавали потайные движущиеся стены. Само собой они тут присутствовали, они в каждом дворце обязаны быть. Потом снова поворачивали, затем опять спускались, спускались, спускались…       — Ум-м-м, извините, а мы так случайно до дна мира не дойдём?       — Не переживайте, осталось совсем немного, — успокоила королева.       Буквально через минуту после этого протяжно завыл рычаг, и пол пришёл в движение. Лифт опускал нас всё ниже и ниже. Кажется, сглазила. Больно много Преисподнюю поминала, вот сейчас, видимо, и взгляну на адские сады. С нас сняли повязки, и я обнаружила себя в каких-то безлюдных, но неплохо отделанных катакомбах. Здесь пахло пылью — наверняка человек тут гость нечастый. Одна из сопровождающих нас Теней осветила округу заклинанием, после чего вручила магический фонарь.       — Мы будем ожидать вас здесь.       — А? Вы с нами не пойдёте, Ваше Величество?       — В моём присутствии нет нужды. Ваш подопечный также останется здесь. Это просьба Господина Серебрякова, — я завертела головой, отслеживая реакцию присутствующих.       Энель попросту отвернулся, сцепив руки на груди, а Артём кивнул, подтверждая слова королевы.       — Мы не станем вас задерживать.       Его коляска поехала в сторону каменных врат в конце зала. Я же, держа фонарь как дура, ещё стояла пару мгновений, пока меня легонько, почти неощутимо не пихнул Энель. Ровно настолько, чтобы не задействовать печать.       — Иди уже. А то он врежется ещё куда-нибудь, — надо же, он сказал это даже без своих излюбленных рычащих ноток.       А я думала, что все чудеса были запечатлены в лазарете, но не тут-то было. Ходячий Артём, почти вежливый Энель… завтра этот мир точно Волны сметут.       Врата распахнулись сами по себе, пропуская нас вперед, дальше в неизведанные глубины. Пройдя шагов тридцать, услышала, как с протяжным шорохом они закрылись за нашими спинами. Четверо знают насколько глубоко, наедине с тьмой коридора, непредсказуемым Героем и его детской куколкой, которая меня чуть не придушила. Обстановка наиприятнейшая. Дубль, тем не менее, вёл себя как обычно, да и его хозяин был спокоен как сытый грифон. Тишина напрягала, давила, а железное лязганье шагов теперь пробуждало затаённое чувство тревоги.       — Ты уже здесь был? — попробовала я завести разговор.       — Да.       Вот и поговорили. Хотя чего я ожидала? На простой вопрос — односложный ответ.       — А это нормально оставлять Энеля с королевой?       — Беспокоишься за него? — подначил Герой, козырнув коварной улыбкой.       — Скорее не хочу, чтобы его раскрыли. Он же набедокурить может, пока меня нет рядом…       — Мирелия уже в курсе, — чё? Он сейчас шутит? — Напрямую я ей ничего не говорил, лишь намекнул, где-то подтвердив, где-то опровергнув её догадки. С Энелем она ни разу лично не пересекалась, но инфа на него, как и на всех других Звездных у неё само собой имелась — тем более что он успел сделать себе имя, пока вы странствовали.       — А про?..       — И про Дриморг тоже. Она ещё до нашего прибытия знала, кем он является, но образ из докладов не соотносился с тем грубияном, которого она увидела воочию. По сути, всё, что я сделал, так это дал понять, что Энель Курогане, Звёздный Герой Снаряда — мёртв. А тот Энель, что с нами — другой человек.       — И что, она это приняла?       — А куда ей деваться? Как политику, ей важно, чтобы никто не смог прознать о том, что она укрывает международного преступника. А ты это поди докажи ещё; он порабощён и безоружен. Случись что — она с лёгкостью может вильнуть хвостиком и сказать, что ничего не знала.       Теперь и гадать стрёмно, чего я ещё не знаю. Впрочем, даже мне было понятно, что рано или поздно, факт принадлежности Энеля к Геройскому стану перестанет быть тайной, о которой известно лишь нам троим.       Мы почти добрались до поворота, из-за которого валил приглушённый холодный свет. Прямо перед ним коляска Артёма остановилась, а шаги Дубля прекратились. Мой проводник передал фонарь, который всю дорогу стоял у него на коленях, и полез в закрома закрепленной на кресле сумки. Полуминутой позднее он вручил мне небольшой свёрток и требовательно посмотрел мне в глаза.       — Прежде чем мы пойдём дальше, я хочу, чтобы ты кое-что сделала, — марионетка забрала у меня лампу, давая развернуть ткань и взглянуть на содержимое. Развернула. Меня тут же одолело плохое предчувствие. — Ударь меня этим.       Это был кинжал. Самый обыкновенный, без каких-либо чар, покрытий и прочего, довольно новый. Просто кусок заострённой стали, который можно встретить в любой кузнице или оружейной лавке.       — А-а-а…       Я не знала, что и говорить. Становилось как-то жутковато, вспоминая, где мы сейчас находимся, и понимая, что никто в случае чего на помощь не придёт…       — Кажется, кто-то надышался пылью… — попытка пошутить была встречена бесстрастным взглядом.       Здесь, в полутьме, пара малахитовых глазищ и нависшие над ними фиолетовые дырки выглядели совсем не мило. Захотелось размять ножки. После четырёхдневного лежания — самое то.       — Не бойся, я не свихнулся. Эта просьба несёт исключительно практический характер, — парень отодвинул воротник, демонстрируя голую кожу шеи и небольшой кусочек ключицы. — Давай, — это «давай» он попытался сказать ровным голосом, но я ясно различила какое-то совсем ненормальное придыхание.       — Если помереть хочешь, может я лучше магией?       Вторая попытка пошутить была встречена уже протестом.       — Не-не-не. Мне надо, чтобы ты атаковала меня именно этим. Время идёт, давай быстрее.       А-а-а, кажется, поняла. Вот только один момент меня всё ещё не устраивал.       — Не буду я тебя в шею бить! Дай руку, что ли…       Артём послушно закатал рукав, подставляя предплечье.       — Только давай, — он прервался, чтобы сглотнуть слюну, — чтоб серьёзно.       — Ага. Потом не жалуйся, если больно будет.       Я, уже без нервяков, ухватила Артёма за руку, дабы зафиксировать её, и поднесла клинок к коже.       — Три… — начал он отсчёт, только вот ждать я не собиралась.       Резкое движение вбок, и лезвие высекает кровавые брызги под шипение парня. Вытерев кровь об ткань, я протянула оружие Артёму, но увидев его лицо, я едва сдержала голос. Крик так и остался у меня в мыслях.       «Ты какого хера покраснел?!»       Его щёки покрывал румянец. Очень заметный! Он так не краснел даже когда из палатки королевы выезжал в их первую встречу! Сейчас он меня почти не замечал, завороженно глядя на красные ручейки, вытекающие из разреза.       «Он что, в самом деле от такого кайфует?.. Сделаю вид, что всё в порядке» — дала себе установку.       — Ты лечиться собираешься?       — А? Ой, прости, немного отвлёкся. Сейчас, — он довольно грубо вырвал протянутый мной свёрток и убрал обратно в сумку. Сжав-разжав кулак, он неудовлетворённо покачал головой.       Когда магия затянула оставленную мной царапину, я, приняв столь же требовательный вид, озвучила свой вопрос:       — Ну и? К чему была эта проверка на Героя?       — На всякий пожарный. Ты поймёшь. А, и кстати, Сильви. Я %#@%#%$^#*#.       — Чего? — остаток фразы звучал на чужом языке.       — Ничего. Проверку полностью прошла, — усмехнулся Артём.       Проигнорировав меня, он, как ни в чём ни бывало, проехал дальше. Неужели подумал, что повысив класс, Дубль сделал меня Героиней?       Мы очутились в помещении, похожем на небольшую пещеру, оборудованную под лабораторию. Хотя нет, для лаборатории тут слишком мало всякого оборудования. Скорее — это святилище или музей. В отличие от извилистого каменного коридора, где было душно, сыро и темно, здесь напротив — прохладно и свежо, а монотонно шумящие магические светильники хорошо озаряли комнату приглушённым светом. В целом, можно было сказать, что здесь ничего интересного не находилось: так, несколько столов со стопками каких-то журналов и бумаг, да всяческий археологический инвентарь (по крайней мере, мне все эти кисточки показались достаточно причудливыми, чтобы их можно было причислить к «археологическим»). Но имелся один объект, без которого сие место можно было счесть не особо интересным.       Накрытое куском материи нечто с неровными формами и габаритами, превышающими человеческие раз в шесть минимум. Сомнений не возникало: мы здесь ради этой штуки. Я стояла подле Артёма, восхищаясь размерам этой громадины, и гадая, как её вообще сюда умудрились протащить, а в это время кукла неторопливо пошла в сторону объекта. Железяка схватила тряпку и аккуратно потянула на себя, обнажая то, что было скрыто под гигантским полотном.       Огромный обломок неизвестной мне тёмной породы с выдолбленной лицевой стороной, которую прикрывал экран из непрозрачного чёрного стекла.       — Ух ты… какой… большой камушек.       — Метеорит, — поправил меня парень. Его палец указал наверх. — Эта хреновина прилетела из космоса. Но нашли её под землёй. А значит, лежит он уже давненько.       — Если этот булыжник под землёй валялся, то с чего ты взял, что он сверху-то упал?       Ответом послужило превращение Дубля в нечто, напоминающее экспонат.       — Мирелия позволила отломать кусочек. «Дубль Древнего Метеорита», — с выражением зачитал наименование Артём. — Говорящее название, не находишь?       — Аргумент, — не стала спорить я, и переключилась на наблюдение за Орудием, которое уже снимало защитную панель.       Увиденное лишило меня дыхания.       Внутрь метеорита был вмурован витраж. Такой же, какой можно было увидеть в Фобрейских церквях Четырёх или Семи. Однако он не изображал ни одно из Орудий, которым поклоняются жители этого мира. Взгляд сразу выцепил знакомый образ. Это было даже не оружие, в привычном его понимании. Разноцветная мозаика формировала очертания человекоподобной фигуры. До боли знакомой, но при этом выглядевшей совсем иначе. Он выглядел довольно просто, без всяких вычурных элементов, наростов и прочего. Но одного изображения хватило, чтобы прочувствовать таинственность и могущество этого творения. Тело безликого было бело как мел. Ядро же — отдельный разговор. Своими переливами оно приковало взгляд и никак не желало отпускать.       — Не так ли, случаем, выглядел этот твой «всецвет»?       — …Д-да… Именно так… Наверное. Теперь, когда я смотрю своими глазами — оно выглядит иначе.       Описать этот цвет я могла лишь одним словом. Непостижимый. Моего восприятия не было достаточно, чтобы верно наблюдать его истинный вид. Меланхоличный голос Артёма отвлёк от бездумного созерцания витража.       — В своей грезе ты видела рождение Дубля. Далёкое-далёкое прошлое, до того, как он стал вот таким, — кукла молчаливо помахала нам ручкой. — Вот моя гипотеза.       — Но он совсем не похож на Дубль. Даже цвет его сердца — и тот отличается.       — Это он, — настоял Герой. — Ты помнишь, как я попал в этот мир?       — Помнится, ты терял сознание, и перед переносом, в отражении воды видел… постой, ты же не хочешь сказать, что?..       — Ты всё верно поняла. Именно этот Дубль я видел до того, как стал Героем. Полагаю, это его изначальный облик, который он носил задолго до того, как оказался подчинён мне. Но вообще, я позвал тебя не на старую шкурку моей куклы Барби поглазеть. Я хочу, чтобы ты взглянула сюда, — кукла выставила указательный палец на уровне своего портрета и плавно опустила вниз.       И вправду, «Изначальный» был не единственным элементом, украшающим витраж. Взгляд опустился ниже, следуя по указке Дубля к ещё одному персонажу данный картины. На фоне Оружия Артёма, этот выделялся не столь сильно. Начнём с того, что это уже был человек. Весьма абстрактный — даже пол или возраст угадать — та ещё задачка, ибо средней длины волосы и худощавое сложение не давали четко определить что-либо. Даже веки — и те опущены, дабы деперсонализировать образ. Единственная отличительная деталь — прижатый к груди обеими руками камень. Прозрачный, идеально круглый бриллиант, внушающий чувство умиротворения своей чистотой. Чем дольше вглядывалась в него — тем спокойнее становилось на душе. Но от его пустоты становилось тоскливо.       — И что я должна была понять из этого? — указала я на рисунок человека.       На самом деле, у меня уже имелись кое какие догадки, но разумнее будет не делать поспешных выводов и подождать объяснения от моего гида по тайным катакомбам.       — Скажи, Сильви, ты сильно удивишься, если я скажу, что раньше всё это цветастое полотно выглядело иначе?       — Ну, наверное нет? — неуверенно протянула я. По левую и правую стороны, как мне казалось, было достаточно места, чтобы изобразить ещё что-то, и, вполне возможно, там и впрямь что-то крылось, но время взяло своё — всё затерто, в отличие от двух других на диво хорошо сохранившихся частей картины. Логично, что раз этой реликвии много-много лет, возможно десятки или больше тысяч лет, то некоторые части полотна будут неизбежно утеряны.       Своими размышлениями я поделилась с Героем, на что тот удовлетворённо приподнял уголки губ.       — Это безусловно верно. Но ты охватываешь слишком большие временные промежутки, — продолжал говорить загадками Артём.       — Давай уже ближе к делу.       — Речь про вот эту конкретную часть, — Дубль «постучал» пальцем по воздуху рядом с оговариваемым элементом, дабы не повредить экспонат. — Сначала, аккурат когда мы прибыли в Марку, Её Величество лично посетила это место, чтобы удостовериться, что с витражом всё в порядке, и его можно мне показывать. На следующее утро после инцидента в церкви мы спустились сюда, и я впервые увидел этот метеорит точно в том виде, в каком мы видим его сейчас. Однако Мирелия на крови своего рода мне клялась, что никакого, нахрен, человечка с камнем здесь в помине не было. Имелось лишь изображение Дубля.       Моя душа начала своё падение к пятам, пусть сама я продолжала неподвижно стоять словно тот самый Дубль.       — Я своими глазами видел тот шок, который её тогда сразил. Конечно, зная какая она актриса, я мог бы усомниться в её искренности, и счесть всё это какими-то малопонятными играми разума, если бы не…       — То, что ты видел в своём видении, — закончила я за него, за что была награждена мимолётным удивлением в его очах. — Что именно ты видел?       — Дубль вышел со мной на контакт, — в этот раз без прелюдий заявил Герой. — Я многого не помню, но главную мысль, которую он хотел донести, я усвоил. Сильви, вот сейчас спокойно и без паники. Этим я делюсь только сейчас и только с тобой, ясно?       «Дурак, ты что, не знаешь, что если говорить «без паники» — то это как раз главный повод начать паниковать?»       Я заторможенно кивнула, с замершим сердцем и застывшей в жилах кровью ожидая подтверждения своих самых страшных ожиданий…       — Четыре дня назад случилось сама знаешь что. Очевидно, данная аномалия — следствие тех событий. Не берусь сейчас что-либо утверждать, но существует огромная вероятность, что мы ещё не пронаблюдали всех последствий твоего «Повышения». Если всё обстоит так, как я думаю, то где-то в этом мире прямо сейчас бегает ещё одно хтоническое Орудие, наподобие Дубля. И есть точно такая же вероятность, что оно явилось по наши с тобой души.       И дождалась.

***

      Холод и полумрак.       Вроде только что болтался в воздухе, отброшенный взрывом, а теперь просыпаюсь здесь, на гладком чёрном полу. Меня вырубило взрывом? Я вообще живой? Проехался ногтем по ладони, и таки да — живее всех живых. Только что-то не то. Я сейчас, по идее, паниковать должен. А ощущаю себя профессиональным покеристом, увлекающегося медитацией. Приподнялся — без какого-либо труда, к слову — осмотрелся. Это был квадратный коридор, похожий на внутренности космического корабля или декорацию к психоделическому хоррору. Впереди коридор уходил вдаль ещё метров на тридцать, а после расходился надвое. А сзади всё было куда любопытнее. Настолько, что тело само вскочило и вошло в состояние боевой готовности.       Во-первых, коридор обрывался примерно через те же тридцать метров. Во-вторых, оттуда, со стороны обрыва, шло какое-то подобие света, благодаря которому я хоть что-то мог разглядеть. Это было очень похоже на пресловутый «свет в конце тунеля». Ну и в-третьих, там, в двух шагах от обрыва, спиной ко мне стояла высокая гуманоидная фигура.       Я вёл себя не особо тихо, а потому незнакомец должен был меня услышать. Но он не реагировал. Неужели, опять сон? Не-е-е, что-то новенькое. Я управляю собой. К тому же, ощущения донельзя реалистичные. Да и атмосфера здесь весьма характерная: эти пустые интерьеры и черный металл я уже наблюдал. Верный способ выяснить, как всё обстоит на самом деле — попробовать проверить интерактивность здешних объектов.       — Эй, ты. Медленно развернись ко мне. Без резких движений, — ого, да я прям смельчак. Ствола при себе нет, а говорю как крутой полицейский. И даже голос не дрогнул.       Силуэт слегка повёл головой, и, подняв руки, беспрекословно последовал приказу. Глаза привыкли к освещению, и теперь я мог нормально разглядеть его. Человек, мужчина, азиатской наружности, лет тридцать-тридцать пять, одет строго, носит очки. На виске какая-то голубая лампочка. На запястье необычные часы.       — Прежде, чем начать, — заговорил мужчина на японском. — Мне нужно убедиться, что вы — Серебряков-сан.       — Извиняй, паспорта при себе нет.       — Он не потребуется, — подколку он встретил абсолютной невозмутимостью. — Просто снимите ботинок с левой ноги.       — Э? — несуразность просьбы удивляла, но поразмыслив пару секунд под пристальным взглядом всё же послушался.       Не спуская глаз с очкарика, я подогнул ногу и попробовал стащить обувь, однако потерпел фиаско. Ботинок как приклеенный. Японец мигом считал отразившееся на моей физиономии удивление.       — Этого достаточно, спасибо. Теперь к делу. Можете звать меня…       — Арима Дзюн. Священный Герой Часов, — теперь настала его очередь удивляться. — Находясь здесь, я помню то, что наблюдал во снах. И тебя помню.       — Раз вы знаете меня под этим псевдонимом, полагаю, видели вы не так много утечек.       «Утечек»? Это он их, что ли, делает? В любом случае, он попал в яблочко. Конкретно его я наблюдал лишь два раза: первый — если смотреть в хронологическом порядке — в момент призыва, и второй — на Геройском совещании, где обсуждалась ликвидация Священных. Что там было между — без понятия, но судя по финалу — не очень успешно они погеройствовали. И вот сейчас — третий.       Пусть Дзюн для меня практически незнакомец, я без какого-либо страха шагнул ему навстречу. Коллега, в свою очередь, на моё приближение также отреагировал спокойно.       Поравнявшись с ним, мне на обозрение предстала стелящаяся во все стороны непроглядная бездна. Странно: вроде источников света нет, ничего не видно, но при этом не могу сказать, что здесь темно, но и не могу утверждать обратного.       Но что могу заявить с уверенностью: я теперь понимаю Сильви. Аромат этого места чуть ли не насиловал восприятие. Тот самый, который чувствовала она. Однако, по какой-то немыслимой причине, он не ощущался неприятным. Скорее напротив — я мог очень неуверенно заявить, что прямо сейчас, тошнотворная трупная вонь в тандеме с выжигающей нюх свежестью казалась мне… нет, не притягательной, но интересной.       — Где мы, и почему я здесь? — задал я вопросы, снизу-вверх глянув на Часовщика — вблизи он оказался весьма рослым.       — Это место на пересечении слоёв. Оно было выбрано из-за плотного информационного фона, поэтому здесь нас не должны быстро найти. Если говорить очень грубо — мы сейчас как будто в полости внутри стены. Поскольку время у нас ограничено, я не стану вдаваться в излишние подробности, — ничего не понял, о каких слоях речь, но да ладно. Запах и убранство уже подсказали, где примерно мы находимся. — Ваш образ был отображён здесь по моему запросу, с помощью силы Песочных Часов Эпохи Дракона. Моё Священное Оружие, как понимаете, больше других располагает к взаимодействию с ними.       — «Образ»? «Отображён»?       — С помощью полномочий Песочных Часов, вы были перенесены сюда и защищены от любого воздействия, кроме информационного. Это сделано для того, чтобы вы могли запомнить наш разговор. Ваш образ здесь синхронизирован с реальным, потому в этот раз вы надёжно защищены. Именно из-за этого вы не смогли снять свой ботинок. Каким сюда попали — таким это место и покинете, если, конечно, в вашем мире с вами ничего не случится.       — А может?       — Ваше восприятие времени сейчас очень сильно замедлено, но не остановлено полностью. Иными словами, в «реальном» мире к концу нашего контакта пройдёт меньше секунды, но это всё ещё время, особенно учитывая ваше положение.       Ну да. В меня сейчас летят осколки. Тут каждый миг важен. И пусть сейчас я в безопасности, сказанное Дзюном мне совсем не нравилось. «В этот раз». Вроде мимолётное словосочетание, а насколько важное. Выходит, в этом пространстве я защищён лишь сейчас. Нужно будет иметь в виду.       А теперь надо ускоряться и переходить к сути. Некогда расшаркивать. Быть насмерть изрешеченным стеклом не хочется.       — Зачем ты меня позвал? И вообще… как ты сам здесь очутился?       Арима кивнул, и тут же пустился в разъяснения. Ну ещё бы. Кому как не Герою Часов знать цену времени.       — Чтобы поведать, как обстоят дела на самом деле. И ответить на ваши вопросы, по возможности.

***

      Я сидел, привалившись спиной к холодной стене, поджав колени и обхватив голову. Сил в ногах не было, ну или мне так казалось. Зрачки ёрзали туда-сюда по полу. Удивительно, но ни повышенного пульса, ни холодного пота — кажется, прав был Дзюн.       Я защищён от воздействий, даже таких неочевидных, происходящих из моего собственного тела.       Часовщик стоял на прежнем месте с невозмутимым видом. Может, он реально андроид, ну или хотя бы киборг?       — Отвечая на ваш последний вопрос, я не могу дать дельного совета. В нашем положении, это всё, чем я могу помочь. Простите. Но пусть ситуация и впрямь трудная и безрадостная — вам никак нельзя опускать руки.       — Д-да как же тут не опустить-то?.. — я не смог совладать с дрожью в собственном голосе. Но я не мог понять, почему он вообще дрожал.       — Вам придётся, Серебряков-сан, — если раньше он был просто серьёзен, то теперь по-настоящему строг.       — Погоди, Арима. Можно задать вопрос? — мой коллега кивнул. — Сколько… мы здесь с тобой находимся?       Вопрос озадачил Героя, и тот изобразил что-то, похожее на усмешку.       — Как бы ни было это иронично, но здесь мои Часы неспособны выполнять свою базовую функцию. Это место не такое, как привычный мир. Здесь нет системности, логики и стабильных правил. Время, если оно находит способ проявиться — работает как попало. Но не волнуйтесь — до того, как вам нужно будет вернуться в реальность — субъективные единицы времени ещё есть.       — Нет-нет, я не к этому, — остановил я собеседника. — Спрошу иначе. Ты… сейчас мне что-нибудь рассказывал?       Пускай Арима скуп на проявления эмоций, я смог углядеть нарастающее волнение за линзами его очков.

***

      — Что вы помните?       На меня смотрели немигающие изумрудные глаза, так похожие на объективы видеокамер. Мужчина стоял напротив, на расстоянии вытянутой руки, с которой мне под ноги сочились кровавые капли.       — Как в воздухе появилась стрелка часов и порезала тебе руку. Как капала кровь на пол. И твои слова…       — Сколько капель?       — Сорок одна… нет, сорок две.       — Можете дословно повторить всё, что я говорил? — он продолжал пялиться своими сканерами, считывая даже малейшую реакцию или перемены в поведении.       — «Плюшевый заяц». «Пятьсот йен». «Двадцать шестого сентября прошлого года у нас была десятая годовщина свадьбы». «Небесный Герой Лопаты Такеру Цудзи был убит Священным Героем Кинжала Хитоми Ёшиокой». «У меня нет младшей сестры». «У меня есть младшая сестра». «У меня нет старшего брата». «Босс первой отраженной мной Волны — вертолёт».       — Хорошо. Что насчёт рисунков?       — Каких ещё рисунков?..       — Ясно… — Арима устало потёр переносицу. — Итак, можно подвести промежуточные итоги: то, что с вами происходит — не стирание времени.       — А такая вероятность была?       — Очень даже. Я мог этого не заметить, ибо иммунен к внешним временным манипуляциям. А вот вы — нет. Но это не оно — иначе бы вы не помнили вообще ничего из стёртого промежутка — но вы видели, как капала моя кровь.       — Это ведь хорошо, да?       Дзюн мигом разрушил мою наивную надежду.       — Плохо. Потому как вырезание времени влияло бы на пространство. А то, что происходит с вами — точечное воздействие. Информационное, как раз то, к чему у вас сейчас нет защиты.       — Мне… стирают память?       — Вероятнее всего, — мрачно заключил Часовщик. — Более того, форма подачи информации не имеет значения: жесты, рисунки, надписи, символы, сигналы, шифры, как азбука Морзе, разные языки, иным словом — всё, что имеет какой-либо замысел, будь то прямой или абстрактный, может быть стёрто из вашей памяти. Вы забываете как целые фрагменты, так и лишь мои слова, при этом помня всё остальное. А что ещё хуже — так это то, что совершенно непонятны критерии информации, которая подвержена стиранию. Вы помните бессмысленные фразы, которые я вставлял по мере рассказа, но при этом далеко не все. Стиранию подвергаются так правдивые, так и ложные утверждения, а иной раз сохраняются и те, которые друг другу противоречат. Сначала я думал, что в «чёрный список» попадает всё связанное с событиями мира, в который меня призвали, но и это не так. Создаётся впечатление, что принцип стирания не имеет чётких закономерностей, как и всё это пространство. Ну, или он хочет, чтобы мы так считали.       — Позволишь уточнить?       — Слушаю.       — Про Хитоми и Такеру — это правда?       Эти двое, как я помню, души друг в друге не чаяли. И такой страшный исход яснее всего говорил о том, что видел я не то что мало — а ничтожно мало.       — И да, и нет. Но сейчас это не имеет никакого значения, — Арима после этих слов немного ослабил галстук и окинул взором бездну. — Значение имеет лишь то, что я не смогу передать вам нужную информацию.       Внезапно, я поймал себя на мысли, что начал проникаться уважением к этому человеку. Может показаться, что он бездушен и пуст, а по воспоминаниям о совещании, где он спокойно рассуждал на тему собственной ликвидации и вовсе возникали сомнения в его человечности, но глядя на него сейчас, я понимаю его немного больше. Мне неведомо, какой путь он преодолел, но вне всяких сомнений — горя он хлебнул будь здоров. И ему также тяжело — я вижу, что факт гибели младшего товарища не оставляет его безразличным. Но Арима Дзюн не тот человек, которого так легко сломить. Он — профессионал до мозга костей, и даже сейчас продолжает мне помогать. Вспоминая «моих» Священных… нет, сравнения тут излишни. Они всего лишь дети, и только начинают свой путь.       В общем, я пришёл к выводу, что должен последовать его примеру, потому решительно подступил к Часовщику.       — Если у тебя не получается передать мне необходимую информацию здесь, то, быть может, есть способ сделать это в реальном мире?       — Вообще-то, такой действительно существует, — в голосе японца появилось озарение. — Мне точно известно, что в мир, который вы защищаете…

***

      — …Доверять.       — Чёрт, опять! — я отвернулся и собственная пятерня с силой вцепилась в голову. — Хватит, хватит, сукин ты сын! Перестань это делать!       — Серебряков-сан, сосредоточьтесь. Постарайтесь запомнить хоть что-то, чтобы по пробуждению иметь ориентир.       — Да знаю я. Давай. Вдалбливай, пока я не запомню. Иных вариантов не вижу, — я, уже спокойный, повернулся обратно к Герою.

***

      — Ладно, хватит. Это уже пятнадцатая…       — Двадцать девятая попытка, — поправил меня Дзюн.       — Ух ё… Проехали. Я уже понял, что конкретики не внести.       Но мои собственные умозаключения он не сотрёт. Судя по контексту, Арима пытался донести, что во внешнем мире есть знакомая ему персона, которой я могу довериться, и которая, потенциально, может пролить свет на всю эту чертовщину. Кто-то из его мира. Плевать, это ли он хотел сказать или же нет — я об этом не узнаю. Но приму за аксиому. И на всякий случай, вслух проговаривать не стану — а то я уже забывал даже то, что говорил сам. А может и то, что думал. Если бы мог — вырезал себе на коже послание, да только Дзюн говорил, что сейчас меня невозможно ранить. А ведь то, что я это пока не забыл, в каком-то смысле, является доказательством, что я обошёл «фильтр». Или же он специально не удаляет эти фрагменты? Но почему? Быть может, я всё же пришёл к ложному выводу? Блин, голова кругом…       Коллега, притащивший меня в эту дыру, выглядел как обычно, но я понимал, что и он исчерпал запас идей. Любого человека это бы вогнало в отчаянье, но он лишь раз за разом напрягал свой мозг.       — Арима, расслабься. Ты и так сделал очень многое. Сам факт нашей встречи — уже большой прогресс. Я запомню тебя. — он с удивлением посмотрел на мою протянутую руку. — Не знаю, поможет ли, но, может быть, так лучше усвоится память.       — Говорите прямо как Ёшиока-кун, — с налётом ностальгии хмыкнул Часовщик и протянул кисть навстречу моей.       Громоподобный грохот не дал рукопожатию состояться. От неожиданности я аж подпрыгнул. Арима же и здесь не сплоховал, и приготовился отражать потенциальную угрозу.       Звук прозвучал ещё раз, на сей раз очень-очень далеко. Затем ещё раз — в совсем другом месте. А потом ещё. И ещё. И ещё. И ещё…       — Что происходит?! — я уже кричал, потому как иначе Дзюн попросту бы не услышал.       Темп ударов нарастал, они доносились отовсюду: сверху и снизу, вдалеке и вблизи, и напоминали бой сотен гигантских молотков на фабрике. Молотков?.. Стоп-стоп, кажется, я уже слышал где-то похожее описание. Ну точно! Атла описывала именно этот грохочущий кошмар, когда Дубль затянул её сознание в этот мир! Всё сходится!       — Слой перестраивается! — Дзюн-таки смог перекричать звуки адского завода. — По своей структуре он похож на лабиринт: миллионы километров изменяющихся пустых коридоров. Перестройка происходит в случайный момент, но сейчас она нам только на руку!       — Почему?! — я еле-еле слышал свой собственный голос.       — Потому что создает информационный шум. Из-за него нас будет сложнее отследить.       Внезапно, Арима встрепенулся; цвет лампочки в его виске поменялся с синего на ярко-жёлтый. Священные Часы с хлопком материализовались перед лицом Героя.       — Движение… Использует шум, чтобы скрыть себя… Направляется в нашу сторону! Но как он… — на Ариму будто снизошло озарение. — Я его недооценил. Серебряков-сан, я просчитался. Времени нет, слушайте: мне придётся вас покинуть, в отличие от вас — я очень даже уязвим и смертен. Он с самого начала знал, что мы здесь. Нет… это как раз из-за него вы здесь оказались. Он использовал меня, чтобы затянуть вас сюда. Мне неведомы его мотивы, но помните — он учится. Эволюционирует. Гораздо быстрее, чем вы можете вообразить. Я точно знаю, что у него появилось новое оружие, которое он может обратить против вас.       Я был так растерян, что среди десятка вопросов мои губы еле смогли озвучить один.       — Какое?       — Способность обманывать.

***

      Стоило мне моргнуть, как я остался один. «Перестройка» тоже закончилась, стало тише, чем на любом кладбище. Ничего не понял. Это снова стирание сработало? Или Арима остановил время и сбежал?       Ноги сами понесли меня по коридору. Каждый шаг отскакивал от безмолвных стен и громко отражался в черепе. Я всё глубже погружался в темноту. Дошёл до развилки — решил, что пойду налево. Завернул за угол.       Экспериментальная Личностная Матрица «Арима Дзюн» деактивирована.       Именно такое сообщение появилось посреди поля зрения, посреди темноты, хоть в этой реальности псевдо-игрового HUDа не водилось. Содержание послания ещё сильнее выбивало почву из-под ног.       Матрица?.. То есть, Арима был подделкой? Всё это время он водил за нос? Или же?.. Он хочет меня убедить в этом? Получается, сразу пустил в ход новое «оружие». Но для чего? Крепло чувство, что со мной попросту игрались.       Пока я предавался размышлениям и брёл в потёмках, совсем потерял концентрацию. И жестко за это поплатился. Синтезированный голос, могущий лишить человека рассудка, вдребезги разнёс тишину безжизненных помещений. Но он звучал совсем иначе, не так, как того ожидаешь.       Ласково, игриво, приветливо.       — Здорово, Солнышко. Не меня ли ищешь?       Он был за моей спиной.       Так. Вдох. Выдох. Медленно. Не спешим. Поворачиваемся. Главное — не спешим…       Увидев обладателя голоса, я понял, что дыхательной гимнастикой тут не обойтись. Нужно что-то большего калибра. Пересчёт простых чисел, например.       Дубль, собственной персоной, стоял в нелепой позе с распростёртыми объятиями. На его бестолковке красовался самый обыкновенный праздничный колпак. Розовый, блин. В крапинку.       — Сюрпри-и-из!       «Тридцать один, тридцать семь…»       Манекен терпеливо выжидал, пока я хоть как-то отреагирую. Как застыл, так больше ни на миллиметр не пошевелился. Атмосфера стала отдавать каким-то галимым ужастиком про роботов-клоунов-маньяков-убийц категории «Г». Счёв это недостаточным, Дубль полез в несуществующий карман таких же несуществующих штанов, и в его руке с небольшим запозданием появилась праздничная хлопушка, которую он тут же пустил в дело. Громкий «ПУФ!» сотряс черные стены и эхом побежал по извилистым коммуникациям лабиринта, а сопровождающий это всплеск конфетти украсил небольшой участок пола разноцветными блёстками. Закончив следить, он, будто проиграв ту же самую анимацию, но задом-наперёд, убрал хлопушку в «карман», по факту просто заставив её исчезнуть.       «Восемьдесят три, восемьдесят девять…»       — Странно. Мне думалось, что подобное приветствие хоть немного тебя позабавит, — щелчок пальцев, и вся праздничная мишура пропадает. — Хотя я понимаю, ты слишком сильно обескуражен моим преображением. Давай, давай, не сдерживайся! Можешь начинать восторгаться и пищать от восхищения!       Довольная собой машина гордо растопырила руки, уже готовясь получать мои овации. Оных она не дождалась.       «Сто один, сто три».       — Ой, да ладно тебе! — кукла со злости всплеснула руками. — Я тут стараюсь, лишь бы тебе, дорогой Носитель, угодить, а ты мне чем отплачиваешь?! Дразнишься! Меня копируешь!       Теперь мне понятны прощальные предостережения Дзюна, если конечно этот самый «Дзюн» существует. Он и впрямь развивается. Не знаю, подлинны ли все его эмоции, или же это невероятно умелая обёртка, но сейчас, наблюдая, как раздраженный Фундаментал ходит по кругу, избегает со мной зрительного контакта и в обиде топает ножкой — прогресс становится виден прозрачнее некуда.       Чучело сцепило руки за спиной, и порхающей походкой приблизилось почти вплотную.       — Ну, долго в молчанку играть собрался?       — Ты, говнюк, сейчас в реальности душишь Сильви. А тут делаешь вид, что всё в порядке. С какой стати я должен с тобой говорить?       Шея куклы медленно вытянулась, а ладонь прикрыла то место, где должен находиться рот.       — У-ух ты… К-какая пораз-зительная смелость. И хватает же наглости! Чтоб ты знал — мой гнев очень страшен! Так что говори уважительнее! Если тебя сейчас оберегают Песочные Часики, это не значит, что можно вот так грубить. Никакого уважения к старшим, — последние два предложения он с явной обидой пробурчал совсем тихо, отвернув голову.       Сам удивлён своему бесстрашию. Сила Песочных Часов в самом деле творит чудеса. Дубль оклемался довольно шустро, и принял прежний дружелюбный вид.       — Ладно. Я понимаю, ситуация у тебя довольно стрессовая, да ещё и место это довольно… уныленькое, так что давай хотя бы последнее исправим, — он без спросу схватил меня за плечо и на долю секунды мне показалось, что мы начали двигаться во все стороны сразу, хотя на деле мы остались на месте. Странное ощущение, едва ли похожее на телепорт. Скорее, на очень-очень быстрое смещение в пространстве.       — Так-с, посмотрим… — он совершил плавный росчерк пальцем по воздуху, как если бы перелистнул невидимую страницу. Окружение сменилось на типовой дворик времен Союза. Послышался шум старого радио, возгласы играющей в футбол детворы, далёкий собачий лай. Но при этом, вокруг ни души. — Слишком уныло, — свайп, округа вновь искажается. Теперь это был смутно знакомый лес с разбитым лагерем. Кажется, я сюда на пикник выбирался… — Слишком зелено, — свайп. Дождливый переулок в глубокой ночи, который можно увидеть во многих американских фильмах. — Слишком нуарно, — свайп. Окраина деревни, в которую я каждое лето ездил в школьные годы. — Слишком пасторально, — свайп. Красивый природный пейзаж, обретший кубические очертания, даже листва на деревьях — и та из блоков. А также немного страшноватая образина, которую я по юности ласково называл «замком». — Слишком… это что, крыша из алмазных блоков? Фи-и-и, ну и пошлятина. Серьёзно, ты бы ещё стены из золота сделал, — к своему стыду, не мог с ним не согласиться, — В любом случае, слишком квадратно, — свайп. Город, посещение которого разделило мою жизнь на «до» и «после». Киото. — А это вообще уже было!       Беспощадный свайп.       — О, в самый раз.       Это была довольно тесная кабинка, высоко над землёй. Сначала подумалось — фуникулёр, но траектория движения и вид из окна чётко обозначили, что мы находились на колесе обозрения.       — Добро пожаловать на родину! — сидящая напротив кукла энергично похлопала в ладоши, что порождало неприятный звон в ушах.       И тут я заметил вдалеке подозрительно знакомые шпили. Моё терпение начало иссякать со скоростью гоночного болида.       — «Родина», — с чувством, пока ещё тихо, вторил я и кивнул для пущей важности. — Забавно.       — Что-то не так? — невинно поинтересовалась машина.       — Скажи, я похож на Микки Мауса?       — Ну… — он потёр нижнюю часть маски и придирчиво окинул меня взглядом с головы до пят. — Если присмотреться, то что-то общее между вами есть, — моя бровь поползла в сторону потолка. — Но это неточно, так что нм-м-м-м… ну если только немножко, — я молчал. — Знаешь, наверное всё же нет. Ты непохож на Микки Мауса.       — Замечательно, — от токсичности своего голоса я чуть сам химический ожог не получил. — Тогда скажи на милость: на кой хер ты нас в Диснейленд притащил, и вдобавок его моей вотчиной называешь?       — Так ты вроде сам говорил, — в растерянности изрёк Дубль. Вторая моя бровь поравнялась с первой. — Когда ты Селенсис представлялся. Сейчас.       Послышался характерный щелчок, который можно услышать, когда вставляешь кассету в магнитофон. В кабинке раздался спокойный, ещё не пропитанный религиозным безумием голос аббатисы. На некоторых словах запись заедала из-за помех, и, как ни странно, это возникало именно в те моменты, когда я не мог вспомнить, что именно говорилось.       «Быть может, тогда для начала утолите моё любопытство и приоткроете тайну вашего происхождения? Вы всё-таки тоже явно… издалека. Но ведете себя так, словно родились в этой славной стране».       Ей ответил уже мой шуршащий голос.       «Я из Диснейленда. Можете не пытаться вспоминать — это далеко-далеко. Дальше, чем заплывали любые ваши первооткрыватели».       — Так всё и было, никакого обмана, — щёлкнул Дубль невидимым пультом, и пустой шум закончившейся воспроизводиться записи пропал.       Воистину, язык мой — враг мой.       «Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас» — поддакнул мозг.       — В действительности ты здесь никогда не был, так что мною было принято решение, что было бы неплохо сводить тебя…       — Да-да, понял я, хорош уже, — оборвав куклу, я беспомощно сел напротив.       Диснейленд так Диснейленд. Это всего лишь декорация, так что дела мне до этого нет. Так я думал, пока не поднял усталый взгляд на жестянку. А потом я испытал острую потребность в том, чтобы начать обидно обзываться. Возможно даже с матами. Хотя нет. Возможно с чем-то кроме матов.       Хтонический ушлёпок, пока я внутренне постигал все стадии принятия, попутно возюкая взглядом по ребристому напольному покрытию кабинки, успел отрастить кошачьи ушки и хвост. Думаете, он на этом остановился? О не-е-е-е, дудки, он нам, етить его в аппаратную начинку, пополнение решил организовать. Пальцем елозил, перемещая по воздуху статичную 3D модель Сильви в сидящей позе. Судя по одёжке, он её слизал с моих воспоминаний о дороге в Мартимар, довольно отчётливо мне запомнилась та поездка своим флёром ламповости. Смотрелась голограмма неестественно; на неё забыли наложить тени, а одежда и волосы как из пластика — застывшие и твёрдые на вид.       — Что? — недовольно буркнула машина. — Все любят котиков: ты любишь котиков, я люблю котиков, она любит котиков. А это… чтобы ты переживал за неё меньше. Та-а-ак… Вот! — Дубль подогнал-таки «Сильви» так, чтобы та нормально состыковалась со скамьёй, и при этом не нарушала коллизию.       Котиков он любит. Ясно-понятно. Заигравшая где-то на фоне ненавязчивая музыка, стыренная прямиком из моего же плейлиста казалась уже такой мелочью, что и внимания не стоила.       — Ты закончил?       — Теперь да. Задавайте вопросы.       Сказал он это, пока свисающий с сиденья хвост медлительно покачивался из стороны в сторону. Сдерживать желание обзываться становилось труднее.       Ладно, по нервам моим газонокосилкой проехался, теперь можно и к делу. Вопросов у меня много, времени, если верить «Дзюну» — не особо. Так что надо расставлять приоритеты. Начнём с Аримы. Стоит ли о нём вообще упоминать? Если он всё-таки настоящий, то не создам ли я ему проблем, вот так выдав его? Вряд ли, Часовщик сам обмолвился, что жестяноголовый его обвёл вокруг пальца. Ещё и это сообщение…       Решено. Не стану говорить конкретно. Зайду издалека. Если он прокачал эмоциональный интеллект, то сам ответит на свой вопрос. Послушаем, что скажет, держа в уме предостережение Аримы.       — «Экспериментальная личностная матрица», — процитировал я, делая акцент на каждом слове, что хоть суперкомпьютер, хоть тостер поймёт.       — Скажи же, прикольно получилось, — в голосе манекена прямо-таки сквозила широченная лыба похлеще любого троллфейса. — Ладно, вижу, тебе очень хочется мне настучать, так что так и быть, утолю твоё любопытство. Если кратенько, то это мои попытки создать матрицу, основываясь на мнимых воспоминаниях. Иными словами — создание выдуманного образа, с которым ты фактически не сталкивался, и материала для воссоздания которого в моём хранилище не имеется. В данном случае — основой стала личность из твоего сна.       — А нахрена?       Дубль нахмурился. Ровно настолько, насколько ему позволяла его нынешняя лицевая пластина.       — Ну, не разочаровывай меня, я же знаю — ты мыслишь в верном направлении. В конце концов ты ведь прямо сейчас на себе испытываешь возможные перспективы этого замысла.       — Прикидываясь Героем Часов, обманул Песочные Часы и затянул меня сюда, — уверенно вбрасываю догадку, по сути повторяя то, что говорил сам Арима.       — Верно-верно, — радостно похлопал Дубль в ладоши, как обычно неприятно лязгая своими культяпками, отчего я поморщился. — Обычно ты бы просто так вряд ли здесь оказался, тем более посреди такой горячки. Но сейчас — получилось! Ты сейчас тут, предо мной, под эгидой сияния золота времён Эпохи Драконов. Это успех.       С поправкой на то, что Дубль не врёт и в самом деле этого достиг — достижение и впрямь умопомрачительное. Я на примере Люция помнил, как работают «матрицы», и эффект, скажу я, ужасающий и поражающий воображение. Не имея души принца, он по одним лишь воспоминаниям его поглощённого тела сумел смоделировать его личность один в один.       — И что, думаешь, теперь часики будут каждый раз попадаться на твой обман?       — Разумеется нет. Во второй раз это не прокатит, можно даже не надеяться. Но мне было важно, чтобы это получилось конкретно в этот раз.       — Нахрена? — ненамеренно блеснул я богатством словарного запаса.       — Скажу чуть попозже. Ты пока не подготовлен.       — Ох, ты представить не можешь, насколько я готов, — обрываю его.       — Разум — может быть. Но не тело, — обрывает меня уже он.       И делает такой вид, что сразу становится ясно: вернётся к теме только тогда, когда настанет это самое «чуть попозже». Остаётся только искоса зыркать. Не с кулаками же нападать, в самом деле? Хотя, чего бы не попробовать? Я сейчас под защитой древних дракош, так что могу вполне себе с криками «Это не я заперт с тобой, это тебя заперли со мной!» начать в агрессивной форме интересоваться, где же тот самый детонатор. Да только сдается мне, мы с начинающим богоубийцей находимся в немного разных весовых категориях.       Не вариант, короче. Поэтому ловим грустняшку от своей беспомощности, глотаем обиду, и продолжаем расспросы.       — Что планируешь делать со своей новой матрицей? Попытаешься воссоздать её в реальном мире?       — Пф-ф-ф, — прыснул робот в кулак. — Будь всё так просто — ты бы мне не понадобился. Матрицы в «реал» мне не протащить. Кстати, не отходя от кассы: если планируешь продолжать выкашивать Героев в надежде залутать Оружие, то лучше не надо — этого мне тоже не позволят сделать навешенные запреты. С Методами Усиления та же история — они, в свою очередь, отлично зашифрованы и хранятся надёжнее зелёных человечков под Пентагоном. Для них это типа «сокровенная тайна, что должна быть сокрыта за семью печатями», словом, очень интимная штука. Мне удалось лишь восстановить сведения о самой системе Методов. Остальное — только добровольная передача от великодушных Героев. Так что лучше тебе перестать сокращать их популяцию, они и так в Красной Книге.       — Да они сами об меня убиваются, — негодующе фыркаю в ответ.       — Конечно-конечно, мой единственный, неповторимый и непогрешимый спаситель человечества, — плюнула сарказмом машина. Жирненьким таким, склизким.       — Кто-то сейчас довыкобенивается. Из-за твоей бесконечной долбёжки об защиту Когтей я чуть не опух. А ещё по твоей вине я видел воспоминания Рубальда — тоже такой себе опыт, знаешь ли. Почти неделю спать боялся.       — «Я видел воспоминания Рубальда», бе-бе-бе, — принялась дразниться и кривляться кукла. — Какие мы нежные. Те огрызки это даже не память. Так, перемолотый раз двадцать побочный продукт. Переживи ты настоящую чужую память — совсем по-другому запел. Или завопил. Вижу, ты не понимаешь, в чём разница, — да как эта паскуда через мой отточенный покерфейс всё видит-то! — «Настоящая» память, это полновесный набор разноплановых данных, своего рода чёрный ящик. Телесные ощущения. Образ мышления и сами мысли. Пережитые в моменте эмоции. Сенсорика. И многое-многое другое. И я гарантирую — испытав это всё вживую на себе, без подготовки — ты бы офигел от жизни даже после минуты, пережитой в чужой шкуре. Особенно, если шкура эта не человеческая… Прости, занесло. Возвращаясь к теме: твои действия лишь ослабляют защиту мира. Конечно, вряд ли ты захочешь слышать это из моих динамиков, но тем не менее, в данный момент я, как и другие двенадцать Орудий, стою на защите этого мира.       — Ага-ага, — нарочито недоверчиво кивал я, пока не вдумался в сказанное поглубже. — У меня, может, с математикой проблемы, но разве их не одиннадцать? Четыре Священных, семь Звёздных…       — Голову включи. А вместе с ней и банальную логику, — осадила консервная банка на ножках. — Ты в курсе, что альтернативное, не используемое в обиходе этого мира название Звёздных — Вассальное. На каждое Священное приходится по два Вассала. При чётном количестве Священных должно быть и чётное количество Вассальных.       — Оке-е-ей. Кого, тогда, потеряли?       — А тебе об этом знать необязательно, — от такого высказывания я, честно признаться, прифигел. Правда сообщил он это не как-то зловеще или грубо, а буднично. — Имею в виду, буквально. Сейчас эта инфа бесполезна, поэтому не хочу засорять тебе голову. Хотя взамен так и быть, скажу, что твоя догадка насчёт Вееров и Косы — верна. Они этому миру чужие.       Оп-па. А вот это нежданчик. Причём, как это с Дублем часто бывает — приятный, но настораживающий. Он вообще не сообщает мне чего-то исключительно позитивного. Зато хоть один злободневный вопрос рассосался.       — Кстати, мы приехали. Жаль, конечно, что видами ты так и не насладился. Все старания насмарку. А ты ж погляди, какой замок! Прямо как на заставке в мультиках!       — С тобой насладишься…       Когда наступила наша остановочка, вагончик чуть тряхнуло. Кукла поднялась с насиженного места, не забыв вильнуть хвостиком, и взяла копию Сильви одной рукой, как чашку. Вела она себя при этом действительно как невесомая игрушка, что с её габаритами смотрелось как-то совсем уж несуразно. Хорошо хоть она продолжала проходить сквозь препятствия, а то он бы ей шишек набил. Дверцы со скрипом расползлись в стороны. Поразительный реализм и детализация.       — Пойдём, — стоящая в проёме кукла протянула ладонь, которую я оставил без внимания.       — Куда? — спросил вместо того, чтобы отвечать на жест доброй воли.       — Готовиться. Ты же хочешь узнать, как выйти из всей этой передряги, не потеряв при этом её? — мимик энергично потряс приклеенной к нему моделькой Курогане. — Ты на неё всю дорогу поглядывал.       Разумеется, гнида, ты же эту кашу и заварил. Вслух я этого, конечно, не сказал, но выражение моей морды лица было красноречивее некуда — за это я ручаюсь. Паршивец ИИ-шный, который по глубине морщинки на твоей переносице предскажет, что ты захочешь жрать через два дня, по-любому поймёт, что я не особо в восторге от его поведения за пределами этой бесконечно-огромной коробки.       Сам не понимаю когда успели, но мы прибрели на фудкорт. Вот хоть убей — не помню, как сюда добрались. Ни как шли, ни сколько шли, ни как поворачивали, да даже когда оказались в здании — и того не скажу. Что за здание? А судя по интерьеру довольно типичный крупный ТЦ. И знакомый и незнакомый одновременно — я во многих побывал, а этот смотрится как их собирательный образ. Интересно, это всё ещё Диснейленд? Да что-то непохоже, атрибутики соответствующей не видать. Всё с виду обычно: большие пространства, в другом конце зала виднеются вывески бутиков, неподалёку — заход на эскалатор, причём рабочий, стандартные для таких мест стеклянные перегородки, за которыми видно макушки растущих с первого этажа искусственных пальм, там же — внизу — декорированный фонтан, на одной из стен — здоровенная плазма, прокручивающая рекламные ролики.       По правую руку даже виднелась зона развлечений для детей. Помню, как в такой зависал, когда помладше был: ползал по горке-лабиринту, прыгая в бассейн с пластмассовыми разноцветными шариками, а когда постарше — оставлял всю мелочь, играя с однокашником в аэрохоккей, забрасывая баскетбольные мячи за тикеты, или — моё любимое — стреляя по зомбям в очередной вариации «Дома Мертвецов». Почему-то ощущалось лучше любого современного шутана. В тактильности дело, наверное. Аж ностальгия пробрала.       Но все тёплые моменты отрочества выветривались беспощадно быстро, уступая место затаённой тревоге и чувству неправильности. Всё тут какое-то глянцевое, стерильное до ужаса. Всюду обилие света, лакированного дерева, стали и стекла. Реклама, если вглядываться, на деле оказывается рандомной тарабарщиной.       А ещё людей нет. Вообще. И я превосходно понимал, что за явление порождало это ощущение неуютной меланхолии. Перед моим попаданчеством эта тема только-только начинала зарождаться и всплывать на поверхность интернетов, но я, похвастаюсь, наслаждался эстетикой «лиминальных пространств» задолго до того, как это начало выходить в мейнстрим. Однако ловить необъяснимый кайф смотря фоточки на мониторе — это одно, совсем другое — в этой фоточке оказаться самому… Что, на самом деле, на моём настроении не сказалось.       Или что, мне — прошедшему через адово-кровавый звиздец несколько раз к ряду, по-серьёзке бояться безлюдного торгового центра? Да для меня это почти курорт.       Того же мнения придерживалась и безмятежно пялящаяся вперёд моделька Сильви, сидящая на соседнем стульчике во всё той же позе, с той же физиономией, и с таким же отсутствием теней, что повышало градус крипоты. Вот если она внезапно повернёт на меня свою голову — тогда да, завизжу, да так, что стекло по всему моллу полопается. Будь я хоть сто пятьсот раз ветераном исекайных баталий с космо-жуками из «Стар Труперов» или любой другой межмировой поганью — дешёвые скримеры работали на меня безотказно и каждый раз заставляли давать петуха.       Ну и виновник торжества восседал напротив, барабаня пальцами по хлипкой круглой столешнице. Последняя, к слову, не пустовала — на ней стояло три закрытых стаканчика с трубочками. Не могу не отметить, как стол пошатывался каждый раз, когда я перекладывал вес с одного локтя на другой. Прям как в жизни.       — Ну и? Моя «подготовка» — это постижение прелестей зумерского неохоррора? Или закаливание скукой?       — Ничего из этого. И локация, к слову, выбрана на основе твоих же предпочтений. Специально, чтобы ты абстрагировался от внешнемирной суеты.       — Нахрена? — вновь задался я извечным вопросом. Три в ряд, получается.       — Чтобы ты смог словить его, — с интригой изрёк Дубль, вне всяких сомнений состроив лукавую мину. Понятия не имею как, но я это различал, и это не шиза. У меня как будто рентгеновское зрение проявилось, как у Супермена, которое его маску просвечивает. Кукла ждала, пока я сам задам вопрос, поэтому пришлось пойти у неё на поводу. После чего железяка ухмыльнулась — ещё раз, я не знаю, почему я в этом так уверен — и, откинувшись назад, широко расставила руки. — Расслабо-о-о-о-о-о-о-о-он.       На этом слове его голос стал вдруг почти осязаемым, раза в три более мощным и каким-то прям концентрированным, будто собирался залезть в глубины черепной коробки и загипнотизировать. Эхо ещё несколько раз донесло до ушей «расслабон», и, наконец, заткнулось.       — Мне надо, чтобы ты расслабился. Словил релакс. Зачиллился, если угодно.       — От тебя эти словечки звучат как от какого-то старпёра, который хочет казаться модным-молодёжным.       Падла цельнометаллическая хранила молчание, но са-а-а-амую малость, ровно настолько, чтобы я заметил, наклонила голову вбок, и я прям представил, как из его колонок, или что там у него в потрохах, раздаётся ехидное «Серьёзно? И это говорит тот, кого каждый второй за пенсионера принимает?»       — Тём, у тебя, случаем, в горле не пересохло? Больно хрипишь.       Давненько меня так не называли. Примерно, с момента переноса. Даже не сразу понял, что ко мне обращаются. Правда, этот хрен космический пожалуй, последний, от кого мне бы хотелось слышать уменьшительно-ласкательное сокращение моего имени. Ещё и с ни разу не прозрачным намёком пялит на мой стаканчик, дескать, «ну же, испей эту совершенно не подозрительную бурду, которую я тебе тут накашеварил». И да, я не хрипел — уши мне ещё не до конца отдавили, себя слышу.       Мне кажется, или стакан по миллиметрику ко мне ползёт?..       Не кажется.       — Блядское шапито… — раздраженный, я схватил несчастный стакан, и чуть не продавил, расплескав содержимое по округе. Под крышечкой, где, как я думал, должен был быть концентрированный цианистый калий, оказалось ровно то, что ожидаешь увидеть в таком сосуде. Это был уже второй раз, на совпадение не тянет. — Почему кола?       — Выбрано методом исключения, — пожал плечами собеседник, — воду, чай, кофе или чего покрепче можно и в том мире без особого труда найти. А газировку уже не так просто воссоздать. Можно сказать, напиток из другой реальности. Твоей, если точнее. Да и признайся, ты уже успел соскучиться по этому химозному вкусу и этим пузырькам, щекочущим глотку.       Кукла слегка поиграла уже своим сосудом, да воткнула трубочку в одно из отверстий маски. Вскоре послышался характерный «сосущий» звук, который возникает, когда на донышке остается только лишь несколько капель и кусочки подтаявшего льда. Дубль звучно сглотнул и с наслаждением выдохнул.       — Прохладная… Ты пей, не стесняйся. Травить тебя здесь никто не будет.       — Обойдусь. Не хватало ещё твои подачки принимать, — сухо отозвался я.       — А-а-а… понимаю. Всё ещё не доверяешь? Небось думаешь, что я намереваюсь устроить какую-нибудь подлянку?       — В зеркало себя видел? — усмешка вырвалась без моего ведома. — Ни один нормальный человек в здравом уме не станет принимать твоих предложений. Сделки с Дьяволом — и те прозрачнее.       — Хм? Окей, тогда слушай сюда, — Дубль подобрался, прочистил голосовой модуль, или что там у него, и заговорил с гротескной торжественностью: — Плата за сей нектар — твоя душа! Так что если не хочешь пасть в вечное рабство — то ни в коем случае не смей его пить! У-у-у-у! Ну как? Страшно? Поджилки уже трясутся?       Под моим хмурым взором Дубль немного стушевался, и вернулся в прежнюю позу. Посверлив бумажный стакан взглядом с субъективную минуту, я всё же приподнял тот над столешницей и привередливо изучил содержимое. После незаметно оглядел своих… состаканников? Фундаментал сидел с опущенной башкой и сведёнными в молитвенном жесте руками, а «Сильви»… просто сидела. Но её сосуд, меж тем, пустел на глазах — белый стакан без этикеток и прочего хорошо просвечивался.       — У неё штанина через ножку стула проходит, — отмечаю вслух.       — А? — всполошился Дубль. — Ой, сейчас поправлю.       Пока наблюдал за тем, как эта… Машина? Чудовище? Божество? Сущность? В общем, как это создание возится там по полу, и, чертыхаясь, поправляет наш жуткий маскот, я и сам не заметил, как начал пожёвывать трубочку. А после…       Я мог бы сказать, что оказавшийся на языке напиток пробуждает вереницы воспоминаний. Мог бы и извернуться, назвать это вкусом «из другого мира» или, ещё поэтичнее, «вкус тоски по дому», но жалко как-то такими пафосными изречениями бросаться в обычную газировку. Ладно, не совсем обычную. Потому как я не мог определить точно, что это была за марка. Он, как и этот ТЦ — усреднён. Является смешением уже испробованного. Сейчас, после нескольких месяцев, проведенных в другом мире, попробовав совершенно разные вкусовые палитры, насыщаясь исключительно натуральными продуктами, я не мог сказать, приятна ли мне эта приторная сласть, или нет. Но разве это важно? Кола и кола. Сладенькая. Холодная. Ну, хотя бы не цианид. Наверное. Никогда не пробовал, потому быть уверенным на все сто не могу.       — О-о-о! Ты всё-таки попробовал! — оживился заставший меня за питьем Дубль и замер в не совсем естественном положении, на полпути незавершенного действия. Стало тихо. Застыл эскалатор, перестал шуметь фонтан. Свет вывесок и ламп начал тускнеть. Даже пробивающийся сквозь стеклянный потолок невидимое солнце — и то как бы таяло, лишая мир света.       Торговый центр погружался в темноту, но я, как и в коридорах «на пересечении слоёв», продолжал видеть контуры. Из источников света осталось лишь оно — сердце Дубля, точно око зрящее мне прямо в душу своей лиловой скверной. Все маски оказались сброшены, когда зазвучал голос. Одновременно замедленный и ускоренный. Полный жутких помех и искажений, проскакивающих шумов, ревёрсов и прочей до одури жуткой херни.       — КаК жЕ ПрОсТо ВаМи МаНиПулИрОвАть.       За наигранным фасадом забывалось, что предо мной всё это время было невообразимо древнее чудовище. Хтонь, для которого человек вроде меня — не важнее песчинки. Существо, что только своим истинным присутствием искромсает человеческий разум в ошмё… а нет, забыли.       Свет врубился, те немногие звуки, что были — вернулись. Фундаментал выглядел разочарованным. А стакан «Сильви» — пустым. Но сама она опечаленной этим фактом не выглядела.       — Будь неладна эта защита, — уже вовсю разбухтелся робот. — Ты бы хоть ради приличия сделал вид, что испугался. Даже ведь свою вредную химию потягивать не перестал!       — Да мне самому блевать хочется от того, насколько я спокоен. Скажи лучше, нахрена ты тут страхолюдину корчишь?       — Энергия Эпохи Драконов, кажется, сокращает твой словарный запас… — в реплике Дубля слышалась пригоршня искренней жалости. — А что до этого небольшого шоу — ну надо же мне как-то поддерживать образ «Злого-презлого Орудия»?       — «Образ»? Мне казалось всегда, что ты такой и есть.       — Я-то?! — опешила железяка. — Не-е-е, как я им могу таким оказаться? Пф-ф-ф, ты шо? Моя милота и пушистость не знает границ, а если бы моей бесконечной добротой можно было убивать — весь мирок, в котором ты сейчас обитаешь, уже бы лежал в заваленных трупами руинах.       — Ну да, пожалуй. Больно ты много фигнёй страдаешь для стрёмного искуственного интеллекта.       — Вот ты и попался, Тёма. Во второй раз. Реверсивную психологию ещё в Симпсонах придумали, а ты раз за разом попадаешься. Постыдился бы. Не Носитель, а сплошная беда. Ты, небось, из тех пассажиров, что «сотрудникам банка» при звонках, три цифры на обороте карты сообщают по первому требованию.       — Сам знаешь, что это не так, — нахмурился я, продолжая втягивать сладкую химию через трубочку. — А с тобой я не спорю — потому что смысла нет. Тут всё по твоему сценарию идёт, на вопросы ты мои ответишь — с твоих же слов — только когда я «расслабон поймаю», так что мне только и остается, что отдыхать тут, стоически терпеть твою клоунаду, да продумывать, как мне по возвращению «наружу» одному мудиле по чугунной жопе надавать, чтоб Сильви отпустил.       — Далекоидущие планы, одобряемо. Насчёт своего карликового чертёнка можешь не переживать — моя инкарнация — не то, что ей угрожает. Но об этом чуть позже.       — «Позже», «потом», задолбал. Мне сейчас надо, — пусть меня и остужало влияние артефакта, терпение у меня не неиссякаемое.       — А сейчас ничего не выйдет, — ядовитенько произнесло Орудие, но дальше посерьёзнело. — Если мы перейдём к сути сразу — тебя вышвырнет отсюда наружу, и я ничего не смогу тебе сообщить. И не спорь. Это тот случай, когда я попрошу довериться без вопросов — иначе тебя тоже может дропнуть в «реальность».       — Можешь тогда, хотя бы, поведать, почему я должен тут с тобой сидеть и нежничать?       — Дак потому что инфы — много, а места в твоей тыковке — мало!       — Не понял? — оскорбился я, даже трубочку изо рта выпустил. — Ты сейчас на что намекаешь?       — Тщ-щ. Терпение, дорогой Носитель. Терпение. Сначала — отдых, потом — всё остальное. Тебе это необходимо, — последнее он прям выделил.       Спорить бесполезно. Дубль всё же прекратил паясничать, и оставил меня в покое. Правда, в такой обстановочке войти в нужное настроение было весьма и весьма непросто. Я скорее неловкость испытывал от того, что бездействую и теряю время. А консерва, между делом, заделалась в телепаты.       — За время не переживай. Ты поймёшь, когда будешь близок к «выбросу в реальность». Но пока ты сам его не стимулируешь — всё в порядке. И чем ты будешь спокойнее — тем дольше сможешь оставаться здесь. Да и к тому же… разве ты не хочешь просто передохнуть? Спокойно посидеть, подумать о чём угодно. Тебе никто не помешает.       «Кроме тебя» — хотел было съязвить, но как-то лениво.       — Может, тебе музычку включить?       — Не, и так нормально, — помотал я головой, рассматривая чучело Курогане.       Стоп, и какого лешего я с ним говорю, как с закадычным дружбаном? Испил прохладительного напитка, послушал бархатный синтезированный голос, и всё, поддался очарованию? Может, он реально мне что-то подсыпал? Какой-нибудь дурман, пробивающий влияние Песочных Часов? Да вроде нет. Изменений в себе никаких не наблюдаю.       Окинув взглядом округу, волей-неволей наваливается осознание творящегося сюра. Нормальный человек на моём месте уже бы истерил почём зря. «Нормальный»… А ведь что я говорил? «Нормальный не примет подачку от Дубля»? Ну, судя по тому, что жидкости в моём бумажном цилиндрике всё меньше и меньше, я уже давно отказался от ярлыка нормальности. Внимание вновь обратилось к голограмме моей спутницы. Интересно, а если вдруг она внезапно стала бы настоящей — как бы себя вела?       В таком ключе и думал я о всякой ерундистике, водя взглядом от одной точки интереса до другой. То пытался в ресторанчиках найти хоть один знакомый (безуспешно), то засматривался на ушки своего визави (которые никуда не делись), — в общем, отдыхал да прокачивал гастрит. Кстати, а он ведь тут мне не грозит? Да это место прямо-таки мечта для меня. Правда, меня образца где-то второго или третьего класса, но не суть.       Лишь разгрузив мозг, перестав хоть ненадолго думать о мирских проблемах я понял, как нуждался в этой передышке. Где нет никого, кто бы тебя потревожил. И лишь лишённая теней декоративная Сильви, выглядящая в этом месте инороднее нас с Дублем вместе взятых, не давала мне окончательно забыться. Быть может, для этого Фундаментал её сюда и посадил?       За этим случилось страшное. Трубочка начала скрестись о сухое дно.       — Откуда, кстати, колу достаёшь? Надеюсь, не из своих жидкостей продуцируешь, или ещё чего такого, — нарушил я тишину.       — Поздновато спохватился. Ноль-пять выдул, а вопросы только сейчас задавать начал. Но порадую — ничего такого там нет. В этот раз, — кукольные лапы коварно друг о друга потёрлись. — Тебе повезло, что я у тебя сама доброта. В следующий раз могу и напоить «особым» снадобьем, которое ты вовек не забудешь, ихи-хи-хи-ха-ха-ха!       — Так как всё же ты её надыбал? — вклиниваюсь в припадок злодейского смеха. — Сомневаюсь, что у тебя тут поставки налажены. О, знаю! Расщипляешь поглощённую через кристалл материю на атомы, и уже из них варганишь?       Без лишних слов, Дубль сложил на неясно откуда взявшийся поднос наши опустевшие сосуды, встал из-за стола и побрёл в сторону прилавков. Приблизившись к кассе одной из бургерных, он очень решительно поставил стаканы прямо под краники автомата, разливающего всякие прохладительные напитки. Загудели внутренности машины, мелодично зажурчала пенящаяся жидкость, стуча друг о друга, посыпались кубики льда.       Через секунд пятнадцать, запасы питья были возобновлены. Да, всё оказалось гораздо прозаичнее, чем ожидалось.       — Может, чего ещё желаешь?       Чего желаю? Лениво пошкрябав ногтем за ухом, я всё-таки выцарапал прелестную идею.       — Знаю. Хочу, чтобы вся произошедшая сегодня хрень оказалась дурным сном, из которого меня вытащит Мирелия. Поцелуем взасос. Желательно, чтобы она была в сексуальном шёлковом пеньюаре.       Приклеенный ко мне самой судьбой спутник весь сжался и отшатнулся как от прокажённого.       — Фе-е-е. А чего-нибудь поприличнее придумать не мог?       — Поприличнее, говоришь. Ну, раз уж мы здесь… Мне два номера девять, большой номер девять, номер шесть с экстра соусом, номер семь, два номера сорок пять, один с сыром и большую содовую. Дубль отчего-то притих.       — …       — …       — …Какого цвета пеньюар должен быть на королеве?       Я знал, знал, что не зря проносил эту цитатку сквозь года! Всегда мечтал это сказать, да только случая не подворачивалось. С годами, что фразочка выдерживалась в моей памяти, она хорошела, как вино. И сейчас, походу, стала подобна оружию. Вот мне галочка в список достижений — вызвать сбой системы у моей ручной НЁХ наиболее нелепым из доступных мне способов.       — Бордовый, — не растерялся я.       — Н-да. Не голова, а одна сплошная помойка, — э, вот щас обидно было. — Ну да не суть. Будет тебе королева, — в тоне машины возник азарт, приправленный ехидцей.       Кукла вскочила, что стул завалился назад, после чего по-кошачьи выгнула спину. В этот момент эти же кошачьи атрибуты, что торчали на макушке и из копчика, исчезли в помехах. Пока я гадал, в какую степь там начали крутиться его шестерёнки, облик мимика начал обретать изменения. Светлая кожа, тёмно-красный шёлк прикрывающий сокровенные формы, свисающая густая копна пурпурных волос, элегантный профиль, соблазнительные губы с того же оттенка помадой, растянувшиеся в манящей улыбке…       — ТАК СТОПЭ, ХОРОШ! ФУ, НЕЛЬЗЯ, КОМУ СКАЗАЛ!       Своим вскриком я буквально сдул иллюзию как слой пыли, и это чудесно, потому как терпеть его, перевоплощённого в Мирелию я бы уже не смог. Мне по возврату ей — в смысле настоящей — стыдно было бы в глаза смотреть. А если б этот чудак на букву «М» гоняя с её «скином» умудрился бы что-то учудить, я не ровён час мог бы и на реальную королеву заагриться. К слову, в отличие от матричных трансформаций, этот его облик я назвать идеальным не мог — пусть и видел несколько мгновений. Но поставь рядом подделку и оригинал, я бы вообще без труда выявил, кто есть кто.       — Ну что же ты? Вроде поцелуйчик хотел, а как до дела дошло, жмёшься как забитый девственник. Что сейчас, что в прошлый раз.       Вот сука, ещё подначивает. От воспоминаний об упомянутом эпизоде из прошлого стало куда неуютнее, чем от недавно разыгранной пугалки. Вот пункт «засосаться с терминатором» я бы предпочёл навсегда вычеркнуть из своей биографии — явно не та ачивка, которой стоит кичиться. Бр-р-р, до сих пор во рту неприятно. Мне кажется, гастроскопия и то более приятная процедура, чем такие «проявления любви» от моего Фундаментала.       — Блин, неужели тебе проще превратиться в кого-то, чем приготовить бургеров.       — Ну разумеется, — весело зазвучал Дубль. — При достаточном количестве данных я могу стать кем угодно. Хоть машиной смерти, хоть любовницей, хоть монашкой, хоть букашкой, — опять же, от таких изречений не по себе становится. Особенно в части про любовницу. — Но не в текущей кондиции, конечно. Ежовые рукавицы аппаратных ограничений мешаются довольно сильно, знаешь ли. Что до бургеров, то ответь мне, ты сам-то знаешь, что именно кроется за всеми озвученными тобою позициями?       — Нет, — сознался я.       — Вот и мне-то откуда тогда это знать? Ты дал мне конкретный запрос, но при этом не обладаешь данными, что там Большой Дымок назаказывал. Мы-то с тобой понимаем, что там калорийная лавина всевозможного фастфуда, но какого именно? Вот из-за этого подобное обрабатывать сложно. Но предвосхищая вопросы, чтобы потом не мнил меня каким-то вшивым отсталым компилятором: симфония сочинена, кусок холста в шедевр превращён. У меня целая галерея есть. Хочешь взглянуть?       — Обойдусь.       — Не очень-то и хотелось, — кажется, кое-кто решил поиграть в цундерку. — А по Мирелии ты дал чёткие инструкции. И, к тому же, её образ хорошо отпечатался в твоей памяти. Интересно, почему же?..       Я покашлял в плотно сжатый кулак.       — Захлопнись. Она, вообще-то, замужем.       — Что ни разу тебе не мешало лапать её взглядом при каждой встрече. И не пытайся врать, шалунишка, попытки налгать мне приравниваются к самообману. В таких вопросах мне известно о тебе больше, чем кому-либо ещё. Да и ночные фантазии о женщине, которую наверняка втайне хочет половина Мелромарка, невинный пустяк, по сравнению с жестью из истории твоего брау…       Жестянке пришлось заткнуться и отпрянуть, дабы не словить мой летящий через весь стол кулак. За ним полетели невинные стаканчики, поднос, и по нарастающей уже не такой невинный стул. Закрепил столом, от которого Дубль уже уйти не сумел и свалился с ног. Уверен, Энель бы сейчас мной гордился, и, может, чуть покритиковал мою технику. Схватив последнее, что попалось под руку, я подскочил к закрывающейся руками кукле и замахнулся для удара.       — Эй-эй, вообще-то я твоё оружие! — запротестовал Дубль. — Положи, где взял! Нехорошо так с девушками обращаться!       — Чё? — на выдохе выпалил я, и только потом обратил внимание на то, что, а точнее кого держал в руках.       Хватка моя была сомкнута на лодыжках псевдо-Сильви, которая сохраняла свою сидящую позу со сложенными на коленях ладонями и лицо с лёгкой расслабленной полуулыбкой. Странно, но в руках она лежала хорошо, почти как кувалда, только со сдвоенной ручкой. Жаль только, что на вес как пёрышко — массы бы побольше, чтоб удар был тяжелее. «Но этим всё ещё вполне можно бить» — сделал я вывод, и сделал замах ещё шире.       — Да погоди ж ты! Ей наверняка не нравится!       — А по-моему ей очень даже норм, — не оценил я аргумента.       — Ты готов, — резко, без предупреждения, совсем другим голосом изрекло Орудие. Серьезным, прохладным, очень похожим на прежнюю его ипостась, когда оно не научилось… вот всему этому.       — Да… мне тоже так кажется, — согласился я, тем не менее, не опуская своей импровизированной дубины.       Моргнув, я обнаружил себя в знакомом месте, и в очень знакомое время. Храм, в котором мы Повышаем Класс. Момент взрыва. Время было остановлено — я это понял по своей же тушке, зависшей в воздухе.       Здесь же находились и остальные: королева с принцессой, команда Наофуми, Энель… и конечно же Дубль, держащий Сильви за горло. Захотелось огреть марионетку со спины, но во-первых, даже мне уже понятно, что это всего лишь симуляция, а во-вторых, огревать-то нечем. Всё, что было на фудкорте осталось на фудкорте.       …кроме Дубля. В смысле, не того слетевшего с катушек робота, а того, который со мной задушевные беседы вести пытался.       — Слушай, будь спокоен и не перебивай. Объем информации, который сейчас через тебя можно прогнать очень ограничен. Мы занимались тем, что подготавливали тебя к сжатию данных, что ты сейчас получишь. Грубо говоря, тебе нужно было акклиматизироваться. Изначально твоё пребывание здесь должно было ограничиваться двумя десятыми секунды в «реале», но мне пришлось увеличить это время до трёх десятых. Иначе твой мозг коротнёт от переизбытка данных на единицу времени. Больше, увы, выиграть времени невозможно — сам видишь, у тебя по пробуждению будет меньше половины секунды на то, чтобы защититься. Когда речь заходит о столь малом временном промежутке, даже такая мелочь, как эмоциональный окрас с которым ты принимаешь информацию существенно влияет на «вес» данных. Попади ты сюда изначально — уже бы вылетел наружу.       Горячий клочок злобы, на который я так усердно дул всё то время, что я провёл с этой хитрой тварью, разгорелся с новой силой.       — Так ты, получается, специально мне всё это время голову морочил всякой дичью?       — Да спокойно, — устало, но с нажимом осадил Дубль. — Вообще что ли слушать разучился? Если тебе так будет проще понять, то нынешний эпизод ты запомнишь отчётливо, будто реально здесь побывал. Остальное будет больше похоже на сон. Так что сейчас готовься внимать, если ты хочешь, чтобы никто не умер.       И в этот раз он оказался предельно серьёзен. И продуктивен. Уже и забыл, какими вычислительными мощностями он оперирует. Сколь бы я его недобрыми словами не крыл — а проанализировал он всё на совесть. В этом водовороте предложенных исходов событий я не успевал и слова вставить. Тем не менее, Дубль ничего конкретного мне не предлагал. Он лишь указывал и напоминал. Например, он для чего-то упомянул, что если навредить Рафталии, то Наофуми может очень рассердиться — будто это не очевидно, или как поглощённый Когтями Рубальда луч Курогане в итоге их и повредил, пусть те сразу и восстановились. Он уделял внимание куче сущих мелочей, и заставлял следовать его примеру.       — Что ты видишь? — глубокомысленно, можно даже сказать философски изрек Фундаментал.       — Эм… стену?       — Да нет же! Всмотрись!       — А-а-а… Трещина?..       — Верно, друг мой. Это трещина. Трещина, как она есть, — не успел я задать вопрос, как последовал следующий комментарий. — Не успели здание толково отреставрировать. Очень ненадёжно выглядит, не находишь? Вот будет потеха, если в ходе вашей заварушки, она дальше такая незаметно побежит, скажем, к потолку. А потом ка-а-ак ХЛОБЫСЬ кому-нибудь по кумполу. Думайте.       Также он уже давно с точностью до процента вычислил, у кого какие шансы погибнуть (спасибо хоть знаками после запятой не душил). А ещё очень заботливо расставил всех в порядке возрастания по шансу встретиться с костлявой, где внизу покоится наш японский крепыш со своим внушающим уважение нулём — Щит как-никак, а лидерское место по смертности делят между собой Сильви и, что удивило больше всего — Фиро. Последний случай Дубль пояснил так:       — В любом сценарии, где противостояние Фиро и Энеля доходит до гибели одного из них — это всегда будет Фиро.       Выходило так, что единственным вариантом не допустить, чтобы пташка улетела чирикать на небеса — не дать им довести до той точки, когда Энель её убьёт. Касательно причины их противостояния — Дубль ничего конкретного выдать не смог, ссылаясь на недостаток данных. Он уверенно заявил, что дело во внешнем воздействии, чему я поверил, ибо сам мог в подробностях наблюдать начало смены окраса её перьев. Но вот почему целью станет именно Энель — неясно, хоть в самом факте, опять же, сомнений не возникало — взгляд златовласой крохи был сосредоточен на моём союзнике.       Что до меня: я находился аккурат по серединке топа смертников, бутербродиком зажатый между королевой и её дочуркой. Это был первый случай, когда я был к Мирелии так близко, что откровенно расстраивало.       Единственная, на кого Фундаментал гадать не решился — Рафталия. В базе, вероятность её гибели близка к Наофуми и Энелю (который также считай вне зоны риска). А всему виной причина её возможной гибели, которая была всего одна.       Я.       Чему, признаться, сильно изумился, ибо враждебности к сей миловидной енотодевочке не питал. Пока в дело не вступили отравляющие речи Дубля, которым я не мог поверить.       — …Да ну, что за бред? Говоришь, Рафталия на Сильви нападёт?       — Совершенно точно — да. Сгусток энергии, летящий в неё — неполноценная инкарнация Звёздного Молота. Демо-версия, если угодно. Обычно Орудия их используют, если требуется испытать кандидата в Герои. Но сейчас другой случай.       — Молот возьмёт её под контроль? — не уверен почему, но я спрашивал это с какой-то надеждой в голосе.       Ответ машины был подобен удару судейского молотка, знаменующего вердикт.       — Нет.       — Но почему? — я не понимал совершенно искренне. — Мне… сложно представить, чтобы она сама, по своей воле, на такое пошла.       — В этом есть часть моей вины.       — Охотно верю, — холодно протянул я. — Рассказывай. И чтобы ничего не утаивал.       Настала перейти к наиболее интересующему меня вопросу. Мы оба встали напротив Песочных Часов. Я вглядывался в налитые кровью глаза Курогане с застывшими в них каплями слёз.       Больше ублюдок увиливать не сможет.       — Говори.       — Инкарнация исполняет команду.       — Какую.       Голосом я уже сам против воли начинал скрипеть. Даже слово выудить, не начав скрежетать зубами — задача. Самообладание сейчас ни к чёрту.       — Передача данных.       — Каких данных?       — Неизвестно. Они зашифрованы.       — Кто. Отдал. Команду?       В этот раз Дубль не стал ничего говорить. За него сказал его палец. Который мне резко очень захотелось обломать и вырвать с рукой. Он указывал точно на Сильви. Но я сдержался, ибо хотел получить ответы.       — Во время выбора класса, Сильви Курогане выбрала непредусмотренную процедурой опцию.       — Ты хотел сказать «я подсунул ей хакающую Систему лабуду». За мамонта меня не держи, Сильви не настолько тупая, чтобы тыкать на очевидно подозрительные ссылки, или что там при Повышении выскакивает… — Дубль сцепил руки на груди и невинно отвёл взгляд. Уверен, умей он — сейчас бы насвистывать начал. — Чего заткнулся? Язык проглотил?       — Просто не особо хочу тебя расстраивать. И вообще, дай мне договорить, — я пробурчал своё важное «валяй», после чего он возобновил свои объяснения. — В мои планы входило расширение выбора для путей усиления для твоей спутницы. Выбранная ей «Опция» — как оказалось, не просто один из классов. Это — предустановленный активатор огромного алгоритма разносторонних процессов, часть из которых были скрыты до самого момента активации. Даже от меня. Точно известно, что он привёл в движение мою инкарнацию, а также стал катализатором разрушения Песочных Часов Эпохи Драконов. За их сохранность можно не переживать — они подвержены самовосстановлению, так просто их не сломать. Эссенция Звёздного Молота же наблюдала за процессом Повышения Класса с самого начала посредством Песочных Часов, и, заметив моё участие, сочла необходимым вмешаться.       Так вот, что за гул слышала Рафталия. Это до неё Молот достучаться пытался.       — Стоямба. Я ещё могу понять про Сильви — она же повышалась, но Часики-то тут каким боком?       — Вероятнее всего, это просто сигнал.       — Сигнал?.. Да тут чуть всю церковь не снесло к чертям собачьим. Для кого такие сигналы предусмотрены? Для Ктулху?       — Песочные Часы есть во всех мирах и они связаны единой сетью. Уничтожение одного артефакта неминуемо будет замечено. Как минимум теми, кто умеет с ними работать. Мало того, при взрыве они испустили колоссальное количество энергии. По уровню заметности это сродни бабахнувшей в соседнем селе ядерной бомбе.       — И кто мог это заметить?       — Кто угодно. Но важно не то, кто заметил, а то, кто отправился к свету этого маяка.       Как-то внезапно похолодело — даже защита этих самых Песочных Часов уже не управлялась.       — А такие… есть?       — Ты здесь для того, чтобы это узнать. У меня есть ответ. Спустя одну десятитысячную секунды после того, как Курогане Сильви сделала свой выбор — в этом мире был замечен ответный сигнал, который моментально пропал. Анализ показал, что он идентичен тем, что обычно исходят от меня. Но он не мой.       Я непроизвольно задышал. Очень часто, с огромным риском словить гипервентиляцию лёгких. Кажется, защита — всё.       Только подумал, как внезапная боль пронзила руки, да такая, что чуть не заорал. Целая уйма порезов начала раскрываться на руках кровавыми цветками. Глянув на свою копию, убедился — осколки стекла уже достигли меня в «реале». Вот ведь зар-р-раза… я даже не заметил, что всё вокруг не остановилось, а просто очень сильно замедлилось! И теперь ощущения, как стёклышки микрон за микроном рассекают мою кожу — также растянуты!       — Твой ресурс почти исчерпан, — флегматично заявил Дубль.       Что?! Нет! Не-не-не-не! Я ещё о многом не спросил! Проклятье!       Шипя и рыча, стараясь не начать хныкать, я вцепился кукле в плечи и сжал, что есть сил.       — Дзюн! Откуда ты о нём узнал?! Откуда он сам?! Что вообще за сны?! Что с моим телом, клетками и всем остальным?! Кто, чёрт возьми, эта ведьма?! ОТВЕЧАЙ!       Дубль молчал.       — ГОВОРИ, С-С-СУКА! ПОКА Я ЗДЕСЬ!       — Тёма. Твой мозг больше не выдержит. Ты можешь умереть.       Марионетка без труда высвободилась, и… обняла меня. Перед глазами развернулось знакомое меню. Точки быстрого перемещения. Их может быть всего три, однако теперь я видел, как к ним добавилась ещё одна, сверкнула тысячью сменяющих друг друга символов и исчезла.       — Это на всякий случай. Просто так ты не сможешь её использовать, но если прижмёт, она тебя вытащит.       — К-куда?.. — застонал я. Боль становилась невыносимой. — К-куда он-на… вед-дёт?..       — Прямо сюда. В мой мир.       Нормально говорить уже было невозможно. Как и слушать. Оставалось лишь терпеть, и ждать, пока невидимая сила наконец вышвырнет меня за шкирку из этого ада.       — Кстати, после наших посиделок, от тебя может немного сильнее пахнуть. Не обижайся.       Мр-р-р-разь… Как знал, что ему доверия нет.       Белый шум нарастал. Сейчас главное было собраться — так я считал. Использовать тот же метод, что и когда запоминал про «Сказание». Орать. В реале, в мыслях — неважно. Концентрировать внимание. Заострять его подобно кинжалу, и разить самого себя, выцарапывая на памяти нужные сведения.       Арима Дзюн. Герой Часов. Он был здесь, совершенно точно, настоящий или нет — разбираться буду потом. В реале есть кто-то, кто его лично знает, и кто может мне помочь достучаться до правды. Дубль умеет стирать память. Это тоже надо иметь в виду.       Сосредоточся.       Дзюн. Арима. Помни о нём.       Помни…       Помни!..       Не забудь. Нельзя забывать!       Не забыть…       НЕ ЗАБЫТЬ!       — Когда-нибудь, ты поймёшь… — глухо, как из-под водных глубин, заухал голос моего Орудия, — …что я всегда на твоей стороне.

***

Где-то на севере Мелромарка…       Это была захолустная деревенька, которая встречала свой очередной не очень тихий закат. Три женщины почтенного возраста, стоя возле забора, и поочередно охали, ахали, закрывали рты руками и слёзно просили приезжую красавицу оставить в покое одно из сокровищ их деревни — десятиметровую репу, что для овоща была излишне подвижна.       — Ох, пресвятые Трое, не корячьтесь вы так ради нас! Давайте я сына позову, он мигом всё вскопает, где вы повелите!       — Всё… ух… в порядке… мгм! Вы… девушки… лучше баньку подготовьте! Я тут мигом… управлюсь… мгм! — кричала та через всё поле, раз за разом втыкая лопату в чернозём.       Двумя часами позднее, когда светило скрылось за горизонтом, в доме деревенского старосты пожилая пара делила стол со своей гостьей. Такая роскошная особа в аскетичных антуражах избы смотрелась неуместно, но ей с виду было комфортно — без всякого стеснения насыщалась горячей похлебкой, сохраняя при этом несходящую улыбку. Выражение лица этой дамы могло бы напугать, но точно не простых деревенских с широкой душой.       — Вы верно умучились вся, леди Пидет, — обеспокоенно пробухтел дедуля с пышной растительностью на лице.       Гостья сдержанно усмехнулась. Со стороны можно было подумать, что это такой акт хорошего тона, но на самом деле женщину забавило то, как после каждого сказанного слова борода и усы старосты подпрыгивают.       — Что вы, бросьте, — махнула она ручкой. — Настоящая леди должна быть готова ко всему. В том числе — поработать лопатой, если потребуется, мгм.       К ним присоединилась хозяйка с горшочком полным тёплого компота.       — Подумать только: полжизни тут провела, но и подумать не могла, что под нами когда-то было поле брани. И уж тем более не могла бы помыслить, что из-за какого-то шлема будут страдать корешки нашей бедной репки.       — Его можно понять. Если бы мне мешала расти какая-то железяка, ещё и зачарованная на нанесение урона при касании, я бы тоже была недовольна. К слову, пока не забыла — граф Ре’Пуа попросил почаще его поливать, сэр Морковиан — пересадить его на солнечную сторону, так как ему нравится созерцать рассветы, а мадам Капюсто — куда-нибудь подальше от чужих глаз. Девушкам нужно немного приватности как-никак, мгм.       — Вы их понимаете? — без особого удивления тряхнул длиннющими усами старик.       — Я просто умею внимать чуть лучше, чем другие люди. И поверьте, три гигантских овоща с повадками аристократов далеко не самые эксцентричные собеседники, с которыми мне приходилось иметь дело, мгм. Но всё же, обитатели вашей деревни довольно любопытные, чего не отнять.       — Воистину, — кивнул дедушка. — Благодаря милости трёх наших урожайных Добродетелей деревня-то и живёт.       — А я не про овощи. Я про вас, староста, мгм, — шире прежнего улыбнулась ведьма, на что поймала удивительно цепкий и ясный взгляд. — Для человека, живущего уже почти две сотни лет, вы неплохо сохранились.       — Хм-м-м… — важно погладил бороду дедуля. — Вы из Теней Её Величества?       — Мимо, мгм, — приклееная улыбка даже не шелохнулась.       — Естественно, никто в Тени таких видных дам не берёт, — покивал староста, поняв свой просчёт.       — О, да вы ещё и обольститель, хватку не растеряли. Но прошу, не заставляйте супругу ревновать, мгм~ — на высказывание Пидет хозяюшка и старик по-доброму расхохотались.       — Да будет вам! По молодости я, может, и грезил о красавицах, но свою ненаглядную даже на полцарства не променяю.       — Он у меня образцовый семьянин, — хвастливо высказалась бабуля, и подлила компота мужу, в награду за правильные слова. — Захворал, правда, в последние годы, а так и дров наколет, и со скотом управится, и урожай весь соберёт.       — Да я и сейчас могу!       Пидет взирала на их нежности с прежней маской дружелюбия, прочитать за которой хоть что-нибудь решительно невозможно.       — И всё же, что за волшбу вы применили? — вернулся к теме староста.       — Знания и немного внимательности, мгм. Орден на полке и висящий на стене меч с особой гравировкой на гарде; такие выдавали только четырём личным телохранителям двадцать девятой королевы Мелромарка. И владеть ими имели право лишь те, кому королева их вручила лично, мгм.       — Хр-р-р, — задумчиво просопел дед. — В летописях об особенностях посвящения в рыцари Её Величества Мелрианны не должно было быть таких подробностей. Впрочем, это дела давно минувших дней. Не стану спрашивать, как вы об этом прознали — не после того, что вы сделали для нас, леди Пидет. Но позвольте полюбопытствовать: что вас вообще в наши края привело? Тракт на восток заворачивает — сюда случайно не забредёшь. Чего такая разносторонняя дама нашла в нашей глуши, где кроме стариков только овощи? К нам даже монстрятина не заглядывает — скучно ей тут.       Само собой Пидет различила маленькую стариковскую ложь. Монстров здесь и вправду не водится, но далеко не из-за скуки. Боязно им наведываться в деревню, где обитает пусть и потрёпанный временем, но рыцарь, достигший предельного для человека уровня.       — Я у вас проездом, мгм, — без колебаний созналась мутноглазая.       — И куда ж путь держите, если не секрет? — нахмурился бывший рыцарь, уже ожидая услышать что-то абсурдное. Он лучше всех знал, что здесь «проездом» оказаться попросту нереально.       — На север, в Зельтбуль, мгм.       — В Зельтбуль?! — глаза старика округлились, а сам он аж привстал со стула. — Леди Пидет, вы, верно заблудились. Вам как раз на тракт надобно.       — Это зачем? — состроила ведьма удивление.       — Ох… Жена, карту.       Хозяйка, удивлённая причудам путешественницы не меньше супруга, вытащила из сундука искомый свёрток и расстелила тот на столе.       — Мы — здесь, — ткнул в точку староста. — На север только хребты. Поэтому самое ближайшее — это вернуться на главный северный тракт и уже по нему добрать до границы.       — Но ведь это долго. Я пока до этой дороги добреду — уже бы до пункта назначения добралась, мгм, — совершенно искренне удивилась Пидет. — Смотрите, так будет куда быстрее мгм, — Она провела пальцем от деревни до границы Зельтбуля прямую линию, совершенно не смущаясь, что там на пути горная гряда.       — Так-то оно так, но не через непроходимые горы же! Там ж ни пройти, ни проехать! Хотя… — тут старичок осмотрел гостью с ног до головы и успокоился, после чего сложил карту и передал жёнушке, дабы та убрала её на место. — Чего я тут возникаю. Вы точно знаете, что делаете.       Пидет ответила молчаливой улыбкой.       — Лучше скажите, чем нам отплатить за помощь. Обеспечить кров и снарядить провиантом на пару декад — это мы запросто. И пусть богатства в наших краях не водятся — без золотой монеты не оставим. Но это мало за ваш труд.       — Хм-м-м… — Пидет изобразила раздумья. — Я хочу эту подкову. Ту, что над дверью висит, мгм. Больше ничего не нужно.       Несмотря на возраст, дедушка соображал отлично. И понимал, что ведьма сказала своё слово. А если попытаться выяснить подробности — она навешает на уши всякой чуши несусветной, но истинных мотивов не выдаст. Похожей чертой обладала и его первая любовь — королева Мелрианна. Супруга же оказалась не столь дальновидна, и всё же попыталась предложить что-то ещё, на что Пидет поступила именно так, как старый рыцарь и предсказывал.       — Она может оказаться довольно ценной. Если знать нужных людей. Даже такая, с виду, безделушка, как старая обломанная подкова может найти желающего ей обладать. И заодно отсыпать деньжат. Особенно в Зельтбуле, мгм-мгм~       В итоге ведьма всё равно получила своё, и в дополнение ничего не взяла. Вернее не взяла бы, если бы не хозяюшка, которая себе места не находила. Пидет с благодарностью приняла несколько пирожков с капустой от одного из Добродетелей, после чего собрала вещи и двинулась к выходу.       — Вы куда ж на ночь глядя, право! — заохала сердобольная старушка.       — Так ведь ночью еда как раз просыпается. Заодно запасусь на дорогу, мгм, — в своей несерьёзной манере ответила мутноглазая. Но увидев, что бедная бабушка вот-вот в обморок грохнется, добавила. — Шу-чу.       Пререкания жены остановил староста.       — Коли такова ваша воля, леди Пидет, мы вас не станем задерживать.       — Дед, с дубу рухнул? Девицу, да одну, да в ночи, да по лесам!..       — Эта особа сможет за себя постоять, — уверенно заявил старик, вглядываясь в мутные очи.       — Спасибо за радушный приём, мгм. И ещё, дедуль, — стоящая спиной путешественница стала звучать серьезнее. — Попейте святой водички, силы должны будут вернуться. Знаю, вы трудолюбивы, однако потерпите, и ближайшую декаду дома лучше не покидайте. Долгих и приятных лет вам. Чао, мгм~

***

      Одинокая ведьма шествовала по диким рощам как у себя дома. Ни густая темень, ни дремучесть зарослей не смущали скиталицу — она то и дело сворачивала с единственной тропы, идя напрямик. Ведь так, в её представлении, ближе. Само собой, в край озверевшие от голода звери не могли пропустить такого лакомого кусочка. Поэтому Пидет за эту ночь оставила валяться без сознания около трёх десятков побитых чудовищ. Высокоуровневые твари же обладали куда более развитым чутьём, и сторонились прущей через их владения человеческой женщины, давая той дорогу, лишь бы поскорее ушла.       Утро встретило её необычайно густым туманом. Но и он не был помехой для странницы. Та даже себе под ноги не смотрела, вместо этого вертя на пальце обретённую ночью подкову.       — Ну дела-а-а… Кто же такого милого дедушку так невзлюбил, что аж проклятье третьего ранга подсунул? Ну да не важно. Всё равно недоброжелателя уже, скорее всего, давно на этом свете нет. Да и дедуля крепкий, поправится скоро, раз столько лет даже не замечал ничего, мгм, — Пидет вздохнула, и поднесла вещицу к улыбчивому лицу. — А-а-а-ам… — где-то треть изделия погрузилась в рот ведьмы. Послышался приглушенный зубовный стук, за которым последовал стон поддающегося деформации железа. — И почему никто не проклинает тортики там, или печенюшки… — пожаловалась женщина, продолжая грызть надкусанную металлическую дугу.       Внезапно, Пидет вздрогнула от прошедшей через неё волны незримой энергии. Мутноглазая тотчас обернулась в направлении, откуда та поступила. Отголоски силы происходили со стороны Марки — столицы Мелромарка.       — Ой-ёй, вот уж чего не ожидала, мгм. Как смело, безрассудно, жадно, прекрасно, глупо, бесчеловечно, жестоко, торопливо, малодушно, грешно, неосмотрительно, цинично, возбудающе, наивно, жалко, бескомпромиссно, страшно, нелогично и… показушно. А ведь девочка мне даже понравилась. Какая досада…       Отголоски прошедшего через неё импульса ещё стыли в ней. И, пока те окончательно не исчезли, Пидет возжелала притронуться к ним. Не буквально, конечно. Своей душой. Одёрнула себя ведьма в самый последний момент, когда предвосхитила последствия своего любопытства. Она будто заранее знала, что прикоснись она — на неё обратят внимание. Даже от фантазии на эту тему её руки покрылись гусиной кожей.       — Ух, заигралась. Надо быть аккуратнее, не хотелось бы помереть раньше времени, мгм.       Она продолжила путь, пожёвывая остатки подковы, и вслух анализируя пережитое.       — И всё же, странно всё это — вот так заявлять о себе на весь мир… Большая птичка, обладатели Орудий, перерожденцы, забившаяся под Великое Древо беглянка, да даже дремлющие Звери и карга за барьером Аквадракона — и те должны были учуять. Об Императорах Драконов и говорить нечего. Теперь все причастные знают, пусть и мало кто поймёт, что это вообще было, мгм… А ведь принцесске, должно быть, сейчас совсем худо… ещё бы, оказаться столь близко к эпицентру, мгм. Вовремя же я ушла, мгм~       Выйдя на более-менее открытую дорогу, Пидет осмотрелась, и достала из саквояжа необычного вида белый свисток, который тут же использовала по назначению. Беззвучная вибрация прошла через чащобы, после чего женщина просто продолжила молча стоять посреди дороги. В туманной тишине, где ни птичка не щебечет, ни сверчок не стрекочет.       Тремя с половиной минутами позднее, когда подкова уже была доедена, в нескольких метрах за спиной послышался аномальный перестук колёс. Аномальный по той причине, что его должно было быть слышно гораздо раньше и издалека. Повернувшись, в клубах тумана ведьма различила очертания повозки и запряженного филориала. Птица, отличающаяся от своих сородичей молчаливостью и спокойствием, подкатила транспорт поближе. Пидет тут же облюбовала пернатого вниманием, и принялась расчёсывать тому шею и гладить везде, где только могла достать. Вблизи филориал выглядел ещё более отличным от иных, более пёстрых представителей вида: мрачный свинцовый окрас, белесые слепые глаза и какое-то непередаваемо брутальное выражение морды.       — Ну-ну, прости, что разбудила, мгм. Я не хотела, но обстоятельства потребовали, чтобы я ускорилась. Мне нужно как можно быстрее кое-куда попасть.       Закончив с нежностями, колдунья приоткрыла дверцу крытой чёрной кареты.       — Отвези меня к моему дорогому подручному. Коли мой малыш в самом деле идёт по следам Героя, то его группа вот-вот должна прибыть в Дриморг, мгм~