Замороженный Цветок

Тони десять лет, и большую часть своего времени он находится или в школе, или зависает в своей комнате в импровизированной мастерской. Иногда он бесцельно блуждает по их большому дому, просто, чтобы пройтись; общается с Джарвисом — его цветок акация: забота, одиночество, трудолюбие и сочувствие; позволяет случаться редким разговорам с матерью и со всей тщательностью старается избегать отца. На левой руке и почему-то с правой стороны на шее у Говарда растут цветки стрелиции, причудливые цветки с красно-зелёным венчиком и оранжево-фиолетовыми лепестками, они чем-то напоминали диковинную птицу и прекрасно передавали характер мужчины — неординарность и тяга к победам, сила и храбрость, целеустремлённость, мужественность и успешность. И маленькому Тони нежелательно мешаться под ногами у такого великого человека, как отец, чтобы не нарваться на его раздражение. К тому же, цветов у того ровно тридцать четыре, и когда мальчик видит их, начинает опасаться, что тоже может почти не успеть или того хуже — не успеть вовсе. На правой руке и ключицах Марии — двадцать одна чайная роза, мать куда мягче отца, она — это постоянство и вечная красота, изящество и хрупкость, уважение и тихая печаль. Ей мальчик тоже старается не надоедать, женщина часто бывает занята благотворительностью, хотя и находит немного время для сына. У маленького Тони нет друзей, у него и приятелей-то настоящих нет, большинство из одноклассников хотят или наладить с ним — а значит и с его отцом — отношения по настоятельным просьбам их родителей, или скатать у него домашку, причём последних гораздо меньше хотя бы потому, что обычно маленькому Старку задают задания более сложного уровня. Он одинок, он до ужаса одинок, но мальчик привык к этому. К тому же… У Тони есть его ум, так что ему редко бывает скучно с самим собой наедине. А ещё у него есть Зимний Солдат — странный мужчина с явными проблемами с памятью и потрясающей металлической рукой, что периодически возникает в его жизни, и Тони — внутренне боясь — всё-таки признаётся себе, что привязался к нему. Он не всегда показывался на глаза, но Тони периодически ощущал его присутствие. Возможно, Зимний был для него даже другом, не таким, каким для мальчика был Джарвис, в конце концов, Солдату не платили за общение с ним, тот сам приходил, когда хотел — когда мог — и Тони либо чинил/осматривал его руку, либо они просто болтали. Он мог пропасть на месяц, мог пропасть на целый год, или больше, как это было между первой и второй встречей — маленький Старк всё равно ждал, и Зимний Солдат приходил. Встречи неизменно начинались с фраз по типу: «я почему-то знаю тебя и помню, почему это так?», но ответов по-прежнему не было, им, кажется, они уже и не нужны. Вот и сейчас, когда знакомый силуэт возникает в окне, Тони лишь приветливо машет и чуть улыбается. Вся радость от встречи исчезает, когда мальчик замечает несколько кровавых пятен на фоне тёмной плотной ткани кофты мужчины вокруг почти ровных округлых отверстий. Пули — понимает он. Зимний Солдат никогда не приходил раненным, даже, когда мальчик замечал кровь на его костюме — та или оказывалась не его, или раны мужчины уже зажили, по крайней мере тот так утверждал. Мальчик надеялся, что тот говорил так не для того, чтобы успокоить его. Вообще за эти два года, что ознаменовались появлением двух новых цветков календулы на руке ребёнка, они не так часто встречались с глазу на глаз, это было чуть больше десяти коротких — критически коротких — встреч, во время которых Зимний Солдат будто удостоверялся в том, что Тони всё ещё жив, терпеливо позволяя ребёнку посягать на его протез или рассказывать обо всём на свете. Мужчина мог прийти с поломкой в железной руке, но он никогда — никогда — не приходил раненным, а сейчас не сказать, чтобы он едва держался на ногах, но явно не был в норме, и это встревожило мальчика. — Ты ранен! — маленький Старк вскакивает с кровати быстрее, чем успевает подумать, и абсолютно безбоязненно подходит к мужчине. Тот делает явное усилие, чтобы не отшатнуться в сторону, настораживается, но агрессией не отвечает. «Мы не убиваем детей» — Я знаю тебя, — говорит мужчина. — Откуда я тебя знаю? Мальчик не отвечает. Он знает, что Солдат и сам вспомнит в процессе разговора, его сейчас больше волнуют кровоточащие раны. Кровь принадлежит мужчине, в этом нет сомнений. Мальчик встревожен и самую малость зол — не на Зимнего, а на ситуацию в целом, на таинственных «кураторов», которым, похоже, плевать на их сотрудника, на самого себя, потому что Тони — не врач, он механик, а помощь нужна, и вряд ли мужчина согласится на скорую. — Нужно обработать раны, — только и говорит ребёнок. Зимний поражённо моргает. В голосе мальчишки — страх, но не такой, какой привык ощущать мужчина по отношению к себе. Не животный ужас его жертв, не презрительный трусливый страх людей в Гидре, это были опасения по поводу его здоровья, забота, то, чего Солдат не то, что не заслуживает, никогда не сможет заслужить. Странный-странный механик-Тони. Мужчина вспоминает историю их общения действительно сам, пока ребёнок хватает его за протез и тянет в сторону ванной комнаты, заставляет сесть на край ванной. — Почему я тебя помню? — Зимний Солдат произносит скорее по привычке. Не то, чтобы этот вопрос утратил для него актуальность, скорее наоборот, если бы мужчина знал, как это работает, он бы определённо хотел бы перенести это свойство на ряд других вещей, вдруг в его жизни было что-то ещё, что следовало бы запомнить, но причина не известна, а то, что он помнит юного техника его более, чем устраивает. — Тебе надо снять кофту, — командует ребёнок. — Чтобы я мог помочь. — Нельзя, — отрезает мужчина, — они поймут. Мальчик раздражённо скрипит зубами. — Ты истекаешь кровью! — звучит возмущённо. Чужая забота приятна, но Зимний Солдат не собирается рисковать техником. Высший приоритет: защита юного механика, тот не причиняет боли, а отсутствие боли — это хорошо, тот добр, а доброта — это непривычно, но вызывает неясное тепло в груди, которое мужчина расшифровывает как вероятную и логичную благодарность, к тому же мальчик обещал вырасти и улучшить его протез. Нельзя ставить мальчика под угрозу. — Отказано, — говорит Солдат. — Последствие: наказание. Последствие: уничтожение свидетелей. Твоя смерть — звучит недосказанность, мальчик и сам понял это со слов про свидетелей. Но Тони упрямый, даже слишком, как для своего возраста. И маленький Старк не хочет лишиться своего друга, ясно? — Пули всё ещё внутри? — деловито спрашивает ребёнок, включает кран, моет руки с мылом. — Пожалуйста, ответь. Ты не хочешь, чтобы я проверял сам. Мы оба этого не хотим. Это может быть больно. Тони надеется, что не перегибает палку, а ещё, что пули прошли на вылет. Тони не врач, он не знает, какой исход лучше, но если мужчина всё ещё на ногах и способен спорить, вряд ли задето что-то жизненно важное. — Внутри, — всё же отвечает мужчина. — Мне нужно на базу. Ранения не смертельны, повреждения не критичны. Раны на мне заживают намного быстрее, чем на обычных людях. О том, что за возвращением последует наказание — он не говорит. Фраза про раны — знак доверия, признание собственного отличия от других, мужчина верит, что юный техник не воспользуется этим знанием. Только вот не всё так просто, пока пули находятся в его теле, регенерация не могла помочь. Он не говорит об этом вслух, только думает. Но маленький Старк, словно понимает его опасения. Складывает картинку частично, многих паззлов всё ещё не хватает, но для понимания данной ситуации вполне. — Сиди! — командует он. — Если вытащить пули, как быстро заживут твои раны? Они узнают? Быстро. Регенерация справится, только пули самостоятельно достать сложно, и времени перед возвращениям не так много. Не юного механика же заставлять? Он и пришёл-то сюда не за помощью, его ждёт наказание за неосторожность и наверняка заморозка, неизвестно насколько, так что Зимний просто хотел повидаться. Тони воспринимает тишину, как повод действовать. Находит в аптечке антисептик и пинцет, радуется тому, что не боится вида крови и думает о том, что вряд ли кто-то мог догадаться, для чего мальчику придётся использовать этот самый пинцет. — Опасно, — говорит мужчина, но почти смиряется. — Пули не прошли на вылет. После выполнения задания, я должен возвращаться. Не должен тратить время на лечение. Тони закусывает губу, чувствуя, как его распирает от злости на этих непонятных «кураторов». Он не возмущается, только криво улыбается, словно пытается подбодрить. — Проделаем ещё отверстия, чтобы создать видимость того, что пули пролетели, — находит выход мальчик. Это разумно — и Зимний Солдат кивает. — Снимай кофту. Мужчина в этот раз не возражает. Под кофтой оказывается майка, которую тот просто приподнимает, и следующие полчаса, пока Тони приходится копаться в чужом теле, вытаскивая пули, они молчат. Зимний Солдат терпит боль, её не сложно терпеть — мальчик явно не стремится специально навредить как можно больше, наоборот, по возможности действует максимально осторожно, а маленький Старк думал о том, как же всё-таки хорошо, что он механик, а не врач, он явно не хотел бы связать свою жизнь с медициной. Потом они проделывают почти правдоподобные дырки на кофте Солдата, и тот уходит, даже не сказав напоследок привычное: «ты меня не видел». Мальчик думает, что это хороший знак — признак доверия, но что-то не даёт покоя. И ещё, отсутствие кофты позволило увидеть намного больше цветов гиацинтов, чем подвёрнутый рукав кофты. И под намного больше маленький Старк имеет в виду намного больше тридцати пяти, он в этом абсолютно точно уверен. Тони умный мальчик и он умеет делать выводы, вот только своими догадками ни с кем делиться не намерен.