Замороженный Цветок

В жизни у Тони не так уж много моментов, которыми он действительно бы дорожил, хотя на первый взгляд может показаться иначе. Ещё меньше у него было по настоящему близких людей. Сперва у него были родители и Джарвис, но во взаимоотношениях с первыми возникали определённые сложности, а второму, в общем-то, платили за то, что он присматривал за маленьким Старком. Затем у него появился Зимний, простой и сложный одновременно, мужчина со своими тараканами и скелетами в шкафах, с потрясающей металлической рукой, достаточно понимающий и в какой-то степени милый, чтобы занять особенное место в жизни и сердце гения. Ещё одним его другом стал во время обучения в МИТе Роуди, преданный и добрый, с застывшими навсегда тридцатью цветами и с некой незнакомкой в сердце, в которую умудрился влюбиться во время увольнительных. И если с этими двумя всё было очень странно и забавно одновременно – он не ожидал новых встреч, а в итоге они стали до безумия дороги, то умница Пеппер, ставшая его помощницей через несколько лет после того, как он принял наследие корпорации, такого выбора не предполагала. Они очень долго притирались друг к другу, но в конце концов, совсем недавно, стали общаться достаточно тепло. Она на два года младше самого Тони, на её руках аккуратными браслетами разрослись белые цветы ландышей – чистота и надёжность, достоверность и счастье, амбиции и свобода. Ещё ему импонировал пунктуальный и ненавязчивый Хэппи, прекрасный водитель, его ровесник, с цветами лимона на плечах и шее – свобода и смелость, благоразумие и спокойствие, рассудительность и сосредоточенность. Вероятно, список близких людей на этом заканчивается. Обадайя Стейн, конечно, друг Говарда, да и к Тони относится достаточно неплохо, но до конца довериться человеку с тридцатью тремя цветами тысячелистника на руках было сложно. Но у гения ещё есть его творения – высокотехнологичный ИИ Джарвис, бойкая Кисточка и неуклюжий Дубина. Последний, кстати, только что испортил его эксперимент струёй пены из своего излюбленного огнетушителя. Поэтому уведомление Джарвиса о пришедшем Солдате застаёт его в душе, и он успевает лишь натянуть штаны. — Механик-Тони, – говорит Зимний, когда изобретатель приходит, пересекает помещение несколькими широкими шагами и обнимает Старка. — Я только из душа, промокнешь, – смеётся неправильный техник, но друга не отталкивает. На самом деле, Тони не любитель чужих лишних прикосновений, но от объятий близких людей, а особенно от объятий Солдата, отказываться не собирался. Когда мужчина приходил, он чувствовал себя почти счастливым. – Как ты, дружище? Как рука? — Нарушений не обнаружено, – отчитался мужчина, но руку всё же протянул скорее больше по привычке, чем из необходимости. – Всё в норме. Тони улыбается искренне и открыто, быстро и осторожно осматривает чужой протез. — Действительно, – соглашается Старк. В груди от радости встречи появляется тепло. Он тянет друга в мастерскую, чтобы продемонстрировать тому свои разработки. Кисточка, завидев Солдата, пронеслась с одного края стола к другому краю, не удержалась и упала бы, если бы мужчина не успел схватить её налету. – Малышка, успокойся, мы с Зимним тоже тебя рады видеть, но мы будем ещё более счастливы, если ты не разобьешься в процессе взаимных приветствий, ладно? Та что-то одобрительно пиликнула, ткнулась в живую руку своего спасителя и крутанулась от переизбытка чувств вокруг своей оси на столе. Дубина, услышавший шум, примчался с огнетушителем на перевес. — Нет-нет-нет, не смей, даже не думай, я только-только смыл предыдущую пену, Дубина, – строго заметил гений. – Будь послушным мальчиком, не напрягай нашего гостя своими причудами. Зимний Солдат издал смешок – нарочито серьёзный механик-Тони выглядел забавным и милым, причём настолько сильно, что его хотелось снова обнять. Старк, обернувшийся на звук, удивлённо усмехнулся, но стоически постарался сделать вид, что обижен, что также вызвало смех. У Солдата очаровательная улыбка и красивый смех, но это настолько редкое явление, и Тони считает это несправедливым. Вот и сейчас улыбка мужчины скисает. Его натренированный взгляд, сосредоточенный на изобретателе, подсчитывает количество цветов на его теле – отсутствие рубашки делало своё дело – и понимает, что их число не изменилось. Но Солдат точно помнил, что когда он прошлый раз приходил – была осень, а сейчас конец летнего сезона, а цветы на гении появляются в конце весны. Мужчина озадачен. — Сколько тебе лет? – спрашивает Зимний, и Тони глупо моргает от неожиданности. — Тридцать три, – в неком замешательстве говорит Старк и хмурится, когда Зимний выглядит настороженным. Неправильному технику и в голову не придет предположение, что всё дело в цветах – он вырос с подростковой привычки считать цветы из года в год, здраво рассудив, что когда влюбится – поймёт, а если не успеет... цветы не обмануть. Но – какие глупости – чтобы он, Тони Старк, и не успел? Нет-нет-нет. – А что? — Любопытство, – врёт Солдат спустя несколько секунд раздумий. Он знал, что это когда-нибудь случится, так? Всё-таки, механик-Тони – всего лишь неправильный техник, а не дефектный, он человек, а не оружие, как сам мужчина, а значит, не встреть он пару, умер бы в тридцать пять. А он – должен жить. И всё же, при взгляде на ровно тридцать фиолетовых цветков календулы, источающих потрясающий запах, тесно смешивающийся с природным ароматом Тони, голова теперь кружилась по совсем другой причине. В груди снова заворочалось чудовище, но теперь оно отнюдь не нерешительно скреблось по ту сторону об рёбра, а вполне целенаправленно разрывало плоть и обжигало ядовитым пламенем. Зимний Солдат пожалел, что освоил понятие ревность и почти пожалел, что познал понятие любовь. – Мне нужно уйти. Тони расстроено вздохнул. — Так быстро? — Мне жаль, – говорит Солдат. Ему действительно следует уйти, не отягощать механика-Тони своим присутствием хотя бы сейчас. К несчастью его нестабильное эмоциональное состояние не имеет ничего общего с банальной поломкой, а так бы было хорошо, если бы обнуление и криосон могли помочь с острой болью в груди.