Замороженный Цветок

Старк делает то же, что и всегда, когда попадает в непривычную для него ситуацию, а именно — уходит в мастерскую и занимается своими изобретениями, чтобы отвлечься и привести мысли в порядок. Не то, чтобы он не хотел узнать Баки поближе — он не врал Роджерсу, когда говорил о том, что готов принять обе стороны личности мужчины — но пара суперсолдат явно нуждались во времени для друг друга, и Тони решил не мешаться, некоторое время. Ещё тревогу вызывало то, что Зимний исчез, механик надеялся, что это временно, но неприятный червячок сомнений скрёбся откуда-то изнутри. Гений считал себя виноватым заочно. Тони потянулся и щёлкнул затёкшей шеей, возвращая той нормальную подвижность. Он устал, пытаясь разобраться в кое-какой схеме из короба отца. Насколько изобретатель понимал, это был огромный источник энергии, чем-то схожей на ту, которую выделял этот новый элемент, но практически бесконечный и могущественный. Он… заинтересован. В этом, в разгадке очередной интересной загадки и в том, чтобы сделать всё правильно. — Джарвис, кто такой Антон Ванко? Только не слишком подробно. — По неподтвержденным слухам, он был учёным и работал с Говардом Старком над созданием дугового реактора и над изучением Тессеракта, сэр, — отчитался ИИ. — В общем, ничего нового, что я не мог бы прочитать в дневнике отца, — пробормотал он. — Я ведь и имя взял с чертежа. — Вы просили не слишком подробно, сэр, — вежливо напомнил ИскИн. — Антон Ванко также был выгнан вашим отцом, депортирован в СССР и недавно умер. — То есть, узнать подробности и доп.сведения не у кого? — с сожалением сказал Старк. — У него остался сын, — через время произнёс Джарвис. — Возможно, у него имеются какие-то разработки его отца или что-то подобное, сэр. — Отправь приглашение, — попросил Тони. — И выведи на экран отложенные и приостановленные проекты, меня сегодня мучает ностальгия. Может, что-нибудь всё же реализую. Или спроектировать нового Марка? *** — Мистер Барнс просит разрешения войти в мастерскую, — предупреждает Джарвис, и Тони думает, насколько же это непривычно звучит. И когда тот успел попросить ИИ называть его иначе? Впрочем, это не единственное, что было не так — Зимний обычно не просил разрешения на вход, он просто вторгался, зная, что он может это сделать, зная, что его ждут. — Впусти его, — говорит гений, вытирая масляные руки об такую же грязную промасленную майку. Неужели старички наговорились? Прошло всего лишь… чуть побольше суток, да? Как-то так, примерно. Тони слегка потерялся во времени, как и всегда, когда занимается делом. ИИ пропускает мужчину внутрь. Тот заходит неторопливо, оглядывается с интересом по сторонам, чтобы сосредоточить через несколько секунд свой взгляд на самом хозяине мастерской. Улыбается чуть виновато, но не менее ярко, чем обычно. Старку почти неловко от того, что это настолько привлекает его внимание. — Привет, — машет сержант живой рукой. Тони кивает. — Ну, здравствуй, большой парень, — дёргает уголком губ он. — Что привело тебя в мою скромную обитель? — Мне не совсем удобно просить, но не мог бы ты взглянуть на протез? — негромко просит Баки, и механик переводит свой взгляд на металлическую руку. Несколько пластин были смещены и даже погнуты, и Старк был почти удивлён, потому что руку он делал на совесть и в обычной жизни таких повреждений быть не должно было. — Мы слегка увлеклись спаррингом, и щит… — Ебать, — выговорил слегка шокированный Тони, у него хорошее воображение, и представить, как щит Капитана Америки врезается в руку Зимнего… Баки… он может. — Вы в своём уме? Щит-то из вибраниума, и если верить отцу он чертовски прочный. Как бы я не старался, твоя рука не… Господи. Ладно. Садись у рабочего стола, сейчас всё подправим. Но будь осторожен, окей? В следующий раз. — Как скажешь, — соглашается он. — Спасибо, что согласился помочь. Изобретатель смотрит на Джеймса долгим странным взглядом. Будто бы он мог отказать. Некоторое время они сидят молча, пока Тони чинит протез. — Ты меня избегаешь, — говорит Барнс. — Тебе кажется, — чуть морщится Старк. — Просто давал вам время побыть наедине, вспомнить старые времена и тому подобное. — Да ладно, я ведь не осуждаю, — протянул Баки, — чертовски странно общаться с таким человеком как я, — он сделал небольшую паузу и добавил. — Почему ты возишься со мной? Я ведь убийца. — Заткнись, — отрезал гений. — Что ты хочешь услышать? Я не Роджерс, чтобы разводить здесь демагогию и говорить, что это не ты, а Зимний Солдат. Думать так для тебя несомненно легче, вот только проблема в том, что выбора не было у вас обоих. — Теперь я понимаю, что нашёл в тебе Солдат, — полушутливо говорит Баки, но его взгляд серьёзный и неожиданно тёплый, и Тони залипает сначала на его глазах, а потом, когда сержант облизывает свои губы, на них. В мастерской стало душно. — Только это? — хрипло уточнил Старк. — Флиртуешь? — спрашивает Барнс, и тон его голоса — механик уверен, что ему не кажется — звучит игриво. — Дай-ка подумать, ты умён, красив, обворожителен и добр, — с каждым сказанным им словом, Баки наклонял своё лицо всё ближе, пока в конце концов они не столкнулись носами. — Так достаточно? — Не знаю, — шёпотом. — Ты мне скажи. Суперсолдату, видимо, надоело говорить. А может слова не сказали бы так громко, как поцелуй, так что да, он сделал это. Барнс даже целовался не так, как Солдат. Он делал это более уверенно, но не столь пылко, хотя техника, несомненно, была максимально схожей. Кажется, Тони застонал в чужие губы. Или это был Баки? Было горячо, но этот звук отрезвил Старка в достаточной степени. Он отстранился. — Я не думаю, что это хорошая идея, — тихо сказал изобретатель. Сержант издал тяжкий вздох. — Я не… Слушай, я понимаю, что ты переживаешь за Солдата, — успокаивающим тоном отозвался Баки. — Я знаю обо всём, что ты сделал для него, для меня, для нас — я почему-то помню всё, что было с Зимним тогда, когда он начал осознавать себя, и, кажется, момент его появления тоже, и… Я не знаю. Он, кажется, защищал меня? То есть, да, так оно и было, и есть, я почти не чувствовал боли и всё такое после того, как появился он, но я рад, что вернулся. — Он исчез? Тони замер, с волнением ожидая ответа, и с каждой секундой молчания Барнса, Старк чувствовал охватывающее его отчаяние. Что не говори, а Солдат был ему дорог. — Нет. Не думаю, — покачал он головой. — Я… мне кажется, что он сейчас как я. Спит, запертый внутри. Я даже рад, наверное. Не тому, что он в своеобразной ловушке, а тому, что он не ушёл. Я вроде как… привык к нему? Я иногда просыпался, и, кажется, мы говорили друг с другом? Мне так кажется, я не разбираюсь в подробностях. И я не… Я попробую достать его оттуда, хочешь? То есть, я не думаю, что смог бы сам его оставить там, особенно сейчас, когда… Когда вы вместе. Это было бы жестоко. По отношению к вам обоим. — Мы вместе, — исправил его Старк. — Меня не пугает ни ваше прошлое, ни то, что в одном теле вас двое. Понимаешь? Мне плевать. Вы нужны мне, вы оба, потому что когда-то вы были одним человеком. Не сказать, что я повёлся на внешность, и да, общение с Зимним мне привычнее, потому что о тебе я знаю не так много, как о нём, но… чёрт. Это сложно, — оборвал себя он. — Но ведь я знал, что просто не будет. Я ещё в тот раз, когда Солдат заметил плакаты с тобой и Кэпом, начал догадываться, кем он был в прошлом. У меня ушло не так много времени после, чтобы увериться в этом окончательно. Я понимал это и принимал. И делаю это сейчас, потому что люблю вас обоих. Ты ведь не совсем тот Джеймс Барнс, которым был, да и Зимний вовсе совсем другой. Вы две грани одного человека, и я хочу узнать обе. И… Старка затыкают поцелуем, и в этот раз он не разрывает его. *** Одна из причин, по которой Тони и Зимний не доходили до полноценного секса в том, что Солдат боялся потерять контроль, а Старк был не совсем готов к принимающей позиции. Для них обоих это всё было в новинку, так что они не спешили. То, что механику вообще позволили заставить Зимнего растаять от удовольствия тогда, уже было большой победой. Баки такой ерундой не страдал. Ему хотелось большего, хотелось поцелуев, хотелось ласк и секса. Ему было всё равно и на моральные и не совсем терзания Тони, и на то, что его сосед по черепушке очень трепетно относился к тому, чтобы быть способным контролировать максимально всё. Он лишь вытянул Старка из мастерской, уводя за собой в комнату, периодически прерываясь на поцелуи, и замер только перед кроватью в спальне изобретателя, когда тот упёрся подколенными впадинами в постель. Послал механику хитрую усмешку, меняясь с ним местами, падая спиной на кровать и потянув за собой Тони. Тот после падения расставил руки по обеим сторонам от головы Барнса и замер, словно не знал, что стоит делать дальше. Что ему позволено? — Возьми меня, — говорит мужчина, и Тони прошибает дрожь предвкушения. — Как скажешь, принцесса, — довольно фыркает он. — Что? Обнимательный Мишка занят Зимним, а ты спал, как самая настоящая спящая красавица, — поясняет он на недовольный недоуменный взгляд Барнса. — Не порть удовольствие, — проворчал Баки, давясь стоном, когда их члены прижались друг к другу через одежду. — И придумай что-нибудь поадекватнее. И хватит уже разглагольствовать. — Ты уж определись, думать мне или молчать? — Старк, — почти прорычал Барнс. — Ладно, расслабься, милый, — улыбнулся Тони. — Я просто дразнился. И замолчал, не позволяя поцелуем второму ответить ему. Укусить чужую шею после череды поцелуев, почувствовать, как чужие шаловливые руки касаются твоей задницы, мягко гладят и сжимают, несмотря на то, что их обладатель сам объявил себя нижним. Старк чувствовал, как горел, пока они срывали друг с друга одежду, но несмотря на это хотел доставить своему партнёру много удовольствия. Механик провёл языком и губами от чужого подбородка до быстро пульсирующей от возбуждения жилки на шее, лизнул кадык, прикусил ключицу, вызывая у Барнса удивлённый вздох. Сержант сжал напоследок его задницу и с нажимом провёл руками по бокам Тони, отчего тот дёрнулся, словно от щекотки. — Боишься щекотки, Тони? — решил подначить его Барнс. — Серьёзно? Старк не ответил, в отместку проведя своей рукой по металлическому протезу мужчины от плеча до кисти, и Баки задохнулся громким полустоном-полувсхлипом. Для верности проведя ещё пару раз, заставив сержанта потерять способность связно мыслить, Тони спустился ниже, исследуя чужое тело губами, влажно лизнул у пупка и тут же легонько подул, из-за чего живот Барнса поджался. Тони отстранился, отчего Джеймс издал протестующий стон, и потянулся к прикроватному столику за тюбиком. Барнс понимающе перевернулся на живот, подложив под бёдра подушку, и Тони в благодарность оставил поцелуй на его загривке, прикусив кожу, отчего Баки вскрикнул и выгнулся сильнее. Зализав «ущерб», Тони прошелся поцелуями вдоль позвоночника, руками разминая шикарную задницу и пробираясь пальцами к заветной дырочке. Не сказать, чтобы у Тони было много опыта, но что и как делать он знал. Растяжка много времени не заняла — суперсолдатская сыворотка здорово повышала болевой порог, а изголодавшийся по ласке за семьдесят лет Баки стонал и извивался так, что не выдержал бы и святой. Тони святым не был — не выдержав долго зрелища умоляющего Баки, он одним плавным движением погрузился в жар и тесноту чужого тела. Погрузился — и замер. Он хотел дать привыкнуть и себе и своему любовнику, но Барнс с возмущенным стоном дернулся, пытаясь заставить его двигаться. Вот только он не рассчитал силы и Тони чуть не оказался сброшен на пол — он успел ухватиться за левую железную руку Баки, удержавшись на месте. Тот взвыл. Тони сначала испугался, что ему больно, но последующие стоны не были от боли. До забитого эндорфинами мозга гения достучалась мысль — болевые рецепторы были практически выключены в протезе, а вот те, что отвечали за удовольствие… Мда… Баки в это время прикладывал все силы, чтобы не кончить мгновенно — не хотелось, чтобы все кончилась только начавшись. Когда Тони наконец отпустил его руку и оперевшись на кровать начал быстрые и уверенные движения, Баки уже не мог даже стонать, только невнятно всхлипывал. Продержаться долго не мог ни один из них — Тони прижался щекой к протезу, одновременно в очередной раз попадая прямо по простате, и Баки кончил, потянув Тони за собой в пучину оргазма. У гения даже не было сил откатиться, да он и не хотел — суперу его вес неудобства не доставлял, а покидать мягкое теплое тело не хотелось. Уставший от этого длинного дня, Тони уже через минуту заснул.