Замороженный Цветок

Фьюри по-прежнему оставался той ещё задницей, несмотря на то, что по каким-то своим причинам прикрыл младшего из Богов от Совета, а потому тянул время с передачей Тессеракта Тору. Старк подозревал, что тот просто пытается выместить таким образом свою ярость и раздражение, что возникли по причине решений того самого таинственного Всемирного Совета, в частности выпуска ракет по Нью-Йорку. Не то, чтобы гений мог винить его в этом. Ник в конце концов сдался — вряд ли у него есть желание бодаться с Асгардом за владение кубом. Тем не менее он отказался делать это тут же, отговорившись тем, что ЩИТ занят в попытках успокоить народ. Скорее всего, директору просто нужна небольшая передышка после всех этих событий — всё же он тоже имеет склонность испытывать усталость, а внеземные вторжения и попытка совершить масштабный взрыв вызывают определённый уровень стресса и утомления. Так или иначе, двое асгардцев застряли здесь минимум на сутки, и Тони, как хороший и радушный хозяин, пригласил их — и всех остальных — в Башню, благо, та почти не пострадала — Читаури были по возможности осторожны со зданием, в котором было размещено устройство, позволяющее держать их Портал открытым. Он пожалел об этом не сразу — все были довольно уставшими, а потому завалились спать, и Тони, лежа в осторожных, но очень крепких объятиях после того, как Зимний и Баки высказали механику весьма много «хороших» слов по поводу его самоубийственного поступка, и думать забыл о двух инопланетных созданиях в его Башне. Вспомнил о них он позже, когда Баки сунул ему в руки чашку — благословите кого-нибудь за кофеин, серьёзно — кофе. Проснувшийся гений оценил масштабы угрозы — вся команда была странным образом воодушевлена и с азартом следила за тем, как ловко Локи уходил от Тора или иногда просто разговора с ним, зачастую используя жителей Башни в качестве помощников — и Тони счёл нужным дождаться пока Стив отвлечёт своего лучшего друга чем-либо и сбежать в мастерскую. Люди — и не только — вокруг казались слишком шумными, слишком яркими, и почему-то именно сегодня это было сложно выносить. Изобретатель был занят тем, что пытался придумать модификацию реактора на тот случай, если ему снова придётся нырнуть в Портал — он очень надеялся, что нет — или касаться космоса довольно долго, потому что вновь оказываться на грани смерти из-за неполадок он не планировал. Он был сосредоточен и задумчив, а его внезапный посетитель отнюдь не был Зимним Солдатом или же Баки — хотя он обычно предупреждает прежде, чем войти — чтобы Тони мог отреагировать хоть как-то спокойно, когда ощутил чужое присутствие. Старк вздрогнул и резко обернулся, чтобы столкнуться с недоумевающим взглядом Локи. — Эй, новое правило для тебя, Гарри Поттер, никаких неожиданных появлений, — сказал он, заставляя себя расслабиться и слабо улыбаясь. — Серьёзно, у меня чуть сердце не остановилось, парень. Это было сказано в шутку, но Локи всё равно нахмурился. — Как тогда, когда ты падал, Железный Человек? — спрашивает он. — Твоё второе сердце страдает? Тони морщится. — Оно — реактор, если быть точным — защищает моё настоящее сердце, — неохотно говорит он. — В моей груди осколки ракет, наподобии тех, что мы отправили в подарок Читаури, и они опасно близко к сердцу. Реактор питает мощный магнит, что не даёт им убить меня, так что да, отчасти это тоже моё сердце. Не вникай в эти научные нюансы, — сказал он. — Это слишком сложно и неважно, — Локи хмурится снова, но Тони пытается говорить на опережение, потому что реактор не самая лучшая тема. — Тебе не нужно развлекать меня разговорами, чтобы продолжать прятаться тут от Тора. Маг поджимает губы. — Я могу уйти, — как будто безразлично говорит Бог. Изобретатель качает головой. — Это не было попыткой прогнать тебя, — мягко произнёс Тони. — Вовсе нет. На самом деле, если тебе некуда идти, ты можешь остаться в Башне. Если у тебя проблемы с Тором и остальными. Механик не имел в виду ничего плохого, просто предлагал помощь, потому что это то, что он делает обычно. Несмотря на то, что и для Старка, и для Солдата с Барнсом, привязанность — любовь — Мага к Громовержцу была очевидна, у этих двоих были вполне логичные трудности, к которым добавлялись ещё и махинации Всепапочки, и полная слепота и глухота на чувства со стороны Тора. И то, что Локи избегает старшего Бога, а так же предыдущие подслушанные ими слова мага о том, что у него нет дома, позволили Старку иметь серьёзные основания полагать, что Трикстер, вероятно, склонен будет согласиться принять помощь. Но, похоже, в этот раз гений серьёзно просчитался, потому что эти его слова заставили Локи зашипеть, словно раздражённая гадюка. — Мне не нужна твоя жалость, смертный, — высокомерно и холодно сказал он. — Жалость — это унизительно, лучше быть мёртвым, чем терпеть жалостливые взгляды. Тони слабо улыбнулся, удивляя Бога, но в этой улыбке не было насмешки, а во взгляде мидгардца и того больше светилось понимание. — Ты прав, — согласился Старк. — Жалость — это действительно отвратительно, ты признаёшь ущербность того, кого жалеешь. Ты разве похож на ущербного, Локи? Но есть ещё и сострадание, сочувствие. Понимание. В любом случае, — обронил изобретатель. — я не отказываюсь от своего предложения. Если хочешь, можешь считать это очередной причудой гения, — закатил он глаза. — Баки говорит, что я отыгрываюсь за те годы, когда у меня не было никого, кроме Зимнего. Скажем так, с родителями я был не особо близок, разве что с матерью, но у неё не всегда находилось время для меня, а из друзей долгое время помимо Солдата у меня были только старина Роуди и умница Пеппер, и то, первый появился уже во времена МИТа, а вторая и того позже, когда я принял наследство отца… — он моргнул, словно осознавая что и кому он сейчас рассказывает, и расплылся в чуть виноватой улыбке. — Извини, я снова заболтался. В любом случае, я надеюсь, что ты понял то, что я говорил до того, как начал повествовать свою автобиографию. Решение за тобой. Сперва, услышав рассказ Тони, Локи почувствовал укол злости — казалось, что смертный насмехается, специально говоря то, что переплеталось бы с историей жизни мага, но тот был искренен, как и в своём предложении о помощи и словах о сочувствии, а не жалости, так что Бог отпустил свою ярость, позволяя ей уйти. Не похоже, чтобы Железный Человек плёл ложные словесные кружева. — Я приму это к сведению, — в конце концов кивнул Локи. Это было бы хорошо, иметь место, где можно было бы остаться — безопасное и спокойное хотя бы относительно. Там, где можно задержаться, пока маг не придумает, что делать с Таносом — Локи едва заметно вздрогнул на этой мысли — как избежать его гнева. У Башни Старка было одно огромное преимущество — это был не Асгард, потому что там Локи пришлось бы столкнуться с Одином и его неясной реакцией на его действия до и после падения, и потому что там будет Тор, и если честно маг устал скрывать и бояться, стремиться и избегать. Он задумчиво прищурился, глядя на гения. Даже если Мстители странным образом лояльны к нему, Локи, то большую роль в этом играет именно Старк. И потерять союзника, тем более такого — Маг мог признать, что изобретения этого смертного восхитительны, и почти сравнимы с магией, особенно созданный им искусственный интеллект — по воле случая из-за каких-то мелких кусков железа? — Что-то не так? — механику, в конце концов, стало неуютно под столь пристальным взглядом. — Я мог бы помочь с осколками, — как бы между прочим сказал он, и Тони вздрогнул, чуть не уронив лезущую время от времени под руки Кисточку. — Это будет сложнее, чем убрать пулю из той женщины, но я мог бы это сделать. Если ты позволишь. — Магией? — недоверчиво уточнил Старк, но недоверие его скорее было направленно не на Локи и его способности — слишком долго ему говорили, что удалить шрапнель невозможно. Ну, без его несвоевременной кончины, конечно же. — Позволить Богу Лжи и Обмана использовать на себе своё моджо? — задумчиво спросил он скорее у воздуха, но Локи вздрогнул как от удара. Действительно, это было глупо с его стороны думать, что ему хоть отчасти доверяют здесь. Какое доверие для такого, как Локи? Даже в Асгарде после всех его заслуг ему не верили ни на грамм, не важно, насколько искренен он был. Тем более в Мидгарде, где магов не было, магия явно не была тем, чему можно было бы безбоязненно позволить случиться. Но прежде, чем Маг успел отреагировать, сказать что-либо, извиниться, гений улыбнулся очень ярко, на его лице не было ни капли страха, подозрения или презрения. — Давай сделаем это! Локи позволил своему изумлению быть увиденным. Это самый странный смертный из всех увиденных Богом. Впрочем, пара у него под стать. — Серьёзно? — уточнил он. — Ты не против? — Конечно, — заверил Тони. — Почему нет? Это же потрясающе — избавиться от этого. Не говоря о том, что испытать на себе магию — это довольно любопытный опыт. Или ты имел в виду… Оу, — до Старка наконец дошло, что именно смутило Бога. — Я не имел в виду ничего такого под твоими божественными силами. Бог Обмана и Лжи, да хоть Бог Апокалипсиса — это не мы даём себе прозвища, а окружающие могут видеть не всю картину целиком. Тем более, как человек, которого долгое время звали Торговцем Смерти по той причине, что я продолжил дело Говарда и продавал оружие, могу сказать, что иногда это необходимо — иметь хоть некий запас доверия со стороны окружающих не смотря на ошибки, которые ты совершил или люди считали, что ты их совершил. Мы все имели некий опыт с дерьмом в прошлом, каждый из Мстителей в том числе. Ты тоже. Но если бы ты был плохим или злодеем, разве ты бы стал помогать с остановкой Вторжения или предлагать помощь сейчас? — гений фыркнул. — Тем не менее, если тебе нужно будет касаться реактора, то мне нужен будет Зимний Солдат и Баки рядом, я ещё не совсем адекватно реагирую на близость чужих конечностей к нему — прошло меньше года с тех пор, как друг семьи пытался убить меня, вынув реактор. — У тебя странная жизнь, Тони Старк, — помедлив, признал Локи. — Хорошо, я учту это, когда начну лечение. Сперва я должен буду найти места, где именно расположились осколки, и в зависимости от этого уже решить, как действовать, чтобы это было наиболее безопасно для тебя. Полагаю, следует заняться этим, когда Тор отбудет в Асгард. — Как и у тебя, Локи, — пожал плечами изобретатель. — Это похоже на план. Фьюри, вероятно, скоро освободится, чем бы так сильно занят он ни был, и отдаст куб в руки Громовержца. Уверен, что не хочешь поговорить с ним всё же перед этим? Локи нахмурился, словно желая что-то сказать — возможно, что-то резкое и грубое — но слова так и не вырвались из его рта. На лице проступила беспомощность, растерянность и горечь, и Маг даже не стал скрывать этот калейдоскоп эмоций перед проницательным смертным, а затем он кивнул, скорее своим мыслям, чем вопросу Тони, и исчез из мастерской также неожиданно, как и появился. — Мило, — пробормотал механик в никуда. *** Локи решает не потешать окружающих своим разговором с Тором, хотя и догадывается, что Джарвис Старка видит всё, что происходит в Башне. Маг перемещается в комнату, которую ему отвёл изобретатель, и вежливо просит ИИ сообщить Богу Молний и Грома о своём местонахождении. В этот раз он не будет убегать от разговора потому что, раз уж он решил остаться в Мидгарде на какое-то время, то неизвестно, когда они в следующий раз свидятся или свидятся ли вообще. Локи всё это время тянуло в разные стороны — желание быть ближе и избегать, не бередя душу и сердце — и тянет до сих пор, но мидгардец был прав — разговор должен состоятся. Лафейсон действительно устал. Возможно, после возвращения старшего принца в Асгард станет легче, но он не был в этом уверен. Сейчас он не был уверен ни в чём. — Локи! — обрадованно взревел здоровяк, когда вошёл не постучавшись — совсем как в сердце мага. Он мысленно фыркнул на подобную философскую чушь, что приходит в голову — падать и правда уже ниже некуда. — Тор, — кивает младший принц как можно спокойнее. — Ты хотел поговорить. — Да, я… — блондин мешкает совсем немного, собираясь с мыслями. — Я хотел извиниться. За то, что не замечал, — сказал он, заставляя вздрогнуть. Неужели он…? — что причинял тебе боль своим поведением. Я не хотел, чтобы ты думал, что не дорог мне или не достоин меня. Мне жаль, что мои действия и действия отца заставили тебя так думать, — о, нет, Тор не понимал. Слава Норнам! Но, похоже, действительно считал себя виноватым в случившемся и даже не отрицал вину Одина, что уже было само по себе странным. — И мне жаль, что я не смог удержать тебя там, на Радужном Мосту. Я так виноват перед тобой, брат. Если бы не я, ты бы не упал, не попал к Таносу. — Тор, — попытался мягко остановить его словоизлияния Локи. Не то чтобы он не чувствовал некоторое удовольствие от того, что Тор наконец осознавал и свою долю вины в произошедших ранее событиях, но брать всё полностью на себя, так ещё и его падение и дальнейшую судьбу? Громовержец сам себя изведёт ложной совестью, это было бы слишком жестоко. — Я сам отпустил древко Гунгнира. — Но я позволил тебе упасть! — в отчаянии заявило это голубоглазое наивное чудо. Локи сжал зубы от раздражения на его упёртость и очарование, чтобы не сделать какую-нибудь глупость. — Тебя пытали, тебя взяли под контроль, и в итоге те, кто это увидел — были смертными. Я не… — Когда ты был занят тем, что вытирал ту скалу моей спиной, — напомнил Локи сухо. — Ты сказал, что такое видение власти — это не мои мысли. Так что, вероятно, ты также заметил это. — Я… — он нахмурился. — Да, но… — тяжкий вздох и мрачный взгляд, горящий обещанием. — Я не оставлю это просто так. Танос поплатится за то, что сделал с тобой, брат. Асгард не будет стоять в стороне. — Ты не можешь говорить за Асгард, Тор, — устало звучит в ответ. — Один не позволит… — Позволит, когда узнает, — горячо возражает Громовержец. — Ты всё ещё принц, Локи. Все скорбели, думая, что ты мёртв. Они будут рады твоему возвращению. Нападение на тебя — то же самое, что нападение на царскую семью. Безумный Титан — опасный противник, он опасен, — сказал он. — Но мы сокрушим его вместе. Даже, если отец не позволит, я… — Не смей, — прошипел змеёй Локи, — ты не будешь рисковать собой, отправляясь искать Таноса в одиночку. Поклянись, что не будешь делать этого. — Брат, — протестуя, пробормотал старший принц, но наткнулся на злой взгляд и оборвал себя. — Хорошо, Локи, я обещаю, что не буду делать это сам. Но я уверен, отец поддержит мою идею, когда мы вернёмся домой и он услышит твою историю. — Ты вернёшься, Тор, — твёрдо сказал Локи. — Я не отправлюсь с тобой в Асгард, — Тор явно собирался возразить, но Маг не позволил себя перебить, мысленно радуясь тому, что успел переговорить до этого с Тони. — Это твой дом, а не мой. И я не могу быть уверенным в том, что Один не планирует наказать меня, Тор, — осторожно признался Локи. — Наших слов может быть не достаточно, а я не любимец Хеймдалля, тем более после своей выходки. Страж часто видит только то, что ему угодно. — Хеймдалль бы не стал… — неуверенно возражает Тор. — Всё в порядке, — качает Локи головой. — Если ты хочешь, можешь рассказать. Как раз узнаешь результат. На самом деле, было бы неплохо, если бы ты попытался, ну или хотя бы заверил, что я безвреден сейчас, потому что я не особо жажду возвращаться в Асгард в ближайшее время, тем более в кандалах. Я хочу помочь смертным справиться с теми разрушениями, что оставили Читаури, и вылечить Тони Старка. — Ты принял их, как братьев по щиту, — мягко, почти с умилением констатировал Тор, и Локи фыркнул, как раздражённый кот. — Просто, Тор, когда Фьюри отдаст тебе куб, возвращайся домой, — проговорил он. — Я позабочусь о том, чтобы исправить то, что произошло. Неожиданно Громовержец оказался слишком близко, и Маг бы с радостью отпрянул, но не успел, лишь замер пойманной бабочкой, почувствовав, как тот прислонился своим лбом к его. — Ты так вырос, — сказал старший принц, но младший едва слышал его слова за собственным сердцебиением. — Ты тоже, — почему-то шёпотом. Но это, наверное, к лучшему, потому что иначе голос был бы слишком красноречиво хриплым. Локи надеялся, что румянец смущения не окрасил его щеки, или же это было принято за довольство от признания возраста, а значит и мудрости. Да, лучше бы Богу Грома думать именно так, потому что правда бы явно выбила его из колеи. Даже лучше, что тот вернётся в Асгард, давая пространство для Локи. Возможно, он когда-нибудь сможет смириться и остынет достаточно для того, чтобы не сгорать внутри каждый раз даже от мысли, что тот, кому он отдал сердце, влюблён в другую, смертную, не осознающую собственную удачу. Тогда он сможет справиться, когда Громовержец всё же подарит своей Джейн Золотое Яблоко, и не останется на пепелище своих чувств, сердца и души. Локи тошнит от всего этого, он чувствует, как его распирает изнутри, и в итоге, слова всё-таки вырываются против воли. — Я люблю тебя, Тор. Но тот, конечно, всё понимает совсем не так — напрасно Локи замирает напряжённо, следя за его реакцией. — И я тебя, брат, — говорит Тор, и Маг горько улыбается, сдерживая нервным смех. Действительно, чего он ждал? Он отстраняется, всё с тем же выражением лица. — Ты не… Ладно, забудь, — отмахивается Локи и добавляет прежде, чем вновь исчезнуть. — Просто хотя бы не называй меня своим братом, Тор… пожалуйста. Одинсон замирает, растерянный, явно недовольный просьбой и исчезновением Локи, но всё же оттаивает, выходя из комнаты, и Трикстер вновь позволяет себе стать видимым. Он падает на кровать, чувствуя себя очень уставшим, и прижимает руку к болящей груди. Это было так глупо. *** Шестипалый был в ярости на Асгардца за то, что тот спутал планы великого Таноса. Он сразу знал, что этот Маг, полукровка, гордый и обидчивый, может стать, как победой, так и поражением, но не ожидал, что тот окажется настолько большим провалом. Не то, что не принёс Тессеракт, так ещё и оставил среди людишек скипетр. Сказать, что Танос был зол подобным исходом событий, ничего не сказать. И так как Трикстер оказался вне доступа Титана, тот сорвал свой гнев на Шестипалом. Для собственного блага, он был полезен ранее и будет в дальнейшем, так что пострадал не сильно, но Локи из Асгарда от его ненависти это не спасёт. *** Ник Фьюри всегда был немного параноиком. Однако, возможно, сейчас он бьёт даже собственные рекорды. Не то, чтобы у него не было причин, но с тех пор, как он руководит ЩИТом, он привык, что его люди подчиняются ему. Конечно, чёртов Всемирный Совет стоит выше по иерархии, но запустить ракеты в жилой район? Серьёзно? Это слишком даже для них. Это всё слишком подозрительно, чтобы проигнорировать, и потому Фьюри начинает расследование.