Сгнившая плеяда

      Шли годы… А вокруг ничего не менялось.       Так думал Саске, глядя на то, что стало с тем миром, в котором он сам когда-то жил. Правда, по Сараде нельзя было сказать, что она осталась такой же, какой он видел ее до своей смерти: еще юной, смелой, талантливой куноичи, только начавшей свой путь ниндзя длинной в целую жизнь. Те, что не были близко с ней знакомы, могли ошибочно утверждать, что Девятая Хокаге не имела к ней никакого отношения, но это было совсем не так. Саске хорошо знал свою дочь, и связывало их не только лишь внешнее сходство. Шло время, Сарада обрастала новыми чувствами, эмоциями, принципами и убеждениями, меняла цели и желания, становилась твердой, как сталь, и несокрушимой, как человек, у которого было то, что стоило закрывать своей крепкой спиной. Саске так же не видел препятствий, когда дело касалось тех, кого важно и нужно было защищать.       — Думаю, здесь можно остановиться, — неожиданно сказала Мизуки, разорвав повисшую в округе тишину.       Саске резко остановился и оторваться от своих размышлений. Он оглянулся. Они находились на полигоне, специально оборудованном для тренировок начинающих шиноби: большим, со всех сторон окруженным деревьями, с минимальным количеством соответствующего инвентаря, но находящимся достаточно далеко от деревни, поэтому вряд ли незваные гости им помешают. Саске помнил, как занимался на подобных площадках в юности, и был удивлен, что спустя столько лет, даже когда Коноха значительно увеличилась в размерах, подобные места все еще существовали. Быть может, кто-то еще и регулярно проводил здесь время. Кто-то, мечтавший стать великим шиноби, мастером своего дела, Хокаге, членом отряда АНБУ или простым защитником деревни… Что уже изменилось за все время его отсутствия?       Индра всем своим видом выражал показное равнодушие, скуку и незаинтересованность. Он потянулся, как только что проснувшийся кот, чтобы размять мышцы, и отошел к ближайшему дереву, чтобы все-таки держаться не слишком далеко. А после сел, облокотившись о широкий ствол, и бросил рядом клинок. Саске встретился с ним взглядом и уловил нечто, что невольно заставило его напрячься. Не из-за страха или возможной угрозы, а по привычке. Индра был похож на хищника: он смотрел внимательно, выжидал, улавливал каждое движение в округе, чтобы всегда быть готовым к решающему прыжку. И дело было вовсе не в Саске. Индра смотрел на Мизуки, которая, в отличие от них, повального напряжения и вовсе не ощущала.       — Мы будем тренироваться? — спросила Мизуки неуверенно, будто бы ступала на минное поле, не зная ничего ни о поле, ни о минах. Саске молчал и внимательно смотрел на нее, думая, с чего начать. — Ты сказал, что это из-за моих глаз… Но я все еще не понимаю…       — Я тоже много чего не понимаю, — ответил Саске без иронии, но с заметным недовольством. Последние сутки он только и делал, что думал, размышлял, складывал все обстоятельства в цельный паззл, планировал, выжидал… Это был столь изнуряющим, что даже казалось, будто бы ему приходилось расходовать чакру, которой и так было непозволительно мало.       Индра по-прежнему молчал. Судя по его выражению лица, участвовать во всем этом он не собирался, но разбавить ситуацию своим присутствием был не против.       — Твои глаза имеют свою особенность, — начал Саске. Если бы он был живым, то в такой момент определенно сделал бы многозначительный глубокий вдох, как перед тяжелым разговором. — И глаза твоего брата — тоже.       Индра выглядел так, будто бы происходящее наводило на него одну только скуку.       — Мангекье шаринган. Бабушка рассказывала нам о нем, — ответила Мизуки, припоминая старые разговоры с Сакурой, когда та еще была жива. — Но только немного, ничего конкретного. А в библиотеке о нем нет ни одной записи.       — Это неудивительно, — Саске прошел несколько шагов вперед и остановился около одного из манекенов для тренировки с ярко выраженной мишенью в середине груди. В его юности подобные атрибуты были сделаны более халтурно. — Я постараюсь научить тебя их использовать. Но есть одно небольшое «но».       — Небольшое? — вдруг спросил Индра, не сдержавшись, и тихо прыснул от смеха. Это было проявлением истерики и нервозности, появившейся у него в связи с последними событиями.       Индре показалось, что Курама на его месте отреагировал бы точно также — возможно, таким образом они незаметно перенимали повадки друг друга. Они могли бы это обсудить… Если бы была такая возможность. С тех пор, как печать пробудилась и Курама вновь обрел часть своей силы, они с Индрой ни разу не оставались наедине. Наедине — там, в глубине их общего сознания, где мир останавливался для них обоих, и где не было никого, кроме них самих. Иногда Индра слышал голос Курамы, доносившийся откуда-то издалека, когда тот пытался пообщаться с ним или с теми, кто их окружал, но складывалось впечатление, что лис не мог говорить тогда, когда хотел. Будто бы связь между ним и телом устанавливалась в независимых от него обстоятельствах. О чем-то подобном он и рассказал Саске этой ночью.       — Если ты хочешь сказать, что я не справлюсь, то… — грозно начала Мизуки, но Саске прервал ее на полу-слове.       — Если бы, — ответил он резко и прошел к ней навстречу. — То, что ты вчера сделала со мной, дано не каждому Учихе, получившему эти глаза.       Мизуки покрылась холодным потом. То же самое она неосознанно попыталась проделать с матерью и Курамой во время битвы в лесу, но это произошло лишь из-за ее сильного желания не дать им обоим прибить друг друга, а не из иных соображений. Мизуки не поняла, что это было, и не смогла бы это объяснить, даже если бы ее об этом попросили.       — Скорее всего, это одна из форм гендзюцу, — продолжил Саске, буквально размышляя на ходу. — Применить эту технику можно на ком угодно и из нее очень сложно вырваться. Но есть те, кто может быть к ней невосприимчив.       — Это ты хотел ей сказать, да? — фыркнул Индра таким тоном, будто бы ожидал услышать что-то иное. Например, правду. И он не просто ожидал этого — агрессия в его голосе требовала того, чтобы Саске, наконец, это озвучил. Здесь и сейчас. Ни секундой позже. — Может, у тебя есть что-то еще?       — Успокойся и не перебивай.       — Я не могу успокоиться, — ответил Индра, с трудом сдержавшись, чтобы не подскочить на ноги в ту же секунду. — Ты уже не помнишь, что она сделала с тобой в кабинете моей матери? Знаешь, что это значит?       — Не делай поспешных выводов.       — Они не поспешные, — Индра продолжал настаивать на своем. — Она попыталась применить эту технику на Кураме. И она почти сделала это. Она смогла сдавить его чакру своей. Ты хоть понимаешь, о чем речь? Сдавить его чакру… Своей. У нее ее в разы меньше. Сдавить чакру Девятихвостого… Ты что, не понимаешь?!       Тогда у озера, когда произошел этот роковой момент, Индра не управлял своим телом, но даже в том состоянии он отчетливо почувствовал, как в его сознании прорезалась брешь, через которую что-то попыталось попасть внутрь. Что-то, что он ощущал, но чему не мог противиться. С таким же неуловимым, но сильным напором пламя сжигало кислород в том месте, где оно было создано. Как что-то постороннее вообще могло проникнуть в сознание через крепкую, как самый твердый камень, скорлупу? Броню, жесткую и плотную, сотканную из чакры Девятихвостого — необъятной и горячей, как раскаленное железо. Она обволакивала Индру, как кокон. В нем было холодно, неуютно и одиноко, но ничего более защищенного и безопасного в мире существовать не могло. Так думал Индра. И в этом был уверен Курама, пока его скорлупа впервые за столько лет не треснула. Он бы соврал, если бы сказал, что не испугался. Именно это привело его в неистовую ярость, в порыве которой мерзкую девчонку захотелось задушить собственными руками. Лис ведь думал, что все те Учихи, что могли взять над ним контроль, давно уже сдохли.       — Ты не смог вырваться из ее гендзюцу, — Индра нахмурился и напряженно сжал руки в кулаки. — А Курама попал бы в него, если бы не смог прервать зрительный контакт. Даже моя мать едва устояла! Как думаешь, насколько оптимистично эта ситуация выглядит со стороны?       Мизуки молчала — ей нечего было сказать. И на то были причины.       — Именно поэтому мы и затеяли этот разговор, — наконец ответил Саске. Он хотел обсудить это как можно раньше — настолько, насколько это было возможно. — Вы оба должны понимать, что никто не должен об этом знать. А ты, — он указал на Мизуки, — не должна использовать свои глаза.       — Почему это?! — она возмутилась, да так, будто бы ей приказали до конца жизни ходить с завязанными глазами. — Эта сила может помочь нам в битве! Ты сам сказал, что научишь меня!       — Ты не умеешь ею пользоваться, — Саске стоял на своем. — Я научу, но это не значит, что её можно будет применять на практике. Если ты будешь злоупотреблять этими глазами, то неминуемые последствия не заставят себя долго ждать.       — Это волнует тебя больше всего, да? — фыркнул Индра в очередной раз, понемногу начиная злиться. Он посмотрел Мизуки в глаза, чтобы убедиться в том, что та действительно его слышала. — Если наши недруги узнают об этом…       — То тебя убьют, — закончил фразу Саске. На секунду они все замолчали. — И это лучший расклад, на который можно будет рассчитывать. И тебя, — Индра недоуменно провел бровями, — это тоже касается.       — Думаешь, им нужен Курама? — спросил Индра недоверчиво и с вызовом. «Пусть попробуют забрать!». — Ну, хотеть не вредно.       — Я уверен, что нужен. Чакра Девятихвостого оставалась для них в неведении на протяжении пятнадцати лет. Ты для них сейчас — золотая жила необъятных размеров.       — Стоп, подождите, — Мизуки тяжело выдохнула, решив взять паузу и все обдумать. Хотя бы несколько секунд спокойствия и тишины… — Вы правда думаете, что так и есть? Что остальные деревни могут делать все, что им заблагорассудится? Так, что ли?       — Ну… Да, — ответил Индра задумчиво, пожав плечами. Он знал о наивности своей сестры и все время старался направить ее по правильному пути, но иногда он ей даже завидовал. Отчасти…       — Судя по тому, что я видел, — Саске на секунду взял паузу, — планы у остальных Каге грандиозные.       «Грандиозные». Индра подобрал бы более подходящее определение, но Саске был прав. Грандиозные. Колоссальные. Настолько, что поражали воображение одним своим существованием.       — Их много. А мы одни, — вдруг сказала Мизуки, подобно маленькому ребенку, впервые встретившемуся с первыми серьезными трудностями.       — Тебе так только кажется, — ответил Саске, но Мизуки не поняла, что он имел в виду, и не успела ничего уточнить. — Дело не в количестве.       — А в качестве, — устало выдохнул Индра. Подобную банальщину он когда-то с такой же скукой слушал на занятиях в академии шиноби. — Я против того, чтобы брать Мизуки с собой.       — Эй! — Мизуки возмутилась, ожидая от брата поддержки и одобрения. — Не решай за меня, что мне делать!       — Если бы я этого не делал, то уже давно бы…       «Заткнись».       Индра замер, услышав у себя в голове голос Курамы. Им редко удавалось наладить контакт даже в переделах одного тела, поэтому стоило, как минимум, прислушаться к нему и замолчать.       «В чем дело?».       «А ты не чувствуешь?».       Индра перестал дышать и прислушался к своим ощущениям: вокруг было тихо; легкий, прохладный ветерок мягко касался его лица; слышалось пение птиц и шелест деревьев… Ничего не было. Если бы прошла еще хоть одна секунда, то Индра убедил бы себя в этом до конца и прекратил бы концентрироваться на том, что замечал.       Но внезапно он что-то почувствовал. Что-то столь невесомое, что показалось бы ему звуковой волной, на долю секунды замеченной краем глаза. Вибрацию, прокатившуюся по его телу.       — Сука…       Индра схватил клинок Кусанаги, что лежал у него прямо под рукой, и в одно мгновение подскочил на ноги. Еще секунда — и лисий покров покрыл все его тело. В этот раз Индра ничего не контролировал - Курама сам изобразил часть своей чакры в виде хвоста, что одним резким движением взметнулся вверх к пушистой кроне дерева. Он крепко обвил собой чью-то ногу, которую нащупал без единого труда, и со всей силы дернул вниз. Одна из толстых веток с громким хрустом сломалась и рухнула на землю, а рядом с ней и тот, из-за кого это все и произошло.       Индра был зол и обескуражен. Он крепко сжал в руке рукоять клинка и направил конец лезвия вниз, но Саске, метнув кунай в последний момент, заставил его сместиться в сторону. Острие вошло не в ногу, как Индра и планировал, а в штанину, неглубоко войдя во влажную после дождя землю.       — Не мешай мне, — прошипел Индра, недовольно глянув на Саске исподлобья. И говорил он об этом, как ни странно, уже не в первый раз.       — Ты! — Мизуки возмутилась, указав пальцев на лежавшего на земле «шпиона». — Крыса!       Тот попытался подскочить, но клинок и испепеляющий взгляд Индры заставили его грохнуться обратно. В этом случае шаринган был ни к чему. Индра видел перед собой своего товарища — Сатоши из пятой команды, с которым когда-то тренировался и состоял в дружеских отношениях. Если это, конечно, можно так назвать. Сатоши был ушлым, изворотливым и совсем неглупым блондином, и лишь по этим причинам им с Индрой когда-то удалось найти общий язык.       — Ты подсматриваешь? — спросил Индра, угрожающе провернув клинок в руке.       — Я знал, что ты рано или поздно сюда вернешься! — вскрикнул Сатоши испугано, но в то же время и угрожающе. — Тебя все здесь разыскивают! Твоя мать все равно узнает о тебе!       «Сожрем его?» — предложил Курама так игриво и интригующе, что Индра едва не облизнулся.       — Да? И что она сделает? — спросил Индра со скучающим видом, хотя внутри он весь сгорал от нарастающей злости. — Лучшие варианты я могу испробовать на тебе прямо здесь и сейчас.       — Индра, прекрати! — Мизуки подошла к брату вплотную и попыталась встать между ним и напуганным до смерти Сатоши. Она знала, что Индра не тронет ее, и пользовалась этим в полной мере.       — Прекратить? Он сдаст нас!       — Что ты делаешь здесь? — напряженно выдохнула Мизуки, посмотрев на старого товарища. — Ты следил за нами?       — В деревне ходили слухи о том, что кто-то из вас троих здесь мелькал, — напряженно ответил Сатоши, подразумевая близнецов и Акио. — За ваши головы объявлены награды.       — Так ты на деньги позарился? — Индра нахмурился сильнее, но Мизуки схватила его за руку. — Кого еще ты не прочь сдать?       — Ваше присутствие никому здесь не нравится! — ответил Сатоши более уверенно. — Вся деревня на ушах стоит, АНБУ и полиция никому прохода не дают! А знаете, почему?! Потому что шиноби из других деревень стало в два раза больше, чем до этого! Из-за вас!       — Сделайте с ним что-нибудь, или я убью его прямо сейчас, — Индра вытащил клинок из земли и посмотрел на Саске, ибо в большей степени обращался именно к нему.       Саске стоял неподалеку со скучающим видом, будто бы ожидая, когда разразившаяся драматичная сцена кончится и они смогут продолжить разговор. Но Индра одним только взглядом пытался заставить его принять решение, или хотя бы что-то сказать.       — Мне все равно, — Саске пожал плечами. — Делайте с ним, что хотите.       Сатоши встретился с его безжизненными глазами и почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Они на всех производили неизгладимые впечатления.       — Вы с кем связались?! — Сатоши, наконец, смог немного отползти назад и даже сесть, хотя хвост Курамы по-прежнему обвивал его ногу. — Думаете, это сойдет вам с рук?!       — Ты не сдашь нас! — утвердительно воскликнула Мизуки, притом с такой уверенностью, что даже Индра удивился. — Думаешь, армия шиноби из других деревень будет с вами здесь церемониться?! Ты пострадаешь не меньше нас, придурок!       — Давайте просто наложим на него гендзюцу и все, — Индра спрятал клинок обратно в ножны, решив на время отказаться от кровопролития. — С этого идиота все равно нечего взять.       Мизуки стало противно от того, что с ними стало, и как за эти несколько месяцев те, с кем они когда-то хорошо проводили время, начали к ним относиться. Разве они были в чем-то виноваты? Разве они подобного заслужили? Неужели все остальные точно также посчитали, что Сарада была во всем права?       — Отпустите его, — Саске снисходительно махнул рукой, не видя необходимости и дальше тянуть кота хвост.       Индра тяжело вздохнул и сделал шаг назад. Чакра Курами растворилась в воздухе также неожиданно, как и появилась. Сатоши, не теряя ни одной драгоценной секунды, подскочил и со всех ног бросился в сторону деревни через лес, да так, что только пятки сверкали. Индра посмотрел ему вслед даже немного расстроенно, прокручивая в голове все только что утерянные возможности сделать что-то с нерадивым напарником.       — Думаешь, он никому не расскажет? — поинтересовался Индра, глянув на Саске из-за спины.       — Не знаю. Я же сказал, мне все равно, — снова отмахнулся Саске. У них все равно были дела поважнее.

***

      Завтрак давно закончился, дом опустел, но Сарада по-прежнему сидела в кресле в гостиной и смотрела в окно. Хината неподалеку прибиралась на кухне. Они молчали, будто бы им не о чем было поговорить.       За окном стояла тишина, светило солнце, отдалено слышались чьи-то разговоры и озорные детские крики. Коноха жила своей жизнью — спокойной, насыщенной и сытой, — и Сарада в свое время приложила к этому руку. Но, как ей казалось, этого было недостаточно. Она ожидала подвоха в любой момент, любую секунду, не зная, что предпримут другие деревни по отношению к ее дому. У них было слишком мало времени для того, чтобы начать первыми.       — Тебе нужно отдохнуть, — сказала Хината, не повернувшись к Сараде лицом.       — Я отдохнула, — фыркнула Сарада, понимая, что разговор о ее здоровье и вредном трудолюбии может затянуться на часы.       — Посмотри на себя! Ты даже с кресла встать не можешь! — воскликнула Хината слишком громко, чем удивила даже саму себя. Она тоже устала от всего, что происходило с ними в последнее время, но не позволяла чувствам и амбициям взять над собой верх. — Когда ты уже перестанешь издеваться над собой и над всеми нами?!       — Прекрати, — прошипела Сарада с тихим хрипом. Внезапно она не обнаружила в себе сил на спор и ответные крики. — Я не могу позволить себе передышку.       — И потом мне и тебя придется похоронить? — Хината слабо ударила ладонью по столу и, наконец, повернулась к Сараде лицом. В последнее время смерть преследовала их попятам, смешиваясь с воздухом подобно едкому газу и попадая в легкие при каждом глубоком вдохе. — Ты же видишь… Видишь, что происходит…       Хината всхлипнула и отвернулась. Сарада чувствовала себя как никогда отвратительно.       — Не надо, — она тяжело вздохнула и мотнула головой. Левый глаз по-прежнему ныл — боль распространялась по всей голове, на лоб и затылок, и казалось, пробиралась даже в мозг. Сарада знала, на какие риски шла, согласившись пересадить себе глаза своего отца. Глупо было надеяться на то, что те «срастутся» с ней, как ее собственные, и безграничная сила Учих станет принадлежать ей целиком и полностью. Воскрешенный Боруто открывал порталы в иные миры гораздо эффективнее, чем она. Если не это, то что тогда можно было назвать настоящим позором?       — Нужно все решить… Пока еще не поздно, — тихо ответила Хината, затихнув. На секунду в помещении стало так тихо, что сдавило уши. А потом послышался хруст — негромкий, короткий, но не предвещавший ничего хорошего.       Хината дернулась в сторону, а уже через секунду потолок над ее головой хрустнул громче, разошелся трещинами по всему дому и рухнул вниз. Стены, сдавленные натиском разрушенных бетонных блоков, развалились вместе обвалившейся крышей. Всего за несколько секунд дом превратился в груду мусора и камней, а в воздух поднялся клуб тяжелой пыли — плотный, как песчаная буря в пустыне.       Хината успела лишь встать на колени, пригнуться и накрыть голову руками, но единственное, что упало на нее, это несколько маленьких камушков, отскочивших от ее плеч. Испуганно открыв глаза и подняв взгляд вверх, она обнаружила себя спрятанной под костлявой рукой Сусаноо, покрытой плотным слоем непробиваемой чакры.       Сарада стояла на ногах, одну руку вытянув вперед, а вторую согнув в локте и подняв над головой. Неполностью сформировавшийся Сусаноо в точности повторял ее позу и защищал от развалин рухнувшего дома. По его руках, как с горки, скатывались на землю камни и булыжники. У Сарады не было ни лишних сил, ни свободных рук, чтобы заняться еще и тем, кто стоял у нее за спиной.       — Что тебе нужно? — спросила она, почувствовав на шее лезвие острого кортика. По коже потекла тонкая струйка крови.       — Ты знаешь, что, — невысокая фигура за спиной была облачена в темную одежду, а ее лицо скрывалось за черной маской. Женский голос. — Если сдашь троих нукенинов мне, то я обещаю забыть об этом небольшом инциденте.       — Их здесь нет — ты не там ищешь, — Сарада сместила согнутую руку в сторону, но лезвие только сильнее надавило на ее шею.       — Не лги, у тебя плохо получается. Тебе не выстоять против Альянса, хочешь ты того или нет. Сделай верный выбор сейчас, и потом тебе не придется отвечать за последствия.       Сарада нахмурилась, сжала руки в кулаки и даже издала разозленный рык. Снова ей ставили условия, и снова она не могла выполнить их так, чтобы обе стороны оказались в выигрыше.       — Я подумаю над твоим предложением.       Сарада наклонила голову в бок, чтобы не мешать. Эффект неожиданности сработал на «отлично»: появившийся невесть откуда Боруто попал ногой противнику прямо в лицо. Сарада, воспользовавшись моментом, развеяла Сусаноо над головой и бросилась вперед. Не удержавшись на ногах, она рухнула на колени и уперлась руками в землю, но тут же резко развернулась.       — А если бы лезвие перерезало мне горло? — недовольно прошипела она.       — То это были бы уже не мои проблемы, — хмыкнул Боруто, подойдя ближе к развалившемуся на земле обездвиженному телу. Он слегка пнул его ногой. — Это кукла.       — Какая жалость, — ответила Сарада без сарказма и попыталась встать на ноги.