— Не получается…
В палате ужасно тихо, потому тихое замечание девочки было услышано. Солнечные лучики освещали помещение, показывая сквозь себя маленькие пылинки, танцующие в золотых руках самой большой звезды Галактики. Кондиционер почти не спасал и так неприятную ситуацию, создавая самые неприятные, отвратные ощущения в виде пота и пропитавшейся мокрыми пятнами рубашки и халата и прилипшие к физиономии кончики волос. В кратком смысле — была невыносимая жара.
— Не нужно себя напрягать, Юки-чан.
Доктор вздохнула и улыбнулась, заправляя локон чудных, детских волос за ушко, проводя пальцами по самой макушке в успокаивающем и подбадривающем жесте. Не прошло и пары секунд, как Юки вновь широко улыбнулась и залилась детским хохотом, присущи всем детям её возраста.
— Просто… — улыбка исчезла, будто её и не было, — я не знаю, что делать с моей способностью…
Девочка переминала пальцы и сплетала их между собой, пытаясь сделать какую-то фигурку, как однажды ей довелось увидеть, но руки ребёнка были слишком неопытны, что бы превратить пальчики в кролика или что-нибудь ещё. Глупые попытки Юки выглядели ужасно смешными, забавными и греющими душу. Юко не стала исключением и тоже сдерживала приступ смеха рукой, пытаясь держать серьёзный вид.
— Цусима-сан! Хватит смеяться! — маленькая пациентка заметила сменившееся поведение девушки, отчего скрестила руки на груди и сымитировала обиду.
Девушка, наконец, успокоилась; переводя дыхание и пытаясь успокоиться, Юко убрала руку и взглянула на эту картинку «детская обида». Юки отвернулась к стене с до сих пор скрещенными руками и поджатой нижней губой и слегка фыркая, давая всеми звуками и способами понять о своём недовольствии.
— Ладно-ладно, — Цусима встала и низко поклонилась в знак извинения, — прошу меня простить, Юки-сама!
Такого поворота событий малышка не ожидала. Повернувшись к причине своей обиды, которая смотрела в пол почти всем телом и извинялась, Юки почувствовала, что над ней смеются и одновременно извиняются. Некая смесь из противоречивых чувств и эмоций забурлила в голове девочки (что так отчаянно пыталась придумать: продолжить обижаться или посмеяться уже вместе с Цусимой) от жеста доктора. Но маленькое, ещё бьющееся сердечко пациентки, не смогло и дальше продолжать дуться, а ручки потянулись к голове Юко, чтобы обнять. Пару секунд — и девочка крепко прижимает голову доктора к своему плечу, потирая свою щеку об тонкую шею Юко. Цусима очень тёплая, а её кожа мягкая, и вовсе не ледяная и не твёрдая, как Юки слышала от других докторов, проходивших мимо её палаты. Всё это глупость! Цусима Юко не такая, малышка в этом уверенна.
— Уже простила? — спросил тонкий взрослый голос кареглазой, что ласкал и успокаивал слух маленькой пациентки.
Юки кивнула и зарылась носиком в волосы Цусимы. Обычно говорят, что волосы пахнут цветами или другими приятными вещами, но сколько бы Юки не вдыхала, волосы девушки так ничем и не пахли. Это можно было считать разочарованием пациентки во всяких красивых сказках, но девочке было абсолютно всё равно — пахнут волосы Юко или нет.
Цусима обвила тонкую талию Юки и прижала к себе — некрепко, — ведь, Юко казалось, стоит ей надавить, — и девочка, словно хрупкий фарфор просто разобьётся на тысячи, если не миллионны осколков, а потому девушка старалась не переусердствовать с эмоциями, которые, к слову, сейчас бушевали в голове, словно цунами. Улыбка решила заявить о себе на физиономии вечно серьёзного и растерянного доктора, а неизвестно откуда появившаяся радость, словно тайфун, крутилась, вертелась и разливалась по всему телу, словно аорта, разветвляющаяся на артерии, потом на капилляры, а потом уже плавая как по течению, словно по венам.
— На улице солнышко… — заметила Юки, показывая пальчиком в окно.
Цусима посмотрела на указанное место и недолго полюбовавшись солнечным пейзажом Йокогамы, начала мягко поглаживать голову пациентки.
— Да… — Юко о чём-то задумалась, потом притянула малышку ближе, — но солнышко светит не только на улице, но и здесь.
Девочка, услыхав это, тут же начала бегать по палате, ищя это самое «солнце»; а доктор, скрещивая руки на груди тихо посмеивалась над столь детской наивностью этого ребёнка.
— Где же солнышко? — Юки прижала свои ладошки к щекам, делая искренне удивлённый вид.
Юко поправила подол халата и открыла форточку, чтобы пропустить в душное помещение немного прохладного воздуха, ведь духота и жара ужасно вредна для больных пациентов. Девушка смотрела на до сих пор бегающую малышку и в сердце поселилась какая-то печаль…
Юки очень сильно напоминала Юко в её былое детство, такое беззаботное и трогательное… Даже когда девушка узнала о самоубийстве отца, она не особо печалилась и не страдала, больше всего маленькая Цусима беспокоилась о состоянии мамы, это было важнее. Всё остальное время Юко проводила в здравии и в счастье, в кругу семьи, состоящей из горячо любимой матери и дорогой старшей сестры. Самое неприятное было предательство Осаму, но и с этой утратой будущая леди-доктор быстро смирилась. А вот Юки… Она стала свидетелем группового самоубийства, в котором участвовал её папа, и, похоже, на ней это сильно сказалось, даже если этого не видно. Она ещё ребёнок и такое перенесла.
Солнечные лучи продолжали освещать маленькую палату, создавая более яркую атмосферу в угнетающей, миниатюрной комнатке, пропитанной лекарствами и заполненной только кроватью, тумбочкой и шкафчиком для вещей.
— Цусима-сан… Прочитайте!
Юко сильно задумалась и не заметила, как за халат её дёргает детская рука вот уже минуты три. Юки держала книжку в тонкой обложке, на которой были нарисованны четыре девочки, а точнее, четыре героини.
— Это же «Маленькие женщины»; ты хочешь, чтобы я прочитала тебе?
На самом деле, малышка умела читать, но настолько её очаровывал плавный и нежный голосок Цусимы, что она чувствовала себя в безопасности и чувствовала… Чувствовала себя так, будто это родная мать поёт ей чудную колыбельную. Как родная мать…
— Прочитаайте, — протянула пациентка, отдавая книжку в руки Цусимы.
Ну как можно отказать такой милашке? Никак. Юко села на край кровати, рядом присела девочка, что с нетерпением качала ножками и подпрыгивала от чувства приближающегося восторга. Нет ничего прекраснее, чем детская радость. Она искренняя и настоящая, не обделена лицемерием и притворством, как у многих взрослых. Этим и прекрасна юная, детская душа…
Девушка раскрыла первую страницу и начала читать, и незаметно — даже для самой себя — околдовала своими речами ту, что прижималась всё ближе, как дочь прижимается к матери, ища спасения и поддержки в трудную минуту или плохую погоду, когда прямо перед окном сверкает очередная молния, а над землёй слышится необычно громкий раскат грома…
***
— Мег весело рассказывала о своих приключениях, снова и снова повторяя, что замечательно провела время… — Юко так и читала, пока не почувствовала маленькую ручку, случайно зацепившую локоть девушки.
Цусима закрыла и отложила книгу в сторону, с самыми добрыми глазами смотря на Юки, которая мирно посапывала на коленках доктора. Девочка спала крепко, слегка вздрагивая под дуновением ветерка из форточки, которую ещё час назад забыли закрыть. Умиротворение на лице пациентки было самым лучшим, что испытывало Цусима за последнее время, но какая-то часть «души» спрашивала «можно ли сближаться с этой девочкой?», ведь возможно, когда она выздоровит, её отдадут в приют, чтобы её удочерили… От таких мыслей стало неприятно.
— Спокойной ночи, Юки-чан, — Юко уложила малышку в кровать и ведомая своими эмоциями, поцеловала девочку.
Грома уже не было, всё снова стало светать, а радуга весело светилась своей яркостью и красотой, люди позакрывали зонтики, а детишки наспех надев резиновые сапожки начали прыгать по лужам, плескаясь и заливаясь громким смехом.
—
Юко-сан! Пойдём попрыгаем!
— Осаму! Я слишком большая для этого!
— Пойдём! Для того, чтобы попрыгать, возраст не важен!
Юко усмехнулась этим коротким воспоминаниям и закрыла дверь палаты. Воспоминания воспоминаниями, но жизнь не стоит на месте и нужно продолжать наслаждаться настоящим, то, что происходит с Дазаем в мафии — это не проблемы девушки.
— Цусима-сама! — в девушке подбежал взволнованный коллега. — Вас зовёт директор.
На лице, ранее спокойном, проявилась неприятная эмоция, которую доктор идентефицировала как беспокойство, на лбу проступили линии морщин, показывающие раздражительность.
— Благодарю за оповещение.
Спросите, каков этот директор? Он… Разный. Он неплохо выполняет свою работу, но не очень хорошими путями.К тому же, искусный лгун. И как же Юко было противно от того, что она связалась с этим лжецом.
Мерзко… Как же было противно от того, что все ценят навыки и способности Цусимы, но не знают, что эти навыки стоили многим людям их жизни…
Юко прислонилась рукой к стене и пыталась отдышаться, будто чьи-то большие руки сжимают горло и душат, не собираясь отпускать. Но девушка знала, чьи это руки… Руки угрызения совести. Этот приступ длился минуты две, потом всё прекратилось, будто и не начиналось.
— Наконец-то… — хриплым голосом прошептала доктор и продолжала идти в сторону директора.
Стук в дверь, оповещающий директора о пришельце отразился от стен больницы, окрашенных в какой- то бледный оттенок толи зелёного, толи оранжевого и эхом отозвался в тишине. Чёткое «входи» - и на пороге появилась Цусима, чьё лицо выражало недовольство.
— Следи за своей физиономией, Цусима-кун, — подметил в первую очередь директор, — что бы у тебя не случилось, не нужно вымещать свой негатив на коллег и других людей.
Юко поджала нижнюю губу, но всё же убрала лицо-негатив. Тонкие ноги, облачённые в узкие чёрные штаны и туфли на небольших каблуках прошли ближе к столу директора больницы.
— Зачем вы меня сюда позвали?
— Хах… Мне тут патологоанатом нашептал… Что ты подружилась с одной из своих пациентов, это так?
Юко слегка вздрогнула под натиском чужих глаз. И как ответить? Даже если она и дружит… Ему-то какое дело?
— Я всего лишь проявляю любезность, ничего больше.
— Просто пойми, Цусима-кун, — директор облокотился спиной к спинке кресла, смотря в потолок, — одно из важных правил для врачей: никогда не привязываться к пациентам, ведь это мешает работе и повышает уровень ненужных эмоций, ты ведь это и сама понимаешь?
Да, она понимает. Юко понимает, что ходит по тонкому канату над пропастью, позволяя себе находиться рядом с Юки не только из-за медицинских обязанностей. Девушка чувствовала себя иначе рядом с этим ребёнком. Будто она общается с собой из прошлого. Юко лечила много детей, но ни к одному она не привязывалась так, как к этой девочке. Цусима ходит по ОЧЕНЬ тонкому канату…
— Директор, я всего лишь следую «клятве Гиппократа», а в составе этой клятвы входят и «забота о пациенте». Вот и всё. Я как врач следую всем пунктам этой клятвы, кроме «плохое отношение к абортам».
— И что же тебе в этом не нравиться?
— Аборт - личное дело женщины. Рожать или нет - желание женщины. Никто не в праве убеждать её в обратном.
— Хах, неплохое мнение, Цусима-кун.
— Такая, какая есть… Я могу идти?
— Безусловно.
Цусима встала и, бросив секундный взгляд на мужчину, ушла. Чёрт бы его побрал! Какого хрена он лезет не в свои дела?! Хотелось злиться и возмущаться, но директор был прав: по медицинской этике девушка не должна вступать в абсолютно никакие отношения с пациентами, помимо отношений «врач и больной». От этого было больновато…
Резко Юко почувствовала, как чьи-то маленькие ручки обняли доктора за ноги, крепко прижимаясь.
— Ю-юки-чан? — повернулась к малышке Юко.
— Цусима-сан! У меня получилось!
Девочка повела девушку по коридору, будто на марафон. Добежав до палаты, Цусима раскрыла дверь и… О боже! Всюду летали бабочки, что буквально пару часов назад были мёртвыми. Тусклая комната резко превратилась в какую-то сказку.
— Я смогла это сделать, — произнесла робко Юки, — я дотронулась до них и они все ожили… Правда, я дотрагивалась до нескольких бабочек… Но они не просыпались.
Зачарованная этой красотой, Цусима посмотрела на бабочек, которые так и делали на тумбочке мёртвыми.Они умерли один день назад… Значит минус в способности Юки заключается в том, что она может воскрешать к жизни тех, кто умер, в день их смерти, не позже… От таких выводов даже дыхание слегка остановилось… У этой девочки невероятная способность.
— Ты молодец… — Юко присела возле малышки и потрепав её по головке и увидев эту чудную, детскую улыбку, девушка мысленно послала предупреждения директора куда подальше.
Ты молодец.
Моя маленькая женщина…
***
Капли слёз, словно крупные кристаллы медленно текли из глаз и стекали по по подбородку, беззвучно капая на стол, который успел впитать в себе алую, свежую кровь…
Секунды и на стол вместе со слезами начали падать и волосы, а в комнате повисла тишина, прерываемая звуками ножниц…
