Смертельный механизм.

— Так… Я могу спасти братика? — голосок звучал настолько печально, но с нотками надежды, отчего сердце скулило и щемило где-то внутри. Атмосфера в маленьком помещении была очень грустной, даже отчаянной. Казалось, будто всё тут пропитано горечью детских воспоминаний. От этого было некомфортно. Даже страшно. Всюду множество детских кроватей, на которых спят малыши, не имеющие реальной крыши над головой и любящих их родителей. На полу игрушки в виде сшитых плюшевых мишек, вырезанных из дерева пистолетов и многие другие, которые преступник создал для них своими умелыми, а главное, любящими руками. Цусима действительно чувствовала нежность и тёплые отношения между этим беглым нарушителем закона и ни в чём не виноватыми ребятишками. Все детишки ушли гулять, и лишь эта маленькая девочка прижимала свои крошечные кулачки к груди и смотрела в глаза Цусимы, видя в них доброту и желание помочь. Да, она хотела помочь, но помочь в ином плане; предупредить об обмане и отгородить от предвиденной несчастной участи. Но уже ничего не сделаешь, совершенно ничего… Остаётся только играть и притворяться, изображая добродетеля, но доктор уже давным давно признала тот факт, что она почти три года играет в добродетеля и добродушного человека, скрывая всю грязь на руках, которые люди боготворят. И ей это нравилось. Девушке нравилось, когда о её золотых руках говорили из уст в уста, повышая её самооценку до небес. Настолько сама кареглазая ненавидит свои конечности, что готова слушать комплименты от кого угодно, лишь бы слова были хорошие. Люди — эгоисты, и это не обошло стороной женщину. Держа в руках несколько взрывчаток, Юко старалась разрядить эту обстановку улыбкой и ласковыми, но до тошноты фальшивыми речами. Только таким притворством можно попросить кого-нибудь сделать желаемое. Как же это мерзко — врать ребёнку, но это необходимо, пусть и не правильно. Приказ Достоевского никак не отменить, потому иного выхода нет. — Да. — с поднятыми уголками губ отвечает девушка и мягко гладит девочку по голове. Та вздрагивает и отходит, дрожа, как осиновый лист. Юко вздыхает и кладёт взрывные устройства на пол, отходя на пару шагов ближе к выходу. Ребёнок опускает глаза вниз, рассматривая большие гранаты. И её можно понять. Сама Юко не знает, что довелось пережить этой девочке, но по глазам ясно, абсолютно ничего хорошего. Совершенно. И единственный лучик света во тьме для малышки, это тот мужчина, которого дети с восхищением и радостью зовут «братиком», и ради него готовы браться за оружие в столь юном возрасте. — Если ты наденешь их, ты сможешь спасти братика. Пожалуй, это то, что хотела слышать девочка. Что она сможет спасти дорогого человека. Что она будет полезна. А большего и не нужно. От этого и печально, ведь насколько одиноки эти невинные детские души, что готовы окрасить всех и всё в алой жидкости, лишь бы с «братиком» всё было замечательно. Грустно. Грустно и тоскливо. В воздухе витает неприятный запах, который чувствует только Юко. Запах приближающейся смерти. А она будет. Фёдор всё рассчитал, и судя по времени, через три часа должен прибыть кто-то из детективного агенства. И они придут. Эдогава всё поймёт и отправит кого-нибудь из коллег прямо к предполагаемому преступнику, а именно — к поддельному Александру Пушкину. Всё произойдет в точности, как и предполагает Достоевский. Услышав вибрацию телефона где-то в кармане, Цусима зашагала прочь из комнаты, чтобы доложить демону об обстановке в целом. Девушка слегка скрипнула дверью и медленно повернулась в сторону девочки: — Я не заставляю, но поступай правильно. Доктор ушла из района, идя в логово крыс и докладывая о том, что интересовало мужчину. При том Юко всячески пыталась показать свою ненависть к Достоевскому: смотря злым и нахмуренным взглядом, говорила сквозь зубы, скрещивая руки на груди. Пытаясь подавить ложную надежду демона на то, что девушка будет полностью ему подчинятся. Это не так. Затем, стоя возле порога комнаты, где сидел Фёдор и незнакомый брюнет, и видя эту спокойную, столь омерзительную улыбку, Цусима знала: эта девочка НЕ поступила правильно. Её уже нет. Как и не стало её…

***

— Пошёл разбираться с информатором детективного агентства? — Юко скрестила руки на груди и облокотилась на косяк двери. Николай, что так весело проводил время за разукрашиванием отрубленной головы и сшитием останков какого-то мужчины посмотрел в сторону доктора и кивнул, подтверждая сказанный ранее вопрос. Не желая ждать дальнейших действий со стороны умалишённого клоуна, Юко спокойно прошла мимо, поправляя выпавшую изуродованную прядь из пучка, закреплённого всё той же заколкой, подаренной Осаму. Буквально недавно одна из медсестёр оповестила девушку о том, что сейчас пациент в хорошем состоянии и ожидается скорейшее выздоравление и выписка. Хоть какая-то радость за всю эту неделю, или две… Или уже месяц? Сколько Цусима находится в составе крыс? Стоило почувствовать, как чьи-то пальцы вот-вот обхватят руку девушки, кареглазая тут же отправила свой кулак в полёт, прямо в лицо Гоголя.Тот, вовсе не ожидая удара, полетел кубарем на пол, лицом в землю. Цусима и сама не ожидала такого внезапного действия и удивлённо смотрела на стоящий в воздухе кулак. Факт есть факт: долгие тренировки Агаты сумели дать плоды в виде резких рефлексов и силового удара, так что теперь доктор вполне могла за себя постоять. Это очень радовало. Правда, саму Юко смутило то, что ещё до задания «каннибализм», Кристи твёрдо заявила своей ученице, что обучение закончено, и Цусима теперь свободна. Девушка настолько была счастлива, что даже не спросила причины прекращения деятельности Агаты как наставницы. В прочем, это совершенно никогда не волновало доктора. — Ай! Блин-блин! — мужчина хватался руками за сломанный нос, — аааа, как больно! Вот зачем ты это сделала? Ты сломала, теперь вправляй, кто тут у нас врач?! Так и хотелось ответно сказать «а кто тут у нас больной на голову психопат?», но лучше не стоит этого говорить, мало ли что. Юко подошла ближе, но почувствовала мелкие мурашки по коже. В голове появлялись воспоминания, довольно жуткие и пугающие. Девушка дотронулась своими руками до рук Коли, которые ничуть не жалели и выворачивали конечности доктора в разные стороны. Цусима невольно засмотрелась на ногти мужчины, которых теперь нет и долго не будет у самой Юко. Руки блондина тонкие, облаченные в перчатки, в то время как руки кареглазой от пальцев до локтей покрыты слоями бинтов, которые так аккуратно и тщательно наматывал Гончаров, смотря на коллегу глазами, которые так и говорили «видишь, до чего довела твоя глупость?» — Пронесло, это не перелом, хватит симулировать. Юко поняла, что тогда она ударила очень слабо, если бы ударила сильнее, перелома было бы не избежать. Цусима поискала чем бы можно было охладить ушиб, но ничего, кроме ледяных останков тела не подходило. Вдруг девушка замерла. С чего это она помогает тому, из-за кого её тело и лицо походили на мертвеца? Зачем она это сделала? Аргх, чёрт! Больше вопросов чем ответов. Внезапного Юко вздрогнула и посмотрела на Гоголя, который успел вовремя схватить свою коллегу за локоть. В помещении было пугающее молчание, и только Коля иногда прерывал всё это тихим хохотом. Затем, клоун наклонился ближе к физиономии девушки, широко улыбаясь. Ну вот. Всё опять. Опять этот страх и жестокие воспоминания. Цусима дала себе клятву: перестать бояться их, крыс. Но не может. Каждый их взгляд, каждое прикосновение или фраза, всё это вызывало палитру негативных эмоций и напоминания о пережитом кошмаре. — Должен сказать, что ты держишься молодцом, — произнёс Николай угрожающим тоном, затем немного поразмыслив, продолжил, — неужели, наша канарейка приняла свою судьбу? Ой, прости, не наша, а его канарейка… В горле будто что-то застряло и нельзя было вытащить. Девушка стояла стойко, чтобы показать свою уверенность и прогнать страх прочь. — Как это… Его? Клоун ослабил хватку, давая руке доктора хоть как-то двигаться. Улыбка безумца сменилась более саркастичной и издевательской, отчего вновь появилось желание ударить, но на этот раз посильнее. — Конечно же Дос-куна! Ты же его птичка! Хотелось посмеяться. Хотелось убедить себя, что сказанные только что слова, просто шутка, не иначе. Но говорил Коля, хоть и не серьёзно, но правдиво. — Я… Я не его. Но подопечный Достоевского думает иначе. Совершенно иначе. — Думаешь? Я уже в этом не сомневаюсь. Саркастичная улыбка сменилась на маленькую и радостную. Что в голове этого безумца?! Сумасшествие и ничего хорошего. Юко не понимала этих прозрачных намёков и пыталась найти ответ, вовсе не замечая, как весельчак всей организации полностью освободил локоть доктора. — А вот и ты, Дос-кун! Девушка вздрогнула как ошпаренная. Глаза устремили свой взор на «Дос-куна», и только до Юко, наконец, дошло. Она не чувствует к нему страха. Она боится Гоголя, даже Гончарова и Пушкина, хотя те ничего не сделали, доктор не боится самого главного мучителя. Сейчас Юко смотрит прямо в глаза Фёдора, не боясь и не думая о каких-либо последствиях. Смотрит с ненавистью и… С чем-то ещё… Но чем? — Ф-фёдор-сама? Вслед за словами, Цусима закрыла свой рот рукой. Шок и удивление заполнили мысли. Женщина всегда следила за словами, прежде чем их сказать, и только сейчас оступилась. Причём оступилась по-крупному. Боже… Как она его назвала? «Фёдор-сама?», как в голову вообще пришло такое?! — Собственно, я всё сделал и пришёл за Цусимой. — будто не слыша сказанные слова пару минут назад, произносит демон и протягивает руку. Долго думая и не решаясь, Цусима всё же положила руку на ладонь брюнета, чувствуя, как Достоевский слегка сжимает кисть подчинённой. Девушка ощущала это всеми вибрами души. Что самое странное, было не страшно… И…Даже не противно. — Вы вновь поведёте меня топить? — Юко усмехнулась, смотря на сложенные руки в замок. Но Достоевский не отвечает; лишь мотает головой в разные стороны и поворачивается спиной, продолжая держать Юко за руку. Вскоре эти двое вышли из логова и направились в неизвестное для девушки направление, продолжая испытывать очень странные ощущения…