Tales of Shame

      В свете утра черное платье Серсеи, простое, лишенное всяческих украшений, кажется неожиданно уместным, точно бывшая королева облачилась в траур. Вот только если сестра и скорбит по чему-то, то лишь по власти, вырванной из ее рук, думает Джейме — и избегает смотреть на нее, как будто один случайный взгляд ослепит навсегда, как будто она — темное солнце. О, разумеется, неустанно, точно биение багряной крови в висках, в истончившемся запястье, пульсирует в ней слепое желание воскресить былое могущество — недаром рядом теперь все время отирается этот старикашка, опальный мейстер, некромант. Не хотел бы Джейме, чтобы из окостеневшего трупа правления Серсеи, первой имени, эти двое сотворили такое же чудовище, каким некогда получился Гора.       Ему тягостно находиться под одной крышей с сестрой и ее помощником. Накануне вечером Цареубийца рад был обнаружить в одной из комнатушек широкую лавку, густо усеянную осыпавшейся с низкого потолка песчаной пылью. Кое-как смахнув ее, он смог, наконец, прилечь, и, подложив вместо подушки под голову свой потертый дублет, забыться тяжелым сном. Наутро, конечно, приходится постараться, чтобы отряхнуть песок с одежды, и все-таки это лучше, чем после всех распрей делить кровать с близнецом.       Во что бы то ни стало Джейме нужно поговорить сегодня с Тартской девой, даже если она не захочет слушать, даже если попытается уйти. Он и сам знает, что рана, которую ей нанес, обратится в белесый рубец еще слишком нескоро, но не теряет надежды все объяснить — не для того, чтобы обелить себя, но чтобы тот путь, который они с женщиной-рыцарем прошли вдвоем, не заканчивался вот так, нелепым молчанием и недосказанностью. Это все, сознает Цареубийца, щедрый жест Серсеи, великодушно дарованное ею освобождение безнадежно запоздало. Они с Бриенной Тарт слишком близки, чтобы довольствоваться братством по оружию, и слишком далеки, чтобы оставаться любовниками. Это конец, но перед тем, как женщина в доспехах вновь отбудет в Винтерфелл, Джейме жаждет объясниться с ней, сказать, что все случившееся не было ошибкой. Напротив, его поездка в северные земли вопреки воле сестры, сражение с армией мертвецов, несколько недель, последовавших за ним — недель, полных света, покоя и взаимного доверия — кажутся едва ли не самым правильным отрезком во всей жизни. За его пределами Цареубийца постоянно заблуждался, шел наперекор законам людей и богов, нарушал священные клятвы, и бремя этих грехов, совершенных вольно или невольно, ему предстоит нести до конца своих дней. Так что Бриенна не была ошибкой — она была истиной, случайно вкравшейся в его запутанную, полную прегрешений жизнь. Но как объяснить это ей, как рассказать?       …На этот раз дверь открывает Серсея — и близнец ее напряженно прислушивается к разговору, который таковым и не назовешь: высокомерно обронив несколько фраз, сестра уходит, даже не пригласив гостью в дом. Несколько мгновений Джейме колеблется — слишком много слов вертится на языке, слишком мало времени отпущено на объяснение — и все-таки, опасаясь, что другой возможности уже не будет, решается. Когда Серсея застанет брата подле Тартской девы, она, конечно, не обрадуется, однако хуже от этого их отношения, кажется, уже не станут. Поэтому он выходит на улицу — утренний свет, отражающийся стальным сиянием в доспехах женщины-рыцаря, нещадно бьет по уставшим, воспаленным глазам, Джейме невольно прищуривается… и в замешательстве замирает на месте. Рядом с Бриенной с самым невинным видом стоит ее верный оруженосец, и Цареубийца мысленно проклинает ту минуту, когда отправил мальчишку под ее командование. — Доброе утро, сир Бриенна, — кивает Джейме, справившись с минутным смятением, — Подрик, рад тебя видеть, — добавляет он, обращая испытующий взгляд на юношу. Тот криво и слегка виновато улыбается в ответ, видимо, сознавая всю неловкость отведенной ему роли — служить своеобразным щитом в случае, если всякие клятвопреступники и Цареубийцы, а также просто мужчины без чести начнут надоедать госпоже с разговорами. — И вам доброе утро, сир Джейме, — голос стали, что, встречаясь со сталью другого меча, высекает холодную искру, и то мягче, чем тон Бриенны Тарт. Сразу становится понятно, что на самом деле в щите она не слишком-то и нуждается: одним взмахом невидимого клинка вмиг обрубает все попытки подобраться поближе, заглянуть под забрало столь же незримого шлема и встретиться со страждущим взглядом жестоко раненного человека — только в этот раз уязвленным оказался не рыцарь, уязвленной оказалась женщина.       Время — вот все, что сейчас нужно. Но его мучительно не хватает — как воздуха, потому что от недостатка драгоценных минут, или, скорее даже, секунд у Джейме и вправду как-то нехорошо сдавливает в груди. Ему о многом хочется сказать упрямой Тартской деве, но только не в присутствии Пода. Остается одно — попытаться донести самое важное намеками и иносказаниями, ибо сестра с ее прислужником могут появиться в любой момент. — В городе сейчас опасно, — нарочито размеренно, подчеркивая отдельные слова, произносит он, надеясь, что за общими фразами Бриенна уловит их истинный смысл. — Я знаю, что рыцарь обязан приходить на помощь всем, в том числе и тем, кто его об этом попросит, — Цареубийца делает выразительную паузу, — но все-таки прошу вас быть осторожнее.       Тартская дева наконец удостаивает говорящего взглядом, глядит напряженно, хмурит бесцветные брови, что-то прикидывая про себя, и Джейме с облегчением понимает — кажется, у него получается. — Будьте осторожнее, — повторяет он на выдохе. Лицо женщины в доспехах чуть проясняется, смотрит она по-прежнему сурово, но все-таки смотрит, а не скользит взглядом равнодушно как накануне. Затем медленно кивает. — Однажды вы задали мне вопрос, сир Джейме, — после недолгого молчания говорит Тартская дева, и он весь обращается в слух, тянется навстречу ее словам. — Вы спросили, бежала ли я когда-нибудь от боя. Так вот, сир, я благодарю вас за добрый совет. Но если мне доведется лицом к лицу встретиться с тем, что вы зовете опасностью — я не убегу от поединка.       О, Цареубийца помнит, когда было это «однажды». Помнит, как эта женщина так же стояла напротив, только намного ближе, умоляя остаться, как оплакивала его, потому что — единственная из всех — верила, что Джейме не заслуживает того пекла, какое сам себе сотворил. Одним богам известно, как при всем этом Бриенне удается сейчас держаться столь твердо, непоколебимо, упрямо вскинув некрасивую белобрысую голову. У них на Тарте что, люди из стали сделаны, а не из плоти и крови?       Глупая женщина, думает Джейме едва ли не со злостью, э т и поединки — не для тебя. На этом поле битвы ты в разы слабее безусого мальчишки, впервые взявшего в руки меч. Но вслух он произносит другое: — Не все сражаются так же честно, как вы, сир Бриенна.       Кажется ему, или во взгляде Тартской девы под коркой вечного льда на мгновение искоркой загорается знакомая озерная синева? Вероятно, все-таки кажется, потому что в следующую секунду взор ее все так же суров и непроницаем. — Я знаю, сир Джейме, — холодно отзывается женщина-рыцарь. Подрик подозрительно смотрит снизу вверх на свою госпожу, потом — на ее собеседника, явно не улавливая смысла этого странного разговора, или же догадываясь, что за ним не кроется ничего хорошего.       Цареубийца судорожно соображает, что ещё может сказать, не переступая границ — во всяком случае, на словах — но дверь за его спиной распахивается, и на пороге появляется Серсея со своим десницей. — Миледи, — Бриенна склоняет голову перед его сестрой, держа руку на рукояти Верного Клятве. — Следуйте за мной. Совет соберется в Драконьем Логове. Как я уже говорила, это недалеко отсюда.       В этот раз приходится обойтись без телеги, не говоря уж о носилках, на которых Серсея привыкла передвигаться по городу. Тартская дева решительно шагает впереди, прокладывая по узким, ветвящимися улочкам и переулкам дорогу следующим за ней львице и Квиберну. Замыкают это жалкое шествие Джейме с юношей-оруженосцем. Шептаться за спиной близнеца Цареубийца не рискует, хотя по лицу Пода читает, что тот явно не прочь чем-то поделиться. Быть может, своими впечатлениями от зрелища опустевшей Королевской Гавани, быть может, рассказом о том, как случилось так, что северяне столь скоро прибыли к наполовину разрушенным стенам. Быть может, чем-то еще.       Оглядываясь по сторонам, Джейме видит, что улицы у холма Рейнис гнев драконьей королевы если не пощадил, то, по крайней мере, не сокрушил настолько же сильно, как другие части столицы. Кое-где им на пути попадаются крестьяне, приехавшие, очевидно, не только из Росби, но и из иных окрестных земель. Трупов почти не видно, зато воздух до сих пор отравлен запахами гари и разложения.       Внушающие трепет очертания Драконьего Логова, подернутые дымкой и витающим в воздухе пеплом, видны уже издалека. Когда-то Логово представляло собой величественные руины, теперь же город вокруг почти уподобился им — вот только величие еще не снизошло на сгоревшую Королевскую Гавань, сейчас в ней царили лишь отчаяние и смерть. Возможно, однажды певцы опишут случившееся в красивых балладах, и следующие поколения будут с замиранием сердца слушать о последнем драконе и его матери… Пока же, приближаясь к Драконьему Логову, Джейме Ланнистер слышал лишь одну скорбную песнь, сложенную самим городом — гнетущее, отдающее тленом безмолвие.

***

      Все приготовления уже позади. Серсее просто нечего больше сделать — былое королевское величие не вернешь за несколько минут, не имея под рукой ни нового платья, ни сотни служанок. Однако она тянет время — бесконечные мгновения перед тем, как решится дальнейшая судьба близнецов. Серсея мечется из угла в угол, точно раненая львица, заламывая тонкие пальцы, тщетно стараясь успокоиться. Все больше и больше растет в ней непонятная тревога, то ли вызванная предстоящим советом, то ли близостью Тартской девы, то ли чем бы то ни было еще. Даже Квиберн не в силах успокоить свою госпожу. Разумеется, пребывая в таком напряжении, Серсея не сразу замечает отсутствие брата, но когда замечает — внутри все холодеет еще больше. Он вышел на улицу, понимает Серсея. К ней.       Королева осторожно ступает к двери и прислушивается — бесполезно. Видимо, ожидая подобного от сестры, Джейме увел рыцаря подальше от дома.       Ничего, думает златовласая львица. Наслаждайся обществом огромной уродины, пока можешь, братец. Сдается мне, это может быть ваш последний разговор.       Она выжидает еще пару минут, собираясь с силами, а потом резко распахивает дверь, надеясь, что прервала тайный разговор близнеца с возлюбленной на самой его сути. Тартская дева тотчас же поклоняется ей, как ни в чем не бывало, а вот на лице Джейме Серсея замечает некоторое замешательство и довольствуется этим маленьким триумфом, одарив брата короткой ядовитой улыбкой. — Сир Бриенна, — снова маска совершенной учтивости, — я благодарна вам, что вы согласились сопроводить нас. Без твердой руки истинного война, — она украдкой бросила взгляд на золотую руку Джейме — тяжелую и бесполезную, — нынче нелегко.       Сир Бриенна даже неуклюже дернула уголком губы, кажется, стараясь изобразить улыбку. — Я не могла бы поступить иначе, миледи, я дала вам слово, — ровным голосом отчеканила она, и Серсее вспомнился девиз дома Мартелллов — непокорные, несгибаемые, несломленные. Как точно он подходил этой железной женщине! Она как будто вся была из дерева и стали — вытянутая, как струна, холодная и ровная, словно огромная ледяная глыба. Неужели Бриенна-красотка все-таки оттаяла однажды от горячих ласк и поцелуев Джейме? Серсея наверняка знала, каким страстным может быть ее брат, и вновь болезненно уколола ее в самое сердце черная, обжигающая ревность. — Если вы готовы, ваша милость, то нам следует отправляться, — вкрадчивым голосом произносит Квиберн, появляясь из-за спины своей королевы, так вовремя отвлекая ее от тягостных мыслей. Действительно, пора.       Серсее казалось, что она привыкла к смрадному запаху разрушенной Королевской Гавани, но на улице этот запах вновь усиливается в сто крат — режет нос и дерет горло. Смотреть по сторонам совершенно не хочется: вокруг либо грязные крестьяне, приехавшие из окрестных земель, либо тени немногочисленных выживших горожан с испуганными, обгоревшими лицами, потому Серсея упрямо смотрит вперед, на широкую спину сира Бриенны Тарт.       Она пытается вспомнить, приходилось ли ей хоть раз проходиться по Гавани вот так, пешком, словно нищей из Блошиного конца, и память подбрасывает ей яркие воспоминания — цвета, запахи и звуки летящих в нее тухлых овощей, нечистот и оскорблений, «Королева шлюх, кровосмесительница, убийца короля! Будь ты проклята, сука!» — чего только не слышала тогда о себе Серсея под скорбный звон колоколов от всей этой черни, которая точно стая падальщиков, слеталась поглазеть на ее позор.       Сейчас королеве снова предстоит это пережить. О, сколько же у нее теперь врагов! Еще немного и она встретится лицом к лицу с большинством из них — с теми, кто вероятно, будет к ней милостив не более, чем жители Королевской Гавани, обливающие ее, нагую, помоями и грязью. Серсея не ждет от совета ничего хорошего, прекрасно понимая, что это может быть ловушкой — решает всегда большинство. Однако чем четче и ближе вырастают из тумана и пепла очертания Драконьего Логова, тем увереннее чувствует себя Серсея. Если погибать, то в бою. Она давно сделала этот выбор. — Думаю, мы можем начинать, — некогда робкий тихий голос северной пташки звучит уверенно и властно, под стать его обладательнице, высокой, красивой молодой женщине, что сидит теперь на высоком стуле, облаченная в меха и сталь, в окружении своей семьи и других лордов правящих домов. — Все собрались.       Она не успевает закончить мысль, как ее брат-калека, сидящий от нее по левую сторону, говорит спокойно и уверенно: — Нет. Не все. Сосчитай до трех.       Ровно через пару мгновений на ступенях появится доблестная Бриенна Тарт, которая, поклонившись всем лордам и леди — в особенности Сансе, приведет к пустующим креслам златовласых близнецов.       Мертвецкая тишина, что наступит следом, всех, кажется, оглушит. — Вот теперь все в сборе, — говорит следом сир Давос, давая тем самым понять, что он изначально был в курсе происходящего.       Серсее кажется, все взгляды прикованы только к ней — скорее всего, так оно и есть. Она будто бы забывает, что уже не выглядит по-королевски, и занимает свое место с гордо поднятой головой. Не меньше внимания привлекает и Квиберн, который, впрочем, не удостоен чести сидеть рядом с высокородными лордами и леди, потому стоит немного поодаль.       Серсея окидывает взором собравшихся, и когда ее взгляд встречается со взглядом предводителя Безупреченых, тот, будто моментально напитываясь ненавистью к королеве, делает резкий шаг вперед. Путь ему тут же преграждает Бриенна: — Сир, прошу вас, держите себя в руках, — ладонь ложится на рукоять меча. — Мы собрались здесь, чтобы спокойно поговорить.       Серый Червь безмолвно отступает назад, хотя Серсея отмечает, что его ярость никуда не ушла. Интересно, он все еще тоскует по своей обезглавленной подружке? — Итак, — вновь начинает Санса Старк, бросив короткий взгляд на Серсею. — Милорды и миледи. Мы собрались здесь, чтобы обсудить текущее положение дел. Мы должны мудро решить дальнейшую судьбу Семи Королевств, чтобы не допустить всего того, что уже успело однажды произойти. Никто не может править руинами, пеплом и прахом, как пыталась сделать это Дейенерис Таргариен.       Мальчишка Старк, единственный оставшийся мужчина из Старков, прикованный к деревянной коляске, обратил свой пустой взор на Сансу. — Ты снова торопишься, сестра, — ровным голосом произнес он. — Начинать нужно не с этого. Вначале правосудие должно свершиться. Приведите заключенного.       Санса покорно умолкла, и Серсее показалось странным, что она и все остальные прислушались к мальчишке. О, сколько раз Серсея проклинала тот день, когда позволила Джейме уговорить себя уединиться в башне, пока Роберт был на охоте. С падения мальчика все началось. Возможно, если бы Джейме тогда не вытолкнул мальчишку из окна, все было бы иначе, был бы жив Джофф…       В сопровождении безупречных, гремя кандалами, пред лордами и леди предстал карлик. Сердце Серсеи забилось чаще, когда ее взгляд встретился со взглядом Тириона. Несмотря на многолетнюю ненависть, которую она к нему испытывала, сейчас Серсея была искренне рада видеть младшего брата живым.

***

      Руины Драконьего Логова вобрали в себя, кажется, весь гибельный жар, извергнутый на столицу потомком некогда обитающих здесь крылатых тварей. От зноя и смога раскаленный воздух становится зыбким, он дрожит, придавая древним развалинам еще больше сходства с причудливым, пугающим и в то же время завораживающим видением. Однако когда золотые львы поднимаются по ступеням под устремленными на них взглядами присутствующих, Джейме думает, что воздух, вмиг напитавшийся неприязнью, стал в разы тяжелее и гуще. Краем глаза он подмечает тех, кто собрался на совет — практически у каждого есть свои причины презирать и ненавидеть Ланнистеров. В тишине, нарушаемой лишь звуком шагов да шелестом ткани, близнецы занимают свои места среди представителей правящих домов. Тартская дева с оруженосцем, в свою очередь, становятся рядом с сиром Давосом.       Северяне, как видно, неплохо освоились под южным солнцем — совет начинает молодая леди Старк, однако ее разумные речи прерывает брат-калека. Запоздалая догадка приходит в голову Цареубийцы, и он удивляется, почему раньше не додумался до такого простого объяснения. Брану достаточно было сказать всего лишь одно слово, чтобы он сам и его сестры отправились в путь и прибыли в столицу ровно к сегодняшнему дню. Странный дар, больше похожий на тяжкое бремя — блуждать по лабиринтам прошлого и будущего, видеть то, что недоступно глазам других людей и оставаться при этом бесстрастным наблюдателем, не имеющим ни права, ни власти что-либо изменить. Джейме так и не успел рассказать близнецу ни о памятной встрече во дворе Винтерфелла, ни о разговоре под сенью краснолистенного чардрева, а значит, та еще не знает, кто на самом деле заключен в сломанном его рукою теле.       С тех пор, как Джейме в последний раз виделся с младшим братом, прошла всего пара дней, но они вместили в себя столько, что впору сравнить их если не с вечностью, то хотя бы с несколькими месяцами. Неизвестно, удалось ли сиру Давосу увидеться с карликом и предупредить его о том, что близнецы в столице и примут участие в совете — в любом случае, встретившись взглядом сначала с сестрой, а затем и с братом, Тирион не выглядел изумленным. Он остановился перед собравшимися, за спиной его, в любую минуту готовые атаковать, серыми тенями выросли воины-евнухи. — Тирион Ланнистер, сын Тайвина Ланнистера, — произнес Луковый рыцарь так, словно кто-то из лордов и леди мог быть незнаком с самым известным во всех Семи Королевствах карликом. — Был заключен под стражу Безупречными. Прошу вас, расскажите присутствующим, в чем обвиняется лорд Тирион.       Серый Червь, стоявший тут же, сложив руки за спиной и высоко вскинув подбородок, не замедлил с ответом. Говорил он резко и отрывисто, точно тщательно сдерживаемая ярость сдавливала ему горло. — Лорд Тирион обвиняется в измене. Он нарушил священную клятву, данную им Дейенерис Бурерожденной из дома Таргариенов, законной наследнице Железного трона, законной королеве андалов и Первых Людей, защитнице Семи Королевств, Матери Драконов, кхалиси Великого травяного моря, Неопалимой, Разрушительнице Оков. Кроме того, мы полагаем, что именно лорд Тирион подговорил Джона Сноу убить королеву — они виделись в темнице незадолго до этого.       Измена карается казнью. Может быть, Дейенерис и не успела взойти на оскалившийся железными мечами престол, но как истинную правительницу ее поддержали сразу несколько великих домов — правда, к настоящему моменту некоторые из них уже давно были полностью уничтожены. В наступившей тишине Джейме внимательно вглядывается в лицо вновь попавшего в опалу брата — и тот, перехватив его взгляд, едва заметно кивает в ответ. Сложно решить, что означает этот краткий жест, и все-таки Цареубийца смеет надеяться, что у карлика есть мысли, как избежать самого сурового наказания.       По просьбе лордов, Тирион излагает свою длинную историю, начавшуюся с побега за Узкое море — напоминание о том, что именно карлик повинен в смерти отца, явно не добавляет ему почета и уважения в глазах собравшихся, пусть большинство из них и радовались втайне, что старый лев отправился в пекло — и завершившуюся в тот миг, когда знак десницы пал на усыпанные пеплом ступени. До слуха Джейме доносятся чьи-то слова — кажется, это переговариваются шепотом между собой мальчишка Аррен и старый знакомец, Эдмур Талли — о том, что Беса стоило бы казнить сразу за два предательства. — Тайком покинув Семь Королевств и переметнувшись к Дейенерис Таргариен, лорд Тирион нарушил одну клятву верности, — когда рассказ завершается, замечает вслух Робин Аррен, из хилого Зяблика выросший в надменно глядящего темноволосого юношу. — Теперь же попрал и другую. — Однако у нас нет прямых доказательств того, что вместе с бастардом он замышлял убийство. Как быть с этим обвинением? — подает голос дорнийский лорд. — Лорды и леди, — словно ожидая прозвучавших слов, Тирион поднимает опущенную было голову и, чуть склонив ее набок, окидывает взглядом всех собравшихся. — То, что достоверно неизвестно нам, смертным, ведомо лишь богам. А потому я требую суда поединком. Пусть Семеро решат, виновен я или заслуживаю помилования.

***

      Пока Серый Червь нападает на карлика, четко и гневно излагая обвинения, пока Тирион спокойно и неторопливо рассказывает свою историю — должно быть, он уже привык быть вечно осужденным — Серсея внимательно изучает собравшихся. Некоторые лица ей не знакомы, Зяблика она и вовсе узнает с трудом, про себя отмечая, как теперь этот юноша хорош собой, но больше всего изумляют Серсею сестры Старк, изменившиеся до неузнаваемости. Она отлично помнит робкую рыжеволосую девушку, которая дрожащим голосом уверяла: «Я всем сердцем люблю короля Джоффри, ваша милость». Теперь же это статная молодая волчица, сдержанная и властная. Она опасный соперник, думает Серсея. Когда же королева встречается взглядом с младшей сестрой Сансы, ей становится не по себе. Есть что-то опасное, смертельное во взгляде этой девчонки. Улыбка, которую она адресует Серсее, резкая, словно заточенное острие. — Ваш брат требует суда поединком, — Санса обращает свой взор к Серсее. Разумеется, мнения Джейме никто не спрашивает — едва ли он хоть немного разбирается в тонкостях законов и наветов. — Что вы на это скажете?       Все внимание обращено к Серсее, и ей становится от этого неуютно. Она снова ощущает себя голой под взглядами десятка глаз. — Это его право, — спокойно говорит она, вновь надевая привычную маску неуязвимого безразличия. — Боги давно нас прокляли, вы не находите? Возможно, самое верное — оставить за ними право решать дальнейшую судьбу заключенного, — Серсея, наконец, оборачивается к Сансе. — Но прежде позвольте узнать, почему суд состоится только над моим братом? Насколько мне известно, узурпаторшу убил именно ваш брат, Джон Сноу.       При презрительном «узурпаторша», брошенном в адрес его королевы, Серый Червь вновь дернулся, но разумно проглотил это оскорбление. — Наш брат уже был отправлен на Стену, мы сочли это лучшим наказанием для него. Надеюсь, ваше любопытство было удовлетворено, Серсея, — холодно ответила Санса, заставив королеву презрительно поджать губы.       Разве кто-то смел обращаться к ней по имени, кроме брата и отца? Что возомнила о себе эта наглая северянка? — Если Тирион Ланнистер хочет суда поединком, пусть будет так, — вновь раздался бесцветный голос Брана Старка, и к новому удивлению Серсеи, никто не стал спорить, наоборот — присутствующие точно замерли в ожидании того, что он скажет следом. — Предводитель Безупречных — прекрасный воин. Он может защищать себя сам. Карлик не способен сражаться, — Бран даже не смотрел на Тириона, устремив взор куда-то вдаль, но потом внезапно перевел пустой взгляд на Серсею, — Кого назначит защитником своего брата бывшая королева?       Несмотря на тусклый, совершенно бесстрастный голос Брана, Серсее кажется, что последнее он произнес с издевкой, желая ее задеть. Она предпочла пропустить это мимо ушей, интуитивно понимая, что с мальчишкой лучше не связываться. Потом следует узнать у Квиберна, чем же этот Старк заслужил такое доверие со стороны совета. Кажется, даже Джейме прислушивается к каждому его слову. — За моего брата будет сражаться сир Бриенна Тарт, — произносит Серсея прежде, чем успевает как следует обдумать эту идею. — Сир Бриенна? — безразлично обращается к ней Бран, словно он уже и так знает ответ.       Леди-рыцарь учтиво поклонилась. — Сочту за честь, милорд.       Тириону, кажется, пришелся по душе такой выбор сестры. — Благодарю вас… сир, — кланяется он Бриенне в ответ. — В таком случае, мы встретимся здесь завтра в полдень, — торжественно подытожила Санса Старк. — Боги разрешат все за нас. После того, как суд будет закончен, мы приступим ко всем остальным вопросам.       Кто вообще дал Старкам столько власти? Почему калеку на коляске слушают беспрекословно, не пытаясь с ним спорить? У Серсеи просто не укладывалось это в голове.       Ей хотелось бы подойти к Тириону, обмолвиться с ним парой слов, но едва решение было принято, Безупречные увели карлика. — Сир, вы сопроводите нас обратно? — холодно поинтересовалась Серсея у своего гигантского защитника, решив, что оставаться здесь еще хоть ненадолго попросту небезопасно. — Разумеется, миледи, — отозвалась Бриенна. — Благодарю вас за доверие. Я не подведу ни вас, ни вашего брата.       Серсея выдавила из себя улыбку. Ей не хотелось, чтобы Тириона казнили, но еще больше ей не хотелось триумфальной победы Тартской девы.       Обратно путники шли в том же порядке, но в полном безмолвии. Когда они вернулись к своему временному, как надеялась Серсея, пристанищу, то стало заметно, что вернулись не все. — Где Квиберн? — липкий страх опутал Серсею, когда она обнаружила пропажу своего десницы. — Где он? Вы поклялись доставить нас в целости и сохранности назад! — она поднимает гневный взгляд на Бриенну. — Но, миледи, — робко отзывается юноша-оруженосец Тартской девы, Серсея не знает его имени, — Ваш десница сам покинул нас, свернув на одну из небольших улочек, примерно на середине пути. Я думал, что вы в курсе.       Разумеется, я понятия не имею, где он, идиот, иначе я бы не спрашивала, думает Серсея, но молча сверлит парня испепеляющим взглядом.       Затем, решив, что утомительного общения со всяким сбродом ей на сегодня хватит, львица уходит в дом, вновь оставляя брата наедине с его огромной возлюбленной.       Квиберн появляется на пороге далеко за полночь, но Серсея не спит и тревожно ждет его возвращения. — Где вы были? — раздраженно и взволнованно спрашивает она, поднимаясь с постели. Брат по-прежнему спит отдельно от нее, внизу. — Почему не предупредили, что вам куда-то нужно?       Мейстер добродушно улыбается и проходит в спальню, положив перед королевой небольшую котомку. — Вы были правы, госпожа, мне действительно удалось найти сговорчивых торговцев, — он вынимает перед Серсеей содержимое мешка, и глаза ее блестят. — Мне удалось добыть пару мясных пирогов, яблоки и целый штоф вина для моей королевы.       Серсея отвечает благодарной улыбкой — все это пришлось как нельзя кстати. Черствый хлеб и маленький кусочек сыра, которые остались на ужин после прошлой трапезы, оставили неприятное послевкусие и совсем не утолили голод. — Кроме того, моя королева, пока вы ужинаете, вам будет интересно узнать о других моих приключениях, — он понижает голос до шепота и закрывает дверь на засов. — Я дал несколько ценных советов одному человеку. Боги мне свидетели, он ими воспользуется.