Мой дорогой дневник

      849 год       Сегодня я чуть не вылетела из училища по собственной глупости. Все началось с открытого заявления Имир – парни пытаются уловить взглядом каждое мое резкое движение, чтобы посмотреть, как в это время «резвятся мои круглые близняшки». Близняшки… Умеет эта Имир называть все своими колкими словами. С того момента я и стала думать, как бы мне зафиксировать грудь, чтобы она при упражнениях сильно не болталась, как вдруг этой ночью ко мне пришла отличная идея.       Утром я нашла свою старую серую юбку и в два счета превратила ее в несколько полосок ткани. Ханна с Миной поинтересовались, для чего это, и я соврала, что просто давно хотела от нее избавиться. К моему удивлению, они не стали задавать лишних вопросов.       Заняв одну из душевых, я сняла майку, которую всегда ношу под одеждой, и обмотала грудь этими серыми полосками. Старалась натянуть как можно туже, а концы и вовсе завязала в узел, чтобы на тренировке они случайно не развязались. Когда я сверху надела любимую белую рубашку с короткими рукавами, меня настигло удивление от того, как свободно застегнулись верхние пуговицы. Только потом, поглядев на свое отражение в зеркале, которое от влажности в душевой комнате покрылось темными пятнами, я убедилась, что грудь действительно визуально уменьшилась.       Я еще никогда не чувствовала себя так уверенно. И этому не мешало даже некоторое стеснение, из-за которого мне приходилось вдыхать с трудом, но тогда меня это несильно беспокоило. И чем я только думала?..       Сегодняшняя тренировка начиналась как нельзя лучше. Мне удалось побить собственный рекорд по надеванию УПМ на скорость, чему я очень обрадовалась! У меня никогда и в мыслях не было гнаться за кем-то из своих товарищей, ведь своим главным соперником я считала саму себя. С каждым новым днем я стараюсь показать результаты лучше, чем они были вчера.       Некоторые из нас называют себя птицами, когда перемещаются в воздухе благодаря чудо-устройству. Я же считаю его ношей. Это как если бы птица летала с маленькими гирями на лапках. Я бы давно скинула с себя этот груз, не будь в нем большой необходимости, ведь без него гораздо легче.       Как только инструктор подал знак, мы все разлетелись кто куда. За мной никто не последовал, поэтому сложилось такое впечатление, будто я находилась совсем одна в этом огромном лесу. Заметив перед собой цель, я приготовилась нанести удар, совсем позабыв при этом дышать, и как только клинки коснулись макета, я с шумом вытолкнула весь воздух, что был в легких. После этого я больше не смогла восстановить дыхание. Паника стала подкрадываться ко мне, словно хищный зверь к беззащитной добыче. В попытках успокоиться я продолжила перемещаться с помощью УПМ не зная куда, лишь бы встретить кого-нибудь из ребят, но все будто спрятались. Я никого не могла найти.       От нехватки воздуха сильно кружилась голова, и в какой-то момент я потеряла контроль над своим сознанием. Как выяснилось позже, я повисла на одном тросе, на конце которого гарпун крепко проник в ствол дерева. Так и провисела бы неизвестное время, если бы ко мне не спустился сам бог маневрирования.       Жана и вправду так некоторые называют, при этом не посмеиваясь, а восхищаясь. Не удивлюсь, если он сам это придумал и пустил в общество. Но, к моему большому изумлению, я была согласна с этим прозвищем, ведь оно совершенно точно подходило ему. У Жана так ловко получалось маневрировать, что многие товарищи пытались разузнать у него секрет успеха, которое скорее заключалось в его врожденном таланте. Иногда я сама ловила себя на том, что смотрю на Жана не отрываясь. Но я давала себе отчет, что меня привлекло его мастерство, а не он сам.       Помню, как почувствовала совсем легкие шлепки по щеке, после чего я открыла глаза и не сразу поняла, что происходит. Было ощущение как после пробуждения, только находилась я не в своей мягкой постели, а на холодной твердой земле. Дышать было по-прежнему тяжело, и только благодаря этому я окончательно пришла в себя. Меня снова настигла паника. Я стремительно села, чем напугала Жана, и сразу же вцепилась в находящийся на груди ремешок. Каким-то образом я смогла его расстегнуть, а вот рубашка с маленькими пуговицами совсем не желала поддаваться моим дрожащим рукам.       – Сними это с меня! – Собственный голос казался чужим.       В тот момент мне было все равно, кто находится рядом со мной, лишь бы он помог наконец развязать тугие ленты из юбки. Мои руки же совсем не слушались, иначе я бы давно освободила грудную клетку от крепких оков.       Жан застыл, и я тогда совсем не понимала, почему он медлит. Для того, чтобы он начал расстегивать пуговицы на моей рубашке, мне пришлось снова закричать не своим голосом. Пальцы Жана дрожали не меньше моих, что даже не могли сразу схватить маленькую пуговку, а если это происходило, то они тут же теряли ее.       Я полностью отдалась чувству паники, которое заставляло меня плакать навзрыд. Где-то далеко сознание говорило мне: «Успокойся, тогда сможешь нормализовать дыхание», но я была не в силах последовать его совету.       – Я умру, – произнесла я в отчаянии.       После этих слов Жан кардинально изменился в лице. Слегка глуповатое испуганное выражение сменилось на абсолютно серьезно настроенное. Мы еще никогда не находились так близко друг к другу, поэтому я впервые смогла разглядеть его гладкую кожу, что считалось редким явлением у подростков. У Жана были выразительные скулы и острый длинный подбородок, из-за которого его лицо казалось вытянутым. Я задалась вопросом: почему все зациклились на этом?       Одним рывком Жан раскрыл мою любимую рубашку. Я даже услышала, как от нее отрываются те несчастные пуговицы, одна из которых прилетела мне прямо в лицо. Паника отступила в тот момент, когда я сидела перед четырнадцатилетним парнем уже с распахнутой рубашкой, словно она ждала именно такого исхода. Жан смотрел на полоски из серой юбки, и я чувствовала, что он без понятия как поступить дальше. Впрочем, как и я сама. Его длинные пальцы осторожно коснулись одного узелка, и меня тут же бросило в жар. Сердце снова забилось как ненормальное, и я на секунду подумала, что паника возвращается.       – Жан, ты что творишь?! – послышался издалека вопль Конни. Жан сразу же отдернул руку, а я поспешила прикрыться.       Затем прозвучал пронзительный выстрел из сигнальной ракеты, и к небу линией возвысился зеленый дым. Оказалось, что тренировка уже давным-давно подошла к концу, а нас с Жаном все не было. Поэтому были сформированы небольшие поисковые отряды, один из которых в итоге нашел нас. В него входили Конни, Райнер, Саша и Имир.       Как только они приземлились рядом с нами, Райнер заломил руки Жана за спину, и я поторопилась объяснить собравшимся всю ситуацию, хоть это и было сложно. Конни с Сашей все никак не прекращали голосить о какой-то чести, Жан пытался перед ними оправдаться, а я не в силах была перекричать их. Но потом мы все замолкли, когда рядом с нами возник инструктор Шадис верхом на своей лошади, чей топот никто не услышал из-за шума.       Инструктору понадобилось всего один раз потребовать объяснений, чтобы мы с Жаном начали спокойно рассказывать, что именно произошло. Я не стала говорить о своей повязке, считая это слишком интимным признанием, и Жан по неизвестной мне причине тоже не упомянул о ней. За это я была ему очень благодарна, хотя последующие слова инструктора заставили меня задрожать всем телом. Мне даже почудилось, что беспокойное до этого сердце вообще замерло от страха.       – Сдайте свое устройство и пройдите в госпиталь. Если окажутся проблемы со здоровьем, то нам придется распрощаться.       Я знала, что все дело было в чертовой тугой повязке, но от предупреждения инструктора мне стало не по себе. В голове всплывали картинки одна за другой, как я собираю вещи из полюбившейся уютной маленькой комнаты, возвращаюсь в дом мамы, через несколько лет выхожу замуж за соседского парня, с которым мама сватала меня, рожаю ему детишек и таким образом навсегда теряю свою форму. А потом мы сталкиваемся с титанами, и я ничего не предпринимаю, потому что не могу.       С такими жуткими для меня мыслями я и дошла до госпиталя. Доктором оказалась женщина средних лет, поэтому я не постеснялась рассказать ей правду. Разрезая ленты ножницами, она не переставала посмеиваться надо мной, но мне было наплевать, ведь я наконец-то смогла глубоко вздохнуть.       – Ты бы еще платье с корсетом напялила, – усмехнулась женщина. – Так уж и быть, я не скажу про твои эксперименты Кису Шадису. Напишу, что это возрастное. Только больше не делай так, договорились? Твой организм все еще развивается, не надо его деформировать. – Даже без этих предостережений я бы ни за что не стала мучить себя во второй раз.       Дальше доктор осмотрела меня и, выявив растяжение мышц шеи и ушиб предплечья, полученные мною от столкновения с деревом, освободила от занятий на пару дней. Я взяла справку, которую нужно было отдать инструктору, уже точно зная, что выброшу ее, как только выйду из госпиталя. Не позволю себе пропускать занятия по любому поводу.       Чтобы дойти до бараков, мне пришлось застегнуть куртку, что обычно никто не делал. У рубашки же отсутствовали практически все пуговицы, не считая самой верхней, которую я всегда оставляла свободной.       На ужине все только и делали, что переводили взгляд с меня на Жана, и наоборот, при этом оживленно перешептываясь между собой. Ханна и Мина сидели по бокам от меня и сгорали от нетерпения узнать подробности, но я сказала им, что если даже что-то и расскажу, то точно не в столовой, где мы были окружены любопытными слушателями.       – Все говорят, что ты встречаешься с ним! – прошептала Ханна, но ее шепот был таким энергичным, что обжигал мое ухо.       – И если это правда, то у тебя окажутся большие проблемы, госпожа Скрытность! – шутливо вторила Мина.       Я ничего не ответила, хотя у меня было большое желание возразить им. Бросив взгляд на Жана, которого оккупировали со всех сторон парни из нашего отряда, я удивилась, что он был все еще серьезен и, так же, как и я, не торопился отвечать на их вопросы. А потом мы с ним встретились взглядами. Я поспешно отвернулась, заливаясь краской, и эта моя реакция насторожила меня. Но затем я вспомнила, как его рука чуть ли не касалась моей груди. Возможно, в этом и была причина.       Из столовой я вышла раньше остальных, чтобы когда девочки вернулись в комнату, я успела записать события дня в дневник, а потом притвориться, что давно сплю. Но этому не удалось сбыться, так как меня догнала Имир и задержала на несколько минут.       – Ну вы и шумиху подняли вместе с Жаном. Мы сначала подумали, что он тебя насилует! – тут Имир рассмеялась, но мне было несмешно. – Кажется, я знаю, в чем дело. Ты печешься о тех моих словах. Угадала?       Я ничего не успела ответить, как Имир продолжила, что не имела в виду ничего плохого. Она призналась, что считает меня привлекательной и что пялится на мою грудь вместе с остальными. Я не знала, как реагировать, ведь мне никогда не приходилось слышать ничего подобного, особенно от девушки.       – Иначе как бы я заметила, что парни смотрят на них? На твоих…       – Близняшек, – тихо закончила я за нее.       Имир лишь молча усмехнулась.       – Не думала, что ты воспримешь мои слова всерьез. Знаешь, тебе надо забить на чужое мнение. Пусть смотрят, пусть что-то говорят, но не позволяй им влиять на тебя.       После сказанного Имир развернулась и пошла обратно, где рядом со входом в столовую ее ждала Криста. И тут я поняла, что передо мной был отчетливый пример сказанных выше слов. Недавно прошел слух, что Имир и Криста являются друг другу больше, чем просто подругами, и возможно так оно и было. Но их вообще не заботило, о чем шепчутся люди, ведь они все равно не прекратят из-за этого свои отношения.       Размышляя об этом, я не спеша брела к баракам, пока не услышала позади себя торопливые шаги. Я обернулась и в тот же момент почувствовала, как внутри меня вспыхнуло пламя, которое даже дошло до кончиков пальцев: в мою сторону шел Жан. Он остановился на расстоянии вытянутой руки, и я кое-как заставила свое внезапно потяжелевшее тело повернуться к нему полностью.       Мы простояли совсем недолго. Жан, видимо, не хотел порождать новые слухи, которые обязательно бы появились, заметь нас кто-нибудь вместе. Поэтому он протянул мне маленький бумажный сверток и сразу же пошел дальше, прежде чем я успела что-то сказать.       Моя первая мысль – это записка. Я уже было начала прокручивать в голове, что бы там могло быть написано, но, развернув сверток, обнаружила то, что ожидала увидеть меньше всего. Это были недостающие пуговицы от моей любимой рубашки.