Мой дорогой дневник

      850 год       Сегодня мне приснился сон, который многое прояснил. Раньше я мало верила в то, что во сне можно увидеть ответы, которые не приходят на ум в реальной жизни. Теперь же мое мнение изменилось.       Мне впервые за три года приснился дом моего детства. Он был совсем таким, каким и запомнился перед падением стены Мария – еще целым, уютным, теплым. Таким его сделала мама. Пока мой дорогой отец зарабатывал нам на хлеб, она обустраивала дом снаружи и внутри, словно птица свое гнездышко, чтобы каждому из нас было в нем комфортно. Несчастная комната, в которой сейчас проживает мама, никогда не сравнится с нашим первым домом.       Через кухню, где витал запах свежеиспеченного домашнего хлеба, я вышла на задний двор, в котором в одиночестве сидела девочка около десяти лет. Она спокойно играла с тряпичной куклой, и мне подумалось, что такая же была и у меня. Затем девочка, почувствовав мое присутствие, подняла голову, и тогда я узнала ее лицо. Оказалось, это была маленькая я. Оглядев свой наряд, я поняла, что на мне было мамино зеленое платье, поверх которого был надет недлинный фартук. Стало интересно, действительно ли мне приходится находиться в теле своей матери? Для этого я подошла к баку, до краев наполненного водой, и посмотрела на свое отражение. Поверхность воды не успела разгладиться, но и тогда уже было понятно, что я была сама собой. Все стало только запутаннее.       Неожиданно кто-то нежно обнял меня со спины. В душе стало так радостно – я думала, что обернусь и увижу своего горячо любимого отца. Но это был Жан. Он был одет в отцовские потертые брюки, рубашку и старую жилетку с множеством разноцветных заплаток. Помню, как папе она очень нравилась.       Но тут нашему умиротворению пришел конец. За крышами соседних домов показались мерзкие головы титанов. Девочка с испуганным видом прижалась к Жану, на котором теперь чудесным образом появилась форма Военной полиции. Но вместо того, чтобы успокоить маленькую меня, он резко оттолкнул ее и трусливо убежал через ограду в сторону ворот стены Роза, даже не оглянувшись назад. Я посмотрела на девочку, но вместо нее увидела кровь. Она была повсюду! И только тогда я заметила, как над нашим домом возвышался огромный отвратительный титан, который кинул в пасть тряпичную куклу и с довольным видом проглотил ее.       Я не могла пошевелить ногами, как это обычно бывает во сне. Или же мной овладел страх? В любом случае титан воспользовался моей обездвиженностью, схватил меня и направил в свой рот. Мне было так страшно! Я рыдала, визжала, била его гигантский кулак, будто бы это могло его остановить. Но больше всего мне было обидно за то, что меня бросили, оставили на неминуемую смерть.       – Спаси меня! Спаси меня, Жан! – кричала я что было мочи. – Не бросай меня одну!       Меня разбудила Анни. Она сказала, что я громко мычала во сне. Я оглядела всю комнату, еще не до конца осознавая, где нахожусь, а успокоившись, облегченно легла на подушку и закрыла глаза в надежде снова уснуть. Но у меня это не вышло. Перед глазами все еще стояли два ряда здоровенных зубов, которые готовились изжевать мое тело.       Когда Анни тихо вышла из комнаты, я села на кровати и с завистью посмотрела на спящую Мину. Сегодня был выходной день, можно было поспать подольше, но этот чертов сон решил иначе. Позже я изменила свое мнение, когда вспомнила о ночном видении еще раз, умывая лицо в общей уборной. Говорят, вода уносит за собой плохие воспоминания, но с моим сном она не справилась, так как он глубоко засел в голове.       Я поняла, что все это время отталкивало меня от Жана. Одна мысль о том, что он собирается в Военную полицию порождала во мне злость, обиду и даже каплю жалости. Я обратила на него внимание с самого начала, но эти отрицательные чувства брали верх над положительными. Все это время между ними происходила борьба, которую я слепо не замечала. Но что же в итоге одержало победу? И что я чувствую сейчас?       Я до сих пор храню в памяти ощущение прикосновения чужих сухих губ. Никакая вода не сможет смыть это воспоминание, будь она даже святая, ведь тогда я испытывала абсолютное счастье. По ночам мне представляется, как Жан вновь обнимает меня и горячо целует, отчего в потаенных участках моего тела словно вспыхивает огонь. Затем его рука ложится на мою грудь, и я тут же возвращаюсь в реальность.       Помимо обиды я чувствую стыд. Неделю назад я повела себя, как глупая девчонка, легко отдавшись парню, которому всего лишь было любопытно посмотреть и потрогать женскую грудь. А ведь мне показалось, что я по-настоящему нравлюсь ему.       Так как никаких особых планов у меня не было, я решила не спеша прогуляться по городу. Заходила в магазины, где без особого интереса рассматривала полупустые витрины, побывала в библиотеке, где на полках размещались уже знакомые мне книги, поела сухой паек, сидя на скамье в центре рынка и смотря на прохожих.       Когда на небе сгустились тучи, появилось предчувствие скорого ливня. Я поспешила обратно в бараки, но дождь оказался быстрее меня, поэтому пришлось укрыться от него под навесом одного здания, поскольку не было никакого желания намокнуть. Улица заметно опустела, лишь только продавцы поспешно убирали выложенный под открытым небом товар внутрь своих магазинов. Я стояла в одиночестве, и мне ничего не оставалось делать, кроме как наблюдать за быстрым появлением луж на мокрой земле.       Через пару минут ко мне под навес присоединился человек, которого я никак не ожидала сегодня увидеть. Жан успел изрядно намокнуть. Его светлые волосы потемнели, мокрые пряди прилипли ко лбу, а по длинному подбородку стекали капли воды и падали на грудь, которая просвечивалась сквозь влажную рубашку. Хоть я и ясно дала понять своим разглядыванием, что заметила его, я ничего не сказала первой. Жан начал разговор сам.       – Прости… Сам не понимаю, что сказал тебе в то утро. Я был все еще пьян и нес полную ахинею.       – И поэтому ты сегодня решил проследить за мной? – Я продолжала смотреть на лужу, будто разговаривала с ней. – Чтобы сказать это?       – Не совсем. Я заметил тебя на рынке, хотел еще тогда подойти, но не решался. А потом пошел дождь, и ты побежала. Вот я и последовал за тобой, но не думал, что ты остановишься здесь.       – Раз ты такой отличный следопыт, – язвительно заметила я, – то тебе следует пойти в разведчики.       – Я не самоубийца, – усмехнулся Жан.       Я так и не осмелилась больше смотреть на него. В моих мыслях снова всплыл тот самый поцелуй, после которого я не могла относиться к Жану как прежде – как к обычному товарищу.       – Поэтому, поджав хвост, бежишь за третью стену? – Мне вспомнился момент из сна.       Прежде чем ответить, Жан выдержал небольшую паузу. Наверно, собирался с духом.       – Да, я хочу в полицию, ясно?! Поэтому я пашу на тренировках, каждый раз думая, что вот-вот умру от нагрузки! – Жан перекрикивал шум от дождя, но не думаю, что кроме меня его было отчетливо слышно кому-нибудь еще. – А знаешь почему? Чтобы попасть за стену Шина и забрать туда свою мать! Начать жить спокойно и не думать, что в какой-то миг на нас нападет титан! Чтобы в будущем знать, что мои дети находятся в полной безопасности!       Меня приятно удивило, что Жан думал не только о себе. А еще он уже говорил о своих будущих детях. Мои уголки губ дрогнули, но я сдержала улыбку.       – На самом деле все этого хотят, да вот только боятся признаться в этом. А я… Я единственный, кто не боится сказать правду вслух! Не удивлюсь, если ты тоже в глубине души надеешься попасть в десятку лучших.       – Я пойду в Гарнизон.       Я решила это с самого начала учебы. Хочу быть рядом с народом и защитить его, если титаны попытаются вторгнуться за стену Роза. Идти в Разведкорпус у меня не было смысла, а про Военную полицию я вообще молчу.       – Но я уступлю тем, кто мечтает попасть в полицию. – Мой голос был совершенно спокойным. Я обратила внимание на то, как удары капель об лужи стали редеть, и поняла, что дождь скоро закончится. – Потому что мне плевать, на каком месте я окажусь. Хоть на последнем.       Я вновь направилась к баракам, не дожидаясь полного окончания дождя. Весь путь по прямой улице я чувствовала спиной, как Жан смотрел мне вслед, но так и не обернулась на него.