Change my mind

До тура пятнадцать дней, три последние примерки драгоценнейших костюмов, некоторое количество встреч с менеджментом лейбла, одно потенциальное интервью о том, каким замечательным он видит свой тур, и бесчисленные попытки не сдохнуть. А ещё перед Гарри дверь в кабинет Джеффа на студии, а за дверью крайне серьёзный и собранный Эйзофф перед такой же собранной Лэйни, выслушивающей последние наставления и ставящей свою подпись на документах. — Привет. Джефф приглашающе машет рукой, и Гарри садится перед ним, рядом с Лэйни, складывает ноги одну на другую и откидывается на спинку. Джонс сидит, как на иголках, и как-то сомнительно на него косится. И не так, чтобы у неё были основания его опасаться или бояться, на самом деле это заставляет Гарри думать, что с ним что-то не так. Люди, работающие с ним, так или иначе воспринимают его дружелюбнее. — Симпатичная футболка, Лэйни, — улыбается он. И вполне искренне, футболка с Oasis в белом увешанном виниловыми пластинками кабинете кашемирового Эйзоффа смотрится удивительно органично, да и вообще симпатичная вещица. — А мой мерч носить тоже будешь? Джонс коротко улыбается этой попытке пошутить и качает головой. — Обсудим это, когда получишь мультиплатиновый статус. Гарри маскирует смех кашлем и поворачивается к Джеффу. — Когда это будет? — Работай, Гарольд, и тебе воздастся, — усмехается Эйзофф. — А теперь, если закончили, поговорим о важном, и я отпущу вас на свободу. Мы с Columbia Records и мисс Джонс обо всём договорились и всё подписали, так что коротко подведём итоги. Мисс Джонс, — Джефф указывает ладонью на Лэйни, — будет нашим фотографом на время тура и получит возможность эксклюзивно задавать вопросы членам команды и тебе, Гарри, чтобы выдавать отчёты по концертам и свои путевые заметки для журнала. После согласования, разумеется. Сомневаетесь, спросите, не сомневаетесь — тоже спросите. — Я не первый день работаю, — напоминает Лэйни. — Вот и славно, значит знаете, как не сделать это день последним. Гарри укоризненно поджимает губы и сверлит взглядом Джеффа. Он просил и Эйзоффа, и Columbia Records не давить на Лэйни и не связывать по рукам и ногам, иначе какой толк от эксклюзивного права пытать его и кого-либо ещё вопросами, если о каждой букве нужно спрашивать «старших». Лэйни поставила единственное условие, честность, и Гарри собирается это условие выполнить. И получить возможность чуть лучше понять, как ему донести его идеи до мира. Джеффри ловит его взгляд и едва заметно качает головой. — Нет, я не собираюсь ограничивать мисс Джонс во всём подряд, мне просто нужно знать, что увидит мир и что мне с этим делать, — Лэйни едва слышно хмыкает, и Джефф поворачивает голову к ней. — Вы не первый день работаете, так что наверняка понимаете, мы хотим избежать любого повода для скандала. Хотите показать миру настоящего Гарри Стайлса — ради Бога, но так, чтобы не появилось повода придумать о нём ещё что-нибудь бредовое, с чем нам потом придётся разбираться в суде. Ну да, бредового ему хватает. Гарри стучит носком ботинка о ножку стула и поджимает губы. А есть вообще возможность что-то показать тем, кто уже думает, что всё о нём знает лучше, чем он сам? Удачи мисс Джонс в этом благом начинании, а Гарри как всегда понадеется на адекватную часть фанатской базы. — Гарри Стайлс в свою очередь обязуется отвечать на вопросы честно, на фото выглядеть удачно и концерты отрабатывать так, чтобы в отчёте было о чём написать, да? — улыбается Гарри и протягивает ладонь Лэйни. — По рукам? Лэйни пару секунд рассматривает руку Гарри, как опасную гадюку, и о чём-то думает, а потом всё же подаёт ему свою узкую ладонь и скрепляет договор коротким крепким рукопожатием. И тут же прибирает свою руку — маленькую, совсем белую в сравнении с его рукой. Хей, татуировки от касаний не передаются, не надо паниковать! — Как-то так, Гарри, ты уловил суть соглашения, — вздыхает Джефф. — Теперь вы свободны, я в вас верю и всё такое. — Мы пойдём знакомиться с ребятами, — Гарри поднимается из кресла, двигает его так, чтобы Лэйни удобно было вылезти вслед за ним. Джефф одобрительно кивает его словам и уже прячет в столе какие-то документы, тут же выуживая следующую пачку листов. Проходя коридорами мимо одинаковых стен с одинаковыми дверями, Гарри скользит взглядом по мисс Лэйни Джонс, его новому фотографу. Она невысокая, тонкая в кости и вообще чуть менее основательная, чем Элен, её как-то не так легко представить увешанной аппаратурой и изгибающейся под невероятными углами ради удачного кадра. И да, Гарри видел Лэйни в деле и видел её фото, но сейчас об этом как-то не думается. Ему кажется, она нервничает, и Гарри не знает, дело в нём или в новых для неё условиях? Обычно люди, которые с ним работают, всё же идут на контакт. — Ты ведь впервые едешь в тур? — Да, прежде как-то не случалось, — Лэйни коротко кивает головой, и на этом всё. Гарри поджимает губы, очень надеется, что у них не все разговоры так пойдут. Наверное, можно бы что-то о туре рассказать. Наверное, легче было бы, если бы Лэйни обозначила хоть одно интересное ей направление разговора. — Тебе понравится. В смысле, честно понравится, новые места, впечатления, Америка, Азия, Европа. Я на сцене, опять же, — Гарри хмыкает, буквально тут же чувствует, что эта попытка пошутить ему на пользу не идёт, и хочет приложиться об стену. Убирает ото лба волосы, смотрит на Лэйни сверху вниз и улыбается, обозначая шутку. — В смысле, я постараюсь, чтобы тебе понравилось, это же моя идея была. Да, да, это была его идея, потащить в тур девушку, которая задаёт ему вопросы, на которые он хотел бы ответить. И хорошо бы эта идея его не похоронила. Он думает, что Лэйни подозревает его на каждом вздохе, на каждой неизящной шутке, на каждой улыбке, которые кажутся признаками нарциссизма и звёздности. И ему хотелось бы влезть ей в голову, чтобы понять, что она о нём думает и что он делает не так, но такой возможности у него нет. Он первый доходит к нужной двери и останавливается, разворачиваясь к мисс Джонс. Что ему остаётся кроме того, что он делал всё время до этого? Ничего, так что он продолжит попытки быть милым и дружелюбным. — Ты мне кое-что обещал, — напоминает Лэйни. — Я помню, я буду с тобой честным, — кивает Гарри в ответ. — Честно. Но начать предлагаю со знакомства с командой и, скажем, коллективного ланча? Может, ты хоть перестанешь воспринимать меня… Не знаю, как ты меня там воспринимаешь, но давай попытаемся наладить общение? Гарри поджимает губы и думает, что, кажется, ни черта он не милый, а нервный какой-то. И так, чисто случайно, не покажется ли, что он чрезмерно озабочен чужим о нём мнением? Но раз уж Лэйни Джонс собирается задавать ему прямые личные вопросы о его философии и взглядах на жизнь, хотелось бы быть уверенным, что она не считает его самодовольным эгоистом или ещё чем. — Я воспринимаю тебя, как Гарри Стайлса, — пожимает плечами Лэйни. — Мне вообще не полегчало. Гарри открывает дверь, пропуская Лэйни вперёд. В помещении уже собрались музыканты, сейчас все, как один, обратившие всё внимание на вошедших. Они пару секунд рассматривают Лэйни, как будто сопоставляя её вид с тем, что о ней говорили Гарри и Джефф, когда сообщали, что у них новый человек в туре. — Знакомьтесь ребята, это Лэйни Джонс, наш новый фотограф, — представляет Гарри. — Лэйни, это моя команда. Это Митч и Сара, гитара и барабаны, — указывает на ближайшую парочку, — Сара твоя однофамилица, так что, может, вы поладите. — Сара хмыкает, вслед за Митчем протягивает руку Лэйни. — Это Адам, басист. — Прендергаст протискивается ближе, озаряется широченной улыбкой. — И Клэр, клавишные. — Учима коротко взмахивает ладонью и мило улыбается. — У неё есть инстаграм, так что вы, возможно, тоже поладите. — Инстаграм не единственное моё достоинство! — Клэр улыбается шире, даже не пытаясь выглядеть оскорблённой. — Ты с нами со всеми поладишь, — ухмыляется Митч, — мы все ничего, даже он, — кивает на Гарри. Стайлс страдальчески вздыхает. Спасибо за поддержку, да. Кажется, с налаживанием контакта справляются все, кроме него. И вот чья это вина? Сара и Митч перекидываются шуточками, задавая Лэйни общие вопросы, а Адам предлагает попробовать поработать вместе. Гарри, Господи Боже, даже не знает, что бы Лэйни понравилось, когда берёт гитару. Решает, наконец, отнестись к этому, как к очередной короткой репетиции перед туром, даром, что на репетиции присутствует фотограф, который его в чём-то подозревает. Но им ещё работать вместе, и, кажется, придётся привыкнуть к серьёзному лицу Лэйни за фотоаппаратом и не думать, что она там себе видит. Ладно, на самом деле всё даже не так и плохо. Скорее всё проходит даже хорошо, и Лэйни как-то совсем расслабляется и улыбается Kiwi, а потом легко собирается с ними на ланч в ближайший паб. Она правда находит общий язык с Клэр (едва ли, конечно, дело в инстаграме), и Гарри надеется, что это всё хорошая идея. Должна же Лэйни понять, что они тут все «обычные люди», а не небожители среди плебеев, и если поймёт она, может, поймут и все остальные? Ресторан на пересечении Элгин-авеню и Ланарк-роуд успел стать одним из любимых мест ещё со времён подготовки альбома. Тут уютно, вкусно, просто и прекрасно; и даже огромные окна, выходящие на улицу, уже никого не смущают, особенно если занять места в глубине зала, что они и делают. Пока утрамбовываются за стол и определяются с заказом, Клэр ругается на Шона Мендеса и попутно успевает обсуждать работы Элен. — Нет, Шон милый и всё такое, но пару недель он точно не в топе чарта людей, которых я люблю, — ворчит она. — Забрать Элен у нас из-под носа — не лучшее, что он мог сделать. В смысле, мы к ней привыкли, но ты нам тоже нравишься. Митч накрывает лицо ладонью и трясётся в смехе, а Гарри пихает его локтем. Лэйни выглядит несколько обескураженной такими переходами, но пожимает плечами. — Мне самой нравятся работы Элен, так что, наверное, могу вас понять. — На самом деле, Джефф уже показывал твои фото, — вмешивается Сара. — Клэр имела в виду именно то, что сказала, твои фото нам нравятся, как и ты сама. Так что добро пожаловать в команду. Это звучит, как повод столкнуть между собой стаканы с напитками. Лэйни улыбается, искренне и широко, а Гарри, сидя напротив неё, не может не воспользоваться моментом, чтобы рассмотреть её, пока она не прячется за фотоаппаратом или другими людьми. Она… милая. В том, как она улыбается, отводит за уши прядки коротких рыжеватых волос, сжимает и разжимает на стакане тонкие длинные пальцы, хмурится, выслушивая что-то новое, и улыбается, соглашаясь с чем-то, много простоты и открытости; и Гарри ловит себя на мысли, что эту открытость хотел бы видеть чаще. И через пару секунд ловит взгляд Лэйни — вопросительный, но без насторожённости. Стайлс вежливо отводит глаза, утыкаясь в собственные ладони. Они встречаются в третий раз, и она, кажется, по-прежнему подозревает, что он где-то лжёт. За последние годы такое впервые, чтобы человек, который оказался с ним лицом к лицу, совсем никак не реагировал на дружелюбие, а только ждал подвоха. И теперь Гарри сам его ждёт, ждёт, что где-то что-то ляпнет и Лэйни победно вскинет руки к небу: «я знала, что ты не тот, кем пытаешься показаться!» Это ощущение ему не нравится, куда больше ему нравится думать, что Лэйни сможет понять его лучше. — Слава Богу, начинаем с Америки, — мечтательно высказывает Адам, — нас ждут большие площадки, удобные переезды и просто США. — Теперь понятно, кто развёл Джеффа на два дня в ЭлЭй, — хмыкает Сара. — Это был я, — Гарри со смешком потирает подбородок. — Мы найдём, чем там заняться. У меня даже есть пара идей. — Имей в виду, Стайлс имеет склонность таскаться по галереям с крайне задумчивым видом, — театральным шёпотом подсказывает Лэйни Сара. — Иногда выставки правда бывают ничего, — примирительно замечает Клэр. — Вы просто ничего не понимаете в искусстве. — А ты всё понимаешь, особенно всякое там с мусорными пакетами, — язвит Митч. — Я пытаюсь, в отличие от вас! — И поэтому потратил дохрена денег на картины с надписями, — Митч наклоняется через стол ближе к Лэйни, делает большие глаза. — Ну, такие, знаешь, как заставки на телефоны, что ли. Белый фон, и на нём всякое как бы смешное. — Очень оригинально, — фыркает Лэйни. — Может, там всё же есть смысл? — Это слишком интеллектуально для него, — Гарри толкает Митча, чтобы сел нормально. — Это был Хейден Кейс, и работы того стоили. — «Если бы я не был гетеро, был бы геем», очень интеллектуально, — закатывает глаза Митч, но садится обратно. — Я явно чем-то не тем в жизни занимаюсь. — Это называется социальный подтекст! — Чёрт, а я думал, пример формальной логики. — Это формальная логика, быть геем так же нормально, как гетеросексуалом. Митч закатывает глаза под смешки Сары. Лэйни снова смотрит на Гарри, и что-то в её взгляде подсказывает, она формулирует один из своих вопросов. И наверняка о формальной логике в отношении геев. Вопрос не звучит, потому что к Гарри наклоняется Джордж, один из нанятых лейблом телохранителей. И ведь не зря. — Мистер Стайлс, люди за соседним столиком вас снимают. Чёрт. Гарри напрягается и, пока поворачивает голову, замечает, что точно так же напряглись и остальные. Замечательно просто, хана хорошему настроению. За соседним столиком сидит компания двадцатилетних девчонок и, судя по телефонам на столах и нервным движениям, в недрах смартфонов уже поселились фото или, не приведи Господь, видео. Гарри пару секунд думает, потом понимает, что решать дело придётся так или иначе, и лучше сейчас. Гарри не нравится мысль, что их снимали без вопросов, и ещё меньше нравится, что нужно это озвучить. — Я вернусь, — говорит он, вставая, и отправляется к девушкам. Коротко улыбается волнующимся леди. — Привет. — Гарри ненавидит эти ситуации, но они случаются с ними из раза в раз. Джордж становится у него за спиной, и девушки как-то ещё больше волнуются. — Привет, — подаёт, наконец, голос одна из них, тут же начиная тараторить. — Я Джессика. А это Полин и Энн. Можно твой автограф? И сфотографироваться? Гарри моргает от неожиданности. Не то чтобы он в настроении фотографироваться, но у девушек уж слишком просительные выражения лиц, и, прямо скажем, практика показывает, что отказываться дольше. — Конечно, без проблем, — кивает он и почти чувствует, как Джордж за его спиной хмурится. Как и вся компания за столиком; наверняка Сара закатывает глаза, понимая, что он соглашается. — Но сначала я хотел бы попросить удалить фото или видео, которые вы сделали без разрешения. Девушки переглядываются, уже куда менее радостно, косятся на Джорджа и всё же берут в руки смартфоны, демонстрируя телохранителю удаление. Но Джессика уже роется в сумочке, доставая бумагу и ручку, и дальнейшее проходит быстро и совершенно обыденно: расписаться, улыбнуться, пожелать хорошего дня, получить пожелания хорошего тура. — Меня посещает желание убраться подальше, когда такое случается, — бормочет Адам, когда Гарри возвращается на своё место. — Они удалили наши общие фото, так что инстаграм не увидит тебя с едой, — Стайлс пожимает плечами, ловит взгляд Лэйни и думает, что не хочет вопросов о том, отнёсся ли он к девушкам с добротой, меняет тему. — Ладно, если вы не хотите таскаться со мной по всяким там мероприятиям, вы же будете рады просто поваляться на пляже, да? Если Лэйни и хотела что-то спросить, у неё не вышло — все вернулись к обсуждениям планов на тур и прочее более приятное. Через некоторое время Митч и Сара засобирались, и Клэр встрепенулась. — Стоп-стоп, сидите по местам. У меня есть инстаграм, и мне нужна фотка, — Клэр повернулась к Лэйни, попутно нашаривая телефон в сумке. — Хотела, вроде как, выложить приветствие тебе. Наш грозный менеджер позволил. — Ну, уж если мистер Эйзофф одобряет, — хмыкает Лэйни. — Ладно, почему бы и да. Джеффри даже не представлял себе, какая это удачная идея, выложить фото Лэйни прежде, чем фанаты начнут гадать, кто это там таскается с их компанией. Хорошо хоть этих девушек-энтузиасток заметили. Пока Клэр прицеливается камерой, все успевают привести себя в порядок и улыбнуться. Клэр делает несколько фото, остаётся довольна одной из них, и закапывается в инстраграм, уточняя, как отметить Лэйни. Митч и Сара наконец отчаливают, а Лэйни смотрит на часы и решает, что ей тоже пора. Гарри бросает взгляд за окно, где погода, похоже, решила оправдать стереотипы о климате Британии и вывернулась дождём. — Давай подвезу, — предлагает Гарри. — Такси ты тут будешь ждать вечность. Лэйни смотрит за окно, поджимает губы и соглашается. — Если не сложно. Гарри определённо не сложно. Остаётся только добежать до машины под дождём, потому что зонтов у них нет, а в пабе их уже увели другие посетители. Гарри раскрывает дверь, выглядывает на улицу: пахнет холодом, и в лицо тут же летит вода. — Бежать готова? — А есть варианты? — фыркает Лэйни, обхватывая себя руками и ёжась. — Главное добежать прежде, чем мы превратимся в потенциальных победителей конкурса мокрых маек. Гарри так же фыркает, скользит взглядом по Лэйни. Не сказать, чтобы он был против, но обеспечить нового фотографа-интервьюера насморком ему бы тоже не хотелось. Гарри указывает на свою машину через несколько домов от ресторана и нащупывает в кармане ключи. — Тогда стартуем. Они одновременно оказываются под дождём, в мареве сплошного потока воды. До машины всего футов восемь, но этого достаточно, чтобы вымочить почти всё. Ввалившись на водительское сидение, Гарри встряхивает мокрыми волосами, убирая их от лица, поворачивается к фырчащей Лэйни, точно так же борющейся с водой и поправляющей одежду. Футболка Oasis пострадала, прилипая к плечам, и хотя до конкурса мокрых маек далеко, всё равно Гарри улыбается. «Галлахер, я должен тебе» — Там в бардачке есть салфетки, — подсказывает Гарри, заводя машину. Дворники на лобовом стекле оживают, раскидывая воду по сторонам, но это не очень эффективно. — Куда едем? — Ноттинг-Хилл. — Отлично. — машина мягко трогается, беря курс на. Позади пристраивается Джордж. — Ну, как тебе ребята? Скажи, что не передумала ехать с нами в тур. — Не передумала, — улыбается Лэйни. — С вами интересно, да и вообще в тур поехать интересно. — И задать вопросы? — И задать вопросы, — соглашается Лэйни. Она в очередной раз убирает с лица волосы и поворачивается к Гарри. — Тебе не кажется, что социальный подтекст в этих картинах не слишком явный? Гарри удивлённо вскидывает брови, мельком глядя на Лэйни и возвращая внимание дороге. Умеет же задавать вопросы. А Гарри вот понятия не имеет, что на них отвечать. — Это картины, а не воспитательный роман. Они дают идею, а не инструкции к жизни. — А ты? — Гарри вопросительно мычит, прося конкретизировать. — Что даёшь людям ты, когда выносишь на сцену радужный флаг и говоришь, что поддерживаешь ЛГБТ? — Поддерживаю ЛГБТ? — что, что ещё он делает? Гарри понятия не имеет, к чему Лэйни ведёт и понятия не имеет, что скрывает её вопрос. — Я делаю это вполне искренне, между прочим, это не имеет отношения к моде или привлечению дополнительного внимания. Надеюсь, ты не собираешься мне говорить, что полагается быть геем, чтобы их поддерживать. — Нет, конечно, но не кажется ли тебе, что ты мог бы сделать что-то ещё? Гарри останавливается на светофоре и оборачивается к Лэйни. Та ожидает ответа с видом человека, который задал предельно простой вопрос. Дождь молотит по лобовому стеклу и по ощущениям выбивает из Гарри все мысли. Мог бы он сделать что-то ещё? Наверняка мог бы. Но не делает, просто потому, что делает то, что может. — Что, например? Подписывать петиции или отправиться в… в Чечню, чтобы убеждать общественность, что геи тоже люди? Лэйни смеётся и качает головой. Свет светофора переключается на зелёный, Гарри трогает автомобиль дальше. И думает, думает, как уложить в слова всё то, что у него в голове. — Ты говорила, у меня есть влияние на людей, его я и пытаюсь использовать. Я думаю, есть много всякого, что мы можем сделать для людей. Для представителей меньшинств, для больных, для тех, кто в себе не уверен, для всех. Наверное, можно принимать законы, устраивать марши, говорить много слов на федеральных каналах, но давай начистоту, — Гарри усмехается, сжимая руль крепче, — я ведь обещал быть честным, да? Я не правозащитник. Я рад был бы заниматься кучей вещей, потому что мне многое кажется важным, но я должен сосредоточиться на чём-то одном, на музыке, потому что я музыкант. — Но ты находишь время говорить с фанатами и таскать флаг. Ты не занимаешься исключительно музыкой. В словах Лэйни ему чудится упрёк. Или он там действительно есть? Наверное, слова у него кривые, выходит, будто он прячется за тем, что он музыкант, и увиливает от того, что, вроде как, сам же на себя и взял. Но это не так. И Гарри, к чёрту, прямо сейчас нужно придумать, как это всё объяснить. — Конечно, я не занимаюсь исключительно музыкой, это ещё не вся моя жизнь. Но правда в том, что музыка — то, в чём я хорош, и мне легче всего выразить свои мысли песнями, на концерте. Я не имею отношения к законам или организации маршей поддержки, но я могу немного повлиять на сознание людей. Быть геем или лесбиянкой нормально, для меня это очевидно. И мне важно, чтобы люди начали понимать и принимать свою сексуальность такой, какая она есть, просто принимать, без необходимости что-то кому-то доказывать. Я понимаю, что это почти невозможно прямо сейчас, но, может, я смогу кого-то… научить? Нам всем нужно воспитывать в себе принятие — и себя самих, и всех окружающих. Насколько громко прозвучит заявление о том, что Гарри Стайлс пытается учить и воспитывать? Но Лэйни, кажется, это заявление воспринимает вполне нормально. Гарри краем глаза видит, как она чуть хмурится, переваривая сказанное, но не торопится спорить. — Наверное, если мы все будем это всё принимать на базовом уровне, даже не задумываясь, всё будет проще, — соглашается она. — И, может, тогда законы не понадобятся. Но до этого нам ещё жить и жить, люди не очень принимают то, что не похоже на их привычное окружение. — Ко всему можно привыкнуть, мы же привыкаем к тому, что орать в общественных местах нельзя. — Думаю, ты мог бы говорить об этом более явно в своих интервью, — предполагает Лэйни. — Просто чтобы слушающие и читающие понимали твою позицию по вопросу. — Осталось найти слушающих и читающих, — хмыкает Гарри. — А то всех больше интересуют мои отношения с моделями. Лэйни фыркает, но, кажется, соглашается. Не спорит, во всяком случае. А потом показывает дорогу до своего дома, команду, где сворачивать. Дождь лишь чуть-чуть стих, и Гарри, припарковавшись у многоэтажного дома, оборачивается, тянется на заднее сиденье, нашаривая брошенную там толстовку. — Не зонтик, но хоть совсем не промокнешь, — он протягивает толстовку Лэйни. — Не хотелось бы, чтобы твоя футболка совсем вымокла, а ты сама свалилась с кашлем. Лэйни с каким-то удивлением рассматривает толстовку, но потом принимает, накидывает на себя, тут же утопая в ткани. — Относишься ко мне с добротой или заботишься о своём фотографе? — подкалывает она. — Одно другому не мешает. — Тогда спасибо, — улыбается Лэйни. — И спасибо, что подвёз. Лэйни Джонс выходит под дождь, и Гарри даже не шутит о том, что теперь у него есть её номер телефона и адрес, так что она может его бояться. Хотя, конечно, никаких причин его бояться нет — что он сделает, прибежит обсуждать права меньшинств в России и своё влияние на ситуацию? Что-то Гарри подсказывает, что этот вопрос Лэйни ещё поднимет, как только подумает о его сегодняшних словах.