Change my mind

Когда Лэйни спускается в холл отеля, в висках у неё гудит. Она забыла, что от крепкого алкоголя утром у неё всегда начинать ныть голова, а в горле — пустыня похлеще Сахары. Собственно, она уже выпила всю бутылку воды, что была в её номере, но ей не полегчало. Совсем. Все ребята из крю уже уехали на площадку, включая Лу и Триш, которые должны были подготовиться, и в холле теперь торчат, ожидая автобуса, только группа и Джефф. Кажется, у Митча тоже похмелье, но Лэйни отмечает, что он держится молодцом. Гарри ещё не спустился на первый этаж. Лэйни понимает, почему он задерживается, и, черт, она всё ещё не осознала, что это вообще прошлой ночью было! Что она помнит? Они разговаривали у бассейна и пили Бейлис. Она могла сказать что-то лишнее, но не настолько, чтобы теперь захотеть смотаться обратно в Англию. Они обсуждали музыку, и фотографию, и ночные кошмары, и Лэйни постаралась, чтобы её слова о страшных снах звучали обыденно. Ведь у всех бывают кошмарные сны. Просто её кошмары — особенные, принадлежащие только ей. Она знает, как обычно они заканчиваются, и благодарна за полуночный звонок. Стайлс вытащил её из этого дерьма, а потом, опираясь на бортики бассейна, рассуждал про то, что дерьмо случается, вообще-то. Наверное, он был прав, но Лэйни не может просто так взять и перестать ожидать от людей подвоха, да и кто бы смог? Да и нужно ли? Эти мысли тяжеловаты для похмельной головы. Лэйни падает на диванчик рядом с Митчем, и Сара, пристроившаяся на подлокотнике с другой от Роуленда стороны, вскидывает брови.  — Кажется, вчера не только Гарри опустошил мини-бар. Правда, надеюсь, ты опустошила свой, а не чужой.  — Я всё ещё не помню, как он взял ликер, — стонет Митч. — Но заплатил за него в итоге я! Лэйни чувствует себя виноватой перед Митчем, но молчит: если она скажет, что пила этот чертов Бейлис вместе с Гарри, то неизвестно, что подумает группа, и не факт, что Джефф не развесил уши прямо сейчас. Он ведь должен знать, что творится вокруг его подопечного. Поэтому она просто кидает на Роуленда взгляд, полный сочувствия. Да уж, она его прекрасно сейчас понимает. Что ещё вчера было? Лэйни помнит, что Гарри периодически нырял в воду, брызгая на неё водой и оставляя наедине с собственными мыслями и ощущениями. С этим странным желанием просто коснуться его широких, татуированных плеч. С болезненным тянущим ощущением в низу живота, значение которого ей было прекрасно известно. С пересыхающим горлом и дурной (ни за что на свете, никогда) идеей поцеловать его — зачем? Не потому ли, что Гарри смотрел на неё так же? Какой идиотизм, достойный фанфиков, которые пишут подростки. Аплодисменты. Но, черт подери, да, Лэйни не может отрицать: в определенный момент ей и самой показалось, будто им рукой подать до поцелуя. И она помнит: она хотела, чтобы Гарри её поцеловал, но это было помутнение рассудка из-за Бейлиса, правда? По-другому и быть не может. Лэйни Джонс была бы дурой, если бы поддалась его обаянию. И, видимо, она дура. Безнадежная и беспросветная, потому что во взгляде Гарри она прочла, что он тоже хочет поцеловать её. Может, не совсем тогда, у бассейна. Потом, когда он проводил её до номера — мокрый, взъерошенный, забавный и сексуальный одновременно, а бутылка ликера была завернута в его брюки. Тогда Лэйни была уверена, что Гарри собирается её поцеловать, но момент её глупости и алкоголя, блуждающего в организме, уже закончился, и она ускользнула в номер. Если бы это произошло пару недель назад, когда они только летели в Америку, Лэйни бы здорово психанула. Она бы, может, порвала бы контракт к черту, и никакие уговоры Надин и мысли о том, что она может и получить деньги, и понять, кто такой Гарри Стайлс есть, не остановили бы её. Но сейчас… Лэйни думает: они просто были пьяны. Такое случается с людьми, которые напиваются в баре, а потом просыпаются с незнакомцами, оказавшимися рядом. И вряд ли это повторится, ведь правда? Гарри наверняка уже обо всем забыл. Он выпил больше, чем она. Лэйни думает: забудет ли она сама? Должна. Лэйни думает: будут ли они за этот тур ещё хоть раз столь же откровенны друг с другом? Ей бы не пришло в голову написать об этом в блоге. Разговор был слишком личным, и, похоже, не только для неё. Хочет ли она, чтобы они вновь просто поговорили? Она слишком давно строила стены вокруг себя, слишком долго никого, кроме редких друзей, не подпускала к себе, и теперь чувствует, что Гарри Стайлс ищёт потайную дверь в стенах её недоверия. Пытается что-то о ней узнать, и даже не скрывает того, что их общение теперь — это бартер. Такого у Лэйни Джонс ещё не было, и её ставит в тупик его поведение. Лэйни думает, что должна снова закрыться от него, но знает, что не получится. Она постаралась не выдать своих секретов, но Гарри медленно подбирается к её границам, и он — первый за год или полтора, кого она вообще подпустила настолько близко. Пожалеет ли она об этом? Стоит ли ей попробовать… подружиться с ним? Дружба с Гарри может повлиять на её объективность. Но может и раскрыть его с другой стороны. Проблема лишь в том, что он не будет раскрывать себя, если не увидит открытости от неё. «Твою мать, Лэйни Джонс, во что ты ввязалась?» Кажется, она ввязалась в это, ещё согласившись на эти интервью. Кажется, у неё уже нет пути назад. Кажется, Лэйни внезапно чувствует, что ей любопытно узнать Гарри с ещё одной стороны: с той, с которой он не показал бы себя ей, если бы она оставалась просто блоггершей и фотографом. А что делать с его желанием узнавать больше о ней самой, Лэйни как-нибудь разберется. * * * Её оптимизм несколько тает, когда Гарри вылавливает её в комнате отдыха — она сидит на диване, подобрав под себя ноги, и листает фотографии на экране камеры. К началу выступления похмелье у Лэйни почти проходит, и она работает в том же темпе, как и всегда. На Стайлса похмелье, кажется, вообще не повлияло — со сцены он излучал привычную ему энергетику и явно получал незамутненный кайф от того, как его принимала столица Канады. Лэйни знает, что, хотя до Элен Памбрун ей далеко, у неё будут удачные кадры. Даже много удачных кадров. Например, этот… Она прикусывает губу, приближает изображение: на нём Стайлс на коленях стоит у края сцены, откинув назад голову. Тёмные кудри, заботливо уложенные Лу Тисдейл, спутались в беспорядке. На его лбу, висках и шее замерли капли пота, пойманные в момент скольжения по его смугловатой коже. Лэйни удалось поймать момент кайфа, который Гарри испытывал на сцене, а теперь она чувствует, что к её гордости за себя — ей удалось сделать прекрасный кадр, а в концертной фотографии это скорее редкость, чем правило, — примешивается неловкость. Будто она подсмотрела за Гарри в момент оргазма, да ещё и сфотографировала. Черт.  — Привет, — Гарри плюхается на диванчик рядом, и Лэйни в панике выключает камеру. Не хватало, чтобы он застукал её за рассматриванием его фотки! — Что-нибудь сегодня получилось интересное? Она пожимает плечами.  — Кадров двадцать отберу.  — Отбери десять, но таких, чтобы я сам охренел, — смеется Гарри. Ей кажется, или он тоже чувствует себя неловко? Странно? И, кажется, прячет что-то у себя за спиной. Лэйни в этом не уверена, потому что, если честно, она не заметила, как Гарри вообще вошёл.  — У меня тут кое-что для тебя, — он прочищает горло, совсем как вчера, пока задавал свои вопросы. Вытаскивает из-за спины книгу, и Лэйни моргает, глядя на имя на её обложке. Мэри Маккартни. — Я подумал, что тебе понравится. Альбом с фотографиями Мэри. Лэйни помнит, как облизывалась на него в галерее, но пожалела денег, чтобы купить — жаба села ей на горло и задушила холодными лапками. Но она не думала, что Гарри… заметил? Он, кажется, вообще в телефоне тогда копался, отвечал кому-то? Некстати она вспоминает, что однажды Лиам Галлахер рассказывал: в разговоре с Гарри он упомянул о сибасе, который часто покупал, и Гарри прислал ему целую сумку чертова сибаса, хотя выглядел совершенно незаинтересованным в рассказе Лиама. Тогда Лэйни подумала, что это всё — пиар-договоренности между звездами. Но теперь Гарри Стайлс дарит ей книгу Мэри Маккартни. Ждёт реакции. Смотрит так внимательно, будто ему это действительно важно. Или важно?  — Гарри, ты… серьезно? — она сглатывает. Смотрит ему в глаза, пытаясь понять, не шутка ли это. Вроде бы нет.  — Если не заберешь, я оставлю себе, — шутит он, и Лэйни осторожно, будто книга может исчезнуть, принимает её от Гарри. Ощущает её тяжесть в руках. И видит, что с Гарри будто спадает напряжение. Он, что, боялся, что она этот подарок не примет? Лэйни открывает альбом и на абсолютно белом развороте вылавливает подпись Мэри. Не напечатанную, а выведенную рукой дочери сэра Пола, маркером, по бумаге. И вдруг понимает, что подпись эта, чернеющая на развороте, расплывается у неё перед глазами. Она и не знала, что её можно так легко тронуть. Лэйни закусывает губу. Чувство благодарности, которое она испытывает, похоже на волну тепла, окатывающую с ног до головы. Гарри Стайлс просто взял и заморочился не просто с тем, чтобы достать для неё альбом Мэри, но ещё и явно связывался с ней для автографа. И, черт, это… Это… У неё не находится слов даже для благодарности. Она чувствует себя идиоткой. А ещё более безнадежной дурой ощущает себя, когда обнимает Гарри, а он обнимает её в ответ, зарываясь носом в её волосы, и, кажется, он вдыхает запах её волос и её духов — парфюм TOM FORD за последнее время были самой дорогой и безрассудной её покупкой, но кто бы устоял перед запахом кожи и бергамота? Лэйни понятия не имеет, зачем вообще полезла к Гарри с объятиями: она, вообще-то, не очень любит лишний раз прикасаться к другим людям. Зато прекрасно понимает, что означает вновь возникающее тепло в животе, когда Стайлс мягко касается её поясницы, прижимая к себе. И притворяется, что всё в порядке. Ведь она и правда бесконечно благодарна Гарри за неожиданный подарок, и очень тронута, и…  — Спасибо, — тихо произносит Лэйни.  — Не за что, — так же тихо отвечает Гарри. И ей страшно разбить это мгновение, которое не хочется запечатлевать ни на чем, кроме негативов собственной памяти. Ведь оно вряд ли когда-нибудь ещё повторится. Дверь, которая открывается и тут же захлопывается, заставляет Лэйни отпрянуть от Гарри. Она так и не успевает увидеть, кто это был, и она трусливо надеется, что не Джеффри. Хотя он вряд ли закрыл бы дверь с другой стороны. Скорее, распахнул бы её и заорал: «Какого хрена тут происходит?»  — Упс, — Гарри косится на дверь, но не кажется разозленным или обеспокоенным этим фактом. И, быть может, он прав: они ведь ничего такого не делали. Даже если он прав, Лэйни всё равно чувствует, как смутное ощущение грядущих проблем гнездится где-то на задворках разума. От него хочется отмахнуться, но Лэйни понимает, что она не может просто так плюнуть на это чувство. Ей стоит быть осторожнее. Но сможет ли она — и, что важнее, что вообще значит «быть осторожнее» в её ситуации? Лэйни не знает. Возможно, она не должна лишний раз общаться с Гарри вне её обязанностей или дотрагиваться до него просто так? И кому она вообще хоть что-то должна? Она смотрит на книжку в руках, и ей кажется, что её сердце оттаивает. Уходя, Гарри подмигивает Лэйни и улыбается так, будто знает, о чём она думала. В самолете Лэйни сидит в эконом-классе — она сама попросила Джеффа поменять ей билет, и он согласился. Мнение Гарри по этому поводу осталось неизвестным, но Лэйни и так чувствовала себя какой-то больно привилегированной, сидя со Стайлсом в бизнес-классе. Через проход от неё пытается уместить в узкое пространство свои длинные ноги Прендергаст, а по соседству с ним — Клэр, которая хмурится и пишет кому-то сообщение за сообщением. У неё такое озабоченное лицо, что Лэйни хочется спросить, что произошло, однако она молчит: если Учима ничего не говорит сама, то и не стоит к ней лезть. Лэйни достает книгу Мэри и проводит ладонью по гладким страницам. Адам заинтересованно высовывается в проход, вытягивает шею.  — Где взяла? — интересуется он. — Это вот на её выставку тебя Стайлс таскал? Триша, сидящая рядом с Лэйни, вытаскивает из уха один наушник — ни один разговор не обходится без неё, если она находится рядом. Джонс даже завидует её умению легко и непринужденно вести беседу с полузнакомыми людьми. Ей самой такое умение недоступно.  — Ну да, — Лэйни пожимает плечами. Поход на выставку — никакой не секрет, она сама написала об этом в блоге, умолчав только о том, что Гарри позвал её сам. Со стороны всё выглядело так, будто она отправилась туда в качестве фотографа и личного биографа «Love On Tour 2020». — А что? Адам присвистывает.  — Меня бы жаба задушила, — хмыкает он. — Эти деньги можно потратить на что-то полезное. На еду, например.  — Мне нравятся фотографии Мэри, — поясняет Лэйни. Ей не кажется странным предположение Адама, в конце концов, каждый имеет право на свое мнение. — Я учусь у неё, так же, как учусь у многих других. У неё своеобразное видение красоты, однако понимание его дарит мне вдохновение, — ей кажется, будто она пояснила как-то слишком уж заумно, однако Прендергаст кивает.  — Ты на выставке купила? — включается в разговор Триша. Из её наушника громко несутся какие-то очень знакомые попсовые аккорды, но Лэйни не хочет акцентировать на этом внимание. Она думает, что ответить, на самом деле. Сказать, что книгу подарил Гарри и обрубить разом любые слухи, которые могут появиться, если их и правда кто-то видел? Не спровоцирует ли это другие сплетни? Потому что, сказать по правде, подарок Гарри — странный. По крайней мере, кто бы стал так заморачиваться? С другой стороны, о Гарри много и часто говорят как о добром и щедром человеке, так что… вполне возможно, книга Мэри Маккартни может сойти за тёплый прием в команду. Окончательный и бесповоротный. Лэйни сама чувствует, что, несмотря на её попытки не подпускать к себе людей ближе, чем обычно, и группа, и крю Гарри относятся к ней тепло и дружелюбно. Порой ей хочется самой быть более открытой, но внутренний голос шепчет, что можно и повременить, впереди долгий тур, и стоит приглядеться к людям. Она сама себе напоминает дикобраза, с опаской высовывающегося из норы и готового плюнуть иглами в любого, кто подойдет ближе положенного, и она честно пытается так не делать. Ведь и Митч, и Сара, и Адам с Клэр, и Лу, и Триша, они все к ней добры. Кажется. Ну, по крайней мере, дерьма она от них не видела. Ей вспоминается монолог Гарри о том, что не стоит ждать лавины дерьма из-за каждого поворота. Может быть, он был прав. Может быть, дерьма не случится, если она скажет правду. И Лэйни решается.  — Не совсем, — она качает головой. — Гарри подарил мне её сегодня. Сказал, что ему нравится моя работа, и что работы Мэри помогут мне не терять вдохновения. На самом деле, не сказал, но маленькая ложь вряд ли повредит им обоим. Во избежание сплетен. Адам вскидывает брови и снова присвистывает, и даже Клэр отвлекается от своего телефона, поднимает голову. Но, в целом, кажется, никто не удивлен.  — Гарри как обычно, — Лу, сидящая у самого окна, справа от Триш, улыбается. — Он любит делать людям приятное. Всегда таким был. Лэйни с облегчением понимает, что никто не посчитал, будто у неё с Гарри какие-то «особые отношения». Адам просит посмотреть книгу и добавляет, что Стайлсу нравится видеть, как радуются другие люди. Особенно те, кого он уважает и принимает в круг своего общения. Клэр откладывает смартфон и тоже склоняется над книгой. Триша вновь затыкает ухо наушником, и на мгновение Лэйни кажется, будто та на неё за что-то обижена, однако Триша просто прикрывает глаза и покачивает головой под музыку, и Лэйни думает, что ей показалось. Самолет наконец-то взлетает, отрываясь от освещенной полосы и оставляя за собой аэропорт, сияющий огнями в темноте. Они возвращаются в Штаты.