Неоновые кости

Кажется, я в первый раз задумался над тем, что со мной происходит. Как странно, я никогда ничего не записывал. Лето. Я долго сидел за экраном монитора. Я даже не знаю, сколько я просидел за ним. Наверно, целую вечность, которая на самом деле была лишь мгновением. Я потерял счёт времени. Шторы всегда были закрыты, и в душной комнате я не ощущал, как проносятся дни и ночи. Я вышел, пошёл вниз, протереть глаза. Они страшно болели. Вода текла с крана, такая быстрая, эластичная, элегантная. Быстрая, как время, что я проводил и спускал в пустую. Я долго смотрел на неё — движение воды, показалось мне таким странным, таким нереальным. Она двигалась, пенилась и исчезала. После я долго смотрел на свои пальцы. Я разгибал и сгибал их и всё больше удивлялся. Как быстро они двигаются! Такая обычная, ничём не примечательная вещь, вроде бы абсолютное ничто для любого события. Я для меня это был знак. Сколько лет, я просидел за компьютером. Годы, десятилетия? Может быть, я бы просидел столетия, если бы мне это всё не надоело. *** Кстати, я жил со своей матерью в огромном двухэтажном доме. Десять комнат, а нас всего двое, да и мать часто ездила в командировки. Я спал в крайней комнате, на втором этаже: огромные потолки, стены, покрашенные в белый цвет, собственно, интернет, компьютер. Что ещё надо для жизни? Были, конечно, и не самые хорошие моменты. Например, кладбище напротив. Сзади дома, естественно, не сразу, а после кукурузных полей, раскинулся огромный заброшенный завод, я бы даже сказал целый комплекс, настолько эти заброшки были огромными. Но мне, то было всё равно, я жил и всё время проводил у экрана монитора, поэтому если уж быть честным, то мне было плевать. В день прозрения, я решил выглянуть из окна. Солнце! Это ужасное солнце ослепило меня. Я так долго не смотрел на него, что у оно сводило меня с ума. Для меня уже и это было чем-то отвратительным. Я снова сел за компьютер, но мне ничего не хотелось. Мне больше не хотелось сидеть за ним, и это было чем-то совершенно невероятным. Я лег на огромную кровать и чуть не заплакал. Кажется, я не выходил из дома целую неделю. Мне, вдруг захотелось куда-нибудь сходить. Но куда? Своего дядю Гранта я терпеть не мог. Можно было сходить и проведать его, но это было бы странно. Я никогда не посещал его. После мой двоюродный брат Оливер. Он курил марихуану, и встречался с девушкой. Да у него была счастливая жизнь. Но с ним я почти не общался, хоть он и относился ко мне, вроде бы неплохо. Даже звал меня курить траву. Всё это было просто бесполезно. Я не знал, сколько времени и мне и не особо хотелось знать. Монитор избавлял меня от беспокойства. Но жизнь схватила меня за горло, и мне нужно было что-то делать. Он извратил меня, сделал меня неспособным мыслить нормально, брать ответственность за собственную жизнь. Но самое странное, что всё осознание ужаса ситуации пришло ко мне внезапно. Я никак не мог понять: почему именно сейчас, почему так поздно? Я вспоминал слова своей матери и близких людей. Я вспомнил, как я кричал на них и не хотел вставать с кресла. Меня всё устраивало. Но жизнь — вон она это не экран, это не отражение чужой жизни, она за окном. А я не слушал, а когда понял сам, то было слишком поздно. Вернее я думал, что слишком поздно. *** Я уснул. Кто-то внизу разбил посуду, в такой тишине это чертовски испугало меня. Я спустился вниз на террасу и увидел, как мой дядя Грант собирает осколки стекла. — Привет Кристиан! Я случайно разбил кофейную чашку. Как это ты решил вылезти из своей берлоги? — Ну, знаешь, надоело сидеть. Как же ты так умудрился? — я сказал это очень дружелюбно, даже сам удивился. — Рассеянность. Подожди, я сейчас подойду, — он улыбнулся мне и пошёл выбрасывать осколки. Я не любил своего дядю. Он строил из себя, не пойми что, какого-то интеллектуала, развивался в лучшую сторону: бросил курить и тут же проиграл крупную сумму в казино. Работал он кем-то вроде холодильщика, мог спокойно установить в вашем доме систему кондиционирования воздуха. Короче, звезд с неба не хватал, да и нужно ли это? Десять кружек кофе в день и вот поймал проблемы с сердцем. Конечно, я был куда хуже, но это ведь он постоянно учил меня жить, хотя если бы не моя мать, где бы он был. — Значит, ты тут теперь один? — спросил Грант. — Да, всё именно так, мама уехала неделю назад — наступило молчание, его это ничуть не смущало, а меня немного напрягало. С другой стороны это явно лучше, чем нести всякую ерунду. — Так значит, чём ты сейчас занимаешься? — Я как всегда ничём, у меня какое-то беспокойство в душе. — А, я думаю, что я бы смог тебе помочь. — Что, правда? — Я как-то рассказывал тебе про школу Дзен, но ты, скорее всего, не помнишь. — Школу Дзен? — Ну, да это восточная религия, эти буддисты такие спокойные, а я думаю, тебе этого не хватает, я имею в виду душевное спокойствие. — А что, неплохая идея. — Странно ты обычно не хотел меня слушать. — Но сейчас хочу. — Ладно. Буддизм — это религия о чём? — задал он себе вопрос, с этого обычно он и начинает умничать, — Не делай зла, не думай о злом, не причиняй зла другим, я, конечно, утрирую, но как тебе ещё объяснить.… Сам Будда был человеком, даже больше принцем. Когда он увидел болезни, зло, старение и прочие радости бытия, он решил отказаться от мирской жизни, шесть лет он бродил по миру, собрал учеников, все они ходили без одежды и не мылись.… Вскоре Будда, вернее Сиддхартха Гаутама, так звали его, пока он не достиг просветления, отказался от своего учения и ученики отвернулись от него, тогда Сиддхартха Гаутама сел под деревом и сказал, что не встанет, пока к нему не придёт просветление, и он действительно достиг его и стал Буддой. — Интересно, — действительно, что-то новое. — К сожалению, интересно другое. Люди, в массе своей, не идут к просветлению, они деградируют, всё становится только хуже. — Но как же прогресс? — Это прогресс в обратную сторону, человек это существо, которое любит саморазрушаться, — он изменился в лице, как будто бы вспомнил что-то отвратительное, — Вот я: сколько курил, пил кофе, алкоголь в молодости. Так живут не все, конечно, но половина, а может и больше, это уж точно. — А есть ещё что-нибудь? — Расы древности Лемурийцы и Атланты, достигали восьми метров в высоту и общались с помощью мыслей, строили огромные города, по сравнению с которыми нынешний мегаполис — деревня, почитай книжки, вбей в интернете, много интересного узнаешь. — Если так, что делать мне? — спросил я, без единого намека на иронию. — Тоже что и раньше. — Но мне кажется, что я деградирую. — И не тебе одному, вот ты вышел из дома это уже шаг вперед. Изменись и жизнь изменится Кристиан, хотя это не так-то просто. Ладно, пока. Я остался один. Так и сидел где-то полчаса, раздумывая о Будде. Да, я-то уж точно не стремился к просветлению, но, наверное, так и должно быть. Я поднялся наверх. Я долго смотрел на огромный бук с огромными ветвями, пышной кроной, широким стволом. Величественное дерево, скорее всего, ведущее к просветлению. Возможно, я сяду под него, и всё проблемы исчезнут? Тогда мне так не показалось, поэтому я решил пойти посмотреть какой-нибудь фильм. *** Последующие дни были неплохими. Я решил сделать хоть что-то. Нужно было начинать с малого. Моя комната была завалена всяким ненужным хламом. Я вынес почти всё, оставил только маленький стол, компьютер. Вынес тумбочки, журнальный столик, книги, которые я не читал, картины. Даже диван кое-как, но мне удалось вытащить его из своей комнаты. Я сложил весь хлам в огромном пустом зале. Я был доволен собой. Комната стала лучше. Этот минимализм нравился мне. Если когда-нибудь у меня будет своё жильё, там никогда не будет лишнего хлама. *** Анджелина вернулась, это была моя соседка, а за одно и лучшая подруга моей матери. Я встал у окна и смотрел на неё. Это был мой единственный стимул выглянуть из окна. Лицо её не было прекрасным или очаровательным, но было в нем что-то привлекательное, что-то от женщин в интернете. Они тоже не красавицы в своей основе, но что-то притягательное в них всё-таки есть. И если умножить их обаяние в тысячу раз, получится что-то вроде Анджелины. У неё были замечательные белые волосы средней длины, фигура, конечно, не модельная, она была не худой, но и не толстой, грудь, как мне, казалось, вполне могла поместиться в руку. Главное её достоинство — задняя часть. Нет, она была подстать её фигуре и вписывалась идеально. Вся штука была в том, что она носила брюки и джинсы. Она выходила в сад собирать яблоки, поливать цветы. В общем, занималась ерундой, а мне очень нравилось. Она подняла голову и помахала мне рукой, я, как ни в чём не бывало, улыбнулся ей и махнул ей в ответ. Когда-то я боялся, что она узнает, что именно из-за неё я выглядываю из окна. Но когда она замечала меня, то всегда улыбалась и тогда очень быстро всё беспокойство свелось на нет. Было приятно, что она замечала меня. — Привет, Кристиан! Что всё также сидишь дома? — Здравствуйте, да ничего не изменилось — Анджелина не часто заговаривала со мной, а зря, знала бы она, как я сходил с ума из-за этого. — Когда приедет твоя мать, я жить без неё не могу, — дело в том, что они были чуть ли не лучшими подругами, обе без мужей, обе немного мозговитые, да и соседки в конечном итоге. — К сожалению, не скоро, — приехать она должна была через два дня, собственно, я уверен, что она это и без меня прекрасно знала, просто я ей нравился. Да в такие моменты это мысль была особенно крепка. — Когда позвонишь ей, скажи, что я уже скучаю. — Обязательно. Я постоял ещё немного. Она не обращала на меня внимания. Наверно, нужно отказаться и от этого удовольствия. Проклятье. *** Делать мне было особо нечего. Монитор, словно не хотел подпускать меня к себе. Мне было неприятно смотреть на него. Я решил выйти из дома. Жалко, что у меня почти никогда не было друзей, может быть они были в детстве, но засев у экрана, они пропали. Я даже помнил, что-то вроде бы было весело. Впрочем, неважно. Можно было пойти на кладбище или сходить к раинам. Я пошел в сторону заброшенного завода. Долго бродил по развалинам, кидал кирпичи в стены. После решил подняться на крышу здания. Это оказалось непростым делом. На пятый этаж я поднялся без проблем, а вот чтобы забраться на крышу мне пришлось сделать выход силой. До сих пор не понимаю, как мне это удалось. Я постоял на крыше и оглянул окрестность. Было красиво, район спокойный. Возможно в будущей жизни, самостоятельной, мне удастся найти похожее место. Надеюсь, она у меня будет. Кто-то окликнул меня. Я подпрыгнул и повернулся. — Так вот это кто шумел внизу, — сказал мне Оливер, сидящий у парапета крыши. — Ты что здесь делаешь? — У меня дело дрянь, у тебя, как я вижу тоже, — сказал он, закурив. Руки у него дрожали. Приглядевшись, я понял, что это не сигарета. — Садись рядом. Я сел. — Что ты так на меня смотришь? Кажется, я рассказывал тебе об этом, просто ты сидел у экрана и ничего не хотел видеть. — Да ты прав, но я хочу изменить свою жизнь. — Это случайно не мой отец поставил тебя на путь истинный, — он засмеялся, — Хотя и он я тебе скажу, не лишён недостатков. Мы сидели молча. Он затянулся ещё раз. — Так ты хочешь попробовать? — Да, конечно. Я взял косяк, но не успел нормально затянуться. — Пока хватит, — сказал он, положив руку мне на плечо, — Кристиан, ты даже не представляешь, какие возможности перед тобой открываются. — И какие? — Слушай, твоя мама кормит тебя, меня, моего отца, бомжей с соседней свалки. У вас ведь куча денег! — Да она сама работает, а от отца осталось ещё столько, что хватит на десять жизней, — и это как я узнал, потом была абсолютная правда. — Так, ты можешь достать немного денег, ну, на пару косяков? Я поделюсь с тобой, а после расскажу, как купить их самому. Я недолго думая согласился. — Эх, Кристиан, я так рад, что ты начал новую жизнь! — Ты, вроде говорил, что у тебя дела идут не слишком хорошо. — Да, — сказал он, затянувшись, — Рассказываю. Вчера сидели на кладбище с пацанами, мы сидели, курили. — А почему на кладбище? — Мы там один раз закладку искали, нашли, вмазались на месте, так и пошло. А что? Тихо, спокойно, можно посидеть на каменных лавочках… — Ладно, давай дальше. — Моя девушка, Лойс — сказал он, разводя руками, — Позвонила мне, я думал, что смогу сдержаться, но нет, она просекла, что я накурился и теперь видеть меня не хочет, — он протяжно затянулся, — Походу это всерьёз. — Почему ты так решил? — Он сказала мне, что больше не будет разговаривать со мной, если ещё раз узнает, что я начал курить, вот узнала, теперь видеть меня не хочет, — он замолчал. — И ничего больше, только это? — он опустил голову, и почесал затылок. — Нет, я поехал к ней рано утром, подкараулил её, у нас завязался разговор, она сказала, что устала доказывать своим родителям, что я на самом деле хороший человек, а не какой-то ублюдок, как они считают. Она сказала, что, скорее всего, они правы.… После я, видимо, как-то сильно схватил её за руку, и она ударила меня, а после я, мать его идиот, ударил её. Оливер засмеялся, сначала тихо, после всё громче и громче. Чувствовалось, что это вовсе не смех, а глубокое сожаление. — Ты знаешь, она никогда не говорила мне то, что она бросает меня навсегда, что больше мы не будем вместе, она говорила, что уходит, что не хочет видеть меня, что я свинья и всё в этом духе. Но она не говорила «навсегда». Я взглянул в её глаза и понял: « она не шутит». — И что будешь делать? — Буду звонить ей, да, напьюсь и позвоню. Ладно, парень, — сказал он, вставая, — У тебя ведь никогда не было девушки, тогда я думаю, что тебе это не интересно. Странно, но тогда меня это сильно задело. — Чёрт, знает, что я натворю, если не верну её обратно. Ладно, я пошёл. — Я пока посижу здесь. — Держи, — он протянул мне пачку сигарет, — Закуришь, так будет веселей. — Спасибо. Он ушёл, а я просидел на крыше полдня. У меня даже получилось закурить и не кашлянуть. Да, научился я тогда хорошему, ничего не скажешь. *** Ночью я смотрел на звёзды из своего окна. Раньше я никогда не обращал на них внимания. Я лежал на кровати, и мне было приятно смотреть на них. Я собирался спать, думая, что лучшей ночи и желать не стоит, но вдруг в доме Анджелины зажегся свет. Это была фиолетовая неоновая лампа. Если бы я знал, как это красиво, то давно бы уже обставил бы свою комнату этими лампами. Ещё красивей была голая дочь Анджелины Лиза. Она кружилась у зеркала, залитая невероятным светом лампы. Я будто бы попал в киберпанк. Я смотрел на неё, не отрывая взгляда. Через полчаса свет погас. Стоит только выглянуть из окна и мир становится интересней. И почему я раньше этого не делал? Это была прекрасная ночь. *** Вчерашний день был очень острым на ощущения. Утром ко мне зашёл Оливер. Он был не в себе, много смеялся, но всё-таки было видно, что он очень расстроен. Наркотики делали своё дело. Он рассказал мне про то, как можно добить их через интернет. Правда, он сказал мне не делать до поры до времени. Я достал денег из сейфа и отдал ему. Мама после ничего не заметила. Он посоветовал мне посмотреть пару фильмом, сказал, что через них я пойму всю прелесть жизни. Он ушёл от меня довольно быстро, дав мне напоследок пару косяков и капли для глаз для того, чтобы я не заболел. Настроение у него было приподнятое, но у меня было нехорошее предчувствие. Мама приехала вечером. Она позвала Анджелину. Они решили выпить. В пьяном угаре они позвали меня. Я сел за стол. — Весь день сидел за монитором? — спросила меня мама. — Да, хватит тебе Дейзи, — фыркнула Анджелина. — Вот у тебя нет такой проблемы, как у меня, у тебя Лиза. — И с ней свои проблемы. — Тоже правда, — согласилась мама, — Я слышала, что Грант рассказал тебе кое-что интересное, и ты даже нашёл в себе силы послушать его. — Да, я хочу что-то изменить в своей жизни, — подтвердил я. — Это правильно сынок, ведь жизнь это монитор, я даже не представляю, что ты будешь делать без меня. — Да ладно он справится — Анджелина схватила мои пальцы. Меня кинуло в дрожь, и, кажется, они заметили это. — Ну, я наверно пойду. — Да иди сынок. — Я наверно прилягу у тебя тут. — Опять ведь уснешь, ну, да, ладно, — услышал я, выходя из комнаты. Ложиться они, естественно, не собирались. Пили они ещё часа два, а после, наконец, легли. Конечно, в голове у меня крутились разные мысли, и я всё-таки не удержался. Анджелина лежала на диване. Она спала, как убитая. Я сел рядом с ней, ощущение близости сводило меня с ума. Я заметил, что на ней были мои любимые синие брюки и белая блузка. Никогда её задняя часть не была так близка ко мне. Меня трясло, я был не в себе. Я поднёс руку, она даже не шевельнулась. Тогда я сжал её покрепче, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Кровь поступала в голову, я не чувствовал ничего кроме бешеного экстаза. Ощущение абсолютной эйфории захлестнуло меня. Не знаю, сколько я там просидел, но в какой-то момент я просто встал и ушёл в свою комнату, не понимая, что со мной происходит. Я стоял посередине комнаты весь, дрожа, лунный свет залил весь пол, все шторы были открыты. Её беззащитность привела меня в бешеный экстаз. Я понимал, что сделал что-то некрасивое, но мне понравилось, так понравилось! Но мысли о мерзости этой ситуации крутились у меня в голове. Я не мог спать в ту ночь. Чтобы как-то отвлечься, я решил посмотреть фильм, который посоветовал мне Оливер. Это был фильм «Грязь». Уже с первых минут фильм начал вселять в меня уверенность, главный герой Брюс, наверное, одобрил бы моё поведение. По его лицу я сразу понял, что он употребляет наркоту, что было действительно так. Я вспомнил о своей. Не ставя на паузу, я достал траву и сделал всё так, как сказал мне Оливер. Я затянулся, но долго держать в себе не смог. В горле собрался комок, я сплюнул. Хотелось проблеваться. Ощущение, словно я съел кусок дерьма. Через минуту я понял, что меня вставило. Я не мог сконцентрироваться на одном объекте, комнату крутило из стороны в сторону. От понимания того, что меня вставило, становилось не по себе. Я решил не думать об этом. В кадре Брюс, его чаще называли Робо, не важно. Он со своим напарником прессовал какого-то щегла. Диалоги были очень смешными. Давно я так не смеялся. Я затянулся ещё раз. Комната поплыла, а я всё-таки блеванул. Становилось даже немного страшно. Я думал о том, о чем бы ни подумал никогда. И вопросы были, и вроде бы их не было. И Ответы вроде бы были, а вроде нет. Смешно. Робо тем временем, кажется, оказался на вечеринке. Он хотел поиграть в игру со своими друзьями. Мужики идут к копировальному аппарату, и каждый ксерокопирует своё достоинство. Брюс сжульничал. Всё это развешали на доске объявлений. Секретарша обратила внимание на Брюса. Дальнейшая сцена была ужасно смешной, кажется, это было самое прикольное в моей жизни. Возможно — это из-за того что я дунул. Нет, точно из-за того, что дунул. Я смеялся целую вечность. Время шло как-то долго. Вроде идёт как всегда, но для каждого по-разному. Странно. Я, несмотря на своё состояние, следил за сюжетом. Фильм, оказывается, был очень грустным. И Робо был очень несчастным. И сумасшедшим. От него ушла жена с ребенком, а я и не понял почему. Он и сам этого не знал. Я понял, что он плохой, не потому что он плохой, а потому что он стал таким из-за обиды или неудовлетворения. Я заплакал, очень сильно заплакал. Брюс как раз трахал жену своего друга. А я не мог остановиться. Я вдруг всё понял, и понял слишком мгновенно. Я дунул. Держал в себе до талого, видимо Оливер что-то перепутал, и этого делать не стоило. Казалось, что я сдохну. Я сел и меня словно сковали цепями. Я лег на кровать и почувствовал, как когтистые лапы тащат меня в ад. Я всё ещё мог следить за фильмом, слышал я прекрасно, смотреть было тяжело. Это не было похоже на ощущение боли, страха или отчаяния. Просто нет таких слов. Можно сказать, что у меня не было сил. Да, приблизительно так. Я вспомнил о каплях в глаза, о которых рассказал мне Оливер утром. Встать я сразу не смог, фильм двигался не в том направлении. Зло проигрывало, казалось маленьким и обиженным. Словно было добром, но пыталось казаться злым. Угнетает. Фильм закончился очень плохо, у меня чуть не остановилось сердце. Из-за этого бешеного биения я подскочил. Руки ада отпустили меня, словно по волшебству. Наверное, я должен был сдохнуть. Но демонам я ещё был нужен. Я верил в то, что они подгоняют меня. И это было прекрасно. Я нашёл капли. Мне стало куда лучше. Но дурь не отпускала меня, хоть и давала двигаться. Времени у меня хватало. Я вспомнил ещё кое-что. Фильм «Плохой лейтенант». Главный герой не был настолько мерзким. Он был отвратителен немного в другом направлении. Когда он первый раз употреблял кокаин, я дунул ещё раз. Даже не блеванул. Может, когда-нибудь научусь делать всё правильно. Фильм закончился прекрасно: лейтенанта повысили, он подставил Xzibit, кинул всех, кого можно было, и продолжил заниматься своими грязными делами. Употреблял кокаин, вымогал деньги, обманывал малолетних идиотов на автостоянках. Чувствовал я себя не очень, но этот фильм успокоил меня и вскоре я уснул. *** Первым делом я проветрил комнату. Спустил два баллончика освежителя воздуха. Мама ничего не заметила, да и ей было не до этого. Анджелина пошла домой, наверно, она действительно тогда ничего не почувствовала. Эта мысль ещё больше взбудоражила меня. *** Я не писал уже целую неделю, так как описывать было особо нечего. Я снова сел у монитора. Сидел у него по десять часов в день. Тело, как всегда ныло от усталости, от малейшего движения кости хрустели, как у старика. Я всё вспоминал наркоту, мне так хотелось ещё, но Оливер не приходил. Я уже думал, что вновь погружусь во тьму у экрана. Но случилось кое-что интересное, не то чтобы событие касалось лично меня, но всё-таки. Мама рассказала мне эту историю, когда я ненадолго вылез из комнаты, чтобы поесть. — Случилось кое-что ужасное, — заявила она. — Что же? — Друзья твоего брата Оливера убили человека, избили парня до смерти. — Как это? — В тот день они находились в состоянии аффекта, даже не знаю, что и думать, хорошо, что ты не общаешься с Оливером, хоть какая-то польза от твоей сидячей жизни. — А где Оливер? — Сидит дома, называет этих ублюдков своими братьями! Всем им светит приличный срок, так и должно быть, но Оливер всё сходит с ума. — Ладно, я пойду. Я зашёл к Оливеру. Гранта дома не было, оно и хорошо, ведь мой брат был не в себе. Она накурился. Нёс странную чушь, сути которой я не понял. Я забрал у него марихуану и ушёл курить. Сёл на крыше, если бы не холод, то я бы уснул, прям там. *** У меня до сих пор дрожат руки. Случилось ужасное. Кажется с тех пор, как я начал курить, жизнь вокруг меня, будто бы активизировалась. Я бродил по кладбищу и нашёл Анджелину. Шёл дождь. Тело лежало лицом вниз. Кровь текла с виска, смешиваясь с водой и грязью. Я пощупал вену у неё на шее. Анджелина была мертва. И она была невероятно привлекательна. Я ничего не мог с собой поделать, не мог отогнать эти гнилые мысли от себя. Она мертва, а мне нет до этого дела, мне бы только взять её.… Тогда ко мне пришла идея, ужасная идея, о таком нормальные люди могут не задумываться всю сознательную жизнь, такого не говорят друг другу, кое-кто даже не может помыслить о таком, такого не обсуждают даже в шутку со своими лучшими друзьями. Ведь это кошмар, до чего может опуститься человек из-за своих эгоистичных желаний для получения удовольствия, удовлетворения своих жалких потребностей. Но я не сделал того о чём думал. Но сейчас, сидя в своей комнате, я думаю сделать это, после её похорон. Пусть, пусть будет так, жизнь итак катится в пропасть. *** Три дня подряд шли ужасные дожди. Во вторую ночь, после гибели Анджелины, я спрятал на кладбище лопату и фонарь. Я пытался не думать ни о чём, ведь страшно было не то, что я делал, а то, что я мог осознать, что делаю. Можно убить человека и не почувствовать ничего, спокойно уйти и забыть, а можно носить это с собой всю оставшуюся жизнь, мучатся и не спать по ночам. Я просто повторял: — Я понимаю, что я что-то неправильное. Анджелину похоронили на третий день, хотя умерла она насильственной смертью. В религии есть что-то про это, но какая разница. Я не пришёл. Никто особо, кроме мамы, меня не уговаривал. Я просто сказал ей, что происходит нечто странное и у меня плохое предчувствие. Она отстала от меня. Но эти мысли крутились и крутились, и ничего поделать было нельзя. Это не по-человечески, это не по-человечески! Чёрт. Нужно было что-то сделать, успокоиться хоть как-то! *** Я вышел ровно в час ночи. Обернулся, чтобы посмотреть на дом. Из окна моей комнаты горел свет. Забыл. Может это и к лучшему. Кладбище было близко, но шёл я невероятно долго. Заворачивать куда-нибудь было чертовски долго. Время превратилось в вечность. Казалось, всё было против меня. Звезды злобно смотрели на меня, моргали, смеялись над тем, что я маленький. Деревья ехидно шептались друг с другом, ветки гонимые напором ветра, хотели ударить меня. Мои ноги тонули в грязи, словно в болоте. Капли от недавнего дождя, падали на меня с листвы целым градом, будто бы вёдрами. Но тьма оберегала меня, я ни разу не споткнулся, не заблудился и не ударился об какую-нибудь каменную плиту. Я легко нашел свою лопату и фонарь. Земля пропиталась влагой. Может, будет легче. Оказывается, копать это тяжелое занятие. Я не думал, что будет так трудно. Да ещё и осознание стало приходить ко мне. Я начинал понимать, что делаю. Появился кошмарный страх, сил не осталось, но если испытывать такой ужас, кажется, можно сделать всё что угодно. Я уже терял надежду, думал это конец, чуть ли не плакал. Лопата ударилась об гроб. Пришлось сломать крышку, хорошо, что она была деревянной и легко сломалась. Анджелина лежала с закрытыми глазами. Смотреть в глаза я ей вряд ли бы смог. Вытащить её не удалось, поэтому пришлось раздеть её в гробу. Всё эти прелюдии были ужасны, и не потому что это отвратительно, а из-за того что это адски тяжело. Но мне удалось. Страх, который можно испытать, сравнить можно с этим: словно за тобой бегут десятки собак, готовые разорвать тебя в клочья, ты бежишь, что есть сил, перед тобой трехметровый забор и тебе кажется, что это конец. Но были ещё эмоции. Они бурлили, как никогда раньше. Я чувствовал ни с чем несравнимый экстаз, кровь поступала в голову, дышать было невозможно, я трясся, будто бы в предсмертных конвульсиях. Это высшие ощущение, те, о которых нормальный человек не может помыслить. Но они были доступны мне. Не знаю, сколько это продолжалось, но когда я закончил часы показывали пять часов утра. Рассвет. Я невероятно быстро засыпал могилу. Было видно, что её раскапывали. Но я знал, что меня не поймают. Это уже был не я, меня кто-то вёл. Я был не в себе, но всё сделал правильно. Лопату спрятал, а после просто сжёг её. Фонарь выкинул в болото. Вещи тоже сжёг после. На пути домой меня не заметил ни один живой человек. И мне было всё равно. Эти бесы вели меня, ибо я искал удовлетворения. Они будут вести меня всегда. *** Следующий день был невероятно странным. Я не чувствовал, ни волнения, ни своей вины. Первое что я увидел тем утром: огромный жук полз по белому потолку, так и норовясь свалиться мне на лицо. Глаза открылись как по волшебству. Я не чувствовал пробуждения, утренней вялости, нет, я включился мгновенно, как настольная лампа, освещающая помещение. Я сам чувствовал себя очищенным, на душе было спокойно, тело ощущалось так, будто бы я недавно вышел из душа. На улице было тихо, никаких признаков жизни, ведь ничего особенного не произошло. Всё так, как и должно быть. Я не помнил, как я вернулся домой, может это и к лучшему. Погода, кстати, была прекрасной, наконец, выглянуло солнце, и в его лучах огромный бук смотрелся ещё величественней. Мне захотелось посидеть под ним. Я надел белые брюки и белую рубашку. Не очень хорошая идея сидеть в них на земле, но взглянув на себя в зеркало, я понял, что выгляжу в них как ангел. Лицо у меня было каким-то слишком белым. Я улыбнулся себе и пошёл вниз к дереву. Выйдя из дома, я в первый раз за этот прекрасный день, почувствовал волнение. И при приближении к дереву оно усиливалось. Это было даже не волнение, а какое-то ощущение неудовлетворения. Я чувствовал его всегда, каждую секунду, оно стало настолько обыденным, что можно было и не воспринимать его. Думаю, у людей тоже так, всё им мало, надо больше, а чего именно они и сами не знают. И это проклятие каждого человека. А я чувствовал себя мёртвым, вернее умиротворенным, что-то ушло от меня, это ужасная эмоция, доступная только человеческому уму, ушла от меня. Я был свободен и ничего не хотел, казалось, мог хоть всю жизнь просидеть под деревом. Но тут оно. Вроде легкое прикосновение ко мне, но я освободился, не хочу больше этих мучений. Я знал, куда мне надо идти. Но это было ненормально идти на кладбище после того, что я сделал. Но это нужно было. Казалось, если я всё-таки не пойду, то ноги всё равно понесут меня. Видимо, так оно и должно быть. Кеды нахватались грязи, но брюки, как ни странно, не задело, может быть, только одна капля. Я сел на каменную скамейку. Лицо отца, отраженное на могильной плите, было всё таким же умиротворенным. Я вспомнил своё отражение в зеркале: сходство ещё никогда не казалось мне настолько сильным. Да, изображение, потасканное временем, потеряло прежнюю чёткость, покрылось грязью, но даже через эту призму было видно, что я похож на него, как никогда прежде. Смотря на плиту отца, я подумал: «а чтобы я сделал, если бы узнал, что его могилу раскопали, а после изнасиловали его тело?». На этот вопрос можно было узнать ответ. Я сделал вид, что не вижу её. Могила Анджелины располагалась недалеко. Рядом с ней, на каменной скамейке, сидела Лиза. Я ощущал её взгляд на себе, она смотрела на меня, как только заметила, что я здесь. Мне впервые стало стыдно. Все прежние ощущения куда-то уходили. Надо было подойти к ней. Лиза была одета в чёрное. Рубашка, брюки, обувь, волосы, даже губы тусклые. Мы всю жизнь прожили под боком, но за всё время переметнулись лишь парой фраз. Я никогда не испытывал к ней физического влечения, ведь она была совершенно не похожа на свою мать, хотя и была достаточно привлекательна. Для меня она была родственной душой, да, я плохо знал её, но то, что знал, мне нравилось. На лице спокойствие, а в движениях сплошное хладнокровие. — Присаживайся, — она показала рукой на свою скамейку. Это было слишком близко, я присел на другую. — Хорошо выглядишь, — в глазах у неё был сплошной мрак, взгляд, какой-то потухший, но в то же время и расслабленный, я почуял запах алкоголя. — Спасибо, я соболезную тебе это ужасное событие, ты знаешь… — я посмотрел на раскопанную могилу и немного занервничал. В моей ситуации любой бы трясся, как заяц перед волком, но я сохранял просто невероятное спокойствие. — Ха-ха, хватит, я наслушалась этого дерьма, — сказала она, подняв голову вверх, широко улыбнувшись, тем самым обнажая свои белоснежные зубы. Я всё ждал, когда она скажет про могилу, было видно, что её раскапывали, но она делала вид, что не заметила этого. — Кто-то раскопал её. — Да, — она стиснула зубы и фыркнула, — Скорее всего, это был то же урод. Мне кажется, я знаю, кто это, — она посмотрела на меня, прищурив глаза. — Думаешь это я? Пришёл на место преступления? — я сказал это с улыбкой, настолько искренней, конечно, она была не к месту. Но как можно было подозревать меня в чем-то, если я мог обмануть сам себя? Настолько естественно у меня выходило строить из себя невинного человека. — Нет, конечно, это был не ты, хотя твоя наглость поражает меня, раньше ты таким не был. Мы немного помолчали. — За столько лет мы с тобой никогда не разговаривали по душам, не сидели вместе так долго. — Почему люди должны нести всякую чушь… — Я знаю это фразу, Тарантино, только я дословно не помню. — Важен лишь смысл. — Это да. — Если ты так хочешь, чтобы кто-то нес чушь, то, пожалуйста, — она собралась с мыслями, видимо это было важно для неё, — Честно, я не вижу себя дальше. Я не знаю, что мне делать. Но, но я знаю одно. Есть два пути: можно реагировать на всё, то есть плакать, а можно понять, почему оно так произошло. Почему моя мать умерла именно сейчас? Может быть, в этом есть какой-то смысл, какой-то ключ к моему осознанию, происходящему в этом бардаке? Я так хочу понять: что, зачем и почему! Я для того, чтобы понять это, мне нужно быть собой и делать то, что нужно. Она пересела ко мне на скамейку. Говорила чуть ли не в ухо. — Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой к тебе домой? — она смотрела мне в глаза, казалось, через них она впитывает мою энергию, её взгляд стал веселее. — Мы же с тобой похожи, ты никогда не думал об этом, все они дикари и ублюдки, но ты и я. — Но твоя мать. — Я найду тех, кто это сделал, — её лицо перекосило, она и вправду не рассматривала меня в этом качестве. Мне стало куда легче, — А воскресить её я не могу, не в моей власти, но развратить тебя ещё можно… Я знаю, не бойся, мы с тобой кое-что сделаем, будет куда проще. Думаешь всё слишком быстро? А мне просто плевать! Мы отправились к ней домой. В голову снова ударило, не так сильно как тогда, но всё-таки. Если ощущение очищенности было чём-то высшим и прекрасным, но тут всё не было так гладко. Эта буря в стакане. Коктейль из эмоций был ужасно прекрасным. Две стороны одной медали: предвкушение прекрасного и невыносимый страх. Да, демонам нужно платить. Мы выпили с ней виски. Она обладала неплохим стажем, пила она весьма профессионально, не щурясь, легко, и закусывая, не отходя от своих свободных, неспешных манер движения. Она курила, и получалось это у неё очень стильно. Когда мы, наконец, приступили, то стало ужасно неудобно. Смотреть ей в глаза было тяжело. Хорошо, что она была достаточно опытной в этом деле и взяла главную роль на себя. Во время секса я хотел, чтобы она была мёртвой. Эта мысль даже возбуждала меня. Я бы имел над ней власть, а тут всё в её руках. Лиза отличная девушка. Не хватает только запаха мертвечины, и холодной кожи, может быть, когда-нибудь, это удастся исправить. Весь последующий день мы провели вместе. Сидели в её комнате наслаждались нереальным фиолетовым свечением лампы и смотрели фильмы. Она крутила в руках неоновые игральные кости. Когда я уходил к себе, она подарила их мне. Лежа в кровати, я думал о том, что лучшим вариантом было просто выстрелить себе в голову. Но у меня не было пистолета. Но была крыша. Я должен был убить себя, должен был сделать это. *** Утром мама рассказала мне, что вчера нашли тело Оливера. Это он убил и изнасиловал Анджелину. После он залез на крышу и спрыгнул, оставив записку. Я решил поступить точно также. Из-за дождя я оделся во всё чёрное. Так я выглядел как адвокат дьявола. Одевался я медленно, а когда, наконец, понял что случилось. Чёрт! Зонт не спасал от ветра и дождя. Такой погоды я, кажется, не видел никогда в жизни. Деревья качались как обкуренные, если бы не гибкость веток и стволов, то вряд ли бы что-то выстояло. Ветер гонял капли дождя по воздуху, поэтому казалось, что дождь идёт со всех направлений. Башня была высокой. Я взбежал на самый верх по крутой лестнице. Я посмотрел вперёд, на открывающийся вид с окна. Всё бурлило и металось вокруг. Ветер свищет, срывая листья с деревьев. Гром гремит. Деревья размахивают своими огромными ветками, словно толпа людей, молящая о спасении. На небе ни единого луча света, всё закрыто пеленой суровых туч. За стеной дождя не видно далёких зданий и близких зелёных полей. И зачем я вылез? Зачем я вышел в свет. Я должен был сидеть в своей комнате и умереть там, ведь я отвратительное ничтожество. Но я не мог спрыгнуть, мне нужно было позвонить Лизе, признаться ей во всем. — Лиза? — Да это я, хорошо, что ты позвонил! Ты должен быть у меня через час, я кое-что тебе покажу. — Хорошо. — Всё в порядке? — Да, всё в порядке. — Ты что окно открыл? Ну, ты молодец, не бойся, погода нам не помешает, но я, как понимаю, ты не боишься. Чтобы через час был у меня. Всё, пока. Я посмотрел вниз, потом по сторонам, вздохнул и даже не улыбнулся. Так красиво, а я… Надо было решать. Это ведь выбор, вроде лёгкий, но в то же время сложный. Просто маленькая жизнь. Но я всё никак не понимал. А что делать мне? А что бы сделали вы? *** Жаль, что я тогда так и не спрыгнул. Я бы очень хотел, чтобы моя жизнь закончилась в тех стенах моего, отчего дома. Я бы хотел, чтобы всё это просто закончилось, чтобы все мои мысли исчезли, чтобы я погрузился в забвение, и никто никогда обо мне не вспоминал. Это мои обычные чувства, после того как я сделаю это. Я сижу в уголке комнаты и думаю о чём-то таком. Но иногда я забываю об этом, иногда мне кажется, что все хорошо и прекрасно, что я не мог этого совершить. Иногда мне кажется, что я обычный человек. Но проходит пара месяцев, и что-то во мне вскипает с новой силой, и я понимаю, что если я не сделаю этого, то не смогу жить. Я буду думать об этом, превращаясь в зверя, я буду думать только об этом! Я не смогу совершить, что иное, если не сделаю этого, я просто буду не способен совершить иное. Даже если я попытаюсь жить нормально, мысли никуда от меня не денутся. Я бы хотел все исправить! Как бы я хотел, чтобы всё было иначе, не дай я себе тогда волю, сдержись тогда и я бы был нормальным человек, а сейчас я ни на что не способен. Проходят месяцы, я думаю, что всё в порядке, но оно возвращается! Оно всегда возвращается! И это бесконечный круг и я знаю об этом, но что я могу сделать? Я был слишком молод для того, чтобы сдержать себя, я не знал о последствиях, как я мог не поддаться! Это были всего лишь мысли, злые, ужасные, они были ничтожны, я думал, что они ни к чему не приведут, но все случилось, так как случилось. Теперь мне уже не вернётся, что я смогу стать человеком, скорее всего я навсегда останусь этим, такое никогда не забывается, такое будет преследовать меня всю мою жизнь. И может быть где-то там, глубоко внутри я был хорошим парнем, но мир и искушение разрешили всё до основания. Может быть, кто-то увидит во мне нечто прекрасное, а я даже не буду знать, почему так произошло, потому что я сам не понимаю себя. Я просто хочу сказать о том, что я не знаю, делаю ли я что-то искренне или нет. Я так часто обманывал себя, что даже не знаю можно ли верить самому себе? И каждый день, каждый час я обманываю себя надеждами на, то, что мне удастся расстаться с прошлым. Одна маленькая мысль превратилась в огромный бездонный океан ужаса и кошмара. Это искушение сделала из меня зверя. Я закроюсь в своей вселенной, и никто никогда больше меня не увидит. Я буду существовать в своей маленькой нереальной вселенной. Нереальной, как вся моя жизнь.