Hogwarts Omens

Когда Кроули приходит в себя на постоянной основе – дольше, чем на три минуты, то осознает, что лежит на чем-то удобном и теплом, но слишком бугристом для матраса. А еще – у него болит всё. Вообще все, без каких бы то ни было исключений, даже волосы и ногти. Осознание настигает медленно и неохотно, думать тоже неприятно. Он лежит, уткнувшись носом в плечо ангела, и руки Азирафеля все еще его обнимают, но уже не так судорожно. С небольшого расстояния на него сочувственно взирают большие черные глаза. Да, точно. Камуфлори. Прочие ассоциации слегка задерживаются, и ангел реагирует раньше. - Уту, - хрипло говорит он, - Принеси нам восстанавливающее зелье, обезболивающую мазь и… не знаю, посмотри там сам. И воды. Судя по голосу, светлый пребывает примерно в таком же состоянии, что и Змей. Демон хочет спросить, с чего бы камуфлори разбираться в зельях, потом вспоминает и – ох, йоооо – стонет. Ну что за хрень с ним все время творится. Руки ангела оживают и со скрипом, но сочувственно поглаживают его по спине. Это тоже больно, как прикасаться к синяку, но все равно приятно. И в голове как раз всплывает и начинает противно животрепетать актуальный вопрос. - Почему у нас в развалинах так… не дует? – сипло выдавливает он через пересохшее горло, смутно припоминая, что снаружи должна быть зима. - Ты ничего не сломал, - пытается успокоить его ангел, но вместо этого демон возмущается. Как не сломал? Да его накрыло так, что Хогвартс надо будет по камушкам собирать. Да его за такое вот в Египте Сетом прозвали. И не сломал?! Азирафель хмыкает, и это сейчас максимум смеха, который он может воспроизвести, а потом поясняет, - Я приготовил щиты. И твой Ловец Памяти тоже помог. Нас обоих ты прокрутил в блендере, но больше ничего не тронул. Ты молодец, - похвала звучит искренне, и Кроули знает, что ангел именно так и думает, но ему все равно мучительно стыдно. Потому что молодец в их случае как раз светлый, - и сейчас, и каждый гребаный раз, когда его накрывает, - потому что без него... в мире было бы гораздо больше безжизненных пустынь. На этой печальной ноте возвращается камуфлори, и кое-как, через соломинку, морщась от омерзения, им удается выхлебать обезболивающее зелье. Минуты через три Кроули перекатывается на спину – со стоном, но по крайней мере без обморока от болевого шока. Ангел вслепую нашаривает палочку и в один ломаный жест медицинским заклинанием разоблачает их обоих донага. Артефакт как всегда слушается скорее его пожеланий, чем формального движения, которое выходит явно неверным. Без одежды слегка лучше и на время позабывшая про свою вредность волшебная зараза – у Кроули тоже есть к Шамшу и его… скажем так, воплощениям, некоторое количество вопросов – честно и максимально аккуратно втирает в их тела серию мазей. Обезболивающую, восстанавливающую, еще-чего-то-там-творную. Ангел лежит и размышляет о том, по какой схеме в этом спортзале, притворяющимся спальней, меняют постельное белье, потому что после их разминки это определенно стоит сделать. И, желательно, вместе с матрасами. Демон думает о турецких хаммамах. Просто из-за сходства процедур, потому что все еще не способен на большее. Такими – по уши снаружи и изнутри вымазанными в зельях, Уту их и оставляет. Ближайшие три часа они все равно могут либо спать, либо пребывать в отключке. Следующее возвращение сознания гораздо менее болезненно. Мышцы все еще хнычут, и кости немного ломает, но это уже вполне совместимо с жизнью. Ангела рядом нет, и пока Кроули пытается понять, рад он этому обстоятельству или огорчен, отголоски змеиных чувств сообщают ему о микроскопических колебаниях: кто-то бесшумно поднимается по лестнице. Босиком. Демон успокоено выдыхает. Ангел выглядит практически как в Эдеме, он бос, обмотан простыней и окрылен. Льняные волосы липнут к влажной шее колечками, и не хватает разве что меча. Азирафель смотрит на него с необидной насмешкой, мол, лежебока, мог бы уже и попробовать встать, и предлагает: Отлевитировать тебя в термы? Он может насмешничать сколько угодно, но если кто-то и понимает, насколько Кроули сейчас разобран – это он. Потому что самому не намного лучше, и потому что именно он каждый раз собирает демона обратно. Кроули терпеть не может стихи, и те, из вредности особенно прочно запоминаются и вылезают при первой же ассоциации, непрошеные и незваные, и он, как и всегда, старается побыстрее запереть их обратно, почти прищемляя настырные слова: «Она всегда говорит и немножко врет, его называет то мужем, то вовсе братом, то клятвы дает на сотни веков вперёд. Да ну ее, Боже мой, кто ее разберет. А кто разберет - не соберет обратно»* Ангел бормочет свой мобиликорпус и несет его осторожно, стараясь не отирать крыльями по стенам. Ванна мега-размера у них одна и в подвале, потому что Змея по неясным причинам от души воротила мысль воспользоваться для терм расширением пространства. Зато подвал был признан почти идеальным местом: просторно и ничем не занято. Пока там обретался только небольшой винный погребок, пара комнат универсального назначения и лаборатория «на всякий случай». Ну и термы. С бассейном, парилкой, печью и множеством лежанок, столов и прочей атрибутики, вроде кальянов и всякой моющей гадости. Сначала демон блаженно растекся в горячей воде, потом, когда ангел кинул на раскаленные камни что-то растительно-оздоравливающее, - распластался по влажному, одуряющее пахнущему дереву полки, а потом, когда осторожные руки Азирафеля возвращали его мышцам способность расслабиться по-настоящему, он и вовсе уплыл в какой-то самопроизвольный лечебный транс, и даже не заметил, как ангел вычистил его изрядно потрепанные крылья. Потом светлый стек на соседнее ложе, и закрыл глаза, глубоко дыша ароматным паром. Было наконец-то хорошо. Тихо. Организм в полной мере заслужил свои минуты удовольствия хотя бы потому, что это позволяло ему вытеснить предыдущий кошмар. На этот раз Кроули просыпается первым и с удивлением осознает, что голоден. Вот прямо как обычный человек. Некоторое время он пытается свыкнуться с этим странным чувством, и заодно рассматривает ангела. Тот полулежит, по кошачьи устроив подбородок на подлокотнике и расправив крылья. На перьях бриллиантами сверкают капельки конденсата, и любой художник в легкую продал бы душу за такой вот взрывающий шаблоны сюжет. Почему-то ангелов никогда не рисовали в термах. И очень зря. - Ну чего ты там пыхтишь? – не открывая глаз вопрошает Азирафель, встряхивая крыльями и обдавая его тучей брызг. - Эй! – возмущенно восклицает демон, - А если бы это была святая вода! - И что? – зевает ангел, и поднимается, со вкусом потягиваясь, - Я тут слегка поразмыслил на эту тему и пришел к выводу, что это все уже вряд ли на нас действует. Мы же теперь на третьей стороне. И если уж я не тону, а ты не горишь, то и наоборот тоже должно работать. - Только не говори, что мы зря менялись, - морщится Змей. - Не зря. Тогда у нас просто не было времени осознать перемены. Да и вообще, - внезапно заканчивает ангел, - Неплохо так получилось. Символично. Ты мне лучше скажи, чего ты подорвался то? - Есть хочу! – торжественно сообщает Кроули, и ангел смеется. Потом, проинспектировав Карри и признав Хогвартскую кухню не слишком отвечающей демоническим потребностям, но самой в данный момент доступной, они обеспечивают змеев организм мясом и специями. Ангел медитативно и сонно пьет какао, наблюдая, как Кроули азартно поглощает халапеньо прямо из банки. И не морщится. И даже огнем не дышит, ну надо же. - Я тут что подумал, - говорит темный, довольно хрустя маринованным чесноком, - Покажи мне, на что вообще похожи эти мои… мозговынесения. Раз есть возможность, хочу увидеть. Вдруг чего про себя пойму, - ангел оценивающе его осматривает, явственно сомневаясь. - Ты бы для начала вчерашний кусок допонял, - советует он, - А то оно, конечно, выплеснулось, но… не хотелось бы рецидивов. - Не, - Кроули брезгливо машет рукой, - Это пока подсознание обрабатывает, я лезть не хочу, у меня даже план имеется по усвоению, но это часов через шесть. А пока… Нет, мне правда интересно посмотреть, чего меня так корежит. Я же потом почти ничего не помню, а это хреновое чувство – не знать о себе важного. - Хорошо, - пожимает плечами Азирафель, - Допью и пойду наверх. В память они отправляются вдвоем, потому что ангелу тоже любопытно посмотреть со стороны. И это… в какой-то мере проще, потому что не надо участвовать, но еще почему-то страшнее. Слишком отчетливо видно, по какой тонкой грани между разрушением и безумием приходится проскальзывать. Хорошо еще, Кроули знает, что у него в такие моменты просто нет выбора, и стадию «как я мог» удается благополучно пропустить. Он смотрит внимательно, почти жадно, сосредоточенно вглядываясь в беснующегося себя со странным естественнонаучным любопытством. А в какой-то момент и вовсе ставит воспоминание на паузу, и обходит их композицию – ага, борьба добра и зла, та самая, - кругом. Потом что-то там делает, какие-то странные пассы, и вдруг одним жестом разворачивает свою – того Кроули, который застыл в энтропическом вое, - матрицу в визуальную схему. Азирафель в принципе даже не представлял, что такое возможно. Он видел овеществленные схемы сути творений только на рисунках или в виде сияющих контуров душ, но чтобы вот так, одним жестом с полной объемной визуализацией… Кроули совершенно точно представления не имеет, насколько он гениален. А демон, не видя в своих действиях ничего особенно, всматривается в переплетение… чего-то и, возможно, даже что-то там понимает. - Ты… разобрался? – осторожно спрашивает светлый. - Пока нет, - задумчиво хмурится Змей, - Пока мне всего лишь интересно, почему я не самоаннигилирую, и зачем Ей было запихивать в меня неоформленную материю. И главное – как Ей это удалось?! – восклицает он почти в восхищении, - Оно же вообще ни с чем не совместимо! Я выгляжу как серная кислота в мыльном пузыре. Как передвижной атомный реактор. Меня, по хорошему, надо держать в неподвижности и анабиозе в каком-нибудь сверх-защищенном бункере. Чтобы не рвануло ненароком. А Она просто выпустила в мир: твори, что хочешь… В голове не укладывается, - растерянно добавляет он и усаживается на пол прямо напротив матричной схемы, продолжая ошарашено ее разглядывать. - На самом деле, - осторожно произносит Азирафель, - Я думаю, любой из нас изначально опасен. Любое из первотворений. И даже любой смертный. Думаю, что жизнь и должна быть нарушением законов природы, и это как раз условие ее существования. - То есть? – хмурится Кроули, переводя на него взгляд золотых глаз. - В любом живом существе, - медленно формулирует ангел, пытаясь не расплескать понимание, - Есть противоречие. Нарушенное равновесие, и именно оно и дает импульс жизни. Природа требует возвращения в гармонию, и именно этот процесс является жизнью. - Мне это возвращение не светит, - кидает взгляд на застывшего себя демон, - Этот неупорядоченный код вообще не может структурироваться. По определению. - Именно поэтому ты практически абсолютно жизнеспособен, - улыбается Азирафель. - Нет, это уже слишком, - Кроули поднимается и развеивает матрицу, - С наскоку такое не постигнуть. Будем думать об этом медленно и постепенно, чтобы случайным движением не разрушить мир. И пить. Много неторопливо и задумчиво пить. До прозрения включительно. Азирафель фыркает. Они выныривают из переплетения Ловца и некоторое время просто лежат, привыкая к реальности. Которая традиционно удивительна и непостижима. ______________________________ *Изюбр https://izubr.livejournal.com/227456.html