О семейной жизни...

Уэйд, конечно слышал, что беременные омеги, на втором и третьем триместре — супер странные. Но не верил. Но когда твой супер-муж, которого много лет назад цапнул супер-паук, который заставил его стать супер-Человеком-Пауком с супер-попкой. Он не жалуется. Нет. Если бы не супер-паук, он так бы и не познакомился с этим супер-Человеком-Пауком, к которому, к слову, прилагается эта супер-попка</i>, посреди ночи начинает тыкать в тебя пальцем а позже и пинать и просит принести чуррос в шоколадной глазури с посыпкой из соленых огурцов и японских рыбных котлет «Наруто»* — почти плачет от безысходности — а потом, когда ты покупаешь все, что он просит не говорим откуда, он качает головой, и отвечает, что хочет спать, — это как минимум странно…Супер странно. А еще, Уэйд был очень удивлен, когда посреди просмотра комедии, Питер заплакал навзрыд, уткнулся мокрым носом ему в футболку, и заверещал о том, какая сложная жизнь у этого бедолаги, сумев переврать все, что только можно и нельзя. Он развелся разорвал отношения после недели свиданий, женился вновь на гуляющей женщине провел ночь с проституткой , завел детей дал ребенку на чаевые, начал все с нового листа, но вновь испортил себе жизнь уехал отдыхать на море, и повстречал еще одну женщину, а после встретил криминальную организацию, что держала его бывшую, которую он все еще любил, а после был убит в перестрелке. Откуда он взял последнее — не догадывался даже Белый. А он очень умный. Была даже ситуация, когда он решил уехать. *** — Я ухожу, Уэйд! Ты не понимаешь! Отпусти меня! Буду подрабатывать официантом, заработаю на квартиру, съеду от родителей, буду растить ребенка в одиночестве где-нибудь на краю Германии с чего именно туда — он не знал, и даже ни разу не позвоню ни тебе, ни отцам! Отпусти! Прав был папа — за кого я вышел?! Парень на грани истерики, ухватился за ручку огромного чемодана, и попытался вырваться из мертвой хватки мужа, но тот держал крепко, не давая ему даже отойти на шаг. — Питти! Но ведь я просто не захотел есть! Что случилось? — Ты ел у какой-нибудь омеги, да?! Так ведь! Не ври мне Уэйд Уинстон Уилсон! Я вижу по твоим чертовски красивым голубым глазам, подлый ты альфа! — Булочка, я ел час назад! Я не хочу, потому что съел половину кастрюли приготовленного тобой, невероятно вкусного обеда! Парень перестал вырываться, опустил чемодан, и взглянул снизу-наверх на альфу. В карих глазах стала собираться влага, Питер шмыгнул носом, и повис на шее мужа: — Простииии… *** Да уж. Уэйд до сих пор помнит этот день с дрожью. Питер тогда час извинялся перед ним за истерику на пустом месте, а потом, невозмутимо сел на кровати, и послал его за арбузом. Ночью. Зимой. Но все бы ничего, если бы не начался последний триместр. Ох. Это стало тяжелым испытанием для Уэйда. Если по-началу это было для Уилсона благословением (хоть он и не понял мужа сначала), то потом, это стало его пугать. *** — Уэйд. — Да, булочка? — Хочу секса. С громким грохотом упав с дивана, Уэйд охнул. Но подняв каштановую макушку с пола, Уилсон поднялся вновь, с прищуром выглядывая из-под кровати на невинно хлопающего глазами Питера. Сначала он думал, что ослышался. Дэдпул поднялся на кровать, и медленно подползая к мужу, он косился на него с подозрением. — Хочешь Люди Икс? Ну родной… Но шатен в ответ только состроил недоуменную моську (надул губки, нахмурился, и вопросительно взглянул на него исподлобья), и повторил: — Хочу секса. Уэйд. Ты глухой. И резко опрокинув мужа на спину, залез на него сверху. Дэдпул удивленно покосился на омегу, а потом перевел взгляд на выпирающий из-под синей толстовки с надписью «Горячий папочка» живот. — Я страшный? — внезапно выдал Питер, косясь на свой семимесячный живот. — Нет! С чего ты это взял?! — почти крикнул Дэдпул, удерживая мужа в той же позе. — Ты так смотришь на него. Я перестал быть для тебя привлекательным? — Питер, как ни странно, сохранял невозмутимое лицо, но в его глазах уже виднелись слезы. — Питер, — серьезно обратился к нему Уэйд, приближаясь к лицу омеги ближе, — Ты навсегда останешься для меня самым привлекательным, — он провел носом по щеке, шее, и оставил нежным поцелуй на ключице, — Самым красивым, — призрачный след на взбухшей груди, — Самым прекрасным, — он зацепил острыми зубами сосок, и тут же провел по нему языком, — И самым горячим папочкой во всем мире, — усмехнулся Уэйд, и опрокинул мужа на спину, покрывая горячими поцелуями грудь омеги. *** — Уэйд. — Булочка, я как бы занят… — Уэйд. Хочу секса. Прямо сейчас. Тебя во мне. Быстро. Во второй раз это было, когда он позвонил Уэйду посреди слежки за одним наркоторговцем. Уилсон завис, но уже через пару минут бежал домой, к своему мужу. Питер принял его сразу у выхода, и не обращая на кровавые разводы на костюме, запрыгнул на него, обхватив ногами, и потащил в спальню не слушая ни просьбы о походе в душ, ни потерпеть две минуты, чтобы Дэд смог хотя бы снять обувь. Костюм пришлось зашивать тем же вечером. *** — Уэйд. — Си, булочка? — Хочу секса. — Буррито, мы в больнице. Не мог бы ты потерпеть до… — Либо сейчас, либо ты сможешь есть свое блядское буррито, только через прямой проход к желудку в животе. Ты меня понял? — Слушаю и повинуюсь, Питер Джеймс Уилсон. Простите доктор, вы же знаете этих… — Уилсон… — Да, Питти! *** — Уэйд. — Д-да? — Хочу секса. — Мы на званном ужине у твоей семьи. Ты прямо сейчас хочешь об этом поговорить? — Пока пап, отец, мы с Уэйдом пожалуй пойдем. Столько дел, столько дел… *** А еще, он стал слишком много материться. Питер — который никогда в жизни не произносил нецензурщины (а даже если произносил, то долго ругал себя за такое) стал ругаться даже на стенку, что подвернулась на его пути. Однажды, шлепнувшись на пол из-за растекшейся лужей молока, он выкинул в окно всю неповинную пачку, при этом матерясь долго, громко и на нескольких языках. Среди монолога (где цензурными были, пожалуй, только предлоги) Дэдпул выловил мат на итальянском, французском и испанском языках (помимо родного английского) Когда же мат из невинных уст сына услышали его родители, то Тони на пару секунд завис, а потом начал ржать на всю квартиру. Стив же, сразу же наехал на Уэйда за то, что научил его сына таким словам, и собирался провести поучительную лекцию и сыну, и его непутевому мужу, но его на половине слова прервал Тони. Старк сразу же отговорил старшего омегу, сказав: «Мне кажется, учил тут совсем не Уилсон», и напомнил мужу о его собственной беременности и о том, как тот отжигал, матерясь не хуже сапожника. Кэп сразу же умерил пыл, и утащил альфу домой, пока Уэйд и Питер хохотали над столь эмоциональным выражением лица Стива.