О боже мой

В одиннадцать Макс написал, что его с Артёмом снимают с уроков и ведут к психологу для беседы. От злобы нам хотелось выть и рвать кого-нибудь зубами, но пришлось просто поделать дыхательную гимнастику, чтобы не передавать это им. Дениса сегодня не трогали, ну или пока что не трогали. Задолбали! Прицепились к какой-то фотке, как клещи, можно подумать, мы когда-то давали основания для таких подозрений! Чтобы как-то сгладить для них это все, мы пригласили Далию вечером на ужин и кино. Она им явно нравится, да и не может не нравиться эмиссар, предназначенный свыше. Когда бы мы ещё нашли женщину, которая понравилась бы этим привередам? А нам? Волку-то, конечно же, нравится, мохнатому блядуну, а мне? Симпатичная, со схожими, вроде бы, интересами, не капризная. Казалось бы, надо брать. Но торопиться мы не будем, ещё присмотримся, уж из стаи она никуда не денется. Мы созвонились с Леонидом, узнали, как там дела. И с облегчением услышали, что дело и так было шито белыми нитками, но охотники тряхнули связями и, вроде бы, замяли это все, а беседа с младшими — формальность. Мне нечего бояться бесед психолога с ними, но вот Макс их недолюбливает, уж очень много в свое время в их кабинетах просидел. А с Артёмом неподготовленному человеку вообще непросто вести какие-то беседы, учитывая, что он не воспринимает вопросы. Мы спокойно приготовили обед. Вряд ли сегодня мелкий вернётся раньше, как обычно, думаю, эти все беседы дело долгое. Ну, что угодно, лишь бы на нас больше не думали таких мерзостей и отвалили от наших детей. Написал Денис, попросил забрать его заказ из магазина, скинул номер. Хм, наушники? Он признался, что просто забыл за ними съездить, а сегодня последний день хранения. А чего не заказал с доставкой на дом или в магазин поближе, это же хер знает где. Впрочем, бешеной собаке... Мы попросили его, в таком случае, проследить, чтобы все трое добрались до дома без происшествий и были накормлены. А вечером к фильму можно заказать роллов, вполне себе киношная еда. Мы собрались, прихватили шлем с ключами и спустились по лестнице, игнорируя лифт. От звука двигателя даже мурашки по плечам побежали под курткой. Охуенная девочка... Покружив по городу, мы въехали на парковку торгового центра и, конечно же, обнаружили несколько мест у входа, занятые мотоциклами. Там и приткнулись, сначала не обратив внимания на сидящую на своих байках молодежь, а потом сняли шлем и ощутили запах нашего единственного и неповторимого эмиссара. — Привет, — слегка смущённо улыбаясь, Даля подошла сама, пока мы снимали перчатки и пристраивали шлем на зеркале. Раз уж они тут, думаем, можно оставить экип, присмотрят. — Привет-привет, — улыбнувшись, мы спешились, — что решила, приедешь к нам сегодня? Ее приятели вдруг засвистели, размахивая руками. — Мужик выше Дальки! — вопль вознёсся до небес. — Выходи за него, сейчас же! Недовольно наморщив нос, Даля повернула голову и цыкнула на них, а мы шустренько приземлились на колено. Повернувшись обратно, она явно оказалась сбита с толку, на что мы демонстративно подтянули шнурки на кроссовке и встали. — Прикалывается ещё, — фыркнула девушка, пихнув нас острым локотком, — проваливай, блин, клоун старый. — Старым себя могу называть только я! — оскорбились мы, но все же послушно свалили. Получив коробку с наушниками, мы сунули ее в рюкзак, оценили объемы пустого места и завернули ещё в Мак. К роллам вечером отлично подойдут наггетсы, пусть и разогретые, три коробки по двадцать штук как раз влезли. И ещё мы прихватили мороженое с карамелью и бисквитом для одной маленькой вредной заразы. Ну, да, для нее, но, если они уже уехали, то и сами съедим, вообще не вопрос. Юные товарищи сидели все там же. Вручив негодяйке десерт, который она не заслужила, мы спокойно подошли к мотоциклу, развернули его на подножке, застегнули куртку. — Ты чего такой добрый сегодня? — усмехнулась Даля, стоя рядом на бордюре и облизывая ложку. Милая. Адекватная, милая, симпатичная девчонка. Может быть, можно будет даже влюбиться. Хрен знает, сколько жить осталось, но явно не очень много, глупо тянуть. Тем более, тянуть с теми делами, которые, скорее всего, сделают нас счастливыми. Пусть и не навсегда. — Кормить — святое, — пожав плечами, мы прикрыли глаза на пару секунд, отбрасывая последние сомнения и опасения, — пытаешься смотреть на меня сверху вниз, коротышка? — Чего-о? — девушка опять ткнула нас в плечо. Мы сделали ещё шаг к ней, немного запрокидывая голову, и поцеловали. Просто прижались губами к ее мягким и сладким от карамели губам. Я сам чуть отстранился, давая ей возможность проявить отрицательную реакцию и, не увидев таковой, поцеловал ещё раз, закрепляя результат, так же платонически, мысленно отпихивая готового лизаться до асфиксии волка. И все это чудесным образом произошло на глазах ее друзей, что просто не позволит ей делать вид, что ничего не было, и обяжет стать нашей девушкой, пусть и ненадолго. — Теперь мне, похоже, точно придется на тебе жениться, — тихо хмыкнули мы, отступая. — Может, во времена твоей юности так и делали, — мстительно улыбнулась она, попытавшись пнуть нас в голень. Мы увернулись и легонько шлепнули ее по бедру в наказание за покушение на чистоту наших джинсов. Ладно, пора ехать, пока ещё чего опрометчивого не вытворили мы оба. Но, уже надев шлем, я позволил себе широко улыбнуться. Хороший, приятный поцелуй, и девушка хорошая. Надеюсь, это все не окажется хреновой идеей и не отразится на детях. По сути, как бы не ради них это все и было затеяно. Пока мы были в дороге, отзвонился Макс, сказал, что они с Артёмом уже дома. И голос у него был такой убитый, что, однозначно, придется жалеть. А мы и не против. Жалеть пришлось с удвоенной силой, потому что Максим решил отказаться от обеда и лежал у себя в комнате, свернувшись в клубочек. Глухо пожаловался на болящий живот и сказал, что хочет поспать, поэтому мы не расспрашивали его о психологических разборках и только лежали рядом, гладя по голове, пока он засыпал, неспокойно вздрагивая. — Слушай, а что будет со мной, если ты его убьешь? — Почему "если"? Да и что с тобой должно случиться? — Ну, я ведь в его стае, что со мной будет? — Ничего, просто стая перестанет существовать вместе с ним. Ты что, опять сомневаешься? Между прочим, у нас на завтра все готово, ты придумала, как его заманить? — Меня зовут, пока. — Даля! Макс проснулся к вечеру, пообнимался с фаянсовым другом и, вроде бы, ожил. От таблеток отказался, впрочем, как и от роллов, но сваренный нами куриный бульон с сухариками тянул вполне себе с аппетитом. И мы в который раз пожалели, что не можем чувствовать боль щенков. Далия приехала чуть раньше назначенного времени, спокойная и веселая. Тянуло поцеловать ее ещё раз, но на глазах у детей не хотелось, а они к ней сразу практически приклеились. Мы только усмехнулись в ответ на ее несколько обескураженный взгляд. Добро пожаловать в стаю, хуле. На широком диване, прекрасно приспособленном для сна даже таких шпал, как мы, все свободно разместились. Вернее, могли бы разместиться, но вместо этого Макс прижался ко мне, к нему — Артем, а на Артёма навалился Денис. Мы протянули руку, обнимая их всех разом и притискивая ещё крепче, чтобы как шпроты в банке. Шпроты, которым тепло и уютно. Улыбающаяся девушка пристроилась с другой стороны, поджала ноги и весьма сдержанно прислонилась к нашему плечу. Как же, всё-таки, людям недостает контактности! Идиоты, взяли и променяли живое тепло на приличия. И нам было хорошо. Спокойно, по-домашнему уютно. Вся стая в сборе, чего ещё желать? Мы лениво щурились на мультик, донельзя наивный. Кролик-полицейский, цивилизованные хищники, ну конечно. А жрут эти пантеры и львы что? Комбикорм? Как раз под мысль о комбикорме привезли роллы. Мы сходили встретили курьера, расставили многочисленные контейнеры на журнальном столике, выдали всем палочки и соусы. Всем, кроме Максима, который со страдальческим вздохом согласился с нашими аргументами и сходил себе ещё за кружкой бульона. Впрочем, мы решили закрыть глаза на то, что сердобольный мелкий украдкой, по его мнению, скормил свой любимый запечённый ролл обделенному брату. — Что, просто с сыром? — хмыкнула Далия, когда увидела, какие роллы мы сами жуем. — Сыр — единственное, ради чего мы начали есть эту ерунду, — мы пожали плечами и отправили в рот ещё один рулетик. Сливочный сыр — просто продукт богов, чертова амброзия. Обожаю его. Сразу после окончания мультика, ещё и восьми не было, Далия засобиралась. Ну, если ей к первой паре, то да, ведь ещё до дома добраться надо. Но для нас было совершенно неожиданно увидеть, как Денис порывисто обнял эмиссара на прощание. Чего ещё желать? Мы спустились проводить ее до мотоцикла. — Слушай, м-м-м... — нервно потеребив короткие волосы, девушка сосредоточенно осматривала мотоцикл, заставляя нас умиленно улыбаться. — Поедем завтра покатаемся? Хотя, конечно, непорядок. Чего это дама приглашает нас на свидание, а не наоборот? — Конечно, — ухватив ее за свободную от шлема руку, мы притянули ее поближе, немного наклоняя голову, — командуй, коротышка. Все возмущения прекрасно нивелировались поцелуем. Мягким, ласковым поцелуем, ради которого даже не пришлось наклоняться или приседать. Точно жениться надо. — Ум... Я поеду, — шепнула Даля, зарываясь пальцами мне в волосы. — Да, езжай, — согласились мы, ещё раз целуя ее. Мне нравится. Она мне нравится, вечер нравится, поцелуи тоже нравятся. Все хорошо, все так, как и должно быть. Кое-как отлепившись, очаровательно порозовевшая Далия торопливо натянула шлем. Мы стояли на тротуаре, сунув руки в карманы, пока она не скрылась из виду. Да, прекрасный вечер. Денис встретил нас ехидной улыбочкой. Шпионил, значит, за отцом, да? — Ой, заткнись! — фыркнув, мы начали убирать пустые контейнеры в пакеты. — А я ничего и не говорил, — издевательски протянул он, улыбаясь ещё шире. — Лицо твое все сказало, — легонько подпнув его в щиколотку, мы плюхнулись на прежнее место на диване, — ну что, ещё что-нибудь посмотрим? Конечно, в девять Артёму надо бы уже быть в кровати, но ничего, один разок ляжет на час позже, зато побудет с нами, вечер же замечательный и семейный. Но мелкий остался верен режиму и заснул, пригревшийся между братьями. После окончания мультика мы отнесли его в комнату, уложили под одеяло максимально аккуратно. Спит он крепко, так что даже не пошевелился, и это хорошо. А то, если разбудить после такого спонтанного засыпания, малыш ещё долго не может заснуть. Мы заглянули и к Максу, собирающемуся в душ. — Как себя чувствуешь? — потрепав его по макушке, мы принюхались. Пахнет он не очень-то здорово, но и ничем серьезным тоже. — Да нормально, подташнивает только чуть-чуть, — Максим довольно искренне улыбнулся. И мне хотелось пришибить его за эти слова, когда в десять утра он позвонил из школы и простонал, что сейчас нахрен умрет. "Скорую" не вызвать, не повезут же оборотня в обычную больницу. Наших клиник в городе две, обе на примерно одинаковом расстоянии, но мы помним, что Леонид рекомендовал обращаться в конкретную, потому что они тоже делят между собой районы. Уже не должно быть пробок, быстро доберёмся. И мы, на всякий, пока добирались до школы, позвонили в регистратуру и предупредили, что сейчас привезем подростка с острой болью в животе. От беспокойства можно было сойти с ума. Мы лихорадочно перебирали диагнозы, но решили для собственного успокоения остановиться на аппендиците. Куда уж проще, так точно все будет хорошо. А ещё лучше — спазм. Да, точно, просто спазм, дадут ему "Ношпу" и домой отправят. О боже мой, ну он ведь ненавидит больницы. Конечно, я бы тоже возненавидел, если бы почти полгода пролежал в такой в детстве практически совсем один, с погибшей семьёй и медленно заживающими переломами позвонков. После короткой беседы охранник открыл нам ворота, так что не пришлось тащиться через двор. Макс уже стоял на крыльце, белый, как рубашка, слегка скособоченный. Мы помогли ему спуститься на несколько ступенек и забраться в машину, стараясь как можно меньше прикасаться к торсу. — Давно болит? — поинтересовались мы, выруливая из школьного двора. — Утром нормально было, вот только минут пятнадцать как накрыло, — пробормотал парень, неловким движением утирая испарину, — блин, я не хочу в больницу. Ну, тут главное быть с ним рядом. У него уже довольно давно не случалось панических атак при виде врачей, но то были медосмотры и зубные. Если назначат операцию, его не просто может примкнуть, а обязательно примкнет. — Мы будем с тобой, — твердо пообещали мы, — понимаешь ведь, что надо. — Да уж, понимаю, — выдохнул он, осторожно пытаясь найти удобное положение. Нас уже ждал дежурный врач. Крупный и довольно добродушный на вид мужик явно пугал до полусмерти бедного Макса. Он бросил на нас умоляющий взгляд, когда его спросили, как болит. Мы только коротко нахмурились, потому что щенок явно опять решил поиграть в партизана и сказать, что ничего не болит и все хорошо. Он так неделю с болящим зубом проходил, лишь бы не к врачу. После недолгого осмотра наши опасения подтвердились в лучшей форме — подозрение на аппендицит. Ещё назначили УЗИ, но мы предпочли сразу успокоиться. Пусть аппендицит, пусть. Оборотни редко болеют, но если болеют, то сразу жопа. И больные зубы и аппендициты кажутся манной небесной в сравнении с тем, что может вылезти. — Расслабься, — попросили мы, присаживаясь рядом с кушеткой на корточки, — мы с тобой, видишь? Было бы забавно наблюдать, как Макс борется со своими детскими страхами и стесняется держать меня за руку, если бы его страхи не были такими сильными. Мы искренне считаем любые страхи уважительной причиной отказываться от каких-либо дел. Если это подсознательное или из детства, проще сдохнуть, чем решиться. Тут вот он готов без всякого наркоза вырубиться от ужаса только уже во время УЗИ. Персонал либо не считал этот страх смешным, либо тактично помалкивал, чтобы не обидеть нашего щенка. И правильно, кто захочет обижать щенка старого и сильного дикого? После быстрых анализов нас повели готовиться к операции. Ну, Максима повели, а он так вцепился в мою руку, что мы просто не могли не пойти. От его страха и нервозности нам тоже становилось не по себе, поэтому мы только облегчённо вздохнули, когда ему ввели первую часть наркоза. На интубацию мы уж точно смотреть не будем, а то засунем эту трубку анестезиологу в какое-нибудь другое отверстие. — Можно теперь нам тоже наркоз, чтобы это пережить? — хмыкнули мы, убирая руку из расслабившихся пальцев Макса и ещё раз проходясь ладонью по его макушке. Ждать оказалось невыносимо. Мы отписались встревоженному Денису, попросили его присмотреть за мелким. Написали и Дале, которая уже час как стучалась в мессенджере, напоминая о запланированных покатушках. Мы сидели на диванчике в холле, с переменным успехом потягивая кофе, предложенный улыбчивыми сотрудницами, и изо всех сил подавляли желание начать нервно барабанить пальцами по подлокотнику или вычитать все возможные осложнения в интернете. Или пойти и попереломать там всем руки за боль щенка, как кровожадно предлагал волк. Доказать ему, что это для пользы дела и тела, не выходило, как и всегда. Он не понимает косвенной вины и косвенной помощи. Если режут — значит, вредят, вот и все. Но хорошо хотя бы, что выходить из наркоза Максим будет легче, чем люди. Раненые оборотни просто крепко спят. И он после наркоза не меньше пары часов проспит. И заживать, конечно же, будет быстрее и лучше, тем более, это лапароскопия, даже шрамов не останется. Тяжело вздохнув, мы потерли лицо ладонями. Быстрей бы, быстрей бы, невозможно ждать, когда любимый ребенок на операционном столе... Спустя целую вечность, а по часам — пятьдесят минут, к нам подошла медсестричка и сообщила, что все прошло успешно, скоро Макса перевезут в палату и меня к нему проводят. Ощутимо, буквально физически от сердца отлегло. Вот и все. Вот и хорошо. Никаких нервов не хватит с этими детьми! Как и ожидалось, Максим спал. Все ещё пугающе бледный, но уже все хорошо. Поглаживая его по голове, мы немного посидели рядом, вынюхивая его запах среди антисептика и медикаментов. Вроде бы, все нормально. Пусть спит. Плюхнувшись в кресло, мы осмотрели палату. На одного, конечно же, довольно просторная, с большим окном и своим санузлом, вещи его уже на тумбочку положили. Не зря каждый месяц двадцать процентов выручки охотникам отдаем, не зря... Нас разбудил шорох ткани. Мы подорвались и со стоном схватились за шею, затекшую от сна в кресле, да и спина тоже ныла. Макс тихо и хрипло похмыкал вместо нормального смеха. — Ну что, герой, как самочувствие? — доковыляв до койки, мы присели на край и ткнули в кнопку вызова медсестры. — Хреново, — сморщив нос, он осторожно вздохнул, — есть хочу. — Ну, думаем, пока нельзя, — погладив его по щеке, мы постарались себя убедить, что такой измождённый вид у него просто потому, что он два дня нормально не ел, да вообще почти не ел, — по крайней мере, уже все позади. Блекло улыбнувшись, он прикрыл глаза и притерся к нашей ладони.