О боже мой

Ночевать нам пришлось в клинике, все в том же кресле, утром Макса обследовали и отпустили домой с приказом прийти через два дня. Он был так счастлив, что явно побежал бы на выход, если бы мог. Вместо этого мы аккуратно спустились с крыльца, помогли ему устроиться в машине. — Пиццу хочу, — горестно вздохнул он, сделав свой фирменный жалобный домик бровями, — но нельзя, конечно. — Именно, — мы похлопали его по ляжке, — ничего, это ненадолго. Порадовался бы, что ты оборотень, все заживёт куда быстрее. — Да я рад, рад, но почему вообще у меня был аппендицит? — хмыкнул Максим, потирая живот и морщась. — Всего лишь аппендицит, не ворчи, — мы улыбнулись, — тем более, единственный раз в жизни. Мы не стали заезжать в магазин, оставим его дома и потом сами поедем. Денис с Артёмом ещё в школе, хотя мелкий должен уже скоро закончить. Можем его с собой в магазин взять, в принципе, если к тому времени уже выедем. Макс мужественно вышкребся из машины сам, отверг помощь любимого отца и поковылял к подъезду. Мы только на минутку замешкались, чтобы забрать с заднего сиденья пакет с лекарствами, а когда повернулись к нему, наткнулись опять на этот жалостливый домик. У ног нашего любимого и приболевшего щенка крутился, тихо мяукая, кошачий подросток. Вроде бы, белый под слоем пыли и грязи, худющий, хромой на одну лапу. Заметив, что мы не впечатлены визуализацией вечного "пап, давай возьмём котенка", Макс торопливо сложил руки на груди, надул губы и тихо заскулил. Волк внутри немедленно заныл, требуя уважить настрадавшегося щенка и дать ему все, что он только может пожелать. Ну и, в принципе... Нормальный кошак, вроде, если только лапа вылечится... — Ай-й, холера! — махнув рукой, мы только вздохнули. — Отведем тебя домой и, если он будет ещё тут, повезём его к ветеринару. — А если убежит? — хныкнул Макс, но послушно двинулся вместе со мной к дому. — Не судьба, — отрезали мы, ногой отодвигая настырного кота, чтобы хрупкий после операции парень о него не споткнулся и, не дай боже, не упал. Аргумент про судьбу был принят безоговорочно. В моей стае появляются только те, в ком я чую свою стаю, и никто больше. Судя по тому, что Денис побежал к Дальке, а волк ее торопливо и без последствий грызанул, она тоже по судьбе к нам пришла. Мы без спешки поднялись домой, отвели Макса в его комнату, помогли ему переодеться. Он нервничал, но поторопить нас явно не решался, скорее всего, боялся спугнуть наше хрупкое согласие. Ну ладно, мое. Я не горю любовью к кошкам и вообще к домашней живности, которая склонна вонять. Видим и слышим мы уже далеко не так хорошо, как в молодости, а нюх все такой же чуткий. А ещё эта зараза не будет беспрекословно слушаться, как слушалась бы собака. Но собаку эти трое никогда не хотели, все котенка им подавай. Чтобы потянуть время, мы спустились по лестнице, а не на лифте. Но белый комок грязного меха возлежал на лавочке у подъезда и никуда уходить не собирался. С одной стороны, Макс не узнает. С другой, мы пообещали. — Ладно, блохастик, повезло тебе, — тяжело вздохнув, мы подхватили его одной рукой поперек живота и понесли к машине, — нагадишь в салоне — на ходу в окно выкину. Живность то ли вняла, то ли просто не была склонна к гадливости и смирно сидела на коврике, поджав под себя лапы и настороженно на нас зыркая. В подсказанную добрым Гуглом ветеринарную клинику ехать было три минуты, на другой конец жилого комплекса. Она была новая, но, вроде, неплохо оборудованная. И за счёт новизны и неполной заселенности комплекса сразу же нашлось время на животное. Мы сдали белое недоразумение на руки улыбчивой девушке, уж не знаю, можно ли ее называть медсестрой. — Сколько это по времени займет? — мы уже подсчитывали, успеем ли в магазин. Если у него проблемы с лапой, то явно немало, а ещё мойка и прививки и ещё хрен знает что... — Часа два, — мелкий перебежчик замурлыкал у нее в руках, — оставляйте, мы вам позвоним. Пришлось оформлять паспорт, и в качестве демонстрации нашего отношения к этому приобретению мы назвали его Беляшом. Во всех, так сказать, смыслах. Оплатив те процедуры, которые уже точно будут проведены, мы купили закрытый лоток, который уж точно должен нивелировать особенности жизнедеятельности любого живого организма, не приученного к унитазу, ещё всякие миски, витамины, игрушки и прочую хрень, которую нам девочка-администратор радостно впарила. Загрузив все это барахло в машину, мы поехали домой. А то половина багажника занята, никакая еда не влезет. Максим не стал задавать вопросов. Конечно, он все понял, когда мы явились с полными руками кошачьих прибамбасов. Сиял он, как начищенный самовар, разумеется. А мы пакеты поставили к себе в комнату и закрыли дверь, чтобы всякие любопытные носы не начали разнюхивать, для кого это. — Остальным пока не говори, пусть сюрприз будет, — мы вздохнули, понимая, что за такую счастливую моську мы и кошку потерпим, и динозавра. С мелким мы встретились у подъезда. Он отказался ехать с нами в магазин, на полном серьёзе объявил, что пойдет жалеть Максима. Это дело благое, настаивать мы не стали. Путешествуя с тележкой между полок супермаркета, мы между делом пригласили Далию приехать к нам после пар и прикинули, что будем готовить, чтобы ограниченному в еде Максу не обидно было. Сверившись с рекомендациями, мы решили приготовить гречку, салат и котлеты, а на десерт взяли всем желе в стаканчиках. Ну и ещё, конечно, овощи, фрукты, консервы, макароны, мясо, соки, сладости. — Вы так часто и так много еды покупаете, — кокетливо улыбнулась кассир, с которой мы неоднократно пересекались тут. Ну конечно, три с половиной оборотня каждый тысяч по пять калорий в день должны есть, у нас стабильно пять полноценных приемов пищи и уйма перекусов. Впрочем, она не в моем вкусе, так что можно сказать правду. — У меня трое детей, — так же мило улыбнулся я, прикладывая телефон к терминалу. Ну вот, сразу интерес поугас, даже без конкретизации, есть ли жена. Эх, женщины, женщины... Интересно, а волнует ли Далю количество наших детей? Поцелуи поцелуями, но она же понимает, что мы плавно подводим ее к серьезным отношениям? Не может не понимать, она же в нашей стае. Волк у меня давно никого не просит, за нашу верность ей можно не переживать, только ей бы ещё на это как-то намекнуть... Мы вернулись домой с добычей, как заправский альфа, начали готовить обед. Артем вызвался помогать, изуверски покромсал огурцы, но мы его только похвалили. Гречка сварилась быстро, но мы достали из воды только два пакетика, а третий оставили, чтобы каша разварилась и легко размялась в пюре, как и положено после операции. И, только мы выложили на сковородку котлеты, позвонили из клиники. — Макс, — стукнув в дверь, мы заглянули, — ты как? — Да нормально, па, ну не барышня же, — фыркнул он, возлежа на кровати и пялясь в телефон. Хорошо хоть оторвался на минуту, а то мы бы ему... — Ну тогда присмотри за котлетами, а мы быстро, — попросили мы, потому что мелкому как-то стрёмно доверять горячее. — Уже пора? — прямо загорелся Макс, рывком приподнялся и скривился. — Не дергайся давай! — цыкнули мы, подавая ему руку и помогая сесть и потом встать. — А то обратно тебя сдадим. — Слишком жестоко! — прокряхтел парень и потерся лбом о нашу грудь, подлизываясь. Даже волк на меня тявкнул за такую угрозу. Разве мои проблемы, что у всяких пушистых задниц нет чувства юмора и понятия сарказма? Белая и пушистая живность была вполне здорова и жизнерадостна на вид. — Мы обработали его от паразитов, но прививки можно будет сделать не раньше, чем через десять дней, — сообщила мне все та же медсестра, отдавая не особо сопротивляющегося кошака. — Запишите тогда, что ли, — мы вздохнули, давая ему усесться на ладони, — а с лапой что? — Ушиб первой степени, ерунда, пройдет за пару дней. Мы забрали паспорт и договор на оказание услуг, заплатили ещё за что-то. Нехило он нам обошёлся, этот Беляш... — Готовься, животное, трое детей дома пять лет просили кота, — пригрозили мы, а ему-то что, только мирно мявкнул. Ну зато хоть девочек вот повеселили... До дома мы добрались без эксцессов, хотя за это переживали. Чудесный кожаный салон мы никому не позволим обгадить! А кто обгадит, тот, как было сказано, вылетит птичкой в окно. — Внимание, дети! — громко объявили мы, захлопывая за собой дверь и ставя кота на пол, чтобы начинал осваиваться. Хотя ему сейчас ой как помогут. — Это Беляш, и мы требуем, чтобы он не гадил мимо лотка, сам лоток не вонял, и мы не прикладывали к этому усилий, понятно? Любопытные моськи повысовывались из комнат, и начался дикий гвалт, будто это не трое мальчишек, а табор пьяных цыган. Мы выставили из комнаты пакеты с причиндалами, чтобы они разбирались, и дали им полчаса на счастье, радость и прочие проявления любви к кошкам. А после безапелляционно позвали обедать. И потребовали, чтобы они не торопились, проглатывая котлеты едва ли не целиком, а поели нормально, кот же никуда не денется. После обеда мы прилегли у себя в комнате. Телефон каждые пять минут трынькал оповещением из Инсты, и я просто не мог представить, с каких ракурсов они его ещё не сфоткали. И надо будет отогнать их через полчасика, а то бедный котенок с ума сойдёт от такого количества внимания и ласки. Прошмыгнув через приоткрытую дверь, мелкий забрался нам под руку и тихо засопел. Мы не стали его торопить, только гладили по светловолосому затылку и ждали. — Спасибо за котика, пап, — все же пробормотал Артем, — он очень красивый. — Да, милый, — согласились мы, — только теперь надо придумать, как заставить вас всех сегодня сделать уроки. — Я сделаю, правда, я всегда делаю уроки! — обиженно надулся малыш. Его отвлек взрыв смеха старших, и он убежал смотреть на причины дикого гогота. Далька так и не смогла приехать, сказала, что статья горит. Мы повздыхали, но трагедии в этом не увидели. Хотя перевозбужденным щенкам не помешал бы ее успокаивающий запах. Котенка я все же от них спас, запретив трогать, играть и вообще дышать на него до вечера. Бедный затисканный Беляш отоспался в щели между креслом и стеной, пожевал мокрый корм и, ну конечно же, нагадил на кухне. Видимо, посчитал программу минимум выполненной и двинулся осматривать квартиру. Но Денис без напоминаний и отговорок сам протер пол, отнес тряпку в открытый пока что лоток, потом вообще помыл полы на всей кухне и проветрил. Хорошо хоть, что нам не одному воняет. Вечером мы кое-как распихали детей по кроватям и потребовали двери до утра не открывать и животное к себе спать не тащить. Животному на растерзание оставались гостиная и кухня, ему хватит. Но самое поганое было то, что нам не спалось. Мы переживали, как ему там, не подерет ли он диван, не полезет ли на стол и не наебнется ли оттуда, все ещё хромой на одну лапу. Слыша подозрительные звуки, мы вставали и проверяли, все ли в порядке. И под утро, все же в изнеможении вырубаясь, успели подумать, что таких ночных переживаний не было с младенчества Артема. Как ещё одного ребенка завели, честное слово...