Только трое, и никого больше

      Радостной встречи не было.       Стивен появился внезапно, останавливаясь прямо перед троицей,что с настороженностью смотрели на существо за его спиной. Сам он едва стоял на ногах и редко дышал, экономя силы. Вишанти не произнесли ни слова, позволяя ему отделаться кивком головы от многочасовых нотаций. Он вел свое существо, как послушного пса, выдрессированного на славу. Тот смотрел по сторонам, принюхивался, запоминал коридоры и людей, встречающихся на пути.       Когда последняя дверь открылась, и они прошли в маленький садик с фонтаном, Стивен произнес: "выбирай любое место" – а сам прошел по тропинке к себе в комнату, прикрывая французские окна.       Свет зажегся и Стрэндж наконец облегченно вздохнул. Думать о чем-то совершенно не хотелось, особенно думать о том, что он сотворил. Обо всем этом ему непременно скажут завтра, а сейчас он просто отключится и забудется с надеждой, что увидит лишь темноту.       Плащ покинул его плечи, напоследок обнимая, и тело Стивена рухнуло на кровать. Рука подгребла подушку под голову и Стрэндж уснул. Уснул настолько крепко, что не чувствовал чужого присутствия, касания рук, стягивающих плотную рубашку и доспех под ней, потом как снимали ботинки, а в конце залечивали раны и мазали заживляющей травяной мазью. Лишь единожды он шикнул, когда чужой палец коснулся ссадины на лице, но не проснулся.       Агамотто сидел на краю постели своего ученика, пребывая в странных чувствах: с одной стороны, ему было жаль, что такое произошло, что действия вышли из-под контроля погибли невинные люди и существа; с другой, приходило осознание, что сила, скрытая в Стивене Стрэндже огромна. Это вызывало гордость, но в полной мере она расцвести не могла из-за страха.       Стивен все также спал и не шевелился, дыхание тихое, ровное. Сейчас он казался молодым и беззаботным, даже несмотря на блестевшую в лунном свете седину висков. Агамотто провел рукой по выбившимся волосам, в столь несвойственном ему отцовском жесте, приглаживая.       Он боялся, что Мать может отвернуться от своего любимца, перестать вести его и подталкивать заботливой рукой в нужную сторону. Ведь Стивен пока был ребенком– он только учился понимать магию, хотя столько лет ее читал и занимался.       Он укрыл его одеялом и покинул комнату, перед этим движением руки опустив балдахин.       Утро встретило Стивена головной болью и состоянием как при диком похмелье. Пошевелиться было лень, но этого и не требовалось: заботливые Брауни принесли стакан воды с каплями от головной боли и еще несколько баночек, чтобы смазать ссадины.       Стрэндж откинул одеяло, собираясь встать, и только тогда заметил, что на нем больше не было костюма и защиты – только легкая светлая рубашка и такие же брюки, а раны смазаны и прикрыты повязками.       Он невесело усмехнулся. Агамотто– кто же еще смог бы пересечь защиту его комнат, оставаясь при этом незамеченным? Стивен помотал головой, выкидывая навязчивые мысли о вчерашнем, и отбросил полог.       Ступни коснулись мягкого ворса, слегка прохладного от сквозняка. Он босиком прошел до французских окон в сад, распахивая их и впуская прохладный утренний воздух. Для конца сентября погода была отличной, особенно, когда радовала жаркими денечками и отсутствием дождей.       В саду был слышен шум, который то нарастал, то исчезал, то свистел, то рокотал.       Стивен прошел по холодной каменной дорожке, наслаждаясь ощущением шероховатой поверхности, до источника шума.       Крокот спал, развалившись на спине, прямо на большом папоротнике, точнее на том, что когда-то было им. Листья были обломаны и стащены в одну кучу, образуя настил. Зверь храпел, словно завывал ветер и движок у старого байка одновременно. Присутствия мага он и не замечал, хотя тот стоял прямо перед ним. Протянуть руку и коснуться все еще было страшно, ведь тот может счесть это нападением и тогда вполне станет защищаться. Стрэнджу хотелось сохранить хоть такие руки.       Он развернулся и отправился обратно в спальню. Необходимо было привести себя в порядок и ждать вызова к Вишанти– пора ответить за свои поступки.       Стивен стоял перед ними с опущенной головой и сгорбленными плечами, первый раз полностью признавая свою вину и ожидая надлежащего наказания. Тишина давила, и правители, застывшие мраморными изваяниями, раздумывали убить его на месте или мучить долго и усердно. Сам бы он мучил себя, переживая это снова и снова.       Он давно не использовал звание Доктора– теперь он Мастер– нарушивший некогда клятву «Не навреди», стал с легкостью убивать и все его спасения существ не перекроют количества погибших. Жизни он больше не спасает– только забирает.       Стивен ненавидел себя за свою самоуверенность. Он глуп и не способен думать о будущем.        «Каждое твое решение будет учить тебя…» Агамотто знал к чему могут привести его решения. Вот только Стивен как всегда не думал и не знал, просто понадеялся, что ему хватит опыта. А всего-то нужно было переместиться вместе Оштуром, когда тот просил. Теперь из-за него вполне могут развязать войну – Полководец Вишанти разрушил целый город и унес жизни большинства жителей и многих существ, пусть они и были всего лишь экспериментами.       — Хватит! — голос Агамотто разбил тишину.       Стивен вздрогнул от неожиданности, забившись в свои мысли, он и забыл, что не один. Стрэндж прикрыл глаза, выдыхая и расслабляясь насколько это возможно.       — Ваше наказание, Мастер Стрэндж, — Хоггот выделил его звание голосом. — Это Ваша безупречная память. Надеюсь, это станет отличным примером чрезмерной горделивости, непочтительности и самоуверенности. Я думал, Вы усмирили это, — Бог посмотрел на его дрожащие руки. — Но зря.       — Лишь потому что впереди война и нам нужны такие сильные воины, ты будешь жить и служить как раньше. Ты встанешь во главе армии, правой рукой Мастера Калуу. — Агамотто говорил спокойно и ровно, но за столько лет Стивен научился различать малейшие нотки в его голосе. — Я запрещаю тебе пользоваться этим знанием раз и навсегда! Учиться ему, совершенствовать, пользоваться, передавать!       Стивен чувствовал, как канат их контракта закручивался в груди, не позволяя ему даже вздохнуть. Стрэндж упал на колени и поднял глаза на учителя, тот бесстрастно смотрел на его мучения.       После того, как Агамотто покинул покои Стивена, оставляя его в объятиях безмятежного сна, он отправился в Храм Вишанти, молить о прощении. Он так давно не приходил поговорить с Матерью, но сегодня явился.       Она принимала его холодно, как и большинство существ, что породила и услышав из его уст имя Стрэнджа была удивлена. Его она любила и не раз наставляла на верный путь– но в этот раз Агамотто не мог понять, почему она его не остановила, не дала знак прекратить или просто не позволила впитать своей силы.       Она всегда так учила его и братьев – просто лишала силы, если те заигрывались. Но Стрэндж…       Вселенная загадочно молчала и ответа на этот вопрос не давала. А про наказание и не заговаривала. Он все также продолжал спрашивать, какая участь ждет его ученика, а она так же молчала, под конец выдав:       — Я воздаю ему как сыну своему.       От этих слов Агамотто сжал руками ткань брюк на своих коленях и опустил голову. Его дыхание сбилось, и он долго не мог прийти в себя.       Обдумывать ее слова приходилось тщательно, ведь жизнь Стрэнджа и его мира зависели от этого. Он не мог позволить ему подняться до столь больших высот, как и опуститься на дно, ведь тот должен вернуться на Землю и продолжать охранять. Время служения кончается и к концу он должен был стать… Стать кем? Еще одним сыном? Ровней им? Слишком большие ставки на него делала Вселенная, хотя и она не могла до конца предсказать, как все случится. Оставалось только надеяться.       Агамотто собирался помешать ей. Для этого необходимо было лишь лишить его возможности пользоваться божественными знаниями. Как и в прошлый раз он лишит его такой возможности.       Агамотто даже завидовал Стрэнджу, ведь Вселенная упорно подкидывала ему возможности приблизиться к Богам.       — Ты свободен, — Агамотто продолжал смотреть на него как-то странно, будто оценивая.       Стивен поднялся с колен и пошатнувшись вышел. Неприятное ощущение не пропадало и жгло в груди. Он в полной мере ощутил, как действует приказ по контракту и нарушать такой заведомо не хотелось.       Время шло, и Стивен все чаще чувствовал отголоски разрывов магии. С каждым разом сильнее и сильнее. Сначала это было как отблеск света на воде– зыбкий, исчезающий под ветрами Вселенной, а сейчас – это взрыв звезды, обжигающий свет которой уничтожает все на своем пути, оставляя темноту и пустоту без ветров и магии – этакое безобразное пятно.       Каждое такое событие говорило о том, что еще одно сильное, а то порой и Божественное существо было убито, а его дом уничтожен, вместе с теми, кто нашел там приют.       Война шла прямо на них и в скором времени все их войско во главе с троицей Вишанти выдвинется навстречу.       В один из дней вернулся Калуу. Он проскользнул мимо Стрэнджа даже не взглянув на него и направился к Вишанти. С ним было еще несколько человек – Мастера, которых Стивен раньше никогда не видел.       Все это было после очередного взрыва, что почувствовало каждое волшебное существо. Он сам свернулся на постели и загнанно дышал, пытаясь подавить спазм в своей груди, а Крокот в саду принялся выть, как волк на луну.       Сирин, вернувшаяся на дерево в его саду, пела печальные песни в память об ушедших.       Впору было закрыть уши подушкой, но он не стал этого делать и просто лежал так до самого утра.       После этой встречи, Калуу сам пришел к нему, без стука проходя в спальню и падая прямо в одежде на кровать. По его виду можно было сказать, что говорить ничего пока не стоило. Стивен сел рядом с ним, положив руку на его плечо, и ждал.       — Мне было страшно и больно, когда мир поглотил сам себя, –– он шептал, но Стивен слышал отчетливо каждое слово.       Калуу был там и все видел. Это многое объясняло, а еще говорило о том, что война подошла еще ближе, настолько, что все в столице уже чувствуют ее дыхание прямо на своем лице.       — Мы все это чувствовали, — Стивен уткнулся ему в плечо лбом, как делал это когда-то в далеком прошлом с Виктором, желая поддержать его. Они просидели так около часа, пока Калуу наконец не взял себя в руки и не повернулся, внимательно оглядывая Стрэнджа.       — Я наслышан о том, что случилось на переговорах.       — Не надо, — Стивен резко выдохнул и попытался подняться, но маг держал его за руку.       — Я сказал, что наслышан, а не осуждаю! — Калуу крепче сжал его ладонь. — Мне приходилось делать вещи хуже, чем твое «маленькое происшествие».       Стивен опустился обратно и теперь не старался подняться или отдернуть ладонь. Он сам взял его за руку и сжал крепче в немой поддержке. Этого вполне было достаточно, чтобы понять, что они не осуждают друг друга за все совершенные убийства.       — Война началась уже давно, Стивен, и ты просто сэкономил нам время на уничтожение армии Краккана. Ты победил двух его лучших Мастеров и их существ. Одно даже забрал. Такие новости заставили некоторых передумать и принять нашу сторону, — Стрэндж удивленно поднял брови на такое заявление. — Краккан бежал, но один, без защиты Мастеров. Хоть с ним и существа, но теперь он не так страшен.       Стрэндж кивнул, задумываясь о другой стороне произошедшего.       — Сегодня прибудут гости и нам стоит выглядеть достойно, — он отпустил руку Стивена и поднялся с постели. — Агамотто хотел кое-кого представить.       — Даже догадываюсь кого, — загадочно произнес Стивен, интригуя мага. Тот бросил вопрошающий взгляд, но Стрэндж поднес указательный палец к губам, показывая, что собирается молчать. Калуу кивнул, принимая правила. Они распрощались, и Стивен остался в своих покоях один.       Вечером прислуга пригласила Стрэнджа не в тронный зал, как ожидалось, а на ужин. Давно они ужинали все вместе, хотя раньше это была практически традиция.       Теперь Стивен предпочитал есть в одиночестве или с Калуу, когда тот был в столице. Уже месяц он ел в компании Крокотта, слушая его рассказы о других существах и Мастерах.       Стрэндж остановился перед обеденным залом, одетый в этот раз с иголочки и по статусу, ожидая пока дверь откроется и объявят, что он прибыл. Но дверь все так и не открывалась, а он продолжал стоять. За ней слышались голоса, что-то достаточно громко обсуждающие, а потом смех.       Стивен удивлённо замер, прислушиваясь; с точностью можно было определить голос учителя и Оштура, которые спорили о … лошади?       Стрэндж постучал и открыл дверь, останавливаясь на пороге; присутствующие остановили разговор, пока Агамотто не махнул ему зайти. Как только дверь закрылась разговор продолжился в том же русле.       — Ах, Стивен, рад тебя снова видеть! — Раггадорр поднялся ему навстречу, протягивая руку для приветствия.       Стивен поспешил ответить на рукопожатие, но был немного смущен. Он не знал, как Бог может отреагировать на то, что Стрэндж обратил его собственное умение против его же брата. Но и тут Раггадорр не растерялся, заключил Стрэнджа в шутливые объятия и быстро проговорил на ухо:       — Тебя никто не винит, и я рад, что ты продемонстрировал ему столь разрушительную мощь. Спасибо, что припугнул моего брата.       Он отстранился и провел рукой по его предплечью, чтобы подтолкнуть к остальным собравшимся.       — Позволь представить тебе еще одного моего брата–Иконна.       Кареглазый брюнет оторвал свой взгляд от Агамотто и перевел на Стивена и тот словно замер в пространстве. Весь вид его заставлял сердце биться сильнее, в горле пересохло, а в голове было оглушающе пусто. Он принял бы эти симптомы за влюбленность, но вдруг что-то пронеслось перед глазами. «не то» «не такие темные» «не такие ореховые» «не такие розовые» «не такие алые» «не такие кудри» «не такой оттенок»       Стивен непонимающе свел брови, словно ему предложили испытать чувства, которые совершенно не вязались с ситуацией. Он тряхнул головой, пытаясь понять, как такое происходит и почему.       Время потекло как обычно и человек напротив, запрокинув голову засмеялся. Все в нем было великолепно, каждое движение отточено и выверено, чтобы доставлять эстетическое наслаждение, его можно было бы сравнить с Дорианом Греем, пленяющим чужие взгляды, но Стивен уже много веков покорён и покорен одним существам, оставшимся лишь в памяти.       — Все как ты говорил! — Иконн положил руку на колено Агамотто, сжимая его.       — Мы рассказали ему о твоем «смирении», — Оштур показал кавычки пальцами. — И он не поверил, что ты так долго противостоял желанию. Решил сам проверить!       Оштур прояснил ситуацию. Как всегда, его верность любимым стала основной темой для шуток и подначиваний. В этот раз в ход пошла даже магия.       — Я восхищен Вашей стойкостью, Мастер Стрэндж! — Иконн поднялся, чтобы пожать ему руку. — Не каждый так быстро понимает, что это всего лишь магия, а не реакция тела и разума на внешность и ауру. Вы достойны уважения.       Он снова опустился на диван рядом Агамотто, устраиваясь под его боком и забирая курительную трубку.       Калуу приветливо кивнул, показывая, чтобы он садился, и тут же обратил все свое внимание к Хогготу, что продолжал рассказ о своем очень старом путешествии. Трубка сделала его разговорчивым и расслабленным–лучшее сочетание, если хочется просто побыть в его компании.       Стивен опустился на подушку между Оштуром и Раггадорром. Он ослабил свой пояс, чтобы вытащить из-под него концы плотной рубахи и распахнуть на манер кардигана. Когда ему это удалось, Плащ покинул свое место, повисая позади и делая своего хозяина более подходящим для дружеской обстановки, чем для светского раута.       — Думаю, если снимешь перчатки, почувствуешь себя еще лучше, — Раггадор чуть наклонился к нему и кивнул на руки, затянутые в черную кожу. Стрэндж с сомнением на него посмотрел, но совету последовал. Плащ протянул полу как ладонь и Стивен вложил в нее перчатки.       После этого ужин пошел и вправду лучше. К чаю они уже весело смеялись над глупыми шутками Оштура и подшучиваниями Иконна над его самовлюбленностью. Возможно причиной всему была трубка, что изрядно расслабляла после каждой затяжки. Стрэндж начал чувствовать себя Гусеницей из страны чудес– попроси у него совет, и он пустится в долгие и многочасовые размышления, плавно перекатывающиеся с темы на тему, но абсолютно бессмысленные. Война тоже казалась бессмысленной и такой далекой, все существа казались далекими, магия казалась далекой, Земля и Храм, Тони и Питер, Кошмар, Мордо, его преступление, Боги, сидящие с ним – все казалось бессмысленным.       Он понял, что пора пропускать свою очередь, ибо мысли покидали его голову слишком быстро, не давая сосредоточиться.       Первым такое всеобщее спокойствие нарушил Иконн. Его мысли явно покидать не хотели и на красивом лице с плавными чертами залегли изломы неприятных дум.       — Ватумба ждать не стоит. Он не присоединиться ни к одной из сторон. Если будет необходимо– он уничтожит нас всех.       Стивен был удивлен, этим именем, потому что прекрасно представлял себе уровень его силы. Некоторые артефакты хранились в Храме и были только для «опытных пользователей», другие же вообще охранялись в недрах Санктум Санктурум. Если он сам присоединится к войне, то беды не миновать для враждебной стороны.       — Валтор прибудет. Но армий он не держит, предпочитая культ, — Иконн снова затянулся и умолк.       — Они сильны. Могут дать отпор Мастеру, — Раггадорр посмотрел на Иконна, в ожидании, что тот продолжит разговор, но он продолжал смотреть на профиль Агамотто, что замер, слившись со временем.       — Почему ваши братья начали эту войну? — Стрэндж сам не ожидал, что задаст этот вопрос, точнее, что сможет сформулировать и произнести его сейчас, когда мысли отрывками носились в его голове, догоняя причудливые картинки воспоминаний.       Вишанти никогда не произносили причину, и Стивен не спрашивал, безоговорочно следуя приказам и распоряжениям. Часть его контракта состояла из служения и участия в войне– задавать вопросы про ее причины не было нужды. Сейчас ему стало интересно, чего же не хватает таким могущественным существам. Может у них, как и у Таноса, «благородная цель» – проредить население во имя жизни или как у Дормамму – сделать мир частью своего, придать его вечной жизни во тьме.       — Все началось с Балфакка. Его идеи отравили мысли наших братьев. Сначала Ситторакка, потом Фараллаха. Поклонение силе, способной обманывать саму Мать, их поработило. Этими уничтожениями они пополняют запасы магии, той, которой не надо подчиняться всеобщим законам, зависеть от течения и благосклонности. А жертвы – побочный эффект.       Иконн презрительно скривил губы, выражая мнение присутствующих.       — И как нам сражаться с магией о которой мы ничего не знаем? — Стивен уже вернул себе прежнюю быстроту мысли, но легкая леность покидать тело отказывалась.       — Они не могут ей пользоваться. Пока. На каждого нужно не меньше тридцати миров, чтобы достигнуть планки. Сейчас уничтожено сорок семь.       — На каждого уже есть по половине от необходимого, — в разговор включился Калуу, опершийся спиной на грудь Хоггота, он мутными глазами смотрел на рассказчика, внимательно слушая. — Тогда почему Мать их не остановит?       В разговор включился Агамотто:       — Потому что технически они правил не нарушают. Сами не уничтожают, магию не собирают и не используют.       — Как тогда они ее получают? — Калуу с интересом посмотрел на Агамотто.       — Троица Пепла руководит всем. У них свои ученики, а у тех свои. Они шепчут наверху, а внизу исполняют. Исполнителей ждет наказание, а шепот неуловим. Хотя и сами они жизни лишают, но масштабы не те– пара-тройка Мастеров не мир с существами и порядками.       Агамотто вытряхнул пепел в стеклянную пепельницу и положил рядом трубку. На сегодня было достаточно расслабленности, тем более, что эта еще не отпустила до конца.       Стивен задумался о встрече с Троицей. Он не рассказал учителю, что они предлагали ему присоединиться. Все же стоило сказать.       — Там у Краккена я встретился с ними лицом к лицу, — он сделал паузу. — Один из них предложил мне занять место, что скоро освободится. Давали время подумать, — Стивен поднял глаза на Агамотто, хотя другие смотрели на него с не меньшим интересом. — Я отказался, — зачем-то оправдался Стрэндж.       — Почему ты не сказал? — Хоггот напомнил о себе.       Не успел Стивен и рта открыть, как Оштур произнес:       — Это не имеет значения. Отказ был произнесен, они его засвидетельствовали.       Он махнул рукой, словно отгоняя надоедливую муху и вопросов на эту тему больше не было.       Разговоры вернулись в мирное русло и текли до самого утра. Стивен покинул зал, когда солнце показало свои первые лучи. Оштур вышел с ним, оставляя Агамотто с его любовником наедине продолжать тихую интимную беседу.       Хоггот и Калуу покинули их часом ранее, явно собираясь укрыться в покоях Мастера, глаза которого все также были мутны, хотя тут стоило задуматься от чего… Раггадорр ушел самый первый, откланявшись и благодаря за чудесный вечер.       Стрэндж раскланялся и с Оштуром, что шутливо кивнул в сторону своих покоев, предлагая остаться там. Он знал, что маг откажется, но каждый раз это было все также забавно.       Покои Стивена встретили его приглушенным храпом Крокотта, что спал в саду. Он выглянул из дверей, проверяя целостность своего сада и осматривая существ, потом вернулся к Плащу и заботливо погладил его по воротнику.       Маленькие Брауни уже тащили мягкую щетку, чтобы вычистить его и привести в порядок. Плащ благодарно провел по скуле своего хозяина и завис на месте, позволяя домовым работать.       Сам он лег в постель с улыбкой. Один из немногих по-настоящему хороших дней закончится, как только он закроет глаза. Но он должен кончится, чтобы начался другой.