Let's Go Picnic

Конечно же, Сынмин это замечает. Это чуть ли уже не смешно, как быстро он замечает, что Хёнджин ходит рядом с ним украдкой на цыпочках. Не проходит и недели, как он поздно вечером стучит в дверь комнаты Хёнджина, в то время как на улице как раз темнеет - время, в которое они обычно бы вместе кушали или смотрели какой-нибудь фильм. Но вместо этого Хёнджин закрывается в своей комнате, надев наушники на голову, в которых не играет музыка, потому что в данный момент нет ни единой песни, которую он может слушать. После первого раза он ещё делает вид, будто бы он пропустил стук мимо ушей. Но когда Сынмин во второй раз колотит в его дверь, он снимает свои наушники и бормочет: «Входи». Сынмин открывает дверь только наполовину и остаётся после стоять в проёме, очевидно, не особо осмеливаясь подходить ближе. Несколько секунд он просто так и стоит, положив руку на дверную ручку, крепко держась за неё, как будто бы за опору. И просто смотрит на Хёнджина. А Хёнджин смотрит в ответ. — Ты злишься на меня? – спрашивает наконец-то Сынмин, чтобы разрушить тягостное молчание. И он звучит так по-настоящему обеспокоенно, что Хёнджин готов чуть ли не сразу перед ним извиниться. Как-никак он абсолютно не зол. Тогда как вообще Сынмин должен быть зол на него. Видимо, он уже несколько дней ломал себе голову, почему его друг его сторонится. Он выглядит запутавшимся. Но намного больше, чем это, он выглядит так, будто бы ему жаль. Причём он ведь вообще ни при чём. — Я не злюсь, с чего ты вообще это взял? – спрашивает Хёнджин в ответ. Будто бы он точно не знает, как Сынмин пришёл к такому выводу. Будто бы он не избегает его уже несколько дней и не ведёт себя рядом с ним странно. Будто бы его старания не разрушить их отношения не приводят как раз к тому, чтобы всё разрушить. — Я не знаю, ты только просто в последнее время как-то отдалился. Ты больше вообще меня не обнимаешь, причём раньше ты делал это всё время, – лопочет Сынмин. Он проводит рукой по своим волосам. Он часто это делает, когда нервничает. Хёнджин проглатывает комок, который медленно формируется в его горле. — Я думал, что ты сказал, что тебе не нравится, когда я всё время липну к тебе,– говорит Хёнджин. Он старается заставить себя засмеяться, будто бы они просто, как обычно, дурачатся друг с другом, но тот звук, который на самом деле выходит, похож больше на заглушённое рыдание. — И я думал, что ты достаточно умён, чтобы отличить, что я это на самом деле не всерьёз, – отвечает Сынмин. Он наконец-то отпускает дверную ручку и проходит в комнату. Он останавливается прямо перед рабочим столом Хёнджина и колеблется потом некоторое время, перед тем как, в конце концов, сесть наполовину на стол и наполовину опереться на него, в то время как Хёнджин по-прежнему сидит на своём стуле. Это один из редких моментов, когда Сынмин может смотреть на Хёнджина сверху вниз, и если бы была другая ситуация, тогда бы он сейчас высказал какую-нибудь шутку, чтобы подразнить его. Но вместо этого Хёнджин молчит и позволяет Сынмину окидывать себя задумчивым взглядом. А выглядит он всё равно даже меньше. В каком-то смысле это мило. Он милый. Немножко похожий на щеночка. — Но теперь серьёзно, что случилось? Ты чудной в последнее время. Хёнджин может ответить только одним неохотным пожиманием плечами: — Я просто размышляю кое о чём, – добавляет он после ещё одного момента неприятной тишины. «Кое о чём» достаточно смутно сказано, что это может быть почти что всё, и он точно знает, что Сынмин не тот человек, который будет дальше расспрашивать, если он знает, что Хёнджин не готов открыться. — Хочешь поговорить об этом? Ты знаешь, я всегда готов помочь тебе. – Выражение лица Сынмина выражает только благие намерения. На нём нет ничего, кроме беспокойства о своём друге в его глазах. Никаких скрытых мотивов. Никаких задних мыслей. Это и есть различие между ними. Хёнджин качает головой. — Лучше не надо, – произносит он. И Сынмин медленно кивает головой, потому что он просто это так примет, не переспрашивая в дальнейшем. — Но ты знаешь, где ты меня найдёшь, если передумаешь, – добавляет он через некоторый момент, и Хёнджин выдавливает из себя улыбку, в надежде, что она выглядит благодарной, а не печальной. Но он не уверен, в самом ли деле ему это удалось. — Спасибо, – добавляет он, чтобы убедить Сынмина в том, что всё в порядке. И возможно, в этот же раз ему действительно это удаётся. По крайней мере, Сынмин улыбается в ответ. — Значит, между нами обоими всё в порядке? – спрашивает он, и в этот раз небольшой смех, исходящий от Хёнджина, чуть ли не настоящий. Даже если причина, из-за чего он смеётся, совершенно отличается от той, что должна по идее быть. — Всё между нами в порядке, – подтверждает он. И Сынмин, кажется, доволен этим. — Теперь, что насчёт обнимашек? – предлагает он. И Хёнджин вскакивает со своего стула, будто бы его сердце при этом не вырывается сейчас. И в этот раз он весьма уверен, что Сынмин тоже может это слышать. Так как он кладёт свою голову на грудь Хёнджина и крепко обнимает его в ответ, в то время как он с тихим вздохом выдыхает. И его плечи немного опускаются, когда Хёнджин зарывается носом в волосы Сынмина, терпя щекочущее чувство от красных прядей. И Хёнджин знает Сынмина достаточно хорошо, чтобы знать, что это означает, что он ему доверяет.