Отыщи меня по глазам

— Я совершил поразительное наблюдение. Прошло уже полчаса, а ещё никто не покусился на мою бренную жизнь. Я начинаю волноваться. — Правда? — Нет. У Трафальгара Ло сегодня случился один из тех редких дней, когда работы было мало, а Монки Д. Луффи чересчур много, причём это «много» — не в планах, не по графику и даже без телефонного звонка, потому что Луффи красным ураганом врывается в его жизнь и диктует здесь свои безумные правила, не удосужившись банально спросить, а хочет ли этого Ло. Луффи считает, что хочет. Диктует он их до того момента, пока не приходит Эйс, который в последнюю неделю отчего-то канул в лета и предался тихому забвению, потому что человек, отпустивший Луффи на гулянки с Ло, уж точно не мог быть его страшим братом. По крайне мере, так казалось. Поведение Эйса настораживает. В последний раз Ло столкнулся с ним в магазине и честно прождал целых добрых десять минут в стороне, пока Эйс пялился в свой телефон, не отходя от прилавка с горошком. До горошка ему, кажется, не было дела, ведь в экране своего смартфона он разглядел нечто более интересное. Куда интереснее. Эйс улыбался самыми краешками губ, и Ло до сих пор списывает всё на усталость и собственный кошмарный недосып, стараясь не думать о том, что лицо Эйса выражало хоть какую-то толику счастья, ведь… серьёзно, кто ещё её видел, кто не является Луффи? Это случай — вспомнить и забыть, но вот он, Луффи, сидит напротив Ло в маленькой кафешке на углу его дома и тянет из трубочки молочный коктейль, выглядя при этом невероятно довольным и являясь живым подтверждением тому, что Портгаса Д. Эйса, как минимум, подменили инопланетяне. Как максимум — у Ло синдром поиска глубинного смысла, который сведет его в могилу раньше, чем теория в медицинском. Ло устало трёт виски, смотря на Луффи бесцветным взглядом. — У тебя скоро этот коктейль из ушей полезет. Какой это уже стакан? Луффи что-то неразборчиво мычит и облизывает губы. — Какая разница. Санджи всё равно угощает. Со стороны кухни слышится громкая возня, переходящая в яростную ругань. Кричит Санджи, потому что, кажется, больше некому. В кафе сейчас слишком пусто. — Кто тебе сказал, что ты можешь жрать здесь бесплатно?! Я обслуживаю только леди! Нами, временно подрабатывающая здесь официанткой, лишь закатывает глаза и подсаживается к Луффи, дабы ограничить Санджи от лишнего распускания ног — сейчас не время и не место. Отчего-то запыхавшийся Санджи оказывается возле их столика спустя пару долгих секунд, выглядя несколько растрепанным, потому что совсем недавно говорил со своим отцом, занимаясь совсем уж яростным выяснением кулинарного мастерства прямо по телефону. Санджи здесь временно и скоро вернётся в «Барати», а в этом дохлом заведении работает исключительно из-за Нами, у которой сейчас очень напряженная ситуация, требующая большого количества финансов. Санджи тычет Луффи пальцем в лоб, сжимая в зубах наполовину скуренную сигарету. — Тебе вообще можно быть здесь? Луффи рассерженно всплескивает руками. — Я могу быть, где хочу. — Ага, но разве Эйс отпускал тебя тусить с Ло? Помнишь, чем это закончилось в прошлый раз? — М-м-м, не помню, — Луффи рассеянно чешет затылок. — А это важно? На лице Нами мелькает весь спектр глубокой усталости, и её тонкие брови медленно сводятся к переносице, придавая взгляду нотки скепсиса и тяжелой отстраненной задумчивости. Она привстает со своего места и быстрым движением тянет Луффи за щеку, чем вызывает у того возмущенное ойканье и «Нами, пусти, больно!» — В прошлый раз вы взяли с собой Юстасса, — Ло дергается от её слов. Речь у Нами стройная, но чувствуется, как она закипает. — и к хренам вынесли единственный боулинг-клуб в нашем городе. Нам пришлось звонить твоему деду, потому что вам троим светила статья за хулиганство и разбой. — Юстасса мы больше не зовём, — быстро добавляет Ло, на что Нами только фыркает. — Уверен? — Санджи скептично ведёт своей странной закругленной бровью. — Он как призрак твоего вечного бывшего. Теперь я понимаю, почему Эйс больше с тобой не общается. Ло кривится, поднося к губам чашку с уже остывшим чёрным кофе и делает небольшой глоток. — С Портгасом мы не общаемся по другой причине. Нами, наконец, отпускает Луффи, и с его стороны слышится громкий облегченный вздох. — Вы разве пересекались после того случая? — Нами едва сдерживает себя, чтобы не отвесить Луффи подзатыльник, глядя, как небрежно он разбрасывает по столу еду, приготовленную Санджи. — В смысле, когда этот идиот пропал, а потом мы узнали, что он почти две недели торчал дома у незнакомого мужика. — Не знал, что в двадцать один — уже мужик, — Ло кривится, не скрывая раздражения. — Это было три года назад, и, да.., — он сверяет довольно чавкающего Луффи тяжелым взглядом исподлобья. — вы бы только послушали, какую он драму разыграл, чтобы остаться. А, по фактам, они просто поссорились с Эйсом, и Луффи сбежал из дома. — Ему было четырнадцать, а ты мог оказаться потенциальным педофилом, — Санджи пожимает плечами и тушит сигарету об пепельницу. — Мы все тогда жутко переволновались. До сих пор помню, каким нервным ходил Эйс. А ещё вся эта история с травлей… В беседе ощущается неловкая пауза, и кафе на несколько долгих минут погружается в давящую тишину. Слышно, как мерно тикают часы и работает холодильник на кухне. Нами опускает взгляд, с дотошной внимательностью рассматривая маленькие трещинки на деревянном столе, пока Санджи и Ло поджимают губы, не зная, как лучше перевести разговор в благоприятное для общения русло. Об Эйсе говорить… тяжело. Он хороший парень, но никто из них (кроме Луффи) не чувствует здесь причастности к его жизни, словно Эйс существует только в чужих рассказах, с чужих слов, но никогда — сам. Пересечься с ним почти невозможно, он всегда где-то там, в одиночестве и собственных мыслях. О нём знаешь по одним только слухам и кажется порой, что и нет его вовсе — придумали, а теперь излишне волнуются. Напряженность обстановки прерывает булькающий, свистящий звук — Луффи тянет остатки коктейля со дна, и лицо его сейчас до ужаса забавное: чуть порозовевшие щеки, выпученные глаза и поднятые вверх брови. Все усилия его, правда, успехом не заканчиваются, и очень скоро Луффи бросает эту затею вместе с пустым стаканом в мусорку, чудом не угодив в оказавшегося поблизости Санджи. Игнорируя все красочные эпитеты, которыми, не стесняясь, покрывает его взбешенный Санджи, Луффи скрещивает руки на груди и задумчиво хмурится. Ло наблюдает за ним с любопытством, про себя отмечая необычную мыслительную активность на чужом лице напротив, что, признаться, видеть удаётся не часто, поэтому и вызывает столь неподдельный интересом: что же Луффи придумал? Нами следит за его взглядом, а затем подпирает щеку кулаком, выжидающе смотря на сосредоточенного Луффи, который, спустя минуту, показавшуюся для всех вечностью, всплескивает руками и изрекает: — Эйс какой-то странный, вы не думаете? Ло давится воздухом: говорить собирались о чём угодно, но не об Эйсе, а Луффи… Луффи, кажется, даже не замечает общей неловкости, потому что его волнует, потому что Эйс действительно изменился. — С чего ты взял? — в голосе Нами слышится удивление. — В смысле, ты с ним живёшь, конечно, тебе и знать, но всё же? — Я не знаю, — Луффи устремляет взгляд в потолок. — Просто он другой. — Может, хобби нашёл или ещё чего, — Санджи вдруг замирает. — Хотя, если подумать, было что-то такое. Что-то, как ты выразился, «странное». Луффи поддается вперёд, устремив на Санджи свои огромные детские глазища, и взгляд его полон внимания и чистой заинтересованности, будто от рассказа Санджи сейчас изменится вся его жизнь. Нами вдруг хлопает себя по лбу: — Привет, Меган!* Ты о том, как он пришёл к нам в кафе? Санджи отвечает на её слова лёгким утвердительным кивком. — Пришёл в кафе? — в глазах Ло читается невысказанная растерянность. — Да. Пришёл, ничего не заказывал, проторчал у нас до самого закрытия, потому что здесь, типа, тише, чем дома. — Он попросил у меня зарядку, — добавляет Нами. — И весь вечер просидел в телефоне, — подытоживает Санджи. — Не знаю, можно ли назвать это странным в двадцать первом веке, но Эйс, по-моему, не тот человек, кто будет так проводить время. Особенно… после всего. Все мысли о подмене уже не кажутся такими безумными, но Ло отбрасывает их в сторону, про себя отмечая, что не одному ему «показалось». Что Эйс в магазине не привиделся, и улыбка его была искренней, живой. Что он на самом деле существует где-то вне своего вакуума из злости и обиды, будучи человеком, а не серой небрежной кляксой на грязном холсте жизни. Что у Эйса есть… цвета, и впервые Ло кажется, что мрачная фигура в его сознании окрашивается в красный и оранжевый, напоминая собой разгорающееся пламя, которое вот-вот должно стать настоящим огнём. Впервые Ло слышит об Эйсе что-то кроме «его жизнь опять идёт по пизде», и вызывает это чувства неопределенные, но такие удивительные, будто весь мир начинает меняться следом, собирая кусочки паззла в ещё пока не написанную картину одной невероятной истории, где с Портгасом Д. Эйсом вдруг что-то стало не так.

***

— Эйс, если ты сейчас же не вытащишь свою задницу из ванной, мы выломаем дверь! Утро встречает Эйса басистыми голосами и вкусом зубной пасты на языке — горькой, мятной, и хочется выплюнуть поскорей, но Эйс слишком занят экраном своего телефона, и даже мысли не возникает наклонить голову и прополоскать рот холодной водой, потому что Эйс так увлечён, потому что отвлекаться сейчас почти кощунство. Он зажимает щётку между зубов и прислоняется спиной к двери, в которую усиленно тарабанят сожители, но Эйс, кажется, не замечает, только раздражённо цыкает и опускает взгляд на окно диалога. Dragon Claw: угадай что? Dragon Claw: у меня есть вопрос на миллион. Эйс позволяет себе усмехнуться и это становится его главной ошибкой: зубная паста стекает по подбородку, и Эйс торопливо вытирает её рукавом, пачкая свою и без того застиранную кофту новыми влажными разводами. fireFist: ну? Звуки ударов отдаются в спине лёгкими вибрациями, и Эйс вжимается в дверь сильнее, не давая настырным бандитам Дадан открыть её без лишних усилий. Эйс ещё не дочистил зубы, имейте совесть! — Ты торчишь там уже час! Эйс раздражённо фыркает, придерживая щётку пальцами, которая так и норовит выскользнуть у него изо рта вместе с накопившейся слюной и обильной зубной пеной. Dragon Claw: клубничное или банановое? fireFist: выбираешь себе расцветку трусов? Dragon Claw: это бар, а не стрип-клуб, Эйс. Иногда Эйс поражался, как Сабо умудряется вложить в одно его имя столько неодобрения. fireFist: кто вообще заказывает в баре мороженое? Dragon Claw: это кофейный бар. Так что помоги мне выбрать. На секунду Эйс задумывается, и в желудке предательски крутит от голода. Стоит позавтракать, а то совсем не останется сил. fireFist: я не люблю сладкое. Dragon Claw: ты просто не распробовал, это во-первых. Во-вторых, ты ранил меня до глубины души. fireFist: чем? Dragon Claw: я заказываю себе морковный торт. Брови у Эйса медленно ползут вверх, а шум за дверью становится только громче. — Ты забыл правила?! Не больше десяти минут на одного человека! Эйс отзывается тихим «заткнитесь», потому что его внутренний мир сейчас переживает настоящую пищевую революцию. fireFist: морковный? там типа тертая морковь или морковь кружочками ???? это какая-то херня, если честно. Dragon Claw: Мистер Морковь отказывается комментировать свой внешний вид. fireFist: ты не можешь давать торту имя. и ты хотел мороженое разве нет? Dragon Claw: я заказал и мороженое тоже. Dragon Claw: и да, я могу давать торту имя. Мистера Морковь глубоко задели твои грубые слова. Dragon Claw: в конфетном королевстве паника. Эйс давит внезапный смешок и почти стыдится собственной нелепой реакции. fireFist: ты конфетный монстр, ты в курсе?? Dragon Claw: я принцесса Бубльгум, прояви уважение. Сабо молчит какое-то время, и Эйс успевает прополоскать рот и даже вымыть за собой раковину. Он смотрит в зеркало, едва прищурившись, и кажется, что дурацких веснушек стало только больше, и Эйс не очень понимает — сейчас осень. С возрастом они обычно бледнеют и уменьшаются, но у Эйса процесс пошёл совершенно в обратную сторону: лицо, плечи, спина и даже бёдра — всё усыпано тёмными веснушками разных размеров и, если честно, не то, чтобы Эйса это очень сильно волнует. Есть и есть. Переживать по этому поводу точно не стоит. Вместе со звуком входящего сообщения, Эйс распахивает дверь, чудом не сбив с ног притаившуюся для засады банду Дадан. Он сверяет их недоумевающим взглядом, бросая короткое: — Вы что, устроились клоунами? Зачем вы здесь прячетесь? Тишину дома разрезает тяжёлый коллективный вой: Эйс, кажется, совсем ничего не понимает. Он пожимает плечами и шлепает босыми ногами на кухню, открывая холодильник одной рукой, второй же крепко сжимая разблокированный телефон, ожидая новых сообщений, потому что Сабо до сих продолжает что-то печатать, увлечённый своим неведомым странным делом. Да, Эйс ждёт их, как бы тяжело не было это признавать, потому что Сабо чёртов парень, живущий в его телефоне, говорящий странные вещи, от которых приятно и не требующий ничего взамен. После того откровения у Эйса в голове что-то перевернулось, щёлкнуло, потому что всё это время ему стремился помочь человек, которому самому нужна была помощь. И дело даже не в том, что Сабо не слышит. У Эйса в отголосках чувств стучит совсем другое: усталость, вина и желание во всём быть идеальным. Эйс не помнит, в какой момент к его бушующим эмоциям примешалось что-то такое, чего он раньше не испытывал, и похоже это на голос, только у Эйса в голове до сих пор звучит свой собственный. Ничего не меняется, так почему? Откуда эта тупая боль, расползающаяся по телу сухими ожогами? Но подумать ему не дают. Эйс хлопает дверцей холодильника, держа в руке закрытую пачку молока. Он неловко пытается открутить крышку пальцами, и мысль, что телефон можно положить на тумбу и воспользоваться обеими руками, его не посещает, напротив — оставить здесь что-то без внимания сродни повесить плакат «бери, воруй». А для Эйса телефон сейчас представляет слишком высокую ценность. Точнее, тот, кто в нём находится. Dragon Claw: я тебя обманул. Dragon Claw: я не принцесса. Dragon Claw: я убил его. Эйс фыркает, наливая в чашку ледяное молоко. Dragon Claw: [фотография] Dragon Claw: я распотрошил его. Dragon Claw: Мистер Морковь мёртв. Картинка, на удивление, загружается быстро, и Эйс тянет губы в едва заметной усмешке. На тарелке, «внутренностями» наружу, лежит жестоко убитый Мистер Морковь, который на морковь совсем и не похож, скорее, на жуткое кашеобразное месиво из оранжево-белых слоёв — Сабо постарался и действительно «распотрошил» его. На фотографии рука Сабо, которая протыкает несчастный торт ложкой, и Эйс замечает, что запястье у него всё в ожогах или это нечто очень на них похожее. В животе что-то тянет холодным узлом, но Эйс оставляет эту информацию без комментария, не считая нужным вообще что-либо говорить, потому что это не его дело. Вместо этого он печатает: fireFist: зачем ты шлешь мне фотки того, как ты ешь?? Dragon Claw: это можно записать в раздел фетишей. Dragon Claw: шучу. Я пытаюсь веселиться и не думать, что девушка, которой я здесь помогал, сегодня умерла от заражения крови. Вся былая непринуждённость беседы рассыпается, словно песок, и Эйс смаргивает, перечитывая сообщение несколько долгих внимательных раз. К горлу подступает ком, и не сказать, что сам Эйс что-либо чувствует, но неприятный холодок всё равно бежит по спине, сковывая разум липкими щупальцами едва уловимого страха. Страха человеческой смертности. fireFist: ты в порядке? Эйсу хочется дать себе чем-то тяжёлым по голове, но он не знает, как ещё об этом спросить. Dragon Claw: не особо, Эйс. Не сказать, что я хорошо её знал, но мы здесь боремся за жизни, а я… не справился. Эйс сжимает край тумбы так, что белеют костяшки пальцев. fireFist: это ведь зависит не от тебя. ты не можешь просто взять и остановить болезнь. Dragon Claw: я знаю. Моя подруга говорила мне нечто похожее. fireFist: тогда почему? Dragon Claw: я боюсь опоздать. Не успеть, не спасти, когда была возможность. Я не знаю, откуда во мне этот страх, но я чувствую, что скоро свихнусь. Эйс так и не притрагивается к чашке с молоком, просто тяжело садится на стул и зарывается свободной рукой в свои влажные растрепанные волосы. Dragon Claw: знаешь, в какой-то момент я просто подумал, что однажды напишу тебе, а ты не ответишь, потому что умер. Сердце пропускает глухой болезненный удар, и Эйс не замечает, как едва дрожат его пальцы. fireFist: это жутко, чувак. Dragon Claw: прости. Мне вообще не стоило говорить об этом, просто я сижу здесь и пытаюсь делать вид, что я в порядке. fireFist: но ты не в порядке. Dragon Claw: я ужасный актёр. fireFist: скорее наоборот. fireFist: как вообще можно скрывать своё дерьмовое настроение под морковным тортом? Dragon Claw: это называется отвлечение. Проблема дышит нам в затылок, но мы делаем вид, что её нет. Dragon Claw: и Мистер Морковь был классным. Теперь эта шутка звучит ужасно вымученно. Эйс откидывается на спинку стула и утыкается взглядом в потолок. Кажется, будто в один миг из тебя высосали всю радость и вместо крови по венам пустили тяжёлое горькое разочарование. Эйс не знает, что ответить, он чувствует себя растерянным и любые слова, которые приходят на ум, ощущаются ленивыми и картонными, будто Эйсу совсем уж плевать. Эйсу не плевать. Хочется ответить, сказать что-нибудь умное и меткое, как обычно говорит Сабо, но Эйс продолжает бесцельно таращиться, изучая кривые трещины на стенах, и никаких складных мыслей не приходит, кроме банальных «мне жаль», «всё будет нормально», «не парься». Это ужасно, но Эйсу больше нечего сказать. Эйс слышит шаги, но не обращает внимания, пока его довольно грубо не прерывают, заполнив помещение громким прокуренным голосом, с чьим обладателем Эйс сейчас совершенно не хочет сталкиваться. — Ты в курсе, что твой дед звонил? Эйс лениво дёргает плечом, смотря на Дадан рассеянным взглядом. — Зачем? — Интересовался, как у тебя дела в колледже, — Дадан зажимает сигарету между зубов. — Спрашивал про работу. При одной мысли о работе у Эйса начинает болеть голова. — А он интересовался, куда пропадают его деньги? Между бровей у Дадан залегает тяжёлая морщинка, и Эйс позволяет себе усмехнуться. — Именно поэтому я сказала, что всё у тебя «приемлемо». Деньги нам нужны, чтобы расплатиться с долгами, сам же знаешь, какие люди за этим стоят. — Не знаю, — Эйс машет на неё рукой. — Дед и так раз в год вспоминает, что мы здесь, как дикие звери живём, так ещё и вы таскаете деньги, которые он присылает нам. — Никто не виноват, что тебя увольняют с каждой работы, — парирует Дадан, и Эйс моментально раздражается. — А это тут при чём? — Ты и недели на новом месте не задерживаешься, — Дадан разводит руками. — В прошлый раз тебя уволили за драку, а в предыдущий ты ушёл сам, потому что воровал со склада и не хотел, чтобы тебя поймали. — Я не.., — запинается Эйс. — Это не важно! — Важно! Как только мы расплатимся с заказчиками, никто больше не будет тебя покрывать. — Никто не виноват, что вы преступники! — срывается Эйс. — Ты тоже преступник! — Ой, да ладно! — Эйс вскакивает с места, едва не роняя стул. — Я не такой, как вы! — Эйс, прекрати вести себя, как ребёнок, — Дадан пытается говорить мягче, но с её низким голосом сделать это оказывается довольно затруднительно. — Тебе уже двадцать. Эйс не смотрит на неё, лишь рывком направляется к двери в их с Луффи комнату. — Юноша, а ну вернись, мы с тобой ещё не закончили! — кричит ему в спину Дадан. — Эйс! На столе звенит телефон, и Дадан с интересом обнаруживает, что принадлежит он Эйсу, но трогать не решается, потому что в этот же момент слышит громкие торопливые шаги где-то за своей спиной. Эйс возвращается также быстро, как и ушёл, и почти что выхватывает телефон у Дадан из под носа, не забыв бросить гневный взгляд на чужое удивленное лицо напротив. — Да что ты взъелся? — недоумевает Дадан. — Потому что не трогай, — цедит сквозь зубы Эйс. — Это важно. Как только Эйс оказывается за дверью комнаты, он позволяет себе облегченно выдохнуть и сползти вниз по стене, потому что дойти до кровати сейчас кажется действием таким невыполнимым, что на него не хватит никаких человеческих сил. Эйс ерошит волосы, пытаясь успокоиться, но сердце стучит быстро-быстро, разгоняя по венам горячую кровь. Эйс весь на взводе, жутко вспылил, и хочется треснуть по чему-нибудь, только бы боль заглушила нарастающий гнев. Эйс не знает, как с ним справляться, как обуздать и подчинить. В такие моменты они остаются один на один, и Эйс чувствует, как ярость по кусочкам сжирает его душу, оставляя на месте сражение выжженное пепелище и кровавую войну. Воюет Эйс сам с собой, потому что, кажется, больше не с кем. Потому что темнота подступает ближе, и некуда кричать, как больно тебе каждый раз, когда сознание рвется на лоскуты, а перед глазами застывает красная дымка, и страшно тебе становится лишь от себя самого, потому что ты не знаешь, на что на самом деле способен неконтролируемый гнев. Телефон загорается, оповещая о новом сообщении, и Эйс смотрит на него почти с тупой растерянностью, а затем… вспоминает. Вспоминает и Сабо, и их странные разговоры, и внезапно ту ужасную пустоту, которую Эйс порицал, но в которую может кричать, когда становится действительно плохо, только довериться так трудно, это теперь нечто большее, чем просто бессмысленные разговоры двух травматиков обо всём на свете. Dragon Claw: Эйс? Dragon Claw: извини, не стоило тебя этим нагружать. Эйс зачем-то качает головой, словно это придаст его ответу чуть больше живых эмоций. fireFist: нет, дело не в этом. не в тебе в смысле. Dragon Claw: а в ком? fireFist: почему в ком? Dragon Claw: ты сказал, что дело не во мне. В ком тогда? Эйс готов заскулить, как побитый пёс, потому что… какая разница? Какая разница, что случилось, это всё ещё можно пережить. Выкарабкаться, стиснуть зубы, но пережить. fireFist: сабо, это всё херня собачья, забей. перестань говорить о моем дерьме, когда тебе самому нужна помощь. я уже говорил, что не нуждаюсь в жилетке. Dragon Claw: справимся вместе. Это должно сработать, верно? Dragon Claw: я не отрицаю, что мне херово, давай ты тоже не будешь этого делать. Читать от Сабо «херово» так странно. Они оба будто висят на волоске. fireFist: ладно. fireFist: мне херово, потому что я поссорился со своими ???? не знаю, сожителями. Dragon Claw: из-за чего поссорился? fireFist: потому что они воруют деньги, говорят обидные вещи, а я не могу найти работу и страдаю хуйней в свои двадцать лет. Написать это оказывается невероятно тяжело, но потом будто что-то… отпускает? Эйс чувствует жуткую усталость после такого маленького, но важного откровения. Dragon Claw: не буду спрашивать про деньги, но что за проблемы с работой? fireFist: я не умею работать. Dragon Claw: в плане? fireFist: в плане мне хочется пиздануть там каждого, кто смотрит мне в глаза. Dragon Claw: где ты работал, Эйс? fireFist: давай я скажу, что работал в сети быстрого питания, а ты притворишься, что не знаешь, что такое макдак. Dragon Claw: а, ну тогда всё ясно, господи. Dragon Claw: тебе нужны места поспокойнее. Dragon Claw: либо те, где ты кого-то знаешь, и вы можете просто дурачиться и совместно проводить время. Мне не кажется, что ты совсем уж некоммуникабельный человек. fireFist: серьезно???? после всего? Dragon Claw: да. Я думаю, что при должном отношении и хорошей компании ты будешь очень открытым. Эйс с трудом берёт себя в руки, потому что внутри все дрожит от какого-то странного возбуждения. fireFist: воу. мне обычно говорили, что я дикий, так что сейчас я в растерянности. Dragon Claw: а ещё ты сказал, что чувствуешь в данный момент. Это неплохо. Все тело вдруг сковывает неловкое смущение. fireFist: больше не буду. Dragon Claw: да ладно. У тебя отлично получается. Dragon Claw: хочешь, мы поищем прямо сейчас? fireFist: что именно? Dragon Claw: работу, Эйс. fireFist: зачем??? а ты? Dragon Claw: а я никуда не ухожу. Спасибо, что волнуешься. Dragon Claw: мне нужно время, чтобы обсудить это. Давай пока поможем тебе. Эйс не понимает, но весь гнев куда-то распыляется, словно семена одуванчиков на лёгком ветру. Хочется возразить, закрыться броней, спрятаться так глубоко, как только возможно и никогда больше не брать в руки телефон, но… Эйс берёт. Берёт, потому что Сабо его не отталкивает. Берёт, потому что не ушёл, хотя Эйс больше месяца возводил стены, но на самом деле просто боялся, что предадут. Предадут, бросят, заставят чувствовать себя униженным и жалким, но Сабо другой. Сабо такой же брошенный, просто случилось это давным-давно. Dragon Claw: у тебя есть костюм? Эйс дёргается, читая сообщение Сабо с нескрываемым недоумением на своём усталом лице. fireFist: что? Dragon Claw: рубашка и брюки? Галстук не обязателен, слишком пафосно. fireFist: зачем это? Dragon Claw: собеседование, Эйс. fireFist: ты что уже нашёл работу? как? Dragon Claw: во-первых, держи в голове, что мы из одного города. Я прямо сейчас на сайте вакансий. Во-вторых, нет, не нашёл, просто прикинул пару приличных вариантов. fireFist: в приличное меня не возьмут. Dragon Claw: тебя не возьмут в арт-магазин? С тебя можно рисовать картины, не придумывай. Эйс закрывает часть лица руками, пытаясь не смотреть на эти странные слова, от которых так нелепо горят щёки и приятно тянет в желудке. Dragon Claw: я чувствую на физическом уровне, как ты хочешь закопать свой телефон. Dragon Claw: ищи рубашку. Dragon Claw: и брюки. Эйс покорно встаёт с места, и даже желание спорить не возникает, потому что Сабо сейчас кажется таким забавно-деловым, что остаётся только подчиниться. Он рыщет по комнате и честно перебирает всю одежду по нескольку раз, но кроме трех толстовок и одинаковых джинсов больше ничего приличного в своём скудном гардеробе не обнаруживает. Все футболки в стирке, лишь одна сиротливо висит на стуле, и Эйс издаёт такой тяжёлый вздох, что, кажется, ему может позавидовать сам Трафальгар Ло. fireFist: у меня нет ни рубашки, ни брюк. fireFist: зачем вообще это нужно? я всегда ходил на собеседования, как ??? как обычно. Dragon Claw: и сколько из них ты прошёл? Эйс оставляет этот вопрос без ответа, предпочитая устало зевнуть и завалиться прямо на разбросанные по кровати вещи. fireFist: сабо, это глупая затея. если я устроюсь, то только каким-нибудь грузчиком. не могу представить себя в подобных заведениях. там всё чистое и аккуратное, я обязательно где-нибудь проебусь. Dragon Claw: всё будет в порядке. Плюс, классическая рубашка и брюки тебе обязательно ещё пригодятся в жизни. fireFist: ты фанат рубашек? Dragon Claw: я рубашечный маньяк. Покажу тебе свою коллекцию, ты оценишь. fireFist: жуть. fireFist: в любом случае затея отменяется, у меня нет денег, чтобы купить всё это. Сабо не отвечает какое-то время, и Эйс уже решает, что тот отказался от своей безумной идеи, но следующее сообщение заставляет его сесть на кровати ровно и чуть было не выронить из рук телефон. Dragon Claw: скажи номер своей, карты, если она у тебя есть. Эйс давится воздухом и едва не начинает кашлять. fireFist: даже блять не думай!! я не позволю тебе за меня платить!! Dragon Claw: Эйс. fireFist: НЕТ Dragon Claw: Эйс. fireFist: Я СКАЗАЛ НЕТ. я ещё не настолько опустился, чтобы принимать подачки со стороны!! Dragon Claw: это не подачки. Считай, что это долг, если тебе так легче. Устроишься на работу и вернешь его мне. Какая-то стыдливая мысль закрадывается в сознание, и Эйс готов врезать себе наотмашь, потому что допустить подобную слабость, значит, проиграть самому себе. fireFist: сабо, прекращай, я не возьму твои деньги, чтобы купить себе шмотки для собеседования на работу на которую я блять с вероятностью в 100% ни за что не попаду. Dragon Claw: а теперь послушай меня, Эйс. Не попадёшь на эту, устроишься на другую, но разве ты хочешь всю жизнь быть тем парнем, который «в двадцать лет опять страдает хуйней»? Я не о том, чтобы ты сидел в офисе или, не знаю, завёл себе семью, как делают это хорошие взрослые. Нет. Я просто хочу, чтобы ты нашёл себя. Я тоже ищу. Получи эти чёртовы деньги и купи себе то, о чём всегда мечтал. Сходи в кино, на фестиваль, попробуй столько видов мороженого, чтобы потом написать мне «я обожаю сладкое», а затем накопи денег и улетай в другую страну, чтобы увидеть настоящее море, потому что никто другой его за тебя не посмотрит. Просто живи уже, Эйс. Ты заслуживаешь быть счастливым, и я серьёзно врежу тому, кто скажет, что это не так. С каждым прочитанным словом у Эйса под ногами всё больше переворачивается мир. Его дыхание частое, шумное, а взгляд беспомощно скользит по экрану, цепляясь за каждую строчку, пытаясь выцепить здесь хоть один малейший подвох, но Сабо настолько искренний, что Эйс готов взорваться от переполняющих его сердце чувств. Эйс не хочет быть, как дед. Жертвовать своими близкими во имя службы, потому что долг зовёт, но вместе с долгом приходит и одиночество — холодное, опустошающее, ты всегда где-то там, не замечаешь собственных седин, а твои внуки растут и становятся взрослыми, но ты никогда не увидишь их первые начинания своими постаревшими глазами, потому что тебя нет. Нет в их жизни, и Эйс не хочет для себя такой судьбы. Эйс не хочет быть, как отец. Живой легендой, воплощением всего самого худшего и невероятного, что слились в одном человеке, но Эйс… он ведь не такой. От Роджера не осталось никаких воспоминаний, кроме тупой боли, всепоглощающей ненависти и бесконечных вопросов «зачем я родился?», которые Эйс задавал себе поздно ночью на холодной кровати этого дома. Эйс не способен быть настолько же жертвенным и любящим, как его мать, которая сделала всё, чтобы только её ребёнок появился на свет. Эйс готов отдать свою жизнь ради Луффи, но ведь так хочется, так сильно хочется увидеть, как исполняются его мечты. Как исполняются мечты самого Эйса, которые остались там, глубоко в детстве вместе с глупыми играми про пиратов и откровениями, что знали только звёзды и старая соломенная шляпа. Эйс даже не уверен, что знает, о чём мечтает Луффи сейчас. А Луффи мечтает, это точно, но Эйс настолько погряз в собственной ненависти и злобе, что забыл, когда вообще последний раз разговаривал с братом так, как они говорили, будучи детьми — открыто, искренне, хохоча во весь голос и делясь сокровенными тайнами, потому что никого ближе у них больше не было. Потому что Эйс так растерялся, когда у Луффи появились друзья. Эйс ведь не родился таким. Не родился озлобленным, чёрствым. Не всегда строил стены и сжигал мосты. Эйс упустил тот момент из своей жизни, когда тяжёлая апатия и равнодушие накрыли его с головой, сковали железными цепями, а палач приговорил его счастье к смертной казни без права изменить решение, потому что Эйс вбил себе в голову, что всё это он заслужил. А теперь Сабо убеждает его, что Эйс заслужил не смерть, а своё истерзанное счастье. А теперь Эйс вспоминает, что умеет улыбаться — криво, поджимая губы, потому что грудь вздымается слишком шумно и часто от накативших чувств и этой почти истерики на почве подавления собственных эмоций в течение стольких лет. Эйсу так плохо, но он так счастлив. Он тянется к телефону и печатает ответ почти не глядя, потому что взор застилает мутная пелена, и делается так стыдно, что хочется завыть, закричать. fireFist: я не смогу сказать ничего подобного в ответ, ты понимаешь? Dragon Claw: и не нужно. fireFist: нет, нужно. fireFist: нужно потому что я не хочу так больше жить, сабо. fireFist: у меня были все эти сраные мечты, куда они подевались теперь? во что я превратился? почему все эти дни похожи один на другой, а моя жизнь все такая же дерьмовая и я ничего не могу с ней поделать? fireFist: и я не понимаю, почему пишу всё это тебе. fireFist: прямо сейчас мне становится очень стыдно. fireFist: и если я перечитаю это, то скорее всего сгорю и закопаю свой телефон в землю. Эйс хватается за голову, едва не нажимая кнопку «удалить». Dragon Claw: всё хорошо, Эйс. Dragon Claw: ты молодец. Dragon Claw: у меня тоже были мечты, которые пришлось оставить, но, если честно, ты вдохновляешь меня подумать над ними вновь. Эйс удивленно смаргивает, не веря тому, что видит. fireFist: у тебя? Dragon Claw: не смотря на моё обострённое чувство справедливости, к Революционной Армии я присоединился абсолютно случайно. Это не было моей целью. Но теперь я чувствую, что должен отплатить всем этим людям, которые когда-то помогли мне. Я не могу просто так уйти. fireFist: о чём ты мечтал? Dragon Claw: только не смейся, что это банально или очень по-кинематографичному. Обещаешь? Dragon Claw: будучи ребёнком, лишённым возможности слышать и говорить, я мечтал увидеть мир, потому что зрение — единственное, что у меня осталось. Я хотел посмотреть всё вокруг своими глазами, но просто путешествия мне было недостаточно. fireFist: разве ты не путешествуешь сейчас? ты вон в индии торчишь. Dragon Claw: это сложное назвать путешествием, потому что активизм — моя работа, где я часто рискую жизнью. Мне нравится помогать людям, не пойми как-то не так, но моих сил уже просто недостаточно, чтобы отдавать всего себя ради чужого блага. Каждый день видеть, как люди умирают, голодают, как у них нет элементарной возможности обеспечить себя предметами первой необходимости… Эйс, мне нравится в Революционной Армии, я люблю своих друзей, но мне всегда кажется, что я делаю недостаточно, и это убивает меня. Мне нужен отдых, возможно. Чёртов перерыв, смена обстановки, другие лица. Это немного эгоистично, знаю, но, когда я узнал про тебя, уцепился за эту возможность уехать, потому что мне было невыносимо тяжело возвращаться обратно домой. fireFist: воу. Dragon Claw: я только что разрушил образ святого Сабо, который помогает бескорыстно, да? fireFist: не знаю. погоди, мне нужно обдумать это. fireFist: в чём смысл сбегать, если ты всё равно предлагаешь помощь? Dragon Claw: потому что я помешанный на работе сумасшедший, который чувствует вину за то, что просто бездельничает? Эйс сглатывает тяжёлый ком в горле. fireFist: так ты меня использовал? Dragon Claw: нет. Всё, что я говорил тебе — это правда. Да, ты казался мне жутким придурком в начале, особенно, когда я не знал, кто ты такой, но теперь я хочу приехать не из-за того, чтобы успокоить свои собственные нервы, а потому, что ты потрясающий человек, которого мне очень сильно хочется обнять. Эйс только недоверчиво хмурится на его слова. fireFist: а если ты сейчас врёшь? Dragon Claw: Эйс, я буквально рассказал тебе о таких вещах, которые не обсуждал ни с кем, даже с самим с собой, потому что было стыдно осознать, что я тоже человек. Я впервые в жизни признался кому-то настолько открыто, что не слышу, и ты принял меня, и, знаешь, я плакал, потому что был невероятно счастлив. Потому что мне было важно, что ты скажешь. Эйс, я не идеален, и мне стоит огромных трудов это признать. Я говорю это только потому, что ты понимаешь, что такое — быть брошенным неудачником на обочине жизни. Я такой же. Глухой придурок с комплексом отличника, который думал, что родители будут любить его, если он станет заниматься усерднее и положит всего себя в угоду их желаниям. Всё, что Эйс знал о Сабо до этого, не имеет значение, потому что вот он — живой, настоящий, не идеальный, но старающийся быть лучше. Сабо, который распахнул перед ним душу, такой уязвимый, открытый, и пламя его колеблется, будто от страха, сомнения, но Эйсу не важно, потому что его собственный огонь начинает разгораться только сильнее. Читать такое всё ещё до одури больно, но Эйс впервые отбрасывает эти мысли в сторону, потому что Сабо действительно пытается делать для него столько, даже, если в начале он лишь пытался притупить свою собственную боль. Боль самого Эйса потихоньку начинает отступать, и не важно, какими путями они пришли к этому, но дышать как будто становиться легче, и Эйс впервые может глубоко вдохнуть полной грудью, устремив взгляд куда-то кроме своего печального прошлого…. Эйс хочет смотреть в будущее. fireFist: что именно у тебя была за мечта? ты так и не закончил эту историю. Dragon Claw: в детстве я хотел путешествовать. На автомобиле или самолете, но это было моё маленькое желание посмотреть весь мир своими собственными глазами. fireFist: а сейчас? Dragon Claw: по-настоящему? Отдохнуть. Получить удовольствие от жизни и сделать все те крутые штуки, которые я советовал тебе. Кино, еда, море. А ещё… просто запереться дома с книгой и не выходить на свежий воздух где-то месяца два. fireFist: тогда возвращайся домой. Dragon Claw: это был отказ? fireFist: это было «ты можешь просто оставить себя в покое?» Dragon Claw: возможно. Но моё желание увидеть тебя сейчас слишком велико. fireFist: почему? Dragon Claw: не знаю. Мне спокойнее от наших разговор. fireFist: эй, ты говорил, что считал меня жутким придурком, так что не пытайся подлизываться, несчастный драконий фетишист. Dragon Claw: это правда, я считал. Первую… неделю? Даже меньше, я просто очень сочувствовал тебе. fireFist: а как же все истории про то, что тебе херово от помощи людям? Dragon Claw: мне не херово от помощи людям, это просто меня изматывает. И ты другой случай. У нас будто обмен эмоций, мне становится легче, когда я говорю с тобой. Не знаю, словно ты забираешь часть моей боли, а я — твоей. fireFist: звучит как соулмейтная херня. Dragon Claw: ОМГ, это мило! Dragon Claw: но соулмейты работают не так. Dragon Claw: у нормальных людей, по крайне мере. Dragon Claw: ты сказал, что твой соулмейт умер? fireFist: я его не знал. Dragon Claw: да, точно. Dragon Claw: ты знаешь, над чем я думаю? fireFist: не думай, это бред. Dragon Claw: НО Я НЕ МОГУ. Dragon Claw: ТЕПЕРЬ ЭТО НЕ ДАСТ МНЕ УСНУТЬ. Спина у Эйса покрывается мурашками, и какая-то глупая улыбка так и норовит предательски расползтись по его красному от смущения лицу, и Эйсу кажется, что Сабо будет смеяться над ним: «Смотрите, Эйс покраснел». Но в этом нет злого умысла. Просто Сабо, который сделал бы характерную для Сабо вещь, но Эйс не очень уверен, умеет ли Сабо смеяться вообще. Спрашивать такое — неловко, и Эйс давит в себе любопытство, оставляя его для ночных поисков в интернете, а не в качестве прямого вопроса в лоб человеку, который на самом деле его не слышит. Dragon Claw: кстати, мы ушли от темы. Я всё ещё жду номер твоей кредитной карты. fireFist: О НЕТ Dragon Claw: О ДА. Серьёзно, Эйс, ты не увильнешь с моими деньгами, даже не надейся. И ты купишь мне сверху кофе и самую сладкую в мире булочку, чтобы у меня слиплась задница и я умер. fireFist: читать от тебя «задница» самая странная вещь за сегодня. Dragon Claw: ты многого обо мне не знаешь. Ещё я говорю такие жуткие вещи, как член, вагина и американское правительство. Ты можешь успешно начать изучать по мне анатомию. fireFist: по тебе? Dragon Claw: по мне ;))) Dragon Claw: ВХВХХ ПРОСТИ ИЗ МЕНЯ ИНОГДА ЛЕЗУТ НЕПРЕДНАМЕРЕННЫЕ ГЕЙСКИЕ ШУТКИ. Dragon Claw: И Я ВСЁ ЕЩЁ НЕ МОГУ УСПОКОИТЬСЯ ИЗ-ЗА ТВОИХ СЛОВ ПРО СОУЛМЕЙТОВ. fireFist: господи забей, соулмейты так не работают. Dragon Claw: я знаю. Но это ты виноват, что я теперь буду думать об этом. Эйс знает, потому что унять свои собственные дрожащие руки сейчас оказывается слишком сложно. Соулмейты так не работают, но в любом правиле есть исключения, ведь так? Сабо-таки удаётся уломать Эйса дать номер своей карты, и уже через пару минут его банковский счёт пополняется на определенную сумму, чтобы уже через час он мог благополучно потратить эти деньги в магазине с бешенными ценниками, куда Сабо так сильно настаивает пойти. Пойти, впрочем, Эйсу не дают, заставив ехать на такси, на что уходит ещё двадцать минут уговоров и нытья Сабо про «богатого папика соулмейта», и Эйс готов прибить его за эту фразу, потому что она звучит стыднее всех самых стыдных вещей на свете. С другой стороны, Эйс понимает, что тащиться пешком в торговый центр, который находится так далеко от их бандитского района по понятным причинам, дело гиблое, провальное и лучше остаться дома. Здесь даже автобусы паршиво ходят. Город, в котором живёт Эйс, поделен на три условные зоны, но вслух об этом особо никто не говорит (но все знают, что происходит). Криминальная его часть находится где-то на задворках и служит большой пыльной свалкой, но там почему-то всё равно живут люди и даже кое-где цветет удивительная природная жизнь. Эйс привык разделять районы по людям, которые в них живут. Так, например, Трафальгар в своём ужасно длинном чёрном пальто обитает именно там, куда сейчас направляется Эйс: местность среднего достатка с яркими вывесками и ночными огнями. Многоквартирные дома, постриженные кустики и вымощенные камнем ровные змейки дорожек. У Ло приличная семья и хорошее образование. И это место похоже на него — одновременно спокойное, тихое, но, если приглядеться, обязательно заметишь, как вокруг кипит настоящая шумная жизнь. А там, далеко за деревьями, где возвышаются бурые от опавших листьев холмы, живут люди, которых Эйс никогда не видел, но почему-то точно знает, что они есть. Домов здесь немного — не наберется даже десятка, но всё это большие коттеджи с сигнализацией на чугунных воротах и просторным живописным садом на заднем дворе. Иногда Эйс замечает, как среди одинаковых ровных построек, в листве мелькает одна единственная — обугленная, сожженная и брошенная своими хозяевами на произвол судьбы. И каждый раз у Эйса что-то болезненно ноет под сердцем, словно в том пожаре согрело нечто очень важное, но Эйс с самого детства не мог объяснить, что же заставляет его так сильно волноваться до повышенной температуры и покрасневших зареванных глаз. А Эйс почти никогда не плакал. Воспоминания не отпускают его до самого входа в торговый центр, и только сообщения Сабо заставляют Эйса вернуться в привычную реальность, отбросив волной накатывающие чувства, которые сейчас будто усиливаются в несколько раз. Эйс следует между стройными рядами белоснежных рубашек и даже прикасаться к ним кажется преступлением против чистоты, потому что они такие выглаженные, аккуратные, а Эйс похож на сбежавшего из леса Маугли. fireFist: сабо, я не знаю что брать. Dragon Claw: какой у тебя размер? fireFist: не знаю. Dragon Claw: тогда просто бери те, что выглядят наиболее подходящими. Штуки три, мы выберем лучшую. fireFist: мы? Dragon Claw: ну да, ты же пришлёшь мне фотку? fireFist: эй, я не хочу палить свою внешность. Dragon Claw: я знаю, как ты выглядишь, уже неактуально. Dragon Claw: но мне бы хотелось увидеть твою собственную фотографию, а не ту херню, что делали исподтишка ради «забавы». Эйс едва дергается, и мысли о прошлом тяжёлые, но слова Сабо почему-то ощущаются приятнее… мягче, словно он и правда этого хочет, словно ему действительно можно доверять. Эйс терпеть не может фотографии с тех самых пор, но с Сабо есть это призрачное ощущение безопасности и хрупкая вера в то, что он не должен, просто не способен ему навредить. Эйсу пока трудно убедить себя в этом, но он старается, и Сабо старается ради него. fireFist: а ты? Dragon Claw: луна не в той фазе, чтобы чудовища выползали из ямы. fireFist: ты типа стесняешься своей внешности? Dragon Claw: я, типа, похож на сморщенный изюм. Dragon Claw: не то, чтобы стесняюсь, но, окей, почему-то тебе отправлять неловко. Dragon Claw: у меня слишком хорошее первое впечатление, не хочу его разрушить. Эйс фыркает, вешая рубашки на свободную руку. fireFist: моё первое впечатление о тебе было кошмарным, так что не расслабляй булки. Dragon Claw: знаешь, в контексте всех этих разговоров про сладости, звучит вдвойне забавно. fireFist: избавь меня от этого. Эйс долго не решается, а затем быстро добавляет, печатая вопрос почти не глядя. fireFist: это из-за ожогов? Dragon Claw: а, ты заметил. Dragon Claw: можно и так сказать. Никакой романтизации и косметических следов, моё лицо выглядит так, будто его раскатали валиком и макнули в кислоту. Dragon Claw: макнули в огонь, ладно. Dragon Claw: оно кошмарное, я даже улыбаться нормально не могу. fireFist: всё лицо? Dragon Claw: нет, только его левая половина. Она вообще пострадала больше всего, с правой я ещё хотя бы напоминаю человека. И хочется, хочется спросить, но чувство такое, будто это значит переступить черту. Черту, за которой вы ещё можете держать друг друга на расстоянии и копить страхи глубоко внутри себя, там, где темнота сгущается по углам, черня сердце тупой болью, сковывая его, словно ржавая колючая проволока — до крови и рези в покрасневших глазах. Эйс хочет спросить, как это случилось, но не уверен, что действительно хочет знать. Сабо просто парень, живущий в его телефоне, с чьим присутствием Эйс готов смириться (не без усилий), но подпустить его в свою жизнь так близко… Эйс не уверен, что в самом деле готов. Стыдно за каждое сказанное слово, стыдно, что ты вообще способен говорить, ходить, существовать. Хочется рассмеяться Сабо в лицо, потому что, смотри, ты чувствуешь это? Чувствуешь, как весь мир Эйса начинает трещать по швам? Движения механические, глаза затуманены лёгкой дымкой, и Эйс не сразу замечает, что просто стоит, пытаясь восстановить дыхание, потому каждое написанное Сабо слово, отдаётся в голове болезненной пульсацией, и хочется скривиться, зажмурить глаза… Почему свет такой яркий? Почему ожоги на теле Сабо ощущаются, как свои собственные? Эйс чувствует затылком, как на него кто-то смотрит, и он резко оборачивается, чуть было не напугав до сердечного приступа низенького подростка в забавной розовой шапке. Эйс хмурится, смутно узнавая в нём одного из друзей Луффи. Чоппер, кажется. Что ему нужно? — П-привет, Эйс! — запинается Чоппер и тут же опускает взгляд в пол. — Привет, — Эйсу почти жаль его. — Ты что-то хотел? Чоппер заметно мнётся под чужим внимательным взглядом и нервно теребит лямку своего школьного рюкзака. Эйс недоумевает и хочет было спросить, но Чоппер набирает в легкие воздуха и вдруг начинает быстро тараторить, да так, что Эйсу едва удаётся разобрать хоть что-то в этом стремительном потоке слов. — Я просто увидел тебя здесь, а ты обычно в таких местах не бываешь, ну, я и подумал, что будет здорово, если ты к нам присоединишься, — он моментально добавляет. — Если хочешь, конечно. В смысле, Луффи тоже тут, он сказал, что ты его отпустил. — Я его отпустил? — Эйс выглядит удивленным. — Луффи вроде не нужно моё разрешение, чтобы гулять там, где он захочет. Я ему не нянька. — Да, но мы вместе с Тра… с Ло. Было бы здорово, если бы вы… поговорили. Эйс хмурится, смутно припоминая, как ещё утром Луффи бросил короткую фразу «я пойду погуляю с Трао», а Эйс только махнул рукой, потому что был слишком занят, потому что Сабо присылал ему фотки фейерверков с уличного фестиваля, а Эйс никогда не видел таких ярких цветов, красок и… И Эйс, кажется, проебался. Это стоит отметить, как самое важное событие на общей повестке дня. — О, — только и может выдать Эйс. Он запускает пальцы в свои растрепанные волосы и неловко чешет затылок. — Здорово. Повеселитесь там. — А ты? — упорствует Чоппер. — Здесь недалеко, можем сходить… — Я знаю, зачем ты это делаешь, и не пойду разговаривать с Трафальгаром, как бы сильно тебе не хотелось, — Эйс скрипит зубами. — Я не могу запретить Луффи с ним общаться, потому что это дерьмово — контролировать чужую жизнь, но лучше бы вам всем держаться от него подальше. Он не тот, за кого себя выдаёт. — Эйс, это не правда, — Чоппер поджимает губы, и Эйсу вдруг становится очень стыдно. — Ло не виноват в том, что случилось. Он не имеет к этому отношения, дай ему шанс объясниться. — Послушай, — Эйс шумно выдыхает, пытаясь восстановить дыхание. — Я знаю, что вы с ним друзья и всё такое, он наверняка рассказал тебе все эти сказки, и ты поверил, но, пожалуйста.., — голос Эйса вдруг ломается. — я пытаюсь, блять, просто не свихнуться со всем этим. Эйс смотрит на понурое лицо Чоппера, на его опущенные плечи, покрасневший нос, и делается на душе так гадко, что хочется взрезать себе за это расползающееся по сердцу шипами чувство вины. Эйс прикусывает губу, и речь его необычно тихая, мягкая, потому что Сабо сказал бы нечто подобное, и Эйс не знает, зачем думает об этом сейчас. — Эй… прости, я вспылил. Опять, — Чоппер поднимает на него свои огромные блестящие глаза, и Эйс пытается не думать о том, что чуть не заставил ребёнка плакать. — Я не приду, потому что у меня дела. — А с Ло ты поговоришь? — Чоппер шмыгает носом, а затем вмиг становится серьёзным. — Он тебя подослал? — Нет, я сам.., — Чоппер разводит руками. — Вы просто так хорошо дружили в больнице… Тогда. — Мы с ним не друзья, понимаешь? — Эйс вздыхает. — И в больнице мы общались только из-за Луффи и…. — Я понимаю! — перебивает его Чоппер. — Понимаю, — он понижает голос. — Я лишь хочу, чтобы вы поговорили. То, что случилось — огромная ошибка. Эйс, ты не должен оставаться один. У Эйса не находится, что ответить, потому что напряжение между ними прерывает звенящий в кармане телефон. Чоппер хмурится, осторожно подбирая слова. — Эйс, тебе пишут? Эйс косит взгляд на источник звука. — Пишут, кажется, — видя взгляд Чоппера, он быстро добавляет. — Это не то, что ты думаешь. — Правда? — Правда, — твёрдо кивает Эйс. — Всё в порядке. И нет никакой уверенности, что машущий на прощание Чоппер действительно ему верит, потому что Эйс говорил то же самое, потому что Эйса травили в течение нескольких лет. Можно быть уверенным — скоро об этом узнают все, ведь об Эйсе волнуются, думая, что с ним в очередной раз приключилось какое-то дерьмо, из которого он ни за что не выберется самостоятельно, что он не справится, опустит руки, повторяя каждый шаг по заранее написанному сценарию, ведь в жизни Эйса нет других полутонов, кроме тех, что окрашены ненавистью. Но нет. Это всего лишь Сабо (а всего лишь ли?), который волнуется не меньше, в которого правда хочется верить. На душе так паршиво. Паршивый Трафальгар и его паршивая ложь. Зачем вообще понадобился этот разговор? Эйсу хочется уйти, сбежать, но он лишь беспомощно сползает по стенке примерочной, и эти белоснежные рубашки сейчас вызывают в голове истерический смех, потому что, эй, ты правда только что попробовал изменить свою жизнь? Он пишет Сабо, и буквы скачут перед глазами. fireFist: придумай хоть одну уважительную причину, чтобы я не ушел отсюда прямо сейчас. Dragon Claw: назову две. У тебя мои деньги и ты, должно быть, потрясающе выглядишь в классических рубашках. Я обязан это увидеть. fireFist: я чувствую себя хуже, чем дерьмо на асфальте. Dragon Claw: что случилось? Что случилось? Эйс горько усмехается. Прошлое всегда настигает его, вот что случилось. fireFist: встретил одного знакомого. Dragon Claw: у вас случился неприятный разговор? fireFist: типа того. я кажется его обидел. Dragon Claw: если ты говоришь, что кого-то обидел, значит, всё серьёзно? fireFist: он хочет, чтобы я поговорил с одним парнем с которым мы раньше общались чуть дальше «привет-пока», но я не хочу. Dragon Claw: это твой друг? fireFist: у меня нет друзей. Dragon Claw: тогда откуда взялся тот загадочный парень, с которым тебе нужно поговорить? fireFist: давай не будем. fireFist: не хочу об этом сейчас. Dragon Claw: хорошо. Dragon Claw: тогда я жду твоё фото в рубашке. Ты ведь выбрал? fireFist: типа того. Dragon Claw: я весь в предвкушении. Жду. С этим парнем невозможно иметь дело. Эйс пихает телефон в карман, ловя своё бледное отражение в длинном зеркале, сейчас с каким-то стыдливым ужасом замечая собственный усталый взгляд и болезненный вид лица, которое раньше отличалось хоть какой-то живостью, сейчас же оно совсем посерело, будто старая выцветшая бумага. Он стаскивает толстовку через голову и небрежно вешает её на крючок, собираясь взять первую рубашку на примерку, но вдруг замирает, приклеиваясь взглядом к своему наполовину голому отражению в зеркале. «Ты ведь пришлёшь мне фотку?» Эйс чувствует, как горлу подступает ком, и перед глазами мелькают те фотографии — позорные, отвратительные, от которых у Эйса ноющий холод в желудке и хочется вырвать над раковиной, лишь бы не испытывать всех этих давно позабытых чувств. Он надевает рубашку, не прерывая зрительный контакт со своим отражением, которое в точности повторяет каждый его жест, каждое движение, и мурашки бегут по спине, но Эйс смотрит, будто наказывает себя. Он достаёт телефон, и пальцы его чуть дрожат, но Эйс печатает уверенно, уже точно зная, что хочет сказать. fireFist: я не могу. Dragon Claw: тебе страшно. Не вопрос — утверждение. Эйс не понимает, почему Сабо каждый раз такой проницательный. fireFist: откуда ты знаешь? Dragon Claw: чувствую. fireFist: это бред, сабо, ты не можешь такое чувствовать. Dragon Claw: тогда догадываюсь. Учитывая твой печальный опыт с фотографиями, такая реакция вполне объяснима. fireFist: ты это специально да?? Dragon Claw: фотографии не съедят тебя, Эйс. Они не плохие, просто оказались не в тех руках. Эйсу хочется спросить — тогда почему так стыдно? Откуда это почти отвращение к собственному телу, если Эйс никогда не испытывал такого рода проблем? Или стыдно перед Сабо? Стыдно и страшно сделать фотографию самому, увидеть себя в объективе камеры, будто ты какой-то зверёк, выставленный в клетке из железных прутьев на потеху бесноватой толпе. Эйс не знает, что из этого, но в груди ноет, болит и позорно колет в глазах. fireFist: я стремный. Dragon Claw: не стремный. Dragon Claw: уверен, ты отлично смотришься в рубашке. Dragon Claw: лучше только я, но я король в ношении рубашек. Эйс позволяет себе натянуто усмехнуться. fireFist: ладно. но фотка будет мыльной там не слишком хорошее качество. Dragon Claw: заметано. Мне просто нужно убедиться, как это выглядит со стороны, остальное не важно. Видеть себя под прицелом камеры оказывается сложнее, чем просто согласиться на это. Эйс медлит, наблюдая за тем, как вздымается его грудь. Медлит, глядя на своё одеревеневшее лицо и плотно сжатые в тонкую полоску губы. Пуговицы на рубашке впиваются в кожу, доставляя едва ощутимый дискомфорт, и Эйс жмётся, пытаясь размять затекшие плечи. Он поднимает телефон на уровне глаз, ловя своё напряженное отражение в зеркале. Пальцы стучат по стёртому корпусу, но коснуться экрана не решаются — неловко, стыдно и хочется как можно скорее сбежать. Эйс порывается взъерошить волосы на затылке ладонью, но останавливается, вновь берясь за телефон обеими руками, создавая для себя призрачного ощущения контроля над ситуацией. Это просто. Здесь нет ничего сложного. Всего лишь сделать одно фото. Одно. Сделать фото и отправить его Сабо. И когда оно будет у Сабо… Эйс дергается. Когда оно будет у Сабо, Эйс уже не будет отвечать за его дальнейшую судьбу. Если Сабо захочет что-то сделать, Эйс не сможет его остановить, и мысль эта стучит в голове, как барабан, заставляя Эйса с каждым вдохом всё больше сомневаться в своём поспешно принятом решении. Вспышка. Палец соскальзывает, небрежно вдавливая сенсорную кнопку в экран. Эйс вздрагивает, когда его изображение заключают в фокус — сначала размытое, блеклое, а затем оно становится чётче, насколько вообще позволяет разрешение камеры. Щелчок. Эйс на фотографии замирает. Время для него останавливается, а сам он навсегда заключен в ушедших секундах прошлого, застыв в неподвижной позе на одной единственной фотографии. Часы хочется оттянуть, приказать им остановиться, но для загрузки фото требуется меньше пяти секунд, и Эйс удивлен, потому что интернет ещё никогда не ловил так быстро. Сказывается местность, не иначе, но всё вокруг будто сговаривается ради воплощения столь безобидной просьбы, заставляя Эйса чувствовать себя глупо, потому что он всё никак не может решиться. Сабо не такой, как Ло, хочется сказать самому себе, но у Эйса нет ни одной причины доверять Сабо настолько, чтобы не думать обратное — Сабо такой же, просто очень хорошо скрывается. И умеет говорить нужные слова в самый важный момент. Dragon Claw: эти фотографии останутся со мной и только. Я не сделаю тебе больно. Обещаю. А Эйс сдаётся. Сдаётся себе, Сабо, собственным страхам. Сдаётся на эти несколько минут, позволяя просто… отпустить. Мир соткан из разочарования, несправедливости и злобы. Люди каждый день ходят по лезвию бритвы, балансируя между любовью и ненавистью, и Эйсу кажется, что ничего другого в своей жизни он не испытывал, просто не способен. Злым быть проще, он усвоил этот урок давным-давно. У злодеев никто не спрашивает, почему они злые. Они отбросы общества по определению, и Эйс злодей, потому мир не хотел, чтобы он рождался. Но сейчас… Сейчас в голове щёлкают какие-то переключатели, и Эйс понимает, что, вообще-то, впервые делает нечто подобное. Общается, шлёт фотографии, словно они с Сабо какие-то… друзья, и все эти глупые шутки, ночные разговоры… Эйс выбирается в город, хотя раньше это казалось настоящим усилием, но вот он здесь — растерянный, сломленный и ищущий поддержки глубоко внутри себя. Он здесь, пытается изменить свою жизнь, и мысль эта звенит в голове так громко, заставляя всё внутри содрогаться от непонятного воодушевления и липкого чувства страха. Колесо ненависти не останавливается, лишь замедляет свой ход, но Эйсу достаточно этой короткой передышки, чтобы взглянуть на мир по-другому. Ненависть идёт с ним рука об руку с самого первого дня, целуя холодными, высохшими губами его окровавленный затылок. Ненависть сковывает, и Эйс чувствует её когтистые лапы на своём лице… Он тонет. Под толщей льда, где краски блеклые, и солнце не проникает за расползающуюся мглу, он тонет, пытаясь грести слабыми руками в чёрных водах, но те всё глубже тянут его на дно, и света не видно — впереди только пустота, за которую нельзя ухватиться дрожащими пальцами. Тело не слушается, а холод всё глубже проникает под кожу. С каждым часом, с каждым годом, он опутывает сердце Эйса всё крепче, черня его болью и ненавистью, но… Теперь всё как будто останавливается. Не пропадает, нет. Но Эйс вдруг ставит её на короткую паузу. Он отправляет фотографию, и каждая клеточка его тела напряжена, готовая взорваться в любой момент. Эйс чувствует себя оголенным нервом, по которому пускают маленькие разряды тока, и сил успокоить собственную панику сейчас не находится совершенно. Сабо отвечает простым, мимолетным… Dragon Claw: красавчик ;) А Эйс наконец-то может дышать. Они проводят в магазине ещё около часа, и Сабо бракует его первые две рубашки, потому что они «узкие, маленькие и наверняка жмут в плечах». Брюки подбираются быстро, Эйс даже чувствует, как начинает справляться, но затем Сабо упоминает о чёрных туфлях, и спор за чужие деньги открывается с новым запалом. Сабо — убедительный, пишет стройными фразами и очень сильно хочет спать, поэтому шансы на полноценный диалог вполне закономерно стремятся к нулю: Эйс проигрывает, и туфли теперь оплачены на кассе, а Сабо так доволен, кажется, даже больше, чем сам Эйс. Эйс ощущает себя неловко, потому что какой-то парень из интернета покупает ему вещи, и, если честно, Эйс осознает это только на пороге дома, чуть не выронив пакет из своих расслабленных рук. Хочется накричать на Сабо, но будет стыдно, так что Эйс винит себя самого, беспомощно поскуливая и закрывая лицо руками, в попытках исчезнуть, расщепив свое тело на атомы. Не получается. Дадан вновь отмечает его странное поведение, и вокруг пакета с вещами разгорается настоящий допрос: где, откуда и зачем? Эйс отмахивается, говоря, что для работы, а деньги взял с давно хранившейся под матрасом заначки. Ему, конечно, не верят, но отпускают с миром, потому что Эйс выглядит так, будто сейчас упадёт — сонный, измученный и очень-очень усталый. Только вот телефон в его кармане звенит, а губы тянутся в лёгкой виноватой улыбке. С Эйсом точно что-то не так. Он заваливается на кровать, укрываясь одеялом, и плевать, что сейчас день — Эйс вымотан, будто за двоих, и веки его с трудом разлепляются. Сабо давно должен спать, но он всё продолжает слать сообщения, интересуясь, доехал ли Эйс до дома, и в груди от этого почему-то теплеет. fireFist: эй ты говорил, что когда мы разберемся с твоим дерьмом ты расскажешь о своем? fireFist: ты все еще там сидишь?? Dragon Claw: нет, я в отеле. Лежу в кроватке, как хороший мальчик. Dragon Claw: очень хочется спать. fireFist: мне тоже. fireFist: тебе еще херово? Dragon Claw: оно притупилось. Из-за усталости и болтовни с тобой. Я же сказал, что это помогает. Эйс ведет щекой по подушке, будто пытаясь кивнуть. fireFist: ты сказал, что не особо ее знал. ту девушку. Dragon Claw: да. Но мы помогаем им. И когда они умирают, у тебя будто опускаются руки. Каждый раз. fireFist: это ведь все еще не твоя вина, помнишь? ты бы точно сказал мне что-то такое. скажи себе. Dragon Claw: я для себя — это самый большой лжец. Самому поверить труднее всего. В комнате отчего-то становится холодно, мурашки бегут по спине, и Эйс тянет одеяло до самого носа, пытаясь согреться. fireFist: так бросай это. вообще все. ты ведь и ко мне прицепился из-за того, что тебе плохо от работы было. Dragon Claw: всё ещё обижаешься? fireFist: да. Dragon Claw: мне жаль. Я не хотел, чтобы ты считал меня идеальным Сабо, который не ест, не спит, придёт на помощь, но я сам виноват. Ты говорил мне, чтобы я остановился, но… я перегнул палку. Опять. Dragon Claw: Эйс, в этом городе осталось нечто очень важное. Мои воспоминания, вроде как. Я не могу сказать в полной мере, потому что сам до конца не понимаю, в чём дело, но я знаю, что забыл. Забыл какую-то важную деталь своей жизни, но дело не только в этом… Эйс, я подумал, что смогу хоть кого-то сделать в этом месте счастливым. Это бы успокоило мою совесть, наверное. fireFist: какой ты совестливый. Dragon Claw: тю. Не злись. Dragon Claw: мне нужен отдых, но я не могу остановиться. В чём-то я скучаю по родному городу. Такой жуткой тоскливой привязанностью. fireFist: и зачем ты хочешь приехать теперь? Dragon Claw: увидеть тебя. Знаю, пообщаться нормально мы не сможем, но ты должен мне кофе и булочку, не забывай. fireFist: я подумаю. Dragon Claw: ты всё ещё не доверяешь мне, Эйс? Это нормально. После того, что случилось — это нормально. Плюс, когда мои эгоистичные желания вылезли наружу, ты имеешь полное право на меня злиться. fireFist: не указывай, что мне делать. просто следуй своим собственным блять советам. Этот Сабо такой упёртый баран, что Эйс иной раз диву даётся. Не хочется на него злится, хочется кричать и биться лицом в подушку. Он долго молчит, а затем в голове что-то щелкает, и Эйс печатает, не давая себе возможности остановиться, бросить взгляд на экран, потому что таких слов во второй раз он ни за что не напишет, нужно пользоваться моментом, пока сердце ещё готово для чувств и мимолетной открытости. fireFist: ты думаешь это можно изменить?? нас? Dragon Claw: я думаю, мы можем стать лучше для самих себя. Мы можем помочь друг другу, Эйс. Было бы здорово, не думаешь? fireFist: взглянуть на это иначе? Dragon Claw: может быть. Вторая сторона моей медали — свобода. А что у тебя, Эйс? Второй стороной ненависти всегда была любовь. Любовь, которая может изменить мир в одно мгновение, если бы ей действительно предавали столько смысла. Столько важности, необходимости, потому что с любовью приходит понимание и уважение. То, чего Эйсу так сильно не достает всю его кошмарную в этих значимых вопросах жизнь. Сделать вдох сейчас становится так трудно. fireFist: сабо Труднее только простому «спасибо» сорваться с сухих искусанных губ. fireFist: сегодня было неплохо. Но он понимает, потому что они связаны. Dragon Claw: не за что, Эйс. Потому что они как две стороны своей собственной медали.