Отыщи меня по глазам

Закрытые двери магазина в распаленной волнением фантазии походят на воды чёрного зеркала, где твоё собственное отражение складывается в мутные линии непривычной формы из двоящихся на поверхности витрины блеклых пятен утреннего света. Взгляд спешно цепляется за минималистичные вывески у главного входа, и рой шумных мыслей отзывается на переполненный волнением желудок гудением пчелиного улья. Они сплетаются в единую какофонию звуков — беспокойных, назойливых, раз за разом возвращающихся к одной единственной точке, заставляя кулаки сжиматься в карманах и ногти болезненно впиваться в кожу, даря призрачное ощущение хоть какого-то спокойствия. Шаг. Шаг действительно становится трудным, когда твоё тело скованно реальностью, а сознание отбивает буквы ненаписанных слов, будто похоронный метрономом в честь минуты молчания за твою собственную глупость и вопиющий эгоизм, перемешанный с почти раздирающим нервы ужасом… Эй, почему ты не хочешь разделить этот исключительный момент перемен вместе со мной? Пальцы сжимают корпус телефона, нервно постукивая, обновляя проклятый диалог раз разом, но кроме приевшегося «рад за тебя» ничего нового уже не появляется, и Эйс не понимает, никак не может взять в толк, что ещё его так задевает. Он ведь… он ведь действительно рад? Рад, но с осадком. Рад, но совсем не так, и какое-то внутреннее беспокойство тянет под ложечкой, сажая в почву их общения семена не проклюнувшихся вопросов… а мы в самом деле решили всё вчера? Под тонкую куртку задувает промозглый ветер, и Эйс жмётся в плечах, переминаясь с ноги на ногу у высоких каменных ступенек. Глупо, опрометчиво и до смешного наивно. Ты боялся опоздать, но в итоге столкнулся с тем, что пустые часы ожидания, которые не чем было забить, теперь с каждой секундой всё больше превращаются в мучительное осознание, что у горького разговора всегда остается такое же горькое послевкусие. Обижая других, не спрашивай потом, в порядке ли они. Перед глазами мелькает «в сети» и пальцы тянутся сами, хоть и совсем не должны. Когда он успел научиться печатать текст на своей разбитой клавиатуре с такой удивительной легкостью? И когда он стал тем, кто приносит в жизни других столько мучительных проблем? Ах, да… Последнее ведь было всегда. Буквы складываются во «всё хорошо?», а разум понимает, что ни черта подобного, прекрати обманывать вас обоих. Но ложь сладка, потому что хороших мальчиков ничего не задевает. Dragon Claw: о чём ты? fireFist: просто стою здесь и кажется, что нет. fireFist: и я пришел, а магазин ещё закрыт и… не знаю, думаю о собеседовании и об остальной херне. fireFist: в смысле не херне, но Dragon Claw: Эйс, скажи уже прямо. Прямо будет «я очень проебался, извини», но слова такие сложные, чтобы их говорить. fireFist: ты вчера успокаивал меня или себя? Dragon Claw: ого. fireFist: ты сказал что мы друзья, но разве можно называть человека другом после всего случившегося? fireFist: тебя так прорвало, а в итоге ты… ты ничего не сделал. fireFist: и теперь я думаю, что ты не в порядке потому что просто замял всё это. Dragon Claw: ты хотел, чтобы я крыл тебя матом в течение следующих двух часов? Dragon Claw: могу приехать и мы подеремся, если тебе станет легче. Это «что-то не так» постепенно начинает обретать более явную форму, и Эйс чувствует каждой клеточкой своего тела чужую волну нарастающих нервов. fireFist: это правда дружба? Dragon Claw: сейчас я тоже об этом задумался. В сердце что-то больно ухает и с грохотом падает вниз. Dragon Claw: моя подруга назвала тебя козлом, а меня — идиотом, потому что мы оба не можем понять, что хотим друг от друга. fireFist: что хотим? Dragon Claw: я всё думал, чем же вызвал у тебя подобные мысли. fireFist: мне помогли. Dragon Claw: ага, помню, но мне бы даже в голову не пришло, что я правда могу это сделать. Кажется, мы с самого начала неправильно друг друга поняли. Dragon Claw: я, как всегда, посчитал, что будет разумной идеей (нет) взваливать на себя чужие проблемы и становится психологом для кого-то, когда мне самому нужна помощь. Dragon Claw: мне стыдно, ведь я навязался сам, но и… обидно было всё это слышать, знаешь. Оно с трудом укладывается в мыслях. Dragon Claw: но я и не хотел прекращать наше общение, поэтому решил подождать, когда эта тревога уляжется, но… ты меня удивил, Эйс. fireFist: я бы и не подумал что всё плохо, если бы… это так тупо звучит, господи. когда я вышел из дома почему-то решил, что тебе херово. Dragon Claw: опять наши придуманные ощущения? Dragon Claw: можно подумать, что мы с тобой эмпаты. Хах. fireFist: я не знаю, что это было. я просто посчитал, что должен спросить. Это было важно для понимания ситуации, потому что, как только Эйс переступил порог своего дома, волной накатившее отчаяние накрыло его с головой. Эйс впервые чувствует эмоции Сабо на таком тонком уровне, словно может отделить одни ощущения от других, понимания, что конкретно сейчас Сабо очень тошно и он не может уснуть, ворочаясь на кровати в пустом номере отеля, давя внутри себя мысли об их кошмарном разговоре, которого ни в одной из всех возможных реальностей никогда не должно было произойти. Эйс готов сорваться, потому что сам он отпустил всё это слишком просто. Dragon Claw: листал нашу переписку и понял, что мы упустили. fireFist: что именно? Dragon Claw: «давай без обязательств». Это были твои слова. fireFist: ох, блять. Dragon Claw: кажется, нас обоих устраивал такой расклад, а теперь я понял, что перечислял тебе деньги на карту и говорил такие громкие слова вроде «да, пожалуйста, живи», и это так тупо, боже, мы не придерживались собственного решения с самого начала, поэтому то дерьмо и случилось. Оно было неизбежным. fireFist: не правда. я не имел права на такие слова. Dragon Claw: может быть. Я полный отстой, потому что взвалил на себя ответственность, которая оказалась мне не по силам. fireFist: сабо, я и не просил тебя помогать мне. Dragon Claw: я знаю. Но просто… ох, я никогда не сталкивался с подобным. Никто ещё не обвинял меня во вранье касательно моей глухоты, и я в ауте, Эйс. До сих пор. Наверное, именно это ты и почувствовал. На языке вкус тяжёлой обиды, что шипучим горьким лекарством растворяется во рту вместе с каплями солоноватой крови, потому что Эйс слишком сильно прикусывает воспаленную губу. Он спешно облизывает ранку, жмурится, мечтая сейчас рассыпаться комочками сухой глины прямо на асфальт, только бы дождь смыл его как можно скорее в канализационный слив, туда, где для кого-то вроде него обязательно найдётся местечко. Чёртов бесполезный мусор. Сабо так потерян, так уязвим, и Эйс позволил допустить всё, позволил себе ранить его своим дерьмовым языком, когда следовало держать его глубоко в заднице. fireFist: мне безумно жаль за всё это. Dragon Claw: по этой причине я и не стал продолжать тот разговор дальше. Я был так зол на тебя, до сих пор зол, если честно, но меня буквально скрутило, когда я понял, что ты раскаиваешься. Искренне раскаиваешься. fireFist: это ничего не меняет. Dragon Claw: да, не меняет. Ты уже сказал всё, что сказал. Этого не изменить и не забрать назад. Мы уже пережили это. fireFist: слушай, сабо Dragon Claw: да? Пальцы колет холодом то ли от задувающего промозглого ветра, то ли от лишнего волнения, страха, что селится на самой границе сознания, но Эйсу вдруг становится невероятно тяжело написать хоть что-то, потому что месяц, даже больше ничего не значит, но ведь всё равно… fireFist: я не знаю, как правильно сказать. Всё равно не хочется отпускать так просто, верить, что одна дерьмовая ошибка способна перечеркнуть все слова, что с таким трудом были выцарапаны прямиком из кровоточащего сердца, и не так важны откровения, сколько сам факт, что рядом, вот здесь, есть кто-то способный улыбнуться от одного твоего присутствия рядом… разве хочется заставлять его чувствовать себя виноватым? fireFist: я не хочу, чтобы это всё изменило. звучит эгоистично в такой ситуации, я знаю. Dragon Claw: но? fireFist: у нас получится общаться как прежде? Он стремительно поднимает глаза от экрана телефона, не желая видеть ответ прямо сейчас, в эту самую секунду, и теперь Эйс с отчаянием утопающего цепляется взглядом за лысые кроны деревьев и магазинные вывески, ища в этом хоть какое-то успокоение, что связывает его с реальностью в единственный момент, когда она вот-вот готова рухнуть на части. Молчание давит, молчание сковывает и даже тишина кажется такой оглушающей, стуча в барабанных перепонках музыкальным треугольником, и это самый противный звук, который всё никак не может закончиться. Эйсу чудится, что он стремительно глохнет, будто голоса улицы с каждой минутой теряют краски, оставляя его наедине с удушающей пустотой… Пустота, точно. Она стала первой ошибкой в цепочке их случившейся катастрофы. Dragon Claw: а было ли что-то прежде? Dragon Claw: в смысле… Что именно ты хочешь сохранить? Из всех возможных вариантов, из каждых написанных фраз, больше всего здесь имеет значение… что? Слова, пронизанные откровением, беззаботные минуты радости или нечто более ценное, из-за чего Эйс сейчас стоит на пороге, на стартовой линии, где он бы не оказался, не поддержи его Сабо теперь, как оказалось, в ущерб самому себе? Это ли не важно? Или важно совершенно другое? Они начали своё общение в абсолютно разных плоскостях, где один просто испытывал фанатичное желание оказаться полезным, попутно пытаясь разобраться в себе, а второй видел в каждом его действии угрозу, чем и подвёл остатки их хрупкого доверия к неизбежной заключительной черте. Они могут разойтись прямо сейчас и больше не делать друг другу больно, но разве виноват каждый из них в том, что человек по ту сторону экрана придумал себе образ своего собеседника, который к реальности-то не имеет никакого отношения. Эйсу, может, и нужна помощь, но он не жертва и не спасительный крючок, который в состоянии удержать душевное равновесие Сабо, если тот вдруг решится приехать в их задрыпанный городок. А сам Сабо не герой и не обманщик, он просто человек, который запутался в собственной памяти и чувствах, и теперь не знает, кем себя вообще считать, если даже его глухоту приняли за возможность кого-то оболгать. Они не образы, не пациент с терапевтом, не тот, кто добился в жизни чуточку больше и теперь поучает своего менее удачливого знакомого через непрошеные советы по устройству работоспособности. И уж тем более Эйс не хотел, чтобы Сабо стал для него жилеткой по каждой проблеме, потому что Сабо развалится на части, если ещё хоть раз возьмет на себя такую ответственность. Он погряз в своей работе с головой, привязан к ней намертво, как капитан к палубе на утопающем корабле… и, может, Сабо просто нужен тот, с кем он способен быть собой на столько, что ему не придётся ставить чужие эмоции выше собственного комфорта? Что было у них прежде разве имеет значение сейчас, потому что всё, чего бы хотел сохранить Эйс уже здесь, уже в его руках… Он точно знает, что нужно сказать, и такой твёрдой уверенности он не испытывал, пожалуй, никогда, ведь Эйс вкладывает чувства в каждую свою букву, когда тянется к клавиатуре, чтобы облечь свои трепетные мысли в слова. Что он хочет сохранить? Это просто. Это самый простой ответ, который он только способен дать. Да, точно. Эйс наконец-то начал понимать, и миг этот настолько важный, что… — Молодой человек! Эйс вздрагивает и резко оборачивается, внезапно упираясь взглядом в острый чужой подбородок. Несколько секунд Эйс не может понять, просто удивленно пялится, а затем смотрит выше, сталкиваясь с человеком напротив уже глазами, и незнакомца это, видимо, не слишком радует, потому что выглядит он взвинченным, будто его только что стянули прямиком с кровати. — Да? — Эйс глотает скопившеюся во рту слюну. Незнакомец раздраженно фыркает и обходит Эйса, приближаясь к стеклянной двери магазина со связкой разноцветных ключей, и тут уже становится ясно, что это пришли по его, Эйса, душу. — И почему я должен этим заниматься? — мужчина со странными волосами голубоватого оттенка что-то возмущенно цедит себе под нос. — Где носит эту Моне? Эйс припоминает, что подобное имя было на сайте в списках контактов, и, возможно, именно Моне отвечала ему от имени работодательницы, но Эйс не может до конца сказать, что его выводы действительно являются правдой. — Я извиняюсь, — он подает голос, смотря, как двери магазина плавно распахиваются. — Я знаю, — его резко обрывают. — Кто ещё в здравом уме будет торчать возле магазина этой чокнутой старухи в такой прекрасный выходной день? — Чокнутой старухи? — недоумевающе переспрашивает Эйс. Кажется, в требованиях значилось «доброжелательность» и сейчас проигрывает в этом явно не Эйс. Мужчина пропускает его вперед, а сам зажигает свет по всему помещению, потянув за какой-то рычаг, но Эйс не успевает этого увидеть, потому что взгляд его моментально цепляется за обстановку зала, а точнее к вещам, которыми он наполнен. Высокие стеллажи стоят чересчур плотно друг к другу, и Эйс может разглядеть, что они до верху забиты различной атрибутикой, разложенной настолько симметрично, что кажется, будто она приклеена. Глаза разбегаются, и не знаешь, на чём сосредоточить торопливый взор, ведь здесь совершенно нет угла, где не стояло бы хоть что-то интересное. Над потолком виднеются знаки, делящие зоны для разного творчества на отдельные участки, вроде «скульптура», «декупаж» (Эйс правда не знает, что это за слово. Похоже на экипаж) и более-менее знакомого «графика» и «акварель». Особо восторга все эти творческие штуки у Эйса не вызывают, но он действительно приятно удивлен общей атмосфере, словно прямо сейчас касается чего-то очень тайного, почти что нарниевский платяной шкаф. Эйсу нравится здесь находится, чуть прохладно, но это, видимо, ещё отопление не включили, зато в остальном помещение довольно приятное, особенно выделяется количество подвесных растений, а ещё лестница, ведущая на второй этаж. Эйс выдыхает, но это больше походит на тихое присвистывание, будто он настолько впечатлен, что не может сдержаться. — Недурно. Мужчина, имени которого Эйс всё ещё не знает, лишь негромко хмыкает, явно подметив нарастающий чужой интерес. — Местечко не для всех. Владелица помешана на искусстве, но я в этом мало что понимаю. Эйс оборачивается, намереваясь сказать: «я тоже», но это было бы глупо, учитывая то, куда он пришёл устраиваться. Его приводят в небольшую комнату, находящуюся в дальней части зала, и Эйс понимает, что пользуется ей, по-видимому, только персонал. А ещё понимает, что он не готов начать собеседование прямо сейчас, потому что он оставил Сабо ни с чем, без единого ответа, отчего становится несколько стыдно, даже тревожно — а вдруг Сабо истолкует его молчание не так? Эйс жмурится, слабо мотая головой. Нет, это глупо, он не должен сомневаться в Сабо после всего, но чувство незавершенности только крепнет, заставляя Эйса беспокойно ерзать на месте. — Эм, извините, — Эйс даже не может сказать, когда в последний раз так часто просил прощения. — А можно мне ответить кое-кому? Мужчина, не отрываясь от документов, которые предоставил Эйс для трудоустройства, лишь раздраженно фыркает на его слова, будто Эйс ему в кофе соль положил, а не задал безобидный вопрос. — Молодой человек, вы сюда болтать пришли или на работу устраиваться? Между прочим, это уже многое говорит о вашем уровне компетентности. Эйс чуть сжимает пальцами ткань своих новых брюк и еле слышно шипит сквозь зубы. — Это ни о чём не говорит. — Вы что-то сказали? — Ничего. Его личное дело изучают с дотошной внимательностью, и Эйсу уже кажется, что дальше этого ничего не зайдёт — а, вы, Портгас, ну так идите, пожалуйста, вон. Он правда не будет удивлен, если нечто подобное случится, а ему откажут лишь по причине убийственного взгляда, которым Эйс уже несколько раз успевает одарить человека, сидящего напротив него. Комок волнения шевелится где-то в желудке, мечась то в сторону Сабо, то реальности, где ему обязательно откажут по любому из возможных вариантов, а все эти деньги, все усилия, что были потрачены, канут в омуте его бесполезности, так и не найдя своего применения. Зато эмоциональный фон будто стихает, становится ровным, без резких скачков, и в голове почему-то мелькает мысль, что Сабо уже наверняка заснул. Этим чувствам всё ещё нет рационального объяснения, потому что вспыхивают они на уровне сильнейшей интуиции, когда даже сознание ещё не успевает обработать поток информации, но личные ощущения уже точно знают, что именно сейчас произошло. Так… странно. К этому всё ещё сложно привыкнуть. К этому всё ещё нет гарантий, что им обоим просто не кажется. — В вашем резюме довольно мало пунктов. Эйс слабо дергается от чужого голоса, так небрежно вырывающего его из потока сознания. — Это плохо? — Как у вас со стрессоустойчивостью? — его вопрос оставляют без внимания. — Ох, ну… Нормально, думаю. Если Эйс смог пережить свою жизнь, травлю и всё к этому прилегающее, то вытерпеть половину дня в компании незнакомых людей, которым обязательно что-то от тебя нужно… да, звучит просто отстойно, но вроде ещё не повод сдаваться. — А представьте, если кто-то в автобусе наступил вам на ногу, ещё и нагрубил в добавок. — Я вроде не в автобусе работаю, — Эйс задумчиво хмурится. Со стороны слышится тяжкий вздох. — Ну… ситуация тогда несправедливая, — Эйс рассеянно чешет затылок. — И, если кто-то грубит, это лучше не оставлять без внимания. Мужчина сцепливает руки в замок и сверяет Эйса пристальным взглядом. — И что бы вы сделали? — Сказал ему, что он мудак. Эйс следит за чужими пальцами, медленно выстукивающими незатейливым ритм на деревянной поверхности стола, и в какой-то момент приходит осознание, от которого Эйсу хочется пробить себе лоб рукой вот прямо сейчас. «Блять, надо было ответить не так». В помещение на какое-то время повисает давящая тишина, и Эйс не может успокоиться, будто все шансы, все карты выскальзывают из его рук по нелепой случайности, и это так обидно, что хочется волком выть, но Эйс не издает ни единого звука, понимая, что, если откроет рот, сделает всё только хуже, хотя, казалось бы, хуже теперь уже некуда, но Эйс отлично ставит новые рекорды там, где от него этого совершенно не требуется. — М-м-м, занятно, — от его резюме не отрывают изучающего взгляда. — Есть ли какие-то конкретные типы людей, которые вас раздражают? Не попадись, эта блядская уловка. Эйс глотает ком в горле, чувствуя, как пересыхает во рту. — Думаю, — он подбирает каждое слово с тщательной осторожностью. — у всех есть люди, которые их раздражают. Но не обязательно говорить об этом вслух. Мужчина тихо хмыкает, а Эйс давит в себе желание сказать: «это ты раздражаешь меня прямо сейчас», но он держится, что уже является серьёзным показателем. — Вы хорошо приспосабливаетесь. И Эйс не понимает, комплимент это или прямое уличение во лжи. Часы тянутся медленно, а вопросы становятся всё более заковыристыми: Эйса спрашивают и про предыдущие места работы, и про школу (как учился, как общался, отчего Эйс делает немедленный вывод — этот человек не местный, раз не знают, кто он такой). Его пытаются подловить, но Эйс кое-как справляется, понимая, что в каждом задаваемом вопрос есть порой и не один, а множество подводных камней, об которые он, видимо, обязательно должен споткнуться, если вдруг даст неправильный ответ. Мозги спекаются под таким напором мыслей, и Эйсу уже некомфортно во всём, в чём он сидит — рубашка давит на горло, а брюки кажутся слишком узкими, хотя ещё утром они сидели на нём идеально, словно влитые. Из-за нервов любая, даже малейшая деталь вызывает раздражение, заставляя перекручивать её в голове несколько раз, отводить взгляд, вновь смотреть и раздражаться сильнее, потому что бесцельные минуты ожидания не приводят ни к каким серьёзным результатам — Эйса всё ещё держат на коротком поводке. Ему разрешают попить из кулера, что становится настоящей благодатью для измученного жаждой пересохшего горла. Эйс осушает пластиковый стаканчик одним махом, даже вкус воды не чувствуется на языке, и хочется пить ещё, но под пристальным взглядом безымянного мужчины, Эйсу приходится с невидимой долей сожаления выбросить стаканчик в мусорку под столом. Его тошнит от вопросов, тошнит от самой мысли, что он пришёл сюда, но вернуться домой ни с чем и сказать: «простите, я просто не захотел»… Эйс считает, что он уже и так слишком много разочаровывает близких для себя людей. А ещё Сабо. Сабо хочется расстраивать меньше всего, потому что Эйс преуспевает в этом просто отлично, высший класс… Сабо даже не будет порицать, если Эйсу откажут или он откажется сам, но всё же… всё же он так старался сделать это для Эйса, и теперь Эйс просто не может, не должен повернуть назад. Да, неправильно с точки зрения отношения к себе, но правильно с точки зрения самого Эйса, ведь мнение Сабо теперь важно, так, как не было важно никогда раньше. Эйс с любопытством наблюдает, как на его глазах мужчина возится с линейкой, прокладывая что-то на бумажной карте перед собой, и это так странно, почему он вообще решает делать это прямо сейчас? Эйс открывает рот, намереваясь спросить, но его обрывают на полувздохе, не дав не то, что закончить — даже начать. — Какие у вас планы на будущее? Вопрос этот выбивает Эйса из колеи. — Планы? Ему отвечают утвердительным кивком. Эйс смотрит перед собой, на свои руки, нервно теребящие манжеты рубашки, и он… не понимает — что вообще он должен сказать? Эйс знает: если он спросит: «в смысле?» или «что вы имеете в виду?», его либо проигнорируют, либо введут в недоумение ещё больше, задав многозначительное: «а как вы думаете?». Эйс не думает. Он понятия не имеет, кто он такой. Разве способен Эйс в нынешней ситуации дать вразумительный ответ на вопрос подобного толка? Эйс даже не знает, как нормально дружить с человеком, который был так добр к нему, а вы спрашиваете, есть ли у него планы на будущее, когда всё, что он сейчас хочет — извиняться так много, что у него в конечном счёте отсохнет язык. Секунда — действие. Эйс пожимает плечами и смотрит на носки своих вычищенных до блеска туфель (так непривычно). — Я не знаю. Он говорит это с чистым сердцем, не рассчитывая увиливать или думать над этим больше, чем положенные каждому вопросу о будущему десять секунд. Нет для него будущего. Есть только настоящее, которое он теперь обязан во что бы то ни стало прожить. — Ясно, — мужчина стучит линейкой по карте. — Говорите, вы живете в Сером квартале? — Нет, он называется Серый Терминал. По крайне мере… прижилось уже. — О. Благороднее, чем есть на самом деле, да? Эйс слабо хмурится. — Вроде того. — Думаю, вам будет полезно пройти собеседование и в другом филиале нашего магазина. — Что вы имеете в виду? Эйс склоняется над картой, видя, куда указывает мужчина, и брови его недоумевающего ползут вверх, когда он действительно замечает синюю точку, расположенную на самом краю их не самого большого городка. «Что за ебанутые шутки?» — Это ведь почти в трех часах от места, где я живу, — Эйс хмурится сильнее, поднимая от карты растерянный взгляд. — Я подавал своё резюме в этот магазин. Мне сюда элементарно ближе ездить, чем… чем… На языке так и вертится: «чем в этот сраный задрыпанный филиал». — Да, вы правы. Но там у нас особенная нехватка сотрудников, а товары, что здесь, что там — всё равно одинаковые. — Это какой-то бред, — Эйс ощущается себя глубоко обманутым. — Спасибо, но я… Не успевает он закончить, как дверь помещения резко открывается, и в нос Эйсу ударяет резких запах особенно терпких цветочных духов. — О-хо-хо-хо! Эйс, наверное, испытывает исключительный уровень стыда от нахождения в этой комнате, потому что чувствует он себя героем дешевого ситкома, которого никто не предупредил о костюмированной вечеринке с переодеванием в безголовые куриные туши, и это… сюрреалистично. Или сюрреалистична женщина перед ним с двухцветной причёской на голове, и Эйс не знает, какую из всех возможных оттенков эмоций данная ситуация у него вызывает. — …Ухожу. — Уже?! Женщина поправляет очки, сверяя Эйса оценивающим взглядом, что-то бурчит себе под нос, а затем чересчур экспрессивно всплескивает руками, словно ей в голову пришла изумительная идея, немедленно требующая своего художественного воплощения. — Гладиус, надеюсь, ты уже взял этого красавчика на работу, иначе это будет огро-о-омным упущением? Эйс переводит взгляд на мужчину, чье имя, видимо, он только что услышал, а затем вновь косится на странную женщину, которая согласилась взять его просто… просто за внешность? Ого, это приятно и неприятно одновременно. — Не советовал бы тебе этого делать, Джолла. Ты совсем не разбираешься в людях. — О-о-о, нет, я ПРЕКРАСНО разбираюсь в людях. Ты в курсе, что симпатичные мужчины в творческих профессиях имеют неплохие шансы стать известными? Хотя, — Джолла задумчиво цокает. — откуда тебе знать? Эйс тихо прыскает себе под нос, смотря, как лицо Гладиуса становится непривычно красным и после всех страданий чужое короткое унижение кажется самой бесценной наградой. — Ты не можешь взять его просто за внешность, — Гладиус пытается восстановить дыхание. — Милый, женщин всё время судят по внешности. Один смазливый мальчик от такого не умрет. — Я не смазливый, — Эйс подаёт голос, тут же обращая внимание Джоллы на себя. — О, конечно нет. Что тебе наговорил этот далекий от искусства невежда? — Эйс хочет что-то сказать, но его обрывают буквально на полуслове, заставляя замолчать одним движением ладони. — Знаю-знаю, он даже не имел права тебя судить. Творческие люди такие ранимые. Эйсу чудится, что он попал в какой-то ебаный цирк. — Я, — он облизывает сухие от волнения губы. — я пришёл с резюме. К вам, — последнее слово Эйс выделяет голосом особенно явно, словно намеренно игнорируя присутствия Гладиуса. Джолла довольно хохочет, улавливая ту интонацию, с которой Эйс обращается непосредственно к ней. — Конечно ко мне! Не Гладиусу ведь? Он здесь даже не работает. — Не работает?! — почти огрызается Эйс, резко повернувшись к сидящему в кресле мужчине. — Какого тогда… — Конечно, ведь здесь работает душка Моне. — И это была её обязанность, — цедит Гладиус сквозь плотно сжатые зубы. — У бедняжки Шугар поднялась температура, ты и сам это знаешь. Плюс, — голос её становится каким-то отстраненным, задумчивым. — дай девочке отдохнуть хоть немного. Мой бизнес абсолютно чист и прекрасен. Нет ничего замечательного, чем женщина в самом расцвете сил, которая погружена в творчество и приобщает к творчеству других! — А что Он скажет? — многозначительно смотрит на неё Гладиус. На едва ощутимый миг в воздухе повисает напряженная тишина, а затем Джолла вдруг расплывается в широкой улыбке. — Доффи уже большой мальчик, сам справится. Он знает, что я отошла от дел, но ещё он знает, что я всегда готова помочь ему в любое свободное время. Моей страстью всегда будет искусство, вот я и занимаюсь тем, что люблю. Официально. — Прекрасно, — скептически подмечает Гладиус. — И не говори так о нём. — Ой, ты просто на взводе, — отмахивается Джолла. — Тебе бы поспать. — Поспишь тут, когда из-за этого недоумка Коразона каждый куст на ушах стоит. Надо было ему смыться именно сейчас… — Эй, о чём вы говорите? — Эйс внезапно подаёт голос, напоминая о своём присутствии. Гладиус и Джолла оба вздрагивают, успев позабыть, что в комнате, вообще-то, они сейчас не одни. — Ни о чём, милый, — быстро заминает тему Джолла. — Пойдём. Я покажу тебе всё необходимое для работы. Эйс бросает последний короткий взгляд на стол, за котором сидит Гладиус, а затем торопливо следует за Джоллой между стеллажей с десятками видами кистей и масляными красками. Он молчит, не понимая контекста разговора, что ему довелось услышать, и в этом не было ничего особенно подозрительного, но Эйс нутром чувствует подвох, однако, не способен до конца его увидеть. Он на такие вопросы натаскан, словно полицейская ищейка, но само здание и его товары не вызывают никаких посторонних вопросов — просто арт-магазин, просто предметы для творчества. Что, блин, ещё здесь могло пойти не так? — Расслабься, мальчик, — Джолла заговаривает первой, видя чужой рассеянный взгляд. — Просто семейные проблемы, но здесь они власти не имеют, — она сдавленно хихикает. — Знаешь этих родственников, которые вечно суют нос в твои личные дела? Эйс слабо кивает, вспоминания, как ещё вчера в его телефон бесцеремонно влезли, из-за чего он так кошмарно поссорился с Сабо и… Ох, Сабо… Эйс хочет покинуть это место и написать ему как можно скорее. Джолла, к сожалению Эйса, не обделяет его рабочими вопросами, спрашивая теперь в основном про товары, как бы Эйс их рекламировал и что бы делал, если бы, допустим, ему вернули вон тот деревянный мольберт без чека, но зато с кучей претензий непосредственно к качеству сборки. Эйса обещают не бросать на произвол судьбы, приставив к нему в первый рабочий день ту самую загадочную Моне, которая должна курировать его по всем вопросам, но легче от этого не становится, потому что Эйсу в добавок выделяют столь ненавистный ему двухнедельный испытательный срок. Обычно там всё и заканчивается, если честно, потому что с работой Эйс далеко не на «ты». Нет. С работой он «нахер», и она отвечает ему в ответ тем же, поэтому страшно делается от мысли, что он вновь может с треском провалиться, упустив ещё один шанс из тысячи тех, что уже прямо сейчас стремительной волной проносятся мимо него. Эйс осознает, что его в самом деле принимают на работу, когда холодные капли дождя закатываются ему за шиворот, и Эйс зябко мерзнет, не понимая, что вообще он здесь делает и зачем просто тупо стоит у какого-то входа. А, точно… Эйс едва оборачивается, бросая взгляд на вывеску, и последние остатки его разума сообщают, что он-таки устроился, УСТРОИЛСЯ по-настоящему и теперь действительно оправдал возложенные на его плечи чужие хрупкие надежды. Пусть и метафорические, выдуманные, скорее, больше самим Эйсом, но становится от этого безумно приятно, будто он в самом деле сделал что-то очень невероятно важное. Так, по сути, и есть. Для Эйса это не просто шаг, а огромный рывок вперед. Ноги несут его сами, не взирая на усталость, и лучше бы Эйсу пойти домой, отоспаться, но сегодня он бьёт свои рекорды по социальному «я буду с кем-то разговаривать», так что сделать заказ на дешевый чизбургер и колу почему-то в этот раз оказывается до ужаса правильно и просто. Последние деньги спущены на откровенную ерунду, но Эйс, сидящий за столиком в МакДаке так не считает, уплетая сухую булку без горчицы с особенным для такой халтуры настоящим аппетитом. Сейчас его не беспокоит, что кто-то может на него смотреть, потому что люди в его окружении уже успели обсмеять даже то, как он ест, но в данный момент Эйсу страшно только от самого себя, потому что ему слишком холодно плевать на мысли каждого незнакомого человека вокруг. Эйс замечает, что и пялиться-то, по сути, некому: редкие посетители заняты своими делами, им слишком важны собственные жизни, чтобы предать значение тому, что Эйс мог неаккуратно вытереть рот салфеткой или сделать это, о боже, рукавом. Такая крупица информации не задержится в их памяти дольше, чем на пару секунд, потому что никто не будет обсасывать любое твоё неловкое движение — могут посмотреть, но никогда не скажут об этом вслух, ведь в этом нет чего-то настолько глобально ужасного, чтобы оно было на первой повестке в головах всех проходящих мимо людей. И Эйсу так странно осознавать это, потому что собственное безразличие внутреннего голоса пугает не меньше — эй, обрати уже внимание, разве ты не хочешь загнаться в омут самоненависти прямо сейчас? Но Эйс лишь тянет колу из трубочки, разглядывая стилизованное то ли под комиксы, то ли под поп-арт оформление зала. И ему, вообще-то, спокойно. Очень спокойно, он уже давно не чувствовал себя настолько расслабленным. Эйс неловко нашаривает одной рукой телефон в кармане куртки, во второй же до сих пор держа наполовину съеденный чизбургер. На дисплее, как и ожидается, высвечивается несколько непрочитанных сообщений от Сабо, и Эйсу становится чуточку волнительно, но волнение это приятное. Dragon Claw: Эйс? Dragon Claw: ты что-то хотел сказать? Сообщения, которые Эйс не видел и на которые не успел ответить ещё утром. Dragon Claw: ох, прости, я уснул. Dragon Claw: ты ещё не здесь? А эти были отправлены пару часов назад, и Эйс вспоминает, как думал, что Сабо заснул перед самым его собеседование. И это оказывается правдой, что уже не удивительно, но всё равно вызывает вопросы: как же именно ты догадался? fireFist: здесь. Можно и не ждать, потому что ответ обязательно придёт почти мгновенно. Dragon Claw: ООО Dragon Claw: привет. fireFist: привет. Мягкое тепло разливается по телу. Dragon Claw: точно, ты же ходил на собеседование. Как прошло? fireFist: мне спекли все мозги и это было очень странно, но в целом……… вроде взяли. Dragon Claw: ОБОЖЕ Dragon Claw: я замну противную крысу внутри себя и сейчас искренне порадуюсь, потому что ты действительно молодец, это повод собой гордиться. fireFist: замнешь крысу? Dragon Claw: твои успехи к нашей ссоре отношения не имеют. Они чисты и заработаны тяжелым трудом. fireFist: боже. fireFist: спасибо. fireFist: хотя вообще-то имеют. Dragon Claw: не порть последнее светлое в этом доме. Dragon Claw: так что ты хотел сказать? Оставить, как прежде. Твои слова. fireFist: скорее уж… сохранить нечто в этом. Это были твои слова. Dragon Claw: будем перебрасываться цитатами? fireFist: нет, погоди. дай собраться. Эйс задумчиво оглядывает помещение, в котором сидит, словно это поможет ему сформулировать мысли, но на деле он лишь пытается отвлечься, понимая, что больше не хочет говорить жестоких необдуманных слов. fireFist: нам стоит разобраться во всём этом. Dragon Claw: каким образом? fireFist: я слабо похож на того кто знает. Dragon Claw: ммм. Dragon Claw: всё, что мы можем сохранить из «прежде» — сам факт нашего общения. fireFist: да. примерно это я и пытался сказать. если уж и тащить что-то, то только… Он в точности повторяет его мысли, будто пишет их сейчас сам. Dragon Claw: нас? Ритмы сердец отбивают доселе невиданный шёпот единства, что ещё пока маленькими, но очень цепкими корнями сплетается между собой, образуя нечто большее, то, что способно вдохнуть жизнь и посеять на выжженной пепелищем земле свои первые плодородные ростки. Что-то, что в будущем обязательно станет важным, а если нет… ну и пусть. Иногда общение — это просто общение: оно не плохое и не хорошее, если вы не готовы открываться перед кем-то сейчас. И теперь Эйс видит, что вышло у них абсолютно иначе, отчего они оба не понимали, в какое русло направить все эти знания — мы знакомы две недели, мне спросить про твои ночные кошмары или то, какие хлопья ты ел сегодня на завтрак? Наверное, к ним впервые за долгое время приходит осознание на самом элементарном уровне: нет смысла бежать, когда есть шанс обрести хоть какого-то друга, как и нет смысла делать из этого друга кого угодно, но не того, кем он на самом деле никогда не будет являться. Они начали с середины, пропустив начало, делились чувствами, когда не были близки по-настоящему… Им не хватило чего-то очень значимого, что лежит буквально на поверхности, и это та самая шестеренка, закручивающая весь готовый механизм до основания. Им нужны были не односторонние разговоры, им нужно было не допытывать, подозревать друг друга, а лишь… общаться, боже. Потому что они сковали себя обязательствами и возвели рамки ещё раньше, до того, как одному из них действительно захотелось сделать нечто особенное для другого и наоборот: ободрить, выслушать или просто развести искреннюю болтовню о чем угодно… У них были деревья, но не было почвы, в которую эти сами деревья можно было бы посадить. fireFist: звучит громко, но вроде да. fireFist: нас. Dragon Claw: тогда всё остальное лишь шелуха. Не нужно нам никакое «прежде», мы сделали там слишком много косяков. О них нельзя забывать, но их можно переработать… Скажи, Эйс, что тебя не устраивает во мне? fireFist: ого. а так можно? Dragon Claw: полтора месяца назад ты бы выдал мне целый список, хотя вчера случилось нечто похожее. fireFist: а мы не поссоримся ещё больше? Dragon Claw: если поссоримся, значит, трудно нам будет дальше, если вообще будет. fireFist: то есть fireFist: бля fireFist: так у нас разговор из серии продолжать это или нет? Dragon Claw: вроде того. Dragon Claw: здесь несколько вариантов: а) мы можем сделать перерыв на какое-то время, порефлексировать своё дерьмо, а уже затем продолжить общение; б) мы рефлексируем это сейчас, выжмем друг из друга все эмоциональные ресурсы и, если к этому времени мы останемся живы и ещё не будем ненавидеть друг друга, ты будешь должен мне совместный просмотр фильма; в) мы расходимся, пока ещё можем, а то со временем есть риск привязаться и вылезти из этого будет сложнее, если кому-то из нас вдруг захочется прекратить общение (по любым причинам). Мы уже повязаны громкими фразами и деньгами, но последнее я забуду, если ты пожелаешь закончить всё это. Ты мне ничего не должен, Эйс. И я приму любой из этих вариантов. Весь мир будто сходится в одной точке, в экране телефона, и Эйс слышит, как громко стучит его собственное сердце, чувствует, как сдавленно тянет желудок и лёгкие по ощущениям вмерзли, не давая сделать ни единого вдоха. Он словно перекаченный мяч, не иначе, готовый взорваться в любую секунду. И Эйс растерян. Растерян, растоптан, удивлен и почти испуган. Его слова настолько задели Сабо, что он готов остановиться прямо сейчас? Остановиться, уничтожить всё это, потому что дороги у них разные, а мысли полны заслуженной обиды и грязи? Этот день всегда приходит по щелчку пальца. Ты никогда не будешь готов к нему, потому что всё было ощутимо нормально, а теперь встает почти железный вопрос — что ты выберешь дальше? И выбор этот не всегда окажется правильным. fireFist: это жестоко. fireFist: жестоко заставлять меня решать одному. fireFist: разве у тебя нет мнения? скажи его. Dragon Claw: уфф… Эйс, я буду готов к любому развитию событий, но будешь ли готов ты? fireFist: ты уже однажды поставил меня выше себя и вот что из этого вышло. fireFist: мне нужно блядское мнение сабо, а не того кто всё время думает о чувствах других. Эйс может поклясться, что сейчас ощущение внутренней растерянности переливается через края сосуда, и в этом нет его участия, нет ни капли его вины. Dragon Claw: моё мнение, да? Я до сих пор глубоко задет твоими словами и могу неосознанно ожидать чего-то похожего. fireFist: я так больше не поступлю!! Dragon Claw: может быть. Время покажет, но, если говорить откровенно, рациональная часть меня считает, что было бы разумнее какое-то время держаться на расстоянии. Мы оба взвинчены, оба не знаем, чего хотим и только давим друг на друга, иной раз даже не понимая этого. На секунду Эйсу кажется, что он может болезненно заскулить от прочитанного, но отбрасывает нелепую мысль в сторону, ещё даже не успев её полноценно обдумать. Dragon Claw: но при этом, простите, Сабо-с-шилом-в-заднице, которому вечно надо до всего доманаться, так не думает. У него какие-то особенные пристрастия, клоунские, потому что он хочет решить всё прямо сейчас. fireFist: так третий вариант… ?? Dragon Claw: нахуй третий вариант. И у Эйса камень падает с сердца. fireFist: ахуеть. fireFist: знал бы ты как я пересрал нет ты бы знал. Dragon Claw: я написал его, потому что думал об этом вчера, а утром вообще не хотел тебе отвечать, но вот мы здесь. fireFist: клоуны ебаные. Dragon Claw: главный клоун здесь только ты. fireFist: король клоунов ебать. Dragon Claw: окей, я улыбнулся впервые за день. fireFist: today is a good day to die. Dragon Claw: ТЫ- Dragon Claw: ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ ЦИТИРОВАТЬ СТАРТРЕК СЕЙЧАС Dragon Claw: НЕ В МОЮ СРАНУЮ СМЕНУ У НАС СЕРЬЁЗНЫЙ РАЗГОВОР fireFist: блядь это был стартрек ??? я не знал Dragon Claw: мОЛЧИ fireFist: сабо помер в фанбойных битвах. Dragon Claw: ТЫ НЕ ПРОЩЕН Dragon Claw: уффффф Dragon Claw: вдох-выдох. fireFist: как дышится? Dragon Claw: ЭЙС А Эйс улыбается, несмотря на всю трудность ситуации, потому что он впервые чувствует себя ещё с кем-то, кто не Луффи, настолько свободно и настолько правильно. Будто с каждым словом, который они вычленяют сейчас, дробя скорлупу собственных противоречий и страхов, им делается легче, потому что они наконец-то учатся понимать и принимать друг друга на самых значимых для этого уровнях. fireFist: да-да. проехали. Dragon Claw: хорошо, так… fireFist: а нам правда это нужно? Dragon Claw: то, что нам удается общаться нормально, ещё не значит, что все те штуки, которые мы подавляем, не вылезут наружу и не сделают потом то, что случилось вчера. fireFist: кажется, когда ты говорил о том что нас может друг в друге не устраивать….. тебе даже писать об этом не надо. ты уже всё сказал по нескольку раз. Dragon Claw: и да и нет. Эйс, я не прошу доверять мне на сто процентов, но, пожалуйста… не надо сомневаться и в оставшихся ??? сколько там. Здравая доля подозрительности всегда должна быть, но думать, что я при любой удобной возможности вылью на тебя ушат помоев или исчезну навсегда, прихватив деньги с твоей карты… Обидно, если честно. Я понимаю, откуда растут ноги, но это не значит, что я способен держаться в такой ситуации до самого конца. fireFist: только что расписался в моём неустройстве. fireFist: я как-то странно это сказал. fireFist: то, что меня порой… в тебе. Dragon Claw: да, я понял. Dragon Claw: Эйс, чтобы не подозревать всех вокруг, сначала нужно начать с себя. Пока в голове у тебя самоненависть, люди, даже самые близкие, порой будут казаться врагами, способными на мерзость и предательство ударом в спину. Или ты начнёшь думать, что недостаточно хорош для них, из-за чего будешь сомневаться в их искренности в общении с тобой. И это затрагивает обоих. Болезненно затрагивает. Когда ты обвинил меня, я поначалу испытывал злость, очень сильную, а затем ощутил себя каким-то… не таким. Словно я чем-то допустил у тебя подобные мысли: поведением, общением или ещё чем. Я почувствовал себя виноватым. fireFist: ох, сабо. Эйсу так стыдно, Эйсу так безумно стыдно за тот разговор. fireFist: ты здесь вообще никаким боком. Dragon Claw: я знаю. Но, наверное, я подумал, что сделал для тебя недостаточно. fireFist: НЕТ fireFist: выбрось это. fireFist: ты слишком много на себя берешь. Dragon Claw: и ты прав. Из-за своего желание взять больше, чем могу унести, я косвенно подвёл нас к тому, что случилось. fireFist: бля почему??? Dragon Claw: а ты вспомни начало. Я действительно полный придурок в том, что иной раз пытался дотошно выпытывать у тебя о проблемах, а в итоге нарвался на твою самую главную (максимальное недоверие), которым ты раскатал меня в бетон, и я, будем честны, не был к этому готов. Dragon Claw: несмотря на то, что ты просил меня не быть тебе жилеткой, я пошёл по более отстойному пути, став не просто жилеткой, а жилеткой, которая не промокает. Я пришёл к тебе не просто знакомиться, как если бы мы случайно встретились, что у нас, собственно, и произошло. Нет. Я посчитал нужным ворошить прошлое, не спрашивая тебя, хочешь ли этого и нужна ли тебе вообще такая помощь от незнакомого человека. В этом я провалился, скажем так. Мы начали общение не с «какой твой любимый цвет?», а уже потом постепенно бы пришли к собственным болючим секретам… Пфф, зачем? Я выбил дверь твоей жизни с ноги и спросил: «ну че, как, не повесился ещё?». Это самый дерьмовый способ завязать с кем-то дружеские… да вообще любые отношения. И это то, за что мне действительно жаль, Эйс. fireFist: мы просто… как сказать правильно? мы сначала переебали друг другу эмоционально, а уже затем начали разговаривать о всякой ерунде. Dragon Claw: да, я это и сказал. fireFist: я к тому, что… ммммм, каждый видел в этом своё. fireFist: тебе нужен был предлог, чтобы поехать и вспомнить, но я был для тебя несчастным затравленным кретином мимо которого ты в своё время так неудачно умудрился пройти. потом уже стало иначе, надеюсь, но в начале оно ведь было именно так? Dragon Claw: ну точно не абсолютно так, как это ты это сейчас описал. Dragon Claw: но да, я напирал так сильно, потому что чувствовал утраченную связь со своим городом, где произошли вещи, которые я почему-то умудрился забыть. fireFist: ты думал если приедешь, то обязательно вспомнишь? Dragon Claw: я просто хотел посмотреть в глаза месту, которое умудрилось искалечить мне жизнь. Теперь Эйса тоже волнует, где это случилось и почему его собственное сердце отзывается на каждое слово Сабо знакомым теплом, будто бы совсем из детства. Он чувствовал это раньше, так почему же чувствует теперь? fireFist: какие мы придурки. Dragon Claw: угу. Dragon Claw: всё было будто бы хорошо, но каждый из нас копил внутри сомнения или ненужную жертвенность, а теперь вот… расхлебываем. fireFist: знаешь, у меня никогда не было друзей. fireFist: был младший брат, его знакомые и ещё один чувак, с которым что-то почти получилось, но он крысил у меня за спиной. fireFist: у меня не было друзей, сабо. Dragon Claw: а у меня никогда не было друзей, которые не имеют отношения к моей работе. Каждый, буквально каждый из них говорил мне: «это не твоя вина», «тебе нужно отдохнуть», «прекрати так много брать на себя, это ничего, что ты не успел». Но я не успел, понимаешь? Если бы я был там, обязательно бы что-то сделал. Dragon Claw: поэтому мне было нормально не слишком припекаться к людям, которым я помогал выбираться из кучи всякого дерьма. А потом вот… ты. И я прошёл мимо. Я мог помочь тебе ещё два года назад, но я прошёл мимо, Эйс. Почему? fireFist: а ты точно… не вспомнил это сейчас? Что-то с треском обрывается, как натянутая красная нить, но не между ними, а в душе Сабо, потому что он впервые задумывается о чём-то подобном, и Эйс ощущает это слишком явно, будто калейдоскоп чувств складывается в цветную мозаику утраченных воспоминаний, и Сабо в центре этого, словно смотрит на своё лицо в отражении кривых зеркал. Dragon Claw: о. Dragon Claw: я никогда не рассматривал такой вариант, а теперь, когда ты сказал… fireFist: сабо, между нами творится какая-то странная хрень, это уже факт мы оба чувствуем… что-то чувствуем. Dragon Claw: и ты мог стать катализатором моих воспоминаний при встрече, поэтому меня так и тянуло делать всё это? Dragon Claw: я ведь и правда не помнил об этом, оно всплыло в моей памяти, но почему же я всё-таки ничего не сделал? fireFist: потому что в начале ты сказал, что жестокость твоего города тебе привиделась. fireFist: и… не знаю. сейчас ты говоришь, что он искалечил твою жизнь, а что было раньше? Dragon Claw: я не помню, Эйс. Я не помню, как случился пожар. Dragon Claw: и я мало помню о своих родителях, только то, что они вечно были недовольны мной. Возможно, я не оправдывал их надежд. Возможно, пожар случился из-за меня. А возможно, всему миру заткнуть к чёрту, потому что Эйсу хочется верить… Эйс знает, что Сабо не будет в таком виноват. fireFist: ты опять. Dragon Claw: оффф, боже. Что нам делать? Нам не хватало простого общения, но мы слишком повязаны этой эмпатичной штукой и откровениями… Как нам разговаривать, Эйс? Что мы хотим друг от друга? fireFist: ты хотел посмотреть фильм. Dragon Claw: что? fireFist: ты сказал, если мы решим всё прямо сейчас я буду должен тебе совместный просмотр фильма. так вот. я хочу дружить с тобой. хочу называть своим первым другом. и хочу, чтобы ты… ну, научил меня делать все эти дружеские штуки, потому что с меня достаточно боли, было бы неплохо просто… улыбаться, знаешь. я устал всем не доверять. сабо, у меня высокий… как сказать ??? порог ресурсов. я многое способен вынести, но если случится что-нибудь и мне будет хуево настолько что я не справлюсь… я скажу, ладно? и ты скажи. потому что меньше всего мне хочется, чтобы ты считал себя эмоциональной помойкой для чужих проблем или какой-то сраной пустотой, а это мы уже обсуждали. не пустота ты. внутри у тебя дохрена всего… органы там, кишки и чувства. ты живой человек, не надо думать обратное. похуй мне что ты не успел тогда, ты не обязан и ты не можешь спасти всех и каждого. от меня хреновая поддержка, знаю, но ты-то уже поддержал меня достаточно. я бы не сделал все эти штуки вроде о боже разговаривать с кем-то или попробовать себя в незнакомой работе. ты подтолкнул меня, но вести за ручку не должен, потому что общение оно… равноправное, ты бы ведь так сказал? выдохни уже, окей? нам с тобой достаточно тупой реальности и чувства вины. давай просто хоть немного повеселимся? Это просто. Проще написать, чем переваривать всё это в голове часами, думая, что ты не стоишь, что он лучше, что ты никогда не будешь заслуживать… Ложь всё это. Блестящая пыль в глаза, потому что он такой же покалеченный, только скрывается лучше, натягивая на сухие губы широкое подобие улыбки. Реальность порой менее закрученная, чем воображаемые сюжеты о предательстве, потому что, конечно, это как получить на экзамене лёгкую задачку, а затем долго сомневаться, ну не может быть всё настолько элементарно… Может. Иногда (даже чаще) «ты мой друг» — это просто «ты мой друг», без всяких подводных камней и желания обратиться ядовитой змеей при любой удобной ситуации. Друзья сходятся, расходятся, но их поддержка, их улыбки и их желание общаться не продиктовано всемирным заговором… им просто точно также не хватает внимания и возможности поделиться с кем-то своими… чем угодно: весельем, переживаниями. И Эйс понимает, что всё это время ставил Сабо не в то положение, думая, что у него больше власти, он больше знает (его личные данные в том числе), но ведь, если углубиться сильнее, он всего лишь затравленный самим собой ребенок без слуха, зато с синдромом выжившего и навязанного родителями комплексом вечного отличника. Всё, что нужно было сохранить из прежде — это самого Сабо. Другое Эйсу и не нужно, а дальше… а дальше они справятся сами. Вместе, наверное, потому что ну как же иначе?

***

Эйс возвращается домой около девяти часов вечера, потому что просидел он в кафе достаточно долго, ещё и успел зачем-то пошляться по торговому центру, заглядывая в самые разнообразные по товару отделы, но больше всего он застревает возле музыкальной витрины, и Эйсу так странно, что он уходит оттуда в рассеянных чувствах, будто коснулся чего-то хрупкого на задворках своей грязной чёрной души. Эйсу в принципе странно, потому что стоило бежать домой как можно скорее, чтобы скрыться от мира и взглядов окружающих, но былая расслабленность всё ещё при нём, даже хуже — Эйс берет флаеры из лапищ промоутеров, разодетых в нелепые костюмы животных, и один из них даже жмёт Эйсу руку, заставляя его сначала напрячься всем телом, а уже затем почему-то скованно улыбаться в попытках обойти навязчивого листодела кругами. И Эйс даже нахуй его не послал. Дома его ждёт делегация из Дадан и её прихвостней, поджидающего Эйса ещё с того самого момента, как он ушёл получать работу и, видимо, не особо рассчитывающая, что у него вообще хоть что-нибудь получится. Очумелая поддержка. — А мы уж думали, что ты сбежал, — Дадан сверяет его внимательным взглядом. — Время вообще видел? — Я не маленький, а время ещё детское, — Эйс вешает куртку на крючок, а затем смотрит на свои новые ботинки, думая, бросить их здесь или пойти отмывать, потому что совесть замучает, и потому что Сабо купил. — И с чего бы мне сбегать? — Со стыда? Эйс поднимает голову и хмурится, но в этом больше недоумения, чем злости на какое-то подобие мутных обвинений. — Что я успел сделать, пока меня не было? — Устроить на работе скандал и бояться вернуться домой? — голос у Дадан совершенно отстраненный. — О, вы настолько в меня верите, — Эйс всё же оставляет ботинки у входа. — Нет, всё не так. Они сказали прийти в понедельник. Лица всех присутствующих на секунду вытягиваются от удивления, а затем Догра прерывает неловкую тишину демонстративным кашлем, с едва заметной улыбкой поглядывая на Эйса. — Ого. Так тебе удалось? Эйс пожимает плечами, словно это не стоило ему никаких усилий, но внутри всё кипит от перемешанных друг с другом эмоций разной степени силы. — Поздравляю, Эйс! — Магра хлопает в ладони. — Всегда знал, что ты творческая натура. Эйс хочет возразить, но короткая мысль о том, что он полчаса проторчал, пялясь на дорогущие гитары, заставляет его заткнуться. Да что с этим не так? — В любом случае, — Эйс в наглую хватает со стола кусок пиццы прямо у Догры из под носа. — Спасибо за поддержку, — он говорит это искренне, но всё равно едко, переводя взгляд на сидящую рядом Дадан. — Утром я, правда, думал, что мне оказали куда больше понимания. Видимо, показалось. Дадан на его слова лишь устало вздыхает. — Сопляк, — она как-то неловко заправляет выбившуюся из причёски рыжую прядь за ухо, совсем так, как делает это Эйс, когда чувствует себя сконфуженно. — Ты же знаешь, как это трудно. Эйс хмыкает, расплываясь в странной улыбке. — Я теперь стараюсь говорить словами через рот. Он оставляет своих сожителей в абсолютном недоумении, потому что практически никто, кажется, кроме самой Дадан, не понимает, к чему это Эйс сейчас произнес. Он меняется. Эйс толкает дверь комнаты и тут же замирает, видя, что в помещение свет не горит, но Луффи точно здесь совсем не один. — Приве-е-е-ет? — удивленно тянет Эйс. — Привет! — ему отзываются хором два мальчишеских голоса, а затем один из них выдает испуганное «ой», а его обладатель тут же поворачивается к Эйсу вполоборота. — Привет ещё раз. — Привет, Усопп, — Эйс переводит взгляд на Луффи. — Ты не говорил, что у нас будут гости. Луффи его слова полностью игнорирует, продолжая жевать и пялиться в экран монитора ноутбука, который, по всей видимости, именно Усопп с собой и притащил. — Извини, что без предупреждения, — быстро тараторит Усопп. — Но Луффи ныл мне всё утро, просил геймпад принести. Словно в подтверждении своих слов, Усопп слегка машет зажатым в руке джостиком. — Круто, — Эйс не очень знает, как на такое реагировать, просто откусывает пиццу и молча жует. Луффи издает какой-то «ММММММММ» звук и взмахивает руками, роняя измазанный в кетчупе геймпад себе на колени. Усопп оборачивается и в ту же секунду чуть не хватается за голову, потому что игра вылетела из-за паленого китайского джостика и весь прогресс улетел куда-то драной псине прямо под хвост. Эйс чувствует эту боль на физическом уровне, потому что им с Луффи приходилось играть и каждый раз всё заканчивалось именно этим… настолько жестоко, что не передать никакими словами. Под возмущенное мычание Луффи Усопп отнимает у него геймпад, чтобы протереть влажной салфеткой, а Эйс, словно хищник, подбирается со спины, краем глаза поглядывая на экран рабочего стола. Ого, стоп, это что… скайп? Эйс хочет озвучить свои мысли вслух, но Усопп его перебивает: — Нифига себе костюм, — он протирает геймпад с особой любовью и тщательностью. — В смысле… выглядишь, как агент 007 или типа того. Эйс смеется, смутно вспоминая — агент 007 искал хрустальный череп в джунглях, зачем ему проклятый костюм? — Спасибо. Просто на собеседование ходил. Луффи, наконец, проглатывает этот несчастный кусок пиццы и лучше бы он этого не делал, честное слово, потому что его молчание было для всего мира намного, НАМНОГО ценнее. — И как? Ты там всех раскатал? — Скорее раскатали меня. Да и кого вообще можно раскатать в гребаном арт-магазине. — Ого, — Усопп присвистывает. — Ты теперь работаешь там? И зачем он вообще об этом сказал? Теперь же каждая собака в подворотне узнает, особенно вот… хотя к чёрту его. Эйсу уже пора перестать оглядываться назад. — Типа того, — он рассеянно чешет затылок. — Пока ещё не знаю, обещали позвонить. Слушай, а… Но теперь договорить не выходит уже из-за Луффи. — А оставишь ноут на выходные?! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Луффи так напирает на Усоппа, что делается даже чуточку страшно. — Хочу с Эйсом поиграть! Хотя он наверняка продует… — Слыш! — вспыхивает Эйс, на что Луффи демонстрирует ему язык. — Да это ты здесь полный лузер, я тебя так раскатаю, рыдать будешь. — Я с лохами не разговариваю! — Готовься быть отделанным, неудачник! — Ребята-ребята, — Усопп подает голос, когда Луффи наконец-то его отпускает. — Я оставлю, не вопрос, только не разнесите мне здесь ничего. Луффи отдает честь не той рукой и напускает на себя серьёзный вид. — Будет не исполнено! — Луффи! Эйс на это только хохочет. — Извини, конечно, — когда ему удаётся отдышаться, он вновь поднимает ещё не озвученную словами тему. — У тебя же скайп есть? — Ну да, — Усопп кивает, не понимая, к чему он клонит. — А что? — Ну… Говорить неловко, говорить странно, будто это всё ещё его личный секрет, но Эйс знает, что благодаря Луффи это совершенно не так, хоть пока никто из его друзей не озвучивает это перед Эйсом, но ведь ЗНАЮТ… Знают, кто, чёрт возьми, такой Сабо, просто парень, живущий в телефоне Эйса. — Я только хотел.., — он отводит взгляд, испытывая крайнюю степень неловкости. — Думал, может… — Он с Сабо хочет болтать, — изрекает Луффи с абсолютно непроницаемым выражением лица. — Луффи! — звучит уже во второй раз, и Эйс чувствует, как кровь стыдливо приливает к щекам. — Рот закрой! — И не подумаю! — А-а, вот в чём дело, — голос Усоппа не должен звучать так понимающе и так правильно. — Ну, если так, то конечно. Только из профиля сейчас выйду. Эйс сгорает от смущения, не зная, куда себя деть, и лучше бы с потолка упала плитка и раздавила его насмерть прямо сейчас. Он закрывает лицо руками, и Усопп глядит на него с долей сочувствия, пока Луффи откровенно ржет, зато потом в качестве назидания давится куском пиццы, и тут уже смеется Эйс, не сдерживаясь в этом ни капли. Они проводят вечер слишком необычно, но слишком хорошо, играя в игры и доедая остатки уже подостывшей пиццы. Усопп уходит в половину одиннадцатого, но ему слишком страшно идти одному (он не планировал засиживаться так долго, а подозрительность в их районе оправдана более, чем полностью, особенно в ночное время суток), так что Санджи приходится тащиться за ним с другого конца города на такси, и он ворчит так сильно, но всё равно, как узнает Эйс со слов Луффи, провожает Усоппа буквально до самой двери его дома. Они играют ещё около часа, и Луффи удается победить всего несколько раз, отчего он сильно возмущается и требует реванша, но совсем скоро вырубается прямо в кресле от усталости и наличия у себя хоть какого-то подобия режима сна (это Эйсу нормально спать по нескольку часов, а Луффи абсолютно недееспособен в таких ситуациях. Ему трудно даже до двух ночи высидеть, что уж говорить о чём-то серьёзном). Эйс перетаскивает спящего Луффи с кресла на кровать и набрасывает сверху одеяло, но, недолго думая, поправляет ещё и подушку, чтобы лежать было удобно, и чтобы не ворочался сильно во сне. Чужое размеренное дыхание успокаивает, и Эйс, уже переодетый в домашнюю одежду (его выгнали снимать вещи в ванной), устраивается на матрасе, смотря куда-то на тёмно-белый, напоминающий грязный сахар потолок. Сабо наверняка уже встал, и эта мысль одновременно греет, но и заставляет чувствовать лёгкую вину за то, что поговорить они сейчас вряд ли сумеют — Эйс хочет спать, и желание это выше любых человеческих сил, ему нет даже смысла сопротивляться. Поэтому он собирается поделиться своими мыслями до того, как окончательно вырубится, и кажутся они ему такими… нужными, правильными. Именно так должен был произойти их первый разговор, а не то, что случилось вчера. fireFist: я тут подумал знаешь. Dragon Claw: ммм? Ответ такой же сонный, как и он сам. fireFist: ты свободен завтра? Dragon Claw: аммм. Почти. А что? fireFist: просто у меня на выходных будет доступ к компу. Dragon Claw: ого, и? fireFist: ну ты говорил про фильм. Волнительно, но Эйс чувствует, как его рубит сильнее, а глаза постепенно слипаются, отчего он вздрагивает, когда черта сна подступает ближе, а сознание выталкивает его, словно из воды, обратно, заставляя держаться на поверхности уже из самых последних сил. Dragon Claw: ОООО. Точно. С двух компов намного удобнее смотреть. Dragon Claw: и у меня даже есть идея, не поверишь, что это. Dragon Claw: хочу узнать твоё мнение об этом. Dragon Claw: Эйс? Но ему отзывается лишь тишина и едва различимое дыхание за тысячи и тысячи километров далеко от него. Dragon Claw: о, вот как. Dragon Claw: спокойной ночи, Эйс. Он чувствует это на самом тонком уровне. Он знает, что в прошлом было тяжело, но будущее… Dragon Claw: спасибо за всё, что сказал сегодня. И я рад, что мы снова… нет, что теперь мы можем дружить по-настоящему. Никто из ныне живущих не знает, что будет в будущем, так почему из всех возможных вариантов ему по какой-то причине запрещено стать хорошим?