hitman

      Разомлев после успокаивающего душа, Чонгук позволяет себе расслабиться на диване и внимательнее осмотреть незнакомое помещение. В квартире всего две комнаты, в одной из которых совсем недавно заснул Тэхён, вторая предназначена, скорее всего, для таких же внезапных гостей, как Чон. Однако вряд ли Пак приводит сюда знакомых или друзей, в комнате едва хватает места для дивана, небольшой стенки с ящиками и компьютерного стола. Здесь нет даже окна, на стене лишь детские рисунки и фотографии омеги с ребёнком. На полочках прямо напротив дивана тоже стоят фоторамки, но ни на одной из них Чонгук не замечает отца Тэхёна. Обычно, когда человек теряет любимого, он старается заполнить пустоту в душе и повесить напоминания о нём едва ли не в каждом углу. Чимин, возможно, другого характера, для него проще навсегда забыть и оставить в прошлом. Его мужа словно стёрли ластиком, как неудавшийся набросок. Как будто его и вовсе не было в их жизни. — Если хочешь, можешь переночевать здесь. Я посплю с Тэхёном, — Чимин возвращается быстро, не затратив на водные процедуры и десяти минут.       С кончиков влажных волос омеги капает вода, попадая и на Чонгука, когда парень присаживается рядом и принимается перебирать аптечку. Чтобы не смущать его своим внимательным взглядом, Чон в очередной раз огибает периметр комнаты взглядом, находя новые детали. Судя по безупречному порядку, Пак ещё тот чистюля, все вещи аккуратно сложены или составлены стопочкой. Несколько грамот и, кажется, даже медалей заменяют телевизор, который, наверное, не пользуется здесь спросом. Чимин пропадает сутками на работе в магазинчике, чтобы прокормить себя и сына, возвращается поздно и успевает только приготовить сыну ужин, остатки которого они съедают на завтрак. Стыдно признавать, но да, Чонгук немного покопался в биографии омеги, чтобы понять, каким способом его можно отблагодарить за тот раз, в подсобке. — Ты разобрался с мужчинами, которые тебя искали в первую нашу встречу? — несмотря на напряжённую работу, которую Пак проворачивает со старым ранением парня, он, кажется, не может сидеть в тишине. — К тебе они больше не придут, — уклончиво отвечает Гук, взглянув на склонившегося над его торсом парня.       В шкафу для Гука нашлись только растянутые, поношенные штаны, которые именно сейчас находятся на парне. Ни одна футболка не оказалась в пору, поэтому приходится щеголять перед малознакомым человеком без верха. Наверное, это ничуть не смущает Чимина, он ведёт себя как настоящий профессионал, осматривая пресс Чона сугубо в исследовательских целях. — Швы наложены неплохо, учитывая, в каких условиях проводилась, так сказать, операция. Но я думал, что ты обратишься к специалисту, — слегка сведя брови, Пак жестом просит парня сесть ровно.       Повиновавшись его просьбе, Чонгук выпрямляется и приподнимает руки. Оказывается, чужая забота — это ужасно приятно. Пока омега старательно перебинтовывает его торс, Чон внимательно наблюдает и не сдерживает себя от того, чтобы смутить своего личного врача. Он с жаром выдыхает, обжигая кожу чужой щеки, смотрит пристально, с трудом замечая лёгкий румянец на лице омеги, и вдобавок поворачивается по направлению к парню очень вовремя, мазнув кончиком носа по виску. — Я сам зализываю свои раны, — признаётся Чон, когда парень смущённо отодвигается.       Лёгкая дрожь некогда твёрдых рук выдаёт омегу сразу же. Вполне логично, при учёте, что Пак очень давно не был с альфой. Это можно заметить по реакции его тела: кровь приливает к лицу, давление повышается, пальцы перестают слушаться и, скорее всего, внизу поясницы неприятно жжётся. — Разве у вас нет медика? — дрогнувшим голосом интересуется Чим, стараясь взять себя в руки.       «Вы» — это, наверное, люди, которых Пак относит к спец агентам или кем он там вообразил Чонгука в своей бурной фантазии. Даже если Гук и работал когда-то во благо государства, сейчас всё иначе. — Лучше скажи, почему нигде нет фото твоего мужа, — приподняв руку так, чтобы омеге было удобно, Чон вновь бросает взгляд на стенку и рисунки ребёнка. — Ты настолько любишь его?       Дрогнув, Чимин каменеет на несколько секунд, чем вызывает странные ощущения где-то под рёбрами Гука. Словно тот лезет не в своё дело, царапает по незажившим ранам и наслаждается чужой болью. Но ему хочется знать, что происходит в жизни человека, которого он сегодня спас. Он знает лишь основные факты, про возраст, про образование, про ребёнка. Даже информатор не смог нарыть больше, предполагая, что Чимин — мирный житель, без связей, без проблем и неприятностей. Про мужа, к слову, Чонгук так ничего и не понял, он то ли есть, то ли нет.       Напряжённый взгляд омеги, прожигающий Чона последние несколько минут, пробуждает желание одеться и покинуть квартиру навсегда. Вскоре Пак отмирает, возвращаясь к ухаживанию за раной, которую Гук считает лишь случайной царапиной, и тяжело выдыхает. — Пожалуй, это наша последняя встреча. И ты забудешь о моём рассказе, как только переступишь порог квартиры, так что слушай, — кривая и болезненная ухмылка на красивых губах словно предназначена для вспарывания чужих душ. Настолько она пропитана болью и горечью.       Между ними вновь повисает тишина, необходимая омеге для подбора правильных слов и не нарушаемая Чонгуком лишь потому, что он чувствует. Кожей ощущает, насколько это важно и в то же время пугающе для самого Чимина — открыться чужому человеку. — Когда у меня началась первая течка, мне было пятнадцать. Тот самый возраст, когда омегам приходится вести себя предусмотрительнее и осторожнее. Я же был глупцом, потому что учился на собственном опыте. Папа умер, когда я был совсем маленьким, воспитывал меня отец. Никто не объяснял мне, какие сигналы даёт молодое тело перед течкой, — сглотнув, Чимин на мгновение задерживает дыхание и прикрывает глаза.       Его руки работают отдельно от мозга, словно помнят каждое движение, и Чонгук нисколько не сомневается, что опыта в этом у парня предостаточно. — Так как я не хотел пользоваться деньгами отца, после учёбы я подрабатывал и жил на то, что смог заработать. В тот день у меня была ночная смена, мне оставалось около часа до конца, — омега вновь замолкает, потуже перетягивая крепкий бицепс парня бинтом, и смотрит словно сквозь него. — Неопытный, течный омега и пьяный, только вернувшийся из армии альфа. Думаю, ты сам понимаешь, чем всё закончилось.       Чувствуя нутром нехорошее продолжение, Чонгук едва сдерживает желание заткнуть омегу и попросить его больше ничего не рассказывать. Он отчего-то боится услышать те самые слова, так легко слетевшие с губ Пака в следующую секунду. — Он меня изнасиловал в грязном туалете бара, — Чимин, чтобы отвлечь свои руки, собирает аптечку обратно и умело скрывает волнение. — Так сложилось, что я забеременел после одного раза с неистинным. Страшно признавать, но я хотел сделать аборт и был готов к последствиям, потому что воспитывать ребёнка своего насильника… Не каждый сможет. Вот и мне было неприятно и противно, но он нашёл меня, использовав свои связи. Насильно удерживая меня, он расписал нас, чтобы ребёнок был официально его. Я думал, что всё изменится после рождения Тэхёна, что он перестанет быть таким грубым по отношению ко мне, но всё стало только хуже. Потому что ребёнок совсем на него не похож. И чтобы от меня была хоть какая-то польза, он заставил меня получить медицинское образование. Когда он был на заданиях, я сидел дома с малышом, а когда он возвращался… Мне было страшно уходить на учёбу, потому что он оставался с Тэхёном наедине. — И сколько это продолжалось? — Чонгук осматривает белоснежные бинты, кажущиеся ярким пятном на его тёмной коже.       В голове звенящая пустота, голос Чимина — дрожащий и слабый, сам омега выглядит покалечено и испуганно. К неприятному чувству вины добавляется ещё и раскаяние, сожаление, отвращение, ненависть. Чон даже не успевает всё это ощутить в полной мере. — До тех пор, пока однажды я не узнал про его смерть. Возможно, я ужасный человек, но я… Я был искренне рад, я был просто счастлив. Мучитель, издевавшийся надо мной и моим сыном столько лет, получил по заслугам и навсегда оставил нас. Я сбежал в тот же день, взяв лишь самое необходимое. Что мешало сделать это раньше, я не знаю. Может, страх, может, глупость. Но я знал, что он найдёт меня, где бы я не спрятался, поэтому мне приходилось молчать и терпеть. Ради Тэхёна. — Почему не обратился в полицию? — Обращался, а потом три недели отходил от побоев, — грустно улыбнувшись, Чимин тупит взгляд в пол и словно заново проживает те страшные моменты. — У него были покровители, у него была власть. Но я до сих пор не понимаю, чего он хотел от меня. Почти пять лет он ненавидел меня и Тэхёна так сильно, что видеть не мог, так почему не отпускал? — Ему было удобно иметь тебя? — задумчиво спрашивает Гук, сжимая и разжимая кулаки, и лишь через секунду понимает смысл своего выражения.       Он бросает на Пака виноватый и одновременно испуганный взгляд, боясь задеть парня, но замечает лишь смущение и алеющие щёки. — После того раза в клубе… Он… Мы не… У меня больше не было с ним секса, — не сумев выразиться помягче, Чим опускает взгляд и прикусывает нижнюю губу. Его руки взволнованно поглаживают крышку пластмассовой коробки с медикаментами внутри. — Из-за ранней беременности и стресса у меня больше не было течек и нет до сих пор. Я больше не привлекал его, мой запах изменился. — Интересно, чем ты пахнешь, — Чонгук подпирает голову рукой, уперевшись локтем на колено, и выискивающе заглядывает в карие глаза омеги. Он не собирается зацикливаться на печальной истории Чимина, потому что сейчас это всё неважно. Тот человек ушёл навсегда, а Пак нашёл в себе силы жить дальше и двигаться вперёд. — Значит, государство позаботилось и об этом, — усмехается Чим, с благодарностью во взгляде подхватив новую тему. — Кроме того, что вы не источаете аромата и не можете использовать силу феромонов, теперь ещё и не ощущаете ароматы других.       Опять это «вы». Стараясь не намекать Чонгуку на его работу, Чимин подбирает неудобные местоимения и даже не представляет, насколько он ошибается. И омега кажется таким наивно-глупым, что Чону смешно из-за его глупых попыток. — Нет, — он качает головой, приподнимая уголки губ в мягкой улыбке. Возможно, он пожалеет об этом, но ему интересна реакция Чимина. — За последние два года вакцину улучшили, ты прав. Мой аромат блокируется, я не поддаюсь влиянию других альф и способность использовать феромоны притупляются, хотя я всё ещё могу их выпустить. Это теперь зависит от тренировок и самообладания. Плюсом новой формулы вакцины является то, что ароматы других людей я чувствую, иначе не смог бы выполнять задания, однако аромат течного омеги никаких инстинктов не пробуждает. — Тогда почему ты не чувствуешь, чем пахну я? У меня уж точно течки нет и не будет, — искренне удивляется Чим, поднимаясь с дивана для того, чтобы прибрать аптечку и убрать использованные ватки и бинты. — Всё потому же — вакцина, — усмехается Чонгук, пристально наблюдая за омегой. — Учёные хорошо поработали над тем, чтобы солдатам ничего не мешало. В особенности, личная жизнь. Поэтому мы не можем чувствовать аромат истинного. — Так ты обречён на вечное одиночество, — нерадостно усмехается Чимин, собираясь поставить коробку в шкаф стенки.       Для того, чтобы обработать и осмыслить сказанную Чоном информацию, омеге требуется несколько секунд. Аптечка с грохотом разбивается о пол, разбрасывая содержимое в разные стороны. Плечи напрягаются, как и пальцы, с силой вцепившиеся в дверку шкафа. Чимин сейчас напоминает прекрасную статую в тусклом свете лампы, и Чонгук не сдерживает своё желание подойти ближе. Так близко, чтобы ощутить тепло чужого тела через ткань его футболки. — Даже если ты не чувствуешь моего аромата, ты тянешься ко мне. Твой инстинкт самосохранения дал сбой, как только мы встретились, — парень осторожно опускает ладони на талию омеги, зарываясь кончиком носа в ворох мягких волос. — Ты спас совершенно незнакомого тебе человека, поставив на кон не только свою жизнь, но и жизнь своего ребёнка. Ты без лишних вопросов последовал сегодня за мной, хотя моё присутствие в таком месте должно было тебя насторожить. И, самое главное, ты не смог меня отпустить, поэтому я здесь. Мне продолжать или ты уже всё понял? — Это бред, — убитым голосом сообщает Чим, захлопывая дверку так, будто совсем не боится разбудить ребёнка в соседней комнате. — Как ты это понял, если ты ничего не чувствуешь? — Именно поэтому и понял, — тихо фыркает Гук, замечая, что парень не пытается вырваться из его рук, едва заметно прижимаясь лопатками к его груди. — Сначала подумал, что мне попался какой-то псих, работающий во время течки. А потом понял, что это не течка. — Вот она. Причина моего спасения. — Зато мы убедились, что государство не просто так беспокоится за военнообязанных альф. Несмотря на то, что все мои чувства и инстинкты притуплены, я не смог остановить себя, когда ты был в опасности. — Больше всего меня пугает в этой ситуации то, что я тебе верю, — медленно обернувшись к парню, Чим заглядывает в его глаза и невольно упирается ладонями в широкие плечи, чтобы тот не вздумал напирать. — И пошёл сегодня с тобой лишь потому, что рядом с тобой я ощущаю себя в безопасности. — Мне было бы проще забыть о тебе, если бы у тебя был альфа, — Чонгук немного отстраняется, чтобы оглядеть явно шокированного омегу. — Почему ты не найдёшь своему сыну нового отца? — Потому, что я уже натерпелся? — болезненно морщится Пак, опустив взгляд. — Или просто ждал тебя. Всё это время. Каждый день молил Бога, чтобы он послал мне того, кто не сможет обидеть. Кто всегда защитит. — Кажется, я опоздал, — улыбка невольно трогает губы, когда Гук замечает смущение на лице омеги. Он вновь опускается на диван, чтобы наблюдать за парнем, и вздыхает. — Но я ничего не могу тебе обещать. — Я и не надеюсь, — пригладив футболку, Чим издает тихое фырканье и решается посмотреть на альфу.       В голове как-то не укладывается, что судьба просто издевается над ним все эти годы. Сначала бьёт наотмашь, оставляя чёткий след, а вскоре наносит ещё один удар. Потому что Чонгук — вольная птица, он не ищет пристанища и меняет одно место на другое, нигде не задерживаясь. Чимин, конечно, не уверен, что это так, но по виду альфы заметно: у него нет ни друзей, ни семьи, ни обязанностей, ни забот. Он совершенно одинок, потому и счастлив. Это Пак прикован ребёнком и ответственностью перед ним. Сложись его жизнь иначе, он бы не тратил свою молодость на работу и заботу о малыше. Правда именно этот малыш стал его стимулом, он заставил его встать на ноги, когда это, казалось бы, было невозможно. — Позволь продолжить вечер откровений, — Чонгук вольно откидывается на спинку, раскинув руки, и слегка хмурит брови, словно всерьёз пытаясь вспомнить историю своей жизни. — Мы с тобой несильно отличаемся, я тоже работал с ранней юности, потому что остался сиротой слишком неожиданно и резко. Образования у меня нет, в армию забрали, как только стукнуло девятнадцать. До недавних пор я жил по принципу «государство дало тебе кров и еду, ты обязан отплатить». А потом… Потом моя жизнь круто изменилась, и вот я здесь. Смотрю на своего истинного и никак не могу понять, почему именно мы. Почему именно так, именно в эту минуту. — Без моей помощи ты бы долго не прожил. Без твоего вмешательства я бы, наверное, сегодня не выжил. Будем считать, что судьба посмеялась над нами, но свела вместе, чтобы мы могли жить дальше и терпеть все ужасы. — Завтра я исчезну, и ты продолжишь жить так, как раньше, — альфа не может отвести взгляд от замявшегося у шкафа парня и запоздало думает о том, что надо бы собрать аптечку обратно.       В голове зудит противная, но очень заманчивая мысль. Конечно, Гук не из тех, кто легко ведётся на омег и их красоту, однако перед ним не просто омега, а тот, кого создала природа специально для него. Ещё с первого взгляда на милое лицо с аккуратным носиком и привлекательными губами, Чонгук изводится от желания провести по ним пальцами. А лучше губами. И раз ему не удалось избавиться от Чимина в первую же их встречу, значит, кем-то и для чего-то это подстроено. Вероятно, это действительно их последняя встреча. Нужно брать от неё всё, осталось только уговорить самого Пака. — Если бы мы встретились раньше, до того, как я… До Тэхёна. Я был бы счастлив, — Чимин отводит грустный взгляд в сторону, наткнувшись на рисунки сына. — А сейчас я, как сломанная и никому не нужная игрушка. — Ты ещё так молод, найди себе человека, который примет и тебя, и твоего ребёнка, — Чонгук специально избегает такого слова, как «любовь», потому что глупо говорить о том, чего сам не понимаешь и испытывать не можешь.       Сейчас им движет простое любопытство, которое приправлено желанием сделать Чимина счастливым. Но оно настолько мизерное, что его едва хватит на всю жизнь. Он не сможет остаться с омегой, не сможет стать Тэхёну отцом. Долгое использование вакцины плохо сказывается на молодом организме, многие эмоции просто атрофируются, а инстинкты альфы и вовсе пропадают. Чонгук — это специально обученная машина, которая выполняет лишь приказы и указания. Несмотря на то, что он теперь никому и ничем не обязан, Чон не сможет отказаться от того, чему его учили всю его сознательную жизнь. Чимин с ребёнком — это другая, не предназначенная для Гука, вселенная. — Ты бы смог кому-нибудь довериться после стольких лет издевательств? — вопрос резонный, прямой, Чонгук даже замечает осколок обиды во взгляде омеги, но Чимин как-то быстро скидывает с себя печаль прошлого и даже умудряется приподнять уголки губ в улыбке. — Лично я не готов к новым отношениям. И после встречи с тобой не смогу жить с другим альфой. — Разве это хорошо сказывается на твоём организме? — изгибая бровь, Чонгук с интересом опускает взгляд на пах парня, чем откровенно намекает на подтекст своего вопроса. — Я не могу, — буквально вспыхнув от смущения, Чимин как-то неловко натягивает край футболки ниже, словно в попытке прикрыться.       Теперь он реагирует откровеннее, ярче, привлекательнее. От этого зрелища Чонгук уже готов попрощаться с разумом, даже не пустив слезу на прощание. Оказывается, его омега очень чувствительный и до ужаса невинный. Вроде, взрослый, а в плане отношений с альфами — всё тот же неопытный подросток, у которого первая течка и глупые фантазии об истинном альфе. — Вроде, взрослый мальчик, а всё ещё не знаешь, что омегам вредно воздерживаться от секса такое длительное время. — У меня нет течек, мне необязательно, — Чимин говорит это с нескрываемой досадой, только сейчас принимаясь подбирать упаковки с таблетками, различные баночки и бинты с пола.       Кажется, он немного пришёл в себя после недавнего открытия, и в то же время перестал относиться к Чонгуку с недоверием. Он специально отвлекает себя собиранием аптечки, чтобы не смутиться на очередную фразу альфы. Наверное, Чонгук открыл парню глаза на многое, объяснил ему мотивы его же действий и смог успокоить. — Ты считаешь себя бракованным? — задумчиво поглаживая подбородок, Чон наблюдает за нервозными телодвижениями омеги. — Ты хоть раз пробовал, прежде чем ставить на себе крест? — Нет, — резко отрезает Пак, наконец поставив аптечку на место, но не повернувшись к альфе лицом. — Мой первый и единственный раз был просто ужасным, больше пробовать я не хочу. — А если я пообещаю, что тебе будет хорошо и приятно? — с лёгкой истомой произносит Чон, пытаясь заманить рыбку в сети.       Изумлённый и непонимающий взгляд Пака уже в который раз за этот вечер пронзает альфу, на лице парня отражаются все мысленные операции, которые сейчас происходят в его голове. — Ты… Что… Предлагаешь с тобой? — не в силах собрать мысли в логичные предложения, Чимин уж как-то совсем сконфуженно указывает сначала на себя, потом на альфу. — Да, — кивает Гук, мягко улыбнувшись. — Может, мы встретились не для того, чтобы спасти друг друга, а чтобы помочь кое-что понять? Я покажу тебе, что такое настоящее удовольствие от секса, а ты просто снимешь моё напряжение. Знаешь ли, омегам на одну ночь нет никакого доверия. — Тэхён за стеной, — единственную весомую причину находит Пак своему отказу, потому что все другие кажутся ему несущественными.       На его месте любой бы согласился, да и он не из консервативных людей. Чонгук — его истинный, ждать в этой жизни больше некого, мужа у него нет и для Пака никогда не было, а ребёнок… Просто немного стыдно, он ведь так рядом, в соседней комнате. — Смотри сам, — пожимает плечами Гук с таким видом, словно заранее знал, чем это закончится. — Это было просто предложение. Я думаю, лучше довериться альфе, который тебе предназначен, чем другому человеку. Видимо, так и будешь ублажать себя сам всю оставшуюся жизнь.       Тихо усмехнувшись, Чон заранее готовится к острой реакции омеги. И тот действительно реагирует бурно, тут же метнувшись к двери. Однако каково удивление альфы, когда Чимин тихо закрывает её, резко выключает свет, отчего комната тут же погружается в кромешную темноту, и доходит до Чонгука чисто по памяти, нащупывая колени альфы дрожащими пальцами. — Немного выше, — насмешливый тон Гука нисколько не обижает, наоборот, его тихий шёпот заставляет гореть изнутри.       Послушавшись, омега поднимает ладони выше и неудачно цепляет пальцами крепкие бинты. Замерев от страха причинить боль, Чимин невольно думает, что всё это глупая затея. И за стеной, вообще-то, спит сын. Такими темпами они могут его разбудить. Но разве он, буквально обезумевший без ласк альфы, может сопротивляться своим инстинктам? После слов Чонгука желание возросло до максимальной отметки. — С чего вдруг? — перехватив ладони Чимина, Чон мягко тянет его к себе и помогает устроиться на собственных бёдрах. — Я мечтал об этом едва ли не с пелёнок, — сипло признаётся Чимин, напрягаясь всем телом в ожидании прикосновений. — Даже если этот секс для тебя ничем не будет отличаться от секса с обычными омегами, я хочу. Хочу узнать, как бывает приятно от близости с альфой, особенно истинным. Пожалуйста, я хочу…       Последние слова звучат так отчаянно, что режут сердце Чонгука. Он судорожно выдыхает, невольно прижимая Чимина плотнее, и с ужасом отмечает, что рядом с ним когда-то забытые инстинкты включаются, как от резервного рубильника. — Зачем выключил свет? Это немного затормозит… — Не могу видеть тебя, — едва слышно выдыхает Пак, цепляясь за плечи альфы. — Иначе никогда не смогу забыть, вспоминая каждую черту лица. Не приручай меня, просто трахни и растворись утром, как будто тебя здесь никогда и не было. — Даже не спросишь, кто я? Чем занимаюсь? Почему убиваю людей? — забираясь ладонями под футболку омеги, Чон для себя отмечает, что это чертовски волнительно. — Я не могу это контролировать. Даже если ты убьёшь и меня, моя омежья сущность всё равно будет тянуться к тебе. Наверное, это где-то на генетическом уровне, я не могу сопротивляться. Даже сейчас. Желание кружит голову, я даже не боюсь переспать с тобой, хотя с другими… — Не можешь? — помогает ему Гук, чувствуя, как дыхание Чимина сбивается от одной только близости с крепким, пышущим жаром телом сильного альфы. — Лучше мне не знать ни твоего настоящего имени, ни твоей профессии. Это отрезвляет, не позволяя глупым надеждам одурачить меня, — уклончиво отвечает Пак, даже и не думая дышать ровно. Губы альфы горячие, буквально обжигающие, от их прикосновения становится так хорошо, что даже плохо. — Приятно осознавать, что мы думаем одинаково, — слабо прикусив зубами чувствительную кожу подставленной шеи, Чон оглаживает подушечками грубых пальцев острые лопатки. — До чего я дожил, — с иронией бормочет омега, невольно сжимая пальцами крепкие мышцы плеч Чонгука. Каждое его касание пробуждает внутри странные чувства, заставляя мелко дрожать и желать большего. — Мне даже не стыдно, чёрт. — Это естественно, — уверяет его Чон и пытается стянуть мешающую футболку Пака.       Однако в следующее мгновение он резко прекращает все свои прикосновения, игнорируя явно негодующего парня, и мягко сталкивает его со своих бёдер ровно в тот момент, когда ручка двери слабо дёргается в попытке открыть дверь. — Папа? — жалобный голос Тэ отрезвляет парочку моментально, Чим даже забывает про сжирающее его возбуждение. — Папа? Ты здесь? — Да, малыш, — отзывается омега, прочищая горло и возвращая голосу привычную уверенность. — Иду. — Кажется, судьба против, — смеётся Чонгук, за что Чимин специально наступает ему на ногу, когда уходит к сыну.       Он замирает в дверях буквально на секунду, чтобы бросить на альфу непонятный взгляд, но в темноте практически ничего не видно. Чон лишь доверяется своим навыкам, прислушиваясь к телодвижениям парня и шороху его одежды. Наверное, эта заминка Чимина — прямая просьба больше не возвращаться сюда. Им лучше больше не встречаться, и Гук полностью с этим согласен.