tangled up in you

Кроули распахивает глаза и первое, что чувствует, это волны боли, что пронизывают воздух вокруг. Сам он ничего не ощущает и нервным движением задирает верхнюю одежду, чтобы с удивлением наблюдать отсутствие даже шрама на коже, куда, как он помнил, вошел кинжал. Демон пытается встать. Но почему-то не может подняться выше, чем на колени. Атмосфера депрессии тяжким грузом тянет к земле и будто отбирает силы и желание жить. Ничего не понимая, он осматривается и еле сдерживает крик от увиденного. Пепел вздымается легким пухом вверх, от каждого движения. Кроули пытается ползти, не в силах подняться. Прикосновение ладонями к земле около беспомощного тела поднимает вихрь серых пепельных перьев. Он пытается что-то сказать, но лишь растерянно кусает губы. Тянется руками, но отдергивает. Демон, после всего, что видел в аду, боится. Боится прикоснуться к ангелу, потерявшему крылья. Что с ним теперь будет? Куда он пойдет? Вопросы роятся злобными пчелами в черепной коробке, причиняя невыносимую боль невысказанностью. Его бросает то в жар, то в холод от этой картины, но тело действует само по себе. Осторожное касание не бьет током и не причиняет боли. Поэтому Кроули пробует снова, чуть более настойчиво. — Ази. Ази, ты слышишь меня? Азирафаэль! — он уже начинает беспокоиться, как ангел, будто делая над собой усилие, открывает глаза. — Кроули? С тобой все в порядке, слава богу! — слабым голосом говорит он, пытаясь улыбнуться. Демон порывисто обнимает этого глупого ангела и шепчет куда-то в плечо. — Опять беспокоится не о себе, дурак, — на что Азирафаэль смеется и пытается подняться, игнорируя гримасу боли, перекосившую лицо. — Скажи мне как это выглядит, — неуверенно просит он, кивая головой куда-то за спину. Кроули сразу все понимает и тяжело вздыхает, заглядывая туда, ожидая самого ужасного зрелища. Но от крыльев и след простыл. Будто их и не было. У демона закрадывается в голову интересная мысль, которую он пока не спешит озвучивать. — На самом деле вполне прилично, — ангел облегченно выдыхает, видимо тоже ожидая худшего. — Значит все позади. — Звучит как-то двусмысленно, — изгибает бровь Кроули, чем вызывает искренний смех. Напряженная атмосфера потихоньку растворяется, дышать становится легче, и демон подает своему попутчику руку, помогая встать. Незаметно щелкая пальцами и заставляя исчезнуть весь этот пепел, чтобы не мозолить глаза. А потом неловко улыбается, замечая пепелинки в кудрявых светлых волосах. И это смотрится так живо? По-настоящему. Будто добавляет Азирафаэлю какой-то несовершенности. От этого почему-то мимолетно сжимается сердце. Ангел замечает чужой взгляд и улыбается. — Что? — Кроули пытается быстро придумать причину. Получается плохо, мысли как назло разбегаются. — Как ты себя чувствуешь? Силы исчезли? Слабее? Злее? Азирафаэль на какое-то время задумывается, и они идут по лесу в непонятном направлении в полной тишине. После он пожимает плечами. — Я пытался заметить изменения, но мне кажется, что все так же. Разве что идти легче без веса крыльев за спиной, — пытается пошутить он, но на демона находит мрачное настроение. — Я говорил тебе, что это запрещено. Ангелам нельзя исцелять демонов. Тем более так сильно. Ты просто перегорел. Слишком большой всплеск благодати сконцентрировался в крыльях. Это все я виноват, — ангел останавливается, кладет руку собеседнику на плечо и заглядывает в глаза. — Не говори так. Это был мой выбор. Я же не мог оставить тебя умирать. К тому же теперь я смогу спокойно жить среди людей и избавился от договора с Гавриилом. Все, что не делается, все к лучшему. Видимо таков был божественный замысел. — Божественный замысел, — фыркает Кроули, ничуть не утешенный этими словами. Но его задевает другое, — погоди, жить среди людей? Зачем? — А почему нет? — ангел пожимает плечами, не видя в этом ничего плохого, — куда мне теперь податься? Вопрос повисает в внезапной тишине леса, и Кроули принимает важное для себя решение. Раз он не собирается возвращаться в ряды своего ангельского войска, то почему бы не попытать счастья. Не ждать же благоприятного момента шесть тысяч лет. — Ты можешь пока остановиться у меня. На время, в качестве благодарности за спасение, — осторожно предлагает он, смотря куда-то в сторону. А потом переводит взгляд и замирает от вида сияющей благодарности на чужом лице. И этот взгляд говорит красноречивее любых слов сам за себя. Кроули кивает будто сам себе и расправляет свои черные крылья. Впервые перед чьим-то взглядом. Он немного смущен, но видит только восторг в светлых глазах и приглашающе протягивает руку. — Кроули, они прекрасны, — Азирафаэль улыбается так счастливо, когда принимает чужую ладонь. И Кроули кажется впервые искренне рад разделить счастье на двоих. Они резко взмывают в воздух. Так, что дух захватывает. Но теперь ангел не смотрит на проплывающие внизу красоты. Рядом с ним в миллиметре находится величайшая красота. Он заворожён сияньем черного бархата перьев, демонской сосредоточенностью и серьёзными жёлтыми глазами. Чуть позже он закрывает глаза и внимает только восхитительно мускатному запаху горячей кожи, пытаясь запомнить его от близости, не зная, что в квартире Кроули он будет повсюду. Каждая подушка и вещь будто олицетворяют своего хозяина. И ангел даже спустя месяц не перестает удивляться тонкому искусству интерьера, откуда-то присущему демону. Азирафаэль совершенно случайно забывает свое обещание подыскать себе отдельное жилье, потому что просыпаться по утрам от запаха свежих блинчиков и ароматного какао входит в привычку слишком быстро. А Кроули старается ему не напоминать о том, что предложение пожить было всего лишь на время, ведь ему нравится, как его квартира постепенно обрастает книжными полками и мягкими креслами. Ангел ничего не говорит, когда его сосед возвращается после ночного отсутствия под утро, усталый и немного помятый. Азирафаэль так же ничего не спрашивает, когда случайно узнает об обрушении башни в тайном уголке леса и единственной жертве, которую там нашли и еле опознали. Кроули же будто не слышит этих новостей, занимаясь в соседней комнате запугиванием растений, однако на самом деле самодовольно улыбается в этот момент. Демон тоже ничего не говорит, когда видит в один из их обеденных подъемов небольшие перышки, начинающие пробиваться на голой спине его сожителя. Он только покупает билеты в театр и ждет пока чужие крылья достаточно окрепнут, чтобы можно было научить их прятать. А по ночам взлетать на самую высокую башню в городе вдвоем, прятаться в коконе черно-белых перьев и жарить маршмэллоу на пламенеющем мече. Потому что жареные маршмэллоу — это то, что обязательно должен попробовать его ангел.