***
Отсутствие боли — первое, что обнаружил Гарри, придя в себя. Еще не открыв глаза, он ощутил мягкую кровать и запах медицинского спирта. На фоне попискивал какой-то прибор. Хотелось пить, но было так тепло и удобно, что тело не хотело ему подчиняться, и в скором времени он вновь погрузился в царство Морфея. В следующий раз Гарри проснулся, когда в палату вошла медсестра. Пора было сменить капельницу. Заметив, что пациент пришел в сознание, она быстро совершила манипуляции и пообещала позвать доктора. Напоследок девушка погладила Гарри по голове и, грустно улыбнувшись, удалилась. Во время ожидания он осматривал место, в котором очнулся. Это была просторная больничная палата, в которой находилось две кровати: его та, что стояла около стены, и вторая возле большого окна, закрытого жалюзи, была пуста. Комната словно была пропитана чистотой, стерильностью и запахом хлорки. Из мебели здесь были небольшой шкафчик возле входа, тумбочка для каждого пациента и странная вытянутая лампа, которая была выключена и немного потрескивала. От уже здоровой руки к капельнице тянулась трубочка, наполненная прозрачной жидкостью. Рядом стоял прибор, на котором светились разные полосочки. Они постоянно прыгали то вверх, то опускались вниз. Для такой палаты, как эта, было, на удивление, мало вещей. Внутри Гарри задавался вопросом: «Зачем ему столько места?» Осмотр обстановки прервал пожилой мужчина в больничном халате. Медсестра, которая его, собственно, привела, осталась стоять возле двери. — Я Алан Чемберс, твой лечащий врач. — кинув взгляд на приборы, он присел на кровать и попросил следить за пальцем, а затем посветил в глаза и кивнул чему-то своему. — Лина, будь добра, принеси воды. — девушка тут же убежала и вернулась спустя пару минут со стаканчиком, в котором стояла небольшая трубочка. Гарри впервые почувствовал, что все это время его мучила жажда. Схватив стаканчик, он чуть не расплескал его содержимое. Мальчик чуть потупился, на что доктор лишь понимающе улыбнулся. Поправив очки, он вновь принял серьезный вид. — Гарри, что последнее ты помнишь? — этот вопрос был первым в их безумной череде. То, что с Дурслями произошло что-то очень плохое, он понял практически сразу. Ему сказали, что он провел в коме почти месяц. То, что он оказался в это время под наблюдением врачей, и, в целом, в больнице, означало, что привезли его сюда точно не родственники. За всю свою жизнь в больнице он бывал всего раз, когда ему выписывали рецепт на очки. Дядя не стал бы оплачивать месячное содержание коматозного племянника, а то, что его лечение платное, не подлежало никаким сомнениям. Все эти мысли подтвердил приход полицейских. Врачи, психологи, служащие правопорядка — все хотели от него что-то услышать, постоянно задавали одни и те же вопросы. Каждый раз он повторял одинаковые, словно вбитые в него, слова: «Нет, ничего не слышал.», «Да, дядя меня иногда бил.», «Нет, я никогда не жаловался.», «Почему вы спрашиваете?», «Разве это не нормально?», «Я заслужил.» Когда его спрашивали, чем он заслужил такое отношение, то Гарри просто опускал голову и молчал, не говоря ни слова. Полицейские недовольно кривились, а психологи только пожимали плечами, говоря, что у него «Синдром Де Сильвермана¹»***
Месяц его еще продержали в больнице. Тут его кормили три раза в день, что, в сравнении с его прошлым рационом, было много. В девять часов мистер Чемберс обычно совершал обход и интересовался его самочувствием. Гарри знал, что рано или поздно его выпишут. Это заставляло его боятся, ведь выписка означала, что его отдадут в приемную семью. Он часто закрывал глаза и пробовал представить новых «родителей». Его воображение создавало милую, добрую девушку, похожую на Лину, медсестру, следящую за приемом лекарств, и мужчину в теплом домашнем свитере с зелеными глазами, как у самого Гарри. Только иногда это видение плыло, и, вот, вместо Лины — тетя, с острыми ногтями, длинной шеей и презрительным взглядом, а вместо домашнего и приятного мужчины — дядя, с лишним весом и такими тяжелыми кулаками. Они называют его ублюдком и выродком. Гарри с криком просыпается, садясь на кровать. Он обнимает себя руками, ведь ему страшно. Что если его отдадут кому-то, похожему на Дурслей? Стараясь не думать об этом, Гарри собирается и идет в столовую. Время обедать. Он не готов к тому, что к деревянному столу в углу комнаты, который он облюбовал для себя, подойдут незнакомые люди. Двое мужчин: один — с аккуратно уложенными волосами, в дорогом костюме; другой — его противоположность, кудрявый, в дутой жилетке, надетой поверх свитера. С ними была блондинка в пальто, она держала какие-то бумаги и разговаривала с Линой. — Эм… Здравствуйте? — Гарри отложил ложку, чуть-чуть отодвигая от себя суп и немного хмурясь. — Здравствуй, Гарольд, — собственное имя привело мальчика в ступор. Никто еще не называл его Гарольдом. Он вопросительно наклоняет голову к плечу, разглядывая неожиданных собеседников. Мужчина в костюме дернул уголком губ. — Разрешишь присесть? — Гарри ответил кивком, не доверяя сейчас своему голосу. В этот момент к столу подошли Лина с блондинкой. Повисло неловкое молчание. Ободряюще улыбнувшись, Лина заговорила: — Что ж, Гарри, позволь представить тебе этих мужчин. Ганнибал Грэм, — она кивнула на мужчину в костюме, — Уильям Грэм, — тот, который кудрявый, ослепительно улыбнулся, — их помощница Августина де Ла Моль. Мальчик еще раз поздоровался и опустил голову. Он не понимал, что происходит, и кто все эти люди. — Прости, что не смогли познакомиться раньше. — начал Уилл, — мы несколько раз приходили, но тогда ты был в коме. — он так посмотрел на Гарри, словно кома — это его вина. Хотя, возможно, ему это лишь показалось. — Все это время мы проходили тесты и посещали курсы, чтобы доказать, что сможем стать достойными опекунами. В этот момент Гарри вздрогнул всем телом и впился взглядом в людей, сидящих за столом. Он не ослышался? Неужели люди напротив — его будущие "родители"? Чувствуя, что что-то не сходится, он задумался. Видимо, ход его мыслей отразился на лице, и один, — Отец? Папа? Мистер Грэм? Уилл? — засмеялся. — Надеюсь, ты не против, малыш, что у тебя будет два папы? — Гарри покраснел и опустил глаза на недоеденный суп. — Тебя выпишут через два дня, Гарольд. Нам бы очень хотелось познакомиться с тобой получше, прежде, чем мы поедем домой. Надеюсь, мы поладим. — Ганнибал перевел взгляд на девушек. — Августина, Эвелина, ваша компания приятна, но не могли бы вы нас оставить на какое-то время? Находясь в своих мыслях, Гарри так и не удивился, что его Лина все это время была Эвелиной. Он испытывал одновременно и страх, и любопытство. Что же это за люди, что станут его опекунами?***
… На рулетке выпадает черная двойка. Смятение и неизвестность. — Сыграем еще? — Конечно!..***
¹Синдром Де Сильвермана — синдром избитого ребенка. Психические проявления: изменение нормального поведения, застенчивость, анорексия, нервное состояние, безразличие к окружающим, иногда, напротив — агрессивность, нарушение сна.