***
Вспышка – и Йеро возникает в горах над северным форпостом. Сложив крылья, дракончик осторожно опустилась на каменный уступ, обрывающийся в пустоту – дно этой пропасти скрывалось в тумане где-то далеко внизу, практически неразличимое в ночных сумерках с такого расстояния. Страх перед высотой ушёл, вместе с первым падением с неё. К счастью, та смерть оказалась почти мгновенной. К несчастью – не последней. Им с Йеро ещё ни разу не удавалось найти собственный труп. Да и не особо-то и хотелось. Всего в нескольких метрах от уступа шумел водопад, с грохотом низвергаясь в расщелину Разлома, разрезающего Арену на две части. Здесь брала своё начало река, в конце пути впадавшая в заводь на той стороне карты, под чужими горами. Здесь заканчивалась своя и начиналась чужая территория. Отсюда, с одной из наивысших точек Арены, открывался захватывающий вид на простирающийся от горизонта до горизонта ландшафт – вся местность была как на ладони. Вдали к востоку расстилался лес Выси, разукрашенный реденькими огоньками нейтральных лагерей, факелами пешек, марширующих по дорогам, и ярким светом форпостов. Местами виднелись небольшие озерца; то тут, то там над кронами деревьев торчали верхушки одиночных скал; чернели заполненные туманом овраги. По ту сторону Разлома темнели владения Бездны, круто спускаясь от западных гор в зловещие лесистые низины и вновь вырастая в горную гряду уже на востоке. Карта до боли знакомая – и вместе с тем неузнаваемая в таком обличье. Крайне редко меняющаяся, запомненная до мельчайших деталей, Арена неоднократно являлась во снах – в тех дрянных кошмарах, что снятся порой по слитой на ночь глядя катке. В тех снах, в которых ты проигрываешь раз за разом, не в силах ни на что повлиять; не в силах докричаться до тиммейтов, в очередной раз выясняющих, кто виноват. Выключен микрофон, не работает чат, и тебя словно нет с ними; тебя будто не существует вовсе, и твоей фигуркой на карте управляет кто-то другой. Кошмар воплотился в реальность. Взгляд спустился к северному форпосту у моста. Полуразрушенная вышка представляла довольно унылое зрелище: строение уже почти превратилось в руины, на которых всё ещё копошились пешки, отбивая остатки внешней линии обороны. Скоро придётся отдать эту высоту врагу. Увы, перевес был не на стороне Выси, пустотники очевидно вели эту партию. Разрыв в силах между сторонами пока ещё не был критичен, но тебе ли, как бывшему игроку, не знать, как накапливаются снежным комом последствия ошибок, допущенных в самом начале игры? Подходят к концу третьи сутки. Семьдесят два часа здесь – и всего восемнадцатая минута игры в реальном мире. [Команде] ~freeze! › Нужен обзор Пик… пик… Пинг расплывается в тумане войны – в ночном мареве погас круг света, освещавший только что заводь внизу по течению реки. У союзного маяка только что истёк срок жизни. Разрывает от чувства тревоги. Даже когда сидишь за клавиатурой – понимаешь, насколько необходим контроль карты, насколько опасен не замеченный вовремя противник. Ночью, когда видимость сокращается до нескольких метров, наличие обзора становится критичным как никогда. Когда же ты здесь, внутри, и тебя всё ещё трясёт после боя – волей-неволей стараешься держаться поближе к свету. Обзор нужен, без обзора страшно. Неизвестность пугает – ведь ты никогда не знаешь, откуда придёт внезапная смерть. Даже на союзной территории ты не можешь чувствовать себя в полной безопасности. Эта земля – она лишь кажется «вашей», на неё слишком легко зайти незамеченным. Никогда не ходи в одиночку там, где у вас нет вижена. А если всё-таки ситуация вынуждает ненадолго пройтись одному – убедись, что недалеко бежать до ближайшего укрытия, под защиту форпоста или до друзей. Будь ты хоть эскейпер, хоть танк, хоть высокоуровневый ДД – без разницы. Поверь, ничто из этого не спасёт, если на тебя решат напасть втроём-вчетвером. Да, сталкеры могут рискнуть прогуляться в одиночку по чужому лесу, как по собственному дому, но и они рискуют нарваться на засаду. На невидимость найдётся просвет; на магию – сайленс; на эскейп – вовремя сработавший стан. Под ногами могут оказаться капканы, растяжки или волчья яма. Но и в воздухе не безопасно, и в любой момент тебя могут спустить с неба на землю, прямо в руки разъярённой пехоте. Просто не ходите поодиночке, особенно если перевес не на вашей стороне. Держитесь друг друга. Правило до одури очевидное и простое – и столь же просто его нарушить, потому что игра любит раз за разом как бы невзначай ставить в ситуации, когда вы остаётесь один на один с туманом войны, полным невидимых чудовищ. …попались – досадно, глупо. Чёрт дёрнул срезать путь меж скалами. Казалось ведь, ты от зубов знаешь правила игры, ты попросту не можешь допустить такую ошибку. Не может допустить этого и Визард, предположительно ведущая твоего персонажа: она эти правила ничуть не хуже твоего знает. Однако всё это вылетает из головы, когда ты думаешь лишь о том, как бы побыстрее добраться до ближайшего путевого камня – и телепортироваться оттуда «домой». Всего пара километров в сторону, сколько раз так делали, ничего же критичного не случится?.. Случится. Можешь кричать в тишину, сколько есть сил – никто не успеет прийти на помощь. Тебе не рассказывали, что такое – когда тебя пытаются сожрать заживо?.. По телу проходит холодная дрожь: воспоминание было не из лучших. Шерхан раздражал и в игре, в первую очередь – своими стрелами, прилетающими буквально из ниоткуда, вышибая летунов на землю и отвешивая стана тем, кто и так уже на земле. А ульта-камуфляж – невидимость на всех союзников, – превращала полосатого в головную боль: никогда не знаешь, когда из теней на тебя внезапно вывалится вся его братия. Прозевать подошедших из теней противников может оказаться фатальным даже для полной команды, что уж говорить об одиночной цели! Внутри всё оказалось ещё хуже. Вопреки игровой логике, Шерхан вполне успешно пользовался не только луком, с первого же попадания пробив Йеро крыло навылет, но и когтями, и клыками. Вырваться из его железной хватки удалось лишь чудом, ломанувшись прочь. Не разбирая пути, петляя меж скал и кустов, не обращая внимание на боль в резаных, текущих липкой тёмной кровью ранах – убраться бы! Но буквально за следующим же камнем поджидал его саммон – здоровенная тварь, похожая на смилодона, и это чудовище задалось целью их с Йеро сожрать. Никакое осознание возможности возродиться не спасает от того ужаса, когда тебя пытаются съесть – и уж тем более не спасёт от боли. Откушенной саммоном ноги оказалось недостаточно, чтобы умереть сразу. Вскоре к банкету присоединилась ещё и Спирина, то и дело пытающаяся спикировать сверху, стоило только выглянуть из-за камней, высунувшись на открытую местность. А где-то поблизости, на самой границе обзора крутился Нокс – не подпускай близко! Он и правда может съесть мозги, во всех смыслах, и ты даже не знаешь, какая смерть хуже. Всё терялось в кровавом мареве, изредка выныривая из этого месива, чтобы провалиться в него вновь. Ползти без ноги, с разорванными мышцами и развороченным крылом, скрываясь среди скал и кустов. Шарахаться от каждой тени, вжиматься в камни от любого шороха. Слезящимися глазами смотреть вверх, в чёрное небо, в страхе обнаружить над собой чужой силуэт. А путевой камень – он маячит так близко, до него рукой подать! Казалось бы, ещё совсем чуть-чуть – лишь бы только хватило сил доползти туда, где в жидкой мгле блестят спасительные огни союзного форпоста. Ты знаешь, тебя могут достать и там. В таком состоянии – могут рискнуть и зайти под вышку, ты это прекрасно знаешь. Знаешь – и всё равно надеешься. Потому что за тобой уже идут. Рыщут по кустам, по следам свежей крови. Фокус тебя выдаст, шаг в сторону – принесёт лишь кратковременное облегчение. А перо – оно лишь на тот случай, чтобы из последних сил рвануть вперёд, если всё-таки заметят. Или чтобы попытаться добить себя, если кровотечение не добьёт тебя раньше. Ты не знаешь, позволит ли игра тебе это сделать. Но можешь попробовать. Тебе хватит уверенности, чтобы всадить нож себе в грудь, зная почти наверняка, что ты умрёшь – и возродишься вновь? Но ты продолжаешь ползти по скользким камням, глотая собственную кровь, отчаянно сдерживая крик, способный выдать местоположение. Ползти и знать, что за тобой никто не придёт – все слишком далеко. Что никто не будет спасать в одиночку, рискуя бессмысленно умереть сам. Ведь именно такая логика работает в этой игре: никогда не пытайся спасти обречённого. Не корми врагов. Не допускай ошибок. Неважно, насколько затянется эта партия, на полчаса реального времени или на все два. Каждая допущенная ошибка делает всё сложнее и сложнее задачу вырвать победу в конце. Здесь нет лайфбаров, и ты не знаешь, сколько в тебе ещё сил. Здесь нет связи, и ты не можешь никого позвать на помощь. И надеяться не на кого, кроме как на себя. Если попадёшься – полагайся только на свои силы. Да, это командная игра, но если ты не будущий лейт – никто не обязан тебя спасать ценой своей шкуры. Или?.. Или. Над путевым камнем вспыхивает, падая с неба, яркая полоса света – союзный телепорт. Цвет красный – это Зак. Фейерверк из искр озаряет ночь. Майя возникает в нескольких метрах над головой, с клёкотом вцепляясь в гарпию, протаскивая её за собой в расселину. А чёрное небо один за другим разрезают всё новые и новые цветные полосы – свои! С небольшим запозданием, следом за Заком на путевой камень подтягивается вся команда. Свои. Пришли. Успели… Сквозь нарастающий шум в ушах и начинающее скатываться в сон сознание, Бланк чувствует – кто-то подхватывает на руки, оттаскивая прочь. Холодно. Так невыносимо холодно, но это свой, спасительный холод, и ледяная шерсть Вендиго, подталкивающего сжавшегося в комок дракончика к путевому камню, закрывая своей тушей от чужих атак. Ну, давай, мотылёк, ещё чуть-чуть, держись. Только не умирай прямо здесь. Только доживи до телепорта домой. А мы – справимся. Всегда справлялись, несмотря ни на что. Они не просто быстро стали единой командой – они словно всегда были ею. Это было странно, и вместе с тем – правильно. Достаточно было вспомнить, кто должен был быть по ту сторону электронного неба, чтобы всё встало на свои места. И пусть ты сейчас на неправильной стороне этого неба, и тебя окружают кем-то придуманные герои, но под этими масками узнаются они – знакомые тебе люди. Опять ругается «мохнатая гора», и в громком голосе Йотуна так знакомо звучат интонации их капитана. Так и ждёшь, пока он выдаст, что тут все полимеры просраны и из этой катки можно ливать, и вообще лучше бы поиграли во что-нибудь другое. Нет, конечно же, великан так не скажет. Но обязательно ввернёт, кого «отблагодарить» за внезапный и не очень удачный бой на перевале. И, как ни странно, достаётся не Йеро – с кем не бывает! – а внезапно метнувшемуся к телепорту троллю, сейчас демонстративно игнорирующему выпады в свою сторону. Спокойно и рассудительно комментирует дело Тэкео, призывая соратников оставить ни к чему не ведущие разборки на потом, и в размеренном голосе инугами так и слышен Фриз. Мы по уши в дерьме, народ – давайте обсудим не кто виноват и почему, а что с этим делать. Ехидно скалится во все сорок два Вендиго: для начала – кого-нибудь сожрать, а там и поговорим! – это точно Баш, с его манерой паясничать в самой неподходящей для того обстановке. Но, при всём этом, он делает своё дело лучше, чем кто-либо другой. Башу всё равно, с кем играть, лишь бы чем-то занять время, утолить извечную тоску – или не менее извечный голод Вендиго. И Зак… Здесь уверенность в исходных предположениях давала трещину. Единственный возможный претендент в их команде, Хеликс, за ухмыляющейся мордой тролля не узнавался от слова «совсем». Между ними, казалось, нет вообще ничего общего. Быть может, это кто-то совершенно чужой, случайный попутчик. Или же ты чего-то не знаешь о своём тиммейте. Или все твои исходные предположения неверны, и ты просто пытаешься найти чёрную кошку в чёрной комнате, где этой кошки и в помине не было. Убедить себя в том, чего на самом деле нет. Играй. Просто продолжай играть, будто ты там – не здесь. Громкий рявк капитана звучит в наушниках тиммейтов – Бланк же слышит жёсткий голос Йотуна, предвещающий начало резни. Секунда – и в толпу врагов с пера врываются сразу трое. Ульт Йеро раскалывает реальность на две части, радужным вихрем отсекая врагам путь к отступлению, фонтанируя магическим уроном, как вспоротая артерия – кровью. А следом в разверзнувшейся вокруг огненно-ледяной геенне раздаётся рокот: это мощный удар великана разламывает ландшафт. Мир вокруг встряхивает с такой силой, что ударная волна от раскола швыряет вверх, выбрасывая высоко-высоко над этим кошмаром. Под самое небо – и под чужие крылья. В груди холодеет от ужаса, но в следующую секунду Бланк понимает: это не чужой, это – свой… Дружественный огонь всё же жжётся. Да, их всех защищала друг от друга невидимая плёнка, спасавшая от большинства повреждений. Однако сквозь неё проникал и обжигающий холод от ледяного бурана Вендиго, и дьявольский жар от распылённого Заком огня, и отдача от кастов Йотуна. Канонада звуков оглушала и дезориентировала, ударной волной проходя по телу и крыльям. И что-то подсказывало – прямая атака союзника всё же может убить. Здесь работало всё то, что никак не должно было работать. Здесь всё было до боли узнаваемым, и при этом – совершенно иным. То, что раньше было холодными циферками лайфбаров, превращалось в многочисленные царапины и ожоги на теле. В опалённые кончики крыльев. В усталость. После невыносимо долгого дня клонило в сон. Страшно хотелось есть – хоть Йеро потенциально и могла протянуть без еды несколько дней, её физическая оболочка всё ещё нуждалась в энергии. А энергия утекала – как сквозь ставшие уже привычными когтистые пальцы. В тот раз еле удалось доползти до базы и отключиться прямо на ступеньках. Оказавшийся поблизости прихрамывающий Вендиго заботливо отволок к Источнику, что-то незлобно бурча про жратву. Ворчание людоеда доносилось сквозь сон, отзываясь в урчащем желудке: есть хотелось страшно. Хоть Источник и залечивал раны и восстанавливал силы, он не мог сделать ничего ни с банальным голодом, ни с давшей трещину психикой. И просыпаться мучительно не хотелось. Может, снящиеся сны и были тревожными и жуткими, но они всё ещё были лучше окружающего мира. Не хотелось возвращаться туда, где тебя и твоих друзей раз за разом убивают. Где ты после боя ползёшь обратно по грязи, истекая кровью и теряя сознание от боли. С конвульсивно дёргающимися крыльями, разорванными на полоски, опираясь на изрезанные в мясо конечности. Думая лишь о том, как ужасно хочется заснуть – и никогда больше не открывать глаза. И просыпаясь на траве у Источника, в удивительно целом состоянии тела, но не разума. Снова, и снова, и снова… …выпущенная Шерханом стрела рассекает воздух – и врезается в крыло, пробивая то насквозь. Йеро падает, стремительно летит вниз. Разбитая трещинами, всё ещё горящая земля с угрожающей скоростью несётся навстречу пылающей стеной; будто мчится прямо на тебя грузовик, и столкновения с ним никак не избежать. Но в самый последний момент, практически у самой поверхности, когда надежды на спасение уже нет, Бланк чувствует мощный толчок, выталкивающий с огненно-ледяной арены куда-то прочь, в кусты. Ломая ветки на своём пути, пропахав по зарослям и грунту, попутно лишившись ещё одного крыла, дракончик останавливается на земле. Кости целы, только шкурка рассажена в кровавое месиво. Что-то смягчило падение, выпихнув за пределы боя. Отползая всё дальше в тень деревьев и скал, Бланк заворожённо смотрит вверх – туда, где всё ещё продолжается сражение, где в ярком свете пламени на обрыве пляшет превратившийся в живое оружие инугами, сражаясь со смертоносным клинком Немезис… Здесь всё было иным. Привычный азарт ненастоящего боя сменили утомление и боль. Игра, мечта, иллюзия – стала реальностью, брызгами мыльного шарика распахнувшись по ту сторону очередного нырка. Вот только вынырнуть было нельзя. Некуда. …сиплая ругань инициатора сплошным матом врезается в наушники других игроков. Бланк же не слышит ничего – лишь видит, как в огненно-ледяном аду пикирует вниз коатль с разорванными крыльями. Фигурку наездника с такого расстояния и в таком мареве попросту не видно – но и без того уже понятно, что из такого штопора живым никто не выходит… Тёмная тень накрыла дракончика, заставив вздрогнуть. – Ку! – раздалось под хлопок крыльев. Йеро в последний миг ускользнула прямо из протянутых рук Зак’Кхана, возникшего у неё за спиной. Отпорхнула в сторону и развернулась в воздухе, зависнув над бездной. Наездник смотрел на дракончика снизу вверх, щурясь в темноте на единственный глаз. Тролль всё ещё болезненно тёр шею, а через морду его коатля пролегал заметный белёсый шрам: из последнего сражения живыми убрались только двое из пяти – и Зак в их числе не был. – Пари всё ещё в силе? – ухмыльнулся рыжий, спешиваясь с коатля. – Ага, – усмехнулась Йеро. – Хочешь покататься – сначала поймай. – Смотри ведь, поймаю. В сачок, как бабочку! – Зак сделал характерное движение ладонью в перчатке-граспе, но применять захват не стал. – Сорян за жёсткую посадку, Йе. Сделал что мог. Так вот что это тогда было! И правда, вытолкнуть с поля боя больше было некому. Грасп собрали только они двое, собственный уже ушёл на откат, а врагам просто не было смысла выпихивать раскастовавшегося противника из замеса. Напротив, без маны, с пробитым крылом, со всеми скиллами на откате Йеро представляла для них лёгкую, желанную добычу. Но грасп не сильно быстро откатывается, а перед глазами всё ещё стоит медленно падающая с неба «комета». Он ведь мог спастись сам, однако вместо этого выбрал жизнь союзника. – Ай, забей, – отмахнулся рыжий, поглаживая тихо урчащего коатля за пернатыми «ушами». – Мы с Майей всё равно бы не выбрались. Да и я уже привык. Раза четыре сдох. Или пять? Первый раз – вместе на ганке, в самом начале: заживо спалил Армагеддон. Второй – опять на пару, в этот раз по дури сунувшись за Ноксом во вражеское ущелье и встретив там всю компанию этой кляксы. Вот же глупо повелись на такой откровенный развод «на лоха»! Увидеть, что случилось с Заком, не удалось: Йеро выбыла раньше, с отсечёнными одним взмахом клинка крыльями упав с огромной высоты – прямо на острые копья скал. На третий раз Зак умудрился где-то навернуться сам: о его скоропостижной кончине замогильным тоном внезапно сообщил Вендиго, не отрываясь от сосредоточенного отгрызания головы подвернувшейся пешке. В следующий раз тролль выбыл на северном перевале, когда столь безбашенно влез спасать напарницу. За ним подоспела вся команда, ушли оттуда все раненные и без сил. И без Зака, естественно: звезда эстрады – собрал на себя всё внимание! «Зажёг сцену, так сказать», – прокомментировал это Вендиго, не преминув и тут вставить свои пять копеек, пока Йотун костерил на чём свет стоит только поднявшегося после возрождения Зака, отряхивающегося от воды Источника и, конечно же, не торопящегося объяснять логику своих действий. Четыре часа назад, в последнем тимфайте, Зак выбыл снова. Бланк молча показывает четыре пальца одной руки и, с задержкой вспомнив об отсутствии пятого, указательный палец другой. – Ну пусть будет пять, – Зак хмыкнул и сел на край уступа, свесив ноги. Только сейчас стало заметно, что они у него по колено покрыты свежими и плохо зажившими порезами. У Йеро, впрочем, дела обстояли не сильно-то лучше: даже после целебной воды Источника на шкуре оставались многочисленные следы, уже украшавшие плечи, крылья и живот. Внутри всё сворачивалось от одной лишь мысли о здоровенном шраме через всё брюхо. Это была третья по счёту смерть Йеро – и это была Немезис. Предположения о намотанных на лезвие кишках оказались достаточно далёкими от реальности – в худшую сторону, конечно же. Нетрудно было догадаться, что это будет больно. Труднее было представить, насколько. Перед глазами всё ещё стояло бесстрастное мёртвое лицо Немезис, выворачивающей внутренности наружу. Осклабленная пасть Шерхана, капающего слюной в ожидании обеда. Подтекающая чёрной кровью усмешка Нокса, с мерзким хохотом комментирующего процесс. На этот раз за тобой не придут. Просто не успеют. Над ущельем кричит воронье. – Хей, Йе, – окликает тролль, возвращая «на землю». – План-то какой? – Который курят, – мстительно тянет Бланк, вспоминая врезающийся всё глубже и глубже в плоть клинок. Как к этому, чёрт подери, можно привыкнуть?! – Ждём. Сейчас подтянутся наши, попробуем устроить реванш. Тебе страшно, тебе больно, ты не хочешь умирать снова. Всё, что тебе остаётся – верить, что это пусть кошмарный и слишком реалистичный, но сон, и он когда-нибудь закончится. Что ты дойдёшь до его конца. Выдержишь, не сломаешься, не сойдёшь с ума. Поняв всю безнадёжность своего положения, ты либо сдаёшься и умираешь, либо же принимаешь правила игры – и продолжаешь играть. Просто потому что у тебя нет иного выбора. Просто потому что это больше не игра.***
По всем прикидкам, ждать союзников было ещё часа два – полминуты реального времени. На перевал их камрады добирались пешком – проще дойти на своих двух-четырёх, чем идти к другому путевому камню, с которого можно прыгнуть сюда. Да и телепортационные мосты лучше было поберечь на случай, если придётся спешно отступать, роняя тапки. Окно на двадцать секунд, чтобы остальные могли прыгнуть следом, а потом – жди три минуты отката. Да даже самый долгий ульт в игре столько не откатывается! Близилась полночь. Уходить из-под прикрытия еле живой вышки и обзора маяков – опасно. Следующая волна пешек подойдёт к форпосту только через час, а пока – нарезай круги по ущелью, стараясь не вылетать за зону видимости. Даже до джиннов не сгонять – ещё неизвестно, что ждёт в темноте… Единственным плюсом столь длительного ожидания была передышка, позволяющая выдохнуть и хоть как-то осмыслить происходящее. За трое суток непрерывного боя успело забыться, что такое нормальный отдых. После смерти поспишь! – в совершенно прямом смысле. В лучшем случае – покемаришь недолго, пока затягиваются раны. Сейчас же появилось время, и его надо было чем-то занять, чтобы отвлечься от плохих мыслей. Например, можно было познакомиться поближе со своим напарником. Они как-то незаметно успели сдружиться с Заком. Тролль уже пару раз спасал им с Йеро жизнь, и оба раза ценой своей собственной. И помирали они тоже на пару – и тоже дважды. Но за всё это время они даже и не разговаривали толком – ни с ним, ни со всеми остальными. Словно во сне, всё выглядело само собой разумеющимся, хотя очевидно таким не было. Предположения предположениями, конечно, но всё могло оказаться не тем, чем кажется. – Расскажи о себе? Вопрос застал Зака врасплох: тролль сначала подвис, задумчиво чеша в затылке, после чего переспросил: – А что рассказать-то? И действительно, что? Как будто ты игровую справку не помнишь. Хотя, будем честны – не помнишь, потому что она никогда не была для тебя чем-то важным. Моделька, несколько строчек лора, с полсотни реплик и подписи к скиллам – вот тебе и образ персонажа. Для мультиплеерных арен большего ведь и не надо. На истории персонажей мало кто обращает внимание: сюда не за историями приходят, сюда приходят просто поиграть. Есть, конечно, ценители, готовые до упоения разбирать фразы героев, искать скрытый смысл там, где его нет, создавать арты и писать истории по мотивам. Но таких – единицы. Сюда приходят играть. Сюда приходят побеждать. – Да что угодно, просто поболтать хочется, – Бланк усаживается на выступ чуть выше того, на котором устроился соратник. Свешивает голову через край: – Ты там вроде говорил, ты с гор. Расскажи? – А, это! – тролль фыркает. – Ну да, мы ж типа горный народ. Сиди на земле, паси овец, далеко не уходи, все дела. Может, к старости в скалу обратишься. Великая честь, говорят, – он чуть не сплюнул: похоже, вопрос задел больную мозоль. – Большинство и так тугие как камни, и обращаться не надо. – Ты не похож на камень, – добродушно отметила Йеро. – Разве что цветом кожи. – Бери выше! – Зак гоготнул. – Мне напоследок ещё сказали, я на тролля не похож, вообще племя позорю. Ну и пошли они, не больно-то надо было… – в голосе рыжего мелькнула какая-то озлобленная досада. – С ними даже говорить не о чём. Только и разговоров про то, кто куда и за кого. А вот дядя Язя… да какое мне дело до дяди Язи и его выводка булыжников! – Погоди, – ничего подобного в лоре персонажа вспомнить не удавалось, хоть убей. – Так тебя выставили, что ли? – Типа того. – Почему? – На земле не сиделось потому что. Тролль пожал плечами и надолго замолк, смотря, как его коатль крутится над пропастью. Майя буквально плавала в ночных сумерках, как в воде, оставляя за собой тлеющий огненный шлейф. – Я же с детства в ущелья и в лес убегать начал. Там свобода. Родичи в бешенстве были. Ругались, мол, упадёшь, сожрут, коатль унесёт… – рыжий усмехнулся. – Ну, пару раз уносили, один раз даже до гнезда подкинули. Было весело. Коатли, они не плотоядные, кстати. Они нас прост за цветные камешки принимают и думают, что мы – хорошее украшение для гнезда, прикинь. Но нашим дурням даже в голову не приходит, что их не собираются есть. Разве что уронить могут, это да. А так – там и без коатлей есть кому нами поживиться. – Много кому? – Много, – Зак расплылся в ухмылке. – В леса спустишься, там тобой закусить хочет всё, даже растения. Я не шучу. Отличная биосфера, нечего сказать. – А Майя? – А, это вообще чудесная история! Я был маленьким и глупым, – тролль заржал. – Мне лет десять было, что ли. Может, чуть больше. Застрял я тогда в ущелье надолго. Жрать хотелось, охотиться ещё особо не умел, только от йети бегать. Попадёшься – откусят башку. В общем, так вышло, нашёл укатившееся яйцо. Крупное такое, пятнистое. Не знал, что они от огня вылупляются… и что привязываются к первому, кого видят, тоже не знал. Пришлось искать другую жрачку, и себе, и ей. Коатль что-то по-птичьи прокричала, делая пламенную петлю в воздухе над бездной. – В деревне, конечно, ничего не знали. А я бегал к гнезду. Год, два, три… она вон какая вымахала здоровая. А потом меня за этим делом спалили, – Зак поморщился. – Мозги полоскали долго. Наговорили всякого, даже пытались «жизни научить», – в глаза бросилось, как он непроизвольно сжал пальцы. – Или будь как все, или проваливай. Терпел пару лет. В конце концов не выдержал и ушёл сам. Со скандалом. И знаешь? Не жалею. Мир – он куда больше этой сраной деревни. Повисло неловкое молчание. С одной стороны, в этих словах чувствовались и гордость за себя, и уверенность в правильности выбранного пути. С другой стороны, в голосе отчётливо звучала застарелая обида и злость. Должно быть, это тяжело – уходить из своего единственного дома, будучи отвергнутым всеми, кого знал, в мир, который тебя особо и не ждёт, где никому до тебя нет дела. Да и в целом потрёпанный вид говорил, что дальнейшая жизнь у Зака тоже выдалась не шибко-то лёгкой. – А сколько тебе сейчас? – уточнила Йеро. – Лет? – тролль задумался, вполголоса считая: – Двадцать… четыре?.. пять?.. Не помню. Да и какая разница? Я ж не собираюсь превращаться в камень. «Нам тоже около того, – мелькнула грустная мысль. – Всей нашей компании». «И многие, – жизнерадостно подхватила Йеро, – явно уже превратились в камень. Вон, капитан даже пикнул камень». И действительно. То-то назревал вопрос, почему Йотун настолько агрессивно относится к троллю – а вот оно в чём дело-то, оказывается! Хотелось спросить Зака о чём-нибудь ещё. На языке крутилось столько вопросов: а глаз как потерял? а эти ожоги и татуировки – они откуда? а… – А ты? – опередил Зак. – Расскажи о себе? Настало их время растеряться. Говорить про человеческий мир было по меньшей мере неуместно, а самой Йеро толком и рассказать было нечего. – А что я? Я тыщу лет спала, – ну правда, что ещё скажешь-то? – Вот прям-таки тыщу? – тролль ехидно сощурился. – И что тогда было, тыщу лет назад? – Ну, когда я последний раз просыпалась, трава была зеленее, – кисло отметила Йеро. – Наверное. Не помню, это было слишком давно. Для нас век – что мгновение. Мне несколько тысяч лет. И впереди ещё – целая вечность. – У, – присвистнул Зак. – Так ты меня ещё переживёшь, выходит. – Ага. Если мы тут не сдохнем окончательно, – оценила перспективу Йеро. Деля одно тело с человеком, она уже не была столь уверена в этом, как и в том, что вся её история и реальность – не чья-то выдумка. – Да ты не дрейфь, мотылёк, справимся! – тролль потянулся к свешенному хвосту дракончика, заставив быстро подобрать тот обратно. – А вы что, вообще не стареете? – Практически. Мы постоянной материальной формы не имеем, оттого и не взрослеем – нет необходимости. Так что окаменеть мне не грозит, скорее всего. Хотя, я слышала как-то раз, что некоторые всё же вырастают и теряют возможность возвращаться в Грёзу. Фактически, становятся обычными драконами. Наверное, как обычные драконы и дохнут. Ни разу не видела, впрочем. Я, знаешь ли, в Грёзе веками сижу безвылазно. «Прям как кто-то – за компом», – добавила дракончик ехидно. «По крайней мере, не только у меня игровая зависимость». Издалека донеслись какие-то звуки, заставившие вскинуть голову и прислушаться к ночному ветру. Это были голоса, и они приближались, вскоре став вполне узнаваемыми. – …мясом наружу! – это Вендиго. – Имей совесть, Вен, – а это Йотун. – Эту шутку ещё моя прабабка рассказывала. – Мы с ней не были знакомы? – Без понятия и знать не хочу. Фигуры соратников появляются на горной тропе на пути к форпосту, вместе с подходящим потоком союзных пешек. Огоньки факелов мерцают в ночном тумане. – Эй, молодёжь! – орёт издали Вендиго, и его оклик эхом отдаётся в ущелье. – Прохлаждаемся? – Ага, на кулдауне остываем, – вполголоса хихикает Бланк. И откликается уже во весь голос, приложив лапы рупором к морде: – Вас ждём, батенька! Как быстро привыкаешь к тому, что этот задорный высокий голос – твой собственный… Йеро кивает: ну что, погнали? – и рывком спрыгивает с уступа прямо в пропасть. Бланк с упоением ловит тот миг, ужасающий и захватывающий дух одновременно, когда за чувством неконтролируемого падения приходит удар воздуха в обманчиво-тонкие радужные крылья, выкидывая вверх по потоку. Хлопок, другой – и ты снова летишь. Твоё тело держит один лишь ветер – и твои крылья, сильные – и вместе с тем такие хрупкие. Ты знаешь, как легко упасть с этой высоты, но попытаешься не разбиться вновь. Удары сердца – клики мыши по карте. Импульсы кардиограммы – круги пинга. [Команде] WiZard › Reality Split готова Рядом взрывается сноп горячих искр и над ущельем раздаётся громкий птичий крик. [Команде] Helix › Harpoon готова***
[Команде] Bash › Death Frost на откате (5 секунд) За окном – поздний вечер, и в тёмно-синих сумерках уже зажигаются городские огни. Ночная карта утоплена во мраке, раскрашенном цветными огнями. Такой она выглядит на экране, из глаз игрока. Порой хочется спросить: как выглядел бы этот мир из глаз героя? Были бы выше все эти деревья и форпосты? Изменились бы габариты окружающего мира? Было бы тяжело двигаться, медленнее бы ты шёл, истекая кровью и с перерезанными клинком сухожилиями – или всё так же легко бегал бы с жалкими 5-10 хп, как моделька на экране? А магия, как ощущалась бы она? [Команде] ~freeze! › Shinigami’s Dance на откате (10 секунд) Как на самом деле соотносятся цифры со временем в игре?.. – …заходим вон оттуда, с хайграунда, – капитан пингует по карте, излагая план действий. – Тавер в приоритете. Увидим кого-нибудь – попробуем ганкануть. Виз, Хел, прочешите лес, только далеко не отходите… далеко не отходить, я сказал! Хел, блядь, ты меня вообще слышишь?! – Да я ща маяк туда ткну и вернусь… – В жопу этот маяк себе… – вот за что ему это наказание? За доброту душевную, по которой он всё ещё держит этого недоумка в команде? – Баш, подстрахуй долбоёба, а? – Так точно, кэп! – радостно откликается саппорт. – Есть подстраховать долбоёба! Ломит виски. И двадцати минут не прошло, а у противников ощутимый перевес. В минус уже ушла восточная вышка, с минуты на минуту рухнет северная, скоро под таким натиском они лишатся и форпоста на центре – весь третий тайр! Но всё ещё можно срезать образовавшийся разрыв, пока снежный ком ошибок не создал непреодолимой пропасти между двумя командами. – У нас сам пик слит, – флегматично отмечает Фриз. – Тут GG WP, когда Немезис расфармится. – Если, – поправляет Хеликс. – Она ещё не… – Твоего мнения не спрашивали, Хел, – так же спокойно обрывает керри. – И прекрати фидить, надоело. – Он не фидит, он создаёт пространство! – незамедлительно встревает Баш. – И даёт им фору! Хеликс что-то недовольно шипит в ответ, но Баш продолжает подначивать, явно провоцируя: – Он же у нас первый в рейтинге! Первый со дна! Эти двое не ладили ещё с той поры, как Хел был их саппортом и воспринимал периодически заглядывающего к ним на огонёк Баша как прямую себе конкуренцию. А тот и рад – еда! [Команде] WiZard: у меня какие-то странные лаги… – Пинг? – переспрашивает Хеликс, отвлекаясь от перепалки. [Команде] WiZard: да с пингом вроде всё норм – Тогда в чём проблема?.. – тишина в ответ. «В тебе. Единственная проблема здесь – ты». Будет сложно. Однако они должны вытащить этот матч – после целой недели сплошных поражений они просто обязаны! А когда они закончат, он поговорит наконец уже с их мидером. Не с Визард, нет, конечно – она тут не при чём, разве что дури хватило выбрать Йеро в таком неоднозначном пике и без практики игры на персонаже – основного мидера нет, дорвалась! Тоже, конечно, глупость, но не на постоянной основе. Визард хотя бы понимает, что делает и почему, и на том ей спасибо. В отличие от некоторых, кто, кажется, вообще ничему не учится… Бланк сейчас не с ними, но разговор по душам назревал уже несколько месяцев. Хеликсу давно пора было добровольно уйти из команды. Если бы не Бланк со своей уже порядочно всех задравшей волынкой, вопрос бы уже решили принудительно – против не была даже Визард! Но, конечно же, Бланк опять будет стоять на своём, всячески выгораживать своего другана и опять нести какую-то несусветную чушь про ответственность! Вот только факт оставался фактом: с января так ничего и не изменилось. Хеликс как был в лучшем случае бесполезен, таким и оставался. Теург был железно уверен: если бы не постоянные выходки их инициатора, они не сидели б сейчас в бесконечном луз-стрике. Дружба дружбой, но терпеть это дальше никто не собирался. Они приходят сюда играть, а не проигрывать. Теург потёр ноющие виски, пытаясь снова сосредоточиться на игре. Назревало ощущение, что за перепалкой они что-то упустили. Больно как-то легко всё шло, и они подобрались к одиноко торчащему в лесу чужому таверу, не встретив никакого сопротивления. Не встретив вообще никого. Только в лесу мелькнула на миг тенью Немезис. Мелькнула – и опять исчезла в тумане войны. О Шерхане в стане врага, а точнее – об ульте ракшаса, все как-то успешно забыли. То ли понадеялись, что камуфляж у кота-переростка всё ещё на откате, то ли просто не приняли в расчёт: Спирина с Ноксом делали куда больше грязи, вдвоём всего за три спелла выводя высотникам из строя половину команды. Сверху на это обрушивался с полным прокастом Арма, а уже потом на всё готовое приходила Немезис со своими чёртовыми критами. Шерхан не вносил так много урона, разве что стан у него был раздражающий, как и крутящийся под ногами тигр-саммон, да и всё. А ульта… а что ульта? У неё откат чуть ли не как у телепортов – и забыть про неё нетрудно. Как и про самого Шерхана. Про то, что у них есть милый пушистый котик, помнила разве что Визард – потому что котик этот фокусил исключительно Йеро, кажется, решив любой ценой испортить временному мидеру жизнь. Но Визард молчала в выключенный микрофон, в чат писала редко, оповещала только об откатах скиллов, а командное колесо не использовала, похоже, из принципа – в отличие от Фриза, которого и рабочий микрофон не останавливал от спама с колеса команд. – SS на всех, ребят, – внезапно подал голос Хеликс. – На карте никого! – Ага. Нам хана, – ровным тоном отметил Фриз за секунду до того, как этот факт стал очевидным. – Отходим. Противники возникли на карте внезапно, незамеченные на маяках. Когда стрела лучника вышибла в стан инугами, а из ночных теней материализовались силуэты пустотников, планы пришлось в спешном порядке перестраивать. – Да это пиздец! – выдохнул Теург, выжимая все кнопки, пытаясь сыграть на опережение уже ворвавшимся в строй противникам до того, как кто-нибудь успеет кинуть на него стан или сайленс. Вспышка пера, за ней – разлом, и уже после наушники закладывает жахнувшая по огромной площади ульта, взрывающая ландшафт. [Команде] ~freeze! › Назад!***
«Да твою ж!» Взлетевшие каменные осколки заставляют резво прыгнуть в воздухе назад, рефлекторно закрывшись руками. Вовремя! Ещё мгновение – и они бы оказались по ту сторону стремительно расширяющегося разлома. Мир встряхивает ещё раз, с новой силой – и землю буквально выворачивает наизнанку, и из неё в небо взлетают обсидиановые монолиты. С каждым биением ульты Йотуна толчки землетрясения становятся всё сильнее и сильнее – и прямиком в этот кошмар на полной скорости влетает, распыляя за собой огненный шлейф, Зак, пикируя на одного из противников. Отступай. Ты знаешь, что надо отступать. Отступай. Капитан прикрывает нам отход. Чёрт тебя подери, отступай! Ты ведь даже не замечаешь, что кричишь это, как в пустоту. Будто не персонажу – его игроку. – Отходим! – гавкает Тэкео. Инугами всё ещё дышит и стоит на ногах, даже будучи насквозь пробит торчащими из тела стрелами. – Йеро, Вен! Не ждём, отходим! В стороны! Вот подошли остальные касты союзников и противников, превращая ночь в бурлящий котёл, в котором одно неверное движение – смерть. Оставаться здесь дальше – нельзя. Отступай. Ты тоже знаешь, что надо отступать. Но вместо этого – раскастовываешься, выпуская в этот извергающийся вулкан свою ульту, радужным вихрем разрезающую реальность на две части. Это оно – то жуткое ощущение, когда одна половина мира будто взлетает в саму Высь, а другая на полной скорости проваливается в Бездну. Когда ты оказываешься на границе между двумя пропастями, не понимая, где верх, где низ; падая в никуда. Когда кажется, словно кричит сама материя, разрываемая в клочья килотоннами пульсирующего урона. Это – то, что делает сильным твоего персонажа, с его мизерным здоровьем и сложным геймплеем. То, что делает Йеро настоящей катастрофой – и для противников, и для союзников. И для самого игрока, ведь не справиться с управлением – так легко. Либо ты на уровне мышечной реакции знаешь все тайминги до долей секунд, либо ты – труп. Это никогда не было простым, даже за клавиатурой. Это не просто и сейчас, когда летишь навстречу смерти – и только в самый крайний момент выставляешь перед собой перо, в один упругий рывок оказываясь по другую сторону возникшей на пути преграды. На полной скорости вылетая за пределы поля боя, оставляя этот ад за собой. Не успевая тормозить, торпедой пролетая по тёмному лесу, как по высокоскоростному лабиринту. Лавируя между ветками, пытающимися вцепиться в крылья, бьющими по лицу и телу, оставляя кровавые борозды. И пропуская тот момент, когда во тьме прямо по курсу, как чёрт из табакерки, появляется Нокс. От неожиданности Бланк шарахается в сторону, но поздно. Восприятие насквозь прошибает глюком, от которого резко темнеет в глазах, а в следующий момент в плечи впиваются холодные, скользкие пальцы, пробивая шкуру насквозь. Удар наотмашь пером – кинжал вспарывает «плоть» этого чудовища, словно масло. Чёрная кровь брызжет как из вспоротой артерии, попадая на чешую, прожигая ту насквозь, как кислота. Они уже на земле, катятся по склону в овраг, заполненный мертвенно-бледным туманом, будто гнилой водой. Нечем дышать. Удар – вслепую. Ещё, и ещё, и ещё! Но сочащиеся дыры зарастают вмиг, а следующую атаку Нокс перехватывает – и собственное лезвие оказывается у горла. Прямо в лицо улыбается зубастая пасть надвигающегося безумия, за крыльями которого раскрывается всё ещё пылающий ад – и багряная луна над ним. – Как ночь? – свободная рука Нокса врезается в грудь. – Ничего не беспокоит? «Только не опять это… – тело не хочет слушаться, тело не откликается, – только не опять…» Не пошевелиться, застыв в оцепенении. Мир опрокидывается в кромешный мрак, в котором к телу тянутся тысячи таких рук, хватая за конечности и крылья, пытаясь утащить за собой в чёрное озеро, буквально воняющее кровью. Беззвучный крик захлёбывается в мазутной вязкой жидкости, заполняющей собой всё. И ты знаешь: когда она накроет тебя с головой, ты вынырнешь снова – но окажешься совсем не там, где думаешь. Ты не поверишь, сколько интересного может тебе показать твоё подсознание. Просто позволь себе задохнуться. Просто прекрати сопротивляться. Эта чёрная поверхность над головой похожа на непрозрачное стекло, на закрытые двери клетки, в которой ворочается страшное чудовище – твоё собственное подсознание. Твои заботливо вскормленные, но не признаваемые страхи. Твоё чувство вины, если ты всё ещё в состоянии её чувствовать, если ты в состоянии хоть что-то ещё чувствовать. Оно может принять любой облик, оно уже отражается на зеркальных чёрных створках – и ты знаешь это лицо. Обернись. Ничего не хочешь сказать, Бланк? – Я не… Но в следующее мгновение неожиданный удар с той стороны разносит «зеркало» в стеклянную крошку, с оглушительным хлопком вышвыривая обратно в реальность. Взрывом Ноксу отрывает одну из клешней, а Йеро – отбрасывает на ударной волне в другую сторону, в потоке горящих осколков. В голове словно вспыхивает сверхновая. Не удаётся толком понять, что только что произошло, но уже взлетаешь, рефлекторно кидая фокус наугад во мрак, стремясь выбраться из этого вязкого омута – неважно куда! – и, мгновение спустя, вновь обнаруживая себя в крепком захвате, с подбирающимися к горлу маслянистыми когтями оставшейся руки. – Мы ещё не договорили! Удар дрима – непроизвольный, практически инстинктивный, как удар двойного сердца. Wizard (Yero) получает награду за diebabydie (Nox) «Давай, свали спать! – хочется смеяться, истерично и нервно: – Проспись, Нокс!» Но смех быстро обрывается: это лишь приступ истерики, когда нервы уже не в силах выдерживать обрушившийся на них стресс, эту непрекращающуюся электронную судорогу. Когда вокруг творится какой-то ужас – гротескный и кровавый спектакль, в котором под нож и магию идут и твои союзники, и твои враги, и пощады нет никому. Когда не разберёшь, что происходит – даже зная эту игру от и до. Когда с неба падает в прямом смысле огненный дождь, над лесом бушует снежный буран, а из земли вырастают ледяные стены. Когда не сразу понимаешь, кто уже умер, а кто – ещё жив. Кто эта тень над тобой – друг или враг. Впереди обрушивается горящее дерево, поднимая сноп искр. Ночной лес полыхает, и ты не знаешь – дружественный это огонь или нет. Ты просто не видишь ничего в этой мешанине стоп-кадров. Тебя ведёт только первобытный страх – и неважно, управляет ли твоими действиями кто-то другой, или наоборот, это судорожно ищущие выход мысли заставляют игрока по ту сторону экрана прожимать все кнопки, быстрее щёлкать по карте. Ты нигде не можешь чувствовать себя в безопасности: смерть способна достать тебя откуда угодно, хоть из-под самых облаков. У Немезис всего один активный скилл – и столько проблем здесь. Ведь ты уже на своей шкуре знаешь, что такое, когда жнец оказывается у тебя на спине, в один взмах срезая крылья и спокойно спрыгивая обратно на землю. И высота тебя не спасёт – напротив, мгновенно превратится из твоего союзника в страшного противника. Ведь тебе уже знакомо то чувство, когда навстречу летят острые клинки скал – и ты ничего, совершенно ничего не можешь с этим сделать. Убраться отсюда, любой ценой. Изо всех сил лететь прочь, ныряя и выныривая в потоках встречного ветра, пытаясь скрыться за деревьями, прячась по теням и туману. Не упустить из виду тень жнеца, пляшущую в дымке на самой границе обзора, но и не попасться ей на глаза. Одно неверное движение – и она окажется перед тобой, и клинок вывернет тебя наизнанку, намотав твои внутренности на лезвие, а потом вышвырнув их на мокрую от крови землю. Судороги сводят тело, сил почти нет. Сердце замирает и бьётся снова в диком, рваном ритме. Таком же рваном, как судорожные скачки над лесом и скалами; как и уходы в плоскость снов – и прыжки обратно с пружины, выталкивающей назад в непрекращающийся кошмар погони. Быть может, всё это – лишь очередной навеянный Ноксом кошмар? Пусть всё это окажется сном! Пожалуйста, пусть всё это окажется всего лишь плохим сном… Лезвие внезапно вспыхивает рядом, прорезая крыло, пытаясь дотянуться до тела. …шаг в сторону – и клинок бьёт в то место, где мгновение назад ещё была хрупкая фигурка Йеро. – …в кусты прыгай, в кусты! Перо откатывается на мгновение раньше, чем спираль снов вышвыривает назад. Немезис рывком вытащила застрявший в древесной коре клинок. – Упустили, – пробормотала жнец, прислушиваясь к звукам ночного леса. Вдали затихал лесной пожар. Под обрывом, парой десятков метров ниже бурлил горный поток. До другого берега Разлома рептилия вряд ли бы смогла дотянуться, но и поблизости её видно не было. Рядом из теней проступила фигура Шерхана. Лучник сплюнул отломанный клык – вместе со внушительным куском камня. Ракшас был весь в крови, по самые уши, прижатые к голове. Исполосованный, в опалинах от огня и очень, очень злой. Подручного тигрёнка нигде видно не было – похоже, уже пустили в расход. Драка не задалась: птицу заморозили, господина кошмаров – самого отправили поспать, а вестника апокалипсиса – закопали и надгробие из обсидиана возвели на захоронении. Паршивый размен: у врагов выбыли только двое – великан да суицидник на коатле, остальные ушли. Но если обе грёбаные псины как сквозь землю провалились, то тщедушная пародия на дракона попросту не могла свалить слишком далеко. Судя по тому, как кровожадно скалился принюхивающийся к ночному воздуху Шерхан – бабочка находилась где-то совсем поблизости. – Прочеши лес, – кинула Немезис через плечо, – она должна быть где-то тут.