***
Утро встретило отвратительным холодом и жутким завыванием ветра. Зеркало порадовало синяками под глазами и полопавшимися капиллярами. — Олби, я не… — Ешь. Ты не ужинала вчера, да я и в целом не уверен, делаешь ли ты это. — Вообще-то… — девушка хотела продолжить, но сосредоточенно-злой взгляд дяди заставил замолчать. Нехотя положив в рот зажаренную корочку хлеба, живот ребёнка тут же разразился негромким ворчанием, а Кэтлин почувствовала небывалое чувство голода. Перетерпев назойливый взгляд мужчины, девушка выдохнула. Олби посмотрел в тарелку, задерживая в себе побольше воздуха. Наверное, она рано обрадовалась, и сейчас дядя начнёт читать ей какую-нибудь нестерпимо-важную лекцию. — Я тебя подвезу, мне сегодня на работу. Завтра тоже. У нас, кстати, расписание новое, не такое как на старой работе. Теперь я и по субботам буду выходить, денег не так много, было бы лучше работать и по воскресеньям, но я не уверен, смогу ли… — монотонно забубнил мужчина, ковыряя еду у себя в тарелке. — Тебе надо отдыхать. — слегка удивленно произнесла девушка, разглядывая незнакомое поведение Олби. Он выглядел слишком подавленным и огорченным. — Да, ты права, но… — мужчина метнул взгляд к рукам племянницы и замолчал. — Ничего, ты собралась? Я выхожу. — отодвинув от себя тарелку, бросил Олби. Проезжая мимо многих, уже знакомых, зданий, дядя молчал. Девушка сидела рядом, пальцами рисуя на стекле непонятные никому, кроме её самой, картинки. Капли дождя изредка попадали на окошко машины, добавляя на работы художницы странновато-загадочные подтёки. — Ты вчера достаточно долго была в ванной, верно? — негромко произнес Олби, мельком посмотрев на руки девушки. Кэтлин посмотрела на родственника, нахмурилась. — Что? — Дома вернёшь мне лезвие, Кэтлин, — машина резко затормозила недалеко от школьного забора, и пальцы мужчины сомкнулись на предплечье подростка. Он потянул её на себя, непозволительно близко приблизившись к лицу девочки. — Никогда больше этого не делай, ты поняла меня? — Я… Не п-понимаю… — Ах, не понимаешь? — взгляд. Слишком чужой и… сложный. — Иди в школу, опоздаешь. — выпуская из крепкой хватки запястье ребёнка, произнес мужчина. Его рука моментально взметнулась к рулю автомобиля, а глаза, секундой ранее прикованные к пальцам родственника, были устремлены куда-то вдоль главной улицы. — Как твои дела, любовь моя? — промычал чей-то надоедливый бас, а следующим мгновением на плечах оказалось что-то очень тяжелое и неприятно пахнущее. Обернувшись, глаза Гонзалес встретили Итана, явно вспотевшего после очередного занятия на физкультуре. — Убери от меня свои руки, придурок. — шикнула девушка, отскакивая от парня на пару шагов в сторону. — О Боже, милая, что с тобой? Не хочешь упасть в объятья любимого? — засмеялся старшеклассник, поддерживаемый хохотом своих собратьев. Кэтлин обернулась, одарив парня угрожающе-возмущенным взглядом. Похоже, его это только раззадоривало. — Любимого? Диксон, ты совсем?! — девушка вновь отдалилась от приближающегося врага. Итан, не теряя времени, постарался ухватиться за плечо девушки, но из-за её же ловкости (или из-за своей неуклюжести), не смог. Сердце заколыхалось при виде опасности, но отчего-то ей захотелось…отомстить. Или унизить. И это ощущение, такое чистое и явное, стало началом чего-то большего и нового. Чего-то такого, что Кэтлин только предстоит узнать и попробовать. — Да брось, тебе нравит… — Я тебе ясно сказала, не трогай меня! Мало кто захочет, чтобы ты к ним прикасался, Диксон. — Кэтлин брезгливо отступила. Она чувствовала себя загнанной мышью, но, привлекаемые взгляды учеников, заставляли продолжать. — Ты и мешка мусорного не достоин, ублюдок. И с этим согласится каждый находящийся в этом проклятом коридоре. — разводя руки в стороны, воскликнула Гонзалес. Где-то недалеко послышались глухие смешки, и, осознав, что этот смех направлен не в её сторону, девушка выпрямилась. Легкая полуулыбка разрезала пересохшие губы, а покрасневшие глаза словно засветились от новых эмоций. Отшагивая в сторону, она внимательно заглянула в глаза парня, стараясь запомнить их растерянный и возмущенный вид. — Каждый, Диксон. И то, что тебе бояться сказать это в глаза, не является поводом для гордости. — она помотала головой, в какой-то степени, даже сочувственно, а потом, просто прошла мимо, легонько отпихнув того плечом. Она сама ненавидела, когда люди делали так, но почему-то именно сейчас ей захотелось попробовать это, и именно на нём. Уроки проходили спокойно, Кэтлин рисовала в конце рабочей тетради, прокручивая в голове свое злосчастное утро. Она строила некоторые вариации разговора с дядей, оправдания, но никак не могла смириться с мыслью, что стоит ему попросить показать руки, то придёт, скорее всего, конец. Нет, не конец жизни, а конец мирных и доверительных отношений между ней и Олби. И, наверное, это было бы куда хуже, чем конец дурацкой, никому не нужной жизни ненужного человека. Эти глупые самоистязание длились ровно до того момента, пока в класс не ворвался её сосед по квартире, — Питер. Тридцать заинтересованных затылков вскинулись к влетевшему мальчику, желая узнать повод такого длительного опоздания на урок. Учительница, видимо, тоже бы не отказалась от объяснения. Послышались несколько глуповатых смешков с задних парт класса, и обернувшись, Кэтлин увидела компанию каких-то по-пошлому милых девушек. Все блондинки, все в розовом, все выглядят высокомерно и глупо. Подумав о том, что быть такими, как они — отвратительно, рыжеволосая вернулась к изучению тетради. — Мистер Паркер? — мягко произнесла учительница, обращая внимание растерянного ученика на себя. — Простите за опоздание. Я ходил в больницу. — успокоившись, парень выпрямился. — Всё хорошо? — Несомненно. Сорвавшись с места, Питер задел рукой рядом стоящее оборудование, отчего оно с грохотом повалилось на пол. Многие закрыли уши ладонями, ведь железо о кафель создает не самый приятный звук. Компания всё тех же девушек взвизгнула, и этот звук, наверное, был куда хуже. — Простите, простите… — замельтешил Паркер, пытаясь подобрать упавшие вещи, но остановился. Резкая боль в боку заставила парня застыть на месте. Схватившись за часть свежего ранения, паук уставился на удивлённые лица одноклассников (хотя из всех них его волновало лишь одно). Почти все из его знакомых улыбались, изредка посмеиваясь над нелепостью ситуации. — Паркер, всё в порядке? — Да. — выставив руку вперёд, воскликнул Питер. — Я сейчас… — Садись на место, я подниму. Питер предпринял вторую попытку выпрямиться, и, понимая, что без боли это не сделать, как можно более резко прошёл в глубину класса. Кэтлин внимательно проводила взглядом парня, который, поджав губы, сел рядом с ней. Никто так и не решался занять место с грязной подстилкой, аргументируя это тем, что не хотят заразиться от неё спидом. Как считала сама Кэтлин, это было самой милой отговоркой, которая вообще могла быть. — Что с тобой? — прошептала Кэтлин, заставляя парня встревоженно повернуться. Она опустила взгляд на прижатый локоть к боку, подозрительно щуря глаза. Питер заметил и это, отчего моментально поднял обе руки на стол, делая вид, что достаёт ручку из пенала. Устремляя взгляд на доску, Паркер сжимает губы сильнее. — Я уже сказал, со мной всё нормально, я ходил… — В больницу, знаю уже, ты ведь сказал. — Кэтлин подперла голову рукой, внимательно разглядывая профиль парня. Питер выдохнул, метнув быстрый взгляд в сторону соседки. — Пустяки. Ничего серьезного. — Поэтому ты хромал и… — пальцем указав на бок Паркера, Гонзалес ожидала ответа. — Всё нормально, говорю тебе. — Ладно, как скажешь. — девушка пожала плечами, натягивая кофту на кисти рук. Её пальцы дрожали, покрываясь голубовато-красным тоном. В классе холодно не было. — Ладно.***
На часах три часа дня. Кэтлин вернулась домой, остановившись в дверях квартиры. Глубокая, гробовая тишина прорезала ушные перепонки, заставляя покрываться крупными мурашками. Выдохнув, она прошла вдоль коридора, случайно задев дверную ручку дяди. Стиснув губы, девушка закрыла глаза, активнее думая о том, что говорить родственнику при встрече. Сдвинувшись с места, девушка прошла на кухню, метнув быстрый взгляд в сторону стола. Пусто, собственно, как и во всей квартире. Стоило признаться, что без Олби эта квартира не казалась такой родной. Видимо, там, где находятся дорогие тебе люди и есть родное место, а не там, где лежат бестолковые безделушки. — Привет, Олби, я пришла, что сегодня на обед? — театрально выразившись вслух, пробубнила Гонзалес, усаживаясь на стул кухни. — Привет, Кэтлин. Сегодня всё как обычно. — тоном ниже, сама себе ответила девушка. — Здорово… — выдохнула Гонзалес. — Теперь ты и с собой разговаривать начала… Руки дрожали, а тишина в комнате оглушала. Постепенно проваливаясь в некий транс, Кэтлин просто сидела за столом кухни, всё ещё размышляя о прошедшем утре. Из этого состояния её вывел громкий разразившийся звонок, и то не с первого раза. Вздрогнув, Кэтлин прошла к двери. Звонок повторился ещё раз, а потом ещё. Кто-то настойчиво давил на кнопку, и, похоже, не собирался прекращать. Аккуратно заглянув в глазок, стало понятно, что его закрыли ладонью. Дрожащими движениями, Гонзалес положила руку на ребристую дверь. — Кто там? Тишина. Звонок отпустили, отчего на квартире повисло гробовое молчание. Это так сильно давило, что Кэтлин выдохнула ещё раз, выстраивая в голове нужные предложения. — Скажите, кто там и что вам нужно? Снова тишина, абсолютно никакой реакции. Решив, что этот человек ушел, Гонзалес повторно посмотрела в глазок двери. Ничего. Положив руку на замочную скважину, девушка прислонилась к твёрдой поверхности, но тут же ощутила на себе звонкий сильный удар. Этот «кто-то» со всей мощи саданул по двери, требуя её открытия. Сердце подскочило внутри, задавая бешеный быстрый темп. Кэтлин резко выдохнула, отступая на несколько шагов поодаль. Беспорядочно рассматривая вход в квартиру, девушка схватилась за стоящую тумбочку. Ноги подкашивались, становилось по-настоящему страшно. Буквально сразу же, как только Гонзалес выпрямилась, раздался повторный удар по двери. — Сколько ты будешь тянуть, открой мне дверь, тупая сука! — Ит… Чт… Кто вы? — Твой папочка, блять! Дура, открой! — злобный, дикий бас резал ушные перепонки. Кэтлин выдохнула. — Итан, какого черта?! — Мне нужно поговорить, открывай. — по голосу было слышно, что парень явно не в своем уме. Его, похоже, ужасно разозлило то, что Кэтлин не открыла дверь сразу. Девушка нахмурилась, насупившись, всматриваясь в задвижку двери. — Нет, Диксон, не открою, ты не в… — Открой, блять! — шумный выдох и звук, с которым стало ясно, — парень прислонился лбом к двери. — Мне нужно поговорить с тобой… Открой… Медленно приблизившись к двери, Кэтлин положила руку на замок. — С одним условием. Ты пообещаешь, что уйдешь сразу после того, как скажешь это «что-то». — просипела девушка, уже немного отодвинув задвижку. Ответа не последовало, но Гонзалес всё равно дала доступ к своей квартире. Не успела она и сдвинуться с места, её ударило дверью по плечу, полностью сбивая к стене. — Отлично, тупая ты потаскуха. Допрыгалась. — прорычал Итан, вальяжно проходя в коридор. — Говори. — потирая подбитую руку, потребовала Кэтлин. — Угостила бы гостя чаем, где же твои манеры, милая? — добродушно съязвил старшеклассник, оборачиваясь на девушку спиной. — Так я потаскуха или «милая»? Определись уже. — бросила Гонзалес, обогнав парня перед входом на кухню. — Я буду черный, — безразлично произнес Итан, проводя рукой по столу. Вальяжно рассаживаясь перед девушкой, которая, в свою очередь, и не двинулась с места, добавил: — Я жду. — Мне абсолютно всё равно, ждёшь ты или нет. Ты мне никем не являешься, и я не обязана перед тобой здесь плясать, понятно? — Кэтлин сложила руки на груди, совсем слегка приподняв подбородок. — Ты чего какая грубая? Уверенности много прибавилось? — Твоего ума не касается. — Ты уверена? — Уверена, дурья твоя башка, говори, что хотел! — Гонзалес села напротив, всё так же скрепляя руки. — Дурья башка… Ты, дорогая, выбирая выражения, ясно? — Итан, облокотился на спинку креслица, одаривая девушку взглядом, полным дикой злости и, наверное, ненависти. — Говори или уходи. — Хорошо, говорю. — усмехнулся Диксон, выпрямляя спину, отчего показалось, что он оказался непозволительно близко. На самом деле, расстояние между подростками было меньше метра. — Я не собираюсь сживаться с твоими тупорылыми закидонами, ясно? То, что ты говорила сегодня, хоть сама поняла? — Я лишь высказала тебе правду. Да, не самая лучшая, но ты реально достал всех. Ни для кого мои слова не стали чем-то новым. — Я повторяю для тупых потаскух, как ты. Я не собираюсь. Сживаться. С твоими. Закидонами. — почти по слогам повторил Итан. — А я повторяю для тупых эгоистов, как ты. Я не сказала ничего нового, это не мои закидоны, а похоже, только твои. — Чертова ты сука, — засмеялся парень, откидываясь на спинку стула вновь. Его лицо не было весёлым. Сквозь смех проявлялось дикое безумие, и это не могло не пугать. — Я повторяю тебе… — Ты с себя начни, ладно? — нервно произнесла девушка, улыбнувшись совсем незаметно. Она даже не контролировала эту улыбку, она выскользнула совершенно случайно. — Как только я переехала в этот чертов город ты донимаешь меня! Скажи, чем я тебе приглянулась?! Ну посмотри ты по сторонам, выбери ту, которая будет лезть на тебя и вылизывать твою шею, проглатывая все оскорбления в свою сторону! — девушка соскочила с места, показательно жестикулируя руками. — Ты же видишь, что я тебя не перевариваю! Отвяжись от меня, чертов ты ублюдок, ты меня раздражаешь только своим присутствием! — воскликнула Гонзалес, ткнув в сторону парня рукой. — Я сказал тебе, что не потерплю твоих блядских высказываний в мою сторону?! — Итан встал, посмотрел на неё, сощурившись, небрежно улыбаясь, напряженно облизал губы, перед тем, как продолжить тираду. И он продолжил, если бы не был прерван глухой фразой этой рыжеволосой суки, что стояла напротив него. — Ты удивляешь меня. — в глазах читался вопрос, она смотрела на него с некоторой долькой сочувствия и жалости, но, буквально за секунду, они сменились злостью и непониманием. Диксон ударил её по щеке. Врезал ей так резко и больно, что ладонь заныла от неожиданного поворота. Её глаза распахнулись шире от удивления и возмущения, она отшатнулась, вскидывая кисть к онемевшей щеке. — Какого… — Я не стану больше терпеть тебя. — он двинулся на неё, склонив голову так, словно пытался увидеть в ней что-то помимо слепого страха и удивления. Кэтлин отскочила повторно, только более быстро, и её волосы взметнулись ярким пламенем за спиной. Они то и стали её ошибкой, — Диксон схватился за мягкие пряди, резко дёрнув девушку на себя. Гонзалес вскрикнула от сильной боли, и её глаза внезапно стали влажными. Теперь она плакала, а дыхание вырывалось из груди неровным рыданием и всхлипами. — Отпусти, придурок… — взвыла она, схватившись холодными ладонями за напряженные предплечья. — Уже не такая смелая, правда? — парень потянул голову девушки вверх, так, чтобы она смогла увидеть его лицо, полное не сдерживаемой злости и безумия. Безумие — вот, что отражалось в его глазах, помимо испуганного выражения лица самой Кэтлин. Гонзалес дёрнулась, так резко и сильно, что от неожиданности, Итан отпустил её. Метнувшись в коридор, девушка пробежала к своей комнате, но тут же была задержана за плечо. Её отбросило на тумбочку, и звон сталкивающихся флакончиков и баночек, заставил зажмуриться. Кэтлин спустилась вниз, подобрав под себя колени. — Не трогай меня… — в голосе чистый, кристальный испуг. Напряжение. И, наверное, если бы не эти эмоции, парень так бы и не решился на такое разветвление ситуации. Подойдя к ней чуть ближе, он почти бережно поднял подростка за руки. Взглянув на его лицо, она выдохнула, но катящиеся слезы по щекам, заставляли грудь вздыматься всё чаще. Ухватившись за шею Кэтлин, парень еле потянул лицо девушки на себя, но был остановлен звонкой пощёчиной. — Я сказала. Не трогай меня. — прохрипела она, плотнее утыкаясь поясницей в край тумбы. — Я согласен, тебе её лучше не трогать. — спасительный голос прозвучал в дверях, и, обернувшись, Гонзалес победно улыбнулась, издав при том слабый смешок. — Я знаком с ней, знаешь ли, совсем немного. Она не из тех, кого стоит трогать. — продолжил он, отклоняясь от косяка. Проходя вдоль стены, парень остановился, заглядывая в лицо общего врага. — Хотя бы потому, что я с ней знаком. — Вы оба… Психи… — Да, ну и что с того? — не стал возражать паук, мельком посмотрев на свою пассию. Девушка смотрела на него так, как дети смотрят на что-то волшебное, или как на своего героя. Взъерошенные волосы стояли почти дыбом, а глаза искрились добротой и благодарностью. Питер не смог сдержать улыбку, но, опять же, о ней не знал никто, кроме него самого. Молчание затянулось. Итан по-девичьи прикладывал ладонь к лицу, смотря то на девушку, то на паука. — Я бы на твоём месте пошел домой и проверил бы степень ранения. — шутливо указав на щёку, произнёс Паркер. Диксон тут же, словно ошпаренный, вздрогнул, еле перебирая ногами, чтобы уйти. Проходя к двери спиной, парень сорвался с места, резко выбегая из квартиры. По коридору раздался громкий глухой хлопок закрытия двери, и звонкий смех Гонзалес. — Какой он мудак… — сквозь улыбку произнесла девушка. — Питер, если бы не ты…