Служить, спасать и задолбаться!

      Вечером мне позвонил Хитвейв с просьбой пристроить у себя практикантов на одну ночь. Я хотел было покривиться и начать выяснять отношения, мол, какого чёрта он говорит об этом только сейчас? Но передумал. Хоть теперь грубить начальству не было для меня чем-то невообразимым, но я не собирался портить отношения ещё и с ним. — Ага, — несколько угрюмым тоном бросил я в трубку и прервал звонок.        — Мы сейчас идём к Вам? — поинтересовалась Вирл.              Я кивнул и заметил, как Медикс проверил в сумке наличие спального мешка. В мою голову начали проникать мысли, что Хитвейв, в принципе, на отказ не рассчитывал.       Когда мы пришли ко мне домой, то был уже вечер. Дети разместились на диване, напротив которого, уже по традиции, стоял телевизор. Пришлось разложить предмет интерьера, поскольку Вирл начала протестовать на тот повод, что она не собирается так спать. Как в итоге, сам Медикс решил перебраться на пол. Никогда я не был рад, что купил себе довольно мягкий ковёр. Но уже лёжа в постели с полусонными глазами, я слышал тихий шёпот из соседней комнаты.       Утро выдалось довольно странным, по крайней мере, для меня. Я сплю очень чутко, а потому причиной моего пробуждения стал чей-то шёпот за дверью. Я приоткрыл глаз, смутно видя, как кто-то закрыл дверь и тихо убежал куда-то. Грабителей в городе было мало, максимум — мелкие воришки. Но я сомневаюсь, что среди них нашлись отчаившиеся, которые решили, что ограбить полицейского — это хорошая идея.        Вспомнив, что помимо меня в квартире были дети, я перестал думать о том, куда должны звонить копы, если их хотят ограбить. В этот момент противно запищал будильник. Я уже по привычке выключил его и, лениво потянувшись в кровати, начал вставать. Выйдя из комнаты уже готовый, но, как всегда, голодный, я услышал голоса из кухни.        «Как бы чего не натворили», — подумал я, стоя у раковины.              На какое-то мгновение я замер, осмысливая что-то. И этим «что-то» было чувство дежавю. У меня уже в который раз создавалось ощущение того, что раньше я уже видел всё это. И если раньше это вселяло в меня хоть какое-то удивление, то сейчас это раздражало от того, что наводило на мысли, что моя жизнь однообразна и скучна. Я не оспаривал это, но мне начало казаться, что мой собственный мозг стебется надо мной такими выходками. Я нахмурился, глядя на себя в зеркало. Чувство дежавю не пропадало. Серьёзно? Наверное, нужно сделать того, чего я пока не делал?        Я попытался сменить причёску. Чувство не пропало. Да вы издеваетесь! Может, побриться? М-да, было бы, что брить. Я ощупал лицо на наличие растительности. Но, как на зло, ничего.       На кухне меня ждали дети, готовящие что-то на плите. Новые люди, новые запахи и несвойственный ранее бардак на столе. Дежавю меня отпустило. Но, вероятно, только из-за первых двух пунктов. Поскольку, когда я пытался приготовить что-либо — обстановка была похожей, но, вместо приятного запаха, что сейчас гулял по квартире, стояла вонь или же запах палёного.       Я принюхался и подошёл к плите. Там, с чувством полнейшей сосредоточенности, стоит Вирл, жаря омлет. Медикс же в это время препарировал кусок рыбы, при этом одев медицинские перчатки и маску. Я с большим удивлением посмотрел на подростка, который, почувствовав на себе пристальный взгляд, произнёс, посмотрев на меня:        — Это для того, чтобы не попали микробы, — а после добавил: — Ну, и руки чтобы не пахли.        — А маска зачем? — спросил я.        — На всякий случай, — многозначительно произнес он и снова добавил: — У сырой рыбы неприятный запах, — после этого он продолжил вынимать внутренности «пациента» пинцетом, при этом внимательно их рассматривая.        «Странный паренёк», — пронеслось у меня в голове.              Но я решил, что чужие тараканы не моя забота, и заглянул в холодильник. Соус, пара овощей, кетчуп, яйца… И тут меня осенил вопрос: Откуда у меня в холодильнике столько продуктов? Уровень подозрительности повысился в мгновение ока. Я замер и ушёл в раздумья:        «Откуда. В моём. Холодильнике. Столько. Продуктов?! Я же точно не покупал ничего такого. Может, дети притащили? Но зачем так много? Они же ненадолго сюда. Ведь так?», — я искоса взглянул на практикантов, которые провожали кусочки рыбы в последний путь на сковородку.        — Мне жаль её. Уверена, мистер Чейз оценил бы внутренний мир этой рыбы, — с драматизмом произнесла девочка, закрывая сковороду крышкой.        — Ну, знаешь, — скривился Медикс, выкидывая окровавленные перчатки, — Я от этого мира тоже не в восторге.              Я чуть усмехнулся, глядя на это. Практиканты на удивление быстро освоились на моей кухне, а потому впервые за последние месяцы на моём столе появился полноценный завтрак. Я не мог не похвалить детей за их старания и проделанную работу. Те в ответ лишь довольно улыбнулись и принялись за пищу. И пусть рыба, которую они приготовили, была частично недожарена, всё это было лучше, чем кружка кофе, которым были заставлена большая часть полок.       Стоило мне проглотить последний кусок, как мои наручные часы тихо запищали, вещая о том, что пора бы уже выходить из дома.       День был пасмурным, но дождя пока не предвещало. Пытаясь смотреть и на дорогу, и на детей одновременно, я одной рукой держал руль. Зеркала заднего вида показывали мне лицо Вирл, задумчиво смотрящую в окно. Медикс же шуршал руками по сидению: то ли он что-то с них вытирал, то ли, наоборот, что-то искал. Мне не раз приходилось перевозить на задних сидениях людей, иногда даже и животных, так что, я просто надеялся, что он нашёл какую-нибудь затерянную монету, а не вляпался в жевательную резинку. Улица казалась мне довольно спокойной, когда мы проезжали около ратуши, где всегда было много народу. Я облегчённо выдохнул.       Всё-таки, я допустил ошибку, когда попытался предугадать погоду. Два часа назад мы приехали в полицейский участок и эти же два часа ливень бил по стёклам здания. Сначала все думали, что свет моргал по этой же причине, пока мы не уловили краем глаза, как Джейк повёл в свой кабинет одного из близнецов буквально за ухо. Смешок сразу же разлетелся по всему отделу.       Я стою у старой доски, исписанной маркерами чёрного цвета. Вернее, большинство написанного было чёрным, кроме маленького синего цветка в углу, нарисованного Вирл. Проверни такое кто угодно из отдела, я бы был в бешенстве. Но сейчас мне это показалось забавным. Среди огромной кучи бумаг из протоколов, кучи фотографий, державших на себе разные части тела, и огромной кучи грязных и старых бумажных стаканов для кофе —тебя встречает маленький цветок, нарисованный невинным ребёнком. Ох уж эти дети…        — Ох уж эти дети, — усмехнувшись, произнесла одна из моих коллег — Тиффани. Я также придался улыбке, поскольку она только что повторила мои мысли вслух. Смотря на фотографии и читая свой же текст, я услышал, как та присела на стул за моей спиной.        — Это мой стул, — не поворачиваясь, произнёс я.        — Ты, вроде как, сейчас стоишь, — она сделала глоток своего кофе, внезапно оказавшегося в её руках, прежде чем снова заговорить. — Это твои дети?        — Скорее, моего друга, — я бросил взгляд в сторону, где Медикс и Вирл, по моей просьбе, искали информацию о женщине по имени Катрин Моффат, чьё тело, или его части, были найдены пару дней назад в разных частях города, где присутствовало хоть немного воды. Я считал, что мог что-нибудь упустить.        — Вот как, — девушка на моём стуле снова выпила кофе. — Он женат?              Этот вопрос заставил меня обернуться.        — Это что ещё за вопрос?        — Не знаю, — Тиффани посмотрела куда-то в сторону детей. — Может быть, он довольно милый.        — О, ну конечно! — я вздохнул и снова повернулся к доске. — Он оставил меня нянькой для двух детей, которых я вижу едва ли не впервые. Конечно же он милый!        — Слушай, Чейз…              Ей пришлось замолчать, так как Медикс хлопнул на стол небольшую папку, имевшую название «Катрин Моффат». В это же время Вирл с интересом разглядывала сидящую рядом со мной девушку, будто что-то оценивая в ней. Я был уверен, что она обязательно заметит её необычную блузку с пышным жабо́, из-за которого Тиффани время от времени чесала свою шею. Если не это, то её длинные каштановые волосы, часто заплетённые в косу.        — Мне нравятся твои туфли, — произнесла девочка в комбинезоне.              Ох, конечно же, туфли! Синие, с небольшими каблуками и маленькими цветками где-то у основания её мизинцев. Я не мог удачно предугадать, что именно могло бы понравится девочке. Но я попытался.        — Спасибо, — в её тоне было что-то вежливое, но ей явно не до этого.        — Медикс, прочти мне информацию о девушке, — произнёс я, проводив взглядом по заметкам на доске.        — Чейз, — произнесла моё имя Тиффани.        — Помощь мне пока не нужна, спасибо, — я ожидал, пока паренёк начнёт читать.        — Вообще-то, я хотела позвать тебя в кафе, — она замолчала, словно нервничала. — Ну, знаешь… Можно съесть кофе и выпить пончиков, в смысле… Наоборот, — кажется, она хлопнула себя рукой по лбу.        — Мои искренние извинения, но в ближайшее время я буду занят, — почти сразу же ответил я. Я не мог думать о еде, когда происходит такое.        — На следующей неделе? — не сдавалась девушка с голубыми глазами.        — Я подумаю.              В следующие секунды я слышал, как Тиффани встала и ушла куда-то. В моём окружении образовалась тишина.        — И так? — я соединил пальцы рук перед своим лицом, намекая Медиксу, чтобы тот начал читать.        — Мне кажется, Вы её расстроили, — внезапно заговорила Вирл.        — Сходи сегодня в кафе, а завтра у крыльца ты найдёшь труп! — я вздохнул.        — Катрин Моффат, — наконец, Медикс начал читать, — работает официантом в кафе «Три сосны».        — Вам совсем не жаль её? — вставляет девочка.        — Будь мне жаль всех подряд, я был бы никудышным полицейским, — я поискал на доске глазами то, что прочёл Медикс, пока не нашёл. — Дальше.        — Развелась с мужем три года назад по причине его алкоголизма. Двадцатилетний сын Джордж Моффат работает пекарем в булочной Гриффинрок. Недавно пытался покончить с собой.        — Она совсем Вам не нравится?        — Не люблю голубоглазых женщин, они слишком бойкие, — это тоже было на доске. — До чего же странный пекарь… Продолжай.        — Несколько романов с разными людьми. Включая бармена и двух других официантов, один из которых женат на владелице мотеля «Белые ночи» Элизабет Кюри.        — А что насчёт мужчин?              Я сорвал фотографию орудия убийства. Огромный топор, запачканный кучей крови, и царапинами на рукояти. Тогда я думал, что это могла оставить жертва, пытавшаяся схватить топор и спасти свою жизнь, ведь у руки трупа были содраны ногти. Но Джейк предположил, что её могли тащить. Экспертиза лишь подтвердила его слова, указав на собачьи зубы, которые стали причиной царапин на рукояти. Но это могло значить и то, что собака могла просто съесть улики. Некоторых едва не тошнило от проявившегося, но работа в полиции закалила их иммунитет, так что, стало плохо лишь Джейку, отчего я в тайне от него посмеялся. Рядом со мной висит фотография той самой владелицы мотеля. Кто и зачем её повесил — я не знаю. Но всё-таки, она единственная имела собаку, не считая бармена, на одежде которого мелькали волоски кого-то столь маленького, кто не был ему даже по колено. Как позже выяснилось, он держал шпица, пушистую и добродушную собаку. У Кюри же было настоящее орудие убийства в лице её пса — агрессивный ротвейлер, явно любой ценой готовый защитить хозяйку. Но что насчёт топора, такого тяжёлого для такой хрупкой женщины? Всё-таки, убийц могло бы быть несколько?.. Если мои догадки были верны, то я был прав с самого начала. Да!        — Да! — вскрикиваю я, направляясь прямо в сторону кабинета Харрисона.