Собственник

      Калеб.       В комнате висело ужасное напряжение. Казалось, если в ближайшие несколько минут отец так и не произнесёт ни слова, всё может взорваться к чертям. Но он молчал, словно нарочно пытался играть с моим настроением. Отец стоял ко мне спиной, прожигая взглядом вид из окна и покуривая очередную сигарету. Я же расположился почти в самом дальнем углу гостиной, не желая находится рядом с ним, когда его временное спокойствие, наконец, даст трещину. Отец всё равно будет в бешенстве, может быть, просто немного позже. Это неизбежно. Поэтому я уже смирился с очередным наказанием, которое ждало меня за моё поведение в кабинете директора.       — Ты разочаровал меня, — наконец, нарушил тишину отец. Я даже вздрогнул от неожиданности, когда услышал его хриплый голос. Он сохранял молчание последние полчаса, а сейчас так внезапно вынес мне этот вердикт.       Мне казалось, что в любую минуту отец начнёт кричать, драться, унижать меня. То есть, как он это делал последние несколько лет за мои малейшие оплошности. Но он молчал. Я тоже всё это время предпочитал не произносить ни слова. Но не потому что боялся его, вовсе нет. Я сохранял спокойствие просто потому что сил уже ни на что не осталось. Этот день, события и пережитые эмоции окончательно истощили меня. Поэтому, если отец собирается меня наказать, то пора бы уже приступить к делу, ибо сил на томительное ожидание у меня не осталось. Поняв, что я не собираюсь отвечать на его короткую фразу, отец разочарованно покачал головой. Он вёл себя так, словно это я был виновен в случившемся, словно он бедный родитель, которого так бессовестно подводит его ребёнок.       — Ты обязан быть на моей стороне, — вновь спокойно произнёс мой старик. Сейчас он выглядел не как последний урод на этой планете, а как расстроенный родитель. Но я ни минуты не верил в этот спектакль. Я не куплюсь на это представление, ибо за последние несколько лет мне уже удалось множество раз увидеть его настоящее лицо. Больше это не сработает.       Когда отец всё же повернулся в мою сторону, я уже отвернулся от него и смотрел в пустоту. Лишь боковым зрением мне удалось разглядеть усталость на его лице. Мне не хотелось смотреть на него, не хотелось слушать его нотации и воспитательные разговоры. Как вообще можно пытаться учить своего ребёнка, когда ты вытворил столько дерьма за всю свою жизнь? Когда ты — пример человека, которым он не должен ни в коем случае становиться? Когда один твой вид бросает его в дрожь от злости и отвращения?       — Я ничего не обязан тебе, — предельно безэмоционально ответил я, не поворачиваясь в его сторону.       Отец ещё несколько мгновений смотрел на меня, после чего потушил сигарету и двинулся в сторону дивана, на котором я расположился. Заметив это, я даже не дёрнулся, ожидая получить удар по своему лицу, или, может быть, по животу. Как бы то не было, уже было всё равно, ибо я и так слишком долго ожидал своего наказания. Но вопреки моим ожиданиям, отец не тронул меня, а просто занял свободное место на своём кресле напротив меня.       — Ты неправ, — также спокойно произнёс мой старик, прожигая меня взглядом. От этой фразы я разозлился, но так как сил почти не осталось, чтобы начать ругаться, я лишь раздражённо бросил на него взгляд.       — Я слишком много видел. Я не могу быть неправ, — с презрением ответил я, не отводя взгляда от отца.       Отец пожал плечи и откинулся на спинку кресла, всё также продолжая неотрывно наблюдать за мной. Под его взглядом я ощущал себя как никогда отвратительно. Мы редко находились вместе с одном пространстве, так как я чаще всего я сразу же удалялся, едва видел его. Именно поэтому сегодня я ощущал сильный дискомфорт.       — Ты не должен так себя вести. Я — твой отец. Ты должен ровняться на меня, должен понимать меня, должен прислушиваться ко мне.       После этих слов всё полетело к чертям. Вся моя усталость словно испарилась, хотелось рвать и метать, с пеной у рта доказывать ему, какое он ничтожество и чего он на самом деле от меня заслуживал. Но внезапно я осознал, что в этом не было никакого смысла. Я говорил все эти вещи так много раз, что на его месте любой адекватный человек уже давно бы понял причины моей ненависти. А он лишь пропускал их мимо ушей, продолжая твердить о моих обязанностях. До него никогда не дойдёт, почему его сын так сильно его презирает. Именно поэтому я сохраню молчание.       — Я презираю тебя, — только лишь ответил я. Будь что будет. В это короткое предложение я вложил всю свою ненависть к этому человеку. Моя мама — настоящий ангел. Она не заслужила того, что он делал. И пусть я, возможно, должен буду получить наказание за эти слова, я не побоялся произнести их. Он их заслужил.       — Почему ты защищал этого придурка? — проигнорировав мои слова, раздражённо спросил отец. — Я — твоя семья. Я — твоя кровь. Ты не должен быть на стороне чужого человека.       Он отчитывал меня словно мальчишку. И с чего он вообще взял, что если я согласился его выслушать, то это значит, что теперь меня можно учить? Я был и навсегда останусь закрытым для его слов.       — Да что ты говоришь? — драматично изобразив удивление, спросил я. — Дейл сделал для меня в этой жизни гораздо больше, чем ты.       Когда наши взгляды снова встретились, я непроизвольно замер на месте. Я давно не сидел вот так рядом с отцом, поэтому не имел возможности спокойно рассмотреть его внешность. Поэтому сейчас, когда он находится рядом со мной, я невольно окинул взглядом черты его лица. И вдруг я почувствовал, как моё сердце пропустило болезненный удар.       Всю свою жизнь я боялся стать хоть чуть-чуть похожим на своего отца. Я бежал от его денег, от всего, что хоть как-то могло нас связывать. Мне казалось, что это худшее, что может произойти со мной в этой жизни. Но почему-то сейчас, когда я смотрел на его лицо, я словно увидел в нём своё отражение. Он и правда моя кровь. И это нельзя забывать. Как бы я не пытался сбежать от факта нашего сходства, глупо было отрицать — я его молодая копия. Наши тёмно-карие глаза, наши черты лица, даже, чёрт возьми, волосы. И это разбивало мне сердце сильнее, чем что-либо. Мой главный страх всей жизни стал реальностью.       — Да. Ты должен быть на моей стороне. Мы — одно целое, — гораздо спокойнее ответил отец, сделав вид, что он не заметил моего сарказма.       Я сжал челюсть. Во мне проснулось такое отчаяние, которое сложно было сравнить с чем-то. Словно все те стены, которые я долгие года выстраивал между мной и отцом, просто рухнули в одно мгновение, когда я увидел в нём своё отражение. Я по-прежнему был пропитан той злобой, обидой и всепоглощающей ненавистью, что копилась во мне с самого детства. Но теперь я чувствовал ещё и отчаяние. Я вдруг осознал, что даже если я уеду, даже если сбегу на чёртов край света, только бы не видеть своего отца, всё это не отменит того факта, что мы связаны. Мы всегда были связаны. И это была ужасная правда, которую я осознал только сейчас.       — Нет, — немного подумав, прошипел я. Отец, казалось бы, уже подумал, что я могу передумать и наладить с ним отношения. И я видел, как потухли его глаза, когда я сказал ему обратное. — Мы не одно целое. Мы разные люди. Ты сотворил своими руками столько дерьма всего за несколько лет, сколько я не сделал бы за всю свою жизнь. Никогда бы я не поднял руки на свою женщину. Никогда бы не испортил детство своему сыну. Твои поступки доказали мне, что ты не способен на изменения. До тебя никогда не дойдёт, почему твой родной сын презирает тебя. А значит, своего мнения я не изменю. И никакое кровное родство на это не сможет повлиять.       Отец глубоко вздохнул, после чего пересел на диван. Сев рядом со мной, чего не было настолько давно, что я уже с трудом могу вспомнить последний раз, когда он был так близко, отец посмотрел на меня. Его тёмно-карие глаза отражали усталость и лёгкое раздражение. Так странно, я всегда ненавидел эти глаза. Ненавидел всякий раз, когда он смотрел на меня. А сейчас я понимаю, что они точная копия моих. И как я мог не замечать этого раньше?       — Я знаю, что совершил много ошибок, — с сожалением в голосе произнёс он. В ту же секунду у меня чуть не отвисла челюсть. Он действительно сказал это? — Мне не следовало столько пить, не следовало бить твою мать. Я признаю, что натворил много чего плохого. Но я не хочу, чтобы остаток моей жизни я чувствовал твою ненависть.       Отец достал из стоящего рядом стола пепельницу, а из кармана своего дорогого пиджака сигареты и зажигалку. Я не любил запах дыма, но не решился мешать ему курить в гостиной. Этим запахом давно был пропитан весь наш дом, а потому я давно успел к нему привыкнуть.       — Жизнь вынудила стать меня жестоким, Калеб, — продолжил он. Отец задумчиво смотрел куда-то в пустоту, словно перебирая в голове свои воспоминания. Наверное впервые я видел его таким. Возможно, потому что этим вечером он был трезвым. — Мой отец тоже не был заботливым папочкой. Я видел его всего лишь несколько раз в год. Он был занят работой, подписыванием контрактов, славой и женщинами. Я даже не помню свою мать, она никогда не воспитывала меня и просто сбежала, поэтому отец повесил меня на гувернанток. Он никогда не прилетал на мои дни рождения, никогда не разговаривал со мной, потому что этот город по-настоящему любил его и у него не было времени на своего сына. Я жил без родителей всю жизнь и из-за нехватки любви стал совсем чёрствым. У меня никогда не была примера правильного отца. Я не знал, как правильно воспитывать ребёнка. Возможно, поэтому я совершил так много ошибок. Я никогда не был по-настоящему счастлив.       Отец впервые в жизни решил просто так со мной поговорить, чтобы расставить во многих местах точки. Передо мной сидел всё тот же человек, поступки которого навсегда останутся в моей голове. Теперь желание не быть таким как отец приобрело для меня новое значение. Это наше родовое проклятие. Неужели я тоже когда-то стану ужасным чудовищем для своей семьи?       — Мне не нужен этот бизнес, — совершенно спокойно ответил я, впервые за долгое время не боясь смотреть прямо в его глаза. Он должен знать. — Всё, чего я хотел до пятнадцати лет — чтобы мама была счастлива. Теперь же, когда она в безопасности, я могу быть спокоен. Придёт время и я исчезну из этого города. Ты не сможешь повесить на меня это бремя.       Отец предлагал мне целое состояние. Любой человек сказал бы мне, какой я дурак, и непременно воспользовался бы этим подарком жизни. Но не я. Эти грязные деньги загубили не одну судьбу. Они загубили мою семью. Моё детство. Детство моего отца. Наше «родовое проклятие», которое видимо автоматически передаётся с фамилией Уокер, может тащиться за нашей семьёй ещё очень долго. Но кто-то должен это прервать. И этим человеком непременно стану я.       — Мне нужен достойный наследник, Калеб. Я никогда не желал заводить себе семью. Я женился на твоей матери только для того, чтобы в будущем она родила мне замену. Я устал биться в закрытые ворота. Как я понял, ты не собираешься идти мне навстречу, значит от тебя больше нет пользы.       Я замер на месте. Его слова гулом отдавались в моей голове и я ещё сильнее сжал челюсть. Я чувствовал себя беспомощным ребёнком, на которого в одно мгновение сваливалась тяжёлая правда. Отец не хотел семьи. Ему никогда не нужен был сын. Ему нужен был только наследник для его грязного бизнеса. Для грязных денег. Все мои мысли на счёт отца словно раскололись на части. Уокер не желал исправиться, его не интересовали отношения отца и сына, ему было плевать на мою мать изначально. Он оказался ещё более алчной скотиной, чем я считал его прежде. Старик просто использовал мою мать как инкубатор для создания идеального наследника. Я существую только из-за жажды денег этого урода. Все эти мысли заставили меня вскочить с дивана и отойти на несколько шагов назад, чтобы не находится рядом с этим чудовищем.       — Я никогда не был нужен тебе, — произнёс я, чувствуя удушье. Мне нужно убраться отсюда. Закрыться в комнате было идеальным вариантом.       — Ты идеально подходил на место наследника. Я всю жизнь растил тебя не как обычного ребёнка, я уделял много времени твоему образованию. Если ты откажешься наследовать бизнес, то я решу это проблему. Ты ведь не единственный мой сын.       В тот момент я почувствовал, как вся моё сердце окончательно разбивается от рук этого человека.

***

      Корнелия.       Телефон на столике зазвонил, заставляя сон отступить. Лениво протянув руку в сторону источника неприятного звука, я не глядя нащупала его пальцами и поднесла к уху. Сонными глазами сложно было рассмотреть имя звонящего, поэтому я решила сразу ответить на звонок.       — Алло? — тихо ответила я, потирая лоб от усталости. Мне редко кто звонил по ночам, поэтому не отвечать на такие звонки я не могла. Никто бы не потревожил меня без веской причины. Что-то случилось. Надеюсь, что с Уокером всё хорошо и отец не поднимает на него руку. После случившегося в кабинете директора в тот день, я сильно переживала за Калеба и не могла спокойно спать, зная, что его отец может выйти из-под контроля.       — Корнелия?! — из динамика телефона послышался очень хриплый и испуганный голос Рика. Парнишка из нашей компании никогда не звонил мне по пустякам. Судя по голосу, я могла предположить, что он вот-вот мог разрыдаться. Это не на шутку испугало меня.       — Рики? Что случилось? Где ты? — едва понимая происходящее спросила я. На заднем планы слышался странный шум, звуки дождя и его рваное дыхание. Он шептал тысячи проклятий и не мог сосредоточиться на своих мыслях. Кажется, он до ужаса испуган чем-то.       — Том…он… — задыхался Рик. Когда он произнёс имя моего лучшего друга, сердце на мгновение замерло. Том всегда попадал в тысячи неприятностей, а парни снова и снова пытались вытащить его оттуда. Но не Рик. Он был самым младшим во всей компании, неуверенным и очень пугливым подростком. А значит, если он один на один остался с проблемой Тома, то дела плохи. Он не сможет помочь в случае, если Томас решит снова что-то натворить.       — Рики, что произошло? — повысила я в разы голос, дабы он смог быстрее собраться с мыслями. Ожидание пугало меня, а в голову все больше закрадывались ужасные картинки того, как Томас попадает в различные неприятности.       — Том…он…сильно напился, мы гуляли, но внезапно он просто без чувств упал на землю… — задыхался парень, но пытался выговаривать слова. — Корнелия, здесь кровь…я…я не могу привести его в чувства. Том просто не реагирует на меня!       Вот же чёрт. Мой сон сняло как рукой, и вот уже через несколько мгновений я оказалась на полу, расхаживая по комнате туда-сюда. Меня трясло от страха, но я старалась не дать ему сбить меня с адекватного мышления. Нельзя позволить панике захватить разум, иначе я буду мыслить также как Рики, а значит пользы от меня будет мало. Томасу нужна помощь. Это главное, что должно быть в моей голове в эту минуту. Как я могу обеспечить её?       — Где вы находитесь? — также громко спросила я, дабы Рики сосредоточился на моём голосе. Он задыхался от страха и слёз, но всё же попытался взять себя в руки.       — На парковке около заправки. Недалеко от пиццерии «Дядя Хемид», в которой мы обедали неделю назад, — прорыдал парень, пытаясь хоть немного отдышаться.       Спокойно, Корнелия. Рики всего недавно исполнилось шестнадцать лет, он многого боится в этой жизни, у него очень низкая самооценка и большая неуверенность в себе. Ситуация может быть не ужасной, возможно, просто парнишка сильно перепугался. По крайней мере, я сильно на это надеюсь. С горяча Томас может выпить весь алкоголь в чёртовом баре, перевернуть всё вверх дном и в конечном итоге отключиться где-нибудь неподалёку.       — Я сейчас приеду. Не смей никуда уходить, — приказала я Рику. — По возможности звони в службу спасения.       Я сбросила звонок, после чего дала себе ровно тридцать секунд на то, чтобы сосредоточиться и не дать страху съесть меня изнутри. Думай, Корнелия. Вдвоём с Риком тебе не справиться — это факт. Нужно срочно обеспечить парню безопасность, так как, судя по шуму на фоне, они находятся на парковке под дождём. Томасу грозит опасность. Он может сильно простудиться или ещё что похуже. Все эти мысли сводили меня с ума. Том болен. Тому нужна помощь. Я нужна ему прямо сейчас.       Быстро натягивая на себя первые попавшиеся вещи, я попутно набирала номера всех, кто был в нашей компании. Но никто, чёрт возьми, абсолютно никто не мог мне ответить. Ни один набор номера не заканчивался каким-либо ответом. И это пугало меня ещё сильнее. Даже Марвин, который был старше всех нас и помогал даже в самой ужасной и безвыходной ситуации, просто не отвечал на звонки. Кажется, поэтому Рики был так напуган. Вероятно, парни точно также не отвечали ему, как и мне.       Остался лишь один вариант. Я не хотела к нему прибегать, но ситуация просто вынуждает меня.       Набрав нужный номер из списка контактов, я замерла посреди комнаты. Долгие длинные гудки сводили меня с ума ещё больше, чем то время, что мы теряли с каждой новой секундой. Ну же, пожалуйста. Ответь. Мне очень нужна твоя помощь.       Ответа всё нет и нет. И с каждым мгновением я замирала всё сильнее, от беспомощности закрывая глаза. Пожалуйста.       — Корнелия? Ты в порядке? — очень сонно пробормотал Уокер. Я шумно выдохнула, благодаря судьбу за его ответ. Теперь мне стало немного спокойнее, когда я услышала голос человека, на которого могу положиться.       — Калеб, пожалуйста, мне срочно нужна твоя помощь. Мой друг потерял сознание на парковке и разбил голову. Пожалуйста, помоги мне. Мне больше не к кому обратиться, — я говорила, казалось, без остановки. И я понимала, что из-за резкого пробуждения он, скорее всего, ничего не понимал из моих слов. Но Уокер точно слышал страх в моём голосе.       — Тише, стой, — произнёс он. Судя по звукам он уже поднялся с кровати и принялся собираться. — Я заберу тебя через десять минут, будь готова. Всё будет хорошо.       Я не успела что-либо ответить, потому что звонок был сброшен. Сердце неистово колотилось в груди, я хватала губами воздух и продолжала ходить по комнате туда-сюда, дабы не сойти с ума от плохих мыслей. Снова набирая номер Рика, я надеялась услышать хорошие новости. Почему-то мне казалось, что служба спасения обязательно найдёт их и поможет. Они просто обязаны. Они не могут его бросить.       Если Томасу очень повезёт и он придёт в себя, я собственноручно его придушу. За то, что заставил меня нервничать до такой степени, что руки перестают слушаться, а ноги не в состоянии держать тело. За то, что испугал бедного Рики, который и так до безумия пугливый парень. За то, что обещает не пить, но вновь и вновь нарушает это обещание. За то, что не задумывается о своей семье. За то, что врачи вновь и вновь сражаются за его существование. За то, что он играет со своей жизнью как хочет, совсем не задумываясь о последствиях. За всё.       — Рики? — быстро спросила я. Мне просто нужно знать, что теперь Томасу есть кому помочь. До тех пор мы с Калебом не окажемся на той парковке, я не могу быть хоть капельку спокойной.       — Они до сих пор не приехали, — прорыдал Рик. — Из его головы течёт кровь, Корнелия! Что мне делать?!       Я пыталась сосредоточиться. Вероятно, он разбил голову, когда потерял сознание. Это всё ухудшает в разы. Чёртов Томас, дай только добраться до тебя! Я обязательно покажу тебе всё, что успела испытать за эти десять минут.       — Я скоро приеду к вам, не бойся. Кажется, Том сильно ударился при падении. Попытайся снова дозвониться до остальных.       Я сбросила звонок. Рики нуждается в моей помощи не меньше, чем Томас. Но он должен сосредоточиться, так как от его действий зависит жизнь другого человека. Пора взрослеть.       Осторожно открыв дверь своей комнаты, я выскользнула в коридор и тихо спустилась по лестнице. Ориентироваться в темноте было крайне неудобно, я дважды чуть не упала, но перила спасали меня всякий раз, когда я поскальзывалась. Освещая дорогу слабым светом от экрана телефона, я почти уже спустилась на первый этаж. Я была настолько близка к цели, мне оставалось пройти всего две ступеньки, но внезапно свет на первом этаже включился. Почувствовав на себе взгляд, я замерла, словно была поймана с поличным. Медленно обернувшись в сторону силуэта, я наткнулась на маму. Она стояла неподалёку, облокотившись плечом на стену, с интересом наблюдала за мной.       — Ну и куда мы собрались, дорогая? — с ноткой смешинки спросила она.       Давай же, Корнелия. Применяй актёрское мастерство, иначе твоей операции с кодовым названием «спасение пьяного Томаса» грозит крах. Я приняла невозмутимое выражение лица, сделав вид, что так и должно быть.       — Клэр попросила меня приехать, у неё что-то случилось и она хочет, чтобы я сегодня осталась с ней, — попыталась соврать я. Но как можно было поверить в бред, который мне пришлось выдумать всего за несколько секунд?       Мама театрально вскинула брови, после чего перевела взгляд на электронные часы, стоявшие на столе.       — В три часа ночи? А пораньше вы никак не могли об этом договориться?       Я закусила губу. Думай. Моя отмазка слишком нелепая и простая, чтобы так просто просто поверить в неё. Мама довольно хитрый человек и могла распознать любую мою ложь. Придётся притягивать проблему за уши.       — Её парень, — продолжила импровизировать я, по ходу подбирая слова. Но мысль о том, что я так бесполезно теряю время, сводила меня с ума и сбивала с мысли. — Они поссорились и…       Как же глупо, Корнелия. В это не поверит даже ребёнок, а тем более взрослая и мудрая женщина. Увидев в мамином лице явное желание засмеяться из-за моих жалких попыток правдоподобно соврать, я тяжело выдохнула и сдалась. Ей нет смысла врать.       — Мам, моему другу сейчас требует помощь. Он потерял сознание на улице и сильно ударился головой, ему некому помочь. Я должна отправить его в больницу.       Я замолчала, ожидая её ответа. Мама была мудрым человеком, да и у нас в целом были достаточно хорошие отношения. Она понимающая женщина, которая всегда поступает правильно. Что-то внимательно читая в моих глазах, мама думала над моими словами. Наверняка она проверяла, не сказала ли я очередную ложь.       — Пожалуйста, мам. Мы правда теряем время, — спуская с лестницы сказала я, направляясь к порогу. Даже если она запретит мне выходить из дома, я ослушаюсь. Ведь не могу иначе. Сейчас я и Уокер — единственные люди, которые могут помочь Томасу.       — Как ты доберёшься до туда? — спросила она взволнованным голосом.       — Калеб должен забрать меня, — второпях обувая кроссовки, бросила я. — Только пожалуйста, не говори отцу.       — Может быть, мне лучше поехать с вами? — спросила она, но я тут же отмахнулась, быстро натягивая на себя кроссовки. — Будь осторожна.       Это последнее, что я успела услышать прежде чем выбежать из дома. Благо, дождь на улице практически закончился и я не намокла. Машина Калеба уже стояла около моего дома, поэтому я как можно быстрее рванула в её сторону, желая поскорее добраться до Тома.       Открыв машину, я быстро скользнула во внутрь и заняла место рядом с Калебом впереди. Уокер, на удивление, как будто бы не был рад меня видеть. По крайней мере мне так показалось, потому что когда я села рядом с ним, он даже не повернулся в мою сторону. Его глаза были настолько потухшими, что на мгновение я не на шутку испугалась.       — Привет, Корнелия Хейл, — слабо улыбнулся Уокер, сделав вид, что он в полном порядке. Но я сразу узнала этот взгляд.       — Привет, Уокер, — тихо прошептала я, дотрагиваясь ладонью до его щеки. Калеб не убрал мою руку, лишь на пару мгновений опустил напряжённые веки и насладился моими прикосновениями. Когда через пару мгновений я вновь увидела его глаза, я убрала ладонь с его лица. — Снова отец?       В ответ Уокер слабо кивнул, после чего вновь натянуто улыбнулся. Я не видела на его лице следы от побоев, ссадины или новые ранки. Парень был как новенький. Но что тогда могло произойти?       Я пододвинулась ближе к нему, после чего осторожно приобняла его за плечо. Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза. Я пыталась вычитать хоть какую-либо эмоцию на его лице, которая могла бы помочь мне понять всю сложившуюся ситуацию. Но я видела лишь усталость и боль. И это не на шутку напугало меня.       — Что с тобой? — тихо спросила я, положив руку на его плечо. Уокер был измотан, словно не спал до того момента, как я позвонила ему. Что-то с невероятной силой терзало его, но почему-то он молчал. Положив тёплую ладонь поверх моей руки на его плече, Калеб осторожно убрал её с себя. Он обижен? Зол? Что вообще происходит? Если парень был расстроен из-за моего холодного голоса, то мне было жаль, потому что сегодня я не могла быть с ним той милой Корнелией, тающей при одном его взгляде. Но судя по его виду, я не была причиной его состояния. Что-то произошло. Что-то серьёзное. Он никогда не был таким разбитым.       — Прости, тяжёлый день. На меня свалилось очень много дерьмовой правды и я не знаю, что делать дальше. Мне нужно многое переварить у себя в голове. Но сейчас просто скажи мне, куда я должен ехать.       Кажется, эта ночь решила добить меня. Сначала Томас, теперь убитый взгляд Калеба. Даже его голос был пропитан какой-то болью и отчаянием. Уокер сказал, что на него свалилось много дерьмовой правды. Что это могло значить? Отец что-то рассказал ему, но я не могла даже догадаться, что именно. Что нужно сказать человеку с таким сильным характером, как у Калеба, чтобы его уничтожить?       — Наш общий друг сказал, что он находится на парковке неподалёку от пиццерии «Дядя Хемид».       Уокер лишь коротко кивнул, после чего выехал на дорогу.       Я была благодарна ему за то, что он не оставил меня в такой ситуации. Когда никого не было рядом, когда надеяться, казалось, можно было только на себя. Даже в этой жизненной ситуации он оказался моим спасителем. Но парень был словно не живой. Калеб молчал долгие пять минут, показавшиеся мне вечностью. Было видно, что он напряжённо о чём-то думал, и эти мысли отражались на его лице злобой и болью.       — Что тебя терзает? — тихо спросила я, не в силах больше наблюдать за этой внутренней борьбой. Калеб тяжело сглотнул после моих слов, но не повернул голову в мою сторону.       — Мой отец оказался не просто монстром, — напряжённо ответил Калеб с таким отчаянием в голосе, что мне тут же захотелось его обнять. Что же случилось? Что мог сказать самый прогнивший человек этого города? Калеб всегда знал всю грязь, связанную со своим отцом. Неужели есть что-то ещё, чего он не ожидал от него? — Прошу, дай мне время, и я расскажу тебе. Сейчас я просто не в состоянии говорить об этом.       Я кивнула в ответ. Не уверена, что могу оставить его с этой правдой у него в голове. Она мучает его и если он не выскажется, то она и вовсе подавит его. Но если он попросил меня подождать, я не стану давить на него. Во всяком случае, ближайшие несколько часов, пока мы будем заняты Томасом.       — Почему твой друг позвонил именно тебе? С чего он вдруг решил, что девушка способна помочь дотащить парня внушительных размеров до больницы? Томас очень высокий и, наверняка, тяжёлый. Как ты могла ему помочь в одиночку? А если бы не догадалась позвонить мне? — видимо решив сменить тему, разозлился Калеб. Я видела, что он не в восторге от всей ситуации. Ему не нравился такой расклад и, вероятно, он был зол из-за того, что меня вообще в это впутали. Но так или иначе я не могла винить его за эту злость, он ведь всё равно приехал.       — Рики недавно исполнилось шестнадцать. Он очень напуган и растерян. Никто из наших общих друзей не отвечают на звонки сегодня, поэтому последняя в списке контактов оказалась я. Марвин всегда говорит, что Рика нельзя оставлять одного, ведь морально он ещё совсем ребёнок. Я не знаю, как он оказался рядом с Томасом, когда тот безбожно вливал в себя алкоголь. Когда Рик позвонил мне, он рыдал и задыхался из-за страха. Не нужно его винить, он поступил правильно.       Уокер тихо выругался, вцепившись в руль. Он неоднократно говорил мне о том, что ему не нравится компания Ирмы и было бы неплохо, если бы я отказалась от них. Калеб не заставлял меня делать выбор, лишь предостерёг, что в противном случае однажды может случиться беда. Но отказаться от них я уже не могла. Что-ж, когда-нибудь Уокер смирится с моим решением.       Я нервно выглядывала в окно, пыталась понять, где мы находимся. Дорогу освещали высокие фонари, но за их пределами сложно было что-то разглядеть. Я тяжело выдохнула, пытаясь успокоить себя.       — Не нужно так сильно переживать, — осторожно положив свою тёплую ладонь на моё колено, сказал Уокер. Он не смотрел на меня, но жестом дал понять, что справляться в одиночку с этим он меня не оставит. И это было важно.       — Прости, что втянула тебя в это, — произнесла я, пальцами касаясь своего лба. Мне было стыдно перед ним за то, что сейчас он находится здесь. Впервые за последние несколько недель Калеб решительно заявил о том, что хочет отдохнуть. Теперь его жизнь не состоит из гулянок и тусовок с друзьями. Когда Уокер впустил меня в свой мир, он позволил самому себе измениться. И именно сейчас, когда всё начало налаживаться, я вытащила его посреди ночи непонятно куда.       — Я рад, что ты позвонила. Уверен, я бы прибил тебя следующем же утром, если бы узнал, что ночью ты в одиночку торчала на холодной парковке, пытаясь помочь своим друзьям. Ты должна знать, что тебе есть к кому обращаться. У тебя есть я.       Осторожно пододвинувшись к парню, я приобняла его за руку. Вкусный аромат одеколона успокаивал меня и давал небольшую надежду на то, что всё обязательно будет хорошо. Наши отношения длятся всего две недели, но я до сих пор не могу поверить, что это действительно происходит наяву, а не в моих снах. Теперь у меня есть крепкая опора, есть тот, кто может решить все мои проблемы, если я только попрошу. И наличие такого человека в жизни является чем-то новым для меня.       Я внимательно вглядывалась в тёмный сосновый лес, мимо которого мы проезжали. И когда на дороге показался очень большой освещённый участок, я сразу поняла, что мы у цели. Парковки в Хитерфилде всегда были хорошо снабжены светом. Сердце бешено заколотилось в груди, когда на глаза мне попалась машина медицинской помощи.       — Мы почти на месте, — словно прочитав мои мысли, подтвердил Калеб.       Едва Калеб остановил машину рядом с машиной медиков, я тут же открыла дверь и пулей вылетела на улицу. Картинки словно нечётко плыли перед моими глазами. Смутно понимая, что происходит, то ли из-за страха, то ли из-за перенапряжения, я пыталась разобраться в происходящем. Вот я бегу к машине, а в следующее мгновение вижу красные из-за слёз глаза Рика. Увидев меня, парнишка бросился в мои объятия, после чего тихо зарыдал. Я погладила его по кудрявым блондинистым волосам, пока он прятал лицо на моём плече. Он просто испугался, ведь пережил за эту ночь большое приключение с участием Томаса.       — Не бойся, Рики, — успокоила парня я, осторожно поглаживая его по голове. — Мы здесь, теперь ты не один.       Вспомнив про самую главную цель нашего приезда, я бросила взгляд в сторону машины. На земле было достаточно много крови, от чего к горлу подступила неприятная тошнота. Видимо, Том долго лежал на холодном асфальте под дождём с разбитой головой. Сам парень сейчас находился на каталке в машине, пока медики пытались остановить кровь. Я сжалась от одной этой картины, осознавая, что в этот раз мой друг вляпался по-крупному. Если раньше ему светили лишь некоторые процедуры, которые приводили его в порядок после пьянства, то сейчас он довольно сильно повредил голову.       — Простите? — окликнула я одного врача, который проходил мимо нас с Риком и Калебом. Он обернулся на мой голос и внимательно приготовился слушать мои слова. — Вы можете сказать что с ним? Я…я его близкий друг.       Я нервно сглотнула. Калеб подошёл ближе ко мне, осторожно положив руку на моё плечо. Он пытался придать мне некой уверенности, но в этой ситуации я была чертовски беспомощна. Я не способна лечить людей взмахом руки. Я не фея, не ведьма, не колдунья. Всего лишь простой человек, которому не посильно исцеление людей. А как жаль.       — Сейчас мы ничего не можем сказать вам, мисс, — произнёс мужчина, поправив свои очки. — Парня нужно отвести в больницу, а после позвонить его родителям.       — У него нет родителей, сэр. Они оставили его ещё очень давно, — ответила я, слегка сжавшись. — Только лишь бабушка, но не думаю, что стоит её будить в столь поздний час и сообщать такие вести.       Тома всю жизнь воспитывала очень добрая и милая женщина. Про таких обычно говорят «божий одуванчик». Она любила его всем сердцем, не бросила даже после того, как родители оставили его. Они до сих пор живы, но предпочли не заботиться о Томасе ещё тогда, когда тот был совсем мал.       — Хорошо. Нам всё равно придётся сообщить его родителям о произошедшем, — сказал мужчина, поворачиваясь в сторону машины. — Парень повредил голову, и пока мы не можем оценить степень тяжести нанесённого вреда. Его доставят в городскую больницу, приезжайте туда утром.       Я кивнула в ответ. Мужчина поджал губы и слегка кивнул в знак прощания, после чего направился в сторону остальных врачей. Когда машина медицинской помощи уезжала, я почувствовала, словно что-то во мне оборвалось. Я не знала, с чем имеет дело Томас. Он брошенный ребёнок, о котором совсем некому заботиться, кроме меня и наших друзей. Наверняка поэтому парень так легко ходит по острию ножа, не задумываясь о последствиях своих поступков. Парень не любит жизнь и считает, что она также взаимно не любит его самого. Но это его большое заблуждение.       Рики немного успокоился, он больше не задыхался и чувствовал себя увереннее, когда от него больше не зависела чья-то жизнь. Он рассказывал мне в подробностях о случившемся. По сути, я не узнала чего-то нового, это лишь была одна и та же история, сказанная другими словами. Спустя десять минут к нам подъехала знакомая машина. Увидев её, я почувствовала в себе сильный гнев. Машину Марвина сложно было спутать с чьей-то другой, ведь мы частенько передвигались на ней по городу. Его обеспокоенные глаза не утешили мою злость, пламенем вспыхнувшую где-то в груди.       — Где он? — ужасно обеспокоенно спросил Марвин, оглядываясь вокруг. Увидев на мокром асфальте кровь, его глаза расширились. Его дыхание лишь усилилось, он по-настоящему запаниковал, что было для него несвойственно.       Я собиралась вылить на него свой гнев и всё то, что я испытала за последний час. Мне хотелось рвать и метать. Ведь он не был рядом с нами, он не отвечал на наши звонки тогда, когда был особенно нужен. Когда на Рики, которого он всегда называл ребёнком, взвалили очень большой груз и ответственность. И не просто ответственность, а ответственность за чужую жизнь. Но я не стала кричать, не стала ругаться, ведь знала, что Марвин также не виновен. Он не читает мысли и не видит будущее. Парень не был готов к случившемуся. Никто не был готов.       — Его увезли в городскую больницу, — ответил Уокер, сохранявший до этого момента молчание. Калебу не нравились эти ребята, ему не нравилось то, что я хорошо к ним отношусь и провожу с ними много времени. Но сейчас он словно переступил через свою злость и непонимание. — Если хотя бы до утра он сможет придти в сознание, то можно считать, что ему сильно повезло. Он потерял много крови и сильно повредил голову.       Эти слова не утешали меня. Но и сладкая ложь в стиле «он уже точно скоро поправится» не была для меня обнадёживающей. Никто не мог предположить, справится ли Томас с этим испытанием. Марвин устало потёр лоб, шепча под нос различные ругательства. Ему эта правда не нравилась больше всех, так как Томас был для него не просто другом из компании. Он считал его своей семьёй.       — Это я виноват, — прошипел парень. На секунду мне даже показалось, что он побледнел. Марвин любил Томаса как родного брата, поэтому произошедшее стало для него настоящим ударом.       — Почему? Ты же не знал… — начал Рики, но злобный взгляд Марвина, в котором также читалась боль и раскаяние, прервал его на полуслове.       — Нет, я знал! — резко повысил голос парень, ударив рукой по своей машине. Не уверена, что этот удар был для него безболезненным, но друг словно ничего не почувствовал. — Я знал, что он сорвался и собирается нажраться, но не пожелал снова его останавливать!       Его голос под конец стал совсем тихим. В его глазах, казалось, блестели слёзы. Возможно, мне показалось. Впервые я видела Марвина таким слабым. Обычно он изображал из себя парня, которому плевать на весь мир. Но, в отличии от Томаса, в его жизни существовало понятие «последствия».       — Мне казалось, что в Томасе проснётся совесть и он, наконец, прекратит играть со своей жизнью, — прошептал Марвин, закрывая глаза. Его голос дрожал. Рики осторожно положил руку на его плечо, глотая слёзы. Мальчишка был совсем испуган, сложно сказать сколько стресса он испытал за эту ночь.       — Я поеду за ним, — внезапно отвесил Марвин, резко дёрнувшись к машине. Рик лишь успел открыть рот, пытаясь что-то сказать парню. Мы все словно застыли от неожиданности. У Марвина был сильный характер, но в этой ситуации он почему-то начал действовать наугад.       — Ты не можешь! — окликнула его я, заставляя остановиться. Но тот уже собирался садиться в машину и ехать в больницу. — Они сказали приехать утром. Тебя не пустят к нему!       — Я должен быть рядом с ним, — решительно ответил парень. Я тут же подскочила к машине, закрывая собой дверь так, чтобы он не мог этого сделать. Так как я знала этого парня, я понимала, что от злости и боли он мог перевернуть всю больницу вместе с её персоналом, а после загреметь в полицейский участок. Этого нам только не хватало. Увидев меня, закрывающую собой его машину, Марвин тяжело задышал. Он был напуган, его глаза бегали туда-сюда, в попытках предпринять что-то.       — Ты не сможешь ему помочь, одумайся! Тебе нужно поехать домой, а утром все вместе мы навестим Томаса. Не делай глупостей, Марвин…       — Это я виноват в случившемся, как ты не понимаешь?! — ещё больше повысил голос Марвин, начиная буквально кричать на меня. Но я знала точно — не будь он так напуган, парень не стал бы так себя вести со мной.       — Закрой свой рот! — внезапно рядом появился Уокер, которому тоже порядком надоела истерика моего друга. Но когда тот повысил на меня голос, Калеб решил действовать. Он осторожно пододвинул меня к себе, чтобы в случае чего Марвин не ударил меня. Но мы все знали, что тот не был способен на это. — Да, ты сам виноват. Но сейчас какого-то чёрта срываешь свою злость на людях, которые согласились помочь Томасу в твоё отсутствие. Если ты не ценишь это, то катись ко всем чертям.       В глазах Марвина я увидела недоброе пламя. После того страха, который накатил на него после ужасной новости, его нервы начали сдавать. И, к сожалению, под горячую руку сначала попалась я, а теперь и Уокер, который пытался защитить меня от его гнева. Медленно развернувшись в сторону Калеба, парень сверкнул недобрым взглядом.       — Ты здесь никто, Уокер, — прошипел Марвин, от злости оскалившись. — Твои дружки из баскетбольной команды — тупые подонки, и ты, соответственно, такой же. Всё это время я терпел твоё присутствие только из уважения к Корнелии. Но если ещё хоть раз ты посмеешь сказать мне что-то подобное, я не стану стоять в стороне.       — Тебе ничего не известно обо мне, — на удивление спокойно ответил Калеб. Казалось бы, такие слова лишь могут вывести на ещё большую агрессию, но он не стал злиться. Марвин искоса посмотрел на Калеба, после чего издал тихий смешок. Эта фраза послужила точкой после этого непростого разговора.       Развернувшись обратно, Марвин сел в машину, после чего вырулил обратно на дорогу и уехал по направлению к городской больнице. Я тяжело выдохнула закрывая глаза. Не знаю, чего больше я сейчас боялась: того, что у Томаса большие проблемы или того, что Марвин может создать нам новые.

***

      Спустя некоторое время Калеб привёз меня на машине к себе домой, чтобы остаток ночи мы могли немного отдохнуть. Я впервые увидела где он живёт. Этот дом действительно выглядел как дом богатого человека. Но я также знала, что в этих стенах хранится очень много правды, тщательно скрытой от лишних глаз и ушей. И одна из этих правд убила что-то в Калебе этим вечером. Он узнал нечто, что по-настоящему сломало его.       — Отец обещал не являться домой до конца недели, — полуживым голосом произнёс Уокер, открывая передо мной входную дверь. Когда я ступила на порог его дома, я с интересом огляделась вокруг, после чего быстро стянула с себя кроссовки.       Этот дом выглядел очень грустно. Безусловно, внутри интерьер оказался очень красивым и современным. Но царила здесь атмосфера какой-то печали. Как только я вошла в дом, в нос ударил не очень приятный запах сигарет. Теперь я могла понять почему от волос Калеба порой мог исходить подобный аромат.       — Здесь мило, — улыбнулась я Уокеру, поставив на подставку свою обувь. Он криво усмехнулся над моими словами, покачав головой.       — Не нужно быть вежливой, Корнелия Хейл, — пропел Калеб. Я слушала его голос и, пусть Уокер и пытался казаться привычным весельчаком, он выдавал все его переживания. Калебу больно и я слышала это. — Я знаю, мрачное место. Ненавижу этот дом.       Он осторожно взял мою руку и потянул меня в сторону лестницы на второй этаж. Когда мы всё же поднялись наверх по широким деревянным ступенькам, я увидела перед собой несколько комнат. Но Калеб потянул меня за руку в самую дальнюю, которая находилась в конце небольшого коридора. Достав ключ из кармана, Уокер вставил его в замочную скважину и повернул вправо несколько раз.       — Отдельный ключ для комнаты? — спросила я, впервые увидев подобное. Хотя, учитывая их крайне натянутые отношения с отцом, такое можно было допускать и не удивляться.       — Я не хочу, что бы в моё отсутствие старик решил полазить в моих вещах, — объяснил Калеб, после чего пропустил меня внутрь. Его голос дрогнул при упоминании отца, и это не осталось незамеченным мною.       Комната Калеба очень сильно отличалась от интерьера всего дома. Она оказалась небольшой, но в то же время очень уютной. Здесь помещалась большая кровать, шкаф, комод, письменный стол и полки для учебников. На стенах висели всевозможные плакаты рок-звёзд или постеры из комиксов. Я мило улыбнулась от мысли, что «берлога» Калеба выглядит как типичная комната парня из какого-нибудь подросткового фильма, что я смотрела в детстве по телевизору.

***

      Калеб.       Если бы я не чувствовал себя так дерьмово в эту ночь, вряд ли бы я привёз Корнелию в это нудное и ужасное место. Мне бы не хотелось, чтобы она видела своими глазами то место, где разворачивалась вся грязь истории нашей семьи. Но так как я не чувствовал самого себя на протяжении уже многих часов, я понял, что этой ночью она нужна мне. Словно сегодня я потерял себя после слов отца и теперь не мог вернуться к прежней жизни. Он разрушил мой мир во второй раз.       — Здесь так уютно, — очаровательно улыбнулась Хейл, с интересом осматривая мою комнату. Мне была интересна её реакция, потому что моя комната — единственное место этого дома, которое я не ненавидел. Это моя защита от всего мира.       — Да, я люблю это место.       Я оттолкнулся от двери и направился в сторону своей кровати, после чего сел на самый край. Мне хотелось как можно скорее упасть лицом в подушки и крепко заснуть. Сейчас, когда отца не было дома, я мог расслабиться. Но боль в моей груди не покидала меня уже несколько часов.       Я подозвал Корнелию в мои объятия, вытянув руки в её сторону. Я хотел забыться. Она нужна мне для этого сегодня. Я просто хочу, чтобы мысли этой ночью не убили меня. Корнелия тут же подошла ко мне и осторожно стоя приобняла меня за голову. Не решая встать, я сидя обхватил руками её тонкую талию и закрыл глаза, уткнувшись носом в её рёбра. От неё исходил приятный лёгкий цветочный аромат. Не знаю как, но рядом с ней мне становилось легче. Была надежда на то, что однажды чёрная полоса в жизни закончится.       — Хочу, чтобы этой ночью ты была со мной, — очень тихо сказал я, поднимая голову вверх, дабы встретиться с её глазами. Она вновь пыталась прочитать в моём взгляде какие-то ответы на свои вопросы, так как не могла понять, что меня мучает. Я не уверен, что ей нужна эта грязная правда. Она никому не нужна, даже мне, хотя я напрямую с ней связан.       Я откинулся на постель, после чего потянул за собой и Хейл. Она не сопротивлялась, скорее наоборот быстро зарылась в мои объятия. И этот сладкий момент своей жизни я запомню надолго. Этой ночью она будет спать рядом со мной. Да, чёрт возьми. Я был счастлив.       — Расскажи мне, — попросила она, зная, что мы оба думали об одном и том же. Мягкими движениями она поглаживала пальчиками мои волосы. Я смотрел куда-то в пустоту, переваривая сегодняшний день. Это было грязно. Это было тяжело. Это было больно.       — Отец рассказал мне кое-что, — начал я, после чего затих на время. Этот рассказ дастся мне не легко, я уверен. Надеюсь, пока Корнелия находится в моих руках, я смогу не сорваться на эмоции. — Сегодня он сказал мне, что никогда не хотел заводить семью. Он женился на моей матери изначально лишь для того, чтобы у него была женщина, которая согласится родить ему наследника под предлогом крепкой семьи. Ему не нужен был сын, ему не нужна была любящая жена. Я существую на этой планете только лишь потому что это животное мечтало о безбедной старости и заодно он желал управлять бизнесом через наследника. Ему было плевать на меня всю мою жизнь, он не собирался налаживать со мной отношения. Он никогда не любил мою мать, он угробил её молодость на создание достойного наследника, о котором он так мечтал. Я — марионетка в его руках, которой он хотел управлять до своей смерти. Но сейчас, когда я решительно отказался от этой отвратительной идеи и его денег, он собирается выкинуть меня на улицу. Теперь я бесполезен для него, а значит, меня можно не содержать.       Под конец, видимо, мой голос сильно дрожал, поэтому Корнелия ещё сильнее обхватила меня руками, тем самым прижимая ближе к себе. Она поняла, насколько это дерьмово звучит. Я — ошибка. Меня могло бы и не быть, не будь он таким жадным и алчным человеком.       — Это ещё не самое отвратительное, — добавил я, чувствуя огромную дыру, образовывавшуюся прямо сейчас в моей груди. Слишком много правды за один день. Слишком много грязи. — Я не единственный наследник.       Корнелия тут же подняла на меня глаза, полные удивления. Да, точно такой же была и моя реакция на эту правду. И это чертовски больно узнать в почти восемнадцать лет. Ты не единственный ребёнок в семье и даже не знаешь своего кровного брата. Он настоящий монстр.       — Да, у отца был роман на стороне с другой женщиной. Учитывая, что он не любил мою мать, в это действительно очень легко поверить. Он сказал, что у него есть второй сын, который может без проблем занять моё место.       — Мне очень жаль, — тут же тихо прошептала Корнелия, пальцами касаясь моей щеки. Она лежала рядом со мной в моей постели и это единственное, что заставляло меня ещё как-то держаться.       Мне ещё чертовски много нужно осмыслить. Но теперь я знаю точно — я могу жить спокойно, больше не переживая на счёт моего отца. Он больше не проблема для моей семьи, больше не проблема для моих отношений. Теперь нас не связывает ничего, только лишь кровь. И с этим можно жить, со временем у меня получится смириться. Совсем скоро я покину этот дом и первое время буду жить с мамой и Дейлом, если они, конечно же, примут меня после случившегося в школе. Я должен идти с этой правдой дальше по жизни. Еще я бы хотел узнать своего брата, почему-то мне было очень интересно посмотреть на него.       — Мне тоже. Я не знаю сейчас, что мне делать с этой правдой. Жить с мыслью, что ты был создан для грязных денег — отвратительно. Признаться честно, это было чертовски больно узнать от отца. Почему-то я на мгновение допустил мысль, что я действительно нужен ему.       — Ему воздастся за его поступки.       Этот сладкий голос успокаивал меня. Я зарылся в волосы Хейл и вдохнул полные лёгкие прекрасного аромата, который исходил от них. Корнелия по-настоящему смогла показать мне всего за несколько недель какого это — иметь поддержку близкого человека. Она заглушала мою боль и не давала мне окончательно сорваться с катушек даже сейчас, когда я был мучительно разбит правдой моего рождения. Само её присутствие давало мне стимул выбираться из этого дерьма, даже если отец будет и дальше пытаться портить мне жизнь.       — Сегодня я увидел в нём отражении себя. Мы ужасно похожи и это пугает меня. Я не хочу становиться таким же, как мой отец.       — Ты никогда не станешь таким, как он. То, что вы похожи внешне, совсем не значит, что однажды ты станешь поступать также. Ты совсем не похож на своего отца внутренне. Твоя душа чиста, не нужно переживать об этом.       Я ещё сильнее смял Корнелию в свои объятия. Почему-то мне до сих пор не верилось, что она моя. Это сладкое чувство, когда ты обнимаешь дорогого тебе человека, которому ты можешь рассказать обо всех своих проблемах — бесценно. Я ещё многого не понимал в плане своих чувств к этой девушке. И я счастлив, что она не ждёт от меня каких-либо признаний, ведь до этого нам ещё далеко. Как же чертовски хорошо просто лежать вдвоём на моей постели, в моём укромном убежище, где никто не мог найти нас. Она уткнулась носом в моё плечо. Её ровное дыхание передавалось и мне, поэтому я подстроился под её вдохи. Не знаю, спала ли она или нет, потому что не мог видеть её лица. И это мучило меня. Этот сладкий запах сводил меня с ума, я как сумасшедший вдыхал его полные лёгкие, отгоняя от себя сон. Она, чёрт возьми, была так прекрасна. И она была только моей.       В какой-то момент входная дверь громко хлопнула. Значит, отец всё-таки явился с какой-то целью домой, хотя обещал исчезнуть на неделю. Судя по всему, он был один, а не как всегда притащил с собой какую-то очередную женщину. Я знаю точно, он не поднимется в мою комнату. Отец знал, что я не жду его и не стану разговаривать, тем более после случившегося. Да так или иначе, дверь всё равно была заперта на замок. Он не сможет нарушить наш покой этой ночью.       — Калеб? Ты дома? — повысил голос отец. Я никогда не отвечал ему, думаю он и сам понял, что я дома по моим кроссовкам на пороге. Чёрт. Но обувь Корнелии тоже там была. Надеюсь, старик не станет лезть туда, где ему нет места.       Корнелия зашевелилась в моих руках, взволнованно поднимаясь на колени. Её взгляд сначала был направлен на дверь, после чего она перевела его на меня. Кажется, её сильно взволновал приход моего отца. Конечно, ведь про него было много сказано грязной правды. Мне следовало успокоить её.       — Не бойся, он не поднимется сюда, — мягко сказал я. Не знаю, сработало ли это, но она облегчённо выдохнула и один раз кивнула головой. Хейл была такой милой с этим лёгким испугом на лице, и из-за этого мне сразу захотелось вернуть её на место рядом с собой. Девушка вновь легла на белую простынь, от чего её длинные волосы рассыпались по моей подушке.       — Тебе не страшно? — вдруг спросила она, смотря куда-то в потолок. Её длинные пальцы скользили ввверх-вниз по моей ладони, от чего становилось немного щекотно, но от этого не менее приятно.       — Нет, — твёрдо ответил я, наверное, стараясь убедить в этом и самого себя. Сейчас ситуация полностью зависела от моего отца. Если вдруг он действительно поднимется в мою комнату, у нас могут появиться проблемы. Одно дело, когда опасность может коснуться меня, а другое, когда под его горячую руку может угодить дорогой мне человек. Я постарался откинуть эти мысли. Сейчас нет смысла паниковать. — А тебе?       — Я не знаю, — честно ответила она, всё так же наблюдая за мной. — Я не боюсь этого человека, а того, что он причинит тебе вред.       — Не стоит сегодня думать об этом, — выдохнул я, притягивая её ближе к себе. — В ближайший час он, скорее всего, уйдёт.       Корнелия вновь кивнула, приблизилась ко мне и потянулась за поцелуем. Я не знал, что она задумала, но не стал сопротивляться.       — Нам нужно отдохнуть, — между движениями губ произнёс я, но, честно говоря, останавливаться не было желания. Тепло её тела будоражило мой разум, хотелось послать к чёрту свои принципы и окунуться в этот омут.       — Пожалуйста, — попросила она так тихо и отчаянно, что мне сразу захотелось ещё сильнее сжать её в своих руках. Наверное, Хейл просто устала и решила, что мы можем забыться таким способом.       Она снова потянулась за поцелуем. Кажется, девушка уже ни о чём не думала, заставляя меня делать тоже самое. Мои руки скользнули по её спине, прячущейся под тканью толстовки. Я сдерживался, чтобы не разорвать её к чертям. Поэтому вновь нетерпеливо целуя её губы, я всё же поменял нас местами. Её волосы распались по моей подушке, открывая мне самую прекрасную картину, которую мне только довелось видеть в этой жизни. Она в моей постели. Случилось то, чего она так отчаянно пыталась не допускать первое время со дня нашего знакомства. Она твердила мне, что никогда не станет спать со мной. Но сейчас это была уже другая Корнелия. Та, которая переросла свои принципы, переросла чувство боли и готова была открыться мне.       Когда я собирался стянуть с её маленького тела серую толстовку, Корнелия замялась на пару мгновений, отводя от меня стыдливый взгляд. Она из-за чего-то сильно переживала. Я дал ей подумать несколько секунд, после чего Хейл всё же смогла вновь посмотреть на меня.       — Моё тело…на нём остались шрамы после одной из драк со старшеклассницей.       Она переживала из-за того, что мне могут не понравиться её шрамы. Да, они мне не нравились. Но только потому что их оставил ужасный человек, который ненавидел её. Теперь же они станут её частью, которую я должен принять.       Едва кофта полетела на пол, открывая мне вид на белоснежную кожу её тела, я нарочно заострил на нём свой взгляд. Корнелия даже закрыла лицо рукой, чтобы не видеть в моих глазах разочарования. Но она даже и близко не могла представить насколько это красиво. Их не было много, как я ожидал изначально увидеть. И ни один из них не делал её хуже. Все синяки уже давно успели сойти с тела и я мог наслаждаться тёплой кожей цвета сливок. Я осторожно провёл пальцами по рёбрам, заставляя Хейл выгибаться под моими прикосновениями. Мне нравилось, как на меня реагировало её тело. Она дрожала всякий раз, когда мои руки позволяли себе немного больше, чем обычно.       Я привёз её сюда этой ночью совсем не для того, чтобы изучать её тело. Мне казалось, что Корнелия способна заполнить мою дыру в груди и не дать мне слететь с катушек. Но кажется она решила, что это поможет нам обоим. И она была чертовски права.       — Так красиво, — шепнул я, дабы вернуть Хейл её прежнюю уверенность. Она сжала губы, сдерживая улыбку. Меньше всего мне хотелось бы всё испортить какой-нибудь неловкой фразой, которая вгонит её в краску. Я хочу, чтобы она забылась. Чтобы мы оба забылись.       Посадив её к себе на руки, я с жадностью продолжил исследовать её тело. Мне было ужасно мало и с каждой новой секундой я желал всё больше и больше. Как голодный зверь, добравшийся до своей долгожданной добычи.       Когда я вернулся к её губам, её пальчики, наконец, всё же коснулись моей спины. Я даже замер в какую-то минуту, чувствуя всем телом тот жар, который окатил меня, едва я почувствовал тепло её рук. Она сама нетерпеливо водила ими по моей спине, слегка царапая длинными аккуратными ноготками кожу.       Избавив Корнелию от бюстгальтера, я забыл, как нужно дышать. Расширяя оголённые участки её кожи, снимая с неё всё больше одежды, я чувствовал себя на седьмом небе. Осторожно исследуя руками её нежную спину, я жадно вцепился в её губы. Сладкие движения языка Корнелии сводили меня с ума, и я очень сильно боялся переступить через грань дозволенного.       Корнелия сильно была расстроена и напугана сегодняшними событиями. И она выбрала не самый лучший способ залечивания ран. Она ранима и чувствительна, но в то же время раскрепощена и открыта к чему-то новому. Но это только сейчас. Не случись сегодня всего этого, вряд ли бы она пошла со мной на этот шаг. И я не хотел бы, чтобы потом она жалела о своём поведении. А зная её характер, такой исход можно было допустить. Поэтому в последний раз вкусив её губы, пройдясь медленным испытывающим движением рук по её голой спине и попе, скрывающейся за чёрными джинсами на высокой посадке, я медленно отстранился от неё.       В её глазах читалось непонимание, а также сильное возбуждение. И это очень нравилось мне. Надеюсь, что через какое-то время мне удастся ещё раз увидеть Корнелию Хейл пылающую от моих прикосновений. Её сбившееся горячее дыхание, её вздымающаяся грудь и нежные пальцы, скользящие по моей шее и спине. Это завораживает. Но это всё не для сегодняшней ночи. Она ещё обязательно испытает всё это снова. А сейчас эта ночь подходит к концу и мы должны отдохнуть.       — Что такое? — тихо спросила она, непонимающе бегая глазами. — Я сделала что-то не так?       Я широко улыбнулся. Эта девушка была немного наивна, но я ценил эту её черту. Она ещё чиста и пока не знает всех тонкостей этой жизни.       — Всё прекрасно, Корнелия Хейл, — ответил я, после чего не удержавшись ещё раз прошёл нежными касаниями по её спине.       Осторожно я убрал её со своих рук и положил на мягкую белоснежную простынь. На улице уже начало светать и самые первые лучи солнца, падающие из окна прямо на кровать, освещали некоторые участки кожи её полуголого тела. Это была действительно красивая картина.       — Ночь закончилась, нам нужно отдохнуть.