Cпирали

- Мисс Блэр, мы много кормим уток в последнее время, - сказала Дорота, нарушая молчание. Амелия спала в своей коляске, отгороженная от окружающего мира. – Это связано с мистером Чаком? - Почему, Дорота, это должно быть связано с мистером Чаком? – резко спросила Уолдорф. – Осенью я начинаю учёбу в Колумбии, поэтому сейчас ищу квартиру. Это большой стресс для меня. Вот и всё. Блэр не смотрела Дороте в глаза. Ей казалось, что женщина обладает какой-то удивительной способностью, позволяющей за секунду определить, что её подопечная врёт. - Это, конечно, важнее разбитого сердца, мисс Блэр, - пробормотала Дорота себе под нос. - С моим сердцем всё в порядке! – Блэр попытался сказать это так, чтобы поверить самой. – Я иду дальше. Колумбия, помнишь? Движение вперёд. - Колумбия – это отлично. Но вы по-прежнему любите мистера Чака, мисс Блэр. Дорота просто хочет, чтобы вы были счастливой. Я очень грущу потому, что сейчас вы несчастны. - Я счастлива, - Блэр продолжала настаивать на своём, но сама слышала дрожь в собственном голосе. - Вы, мисс Блэр? – Дорота посмотрела прямо ей в глаза. - Я хочу быть счастливой, - наконец призналась Блэр, - я просто… думаю, что не знаю, как быть счастливой. По крайней мере, без Чака. Я не нужна ему, чтобы быть счастливой. Нужен ли он мне? - Вы не нужны человеку, чтобы быть счастливой, - покачала головой Дорота. – Но мистер Чак – это не просто человек. Он – любовь всей вашей жизни. Блэр отломила кусочек от буханки и бросила в утиный пруд. Она много думала о Чаке после крестин Амелии. Тот день был воскресеньем. Сегодня была уже пятница, но Уолдорф не могла избавиться от мыслей о нём. Она хотела начать изучение своего будущего места учёбы, реорганизовала комнатку в общежитии, читала книги, смотрела все сезоны «Друзей», но, тем не менее, всегда думала о нём. Она всё ещё была обижена на Чака, боль разрушала изнутри, но гнев медленно уходил. Блэр видела, как Басс расплачивается за свою ошибку. И она знала, что никогда не сможет отвернуться от человека, который так важен для неё, несмотря на то, что он сделал. Похожая ситуация была с Сереной. Блэр начала обдумывать план спасения Чака, который был бы не слишком очевидной заботой о нём. Она не могла просто пойти к нему, но и оставаться в стороне было невозможно. - Что ты думаешь о квартире, которую мы сегодня смотрели? – Блэр решила сменить тему. - Хорошая квартира, - кивнула Дорота. – Может, это и не самый лучший вариант, но хороший. В любом случае, лучше общежития Нью-Йоркского университета. - Я продолжу поиски, - вздохнула Блэр. – Надо спросить у Нейта, может у него на примете есть какая-нибудь комнатка. - Мистер Чак мог бы найти что-нибудь, он хорошо разбирается в недвижимости, - Дороту всегда поражало, как юноша был так подкован в бизнесе, закончив лишь среднюю школу. Раньше она очень сомневалась, что Басс разбирался в чём-то кроме миксологии и женской анатомии. - Мистер Чак полностью сосредоточен на своём драгоценном отеле, - отрезала Блэр. – Я найду жильё сама. - Кажется, будто вы ревнуете мистера Чака к отелю, - прокомментировала Дорота, перевернув страницу газеты, которую читала. - Ревность – это не то слово, - ответила Блэр. – Откровенно говоря, мне противно это место. Блэр не меняла своё отношение к «Empire» после той ночи, когда Джек оставил её одну в номере, где раньше она жила с Чаком. Все хорошие воспоминания: каждый поцелуй, каждое «Я люблю тебя», каждый раз, когда они занимались любовью – всё это не могло затмить те несколько минут рядом с Джеком. Она знала, что там осталась почти вся коллекция её одежды и обуви, ювелирных украшений и косметики, а также других безделушек, но не могла заставить себя вернуться туда. Как бы Блэр ни переживала за изделия Валентино, сейчас ей было всё равно, что Чак может сделать с ними. Она соврала бы, если бы сказала, что не думает о том, что будет с отелем в случае, если они с Чаком снова будут вместе. Блэр не дала бы ему избавиться от него, но и не смогла бы ступить туда снова. Всё вокруг: от дивана до бара - будет напоминать о том, что произошло. Девушка сомневалась, что даже ремонт может помочь. Возглас Дороты привёл Блэр в чувства. - Не могу поверить! – воскликнула она. – Это знак, мисс Блэр! - Что? Какой знак? – Блэр вырвала из рук Дороты газету, чтобы понять, из-за чего поднялся весь этот шум. Теперь была её очередь удивляться. - Чак продаёт отель? – Блэр была очень удивлена. – Что? - Продаёт отель и вновь берётся за дела «Bass Industries», - подтвердила Дорота. Амелия засуетилась. Её мама начала раскачивать коляску, и девочка быстро успокоилась. - Он обналичил все акции «Bass Industries», - утверждала Блэр, - он не собирался возвращаться! Хватит разговоров, дай мне почитать! - Читайте вслух, - попросила Дорота. Блэр начала изучать первую статью в разделе «Бизнес». Она предположила, что новость могла бы оказаться и на первой странице, если бы Нью-Йоркская фондовая биржа была бы поспокойней на этой неделе. Чёрно-белая фотография Чака сопровождала статью. Он был одет в один из своих лучших костюмов. Блэр была уверена, что снимок был сделан за несколько дней до возвращения Джека на Верхний Ист-Сайд. «Чарльз Бартоломью Басс, сын покойного Бартоломью Басса, потряс мир бизнеса не меньше чем почти год назад, когда он объявил о своём желании обналичить пакет акций «Bass Industries», многофункциональной компании, перешедшей к нему после безвременной кончины отца», - прочитала Блэр вслух. «Начав с популярного бурлеск-клуба «Виктрола», Чарльз Басс закрепился в индустрии гостеприимства, приобретя отель «Empire». После стратегической перестройки отель стал одним из самых популярных мест в городе, его клиентами являются элитные персоны со всех концов света. Молодой бизнесмен бросает вызов всем невзгодам, несмотря на проблемы в экономике всей страны. О своём решении продать отель Басс заявил поздно вечером в четверг на пресс-конференции, состоявшейся в конференц-зале «Bass Industries». Также было упомянуто, что причиной такого решения стало ухудшения здоровья Лилиан Ван дер Вудсен-Хамфри, мачехи Чарльза, которой ранее был поставлен диагноз «терминальный рак». Хамфри держала значительное количество акций корпорации, передача их её пасынку позволила тому вновь получить контрольный пакет акций компании. Напоминаем, что ранее Чарльз скупил некоторое количество акций, чтобы после получения акций Лилиан сразу стать генеральным директором фирмы. «Мой отец оставил мне «Bass Industries», когда скончался, - сказал Басс в коротком обращении к прессе, - сейчас я решил, что пора вернуться к истокам и стать во главе компании, которая носит моё имя. «Empire» будет выставлен на торги немедленно. Мои причины для продажи отеля сугубо личные, все вопросы, связанные с этой темой, не обсуждаются. Любые вопросы касательно «Bass Industries» и моего возвращения к должности гендиректора компании могут быть направлены в пиар-отдел корпорации». Басс – аномальная фигура в мире бизнеса. Близится его двадцатилетия, а он вынужден отказаться от обучения в университете, чтобы вести дела отца. Известный плейбой открывает большие перспективы…» Блэр замолчала. Дальше рассказывалась о том, что она знала лучше, чем журналисты «New York Times». - Это всё, что мистер Чак сказал о продаже? – спросила Дорота. – Пресс-конференция меньше, чем у Лейна Киффина. - Какого Лейна? – Блэр посмотрела на женщину с изумлением. - Лейн Киффин. Он переехал в Теннесси, чтобы тренировать команду США, и дал пресс-конференцию, продлившуюся сорок три секунды. Все были в ярости. Блэр по-прежнему была в замешательстве. – Ваня приучил меня смотреть футбол, понимаете. А теперь ответьте мне на вопрос, почему, как вы думаете, мистер Чак продаёт отель? - Я думаю, - начала Блэр, не отрываясь от фотографии Басса в газете, - что мне надо идти. Учёба: занятия по экономике, а потом ещё и литература. Последнее, что я должна доказать себе, - успешный уход из Нью-Йоркского университета. Ради этого я даже готова пожертвовать утками. - А мне надо укладывать Амелию, - согласилась Дорота. Она встала и начала поправлять коляску. Женщина чувствовала, что Блэр задумалась о чём-то серьёзном, но решила не трогать её. Блэр совсем не была уверена в своей трактовке новости от Чака. С одной стороны, её никак не касалось возвращение Басса на руководящую должность в «Bass Industries». Единственное, почему в своё время Чак отказался от этой деятельности, – желание доказать, что может сделать что-то с нуля, а не пожинать плоды отцовского труда. Блэр была бы уверена, что Лили как-то повлияла на молодого человека, но знала, что Ван дер Вудсен больна и сейчас заботится о здоровье и семье, а не о бизнесе. В целом «Bass Industries» - последняя вещь, о которой думала Уолдорф. Больше её волновала цитата из интервью Чака о том, что владелец «Empire» хочет избавиться от него по сугубо личным причинам, не обсуждающимися с корреспондентами. Блэр думала, действительно ли Басс решился на такой шаг из-за неё… Уже хотелось позвонить ему. Или хотя бы написать смс. Поздравить его? Сказать, что не стоит продавать отель? Спросить основную причину продажи? Она не знала, как но по нормам этикета вести себя в данной ситуации с бывшим парнем. В голове Блэр также прочно сидела идея, зародившаяся на крестинах, что надо контролировать Чака, но для этого было нужно находиться в опасной близости к нему. Блэр вежливо улыбнулась водителю и села в такси. Дорота с Амелией последовала её примеру. Водитель помог им уложить коляску, чтобы с ней ничего не случилось на пути к пентхаусу Уолдорфов. - Мисс Блэр, я всё ещё думаю, что это знак, - Дорота вновь отвлекла Блэр от размышлений. - Продажа отеля Чаком? Знак чего? Его бесконечных амбиций, направленных на завоевание этого мира? - Нет, это знак того, что вам стоит поговорить с мистером Чаком. Он скучает по вам, мисс Блэр. Он рассказывал мне об этом. Блэр пристально смотрела на Дороту. Уолдорф знала, что Чак посещал Квинс по крайней мере два раза в неделю, но, к счастью, она всегда была на занятиях в это время. Девушка не знала, о чём говорить с ним после их разрыва. И она была уверена, что Дорота не знает истинной причины их расставания. Если бы что-то открылось, то на Чака вылился бы такой поток польской брани, что никто бы не посмотрел на то, что именно он – крёстный отец Амелии. - Что Чак говорил обо мне? – требовательно спросила Блэр. – Скажи, Дорота. - Не очень много, - честно ответила женщина. – Он спрашивал о вас. О том, чем вы занимаетесь. Интересовался, не нужно ли вам что-то. Он любит вас, мисс Блэр. Я уверена. Блэр ничего не ответила. Вместо этого она прижалась лбом к прохладному стеклу автомобиля и смотрела на город, в голове перемешались экономические уравнения, символизм Шекспира и мысли о Чаке Бассе. Через несколько часов книга по экономике оказалась на полу, в нескольких шагах от дивана. Блэр швырнула её об пол от расстройства, в очередной раз придумывая проклятья в адрес Чака Басса. Единственная причина, по которой она вообще начала учить этот глупый предмет, - желание разбираться в делах Чака. Её злило, что она тратит время на изображение графиков и решение уравнений, половину из которых Уолдорф так и не запомнила. А ведь она могла постигать азы киноискусства или любой иностранной литературы… Но нет, экономика была платой за звание «девушка Чака Басса». Домашнее задание по лирике Шекспира шло лучше. Бесконечная любовь к литературе, а особенно к романам и трагедиям, спасала Блэр. Девушка мгновенно окунулась в мир своих фантазий, где они с Чаком никогда не расставались, он никогда не обменивал её на отель, а мать её лучшей подруги и практически мать любимого человека была абсолютно здорова. Такое погружение в «Ромео и Джульетту» привело к тому, что девушка не услышала звук створок открывающегося лифта. Кто-то кашлянул. Блэр вздрогнула и обернулась к двери, чуть не уронив свой ноутбук с колен на пол. - Чак… - Блэр. Уолдорф очень удивилась, глядя на то, как выглядит Басс. Это был, пожалуй, самый простой повседневный костюм, в котором она видела его, не считая пижамы. Брюки цвета хаки, голубая рубашка, заправленная в них, тёмно-синяя бабочка и подтяжки. Блэр была уверена, что новый наряд был приспособлен для скрытия потерянных килограммов. - Что ты здесь делаешь? – спросила она. Казалось, что все их разговоры в последнее время начинались с этой фразы. - Я был в твоей комнате в общежитии, - начал объяснять он, - но, кажется, ты больше там не живёшь. - Я ещё не полностью перевезла всё оттуда, - ответила Блэр. – Но я перевожусь в Колумбию осенью. Так что причин задерживаться в общежитии нет. - Ты поступила в Колумбию? – на лице Чака появилась неподдельная улыбка. – Это здорово, Блэр! - Не притворяйся, что только что узнал, - Блэр подняла бровь. – Я уверена, что твои люди следят за мной каждую минуту, а потом складывают отчёты тебе на стол. Думаю, что у тебя даже есть список квартир, между которыми я выбираю новое жильё. - Можешь не верить, но за тобой правда никто не следит, - Чак покачал головой. – Я думаю, что достаточно вторгся в твою личную жизнь. Блэр почувствовала некое движение то ли в сердце, то ли в желудке. – Так что принимай поздравления, - продолжил Чак. - Колумбия – это действительно достойный университет. Может, они выделят тебе миссионерский кредит на акцию по улучшению одежды низших масс Нью-Йорка. Блэр не смогла сдержать улыбку, хотя очень старалась. В ответ Чак тоже улыбнулся. - Я видела статью в «New York Times», - сказала она, - принимай поздравления в ответ? - Думаю, что мне рано. Всё пока что по-прежнему, - Чак пожал плечами. - Ты хорошо подумал? – неуверенно спросила Блэр. - Удивительно, не правда ли? – фыркнул Чак. – Я действительно хорошо подумал. И я сделаю это. Хорошая возможность всё изменить, не так ли? Они смотрели друг на друга, недосказанность прочно висела между ними. - Почему ты продаёшь гостиницу? – наконец тихо спросил она. Чак опустил глаза в пол, но через пару секунд вновь взглянул на неё. - Думаю, мы оба знаем ответ, - мягко, но в своей манере ответил он. Настала очередь Блэр отводить глаза. Она была его личной причиной. Нет смысла отрицать очевидное. - Ты не должен этого делать, - также тихо сказала она. – Я не настаиваю. - Это моё собственное решение. Я не уверен, что поступаю сейчас верно, не могу предугадать последствия возвращения в компанию… Но в продаже отеля я уверен. Блэр знала, что он не передумает. По правде говоря, она и не хотела, чтобы он изменил своё решение. Это был жест в стиле Чака Басса. И не было разницы вместе они или нет, данный поступок многое значил для неё. - Чак, скажи честно, почему ты здесь? Я пытаюсь учиться. Хочется оставить Нью-Йоркский университет на победной нотке. Она посмотрела, как Басс сделал глубокий вдох и вынул из кармана бумажник. - У меня был ранний ужин с Лили, - начал он, открывая кошелёк, - это была деловая встреча на самом деле. Она познакомила меня с двумя новыми работниками, которые появились в компании после моего ухода. Когда мы закончили ужинать, я открыл свой кошелёк, чтобы заплатить. Я вынул пару карточек, а потом мои пальцы укололись обо что-то незнакомое… Он говорит об её золотом сердце. Блэр на пару секунд остановила дыхание, чтобы не издать никакого звука. Девушка помнила, как булавка оказалась в бумажнике. Прошло несколько недель после признания Чака в любви, они собирались провести уикенд на одном из островов в Атлантике. Большую часть тех выходных влюблённые провели в постели или на пляже их частного домика, но вечером одного дня начался сильный дождь. Чак, утомившись после очередной страстной любовной игры, растянулся на кровати и уснул. Дождь не останавливался; Блэр надела шёлковый халат, свернулась калачиком на диване и в очередной раз начала перечитывать «Грозовой перевал». Чак тихонько похрапывал, девушка улыбалась, находя это милым, а не противным. Она встала с дивана и присела на краешек кровати, наблюдая за тем, как он спит. Блэр протянула руку и провела по его волосам несколько раз. Спящий Чак казался невинным, свободным от стрессов и очень умиротворённым. Вдруг Блэр увидела его бумажник, лежащий на прикроватной тумбочке рядом с мобильным телефоном. Идея сразу же пришла в голову шатенки. Было смешно представить, что Чак Басс будет носить сердце на рукаве, даже её сердце. Это было слишком не по его правилам. А вот бумажник… тем более, он всегда был при нём. Если положить сердце туда, то Чак всегда будет с ним. А вот свитера он носил не так часто. Блэр открыла кошелёк и поглубже убрала булавку. Насколько ей было известно, Басс не знал о ней до сегодняшнего дня. - Это моя булавка, - Блэр не знала, что ещё сказать. - Мы оба знаем, что это гораздо больше, чем простая булавка, - Чак сделал несколько шагов к ней. – Это твоё сердце, Блэр. Ты отдаёшь его лишь тому человеку, которого любишь, чтобы быть рядом с ним всегда. Нейт и лорд Маркус носили это сердце на рукавах. Но ты хорошо знаешь меня. Я редко ношу свитера, а если ты бы просила надевать их чаще, я бы насторожился, - Блэр в очередной раз удивлялась, как хорошо он знает её. – И в этом ты была не права, Блэр. Я очень хотел носить эту булавку. Я знал, как много она значит для тебя. Знал, что это твоё сердце. Если ты положила её мне в бумажник, то ты точно была уверена в своих чувствах, в твоей любви ко мне. Нейт был твоим большим интересом, но вряд ли ты по-настоящему его любила… В общем, не будем это обсуждать. Лорд Маркус был простым манёвром, чтобы разозлить меня. Ты давала им это сердце, чтобы убедить саму себя, что кто-то заботится о тебе. А теперь представь, как я был удивлён, найдя булавку в кошельке после обеда. Ты просто вывела меня из равновесия. Пришлось извиняться перед Лили. Держа сердце в руках, я направился в Центральный парк и просидел там час перед водой. Это место напоминает о тебе. Ты была права насчёт уток: покормив их, я действительно успокоился. Чак сделал ещё несколько шагов вперёд, но они с Блэр по-прежнему были разделены каким-то расстоянием. Она не позволяла ему приблизиться плотнее. Басс потянулся к её руке. - Держи, - сказал он с дрожью в голосе. Блэр почувствовала, как прохладный металл оказался в её ладони, и инстинктивно сжала кулак. – Это твоё. Сейчас, по крайней мере. Я не заслуживаю. Блэр боролась со слезами. Она заметила, что из глаз Чака пропал весь свет, искры. Девушка разжала ладонь и посмотрела на булавку. Казалось, что реальное сердце сейчас бьётся у неё в руке. - Чак… - прошептала она, действительно не зная, что говорить. - Но, Блэр, ты должна знать кое-что. Я не собираюсь отдавать булавку навсегда. Обещаю, что однажды я заслужу её ещё раз. Я буду бороться за тебя. Я собираюсь получить твоё прощение, доказать, что достоин твоей любви. Я собираюсь показать тебе, что ты можешь доверять мне. Но самое главное, я собираюсь показать, как сожалею о том, что уже сделал. Блэр стояла в шоке. Чак контролировал свои чувства, он не из тех, кто бросает слова на ветер. Его «я люблю тебя» звучало тогда, когда было необходимо ей. Он доказывал свою любовь поступками, прижимал её к себе ночью, оберегая, вкладывал всю страсть в поцелуи. Сейчас он говорил так, что не верить было невозможно. - Я буду сражаться за тебя, - повторил он ещё раз, на этот раз увереннее, глаза перестали быть стеклянными. – И я выиграю. - Почему ты так уверен? – спросила Блэр, не сумевшая промолчать. Чак улыбнулся своей фирменной ухмылкой. - Я – Чак Басс. А ты – Блэр Уолдорф, - он наклонился и поцеловал её в щёку, а затем прошептал на ушко, прежде чем пошёл в дверям. – Ещё раз поздравляю с поступлением в Колумбию. - Чак, - окликнула его Блэр. – Когда начнётся бой, как я узнаю? - Он начался вчера, - опять фирменная ухмылка. – Думаешь, та цитата в статье была для кого-то кроме тебя? Его глаза радостно заблестели, Блэр перестала скрывать свою улыбку. – И напоследок, Блэр. Не трать выходные на учёбу. Когда он вышел за дверь, Блэр по-настоящему широко улыбнулась.