***
POV Том Реддл, Волан-де-Морт Гермиона всё ещё смела не появляться в пределах досягаемости. Нет, я знал, что она не примчит ко мне, как только вернётся сюда, в будущее. Но я не думал, что она настолько наивная, и считает, что я либо вдруг забыл про неё, либо решил оставить её. Своё я получаю всегда. Глупая, глупая маленькая грязнокровка. Я не хотел. Я честно не хотел использовать этот метод, чтобы у неё появилось хоть какое-то здравомыслие. Но придётся. Я чувствую, чёрт, я просто знаю, что мой маленький подарок всё ещё у неё. Она забыла про него. Сто процентов. Слизнорт бы поклялся сейчас бородой Мерлина, если бы был здесь. Я просил Гермиону, чтобы она носила этот кулон. Чего она, конечно, даже и не думала делать. Грейнджер не была бы Грейнджер, если бы не прознала, что на кулон наложено множество заклинаний. Мне удалось её убедить, что это для защиты. Что-то типо сигнала, если ведьме, которая мне принадлежит, будет кто-то представлять опасность или что-то ещё негативное. В этом кулоне так же было много функций. Нет, её местонахождение я, увы, узнать с его помощью не могу никаким образом. Зря я не потрудился тогда над этим. А ведь была возможность поставить и эти чары, пусть и заняло бы несколько часов. Но я был полностью уверен, что хорошо напугал Грейнджер и что теперь она точно никуда не денется. В следующий раз я предусмотрю всевозможные неприятности по отношению с этой дамой. Но прелесть в кулоне состоит в том, что я мог чувствовать её эмоции. Кольцо дядушки Морфина. Да-да, именно с ним я связал кулон. Что-то вроде связи. Как можно было уже догадаться, в кулон Гермионы я отправил самую малую долю своей души. Я знаю, это гениально. Это очень помогает как раз для таких случаев, когда какой-нибудь мальчишка, как мерзкий Гарри Поттер, уничтожает мои крестражи. Я не показываю слабости даже сейчас. Пожиратели не должны знать, что я уязвим и могу исчезнуть теперь уже навсегда. Но теперь и этого не будет. Никто и не догадывается, что совсем маленькая часть души, которая в кулоне Гермионы — она может меня спасти. Грейнджер… Скоро ты заплатишь за всё. За помощь Поттеру и за то, что посмела уйти. Не поможет даже смерть.***
And I don't wanna let it go, so in my grave I'll rot. I've dug two graves for us, my dear, Я не хочу забывать, поэтому я буду гнить в своей могиле. Я выкопал две могилы для нас, дорогая, POV Гермиона Грейнджер Мне стало ещё хуже. Будто на мне какое-то проклятье. Хотя, почему будто. Скорее всего так и есть. Скорее всего Том и постарался. И вот в один из таких холодных осенних дней, пока мы продвигались с ребятами в путь, я не выдержала и упала. Я кричала, как Кэти Белл, когда её проклял проклятый Малфой-нытик-младший. Хотя о чём это мы? Малфой сам мальчишка, которого до смерти напугал Том. Пока я кричала, сквозь свой крик я могла услышать у себя в голове шипение, а в реальности — крики Рона и Гарри. Нет, они не кричали от боли, как я. Они выкрикивали какие-то слова, которые я так и не смогла разобрать. Слишком больно, ребята, простите… Позже к моей адской боли добавилась темнота…***
Темнота… Я погрузилась во тьму. И Том очень хотел, чтобы я погрузилась во тьму. Но немного не в ту, в которой я сейчас есть. Том хотел очернить меня. — Гермиона. — в темноте неожиданно появился предмет моих размышлений (?). Или больной фантазии. Или это глюки. Чем бы он не являлся, всё равно это Реддл. А теперь как-будто кто-то врубает свет, но только над самим Томом. Словно то, что нас окружает — это неважно и сейчас не нужно. Как на сцене, в маггловских спектаклях, знаете? Мне кажется, что сейчас это и есть сам спектакль, где Том в главной роли. Том всегда и везде в главной роли. Сначала у Тома глаза полны нежности и тепла. Несвойственной для него. Том Реддл как льдинка — она не может существовать из-за тепла. Вот и слизеринц не может приносить хоть немного тепла. Иначе он — это не он. Он просто исчез бы. Как льдинка. — Подойди ко мне. Прошу тебя, — теперь он смотрит с мольбой. Нет, это точно не Том. Он только приказывает, он не просит, и уж тем более не умоляет. Я не хочу к нему идти. Так почему я иду? А, ну я же не контролирую даже свой собственный сон, если это можно назвать таковым. Я подошла к нему. И Реддл… Он… Обнял меня. Просто обнял. Не прижал к себе, как собственность. Не хватал за предплечье. Не целовал меня грубо и не намекал даже на секс. — Гермиона. — мелодично повторил Том, — Ну зачем же, — теперь голос становится намного грубее и громче, — убегать от меня. Я осязаю, что что-то не то. Я вскидываю голову, и отпрыгиваю, наблюдая с ужасом, как лицо Тома как будто плавится и становится бескровленным, как у трупа. Он не бледный, как обычно, он очень бледный. Просто до смерти. Нос как-будто исчезает и вместо неё появляется две щели. Теперь его лицо становится змееподобным. Ну и в завершении — глаза становятся уже (более узкими) и менее выразительными. Блекнут, как моё оставшееся самообладание. Что это такое?! Всё это существо надвигается на меня всё ближе. Тело стало таким же бледным, как и лицо. Вместо одежды какая-то мантия, обувь отсутствует. Оно кривит свои бескровленные губы в усмешке. Глаза пылают красным и неописуемым гневом. — В чём дело, любимая? Ты разве меня не узнаёшь? Это я, твой Том. Я не могу пошевелиться даже. Даже во сне я обречена на испытание гнева этого чудовища. Не могу проснуться. Не могу пошевелиться и сбежать от него даже здесь. — Нет! — у меня хватает силы только прошептать это слово. Ему явно не понравилось моё сильное заявление. Он стал ещё быстрее, но так же плавно надвигаться на меня. Скоро он нарушит моё личное пространство. — Нет, Гермиона, это я. Твой Том. — Нет! — теперь я уже крикнула. Наконец-то я развернулась и начала убегать. А оно превратилось в огромную тень, которая мерцала в темноте зелёным цветом, словно болото. Тень мчалась за мной вместе с ветром. Тот свет погас, Тома Реддла нигде нет. Я обернулась, и я явно зря это сделала. Огромная пасть изумрудной тени раскрылась и словно поглотила меня.***
Я дёрнулась во сне. Гарри и Рон это заметили и тут же кинулись ко мне. — Гермиона! — они крикнули это синхронно, что создало неприятный звук и жуткое ощущение дежавю. Но я решила проигнорировать это и просто аккуратно открыла глаза, слово там, в реальности были не друзья, а монстры, или та зелёная тень, больше похожая на болотную жижу. — Я… Да… Я снова здесь. Рон кинулся меня обнимать. — С-Слава Мерлину, что всё обошлось, — Рон никогда не умел скрывать эмоции, — Я… Мы с Гарри очень переживали. Ты так неожиданно упала… Твой крик, Гермиона… Он ужасен и… Нет-нет! То есть… Дело не в том, что твой голос отвратителен, это совсем не так… Я не это имел ввиду! Рон всегда путался в мыслях и словах в любой непонятной ситуации и начинал нести всякий бред, например, как сейчас. Но здесь он собрался, наконец, вздохнул и сказал: — Он навеял нам страху, Гермиона. Это было очень страшно и неожиданно. Гарри, до этого терпеливо ждал, пока Рон, наконец, скажет, что хотел, заговорил: — Это очень странно! Ты надевала на себя медальон всего раз. Сразу после него не было никакого эффекта, ты была в нормальном состоянии… Мы с Роном носили его чаще и дольше, но на нас магия крестража так не повлияла, как на тебя. Почему? — Без понятия, Гарри. Я сама не знаю, что со мной. Честно. Какая-то каша в голове. И судя по моему состоянию, там вместо моих мозгов уже только кровавое месево осталось… Мы ещё долго обсуждали варианты и причины, по которым могло такое случиться. И правда, в чём дело?